Бир Грег. Божий молот

   — Господи, вражеское ружьё уже выстрелило, — бросил мужчина.
   — Да, сэр. Я читал в газетах.
   — Адмиралу следует знать, — сказал прилетевший, интонацией намекая на необходимость закончить разговор, — что наша группа не в состоянии сделать большего за отпущенное ей время. На борьбу с президентом уйдут месяцы. Мы не можем отменить или перенести церемонию приведения Крокермена к присяге. Дискуссии по поводу рекомендаций законодательного комитета продлятся недели, а судебный процесс растянется на полгода. И в течение всего этого периода он будет у власти. Поэтому очередь за вами.
   Роджерс кивнул.
   — Вы назначили дату?
   — Мы даже не убеждены, что можем выполнить задачу. А если можем — то нет уверенности, что возьмёмся. Все определится само собой.
   — Решения должны быть приняты в ближайшее время, — подчеркнула женщина. — Все в замешательстве… Наш союз слишком экстраординарен, чтобы мы могли долго сохранять его в тайне.
   Роджерс согласился. Мужчина и женщина сели в самолёт и пропеллеры начали, не спеша, набирать скорость. Роджерс вернулся к машине и выехал из аэропорта. Самолёт взмыл во мрак и тишину опустившейся ночи.
   Вокруг пеплового конуса, в нескольких сотнях ярдов от него, прохаживались солдаты, патрулируя ярко освещённую местность. То тут, то там проезжали патрульные джипы. А за военными, за оградой, в миле от колдовского объекта, расположились туристы, устроившиеся кто в грузовом автомобиле, кто в вагончике, кто в прицепе. Даже так поздно — уже близился рассвет — многие не спали и загипнотизированные ожиданием собрались вокруг полыхающих костров. Пронзительный смех на одном конце лагеря сливался с мелодиями псалмов. Роджерс, выруливая к дороге, ведущей на Территорию, подумал, что эти люди, вероятно, никогда не спят.

15 декабря

   В два часа ночи возле кровати зазвонил телефон, и Артур мгновенно проснувшись, потянулся, чтобы поднять трубку. Звонила Итака Файнман из госпиталя в Лос-Анджелесе.
   — Он умирает, — тихо сказала она.
   — Так скоро?
   — Я чувствую. Он говорит, что не сдаётся, но…
   — Выезжаю. — Артур посмотрел на часы. — Сегодня утром. Буду на месте в восемь или девять, может, и раньше.
   — Харри говорит, что ему не хочется беспокоить тебя, но надо увидеться, — объяснила Итака.
   — Я уже собираюсь.
   Он повесил трубку и прошёл в гостиную, к Франсин. Жена уверила его, что не спала и сидела с Годжем на коленях, размышляя, а о чём — и сама толком не знала.
   — Харри при смерти. По крайней мере, так считает Итака.
   — О Боже, — выдохнула Франсин. — Мчишься туда?
   — Да.
   Она тяжело вздохнула.
   — Поезжай к нему. Скажи… Попрощайся с ним за меня, если он действительно… О, Артур. — Её голос дрогнул. — Ужасное время, правда?
   Артур чуть не плакал.
   — Пробьёмся, — сказал он.
   Пока Франсин складывала одежду, он положил в чемодан туалетные принадлежности и позвонил в аэропорт, чтобы заказать билет на шесть тридцать. В течение нескольких секунд, стоя в смятении при жёлтом свете ночника, он пытался собраться с мыслями и увериться, что ни о чём не забыл.
   Франсин отвезла его в аэропорт.
   — Возвращайся скорее, — попросила она, но потом, осознав двойной смысл своей просьбы, покачала головой. — Передай Итаке и Харри, что я люблю их. Буду скучать без тебя.
   Супруги обнялись, и Франсин поспешила домой, чтобы успеть отвезти Марти в школу.
   В этот ранний час аэропорт почти пустовал. Артур уселся в чисто вымытом зале ожидания с газетой в руках. Он посмотрел на часы, потом его взгляд упал на худую, явно нервничающую женщину, или, скорее, девушку. Она стояла в нескольких футах и не спускала с него глаз.
   — Надеюсь, вы не против? — проговорила она.
   — Простите?
   — Я шла за вами от вашего дома. Вы Артур Гордон?
   Артур прищурился от удивления и не ответил.
   — Я знаю, вы — Гордон. Я следила за вашим домом. Понимаю, звучит ужасно, но я следила. Я должна передать вам кое-что. Это очень важно. — Девушка раскрыла хозяйственную сумку и вынула картонную коробочку, достаточно большую для того, чтобы вместить бейсбольный мяч. — Пожалуйста, не бойтесь. Это не бомба. Ничего подобного. Я показывала сотрудникам службы безопасности в аэропорту. Они приняли его за игрушку, за японскую игрушку для моей кузины. Но это для вас. — Она протянула коробку ему.
   Артур внимательно посмотрел на коробку, потом сказал:
   — Откройте сами, пожалуйста. — Казалось, он действовал, как робот — осторожно и, в то же время, спокойно. Раньше Артур не задумывался о возможности покушения, но знал, что является отличной мишенью для фанатиков из «Кузницы Господа» или любого, на кого слишком подействовали события последних недель.
   — Хорошо. — Девушка открыла коробку и вытащила блестящий яйцевидный предмет, стальной или серебряный. Протянула его артуру. — Возьмите, пожалуйста. Это важно.
   С некоторой неохотой — вещица действительно походила, скорее, на игрушку, чем на нечто смертоносное — Артур взял предмет, из которого тут же появились ножки, упёршиеся в его ладонь. Не успел Артур и глазом моргнуть, как паук ущипнул подушечку большого пальца. По руке разлилось тепло, и Гордон снова сел с улыбкой удовлетворения на побледневшем лице. Девушка отступила назад, тряся головой и крича:
   — Это важно, очень важно!
   — Хорошо, — сказал Гордон, пытаясь, несмотря на волнение, внешне сохранять спокойствие. Паук заполз в карман его пиджака, пролез сквозь ткань рубашки и вновь ущипнул — в живот.
   Когда была объявлена посадка, Артур уже начал получать информацию. В самолёте он притворился спящим. Информация стала более определённой, и страх понемногу отпустил учёного.
 
   Хикс всё ещё оставался в Вашингтоне, отчаянно надеясь, что сможет что-либо предпринять. Белый Дом не интересовался им. Кроме случайных телевизионных интервью — после фиаско в программе «Фрифайр» их стало ещё меньше, — он вёл удручающе бездеятельную жизнь. Его книга пользовалась большим спросом, но он отказывался участвовать в литературных дискуссиях. Издатели махнули на него рукой.
   В середине дня он обычно прогуливался по заснеженным улицам и долго кружил вокруг отеля, несмотря на холод и ненастье. Правительство продолжало оплачивать его расходы, он всё ещё считался членом специальной группы, хотя никто из этой группы не обращался к Хиксу с тех пор, как президент выступил со своей знаменитой речью. Даже после появления в газетах сообщений о взрывах на астероидах, только пресса удостоила его вниманием.
   В остальное время Хикс сидел в своей комнате, одетый в костюм, по цвету напоминающий овсяную кашу. Его пальто валялось на кровати, галоши — на полу. Хикс мог подолгу смотреть на своё отражение в зеркале, висевшем над столом. Или же его взор медленно блуждал от компьютера к экрану выключенного телевизора. Никогда ещё писатель не чувствовал себя таким бесполезным, никогда ещё он не оказывался в столь неопределённом положении.
   Раздался телефонный звонок. Хикс встал и поднял трубку.
   — Мистер Тревор Хикс? — спросил молодой мужской голос.
   — Да.
   — Меня зовут Рубен Бордз. Вы не знаете меня, но у меня есть повод для встречи с вами.
   — Какой? Кто вы, мистер Бордз?
   — Я обычный парень, но у меня веские причины. То есть я не безмозглый дурень и не чокнутый. Я нахожусь на автобусной остановке. — Юноша хихикнул. — Я с трудом нашёл вас. В библиотеке я выяснил имена ваших издателей и позвонил им, но они не могли дать ваш адрес.
   — Конечно.
   — И вот я позвонил им снова, через пару дней, просто не мог придумать другой способ найти вас, и сказал, что я из местной телестудии и что мы хотим взять у вас интервью. Даже тогда они не дали мне ваш адрес. Я предположил, что вы остановились в гостинице и принялся обзванивать все отели. Я не отходил от телефона целый день. Думаю, мне повезло.
   — Зачем я вам нужен?
   — Я не сумасшедший, мистер Хикс, но на этой неделе со мной приключились странные вещи. У меня есть сообщение. Я знаю того… ну, того, кто хочет связаться с вами.
   Морщины на лице Хикса обозначились резче.
   — Думаю, не стоило беспокоить меня. — Он собирался нажать на рычаг.
   — Мистер Хикс, подождите. Пожалуйста, выслушайте меня и не вешайте трубку. Это очень важно. Я буду вынужден прийти к вам в отель, если вы прервёте разговор.
   О, Боже, подумал Хикс.
   — В данный момент я получаю информацию, очень важную. — Молодой человек замолчал на несколько мгновений. — Хорошо, я всё понял. Астероиды. Битва. Там происходила битва. Какое-то место, которое называется Европа. Спутник, но не нашей планеты, да? Это была не битва. К нам направляются друзья. Им нужно… Что же им нужно — вода из льда Европы? Для энергии. И каменный проход подо льдом и водой. Чтобы сделать… больше… предметов. Не таких, как в Австралии и Долине Смерти. Понимаете?
   — Нет, — сказал Хикс. Словно искра сверкнула у него в голове. В душе зародилось неясное предчувствие. Парень говорил с плавным акцентом горожанина из восточных штатов. Его приятный голос звучал убеждённо и обдуманно. Он так и сыпал словами. — Ты сошёл с ума, — вымолвил Хикс.
   — Вы сказали, что пригласили бы их к себе домой, чтобы познакомить со своей мамой. Своей матерью. Они услышали вас там, на Европе. Когда строили. Теперь они здесь. Я видел, как один из них расчленяет мышь, изучая труп, мистер Хикс! Я думаю, они хотят помочь, но я в растерянности. Они не причинили мне вреда.
   Хикс вспомнил: когда-то он сказал что-то в этом роде в Калифорнии, в интервью по местному радио. Вряд ли парнишка с востока слышал его выступление.
   В голосе юноши слышались нотки искренности и неподдельный благоговейный страх. Хикс взглянул на потолок, облизнул губы и понял, что почти решился.
   Он всегда считал себя романтиком. Занявшись журналистикой, настоящий профессионал волей-неволей начинает верить в события, полные драматизма и значения, в ключевые моменты, поворотные пункты истории. Хикса трясло от возбуждения. Инстинкт одержал верх — инстинкт репортёра, инстинкт выживания.
   — Ты мог бы прийти в отель? — спросил Хикс.
   — Да, возьму такси.
   — Я встречу тебя в вестибюле. Пожалуй, я приму меры предосторожности, понимаешь ли… Подожду в толпе. — Он надеялся, что в вестибюле будет полно народу. — Как я узнаю тебя?
   — Я высокого роста, как баскетболист. Негр. Одет в старую зелёную армейскую куртку.
   — Хорошо, — решился Хикс. — Через час.
   — Буду.

   Уличный опрос, проведённый КНБС у входа на площадку аттракциона «Путешествие внутрь Земли — 2500», 5 декабря 1996 года.
 
   Спрашивающий: Мы выясняем отношение жителей города к заявлению президента.
   Мужчина средних лет (смеясь): Не знаю, что сказать… Ни черта не понимаю, а вы? (Поворачивается и уходит).
   Спрашивающий: Простите, мы спрашиваем людей о том, как они относятся к утверждению президента, что Земля будет разрушена.
   Молодая женщина: Он сумасшедший, и его надо лишить кресла. Говорит ерунду.
   Спрашивающий: Находясь не так далеко от гигантского вражеского космического корабля, пушки которого нацелены на толпу — как вы можете быть так уверены и спокойны?
   Молодая женщина: Потому что я довольно-таки образованна, чёрт возьми. Он сумасшедший, говорю вам, и он не вправе находиться у власти.
   Спрашивающий (направляясь к подростку): Как ты расценил заявление президента о том, что на нашу планету приземлились инопланетяне и грозятся уничтожить её?
   Подросток: Оно напугало меня.
   Спрашивающий: И это все?
   Подросток: Разве мало?

   Перед Артуром лежал на кровати призрак: тонкие морщинистые руки на стёганом одеяле, лицо в болезненных пятнах, прозрачная зелёная трубочка в носу. У изголовья стояла капельница с прибором для считывания данных, вмонтированным в маленькую синюю коробку.
   Его первый, самый любимый, друг превратился в дряхлого иссохшего старца. Даже глаза Харри потускнели. Артур едва почувствовал пожатие его горячей руки.
   Между кроватью Харри и его соседом по палате — пациентом, перенёсшим инфаркт — висела занавеска.
   Справа от Харри на его кровати сидела Итака. Лицо женщины оставалось спокойным, но круги под глазами, небрежный узел на затылке говорили сами за себя. На ней была белая блузка, светлая юбка и красно-коричневый свитер. Она никогда не наденет чёрного, подумал Артур, даже на похороны мужа.
   — Я рад, что ты приехал, — хрипло, почти шёпотом, сказал Харри.
   — Не предполагал, что придётся.
   — Волшебные пульки не попали в цель. — Харри чуть заметно пожал плечами. — Подведём итоги: я готов свести счёты с жизнью, но как заполнить счета?
   Болтовня явно утомляла Файнмана. Он закрыл глаза и выпустил руку Артура, при этом его собственная рука бессильно упала на простыню. — Что творится в мире реальностей? Появилась надежда?
   Артур рассказал о конференции и об объектах, скрытых внутри Земли.
   Харри внимательно слушал.
   — Итака читала мне… Смотрел телевизор, — сказал он, когда Артур кончил. — Я завершил очерк… два дня назад. Наговорил его на плёнку. — Он показал на портативный магнитофон, стоявший на тумбочке. — Интересные новости. Я не могу сосредоточиться… У тебя слишком много испытаний и неприятностей. Сукины дети. Ты не способен разделаться с ними так же, как я… не могу заставить себя выздороветь, да?
   — Да.
   — Все под Богом ходим. — Харри выбил на кровати дробь. — Кто-нибудь намеревается… убить капитана Кука?
   Артур улыбнулся дрожащими губами.
   — Надежда… Надо надеяться. — Харри повернул голову на подушке и посмотрел на кроны секвой, видневшиеся в углу окна. — Очерк предназначен для тебя одного. Я не хочу, чтобы его опубликовали. Воспользуйся им, как сочтёшь нужным… — Он закрыл глаза. — Иногда я и сам не уверен, не вижу ли я всё, что происходит, во сне. Жаль, что это не сон.
   Артур посмотрел на Итаку.
   — Мне надо поговорить с Харри наедине.
   — Хорошо, — сказала Итака с плохо скрытой обидой, встала и вышла в коридор.
   — Пикантная история? — спросил Харри, вновь открыв глаза.
   — Ты помнишь шутку, которую я сыграл с тобой, когда нам было одиннадцать?
   — Которую? — спросил Харри.
   — Я говорил, что в меня вселилось существо из космоса. Что оно использует моё тело для изучения людей.
   — Господи, — сказал Харри, улыбаясь. — Об этой игре я запамятовал. Тогда мне не удалось вывести тебя на чистую воду.
   — Мальчишке жизнь казалась скучной.
   — Три недели ты вёл себя, как инопланетянин, когда мы оставались вдвоём. Задавал нелепые вопросы, рассказывал о жизни на своей планете.
   — Я ни разу не попросил прощения за то, что морочил тебе голову. Ты молился Богу, чтобы разобраться, действительно ли я прилетел из космоса, и Бог сказал…
   — Бог сказал, что ты надуваешь меня. — Теперь, когда воспоминания нахлынули на него, Харри выглядел почти здоровым. — В те годы я был фанатично религиозен. А ты отдалился от меня.
   Артур кивнул.
   — Я сказал, что ухожу и никогда не вернусь — я имел в виду инопланетянина, поселившегося внутри меня. Он так и сделал.
   — Потом ты отказывался признавать, что вёл себя, как пришелец. Полное выпадение памяти. Ну и мошенник!
   — Но наша дружба выстояла. Это удивляло меня даже через годы, когда я вспоминал детство.
   — Брось. Я верил твоим выдумкам, потому что мне это нравилось. Как ты заметил, жизнь казалась скучной.
   Артур посмотрел на высохшие руки Файнмана.
   — На самом деле, я всегда сожалел о своём поведении. Но с тех пор между нами ничто не вставало.
   — Помнишь, ты увёл у меня Альму Хендерсон?
   — Ну нет, это я сделал ради тебя же, правду говорю. Я особенно сейчас сожалею об этом… потому… потому что я собираюсь повторить признание.
   Во взгляде Харри промелькнуло крайнее изумление. Артур оставался чрезвычайно серьёзным, но выглядел воодушевлённо. Он нервно почесал щеку, как делал всегда, решая сложную проблему.
   — Ничего страшного, — сказал Харри.
   Слова друга заставили глаза Артура наполниться слезами. Харри всегда без колебаний принимал от него всё, что он только ни делал. Можно быть женатым на протяжении миллиона лет и всё же никогда не найти подобного взаимопониманя в семье. Артур глубоко, до боли, любил Харри в этот миг. Слёзы текли у него по щекам, он тяжело вздохнул, потом наклонился к другу и начал говорить что-то ему на ухо.
   — Господи, — прошептал Харри, когда Гордон закончил. Он уставился на артура и одним пальцем медленно постукивал по кровати. — Теперь я точно знаю, что сплю. — Он зажмурился, потому что солнце пробилось из-за облаков и сквозь занавеску на окне проник яркий луч. — Ты бы не… — Не закончив фразу, он спросил: — Когда это случилось?
   — Сегодня утром.
   Харри посмотрел на занавеску.
   — Итака. Она бы подсказала… Я растерялся, и она ушла…
   Артур вынул из кармана металлического паука и поднёс на ладони к лицу Харри. Паук шевелил лапками, словно в медленном бесконечном танце. Глаза Харри расширились, и он попытался сесть, опираясь о подушки.
   — Господи, — повторил он. — Что это? Что он делает здесь?
   — Устройство фон Неймана в миниатюре. Эта вещичка исследует нашу жизнь и вербует сторонников. Собирает данные, образцы. Самовоспроизводится. — Он убрал паука в карман. — У капитана Кука есть враги!
   — Так кто же ты теперь? Раб?
   Артур помолчал, прежде чем ответить.
   — Не знаю, — сказал он.
   — А кто ещё?..
   Гордон покачал головой.
   — Я не один.
   — А что если мы имеем дело с… очередным обманом? — спросил Харри, вновь закрыв глаза.
   — Не думаю.
   — Ты утверждаешь, что есть надежда.
   На лице Артура промелькнуло удивление.
   — Я не употреблял слово «надежда». Я говорил о новом факторе.
   — а больше ты ничего не знаешь?
   — Ничего.
   Артур дотронулся до руки друга. Некоторое время они молчали, пока Харри пытался переварить услышанное. Это утомило его.
   — Ну, ладно, — сказал он. — Я достаточно давно знаю тебя. Ты рассказал мне эту оптимистическую историю, чтобы я умер спокойно, правильно?
   Артур кивнул.
   — Я раскрыл тебе тайну с их позволения.
   — Да.
   Харри закрыл глаза.
   — Я люблю тебя, старина. Ты всегда умудрялся появляться с самыми невероятными сообщениями, чтобы развлечь меня.
   — Я тоже люблю тебя, Харри.
   Артур вышел из палаты, чтобы позвать Итаку. Она молча уселась на привычное место.
   — Думаю, тебе надо… У тебя много работы, — прошептал Харри. — Мысли путаются, и мне тяжело говорить. — Он пошевелил пальцем: пора прощаться.
   — Спасибо, что зашёл, — поблагодарила Итака, передавая кассету.
   Артур крепко обнял её и, наклонившись к Харри, обхватил его голову обеими руками.
   Тридцать лет. Я всё ещё узнаю его облик под маской болезни. Передо мной по-прежнему мой дорогой Харри.
   Артур прищурился, стараясь сдержать подступившую к глазам горячую влагу. В это мгновение он хотел сотворить иной мир, где друг остался бы в живых. И он забыл о недуге всей планеты, забыл о всеобщем законе, распространяющемся на каждую частицу сущего, об ограниченных возможностях человека. Он пытался запомнить то, что каждую секунду уходило от него все дальше и дальше: овал лица, разрез чуть косящих глаз, взгляд Харри, который стал более озорным за время болезни, хотя и тусклым. И он не мог представить себе это возбуждённое, искажённое болезнью лицо с закруглённым кончиком носа, высоким лбом и торчащими во все стороны волосами в гробу, опускающемся в могилу.
   — Ты всегда со мной, — сказал Артур и поцеловал друга в лоб. Харри задержал руку Артура на своей щеке и поцеловал его ладонь горячими губами.
   — А ты со мной.
   Не глядя по сторонам, Гордон быстро вышел из палаты. На стоянке он сел прямо на асфальт около машины, потрясённый увиденным. Голова раскалывалась.
   — Спасибо, что мне было позволено сделать это. Я бы хотел вернуться к семье, если есть время.
   К тому времени, когда солнце высоко поднялось над Лос-Анджелесом, он приехал в аэропорт и ближайшим рейсом улетел в Орегон. Полет прошёл благополучно.
 
   Хикс стоял, прислонившись к массивной мраморной колонне, и смотрел на снующую по вестибюлю толпу. Большинство было одето в строгие костюмы и пальто. Час назад прошёл холодный сильный дождь, но многие — недотёпы из провинции — казалось, не ожидали непогоды.
   Политическая жизнь Вашингтона словно остановилась. В условиях, когда Сенат6 Палата представителей и Белый Дом вступили в открытую конфронтацию, проблемы, связанные с бюджетом, могли обождать. Наплыв туристов, тем не менее, моментально увеличился, и все отели в городе были переполнены. Ждём вас в столице в наше беспокойное время!
   Спустя час Хикс так и не вычислил Бордза в толпе и подошёл к стойке, чтобы проверить, нет ли для него записки. Ничего. Чувствуя себя более одиноким, чем когда-либо, он снова встал возле колонны. Шея болела от напряжения, в животе бурлило.
   Удивительно, но жизнь шла своим чередом. Уже все жители Земли знают, что планета обречена. Многим, конечно, не хватает ни образования, ни интеллекта, чтобы разобраться в деталях или самостоятельно сделать выводы; они полагаются на мнение специалистов, знающих немногим больше. Но даже для тех, кто мог в полной мере осознать будущее — и для них жизнь продолжалась. Люди работали (Хикс представил, как последние события обсуждаются за ланчем), они решали застарелые политические проблемы (это — не считая парламентских слушаний по вопросу о действиях президента), а потом в конце дня возвращались домой к своим семьям. Ели. Принимали душ. Спали. Занимались любовью. Зачинали и рожали. И вновь все сначала.
   Высокий неуклюжий чернокожий парень в армейской куртке прошёл через вращающуюся дверь отеля. Он остановился, потом сделал несколько шагов вперёд, подозрительно глядя по сторонам. Хикс из предосторожности не двигался, чтобы не выдать себя. Но голова парня повернулась в его сторону, их глаза встретились. Бордз махнул рукой, и Хикс кивнул, отталкиваясь плечом от колонны.
   Юноша быстро приблизился со смущённой улыбкой на лице. Он остановился в двух ярдах от Хикса и протянул ему руку, но тот сердито покачал головой и не ответил на рукопожатие.
   — Что тебе от меня надо? — спросил он.
   Рубен старался не замечать недоверия Хикса.
   — Я рад встрече с вами. Вы писатель и всё такое, и я читал… Ну, не помню, как называется. Я должен сказать вам несколько слов, а потом вернуться к работе. — Он печально покачал головой. — Они загружают работой всех нас. Осталось не так уж много времени.
   — Всех? Кого именно?
   — Я чувствовал бы себя спокойнее, если б знал, что на нас никто не обращает внимания, — сказал Рубен. — Пожалуйста!
   — Зайдём в кафе?
   — Отлично. Я тоже голоден. Можно я угощу вас завтраком? У меня мало денег, но я могу заказать что-нибудь недорогое.
   Хикс покачал головой.
   — Если ты убедишь меня, что мы встретились не зря, то угощаю я.
   Большинство постояльцев уже позавтракало и потому кафетерий пустовал. Они прошли к столику, стоящему в углу, и это уединённое место, казалось, наконец удовлетворило юношу.
   — Прежде всего, я хочу спросить, — начал Хикс. — Ты вооружён?
   Рубен улыбнулся и покачал головой.
   — Я так спешил к вам, что не позаботился ни о чём.
   — Ты когда-нибудь лечился от психического расстройства или… Не связан ли ты с каким-нибудь религиозным культом, например, культом летающих тарелок?
   Снова тот же ответ — отрицательный.
   — А ты не из «Кузницы Господа»?
   — Нет.
   — Ну, тогда рассказывай.
   Глаза Рубена сузились, и он наклонил голову к плечу, шевеля губами. Потом заговорил.
   — Я получаю инструкции. Думаю, они — маленькие машины. Они разбросаны по всей Земле уже месяц. Ну, вроде вторжения, но не для того, чтобы завоевать.
   Хикс потёр виски косточками пальцев.
   — Продолжай. Я слушаю.
   — Они… не то же самое… Не те, кто собирается разрушить Землю. Сложно передать словами всю картину, нарисованную ими. Однако, они не открывают все свои тайны. Они попросили меня просто прийти к вам и передать одну вещичку, но я решил, что это было бы нечестно. То, как они вышли на меня… тоже нечестно. У меня не было выбора. Я услышал в своей голове. — Он ткнул себя в лоб длинным сильным указательным пальцем. — Они сказали: «Ну, хорошо, делай, как хочешь».
   — Каким образом они ведут борьбу?
   — Они ищут своих врагов везде, где бы ни оказались. Они расселяются между… звёздами, наверно. Корабли — а внутри них ни одной живой души, вроде нас с вами. Только роботы. Они посещают планеты, передвигаются между звёздами и… Они изучают все об этих — которые пожирают планеты. И там, где можно, они уничтожают их.
   На лице Рубена появилось мечтательное выражение, он уставиля на стакан с водой, стоящий перед ним.
   — Но почему они не появились раньше? Наверно, теперь уже поздно.
   — Правильно, — сказал Рубен, глядя на Хикса. — Именно так они мне и сказали. Помочь Земле нельзя — слишком поздно. Почти все погибнут.
   Несмотря на скептическое отношение к словам юноши, последние фразы подействовали на Хикса. Он почувствовал, что кровь стынет в жилах. Хикс сник.
   — Ужасно. Они пришли слишком поздно. Они должны были остановиться на том спутнике, гд вода и лёд, на Европе. Они превратили спутник в сотни тысяч или миллионов таких же, как они сами… штуковин. В качестве энергии они используют водород, находящийся в воде. Синтез. Земля в беде, но не она одна. Астероиды тоже под угрозой. На самом деле, я думаю, чтоило больше опасаться тех пожирателей, которые прилетели с астероидов. Легче двигаться со стороны солнца. Что-то… Чёрт возьми, хотел бы я лучше понимать то, что они показывают. Они воевали на астероидах, а теперь могут наконец заняться Землёй… Дело в том, что они не говорят понятные для меня слова. Почему они выбрали меня — не знаю.