Бенджамин Курт. Принц снов

   Дома при его собственном дворе, где повара были давно испытаны и находились под постоянным наблюдением, отведать королевского кушанья считалось большой честью и привилегией. Но здесь, в чужой стране, в лагере потенциального врага, Льешо не хотел, чтобы кто-нибудь рисковал, пробуя его пищу. Сам он, по милости мастера Марко, превратился в эксперта по употреблению ядов, но брат его вовсе не обладал подобной закалкой. К счастью, с Шокаром ничего не случилось, во всяком случае, пока, и Льешо продолжил трапезу со всем возможным изяществом. Здесь, перед ханом, принц никак не мог отчитать брата за то, что тот сделал, да и был ли в этом смысл? Шокар просто хотел его защитить.
   – Младший сын, – произнесла Борту в паузе между двумя кусками пирога. – Гостям наверняка интересно познакомиться с нами поближе.
   Телохранитель взглянул на Чимбай-хана и, заручившись молчаливым согласием, начал представления, кланяясь каждому, кого называл:
   – Борту, мать нашего хана.
   Это Льешо уже и так понял. Старуха снова внимательно посмотрела на Льешо.
   – Чауджин, любимая вторая жена хана.
   – Теперь уже первая, – с трагическим вздохом поправила одетая в зеленое женщина.
   В знак уважения к гостям она скромно опустила глаза, однако юноша снова успел поймать холодный пустой взгляд, отчаянно напоминающий взгляд кобры.
   Нет, это, конечно, не госпожа Сьен Ма – Льешо знал точно. Но сходство с богиней войны казалось неоспоримым. Услышав, как она назвала себя первой женой, хан твердо сжал губы, словно напоминание вызвало в его душе боль вновь открывшейся раны.
   А телохранитель тем временем продолжал представление.
   – Таючит, старший сын великого хана, – объявил он.
   Молодой человек в это время как раз сосредоточенно отправлял в рот очередной сочный пирог – рвение его говорило о неизбывном аппетите юноши, который за ночь сумел подрасти как минимум дюйма на четыре. Знакомство он подтвердил милостивым кивком, который, впрочем, тут же потерял часть привлекательности, так как юноша тут же засунул в рот большой палец и с аппетитом облизал его. То же самое он проделал и с остальными пальцами. Решив, что этим мытье рук можно и ограничить, наследник устремил на Льешо заинтересованный взгляд живых глаз.
   – Все говорят, что ты исполняешь миссию и должен убить южного волшебника.
   – Да, мы идем именно на юг.
   Льешо усомнился, стоит ли раскрывать планы подробнее, а потому исполнился благодарности к телохранителю, который жестом попросил не прерывать его.
   – Мерген, – произнес он, тыча себя в грудь. – Любимый брат хана, опытный военачальник и самый покорный и надежный слуга.
   Свободная поза, которую говоривший позволил себе в присутствии императора, впрочем, ставила последнее утверждение под сомнение.
   Словно желая подтвердить слова Мергена, хан положил руку на голову брату и погладил его так, как обычно гладят преданную собаку. Льешо постарался представить, что он так же гладит Шокара, но, увы, не смог. Брат не стерпел бы подобного унижения. И все же даже эта картина могла оказаться частью продолжающегося урока, поскольку и сам хан, и его брат внимательно наблюдали за реакцией гостя. Не зная, что делать, принц опустил голову на поднятое колено и взглянул на госпожу Борту, которая обратилась к Карине:
   – Что тебе известно об этих людях, претендующих на то, чтобы стать принцами облаков?
   – Об этих двоих, принцах Баларе и Льюке, я знаю очень мало – лишь то, что они похитили младшего брата Льешо, а другого брата, Адара, оставили на произвол карателей.
   С этими словами девушка бросила на спутников яростный взгляд, который встретил соответствующую реакцию.
   – Мы вовсе не хотели причинить зла.
   Балар сидел в характерной гарнской позе и теперь, попытавшись вежливо поклониться, не справился с задачей и скатился с подиума. Льюка же сидел по-фибски, скрестив ноги и засунув ступни под колени. Ему удалось поклониться, но в то же время он не преминул выразить свое возмущение. Хан склонил голову, пытаясь сдержать улыбку, – он с интересом наблюдал, как Балар пытается сохранить остатки собственного достоинства. Льешо решил, что картина точно отражает суть их проблем. Брат, обладающий достаточной силой, чтобы подчинить себе весь мир, не мог удержать равновесие, а брат, наделенный даром предвидеть будущее, оказался не в состоянии правильно оценивать собственные действия. Принц вздохнул и легким, привычным жестом скрестил руки вокруг поднятого колена. Эту позу он изучил еще во время Долгого Пути. Она сразу вызвала в душе целый рой воспоминаний и чувств, однако тело отнеслось к ним совершенно спокойно.
   Впрочем, даже такая мелочь, как поза, тут же привлекла внимание наблюдательной Карины.
   – А вот что касается самого принца Льешо, то мне довелось лечить полученные им раны, а потом вместе с ним пройти весь путь от столицы до границ империи Шан. И все же я не осмелюсь сказать, что хорошо знаю этого человека. Ясно лишь одно: Бикси говорит правду – злобный волшебник объявил ему кровавую войну, и каждый, кто оказывается на пути, по меньшей мере умирает.
   Льешо понял, что означало это «по меньшей мере». Карина имела в виду судьбу императора Шу. Однако Долгий Путь показал ему, что целительница ошибается.
   – Живых можно вылечить, а вот мертвым придется начинать жизнь с самого начала, – заметил он.
   Опустив глаза, Карина показала, что согласна с упреком.
   – Но действительно ли этот юноша – принц снов?
   Хан отодвинул от себя остатки трапезы и наклонился, пытаясь как можно лучше рассмотреть гостя. Одновременно он поднял руку, приглашая девушку продолжать.
   Льешо отдавал себе отчет в том, что хан вряд ли собирается после завтрака прикончить одного из своих гостей. Но логика не отразилась в мгновенной реакции на воздетую над его головой руку. Юноша автоматически как можно ниже склонился, тем самым приняв характерную гарнскую позу повиновения и одновременно пытаясь удержать равновесие. Все присутствующие в шатре моментально заметили движение. Ближние затаили дыхание, и напряжение нашло выход в изменившихся позах охранников, которые, впрочем, тут же взяли себя в руки.
   Реакция воинов показала, что они осознают присутствие врага, и вопрос заключается лишь в том, когда и как его предстоит уничтожить.
   – Твое спокойствие впечатляет, принц Льешо, – заметил хан.
   Юноша поднял голову, удивленный мягкостью тона, и посмотрел властителю прямо в глаза. Ах, лучше бы он этого не делал! Его встретили то же тепло и участие, которые сквозили в глазах отца, когда мальчик болел или ему доводилось пораниться во время занятий с оружием. Казалось, отец готов был забрать себе всю боль сына, лишь бы не видеть страданий ребенка. Но ведь гарнский хан – не отец, а отец давно погиб от рук гарнов, так что в сочувствии этого человека он, Льешо, вовсе не нуждается. И тем более не хочет, чтобы кто-нибудь увидел те слезы, которые вот-вот потекут из его глаз.
   Проницательный Чимбай-хан понял чувства гостя и тут же отвел взгляд, снова став холодным и далеким, как горы. Ответа на свой вопрос он так и не получил.
   – Ну а этот? – продолжил он, меряя Шокара взглядом с головы до ног.
   – Этот человек мне нравится, – уверенно ответила Карина, встряхнув волосами и застенчиво улыбнувшись. Улыбка моментально ослабила вызванное недовольством хана напряжение. – Он старший из семи принцев Фибии.
   – Но не правитель страны?
   – Я не обладаю никаким даром, ваша светлость.
   Шокар, который сидел вполоборота, опустив ноги вниз, как будто подиум – это стул, умудрился повернуться еще больше и даже в такой позе сумел изобразить поклон. Он не заметил едва заметного движения в том углу, где сидели целительница Карина, мастер Ден, шаман Болгай и музыкант Собачьи Уши вместе со своими флейтами. Такие разные, эти люди сидели вместе, поскольку между ними было немало общего. Ни национальность, ни пол, ни обычаи и манеры не могли разделить двух занимающихся исцелением и гаданием знахарей; точно так же не приходилось сомневаться, что хотя рост и цвет кожи во многом диктовали противоположность мастера Дена и карлика, общность между ними не ограничивалась л ишь повозкой, на которой они путешествовали. Кто такой мастер Ден, Льешо хорошо знал; а теперь его начинало все больше и больше интересовать, кем же на самом деле может оказаться музыкант со странным и обидным именем Собачьи Уши.
   – Этот человек скромничает, – возразил Болгай, сморщившись точно так, как делает нюхающий воздух горностай. – У него немало даров, и один из них – верность. Он прекрасно служит своему господину.
   Услышав подобную характеристику, Льешо вздрогнул:
   – Принц Шокар никому не доводится слугой, а уж меньше всех – мне.
   Брат хана Мерген взглядом попросил разрешение говорить и тут же получил это разрешение – тоже взглядом.
   – Брат правителя должен быть самым верным его слугой. С кого же еще, как не с него, брать пример всем другим?
   С этими словами верный брат хана бросил презрительный взгляд на Льюку – брата Льешо, который явно позволял себе слишком многое.
   Путь укажут монахи, мудрецы и колдуны, хотел возразить Льешо, вспоминая Кунгол и Храм Луны. Но, посмотрев на скрючившегося в углу Болгая, у которого изо рта капал мясной сок, передумал. И все же мысль о том, что братья должны ему служить, тревожила, и одна из причин состояла в том, что он хотел не опекать, а сам чувствовать опеку и заботу.
   Посмотрев на гарнского принца, Льешо встретился с молодым человеком взглядом. Глаза Таючита подтверждали его согласие, и Льешо невольно спросил себя, как складываются отношения с братьями у него самого. Однако во взоре молодого гарна светилось озорство.
   – Мы с тобой одного возраста, – заметил он. – Ты умеешь играть в джиду?
   – Не знаю такой игры, – признался гость, не считая нужным пояснять, что гарнские захватчики не ставили себе целью обучать захваченных рабов играм собственных детей, особенно когда гнали их на невольничий рынок.
   – А знаешь, как пользоваться вот этим?
   Таючит показал на висевшее за спиной принца короткое копье. В тоне его прозвучало ровно столько сомнения, сколько было необходимо, чтобы окончательно сорвать истрепанные нервы Льешо.
   – Только дурак носит оружие, с которым не умеет обращаться, – резко ответил он.
   – Ну, так посмотрим, как ты умеешь скакать верхом.
   Наследник со смехом схватил копье принца и бросился наутек, забыв при этом о своем собственном.
   Вспыхнув, Льешо вскочил и побежал догонять обидчика.
   – Спокойнее, молодой принц, – ровным голосом произнес хан, одновременно опуская на плечо пылкого юнца тяжелую руку.
   Посмотрев вокруг, гость заметил, что стоящие возле шатра охранники все как один обнажили мечи. Но еще страшнее показалось то, что мастер Ден спокойно встал между учеником и ближайшей линией нападения. Расслабленная поза свидетельствовала о полной готовности к яростной атаке. Собачьи Уши побледнел.
   – Это всего лишь игра, а вовсе не смертельный поединок. Отними у него свое оружие, но не допускай кровопролития. – Чимбай-хан слегка встряхнул Льешо и тут же отпустил. – Вот возьми. – Он протянул юноше копье сына. – В игре ты должен кидать копье, а твой соперник – его ловить. Так оружие вернется к хозяину. Таючит и не собирался забирать его у тебя навсегда. Но запомни – ловить надо рукой, а не каким-нибудь жизненно важным органом.
   Хан улыбнулся, но при виде искреннего ужаса всех без исключения гостей улыбка тут же исчезла.
   – Это невозможно, – пояснил Льешо, – копье заколдовано и стремится меня убить.
   – Не может быть! Этого нельзя допустить! – Мысль о возможности подобного исхода заставила хана побледнеть. Высоко подняв куда менее опасное оружие сына, он произнес эти слова еще раз, но теперь уже тоном приказа: – Нельзя этого допустить! Сделай все, чтобы предотвратить страшный исход!
   Льешо взял чужое копье и взвесил его, крепко сжав древко.
   – Я не стану убивать вашего сына.
   Он хотел добавить, что тот всего лишь мальчишка, но сдержался.
   Хан понял невысказанное и принял цену шалости собственного сына.
   – Нет позора в том, чтобы спасти мир, пусть даже ценой жизни одного глупого парня!
   – Убийством детей мир не спасешь. – В этом Льешо не сомневался. Он прошел весь Долгий Путь, познал все его трудности и лишения и вот в этих степях сумел полной мерой ощутить царящее в мире зло. – Единственное, чего можно достичь таким способом, – это сменить одного тирана – того, с которым ты борешься, – на другого – которым стал ты сам.
   – Не уверен, что такие идеи принесут пользу, – заметил хан. – И все же ни за что не позволю кому-нибудь из соотечественников испачкать руки в твоей крови.
   На это ответить было нечего. Льешо медленно кивнул, стремясь проститься как можно более вежливо, и направился к двери. Путь преградили гвардейцы. Где же его охрана? В шатре никого не было видно. Мастер Ден внимательно наблюдал за происходящим, но не с отчаянием, как предполагал принц, а так, словно давно ожидал событий и готовился к заранее известному исходу. От него помощи ждать не приходилось – еще одно напоминание о том, насколько опасно доверяться лукавому богу.
   – Вы не подчиняетесь хану? – обратился принц с вопросом к окружившим его воинам и в упор уставился на командира, сверля его взглядом до тех пор, пока тот не сдался и не сделал знак своим людям пропустить чужестранца.
   Те смотрели на покидающего безопасность шатра юношу с искренним сожалением, словно он переступал через роковой порог.

Глава двадцать шестая

   После полумрака ханского дворца свет Великого солнца казался особенно ярким, и Льешо невольно сощурился. Наследника нигде не было видно. Неподалеку под присмотром Данела, одного изташеков, мирно пасся его собственный приземистый, но выносливый конь. Почти возле самого входа нетерпеливо бил копытом высокий стройный жеребец самого хана – серый, со светлой гривой. Причудливо расшитая попона спускалась золотыми кистями ниже седла. Коня с трудом удерживали два веселых юнца. Им приключение казалось всего лишь забавной игрой. Принц готов был согласиться, если бы в этой игре не висело на волоске столько жизней.
   – Где мои охранники?
   Льешо стремительно вырвал поводья из рук ошарашенного пустынника. Слабая надежда на благополучный исход – возможность выжить, не убив ради этого Таючита, – с каждой минутой становилась все более призрачной. Ведь он даже не знал, как играют в эту дурацкую игру, и вот на тебе!
   – Сюда, принц Льешо!
   Характерным для ташеков жестом Данел показал в сторону площади. Там одна против другой выстроились две шеренги всадников – его собственного возраста и еще моложе. Юнцы обменивались колкостями и скользкими шутками и весело хохотали при этом, очевидно, считая подобное времяпровождение чрезвычайно интересным.
   – Капитан Каду помчалась вдогонку за наследником, чтобы предупредить его о грозящей опасности, – доложил Данел. – А о чем думают другие, я, честно говоря, не знаю.
   Это было слишком мягко сказано. Каду галопом, изо всех сил погоняя лошадь, скакала в сторону состязающихся. А за ней на своих двоих бежали Бикси и Харлол, на ходу дико жестикулируя и что-то крича всадникам.
   – Выходи, принц облаков! Докажи свое искусство в состязании с истинными воинами!
   Казалось, Таючит считает приближение охранников Льешо прекрасным дополнением к затеянной забаве. Размахивая коротким копьем Льешо, он захохотал, издеваясь над приближающейся странной троицей, и, подстегнув коня, помчался к собравшимся всадникам.
   И вот уже те развернулись и тоже бросились прочь от соперников, сопровождающих их бегство радостными криками. Поднявшись в седле, принц попытался воззвать к разуму юнцов, но в этот момент уздечка под его рукой дернулась, привлекая внимание. Рядом возник вовсе не мастер Марко, как можно было ожидать, а Мерген. Брат хана догнал гостя. На лице его читалась тревога, но вовсе не стремление обвинить принца в том, что он принес с собой столь страшную угрозу. Нет, этот человек явился вовсе не для того, чтобы убить чужестранца и тем самым защитить непутевого племянника.
   – Смотри на отметки на поле, – учил на ходу Мерген, изъясняясь короткими, рваными фразами. Он показал первую из таких отметок, а потом и еще три: они представляли собой вбитые в пыльную землю желтые колышки. – Первые из отметок – стартовая линия. Когда убегающая колонна достигнет второй отметки, догоняющая трогается с места. У третьей отметки убегающие разворачиваются, а догоняющие кидают в них свои копья.
   Это состязание в ловкости и сноровке, и проводится оно в парах. Каждый из всадников имеет дело с одним-единственным соперником, своим товарищем по команде, так что тебе не стоит беспокоиться ни за кого, кроме самого принца Таючита. Цель заключается в том, чтобы копье как можно точнее попало в руку партнера, который старается поймать оружие, прежде чем оно пролетит дальше отметки. Помни, это игра, а не бой. Прежде чем вступить в состязание, команды месяцами учатся метать и ловить копья. У тебя практики нет, зато наш парень очень хорошо умеет попадать – или не попадать – в цель. Он будет целить тебе в руку, а не в сердце.
   По крайней мере Льешо мог не беспокоиться относительно твердости руки противника. Но ведь копье обладало собственным ощущением направления и цели. И если ему не помешать, оно само найдет сердце.
   – Считается крайне унизительным, если игрок позволит копью пролететь мимо, не поймав его. – Говоря это, Мерген многозначительно взглянул на гостя, хотя Льешо и не очень понял, что именно тот хотел подчеркнуть своим замечанием. – В таком случае ему придется спешиться и поднять копье, выслушивая при этом обидные замечания товарищей.
   – Понятно. Таким образом состязание можно прекратить.
   Льешо с благодарностью принял совет. Сколько раз Бикси молотил его, лежащего на спине, в рукопашном бою? Унижение он вынести сможет, даже с легкостью, если копье позволит ему это сделать.
   – Некоторые глупые юнцы предпочитают подставить под удар собственную грудь, но не покинуть седло, – предупредил Мерген. – Могу я надеяться на разум принца Облачной страны?
   Если бы в разговоре участвовал мастер Ден, он непременно нашел бы, что сказать по поводу Льешо и глупости. К счастью, его здесь не было. А сам принц не имел сомнений на сей счет.
   – Могу догадаться, что даже гарнским юношам вполне хватает одного подобного опыта, – ответил он и раскрыл пошире ворот рубашки, чтобы показать шрам от попавшей в грудь стрелы.
   Предложение Мергена – пропустить копье и таким способом обменять гордость на безопасность – казалось куда более разумным.
   Разумеется, сделать это будет не слишком легко. Ведь Мерген не принимал во внимание собственное стремление копья убить своего хозяина. Брат хана кивнул, скрепляя молчаливое соглашение – немного гордости за каплю мира.
   – Это поучительная игра, – пояснил Мерген, – и играют в нее только те, кому еще не довелось пролить кровь на поле брани.
   Сердце Льешо сжалось. Это действительно всего лишь мальчишки. Игра учила их воевать, и он вовсе не хотел оказаться тем, кто претворит обучение в практику.
   – Мне уже довелось увидеть океан крови и, наверное, еще предстоит поплавать в ней, пока миссия моя не закончится, но в этом состязании я ни за что на свете не перейду границу шутки.
   Эти слова прозвучали своего рода предупреждением, но в то же время и обещанием. Каду окажется связанной обещанием не начинать в случае гибели принца войну. Льешо не хотелось обращать внимание на боль, начинавшую терзать старые раны при одном лишь упоминании о смерти. Не хотелось ему замечать и промелькнувшую в глазах Мергена тоску.
   Чимбай-хан тем временем уже сидел верхом на своем жеребце и внимательно наблюдал за тем, как брат ведет переговоры о жизни его сына. Бросив взгляд на спокойное, бесстрастное лицо властителя, Льешо внезапно ощутил настолько острый приступ гнева, что едва не потерял в седле равновесие. Кто-то из гарнов убил его отца, мать и сестру, и всей душой он желал властителю этого свирепого народа таких же страданий, какие выпали на его долю, той же потери любви и защищенности, какую он сам испытал в раннем детстве.
   Нет, сейчас он уже не ребенок. Причиненная хану боль не принесет никакой пользы, а лишь повлечет за собой целую вереницу смертей. А потому, коротким кивком скрепив невысказанную клятву, Льешо пришпорил коня и галопом помчался вслед за копьем, которое с тех самых пор, как госпожа Сьен Ма вручила его своему ученику, стало проклятием всей его жизни.
 
   Пролетев в стремительном топоте копыт, быстро осталось позади открытое пространство. Льешо проскакал мимо Бикси и Харлола – эти двое изменили направление и теперь уже со всех ног бежали в сторону кухонной палатки, возле которой, не подозревая об опасности, спокойно наблюдали за состязанием воины небольшого фибского отряда. Каду оказалась втянутой в шеренгу всадников и теперь уже никак не могла догнать молодого гарна. Поэтому Льешо сделал единственное, что было ему доступно: издав дикий воинственный вопль, он встал в стременах, как это делали жители степей, и бросил своего коня в самую гущу улетающей вдаль шеренги.
   В пыли, суматохе и ослепительном блеске солнца на металлических наконечниках поднятых копий Таючит заметил принца и, высоко подняв над головой чужое оружие, пришпорил коня. Каду старалась вырваться из гущи преследователей, чтобы приблизиться к наследнику. Льешо понимал, что она задумала: если удастся выбить Таючита из седла, то разоружить его уже не составит никакого труда.
   Однако поймать парня казалось уже невозможно. Стартовый колышек был совсем рядом, и шеренга Льешо развернулась, чтобы встретить преследователей. Таючит со смехом поднялся в стременах, а фибский принц приготовился последовать совету Мергена. Все очень просто: стоит только пропустить копье мимо, как ты выбываешь из состязания. Наследнику будет хорошим уроком, если гостю придется искать копье в траве вместе с самыми неопытными гарнскими мальчишками. А все эти будущие воины смогут всю жизнь рассказывать байку о короле Фибии. Дело стоит того, чтобы все они вышли из состязания живыми и невредимыми.
   И все же копье имело собственные планы. Даже на расстоянии Льешо ощущал его враждебность. Оно готово было убить принца Фибии, превратить в убийцу невинного гарнского принца и, несмотря на все нежелание обеих сторон, развязать войну, которая скорее всего закончилась бы полным истреблением фибской династии.
   Допустить это было нельзя, а потому Льешо повернулся вместе со всеми и постарался как можно крепче держаться в седле. Вся надвигающаяся шеренга начала метать копья своим тщательно натренированным товарищам, а те ловили или пропускали их, в зависимости от степени сноровки.
   Таючит прицелился, однако короткое копье будто внезапно ожило в его руке. Словно молния, по нему пробежала вспышка. Лицо юноши мгновенно превратилось в смертельную маску ненависти и жестокости. Льешо понимал то неудержимое желание убийства, что скрывалось за тяжелым, прерывистым дыханием и горящими глазами: он и сам испытывал нечто подобное, но, к счастью, сумел преодолеть наваждение и победить копье. Но разве может совладать со злобной силой неопытный, ничего не подозревающий юноша? С ужасным криком, напоминающим о внезапно разверзнутых вратах ада, Таючит отправил копье в смертельный полет, прямо в сердце Льешо. Принц знал это, зримо представляя, как копье разыскивает его в хаосе состязания.
   Спокойствие и самообладание. Контроль.
   – Иди ко мне, – тихо, успокоительно пробормотал Льешо. – И успокойся.
   На какой-то бесконечно длинный, словно замерший момент шум игры стих. Принц раскрыл ладонь, вытянул руку и направил все силы души к копью, пытаясь поймать его раньше, чем оно успеет вонзиться в сердце.
   Раз! Пальцы крепко сомкнулись вокруг древка, не выпуская его даже тогда, когда копье подняло своего хозяина и выбросило его из седла, швырнув на землю в самой гуще столь неудачного состязания. Даже падая и катясь по земле, Льешо пытался не давать страшному оружию воли; собрав все силы, он резко воткнул острие копья в примятую траву, а потом еще глубже, в глинистую землю. После этого уже ничего не оставалось делать, как распластаться, прикрыв свободной рукой голову, под копытами мечущихся лошадей и ногами разбегающихся во все стороны сброшенных с седел всадников.
   Раненая земля извергала пламя, словно фейерверк, и бушевала, словно ребенок в припадке бешенства. Льешо уже устал бороться с норовистым оружием, настолько сосредоточенным на смерти хозяина, что его нельзя было утихомирить никакими приемами.
   Все. Нелепому проклятию пора положить конец.
   – Ты принадлежишь мне! – Принц Фибии поднялся на нога. – Твое дело лететь туда, куда тебя направляют. – Обеими руками он крепко сжал древко. – Ты не имеешь права поступать по-своему. – Он вытащил острие из земли. Копье тускло мерцало; бледные искры гасли одна за другой. – И ты…
   Принц Таючит покинул седло – по своей воле или против нее, в тот момент, когда содрогнулась земля, Льешо не знал. Как бы там ни было, сейчас он, дрожа, стоял на коленях, бледный, как грива отцовского коня. Обхватив плечи руками, он пытался унять дрожь, но она продолжала бить, словно лето внезапно сменилось суровой зимой.
   – Я видел все, что произошло, – пролепетал наследник с раскаянием в голосе. – И все понял. Я тебя ненавидел. Хотел убить.