Страница:
— Я могу пронести ядерную бомбу в нутро этой сучьей горы, — задумчиво проговорил Роджерс. — Я могу сунуть её туда и стоять над ней, пока все не полетит к чёртовой матери.
Но только с разрешения президента.
На самом деле, дела обстояли не совсем так.
Но президент не будет останавливать их, если они попытаются защититься… не правда ли? Президент вообще не говорил об этом. Он только утверждал, что вряд ли… что именно он говорил? Роджерс открутил плёнку назад. «… Настало время страстно молиться о спасении — даже несмотря на то, что мы не знаем, какого спасения ждать, не знаем, можем ли надеяться на него…»
Что это значит?
И кто теперь будет отдавать Роджерсу приказы — приказы, которым следует подчиняться?
— Он плох сегодня. Поездка в Вашингтон не пошла ему на пользу, — сказала Итака, провожая Артура в спальню.
Харри лежал с закрытыми глазами, откинувшись на пышные белые подушки. Он выглядел хуже, чем неделю назад. Кожа на лице пожелтела и покрылась болезненными пятнами. Дышал Харри ровно. Услышав шаги, он открыл бесцветные, словно вылинявшие, глаза, улыбнулся Артуру и крепко сжал его руку.
— Я собираюсь подать в отставку, — сказал Файнман.
Артур собрался возразить, но Харри жестом прервал его.
— Не в связи с его речью. Просто я отныне бесполезен. Не сдаюсь пока, но… Мне становится хуже день ото дня. Я связан по рукам и ногам: мне больше нельзя покидать город и придётся провести в госпитале всю следующую неделю. Тебе ни к чему лишние неприятности.
— Мне нужен ты, Харри.
— Да. Бог свидетель, как мне жаль. Я бы предпочёл быть на ногах. Тебя ждёт трудная борьба, Артур. Что собираешься делать?
Артур медленно покачал головой.
— Маккленнан и Роттерджек — в отставке. Президент не отдал никаких распоряжений по нашей группе.
— Он не осмелится распустить её.
— Да, он сохранит нашу команду, но сомневаюсь, чтобы он позволил нам действовать. Я беседовал с Хиксом несколько часов назад. По его словам, президент пошёл даже дальше Орманди. Апокалипсис. Мол, приведите отчётность в порядок — нам предстоит ревизия.
— Неужели он… — Харри покачал головой. — Неужели?
— Я не видел его с тех пор, как он принимал нас в Овальном кабинете. Теперь нанесём отвлекающий удар при помощи средств массовой информации. Нас будут поджаривать живьём на медленном огне. Так как у меня нет конкретных заданий, я отправлюсь в Фернис, а потом на несколько дней в Орегон. Спрячусь.
— Что ждёт тех, кто на карантине? Почему мы удерживаем их? Они здоровы.
— И не представляют угрозы для государственной безопасности, — согласился Артур.
— В нашей власти отпустить их, не так ли?
— Мы все ещё наделены очень высокими полномочиями. Я позвоню Фултону.
Артур по-прежнему держал Харри за руку. Он не отпускал её с той минуты, как присел на кровать.
— Ты должен выкарабкаться, Харри.
— Ты и сам чувствуешь себя при смерти, да? Ты знаешь, даже Итака… Теперь она плачет, не скрываясь. Вчера ночью мы плакали с ней вместе — когда я вернулся из госпиталя.
— Никто не признал тебя безнадёжным, — яростно проговорил Артур. — Если твои чёртовы врачи не способны… Ну что ж, найдём других. Я нуждаюсь в тебе.
— Я чувствую себя дерьмом, оттого что подвожу тебя.
— Ты знаешь, дело не…
— Но я думал об этом. Я очень слаб. Я не вполне беспомощен, но через неделю-другую начнётся новый этап лечения, и я превращусь в развалину. Я буду не в состоянии думать, а потому хочу поговорить с тобой сейчас. Мы должны начать борьбу сначала.
— Начать борьбу в зоне Фернис-Крика? Воевать против горы?
— Они запутали нас и преуспели в этом… кем бы они ни были. Взорвать своих посланцев. Боже, какой ловкий ход! Рассказав нам две разные истрии, представить потом каждую из них как мистификацию. А мы слушали их, открыв рты. Хорошо бы хоть теперь показать, на что мы способны.
— Каким образом?
— А ты не думал об этом?
— Разумеется, — признался Артур.
— Тебе надо наладить отношения с президентом. Уговорить Маккленнана и Роттерджека остаться на своих постах. Если это невозможно…
— Теперь уже поздно.
— Тогда поговори со Шварцем. Он отлично знает, как отреагирует общественность. Американцы смирятся не скоро.
— Я с ужасом представляю себе, например, общественный опрос на тему: «Сколько людей поверили президенту».
— Власть, — хрипло проговорил Харри. — Он должен отстоять право на власть. А мы должны начать борьбу сначала.
Артур рассеянно кивнул.
— Убив Кука. Помнишь?
Артур покачал головой:
— Только в том случае, если они не всемогущи.
— Будь так — пытались бы они запутать нас? — спросил Харри. Его лицо помрачнело. Он крепче сжал руку Артура. Тот не забыл времена, когда хватка друга оставляла на ладони следы его ногтей. Теперь она превратилась в долгое настойчивое прикосновение, не больше. — Они должны поверить, что мы можем навредить им.
Артур кивнул. Другая мысль пришла ему в голову и испугала. Он едва мог выразить её словами и, конечно же, не станет говорить о ней Харри. Ткни палкой в муравейник, подумал он, понаблюдай, как суетятся букашки. Изучи их. А потом растопчи их дом.
— Думал ли ты о том, каково будет мне, если ты не поправишься?
— Ты пригласишь Итаку в Орегон поможешь ей там обосноваться. Найдёшь многообещающего парня, которому нужна хорошая жена. Выдашь её замуж.
— Господи, — прошептал Артур, заплакав.
— Послушай, — сказал Харри. Слёзы текли у него по щекам. — Тебе действительно жаль меня?
— Иди к чёрту!
Харри повернул голову и вытер глаза уголком наволочки.
— Я умел обходиться без тебя. Я мог не видеть тебя годами, потому что всегда верил, что в нужный момент ты окажешься рядом. Но Итака… Пусть он будет просто славным парнем — тот, с кем ты её познакомишь. Если кому-то — не мне — суждено спать с ней, я предпочёл бы думать о нём хорошо.
— Перестань.
— Хорошо. Я утомился. Ты останешься пообедать? Я ещё способен чувствовать голод, но через неделю не смогу есть. Устаревший метод лечения.
Артур объяснил, что он спешит на самолёт и не может задерживаться.
— Позвони мне завтра, — попросил Харри. — Держи меня в курсе.
— Обещаю.
— И поговори ещё раз с Хиксом. Он мог бы заменить меня.
Артур отрицательно покачал головой.
— Я не хочу, чтобы у тебя создалось впечатление, что я бездействую, — сказал Харри. — По правде говоря, я обдумываю разные немного странные идеи. Собираюсь вскоре их записать.
— Странные идеи?
— Попытка представить происшедшее в истинном свете. Инопланетян, мою болезнь, Землю, все…
— Смелый замысел.
— Ты прав. Отвлекает меня от других глупых мыслей. — Он провёл рукой по груди и животу. — Может, кому-то и пригодится…
— Я бы хотел послушать.
Харри кивнул.
— Так и будет. Но не сейчас. Я ещё не готов.
15 ноября
17 ноября
Но только с разрешения президента.
На самом деле, дела обстояли не совсем так.
Но президент не будет останавливать их, если они попытаются защититься… не правда ли? Президент вообще не говорил об этом. Он только утверждал, что вряд ли… что именно он говорил? Роджерс открутил плёнку назад. «… Настало время страстно молиться о спасении — даже несмотря на то, что мы не знаем, какого спасения ждать, не знаем, можем ли надеяться на него…»
Что это значит?
И кто теперь будет отдавать Роджерсу приказы — приказы, которым следует подчиняться?
— Он плох сегодня. Поездка в Вашингтон не пошла ему на пользу, — сказала Итака, провожая Артура в спальню.
Харри лежал с закрытыми глазами, откинувшись на пышные белые подушки. Он выглядел хуже, чем неделю назад. Кожа на лице пожелтела и покрылась болезненными пятнами. Дышал Харри ровно. Услышав шаги, он открыл бесцветные, словно вылинявшие, глаза, улыбнулся Артуру и крепко сжал его руку.
— Я собираюсь подать в отставку, — сказал Файнман.
Артур собрался возразить, но Харри жестом прервал его.
— Не в связи с его речью. Просто я отныне бесполезен. Не сдаюсь пока, но… Мне становится хуже день ото дня. Я связан по рукам и ногам: мне больше нельзя покидать город и придётся провести в госпитале всю следующую неделю. Тебе ни к чему лишние неприятности.
— Мне нужен ты, Харри.
— Да. Бог свидетель, как мне жаль. Я бы предпочёл быть на ногах. Тебя ждёт трудная борьба, Артур. Что собираешься делать?
Артур медленно покачал головой.
— Маккленнан и Роттерджек — в отставке. Президент не отдал никаких распоряжений по нашей группе.
— Он не осмелится распустить её.
— Да, он сохранит нашу команду, но сомневаюсь, чтобы он позволил нам действовать. Я беседовал с Хиксом несколько часов назад. По его словам, президент пошёл даже дальше Орманди. Апокалипсис. Мол, приведите отчётность в порядок — нам предстоит ревизия.
— Неужели он… — Харри покачал головой. — Неужели?
— Я не видел его с тех пор, как он принимал нас в Овальном кабинете. Теперь нанесём отвлекающий удар при помощи средств массовой информации. Нас будут поджаривать живьём на медленном огне. Так как у меня нет конкретных заданий, я отправлюсь в Фернис, а потом на несколько дней в Орегон. Спрячусь.
— Что ждёт тех, кто на карантине? Почему мы удерживаем их? Они здоровы.
— И не представляют угрозы для государственной безопасности, — согласился Артур.
— В нашей власти отпустить их, не так ли?
— Мы все ещё наделены очень высокими полномочиями. Я позвоню Фултону.
Артур по-прежнему держал Харри за руку. Он не отпускал её с той минуты, как присел на кровать.
— Ты должен выкарабкаться, Харри.
— Ты и сам чувствуешь себя при смерти, да? Ты знаешь, даже Итака… Теперь она плачет, не скрываясь. Вчера ночью мы плакали с ней вместе — когда я вернулся из госпиталя.
— Никто не признал тебя безнадёжным, — яростно проговорил Артур. — Если твои чёртовы врачи не способны… Ну что ж, найдём других. Я нуждаюсь в тебе.
— Я чувствую себя дерьмом, оттого что подвожу тебя.
— Ты знаешь, дело не…
— Но я думал об этом. Я очень слаб. Я не вполне беспомощен, но через неделю-другую начнётся новый этап лечения, и я превращусь в развалину. Я буду не в состоянии думать, а потому хочу поговорить с тобой сейчас. Мы должны начать борьбу сначала.
— Начать борьбу в зоне Фернис-Крика? Воевать против горы?
— Они запутали нас и преуспели в этом… кем бы они ни были. Взорвать своих посланцев. Боже, какой ловкий ход! Рассказав нам две разные истрии, представить потом каждую из них как мистификацию. А мы слушали их, открыв рты. Хорошо бы хоть теперь показать, на что мы способны.
— Каким образом?
— А ты не думал об этом?
— Разумеется, — признался Артур.
— Тебе надо наладить отношения с президентом. Уговорить Маккленнана и Роттерджека остаться на своих постах. Если это невозможно…
— Теперь уже поздно.
— Тогда поговори со Шварцем. Он отлично знает, как отреагирует общественность. Американцы смирятся не скоро.
— Я с ужасом представляю себе, например, общественный опрос на тему: «Сколько людей поверили президенту».
— Власть, — хрипло проговорил Харри. — Он должен отстоять право на власть. А мы должны начать борьбу сначала.
Артур рассеянно кивнул.
— Убив Кука. Помнишь?
Артур покачал головой:
— Только в том случае, если они не всемогущи.
— Будь так — пытались бы они запутать нас? — спросил Харри. Его лицо помрачнело. Он крепче сжал руку Артура. Тот не забыл времена, когда хватка друга оставляла на ладони следы его ногтей. Теперь она превратилась в долгое настойчивое прикосновение, не больше. — Они должны поверить, что мы можем навредить им.
Артур кивнул. Другая мысль пришла ему в голову и испугала. Он едва мог выразить её словами и, конечно же, не станет говорить о ней Харри. Ткни палкой в муравейник, подумал он, понаблюдай, как суетятся букашки. Изучи их. А потом растопчи их дом.
— Думал ли ты о том, каково будет мне, если ты не поправишься?
— Ты пригласишь Итаку в Орегон поможешь ей там обосноваться. Найдёшь многообещающего парня, которому нужна хорошая жена. Выдашь её замуж.
— Господи, — прошептал Артур, заплакав.
— Послушай, — сказал Харри. Слёзы текли у него по щекам. — Тебе действительно жаль меня?
— Иди к чёрту!
Харри повернул голову и вытер глаза уголком наволочки.
— Я умел обходиться без тебя. Я мог не видеть тебя годами, потому что всегда верил, что в нужный момент ты окажешься рядом. Но Итака… Пусть он будет просто славным парнем — тот, с кем ты её познакомишь. Если кому-то — не мне — суждено спать с ней, я предпочёл бы думать о нём хорошо.
— Перестань.
— Хорошо. Я утомился. Ты останешься пообедать? Я ещё способен чувствовать голод, но через неделю не смогу есть. Устаревший метод лечения.
Артур объяснил, что он спешит на самолёт и не может задерживаться.
— Позвони мне завтра, — попросил Харри. — Держи меня в курсе.
— Обещаю.
— И поговори ещё раз с Хиксом. Он мог бы заменить меня.
Артур отрицательно покачал головой.
— Я не хочу, чтобы у тебя создалось впечатление, что я бездействую, — сказал Харри. — По правде говоря, я обдумываю разные немного странные идеи. Собираюсь вскоре их записать.
— Странные идеи?
— Попытка представить происшедшее в истинном свете. Инопланетян, мою болезнь, Землю, все…
— Смелый замысел.
— Ты прав. Отвлекает меня от других глупых мыслей. — Он провёл рукой по груди и животу. — Может, кому-то и пригодится…
— Я бы хотел послушать.
Харри кивнул.
— Так и будет. Но не сейчас. Я ещё не готов.
15 ноября
Бело-голубое такси с рёвом и дёрганьем поднималось по крутым поворотам дороги, ведущей на вершину холма. Машина мчалась на устрашающей скорости. Сэмшоу сидел на заднем сиденье и напряжённо внимал реву мотора, переваливась из стороны в сторону на виражах. Он до сих пор не мог понять, что заставило его принять приглашение, в то время как дел было невпроворот. За окном проносились ночные джунгли, только освещённые въезды на частные дороги и призрачные огоньки домов, плывущие над холмом, прорывались сквозь тьму. Внизу, между деревьями, подобно раскрытой шкатулке с драгоценностями, лежал сверкающий вечерней иллюминацией Гонолулу.
Сенд обещал, что на вечеринке соберутся интересные люди. Он уехал ещё два часа назад. «Дискаверер» ранним утром бросил якорь в Перл-Харборе, а приглашение от Джины Фузетти последовало по телефону в десять часов. Миссис Фузетти, жена преподавателя физики Гавайского университета, славилась своими приёмами по всему побережью.
— Мы не можем отказаться, — настаивал Сенд. — К тому же, надо передохнуть.
Сэмшоу неохотно согласился. Он неуверенно отсчитал несколько монет и заплатил водителю, не забыв о чаевых, а потом быстро отпрыгнул с дороги, чтобы не попасть под фонтан гравия, брызнувший из-под задних колёс машины. Затем повернулся и увидел большой невысокий дом, построенный в псевдояпонском стиле, освещённый сотнями ламп, спрятанных в бумажных фонариках. Вдоль вымощенной камнями аллеи тянулись вырезанные из лавы изображения местных божков с горящими глазами.
Даже с такого расстояния были слышны голоса — и никакой громкой музыки, чему он несказанно обрадовался.
Высокая молодая женщина открыла дверь и ослепительно улыбнулась.
— Ма! — крикнула она. — Ещё гость. Кто вы?
— Уолт Сэмшоу. А кто вы?
— Таня Фузетти. Мои родители… ну, вы знаете. Я здесь с приятелем.
— Вы, наверно, доктор Сэмшоу? — Джина Фузетти незаметно появилась в сводчатом проходе, ведущем в гостиную. Она на ходу вытирала руки и жизнерадостно улыбалась.
Этой абсолютно седой женщине на вид было под семьдесят. Она бросила на Сэмшоу весёлый оценивающий взгляд и повела его за собой, вручив банки с пивом и тарелку с закусками (тунец с сырыми овощами по-гавайски).
— Нам очень приятно видеть у себя такого выдающегося писателя и учёного, — сказала миссис Фузетти, одаривая Сэмшоу тысячеваттной улыбкой. — Мистер Сенд в дальней комнате вместе с другими гостями. Он предупредил нас, что вы придёте. А вот и он. — Она кивнула обоим сразу, все ещё улыбаясь. — Как славно иметь дело с мужчинами, способными сказать что-нибудь эдакое во время беседы. — Стук в дверь отвлёк её внимание. Исчезая из виду, она развела руками. — Отдыхайте, веселитесь.
— Странная женщина, — заметил Сэмшоу.
— Ведёт себя таким образом с каждым. Обаятельная особа.
— Ты бывал на её вечеринках раньше?
— Я когда-то ухаживал за её старшей дочерью.
— Ты никогда не рассказывал.
Сенд покачал головой и усмехнулся.
— Знаешь Джереми Кемпа? Он утверждает, что вы знакомы.
— Мы жили в одной каюте много лет назад. Кажется, во время какой-то экспедиции… Нет, на семинаре в Вудз-Хоуле. Кемп… Геофизик, специалист по землетрясениям, да?
— Правильно. — Сенд потянул его за собой. — Нам всем надо поговорить. Эта встреча — настоящая удача. Я несколько нарушил наши правила — захватил с собой результаты наблюдений.
— Да?
— Мы ведь уже послали данные в Ла-Джоллу, — оправдываясь, сказал Сенд.
Однако Сэмшоу не успокоился. Сенд открыл дверь в комнату. Кемп и два его собеседника сидели на стульях и на кровати, застеленной пледом с национальным полинезийским орнаментом. Они держали в руках стаканы с пивом или коктейлем.
— Уолт, здорово, что мы встретились опять.
Кемп поднялся, крепко пожал Сэмшоу руку и представил старого знакомого другим гостям. Сенд попросил геофизика рассказать о его работе.
— Наша группа занимается тем, что ищет новые источники полезных ископаемых для «Эйшн Термал», нефтяного тайваньско-корейского консорциума. Мы разрабатываем месторождения китайской нефти — вполне официально — и пытаемся составить карту района Тихого океана, расположенного к югу от Филиппин. Вместе с тем, мы отмечаем на карте места, интересные с сейсмической точки зрения, и анализируем распространение волн в земной коре. А теперь — информация столь же конфиденциальная, сколь и ваша… Понимаете?
Кемп с видом заговорщика посмотрел на дверь. Сенд плотно закрыл её и запер.
— В распоряжении моей группы находятся станции подслушивания на Филиппинах и Алеутских островах. Мы также можем прослушивать телефонные разговоры, которые ведутся в информационном центре геологических изысканий и землетрясений в Колорадо и в центре по изучению скажин в Монтане. Мы напали на след интересного сейсмического явления. Думаю, мы имеем дело с ошибочными показаниями или с их искажённым толкованием. Но, может, мы и заблуждаемся. Данные поступили из зоны котловины Рамапо ночью первого ноября по восточно-тихоокеанскому времени.
— В ту ночь, когда мы попали в бурю.
— Правильно. По нашим подсчётам, это произошло приблизительно в восемь-двадцать вечера. Так?
— Время почти совпадает: разница всего десять минут.
— О'кей. Итак, это не землетрясение. Не сдвиг пород. Больше похоже на ядерный взрыв — но всё же не совсем. Обменные волны замечены учёными Пекина, Колорадо и Монтаны. Но это ещё не все. Приборы показали наличие высокочастотных продольных волн. Это не поверхностные волны Рэлея и не волня Лява. Они исходят от какого-то тела. Это не результат мгновенного сдвига пород, а просто волны сжатия и множество необычных микросейсмов. Как будто кто-то зарылся внутрь планеты. Прямо в котловине Рамапо. Что это может быть?
Сенд улыбнулся — озорно, как ребёнок.
— Нечто весом в сотни миллионов тонн.
— Правильно, — признал Кемп, улыбаясь в ответ. — А теперь давайте пофантазируем, не боясь показаться сумасшедшими. Некий предмет, весом с гору, падает в море. Но все заканчивается небольшим шквалом. Видимо, предмет, упав, почти не выделил энергии. Профиль склона невелик. Итак, падение, потом объект теряет чуть-чуть — самую малость — своей скорости; энергия передаётся воде, и, вероятно, вода нагревается, причём тоже слегка. След не достигает и метра в ширину.
— Смешно, — сказал Сэмшоу.
— Вовсе нет. Сгусток сверхплотной материи; не исключено, что чёрная дыра. Свалилась в океан, упала на дно котловины Рамапо — voila! Спряталась в песок.
— Невероятно, — протянул Сенд, покачивая головой, но все ещё продолжая улыбаться.
— Ну, хорошо. Мы оба отметили аномалии. Судя по нашему графику, произошёл ядерный взрыв, но ведь никакого взрыва не было и в помине. А у вас на графике появился пик. — Кемп поднял стакан. — Пьём за тайны, которые объединяют учёных.
Сенд вытащил калькулятор и занялся подсчётами.
— Чёрная дыра таких размеров обычно является источником гамма-излучения, правильно?
— Понятия не имею, — ответил Кемп.
Сенд пожал плечами.
— Этот предмет имеет такую плотность и так мал, что может очутиться прямо в центре Земли. Но под влиянием силы Кориолиса он обогнёт ядро и выпрыгнет с другой стороны. Почти ничто не препятствует его движению. Проходит сквозь толщу Земли, как сквозь воздух.
Кемп кивнул.
— Когда объект достигнет ядра, то его скорость будет, примерно, десять километров в секунду. Можешь представить себе ударную волну? Земля отзовётся на неё, как колокольчик, если его дёрнуть за верёвочку. Вот когда должны проявиться твои микросейсмы. Невероятное количество выделенного тепла. Не знаю, как подсчитать… Нужно поговорить с кем-нибудь, разбирающимся в гидродинамике. Время, необходимое предмету для того, чтобы обойти вокруг земного ядра, так сказать его период — восемьдесят или девяносто минут.
— А издаёт ли этот предмет какой-нибудь звук при движении?
— Я как будто слышу его, — сказал Кемп. — верещит, как чертёнок. Можно воспользоваться вашим калькулятором?
Несколько неохотно Сенд протянул ему прибор. Кемп углубился в вычисления.
— Если предположить отсутствие трения, объект выйдет в точке прямо противоположной «входу». Но я не уверен, что он не притормозит — ядро впитывает материю и выдаёт её обратно в виде гамма-излучения, вырабатывает плазму или… Чёрт возьми, я не знаю. Предположим, наш предмет испытывает влияние эффекта торможения. Тогда, может, он и не прорвёт поверхность Земли…
— Но ударная волна сделает это, — заметил Сенд.
— Правильно. Мы бы наблюдали необычный процесс…
— На западе Атлантики, — подсказал Сэмшоу. — Тридцать градусов к югу и сорок к западу. Около одиннадцати сотен морских миль к востоку от Бразилии, где-то на широте Порто-Алегре.
— Отлично, — сказал Кемп, вновь улыбаясь. — Происходят сейсмические изменения там и тут, потом, через восемьдесят или девяносто минут предмет возвращается в Рамапо. Снова и снова… И так — пока он не остановится под воздействием эффекта торможения и не замрёт прямо в центре Земли. Вы понимаете, что может наделать чёрная дыра в сердце планеты?
Сэмшоу неожиданно охватила тревога. Он встал и вышел через распахнутую стеклянную дверь на веранду. Вгляделся в джунгли, подступающие к дому миссис Фузетти. Тишина нарушалась смехом гостей и гудением насекомых.
— Каким образом, чёрт возьми, такая штуковина доберётся до Земли? Засекут её радары или спутники?
— Не знаю, — ответил кемп.
— Да, между показаниями наших приборов определённо есть связь, Уолт, — сказал Сенд. — Наши гравиметры работали отлично. — И он пошёл на веранду к Сэмшоу.
— Здесь сегодня только и говорят, что о заявлении президента, — продолжал Кемп, стоя в дверях. — Вот я и подумал…
Глаза Сенда расширились.
— О, Господи, я даже не…
— И что? — спросил Сэмшоу.
— Может, это не просто фантазия, — проговорил Кемп. — У вас пик на графике, потом удар метеорита — и объяснений нет. У нас волны сжатия — и объяснений нет. А президент говорит об инопланетянах.
— Подожди, — прервал его Сэмшоу. — У нас нет информации о южной Атлантике.
— Может эта чёрная дыра — или как там её — вызвать существенные разрушения на Земле? — поинтересовался Сенд.
— Она бы, в конце концов, уничтожила её. Поглотила.
— В таком случае, лучше сообщить о случившемся, — сказал Сэмшоу.
Кемп и Сенд посмотрели на него, как дети, застигнутые на нечестной игре.
— Согласны? — продолжал Сэмшоу. — Кто-нибудь поедет в Сан-Франциско на съезд Американского Геофизического общества?
— Я, — ответил Кемп.
— И я бы хотел, — подхватил Сэмшоу, не задумываясь.
Сенд смотрел на него с некоторым смущением. Вероятно, он ощутил желание взять свои слова обратно, поняв, что старик воспринял его зашедшие слишком далеко предположения абсолютно серьёзно.
— Мы можем устроить это, Дэвид?
— Я… хочу ещё раз все просчитать.
— Мы, очевидно, не обладаем достаточными познаниями, — заметил Сэмшоу. — Но ведь там будут специалисты…
— Верно, — сказал Кемп. — Есть нужный парень. Джонатан Пост. Мы встретимся с ним.
Вокруг Фернис-Крика теперь стояло три ряда заграждений из колючей проволоки; через один из них пропустили ток. Военные патрулировали территорию в джипах и на вертолётах. Сюда постоянно прибывали сотни людей в автомобилях, джипах, грузовиках и проводили время, рассматривая в бинокли чёрную гору, находящуюся более чем в пяти милях от них. Ещё большее число туристов рыскало вокруг, тщетно стремясь прорваться к горе.
Домик для прессы — времянка, похожая на хижину — располагался у главных ворот. Здесь смиренно слонялись без дела в ожидании развития событий девять тщательно отобранных репортёров.
Кроме вездесущих вертолётов, казалось, все вокруг замерло. Приближался полдень, и освещённая ярким солнцем гора стала чёрно-красной. Куски застывшей лавы словно вросли в землю; все тихо и напоминает о вечности.
Когда лопасти вертолёта, на котором Артур прилетел из Лас-Вегаса, остановились, Гордон выбрался из люка и по посадочной дорожке, покрытой песком и гравием, подошёл к Роджерсу. Полковник пожал ему руку. Артур протянул военному папку.
— Что это? — спросил Роджерс, направляясь к вагончику с электронной аппаратурой.
— Здесь бумаги с приказом вам и вашим людям держаться подальше от объекта и не предпринимать мер, грозящих нарушить спокойствие в зоне, — сказал Артур. — Я получил их в Лас-Вегасе. Распоряжения поступили от президента.
— Я уже получил подобные приказы, — заметил Роджерс. — Зачем понадобились новые?
— Президент хочет удостовериться, что вы его поняли.
— Да, сэр. Скажите ему…
— Мы не поддерживаем постоянную связь, — возразил Артур. Он огляделся и положил руку на плечо Роджерса. — Через несколько дней сюда прибудут сенаторы и конгрессмены. Подкомитеты сената, наблюдательные комитеты от Конгресса. Всё, что только можно себе вообразить.
— Я слышал, сенатор из Луизианы — Маккакой-то…
— Макгенри.
— Ах да, — вспомнил полковник. — Он выступал по радио. Призывал к импичменту.
— Это проблема президента, — холодно оборвал его Артур. — Макгенри не одинок. — Они остановились в двадцати ярдах от вагончика. Между взлётно-посадочной полосой и складом армейского оборудования пролегла тропинка. Томящиеся от скуки солдаты обложили её одинаковыми валунами, выгоревшими на солнце. — Хочу задать вам важный вопрос. Между нами. Кажется, мы здесь одни?
— Да, сэр.
— Есть ли способ разрушить корабль? — спросил Артур.
Роджерс напрягся.
— Такая возможность не обсуждалась.
— Но вы могли бы сделать это?
На лице полковника отразилась внутренняя борьба.
— Мои ребята способны почти на все, но потребуются особые распоряжения — даже для простого рассмотрения такого поворота событий.
— Я говорю неофициально, — заметил Гордон.
— Даже если неофициально, сэр.
Артур кивнул и оглянулся.
— Я собираюсь провести здесь всего лишь несколько часов, — сказал он. — У вас есть приказ, но, честно говоря, я приказов не получал. И я полагаю, что вы должны подчиняться мне. Я прав?
— Да, сэр, кроме случаев, не идущих вразрез с распоряжениями президента.
— У вас нет приказа препятствовать моему проникновению внутрь объекта?
Роджерс задумался.
— Нет, сэр.
— Я хочу попробовать.
— Это нетрудно, сэр.
— Трудно только тогда, когда идёшь первым, правда?
Роджерс чуть заметно улыбнулся.
— Я пойду по вашему маршруту. Скажите, о чём необходимо помнить и что взять с собой.
Сенд обещал, что на вечеринке соберутся интересные люди. Он уехал ещё два часа назад. «Дискаверер» ранним утром бросил якорь в Перл-Харборе, а приглашение от Джины Фузетти последовало по телефону в десять часов. Миссис Фузетти, жена преподавателя физики Гавайского университета, славилась своими приёмами по всему побережью.
— Мы не можем отказаться, — настаивал Сенд. — К тому же, надо передохнуть.
Сэмшоу неохотно согласился. Он неуверенно отсчитал несколько монет и заплатил водителю, не забыв о чаевых, а потом быстро отпрыгнул с дороги, чтобы не попасть под фонтан гравия, брызнувший из-под задних колёс машины. Затем повернулся и увидел большой невысокий дом, построенный в псевдояпонском стиле, освещённый сотнями ламп, спрятанных в бумажных фонариках. Вдоль вымощенной камнями аллеи тянулись вырезанные из лавы изображения местных божков с горящими глазами.
Даже с такого расстояния были слышны голоса — и никакой громкой музыки, чему он несказанно обрадовался.
Высокая молодая женщина открыла дверь и ослепительно улыбнулась.
— Ма! — крикнула она. — Ещё гость. Кто вы?
— Уолт Сэмшоу. А кто вы?
— Таня Фузетти. Мои родители… ну, вы знаете. Я здесь с приятелем.
— Вы, наверно, доктор Сэмшоу? — Джина Фузетти незаметно появилась в сводчатом проходе, ведущем в гостиную. Она на ходу вытирала руки и жизнерадостно улыбалась.
Этой абсолютно седой женщине на вид было под семьдесят. Она бросила на Сэмшоу весёлый оценивающий взгляд и повела его за собой, вручив банки с пивом и тарелку с закусками (тунец с сырыми овощами по-гавайски).
— Нам очень приятно видеть у себя такого выдающегося писателя и учёного, — сказала миссис Фузетти, одаривая Сэмшоу тысячеваттной улыбкой. — Мистер Сенд в дальней комнате вместе с другими гостями. Он предупредил нас, что вы придёте. А вот и он. — Она кивнула обоим сразу, все ещё улыбаясь. — Как славно иметь дело с мужчинами, способными сказать что-нибудь эдакое во время беседы. — Стук в дверь отвлёк её внимание. Исчезая из виду, она развела руками. — Отдыхайте, веселитесь.
— Странная женщина, — заметил Сэмшоу.
— Ведёт себя таким образом с каждым. Обаятельная особа.
— Ты бывал на её вечеринках раньше?
— Я когда-то ухаживал за её старшей дочерью.
— Ты никогда не рассказывал.
Сенд покачал головой и усмехнулся.
— Знаешь Джереми Кемпа? Он утверждает, что вы знакомы.
— Мы жили в одной каюте много лет назад. Кажется, во время какой-то экспедиции… Нет, на семинаре в Вудз-Хоуле. Кемп… Геофизик, специалист по землетрясениям, да?
— Правильно. — Сенд потянул его за собой. — Нам всем надо поговорить. Эта встреча — настоящая удача. Я несколько нарушил наши правила — захватил с собой результаты наблюдений.
— Да?
— Мы ведь уже послали данные в Ла-Джоллу, — оправдываясь, сказал Сенд.
Однако Сэмшоу не успокоился. Сенд открыл дверь в комнату. Кемп и два его собеседника сидели на стульях и на кровати, застеленной пледом с национальным полинезийским орнаментом. Они держали в руках стаканы с пивом или коктейлем.
— Уолт, здорово, что мы встретились опять.
Кемп поднялся, крепко пожал Сэмшоу руку и представил старого знакомого другим гостям. Сенд попросил геофизика рассказать о его работе.
— Наша группа занимается тем, что ищет новые источники полезных ископаемых для «Эйшн Термал», нефтяного тайваньско-корейского консорциума. Мы разрабатываем месторождения китайской нефти — вполне официально — и пытаемся составить карту района Тихого океана, расположенного к югу от Филиппин. Вместе с тем, мы отмечаем на карте места, интересные с сейсмической точки зрения, и анализируем распространение волн в земной коре. А теперь — информация столь же конфиденциальная, сколь и ваша… Понимаете?
Кемп с видом заговорщика посмотрел на дверь. Сенд плотно закрыл её и запер.
— В распоряжении моей группы находятся станции подслушивания на Филиппинах и Алеутских островах. Мы также можем прослушивать телефонные разговоры, которые ведутся в информационном центре геологических изысканий и землетрясений в Колорадо и в центре по изучению скажин в Монтане. Мы напали на след интересного сейсмического явления. Думаю, мы имеем дело с ошибочными показаниями или с их искажённым толкованием. Но, может, мы и заблуждаемся. Данные поступили из зоны котловины Рамапо ночью первого ноября по восточно-тихоокеанскому времени.
— В ту ночь, когда мы попали в бурю.
— Правильно. По нашим подсчётам, это произошло приблизительно в восемь-двадцать вечера. Так?
— Время почти совпадает: разница всего десять минут.
— О'кей. Итак, это не землетрясение. Не сдвиг пород. Больше похоже на ядерный взрыв — но всё же не совсем. Обменные волны замечены учёными Пекина, Колорадо и Монтаны. Но это ещё не все. Приборы показали наличие высокочастотных продольных волн. Это не поверхностные волны Рэлея и не волня Лява. Они исходят от какого-то тела. Это не результат мгновенного сдвига пород, а просто волны сжатия и множество необычных микросейсмов. Как будто кто-то зарылся внутрь планеты. Прямо в котловине Рамапо. Что это может быть?
Сенд улыбнулся — озорно, как ребёнок.
— Нечто весом в сотни миллионов тонн.
— Правильно, — признал Кемп, улыбаясь в ответ. — А теперь давайте пофантазируем, не боясь показаться сумасшедшими. Некий предмет, весом с гору, падает в море. Но все заканчивается небольшим шквалом. Видимо, предмет, упав, почти не выделил энергии. Профиль склона невелик. Итак, падение, потом объект теряет чуть-чуть — самую малость — своей скорости; энергия передаётся воде, и, вероятно, вода нагревается, причём тоже слегка. След не достигает и метра в ширину.
— Смешно, — сказал Сэмшоу.
— Вовсе нет. Сгусток сверхплотной материи; не исключено, что чёрная дыра. Свалилась в океан, упала на дно котловины Рамапо — voila! Спряталась в песок.
— Невероятно, — протянул Сенд, покачивая головой, но все ещё продолжая улыбаться.
— Ну, хорошо. Мы оба отметили аномалии. Судя по нашему графику, произошёл ядерный взрыв, но ведь никакого взрыва не было и в помине. А у вас на графике появился пик. — Кемп поднял стакан. — Пьём за тайны, которые объединяют учёных.
Сенд вытащил калькулятор и занялся подсчётами.
— Чёрная дыра таких размеров обычно является источником гамма-излучения, правильно?
— Понятия не имею, — ответил Кемп.
Сенд пожал плечами.
— Этот предмет имеет такую плотность и так мал, что может очутиться прямо в центре Земли. Но под влиянием силы Кориолиса он обогнёт ядро и выпрыгнет с другой стороны. Почти ничто не препятствует его движению. Проходит сквозь толщу Земли, как сквозь воздух.
Кемп кивнул.
— Когда объект достигнет ядра, то его скорость будет, примерно, десять километров в секунду. Можешь представить себе ударную волну? Земля отзовётся на неё, как колокольчик, если его дёрнуть за верёвочку. Вот когда должны проявиться твои микросейсмы. Невероятное количество выделенного тепла. Не знаю, как подсчитать… Нужно поговорить с кем-нибудь, разбирающимся в гидродинамике. Время, необходимое предмету для того, чтобы обойти вокруг земного ядра, так сказать его период — восемьдесят или девяносто минут.
— А издаёт ли этот предмет какой-нибудь звук при движении?
— Я как будто слышу его, — сказал Кемп. — верещит, как чертёнок. Можно воспользоваться вашим калькулятором?
Несколько неохотно Сенд протянул ему прибор. Кемп углубился в вычисления.
— Если предположить отсутствие трения, объект выйдет в точке прямо противоположной «входу». Но я не уверен, что он не притормозит — ядро впитывает материю и выдаёт её обратно в виде гамма-излучения, вырабатывает плазму или… Чёрт возьми, я не знаю. Предположим, наш предмет испытывает влияние эффекта торможения. Тогда, может, он и не прорвёт поверхность Земли…
— Но ударная волна сделает это, — заметил Сенд.
— Правильно. Мы бы наблюдали необычный процесс…
— На западе Атлантики, — подсказал Сэмшоу. — Тридцать градусов к югу и сорок к западу. Около одиннадцати сотен морских миль к востоку от Бразилии, где-то на широте Порто-Алегре.
— Отлично, — сказал Кемп, вновь улыбаясь. — Происходят сейсмические изменения там и тут, потом, через восемьдесят или девяносто минут предмет возвращается в Рамапо. Снова и снова… И так — пока он не остановится под воздействием эффекта торможения и не замрёт прямо в центре Земли. Вы понимаете, что может наделать чёрная дыра в сердце планеты?
Сэмшоу неожиданно охватила тревога. Он встал и вышел через распахнутую стеклянную дверь на веранду. Вгляделся в джунгли, подступающие к дому миссис Фузетти. Тишина нарушалась смехом гостей и гудением насекомых.
— Каким образом, чёрт возьми, такая штуковина доберётся до Земли? Засекут её радары или спутники?
— Не знаю, — ответил кемп.
— Да, между показаниями наших приборов определённо есть связь, Уолт, — сказал Сенд. — Наши гравиметры работали отлично. — И он пошёл на веранду к Сэмшоу.
— Здесь сегодня только и говорят, что о заявлении президента, — продолжал Кемп, стоя в дверях. — Вот я и подумал…
Глаза Сенда расширились.
— О, Господи, я даже не…
— И что? — спросил Сэмшоу.
— Может, это не просто фантазия, — проговорил Кемп. — У вас пик на графике, потом удар метеорита — и объяснений нет. У нас волны сжатия — и объяснений нет. А президент говорит об инопланетянах.
— Подожди, — прервал его Сэмшоу. — У нас нет информации о южной Атлантике.
— Может эта чёрная дыра — или как там её — вызвать существенные разрушения на Земле? — поинтересовался Сенд.
— Она бы, в конце концов, уничтожила её. Поглотила.
— В таком случае, лучше сообщить о случившемся, — сказал Сэмшоу.
Кемп и Сенд посмотрели на него, как дети, застигнутые на нечестной игре.
— Согласны? — продолжал Сэмшоу. — Кто-нибудь поедет в Сан-Франциско на съезд Американского Геофизического общества?
— Я, — ответил Кемп.
— И я бы хотел, — подхватил Сэмшоу, не задумываясь.
Сенд смотрел на него с некоторым смущением. Вероятно, он ощутил желание взять свои слова обратно, поняв, что старик воспринял его зашедшие слишком далеко предположения абсолютно серьёзно.
— Мы можем устроить это, Дэвид?
— Я… хочу ещё раз все просчитать.
— Мы, очевидно, не обладаем достаточными познаниями, — заметил Сэмшоу. — Но ведь там будут специалисты…
— Верно, — сказал Кемп. — Есть нужный парень. Джонатан Пост. Мы встретимся с ним.
Вокруг Фернис-Крика теперь стояло три ряда заграждений из колючей проволоки; через один из них пропустили ток. Военные патрулировали территорию в джипах и на вертолётах. Сюда постоянно прибывали сотни людей в автомобилях, джипах, грузовиках и проводили время, рассматривая в бинокли чёрную гору, находящуюся более чем в пяти милях от них. Ещё большее число туристов рыскало вокруг, тщетно стремясь прорваться к горе.
Домик для прессы — времянка, похожая на хижину — располагался у главных ворот. Здесь смиренно слонялись без дела в ожидании развития событий девять тщательно отобранных репортёров.
Кроме вездесущих вертолётов, казалось, все вокруг замерло. Приближался полдень, и освещённая ярким солнцем гора стала чёрно-красной. Куски застывшей лавы словно вросли в землю; все тихо и напоминает о вечности.
Когда лопасти вертолёта, на котором Артур прилетел из Лас-Вегаса, остановились, Гордон выбрался из люка и по посадочной дорожке, покрытой песком и гравием, подошёл к Роджерсу. Полковник пожал ему руку. Артур протянул военному папку.
— Что это? — спросил Роджерс, направляясь к вагончику с электронной аппаратурой.
— Здесь бумаги с приказом вам и вашим людям держаться подальше от объекта и не предпринимать мер, грозящих нарушить спокойствие в зоне, — сказал Артур. — Я получил их в Лас-Вегасе. Распоряжения поступили от президента.
— Я уже получил подобные приказы, — заметил Роджерс. — Зачем понадобились новые?
— Президент хочет удостовериться, что вы его поняли.
— Да, сэр. Скажите ему…
— Мы не поддерживаем постоянную связь, — возразил Артур. Он огляделся и положил руку на плечо Роджерса. — Через несколько дней сюда прибудут сенаторы и конгрессмены. Подкомитеты сената, наблюдательные комитеты от Конгресса. Всё, что только можно себе вообразить.
— Я слышал, сенатор из Луизианы — Маккакой-то…
— Макгенри.
— Ах да, — вспомнил полковник. — Он выступал по радио. Призывал к импичменту.
— Это проблема президента, — холодно оборвал его Артур. — Макгенри не одинок. — Они остановились в двадцати ярдах от вагончика. Между взлётно-посадочной полосой и складом армейского оборудования пролегла тропинка. Томящиеся от скуки солдаты обложили её одинаковыми валунами, выгоревшими на солнце. — Хочу задать вам важный вопрос. Между нами. Кажется, мы здесь одни?
— Да, сэр.
— Есть ли способ разрушить корабль? — спросил Артур.
Роджерс напрягся.
— Такая возможность не обсуждалась.
— Но вы могли бы сделать это?
На лице полковника отразилась внутренняя борьба.
— Мои ребята способны почти на все, но потребуются особые распоряжения — даже для простого рассмотрения такого поворота событий.
— Я говорю неофициально, — заметил Гордон.
— Даже если неофициально, сэр.
Артур кивнул и оглянулся.
— Я собираюсь провести здесь всего лишь несколько часов, — сказал он. — У вас есть приказ, но, честно говоря, я приказов не получал. И я полагаю, что вы должны подчиняться мне. Я прав?
— Да, сэр, кроме случаев, не идущих вразрез с распоряжениями президента.
— У вас нет приказа препятствовать моему проникновению внутрь объекта?
Роджерс задумался.
— Нет, сэр.
— Я хочу попробовать.
— Это нетрудно, сэр.
— Трудно только тогда, когда идёшь первым, правда?
Роджерс чуть заметно улыбнулся.
— Я пойду по вашему маршруту. Скажите, о чём необходимо помнить и что взять с собой.
«АП ньюс нетуорк». 17 ноября 1996 года. Вашингтон, округ Колумбия.
Член палаты представителей Дейл Беркшир, выступая сегодня в Конгрессе, предложил, чтобы комитет по законодательству начал слушания по вопросу о действиях президента в связи с появлением инопланетного корабля в Долине Смерти. «Граждане склоняются к импичменту, — подчеркнул Беркшир. — И пусть этот процесс начнётся здесь и сейчас». Беркшир и многие другие политики попросили Сенат и Конгресс отложить церемонию инаугурации. В настоящее время, однако, никакие конкретные меры по переносу этого события не предпринимаются.
17 ноября
Голос Мери, дежурного офицера, звучал весело и взволнованно:
— Поднимайтесь и радуйтесь, — заявила она. — Вас сегодня отпускают. Я только что узнала об этом от полковника Пханя.
Эдвард лежал без сна уже в течение многих часов. В последние дни его мучила бессоница. Прохладный чистый запах замкнутого пространства палаты, казалось, проник внутрь его тела. Он уже не мог вспомнить, как пахнет обычный воздух. Минелли чувствовал себя хуже обычного. Он или что-то бормотал, или заходился в рыданиях. Эдварда переполнял гнев, беспомощный, жгучий; но злоба на всех и вся притупляла сознание и приводила его в апатию. Любые действия Эдварда, как правило, ни к чему не приводили.
— Вы лжёте, Мери, Мери, — простонал Минелли. — Мы приговорены к пожизненному заключению.
Сотрудник психологической службы военно-воздушных сил, поговорив с Минелли, заключил, что геолог страдает «нервным возбуждением на почве длительного пребывания в замкнутом пространстве». Диагноз каждого из них.
— Мы больше не угрожаем национальной безопасности? — поинтересовался Реслоу.
— Думаю, нет. Вы здоровы, а после речи президента необходимость задерживать вас отпала. Вы так не думаете?
— Я считал так в течение многих дней, — ответил Реслоу.
В десять часов появились полковник Пхань и генерал Фултон. Занавески были раздвинуты, и генерал торжественно приветствовал бывших узников, принеся извинения за причинённые неудобства. Минелли смолчал.
— Мы объявили о вашем освобождении и собрали пресс-конференцию. Она состоится в два часа дня. Для вас приготовлена новая одежда. Ваши личные вещи вам вернут.
— Дешёвый костюм и десять долларов в кармане! — заголосил Минелли.
Фултон мрачно усмехнулся.
— Вы имеете право говорить всё, что хотите. Не стоит забрасывать нас камнями — мы имели причины поступить с вами так, а не иначе. Надеюсь, вы поймёте это. Впрочем, я не ожидаю симпатии с вашей стороны.
Эдвард кусал губы, не отводя взгляда от фуражки Фултона. Потом он посмотрел в сторону окна Стеллы. Она стояла, похожая на призрак в белом свете люминесцентной лампы. Женщина заметно сбавила в весе. Реслоу тоже сильно похудел. Минелли, как ни странно, превратился почти в толстяка.
— Я взял на себя смелость и распорядился, чтобы «ленд-крузер» мистера Шоу прошёл техосмотр в нашем гараже. В машине отрегулирован двигатель, сменены масло и резина. Считайте, что это самая малость из того, что мы можем для вас сделать. Мы также обеспечили выплату вам денежной компенсации за время, проведённое здесь. Если вам потребуется лечение, обращайтесь к нам. Могу предположить, что кое-кто из вас подаст на нас в суд. — Фултон пожал плечами. — Хорошо. Через пять минут перед вами распахнутся двери. Если вы готовы к этому, я хотел бы поблагодарить лично каждого и пожать ваши руки. Моя благодарность вполне искренняя, но я не требую, чтобы вы поверили мне.
— Пожмите руку своему е…ому президенту, — прорычал Минелли. — Господи, выпустите меня.
Фултон повернулся и пошёл по коридору. Его лицо посерело.
— Вся эта история… стала самым серьёзным промахом… за всю мою карьеру, — сказал он, не поднимая глаз.
— Поднимайтесь и радуйтесь, — заявила она. — Вас сегодня отпускают. Я только что узнала об этом от полковника Пханя.
Эдвард лежал без сна уже в течение многих часов. В последние дни его мучила бессоница. Прохладный чистый запах замкнутого пространства палаты, казалось, проник внутрь его тела. Он уже не мог вспомнить, как пахнет обычный воздух. Минелли чувствовал себя хуже обычного. Он или что-то бормотал, или заходился в рыданиях. Эдварда переполнял гнев, беспомощный, жгучий; но злоба на всех и вся притупляла сознание и приводила его в апатию. Любые действия Эдварда, как правило, ни к чему не приводили.
— Вы лжёте, Мери, Мери, — простонал Минелли. — Мы приговорены к пожизненному заключению.
Сотрудник психологической службы военно-воздушных сил, поговорив с Минелли, заключил, что геолог страдает «нервным возбуждением на почве длительного пребывания в замкнутом пространстве». Диагноз каждого из них.
— Мы больше не угрожаем национальной безопасности? — поинтересовался Реслоу.
— Думаю, нет. Вы здоровы, а после речи президента необходимость задерживать вас отпала. Вы так не думаете?
— Я считал так в течение многих дней, — ответил Реслоу.
В десять часов появились полковник Пхань и генерал Фултон. Занавески были раздвинуты, и генерал торжественно приветствовал бывших узников, принеся извинения за причинённые неудобства. Минелли смолчал.
— Мы объявили о вашем освобождении и собрали пресс-конференцию. Она состоится в два часа дня. Для вас приготовлена новая одежда. Ваши личные вещи вам вернут.
— Дешёвый костюм и десять долларов в кармане! — заголосил Минелли.
Фултон мрачно усмехнулся.
— Вы имеете право говорить всё, что хотите. Не стоит забрасывать нас камнями — мы имели причины поступить с вами так, а не иначе. Надеюсь, вы поймёте это. Впрочем, я не ожидаю симпатии с вашей стороны.
Эдвард кусал губы, не отводя взгляда от фуражки Фултона. Потом он посмотрел в сторону окна Стеллы. Она стояла, похожая на призрак в белом свете люминесцентной лампы. Женщина заметно сбавила в весе. Реслоу тоже сильно похудел. Минелли, как ни странно, превратился почти в толстяка.
— Я взял на себя смелость и распорядился, чтобы «ленд-крузер» мистера Шоу прошёл техосмотр в нашем гараже. В машине отрегулирован двигатель, сменены масло и резина. Считайте, что это самая малость из того, что мы можем для вас сделать. Мы также обеспечили выплату вам денежной компенсации за время, проведённое здесь. Если вам потребуется лечение, обращайтесь к нам. Могу предположить, что кое-кто из вас подаст на нас в суд. — Фултон пожал плечами. — Хорошо. Через пять минут перед вами распахнутся двери. Если вы готовы к этому, я хотел бы поблагодарить лично каждого и пожать ваши руки. Моя благодарность вполне искренняя, но я не требую, чтобы вы поверили мне.
— Пожмите руку своему е…ому президенту, — прорычал Минелли. — Господи, выпустите меня.
Фултон повернулся и пошёл по коридору. Его лицо посерело.
— Вся эта история… стала самым серьёзным промахом… за всю мою карьеру, — сказал он, не поднимая глаз.