Беверли Джо. Тайна леди

   – Название корабля.
   – «Кулик».
   Он кивнул. Он не сказал, что корабль можно найти, но она знала, что это факт – если только Робин не заплатил капитану Мерьену за молчание. Она понимала, что портит все, но не могла найти лучшего способа. Она продолжала рассказывать о Фолкстоуне и контрабандистах, делая вид, будто не знает их имен.
   – Не беспокойся, – сказал отец с искоркой в глазах, – мы не будем сообщать о них властям.
   Она не могла упомянуть «капитана Роуза». Если это действительно было фальшивое имя, оно могло привести прямо к Робину. Назвать адрес – гостиница «Черный лебедь», Стаутинг – было бы губительно. О драке Петра тоже не упомянула. Эти люди могли знать о человеке их круга, который был недавно ранен.
   – Когда мы покинули Фолкстоун, наши пути разошлись, потому что у мистера Коккрофта было срочное дело в Корнуолле. Заболела его матушка. Он объяснил, как мне ехать и все прочее, и дал денег на путешествие. В конце мне пришлось идти пешком, потому что было воскресенье.
   – Поразительная история, Петра, – сказал лорд Стин, возможно, с легким оттенком скептицизма. – Вас нужно поздравить, вы весьма предприимчивы.
   – Или, говоря как отец, наказать за импульсивное безрассудство, – сказал лорд Ротгар.
   Петра вздрогнула, но он, похоже, шутил.
   – Это несправедливо, Бей, – сказала Порция. – Если бы Петра не убежала с этим Коккрофтом, ужасный Варци мог бы добиться своего.
   – Моя жена, – сказал лорд Брайт, – сама немного импульсивна.
   Жена шлепнула его по руке.
   – И Петре удалось вырваться, когда ее поймали, – сказала Роуз. – Какая вы смелая!
   Лорд Ротгар посмотрел на Петру:
   – Ты сказала, что один из людей Варци умер в Англии.
   Петра похолодела. Неужели сказала? Да, точно, сегодня днем.
   – Неужели я забыла об этом? Он наблюдал за дорогой у Фолкстоуна и попытался остановить нас, но один из контрабандистов ударил его по голове.
   – Как можно было забыть такое, – удивился лорд Брайт.
   – Это произошло так быстро. Р… Мистер Коккрофт попытался противостоять ему, но он проигрывал. Очень повезло, что у контрабандиста была дубинка.
   – Очень, – сказал ее отец, хотя сомневался в правдивости ее слов. – Я постараюсь найти этого мистера Коккрофта и вознаградить.
   Петра не знала, можно ли верить в это. Тон его был не совсем искренний.
   – Ты должна сообщить Каррадерсу как можно больше подробностей, моя дорогая. Например, имя этого джентльмена?
   – Кажется, Роберт, – сказала Петра.
   – Великолепно. А сейчас давайте поговорим о синьоре Варци. Его нужно остановить.
   – Бей, – сказала Роуз. – Я знаю, что вы не читаете светские сплетни в газетах, но могу поклясться, что в одной из вчерашних я видела объявление, в котором упоминалось это имя. Я не обратила на него внимания, но имя показалось мне странным и запомнилось. По-моему, кто-то предлагает вознаграждение за информацию об этом человеке, и там что-то сказано о нападении.
   – Это урок для меня, нужно читать каждое слово, – сказал лорд Ротгар. – Каррадерс?
   Секретарь уже выходил из комнаты.
   – Так кто же, – спросил маркиз, – разыскивает твоего негодяя?
   – Коккрофт, я полагаю, – решительно заявил лорд Стин, как будто прерывая игру.
   – Коккрофт, – согласился маркиз. – Моя дорогая Петра, похоже, твой покровитель не окончательно покинул тебя. – Теперь в его глазах было явное подозрение.
   – Он вовсе не покидал меня, – сказала она. – У него заболела мать. Не понимаю, почему он тратит время на объявления в газете.
   Но она понимала. «О, Робин, верный защитник до самого конца!..»
   – Мы разберемся с этим Варци, – сказала леди Ротгар, как будто арест негодяя был делом решенным, – но Петра должна начать свою новую жизнь, не подвергаясь опасности.
   – Я не хочу доставлять вам никакого беспокойства, – сказала Петра.
   – Ротгар жить не может без беспокойства, – сказал Стин. – Вы можете просто сдаться.
   – Хочешь взять мое имя? – спросил маркиз. Петра опешила:
   – Стать Маллорен?
   – Ты и есть Маллорен, но если я представлю тебя в свете как мисс Петру Маллорен, не будет никаких сомнений в том, как я к этому отношусь. Это также подтвердит истинность твоего происхождения, что тебе может не нравиться, но сходство между нами поразительно. Сейчас не так сильно, конечно, но многие помнят мою бурную юность.
   – Есть еще другой выход, – сказала Диана. – Ты можешь остаться контессиной Петрой д'Аверио, а мы будем поддерживать тебя в нашем мире как друзья твоей семьи. – Она улыбнулась. – Что бы ты ни выбрала, вряд ли твое имя надолго останется неизменным.
   Выйти замуж? В данный момент Петра не могла даже думать об этом.
   – Я точно не знаю, – сказала она. – Правда известна в Милане и рано или поздно доберется сюда. Не личность моего отца, а то, что я не дочь графа ди Бальдино, поэтому репутация моей матери в любом случае погибла. – Петра едва сдерживала слезы.
   Лорд Ротгар сказал:
   – Похоже, твой брат от тебя отрекся, но если ты возьмешь мое имя, он никогда больше не сможет побеспокоить тебя.
   – Тогда я предпочту быть Петрой Маллорен, сэр.
   – Ты оказываешь мне честь, – сказал он. Глаза Петры наполнились слезами при воспоминании о Робине, о небесах и аде.
   – О, моя дорогая! – Диана бросилась обнимать ее и предложила платок.
   Возвратился секретарь с кипой измятых газет.
   – Мы отдаем их в людскую, – объяснил отец, развернув газету и просматривая ее. Остальные члены семьи делали то же самое, просто, без всяких церемоний отодвинув тарелки и бокалы.
   – Вот оно! – воскликнула Порция. – «Вознаграждение. За любую информацию о местонахождении синьора Варци из Милана, который недавно прибыл в Лондон и подозревается в нападении на джентльмена в Кенте. Он среднего роста, плотного телосложения, с редкими седеющими волосами…» Надо сказать, что он не производит впечатления опасного человека. Это и есть злодей, который тебя преследует, Петра?
   – Да, уверяю вас.
   Порция пожала плечами.
   – «Информация будет принята и вознаграждена у господ Грайса и Хаклтуэйта, Чансери-лейн».
   – Великолепно, – сказал лорд Ротгар. Он не сказал, что завтра кто-то будет искать информацию о господах Грайсе и Хаклтуэйте; ему не нужно было ничего говорить. Но они, наверное, были адвокатами Робина и приведут прямо к нему.
   «Робин, прости. Я старалась».
   Остальные находили точно такие же объявления, никакой новой информации не было. Оживленный обмен мнениями был прерван Дианой.
   – Маскарад в Чейнингсе, – сказала она.
   – О да, – произнесла Порция.
   – Интригующе, – заметил отец Петры. Петра ждала, когда ее просветят.
   Это сделала Диана:
   – Кузен Бея, маркиз Эшарт, обновляет свой фамильный дом. Чтобы отпраздновать это событие, он устраивает венецианский маскарад. Когда? Примерно через две недели? Полагаю, он попросит госпожу Корнелис организовать его, чтобы все прошло без сучка без задоринки. Знаете, она венецианка. Когда-то она была оперной певицей, а теперь вот проводит подобные мероприятия во время сезона.
   Тереза Корнелис? Она все запутает.
   – Все идеально, – сказала Диана. – У тебя будет достаточно времени, чтобы освоиться в семье, ознакомиться с английскими обычаями. И если удастся сохранить твой приезд в тайне, маскарад будет прекрасной возможностью представить тебя свету.
   – А хранить тайны, – сказал лорд Стин, – один из талантов Ротгара.
   Возможно, он не так любил своего шурина, как остальные члены семьи.
   – И ты можешь советовать нам, Петра, – весело сказала Порция. – Ты когда-нибудь бывала на венецианском маскараде? Бей был, и Брайт, но из дам никто.
   – Да, конечно, – ответила Петра, стараясь не смотреть на отца.
   На венецианском маскараде он встретился с ее матерью, и там она была зачата.

Глава 29

   В понедельник днем Торн посетил Робина и сказал:
   – Есть кое-какая информация.
   – О Петре? – воскликнул Робин. – Наконец-то!
   – О Варци. От Грайса и Хаклтуэйта. Клиент из кофейни на Фернли-стрит – араб – сообщает, что джентльмен, который снял там комнаты, может оказаться тем, кого мы ищем. Он называет себя испанским ученым по имени Гарса, этот человек говорил с ним и очень сомневается в том, что акцент у него испанский.
   – А «Гарса» по звучанию похоже на «Варци».
   – Это еще ничего не значит, – предупредил Торн. – Но Гарса носит короткий парик, который однажды сбился набок. Волосы под ним редкие и седеющие. Но это тоже ни о чем не говорит.
   – К тому же большинство мужчин, которые носят парики, либо лысые, либо бреют голову.
   – Есть еще кое-что, – сказал Торн. – Кофейня также служит местом получения почты, но письма там оставляют на столе. Этому человеку показалось, что он видел, как Гарса брал там письмо. Он спросил хозяина заведения, и тот ответил, что не было писем с таким именем.
   – Все это нужно проверить, – взволнованно сказал Робин. – Но как?
   – Сообщим о нем властям.
   – Я знаю этого человека. Я могу сам убедиться.
   – Он опасен.
   – Я буду осторожен. – Робин сел, чтобы написать короткую записку.
   – Какой у тебя красивый почерк.
   – Мой единственный талант.
   – Кто счастливый адресат?
   – Кристиан. Как только я удостоверюсь в его личности, мы дадим военным возможность арестовать его как шпиона. Это на какое-то время сработает.
   – Всего лишь временное решение.
   – Тогда я постараюсь арестовать его за нападение у Фолкстоуна и прослежу, чтобы его повесили.
   К арабу были посланы люди узнать, там ли синьор Гарса. Если да, то они должны были организовать слежку за ним. К тому времени, когда прибыло сообщение, что он в своей комнате, приехал Кристиан.
   – Я арестую его, – сказал он. – Хорошо бы при нем не оказалось никаких дипломатических документов. А ты держись подальше от всего этого.
   – Я могу опознать его, – повторил Робин. – Не беспокойся, я буду вооружен.
   – Надеешься пристрелить его, – сказал Кристиан. Робин стиснул челюсти.
   – Почему бы нет?
   – А ты когда-нибудь кого-нибудь застрелил?
   Робину пришлось признаться, что нет.
   – Это не так легко, как ты себе представляешь, даже если противник воплощение зла и достаточно стар, чтобы годиться тебе в отцы. Помни, что он негодяй, Робин.
   Робин вспомнил Петру и Кокетку и нападение на своих людей.
   – Этого я никогда не забуду.
   Не прошло и часа, когда Робин хромал по кофейне, его сердце учащенно билось. Торн следовал за ним, а Кристиан уже расставлял своих людей у передних и задних дверей. Постоянные посетители выглядели нормальными людьми, от клерков до джентльменов, от молодых до старых, шумных и тихих. Многие читали газеты, некоторые беседовали. «Интересно, – подумал он, кто из них информатор?»
   Подошел слуга принять его заказ, но Робин сказал:
   – Синьор Гарса? Какая комната?
   Мужчина колебался.
   – Привести его к вам?
   – Предпочитаю подняться наверх.
   Робин увидел, что несколько клиентов смотрят на что-то за его спиной, и обернулся, но это был всего лишь Торн, который вошел и направился к столу просмотреть письма. Он старался выглядеть обыкновенно, но, как всегда, это не удалось.
   Робин снова повернулся, увидел, что официант исчез и поднимается наверх, и пошел следом.
   Когда он приблизился к верхней ступеньке, появился официант. Он торопился вниз. Официант остановился, вытаращив глаза.
   – Какая комната? – спросил Робин.
   – Не знаю…
   Робин вытащил пистолет.
   – Не будь дураком.
   Тот судорожно сглотнул.
   – Первая справа, но…
   – Но он уходит через заднюю дверь, – договорил за него Робин, услышав шум, когда оттолкнул с дороги слугу. Робин крикнул Торну: – Это он! – и повернул направо в коридор, чтобы увидеть спину – спину человека в темном костюме и коротком парике. – Стой! – крикнул он. – Деньги или жизнь, синьор Варци.
   Человек обернулся и выстрелил. Робин упал на колени, проклиная жгучую боль в ноге, оглушенный грохотом. Пуля врезалась в дерево около его головы.
   Он тоже выстрелил.
   Варци схватился за грудь и рухнул на пол.
   Робин замер, в ушах звенело, он схватился за ногу. Масса алых мундиров высыпала с задней лестницы, скрывая Варци; Торн опустился на колени рядом с Робином.
   – Ты ранен? Опять в ногу?
   Робин едва ли слышал его, но его обоняние работало. Запах крови смешивался в узком пространстве коридора с едким запахом пороха.
   – Он мертв? – спросил Робин.
   – Определенно. Ты ранен, Робин? – крикнул Торн.
   – Не ранен. Моя нога… – Он сел на верхнюю ступеньку и вытянул ее, увидев, что толпа пытается прорваться наверх посмотреть, что случилось.
   – Помоги мне подняться, – сказал он Торну, – и выведи меня отсюда.
   Торн так и сделал, но лестница уже была заблокирована.
   – Черный ход, – сказал он, поворачиваясь и помогая Робину идти.
   – Почему я не ждал, что он выстрелит без предупреждения?
   – Потому что он был стар и выглядел безобидным, – ответил Торн. – Кристиан предупреждал тебя. Пусть это послужит тебе уроком.
   Слух постепенно возвращался к Робину.
   – Ты когда-нибудь видел насильственную смерть?
   – Нет, если не считать повешение, – ответил Торн. Когда они протискивались мимо, Робин бросил взгляд на Варци. Тот лежал, раскинув руки, парик свалился, открывая всклокоченные седые волосы.
   – У Фолкстоуна был человек Варци, – сказал Робин, – но его на самом деле убил не я. Наверное, к этому привыкаешь.
   Чья-то рука сжала его плечо. Кристиан. Кристиан, который сражался в битвах и предположительно привык к убийствам.
   – Ты сделал то, что должен был сделать, и, кстати, это был чертовски хороший выстрел. Прямо в сердце.
   – Слепой инстинкт.
   – Значит, у тебя хорошие инстинкты. Этот человек был хладнокровным злодеем, грязным псом.
   – И шавкой, которую нужно просто пристрелить, – криво усмехнулся Робин.
   Кристиан хлопнул его по спине.
   – Помни, что он сделал с твоими людьми и похитил твою девицу.
   – Однако он настолько стар, что годится мне в отцы.
   – Тогда он достаточно стар, чтобы знать, что к чему. Торн, уведи Робина отсюда и дай ему бренди. Я наведу здесь порядок и постараюсь сделать так, чтобы вы не были втянуты в это дело.
   Робин спустился по задней лестнице и вышел на свежий воздух, где ему стало лучше, хотя он не думал, что когда-нибудь забудет вид человека, умирающего всего в нескольких ярдах от него. Которого он убил.
   У двери стояли на страже двое солдат. Торн оставил Робина с ними и пошел приказать подать носилки. Когда портшез прибыл, Робин забрался в него, держась за больную ногу.
   – Удивительно, что к этому времени все еще можно разорвать швы, но, по-моему, я это сделал.
   Торн выругался и приказал слугам поспешить. Робин опустил шторки и поехал сквозь толпу, собравшуюся около кофейни и обсуждавшую случившееся.
   – Иностранный шпион…
   – Убийца.
   – Пытался убить герцога.
   – Солдаты взяли его…
   Робин запрокинул голову и закрыл глаза.

* * *

   Мать Робина, суровая от гнева и горя, настояла на том, что сама осмотрит рану. Два шва разошлись, оставив засохшую кровь и распухшую плоть.
   – Как ты мог докатиться до такого? Ты же граф. Значит, должен вести себя соответствующим образом.
   – Оставаясь дома, пока другие делают за меня мою работу?
   – Такую работу – да!
   – Торн тоже ездил, – заметил он.
   – Фа! Он ничуть не лучше и, поскольку у него нет братьев, еще хуже. Это все из-за той женщины, не так ли?
   – Насколько я помню, меня с детства учили защищать слабых.
   – Фа! Теперь ты останешься в постели, пока окончательно не выздоровеешь.
   Он был в долгу перед ней, поэтому сказал:
   – Да, маман.
   – Ты должен приехать домой, где я смогу пресекать подобные глупости.
   Робин знал, что ему действительно нужно будет поехать в Истон-Корт, чтобы взять под полный контроль свое графство, но не сейчас. Он пока не готов к этой борьбе, и ему нужно найти Петру, сказать ей, что ее враг мертв. И кое-что еще.
   – Все в свое время, – ответил он уклончиво. – Пусть заживет нога, а потом я намерен посетить венецианский маскарад Эшарта.
   Быть инвалидом было неестественно, но друзья Робина наводняли его дом, готовые играть в карты, слушать музыку или просто делиться свежими сплетнями. Но никто не приносил никаких новостей о Петре д'Аверио или о таинственной итальянской красавице под любым другим именем. Варци ей больше не угрожает, но он все равно должен найти ее. Должен убедиться, что она цела и невредима.
   Он должен попытаться убедить ее дать ему еще один шанс. Учитывая его поведение, его ложь, он не мог винить ее за то, что она не доверяла ему. Он никогда не стал бы навязывать ей свое внимание, но не знать, где она находится, невыносимо.
   Даже лежа в постели, он мог организовать поиски, снова начиная от фермы Гейнеров и от Миклбери, но они ни к чему не привели. Он поставил людей наблюдать за домом Терезы Корнелис, однако ничто не указывало на то, что Петра находится там. Торн вернулся в свое поместье и разослал людей по всему Кенту расспрашивать о ней, но Петра д'Аверио бесследно исчезла. Все, что осталось от нее у Робина, это несколько драгоценных подарков – ее четки, распятие и измятое письмо.
   Мать попыталась подыскать ему нового секретаря, но Робин не позволил ей, и она уехала в Истон-Корт. Робину не хотелось ссориться с ней, однако он должен был упрочить свою власть. В каком-то смысле он был обязан этим Петре. На нее свалились перемены, но она встречала их с упорством, решимостью и отвагой. Он мог попытаться сделать то же самое.
   После отъезда матери он занялся поисками секретаря, но его мысли все время были заняты Петрой. Когда к нему зашел Кристиан, Робин сказал:
   – Я не успокоюсь, пока не узнаю, что Петра жива и здорова.
   – Если это до сих пор гложет тебя, почему не дать объявление снова? В прошлый раз это помогло.
   – Я не собираюсь посылать за ней гончих псов.
   – И не надо. Сделай так, чтобы это было послание к ней, и попроси ее дать тебе знать, все ли с ней в порядке.
   – Каковы шансы, что она прочтет это? Ты читаешь такие вещи?
   – Множество людей говорили об объявлении о Варци. Тебе нужно сделать его необычным, чтобы о нем заговорили, и написать в нем нечто такое, что привлечет ее внимание.
   – Это по крайней мере развлечение.
   С помощью Кристиана и распитой на двоих бутылки кларета Робин написал следующее: «Кто убил Кок-Робина? Нет, не воробей луком и стрелами, а камнем из рогатки птичка, которая улетела. Новости об этой птичке будут великодушно приняты мистером… – Робин улыбнулся. – Добрым малым в арабской кофейне, Фернли-стрит, Лондон».
   – Это немного рискованно, – сказал Кристиан.
   – Почему? Я хочу, чтобы Петра знала, что я приложил руку к смерти Варци, и мне нужен адрес, куда она может послать сообщение. А самое главное, – сказал он, допивая вино, – мне нужно получить это сообщение.
   – Ты видела это? – спросила Порция, входя в четверг в гобеленную комнату с газетой в руке.
   Петра сидела с Роуз, вышивая рубашку для Дженни, дочери Роуз. Порция стала просто одержима объявлениями и заметками, ища скрытый подтекст в самых простых словах людей, ищущих работу или пропавшую собаку. Но когда Порция прочла странное объявление вслух, Петра едва сдержалась, чтобы не вскочить и не выхватить газету у нее из рук.
   «Кто убил Кок-Робина? Нет, не воробей луком и стрелами, а камнем из рогатки птичка, которая улетела. Новости об этой птичке будут великодушно приняты мистером Добрым малым в арабской кофейне, Фернли-стрит, Лондон».
   Это была просьба, и к тому же Петра поняла, что Робин имел отношение к смерти Варци.
   Конечно, имел. Она знала, что, несмотря на ее письмо, он не перестанет пытаться обеспечить ее безопасность, и ее снедало чувство вины за свое молчание. Но у нее не было возможности тайно послать письмо. Она никуда не ходила, потому что ее присутствие держалось в секрете до маскарада, и она почти никогда не оставалась одна.
   – Ну разве это не загадочно? – сказала Порция. – Ты помнишь, Петра? Твой синьор Варци был убит в арабской кофейне.
   – Думаете, здесь есть связь? – произнесла Петра.
   – Трудно сказать, – ответила Роуз. – Твой Варци давно мертв, и он не имел ничего общего с птицами, не так ли?
   – Не имел, – сказала Петра. – Уверена, это какая-то приватная шутка, а кофейня просто совпадение.
   Смерть Варци, конечно, живо обсуждалась здесь, и с большим удовлетворением. Лорд Брайт подозревал, что это работа его брата, но Ротгар все отрицал. Петра верила отцу. Во всяком случае, он был раздосадован тем, что его опередили. Все, похоже, смирились с мыслью, что Варци одновременно с поисками Петры занимался шпионажем в пользу Австрии и что это стало его погибелью.
   Петра не находила тут никакой связи с Робином.
   Варци убили солдаты, которыми командовал майор Грандистон. Небольшое окольное расследование выявило, что Грандистон был опытным офицером Королевской гвардии, который в последнее время служил при дворе, так что он не мог путешествовать по северной Франции под именем Робина Бончерча.
   В одном докладе высказывалось предположение, что Варци планировал убить герцога, возможно, одного из братьев короля. Робин определенно не был одним из них.
   В конце концов она смирилась с тем, что это совпадение, но теперь все предстало в другом свете.
   – Почему добрый малый? – пробормотала Порция, все еще пытаясь разгадать загадку. – Второе имя Пака? ^[20]
   – Робин добрый малый! – объявила Порция. – Да, конечно. Это подходит к упоминанию о Кок-Робине. Это стишок о птицах. Но мне интересен смысл.
   «Робин, – подумала Петра. – Прямое доказательство».
   – Там не только птицы, – заметила Роуз. – Бык звонит в колокол, а муха убивает его. По-моему, я где-то читала, что это нечто вроде аллегории о Уолполе.
   – Политика? – сказала Порция. – Фу!
   Пока эти двое разбирали по косточкам объявление и стишок о Кок-Робине, Петра пыталась придумать способ ответить на просьбу Робина. Она не успокоится, пока не сделает этого. Тут ей в голову пришла идея. Она спросила отца, как отправить благодарственное письмо миссис Уоддл.
   – Она не умеет читать, но ее племянник в «Трех петухах» умеет. Думаю, она будет рада получить это письмо.
   – Несомненно, – ответил отец с улыбкой. – Просто напиши письмо и положи в почтовую сумку в холле. Оно будет оплачено здесь, так что с нее не потребуют денег.
   Он, казалось, ничего не заподозрил, но Петра все больше и больше убеждалась в том, что репутация лорда Ротгара как человека проницательного и всеведущего вполне заслуженна. Он тесно связан с государственными делами и держит целое управление только для того, чтобы его информировали обо всех внутренних и международных делах. Таких людей можно направить и на добычу другой информации.
   Даже братья лорда Ротгара считали, что временами его трудно понять. Петра не обманывала себя, что сможет это сделать.
   Но она не думала, что он вскроет ее письмо, поэтому решила рискнуть. Теперь у нее был письменный стол, снабженный всем необходимым, включая печать с буквами «П.М.» на ней. Она написала письмо, но добавила постскриптум, прося миссис Уоддл попросить мистера Хайта отправить прилагаемое письмо.
   Потом она разрезала лист бумаги пополам и написала на половинке простое письмо Робину.
   «У меня все хорошо, – написала она, – но я пока опасна для вас, даже несмотря на смерть Варци. Я благодарю вас за это, потому что уверена, что вы сыграли тут свою роль. Пожалуйста, летайте свободно, Кок-Робин, и избегайте всех воробьев, стрел и камней.
   Петра».
   Она сложила его и запечатала так же, как запечатала то последнее письмо, которое послала ему, прижав сургуч ручкой печати, а потом приложив к нему палец. Будучи одна, Петра поцеловала письмо.
   Она вложила его в другое письмо и это запечатала уже должным образом. Конечно, это риск, но она надеялась, что отец подумает, будто она написала своей благодетельнице длинное письмо.
   Но все-таки, держа письмо, Петра вздыхала.
   Увидит ли она еще когда-нибудь Робина? Она надеялась, что ее чувства поблекнут, но они, подпитываемые надеждой, с каждым днем пускали корни все глубже. В конце концов, ей предстояло войти в светское общество, а каковы бы ни были его настоящие имя и титул, он был частью этого общества. Разве он не возвращался тогда из Версаля?
   Возможно, что сон, приснившийся ей во дворе мамаши Гулар, сбудется. Возможно, однажды она сможет встретиться с ним на балу, и они будут должным образом представлены. Тогда они смогут танцевать и разговаривать, смотреть друг другу в глаза и флиртовать.
   Если он чувствует к ней то же самое, что она чувствует к нему, если она для него не просто обуза, о которой надо заботиться, тогда, возможно, они смогут сделать что-то большее.
   Ведь сны иногда сбываются.
   – На третий день, – сказал Робин Фонтейну, – я поднимусь с постели. – Он сдержал обещание, данное матери, сегодня будет первый день после смерти Варци, когда он попытается нормально двигаться. Он прошелся по комнате, не ощутив острой боли.
   – Видимо, новые швы помогли зажить старым. Но какие же они жесткие.
   – Пожалуйста, осторожнее, сэр, – суетился Фонтейн. Он вернулся вчера и все еще не мог успокоиться. Кокетка тоже бегала вокруг Робина и суетилась, как будто могла чем-то помочь.
   – Неужели не понимаешь, что ты кроха? – спросил Робин собаку.