Березин Михаил. Пляска дервиша (сборник)

   – А актеры не входят в раж? – настороженно поинтересовался Горбанюк.
   – Ну что вы! Они ведь профессионалы.
   – Они не входят в раж, они перевоплощаются, – уточнил я. – А это куда опаснее.
   Мне совершенно не нужно было, чтобы он сейчас расслабился.
   – Тогда иди туда сам.
   – Я тоже хочу! – взвизгнула Света.
   – Мало того, что я заплатил за билеты, – проговорил я. – Так он еще и выкобенивается.
   – Билеты на эшафот, – парировал Горбанюк с тяжелым вздохом.
   Я развернул схему «Шоу ужасов» и сообщил, что нам нужно обязательно попасть в павильон № 4.
   – Почему именно туда? – уточнил Горбанюк. – Там что, расстреливают посетителей из крупнокалиберного пулемета или сжигают огнеметом?
   – Просто там – все наиболее интересное.
   – Отсюда можно попасть только в павильоны № 1, № 2 и № 3, – заметила Света, оглядевшись.
   По схеме выходило, что к павильону № 4 удобнее всего добраться через павильон № 3 – «Чужие».
   Только мы оказались в огромном, практически темном, освещенном лишь редкими тусклыми фонарями, помещении, как в лицо Горбанюку тут же полетело что-то напоминающее мерзкую липкую медузу. Он с трудом отодрал ее от щек, но она так и осталась на ладони. Горбанюк в отчаянии потряс рукой.
   – Забери у меня эту гадость, – приказал он Свете.
   – Ну вот еще! – отозвалась та. – Ты может быть вообще теперь заразный. Наверное теперь с тобой и спать нельзя.
   Тут же она заверещала от ужаса и помчалась по пересеченной местности, заваленной остовами каких-то загадочных сооружений. На нас с Горбанюком надвигалось отвратительное чудовище. Из его зубастой пасти выскочили зубы помельче и щелкнули у меня перед самым носом. Чудовище издало неприятный писк. Мы с Горбанюком тоже бросились бежать, но Горбанюк зацепился штаниной за торчащий из земли обломок трубы и упал. Чудовище наклонилось над ним, и тут Горбанюк влепил ему в пасть свою медузу. Послышался крик, не имеющий ничего общего с предыдущим писком, чудовище рухнуло на пол и забилось в конвульсиях. Какое-то мгновение Горбанюк удивленно смотрел на все это, потом ткнул в него пальцем, повернулся ко мне и захохотал.
   – Бежим! – крикнул я.
   На него надвигались два таких же «красавчика». Но, вопреки ожиданиям, Горбанюк выдернул из земли кусок трубы, о который споткнулся, и мужественно повернулся к опасности лицом. Увидев, что дело принимает нешуточный оборот, чудовища ретировались. Тем более, что и помимо Горбанюка им вполне хватало на кого наводить страх – вокруг носились люди с перекошенными от ужаса физиономиями.
   Горбанюк снова расхохотался. Его смех мне не понравился. Я двинулся между обломками каких-то гигантских аппаратов. Потом я увидел, как «красавчики» схватили молодого мулата и под истошные крики куда-то поволокли. Из рук мулата что-то выпало. Я осторожно приблизился к предмету и поднял его с земли. Это было нечто, по форме напоминающее бластер. Я нажал на спусковой крючок. Сильный луч света прорезал тьму. Одно из чудищ, тащивших мулата, взвизгнуло и упало навзничь. Мне это показалось забавным. Я повторил трюк дважды, и оба чудовища, еще продолжавшие удерживать мулата, тоже брякнулись на землю. Мулат благодарно помахал мне рукой и исчез среди груд металлолома.
   – Крайский! – послышался вопль. – Крайский!
   Это была Света. Я узнал ее издали по голубым волосам. Руки и ноги ее были прилеплены какой-то гадостью к сталактитам. А прямо перед ней раскрывались лепестки огромного яйца. Из яйца показалась мерзкая тварь вроде той, что сиганула на Горбанюка. Я долбанул по яйцу из бластера, и тварь как-то сразу сникла, завяла. С грехом пополам я высвободил Свете все четыре конечности. Пока я это делал, она умудрилась несколько раз сладострастно лизнуть меня в лицо.
   Я схватил ее за руку, и мы побежали. Неожиданно все вокруг принялось дрожать, греметь и рушиться. Бесстрастный женский голос на нескольких языках объявил, что через пять минут корабль взлетит на воздух. Замигал красный аварийный свет.
   – Скорее! – крикнула Света. – В другой павильон!
   Не снижая темпа мы повернули налево и побежали туда, где мерцала ядовито-зеленая надпись «Выход». Здесь нас поймали служители. Бластер у меня отобрали. Мы оказались в межпавильонном помещении. Отсюда можно было попасть в павильоны № 3, № 4 и № 6. Мы сели в кресла отдохнуть. Неожиданно показался Горбанюк, который бегал среди удивленных людей, размахивая обломком трубы. Его пытались поймать двое служителей. Наконец, им это удалось.
   – Дорогой, успокойся, – сказала ему Света.
   – Здорово! – отозвался Горбанюк.
   Я решительно его не узнавал.
   – Куда дальше? – бодро поинтересовался он.
   – В павильон № 4.
   – А что это такое?
   – «Праздник всех святых».
   – Звучит заманчиво.
   – Хочу чего-нибудь выпить, – заявила Света.
   – Но здесь ведь ничего не продают! – воскликнул Горбанюк.
   Ему уже, видимо, не терпелось забраться в следующий павильон.
   – На то ты и мужчина, чтобы что-нибудь придумать. Меня мучит жажда. Вот Крайский наверняка бы что-то придумал. Правда, Миша?
   – У него профессия такая – придумывать.
   – Ничего подобного! – возмутился я. – Я ничего не придумываю. Все, о чем я пишу, происходило в действительности.
   – Вот видишь, – сказал Горбанюк Свете. – Крайский тоже бы ничего не придумал.
   Я внимательно посмотрел на схему павильонов.
   – Если нам удастся благополучно разминуться с Майклом Майерсом и достичь выхода из павильона «Праздник всех святых», в следующем зале находится буфет.
   – Тогда вперед, – проговорила Света.
   Мы оказались на улице ночного города. Где-то вдали мерцал одинокий тусклый фонарь. И еще – мигающая реклама ночного бара. Повсюду были разбросаны чучела людей с перерезанными глотками. Эльзу Кук не сразу вчера обнаружили – принимали за такое же чучело. Пока кто-то не поскользнулся в луже крови и не плюхнулся в ее объятия. Неожиданно окружающие нас люди завизжали, начали шарахаться в разные стороны, прятаться в подворотни, карабкаться по стенам домов. На другом конце улицы появился здоровенный детина с забинтованной головой. Майкл Майерс. В поднятой руке он сжимал огромный кухонный нож, вроде того, каким пользовались Аська с Гойей, когда готовили денер-кебаб. Майерс медленно пошел в нашу сторону. Горбанюк принялся оглядываться по сторонам. Видимо искал замену обломку трубы.
   – Интересно, он и дальше собирается идти в том же темпе? – проговорила Света.
   Майерс приближался. Тогда Света предложила:
   – Давайте перебежим на ту сторону улицы.
   Мы совершили маневр, Майерс мгновенно отреагировал и снова пошел на нас. Но темп его движения не изменился.
   – Черепаха, и та движется быстрее него, – сказала Света.
   – А ты попробуй, походи так целый вечер, – принялся защищать Майерса Горбанюк.
   Ради забавы мы принялись бегать перед самым носом у зловещего Майкла.
   – Покажи ему прием джиу-джитсу, – сказала Света Горбанюку.
   – Какой? – уточнил тот.
   – А какие ты знаешь?
   – Никаких.
   – Тоже мне, мужик.
   Света остановилась напротив Майерса, а когда тот подошел, выдвинула вперед правую ногу и принялась водить ее носком вправо-влево. Майкл Майерс посмотрел вниз, и в тот же самый момент Света шлепнула его ладонью по бинтам. Майерс дернулся, отпрянул назад и неожиданно захохотал. Этот живой смех совершенно не вязался с обликом зловещего маньяка. Все же Майерсу удалось взять себя в руки, и он снова поднял нож над головой. Игра в кошки-мышки возобновилась.
   – Неужели это прием из джиу-джитсу? – поинтересовался Горбанюк у Светы.
   – Ага.
   – А как он называется?
   – Прием Чарли Чаплина.
   Вскоре мы обнаружили, что Майкл Майерс все же потихоньку ускоряет темп. Просто происходит это незаметно, вроде того, как увеличивается темп в «Болеро» Равеля. Нам надоело бегать, и мы решили укрыться в ночном баре, реклама которого все время обливала нас голубым и красным. К нашему удивлению бар оказался настоящим. За столиками сидели люди, а за стойкой орудовал самый настоящий бармен.
   – Очень кстати, – обрадовалась Света и повернулась к Горбанюку. – Возьми мне чего-нибудь попить.
   – Что именно?
   – Сам подумай.
   Мы направились к свободному столику. Вернулся Горбанюк, зажав в клешнях бутылку с «Пепси-колой».
   – Плохо подумал, – безжалостно констатировала Света.
   На Горбанюка было жалко смотреть. Я бы не удивился, если бы узнал, что он уже начал скучать по своей жене.
   – Тогда скажи сама! – по петушиному прокукарекал он.
   – Разумеется, виски с содовой, – последовал презрительный ответ.
   – А тебе? – поинтересовался он у меня.
   Почему-то мне тоже до чертиков захотелось виски с содовой.
   – Стакан апельсинового сока, – твердым голосом проговорил я.
   Бар размещался в полуподвале, и через маленькие оконца можно было разглядеть лишь ноги тех, кто находился на улице. Здесь было причудливое освещение, при котором волосы Светы обрели уж вовсе невероятный, неоновый оттенок. Все присутствующие откровенно пялились на нее.
   Мимо бара протопал табун, или, если хотите, стоножка. Вскорости показались ноги, обутые в кованные сапоги. Неторопливым чеканным шагом они проследовали в том же направлении, что и стоножка.
   – Вчера здесь убили одну девчонку, – сообщил я.
   Мне захотелось немного попугать Горбанюка а заодно мобилизовать его внутренние ресурсы в преддверии ожидаемых событий.
   – Все ясно, – мигом отреагировал Горбанюк. – А я тут причем?
   – Я ведь тебе уже пытался объяснить… Да, вот еще что. Пожалуйста, не вздумай сбежать отсюда на другой курорт как в свое время Кислярский от Остапа Бендера. Вспомни, чем это закончилось для Кислярского. Я разыщу тебя и в Италии, и в Португалии, и на Канарских островах.
   – А где именно ее убили? – оживилась Света. – В каком павильоне?
   – Ну, разумеется, в этом, – промямлил Горбанюк. – Иначе зачем бы он нас сюда так упорно тащил?
   – Я хочу осмотреть место, – сказала Света голосом генерального прокурора и залпом осушила бокал.
   – Но я и сам толком не знаю, где это произошло. – Я уже начинал жалеть, что брякнул лишнее. – По-моему, в одной из подворотен…
   – Пойдемте, – Света чуть ли не силой потащила нас из бара.
   Мы вновь очутились на темной, зловещей улице.
   – Я думаю, здесь, – сказал я, когда мы завернули за угол.
   Неожиданно чья-то ладонь тяжело легла на мое плечо. Я повернул голову. Майкл Майерс… И тут мне стало жутко. Я подумал, что, возможно, Майкл Майерс и распорол вчера нашей Эльзе глотку. Ведь кто его всерьез заподозрит?
   Нужно будет обязательно отработать эту версию!
   Майкл Майерс схватил меня за шиворот, высоко поднял над землей и вышвырнул из подворотни. У него была железная хватка. Не успел я подняться на ноги, как он уже стоял рядом со мной. Я попытался двинуть его в челюсть – если уж он меня швыряет, то и мне позволено. Но он поймал мое запястье, потом вновь обхватил за туловище и отшвырнул еще на несколько метров. Я снова попытался его атаковать, но с тем же успехом. Света с Горбанюком двигались за нами, фиксируя каждое наше движение. Постепенно во мне начал закипать гнев. Я все отчаяннее бросался на Майерса со сжатыми кулаками. И удары наносил все более яростно. Возможно даже, в эти минуты я был страшен. Но он неизменно уходил от удара, а потом швырял меня будто мешок с дерьмом.
   – Крайский, беги! – крикнула Света.
   – Встретимся завтра… – успел прокричать я в ответ, и в следующее мгновение вылетел из павильона.
   Разумеется, я мог бы дождаться Светлану и Горбанюка, если бы мне этого хотелось. Но мне не хотелось.
   Да, аттракцион они отгрохали что надо! Я посмотрел на часы. Было еще непоздно. Я отправился в один из местных клубов и проиграл в мини-гольф датчанину по имени Петерсен пять банок пива. Потом целый час кряду бросал мяч в баскетбольную корзину. Еще немного, и по меткости попаданий я бы превзошел самого Джабара.
   Вечер был приятный – не жарко и не холодно. Легкая прохлада овевала тело, проникая сквозь шорты и шелковую рубашку. Интересно, где сейчас Аська? «Гамбургеры и сосиски» – то уже наверняка закрылись. Неожиданно, я почувствовал голод и принялся размышлять, где бы заморить червячка. Потом вспомнил об одном симпатичном ресторане, расположенном на берегу моря прямо под южными звездами. Столики стояли на площадках, которые террасами спускались к воде.
   Я разыскал его, занял столик в непосредственной близости от моря и сделал заказ. Официант – белые брюки, белая рубашка и черная бабочка – неспешно удалился. Я посмотрел на воду, плескавшуюся почти у самых ног. В ней отражалась лунная дорожка, а чуть дальше начиналась кромешная тьма. Где-то там, за буйками, мы с Аськой недавно плавали на катамаране. Потом перед глазами снова возникла та фотография, которую я видел Лиловом зале «Блудного сына». Я оглянулся, посмотрел, не возвратился ли официант, и неожиданно увидел Симыну маму. Она сидела за столиком на самой верхней террасе. Меня будто током ударило. На ней было красивое вечернее платье и бусы из огромных жемчужин. Но может быть я ошибся? Я всмотрелся внимательнее. Да нет же, это она! Она!
   Вот это номер!
   Я нашел в себе силы подняться и направился в ее сторону.
   – Добрый вечер.
   Она повернула ко мне удивленное лицо, затем приветливо улыбнулась и спросила по-испански, чем она может быть мне полезна.
   – Вы ведь мама Симы, не та ли? – Я растерялся.
   Она снова заговорила по-испански, пожала плечами. К сожалению, она не понимает…
   Голос тоже принадлежал ей. Либо мне пора на свалку, либо голос тоже принадлежал ей.
   – Давно вы приехали?
   Она сделала жест рукой, словно бы отстраняясь от меня.
   – Давно вы приехали? – спросил я по-испански.
   – Откуда?… Что за чушь вы несете?!… Я здесь живу.
   Она отпила глоток кофе и воинственно посмотрела на меня. Чашка в руке не дрожала. В этот момент к ней подошел официант, и она расплатилась. Видимо, не пожалела чаевых, поскольку официант расплылся в улыбке и поправил съехавшую набок бабочку.
   – Спасибо, госпожа Хуанита.
   В голову мне ударила кровь.
   – Извините, – пробормотал я, ретируясь.
   Не может быть, пронеслось у меня в голове. Такое сходство. И голос! Значит, уже пора на свалку, черт бы меня подрал!
   Она сделала еще глоток, затем отодвинула чашку и поднялась. Строго посмотрев в мою сторону, пошла к выходу.
   Официант поставил блюдце с чашкой на поднос.
   – Давно ее знаете? – спросил я у него.
   – Кого? – не понял тот.
   Я кивнул головой в направлении чашки:
   – Госпожу Хуаниту.
   – Сегодня познакомились, – сказал он. – Веселая женщина.
   – Но она испанка?
   – Простите?
   – Я говорю, если судить по произношению, она испанка?
   – Разумеется, в этом нет никаких сомнений, сэр. Мексиканцев, аргентинцев и прочих латиноамериканцев, мы всегда различаем.
   Пора было возвращаться к своему столику. Но ноги мои словно в землю вросли.
   – А я, по-вашему, кто? – спросил я.
   – Простите?
   – Ну, я имею в виду, судя по моему выговору, я кто?
   – Думаю, албанец, сэр.
   «Разогнавшись, Бык Крайский врезался в защищенный бок лошади. Однако ему не удалось поднять ее на рога. Проявив незаурядные способности пикадора, Отс-старшая уперлась копьем в сплетение мышц на спине Крайского. Бык Крайский взревел от боли. Показались первые капли крови…»
   Поел я уже безо всякого аппетита, отправляя куски в рот в состоянии нервного возбуждения. Расплатился и бросился к первому попавшемуся телефонному автомату. Набрал номер Симыной мамы: никого. Внезапно я так рассвирепел, что окажись поблизости Майкл Майерс, я бы без сомнения сделал из него отбивную котлету. Но Майкла Майерса не было видно, и я пошел домой.
   В коридоре на моем этаже стояли журнальные столики. На одном из них совокуплялась молодая парочка.
   – Эй, привет! – крикнул мне парень, когда я вышел из лифта.
   – Привет, – бросил я и побрел по коридору.
   Потом застыл как вкопанный, обернулся. Да, трахаются у всех на глазах! Парень снизу, девчонка сверху. Вот дела!
   – Чего вылупился? – спросила девчонка и дунула себе на челку.
   – Фу, как грубо! – осадил ее парень. – Оказывается, ты не умеешь себя вести в общественных местах.
   – А разве это общественное место? Это кровать. Все средиземноморское побережье – это большая кровать…
   Дальше слушать я не стал. Когда я вошел в номер, Тролль сидел на телевизоре и болтал ногами. Болтать ногами – его любимое занятие. И тут я подумал, что зря наверное удивлялся совокуплению парочки в общественном месте. Куда парадоксальнее должна выглядеть ситуация, когда ты заходишь в номер, а там на телевизоре сидит призрак и болтает ногами.
   – Малышка не появлялась? – первым делом осведомился я.
   – Нет, не появлялась, из чего можно сделать кое-какие выводы.
   – Что за гнусные намеки? – проворчал я.
   – Кто-то, по-видимому, втрескался по уши. Малышка почувствовала это и исчезла.
   – Ну вот еще!
   – Нечего Ваньку валять. Ты прекрасно знаешь, что я прав.
   – Тоже мне, провидец нашелся.
   – Провидец не я, а Малышка. Она подобные вещи улавливает моментально. И потом, если это не так, объясни, пожалуйста, зачем мы до сих пор здесь торчим, тщательно скрывая свой впечатляющий успех от клиента?
   – Я просто обещал найти Симу, обещал!
   – Кому?
   – Ее матери! Знаешь тут произошла одна странная вещь…
   И я рассказал ему о недавнем происшествии в ресторане.
   – Вот! – воскликнул Тролль, когда я закончил. – Вот!
   Я не стал интересоваться, что он подразумевает под словом «вот!», и ему пришлось самому над этим задуматься.
   – Ошибка исключена? – спросил он уже совсем другим голосом.
   – Я не верю, что на свете могут существовать столь похожие друг на друга люди, – отозвался я.
   – Да, но испанский язык!
   Это, конечно, был довод.
   – Когда-то она работала театральным критиком. Возможно, она специализировалась на испанском театре, отсюда и знание языка. Кто знает.
   – М-м-м… постой, постой. – Тролль сосредоточился. – Нет, не выходит. Испания никогда не была законодательницей мод в театральной жизни. Античный театр – Греция, дель арте – Италия, Шекспир – Англия, Мольер – Франция, Станиславский – Россия, Бертольд Брехт – Германия… Так что… Если не считать корриды…
   Мне почему-то вспомнилось наше первое дело в Берлине, когда мы с Джаичем охотились за криминальной группой «Фокстрот». Тогда мне казалось, будто я – гладиатор на ристалище. Теперь вот коррида. Меня это не устраивало.
   – Коррида – это не театр, – возразил я.
   – Не драматический театр, – согласился Тролль. – Не опера, не балет, не театр марионеток. Но это – театральное действо. Зрелище.
   – Только не нужно утверждать, что, сказавшись театральным критиком, Отс-старшая имела в виду, что она – специалист по корриде… Кстати, здесь неплохие театры-кабаре, – спохватился я.
   – Час от часу не легче! Театры-кабаре хороши повсюду. Ну и что с того?
   – И все же это была она, – убежденно проговорил я. – К тому же и по телефону она не отвечает.
   – Мало ли, – Тролль пожал плечами, – причины могут быть самыми разными. Скажем, обрыв на линии.
   – Нет, тут ведется какая-то крупная игра. Постой… – Меня словно обухом по голове стукнуло. – А если в действительности со мной встречалась не мать Симы? Я имею в виду, тогда, в «Блудном сыне».
   – Как это могло случиться? Ты ведь связывался по телефону именно с ней.
   – А ответила не она.
   – По-моему, ты теряешь всякое чувство реальности.
   Я щелкнул пальцами, после чего указательный наставил на него.
   – Она знала то, чего не должна была знать! Галаган исчезновение своей дочери держит в глубокой тайне. А Отс-старшая в разговоре со мной уточнила, что Варвара исчезла все же на несколько дней раньше, чем ее дочь. Как я раньше-то не сообразил?
   – Стареешь, – скривил губы Тролль. Однако возбуждение передалось и ему. – Но кто же тогда встречался с тобой в «Блудном сыне»?!
   – Хотел бы я сам это знать.
   – Да, но ты ведь тогда рассказывал, что мать и дочь похожи друг на друга.
   – Верно. – Я почувствовал, что теряю почву под ногами. – И это не может быть совпадением. Очевидно, все же, это была Отс-старшая.
   – Есть и второй вариант, – подсказал Тролль. – На фотографии – не Отс-младшая. Если это была подставка, то подставка продуманная. Тогда спрашивается, кого мы вообще тут разыскиваем?
   – Да, но ведь на той фотографии все же кто-то изображен! – в отчаянии возразил я.
   – Естественно! На той фотографии изображена дочь подставки. А в школьном альбоме Варвары разве не было Симыной фотографии?
   – Была. Правда, не такая удачная, в профиль, но была, так что и эта версия с дочерью подставки… и вообще, – я немного успокоился, – все это слишком мудрено.
   – Мне это нравится! – взвился фантом. – Если на фотографии была настоящая Сима Отс, значит ты разговаривал с ее настоящей матерью. А если ты разговаривал с ее настоящей матерью, откуда ей было известно о том, когда пропала Варвара Галаган? Ведь по твоему же собственному утверждению, посол этот факт тщательно скрывал.
   – Давай рассуждать логично, – предложил я. – Я ведь не Штирлиц. И квартира старшей Отс не явка в Цюрихе, которую провалили, когда туда направился Плейшнер.
   – Не в Цюрихе, а в Берне, – попытался навязать мне дискуссию Тролль.
   – Неважно! На встречу пришла, конечно же, настоящая Отс, беру свои слова обратно. А вот каким образом ей стало известно об исчезновении Варвары…
   – Давай подумаем, могла ли она в принципе, обладая этой информацией, вести себя тогда искренне. – Тролль чиркнул спичкой об экран телевизора и прикурил трубку. – С Галаганом она была знакома, она сама об этом говорила. Если к тому же она не была причастна к исчезновению Варвары, то узнать об этом она могла только от посла или от его супруги. Значит с кем-то из них у нее сохранилась довольно тесная связь.
   – Или она все же была причастна к исчезновению Варвары.
   – Чушь! Мы ведь, к счастью, знаем, где сейчас Варвара и с кем.
   – Но если она не причастна к исчезновению, если у нее действительно сохранилась связь с этим семейством, то почему же она об этом не рассказала? И даже сделала вид, будто ей неизвестно, работает ли еще папаша Галаган послом. Мало того, она очень удивилась, когда узнала, что работает. И это сегодняшнее загадочное превращение! Бред какой-то!
   Я начал стягивать с себя рубашку. Пора было ложиться спать. Утро вечера мудренее. Разумеется, в ванную Тролль меня не сопровождал. Возвратившись, я снял шорты и растянулся на простынях.
   – Нет, без корриды здесь не обойтись, – пискнул Тролль. Он, видимо, еще не наговорился вдоволь. – Театральная критикесса, к тому же отличное владение испанским… Безусловно, это натура более сложная, чем может показаться на первый взгляд. Придется во что бы то ни стало изучить драматургию боя быков.
   Он и в дальнейшем продолжал стоять на своем. Отсюда и появился в его записках персонаж под именем «Бык Крайский».
   Я отвернулся от него и тотчас же уснул.

ГЛАВА 9

   И на следующий день Малышка не появилась. Сколько времени можно шляться по музеям? Я лежал на кровати, вяло шевеля конечностями, и пытался воспроизвести в памяти хотя бы одну из картин Сальвадора Дали. Неожиданно дверь в номер распахнулась, и на пороге показался Горбанюк, ведомый за руки Соней и Лив. При этом каждая из норвежек буквально вжалась в него своей обнаженной грудью.
   Вид у Горбанюка был слегка испуганный.
   – У них что, бешенство матки? – прохрипел он по-русски.
   – Очень может быть, – согласился я. – Во всяком случае они уже изнасиловали до смерти нескольких мужчин здесь в отеле. Так что берегись.
   Словно в подтверждение моих слов, ладонь Лив легла на детородный орган Горбанюка. Норвежка скорчила недовольную гримасу. От пытливого взгляда Сони гримаса не укрылась. Они чмокнули моего незадачливого сослуживца в обе щеки, проговорили «бай» и со смехом ускакали.
   – Ничего себе, – проговорил Горбанюк.
   – Неужели после ночей, проведенных со Светланой, на тебя еще могут произвести впечатление столь невинные шалости?
   – Что ты знаешь о Светлане?
   – О ней разве нужно знать что-то особенное?
   – Иди ты к черту!
   – Нет, правда, когда я первый раз тебя с ней увидел, я было подумал, что у тебя бешенство папки. Надеюсь, Майклу Майерсу все же удалось прооперировать ей вчера гланды?
   – Тебе лишь бы зубы поскалить. – Он раскрыл принесенную с собой синюю кожаную папку. – Получи и распишись. Надеюсь, в дальнейшем я смогу распоряжаться своим отпускным временем по собственному усмотрению?
   Это был краткий отчет о деятельности банкирского дома Карас и какой-то бланк, заполненный доктором Мебелем. Я просмотрел отчет. Оказывается, банкирский дом Карас оперировал финансами исключительно в сфере порнографии: порнографические журналы, порноклубы, платные порнографические телеканалы, порнографические киностудии, гостиницы, куда стекалась публика с сомнительной репутацией, и т. д. и т. п. Годовой оборот оставался пока относительно небольшим, но дело было поставлено достаточно профессионально. Видимо, господин Карас умел выжать из женского тела максимум возможного. В последнее время банк перешел на более агрессивную инвестиционную политику, вкладывая деньги в порнобизнес не только в Испании, но и во Франции и в Португалии. Упоминалась даже Андорра.