Страница:
Воспоминания советских военных
Командир 2-го батальона 581-го стрелкового полка Шкред вспоминает, что его подчиненные однажды остановили автомашину с двумя иностранцами; ими оказались Рауль Валленберг и его водитель. Шкред отдал приказ сопроводить иностранцев в штаб полка, но двое в автомашине не хотели ее покидать, пока на них не направили автоматы.
Начальник политотдела этого полка Чаповский сообщил бывшему сотруднику МВД Дмитриеву, который любезно предоставил материалы в распоряжение рабочей группы, что, согласно поступившим инструкциям, со шведским дипломатом следовало обходиться гуманно и не допрашивать, также надо было уважать его иммунитет и помочь ему отправиться в вышестоящий штаб.
Согласно данным других офицеров указанного выше полка, Рауля Валленберга, видимо, отвезли в штаб 14 января. Там он разговаривал, в частности, с командиром полка Голубем, при этом Рауль Валленберг высказал желание встретиться с маршалом Малиновским. Подчиненный Голубя получил приказ проследить за тем, чтобы Рауль Валленберг был отправлен в вышестоящий штаб, откуда прибыл капитан Смерша. Однако Рауль Валленберг был отправлен к начальнику Смерша 151-й дивизии полковнику Кислице. Этому перемещению помогал, в частности, офицер политотдела 151-й дивизии Яков Валах. Вскоре после 14 января он получил сообщение, что два члена шведской миссии прибыли в штаб полка. Валах был отправлен для сопровождения Рауля Валленберга и Лангфельдера в штаб дивизии, где командир дивизии Подшивалов принял Рауля Валленберга по его просьбе. Рауль Валленберг подробно рассказал о своей деятельности и заявил, что он хочет обсудить с советским военным командованием в Будапеште меры по спасению гетто. Он привез с собой объемистый портфель с важными документами, которые был готов передать военному командованию. По мнению Валаха, Рауль Валленберг внушал доверие, несмотря на то, что войска на фронте относились ко всем с большим подозрением, поскольку были приучены везде видеть шпионов. На следующий день, т.е. 15-го или 16-го, появились офицеры из 7-й гвардейской армии и 2-го Украинского фронта с целью забрать обоих. При этом полковник подчеркнул, что никто не должен ничего говорить о Рауле Валленберге.
По данным Хелен Карлбэк-Исотало, Михаил Данилаш, служивший в разведывательном отделе штаба 30-го корпуса, однажды между 8 и 14 января разговаривал с Раулем Валленбергом в том здании, где он тогда находился. В частности, Рауль Валленберг жаловался, что у него забрали служебный автомобиль, и требовал встречи с маршалом Малиновским. Данилаш также говорит, что он однажды слышал в штабе, что Молотов отдал приказ доставить Рауля Валленберга к нему.
Имеется свидетельское показание, что Рауля Валленберга видели на дороге в Дебрецен 17 января в автомашине в сопровождении майора Демченко (который сообщал, что он встретился с Раулем Валленбергом еще 13 или 14 января) и двух солдат. Демченко был заместителем начальника политотдела полка. Найти его не удалось.
По сведениям одного венгра, Рауль Валленберг якобы провел ночь в лагере для военнопленных в Геделле, после этого его привезли в Будапешт и разместили на вилле в пригороде Ракошентмихали при въезде из Геделле.
Начальник политотдела этого полка Чаповский сообщил бывшему сотруднику МВД Дмитриеву, который любезно предоставил материалы в распоряжение рабочей группы, что, согласно поступившим инструкциям, со шведским дипломатом следовало обходиться гуманно и не допрашивать, также надо было уважать его иммунитет и помочь ему отправиться в вышестоящий штаб.
Согласно данным других офицеров указанного выше полка, Рауля Валленберга, видимо, отвезли в штаб 14 января. Там он разговаривал, в частности, с командиром полка Голубем, при этом Рауль Валленберг высказал желание встретиться с маршалом Малиновским. Подчиненный Голубя получил приказ проследить за тем, чтобы Рауль Валленберг был отправлен в вышестоящий штаб, откуда прибыл капитан Смерша. Однако Рауль Валленберг был отправлен к начальнику Смерша 151-й дивизии полковнику Кислице. Этому перемещению помогал, в частности, офицер политотдела 151-й дивизии Яков Валах. Вскоре после 14 января он получил сообщение, что два члена шведской миссии прибыли в штаб полка. Валах был отправлен для сопровождения Рауля Валленберга и Лангфельдера в штаб дивизии, где командир дивизии Подшивалов принял Рауля Валленберга по его просьбе. Рауль Валленберг подробно рассказал о своей деятельности и заявил, что он хочет обсудить с советским военным командованием в Будапеште меры по спасению гетто. Он привез с собой объемистый портфель с важными документами, которые был готов передать военному командованию. По мнению Валаха, Рауль Валленберг внушал доверие, несмотря на то, что войска на фронте относились ко всем с большим подозрением, поскольку были приучены везде видеть шпионов. На следующий день, т.е. 15-го или 16-го, появились офицеры из 7-й гвардейской армии и 2-го Украинского фронта с целью забрать обоих. При этом полковник подчеркнул, что никто не должен ничего говорить о Рауле Валленберге.
По данным Хелен Карлбэк-Исотало, Михаил Данилаш, служивший в разведывательном отделе штаба 30-го корпуса, однажды между 8 и 14 января разговаривал с Раулем Валленбергом в том здании, где он тогда находился. В частности, Рауль Валленберг жаловался, что у него забрали служебный автомобиль, и требовал встречи с маршалом Малиновским. Данилаш также говорит, что он однажды слышал в штабе, что Молотов отдал приказ доставить Рауля Валленберга к нему.
Имеется свидетельское показание, что Рауля Валленберга видели на дороге в Дебрецен 17 января в автомашине в сопровождении майора Демченко (который сообщал, что он встретился с Раулем Валленбергом еще 13 или 14 января) и двух солдат. Демченко был заместителем начальника политотдела полка. Найти его не удалось.
По сведениям одного венгра, Рауль Валленберг якобы провел ночь в лагере для военнопленных в Геделле, после этого его привезли в Будапешт и разместили на вилле в пригороде Ракошентмихали при въезде из Геделле.
Сведения от сотрудников Рауля Валленберга
Секретарь д-р Дьёрдь Гергей, который работал у Рауля Валленберга, сообщил в апреле 1946 г., что начиная с 12 января (это расходится с приведенными выше данными) Рауль Валленберг был под советским надзором и его сопровождали советские офицеры. Обращение было хорошим, и Рауль Валленберг хотел встретиться в Дебрецене с маршалом Малиновским. Он намеревался обсудить вопросы возвращения еврейской собственности. Гергей хотел последовать за ним, но Рауль Валленберг отказался от этого. При отъезде 17 января шведский дипломат взял с собой три саквояжа и рюкзак, а также большую сумму денег. При этом до того, как он покинул Будапешт, он передал Гергею 300 000 пенгё, чтобы тот мог продолжать заниматься благоустройством евреев.
Бела Реваи утверждает, что при отъезде 17 января Рауль Валленберг сказал, что они сначала поедут в «Штадтвальд» (Варошлигет) и затем в Дебрецен, где находился штаб советского командования.
Венгерский сотрудник Рауля Валленберга Ласло Сулнер сообщил, что, когда 17 января шведский дипломат с советскими офицерами оказался возле некоторых шведских домов, он рассказал о своих планах помощи после войны. Однако советская сторона не разделяла его мнения об этой гуманитарной акции. 20 января, когда советские войска начали грабеж международного гетто, один из сотрудников Рауля Валленберга, который хорошо говорил на русском языке (вероятно, это был Томсен), попытался связаться с советским командованием. Его забрали в НКВД, после чего советский офицер пришел в миссию и сказал, что без подтверждения удостоверения личности последует быстрый расстрел как немецкого шпиона. Сам Томсен сообщил, что его допрашивали в первый раз 21 января, но его фамилия отсутствовала в списке членов миссии, который получили советские военные. Другой офицер сообщил, что Рауля Валленберга повезли не к Малиновскому, а посадили под арест как шпиона. А вот Вальдемар Ланглет из Красного Креста при посредничестве Венгерского Красного Креста был принят представителями нового венгерского правительства в Дебрецене.
Сотрудники шведской миссии, которые были репатриированы в марте — апреле 1945 г., дали содержательное описание происходившего в Будапеште в те дни в особых отчетах для Министерства иностранных дел, а касательно Ларса Г. Берга и Пера Ангера — в книгах. Однако представляется, что не было каких-либо записанных устных расспросов именно о Рауле Валленберге. В апреле 1945 г., после того как шведские дипломаты из Будапешта проследовали через Москву по дороге домой, Седерблум писал в телеграмме в МИД Швеции, что он считает важным, чтобы Ангер спешно составил скрупулезный отчет и доложил о ходе событий министру иностранных дел. При прибытии в Швецию коллеги Рауля Валленберга были приглашены к министру иностранных дел Гюнтеру, но он не делал никаких записей и на встрече не присутствовал ни один сотрудник министерства. Однако Гюнтер узнал, что о Рауле Валленберге позаботились советские власти. Без сомнения, миссия потеряла контакт с ним как минимум за неделю до того, как он оказался у русских, но Маргарита Бауэр сказала, что, когда персонал собрался в Будапеште для возвращения домой, советский офицер сообщил, что советская сторона взяла на себя заботы о Рауле Валленберге и отвезла его в Дебрецен. Офицер добавил, что он, вероятно, может оказаться в Стокгольме раньше всего остального персонала. По возвращении в Швецию Пер Ангер составил письменный отчет о деятельности миссии в Будапеште, подписанный Даниельссоном (последнего, кажется, так никогда и не опрашивали в Министерстве иностранных дел Швеции).
В частности, Пер Ангер пишет, что с теми членами миссии, которые оставались в Буде, советская сторона в основном обходилась корректно, несмотря на отсутствие удостоверений личности на русском языке. В Пеште было намного сложнее. В Буде и Пеште были советские части разных фронтов, это относилось также к НКВД/Смершу: в Буде стояли части под командованием маршала Толбухина (3-й Украинский фронт), в Пеште — маршала Малиновского (2-й Украинский фронт). Подозрительность советских властей по отношению к еврейским акциям шведов так и не нашла своего прямого выражения в Буде, в то время как шведы в Пеште были подвергнуты усиленным допросам.
Берг описал, как некоторое время спустя советские власти стали арестовывать одного за другим бывших сотрудников миссии из числа местных жителей. Особое внимание уделялось сотрудникам Рауля Валленберга и служащим Отдела Б. Большинство из них через некоторое время отпустили, в то время как другие не возвратились (кто именно — Берг не сообщает; согласно имеющимся данным, в Москву был отправлен только Томсен). Мы точно знаем, что допросам подверглись Берг, Толстой-Кутузов и Томсен. Соответствующие правилам протоколы допроса удалось найти лишь по Томсену; они находятся в его следственном деле, хранящемся в архиве ФСБ. Однако там Рауль Валленберг упоминается скорее мимоходом.
Примечательно, что представителя Красного Креста Вальдемара Ланглета, видимо, так никогда и не опрашивали в МИДе Швеции о его деятельности — ему разрешили оставаться в Будапеште на два месяца дольше, чем остальным шведам.
Член СС Курт Бехер сообщил в 1995 г., что в конце 1945 г. в Будапеште его расспрашивали в Смерше/НКВД о Рауле Валленберге. Сообщается, что в российских архивах не найдено никаких следов этих допросов.
Бела Реваи утверждает, что при отъезде 17 января Рауль Валленберг сказал, что они сначала поедут в «Штадтвальд» (Варошлигет) и затем в Дебрецен, где находился штаб советского командования.
Венгерский сотрудник Рауля Валленберга Ласло Сулнер сообщил, что, когда 17 января шведский дипломат с советскими офицерами оказался возле некоторых шведских домов, он рассказал о своих планах помощи после войны. Однако советская сторона не разделяла его мнения об этой гуманитарной акции. 20 января, когда советские войска начали грабеж международного гетто, один из сотрудников Рауля Валленберга, который хорошо говорил на русском языке (вероятно, это был Томсен), попытался связаться с советским командованием. Его забрали в НКВД, после чего советский офицер пришел в миссию и сказал, что без подтверждения удостоверения личности последует быстрый расстрел как немецкого шпиона. Сам Томсен сообщил, что его допрашивали в первый раз 21 января, но его фамилия отсутствовала в списке членов миссии, который получили советские военные. Другой офицер сообщил, что Рауля Валленберга повезли не к Малиновскому, а посадили под арест как шпиона. А вот Вальдемар Ланглет из Красного Креста при посредничестве Венгерского Красного Креста был принят представителями нового венгерского правительства в Дебрецене.
Сотрудники шведской миссии, которые были репатриированы в марте — апреле 1945 г., дали содержательное описание происходившего в Будапеште в те дни в особых отчетах для Министерства иностранных дел, а касательно Ларса Г. Берга и Пера Ангера — в книгах. Однако представляется, что не было каких-либо записанных устных расспросов именно о Рауле Валленберге. В апреле 1945 г., после того как шведские дипломаты из Будапешта проследовали через Москву по дороге домой, Седерблум писал в телеграмме в МИД Швеции, что он считает важным, чтобы Ангер спешно составил скрупулезный отчет и доложил о ходе событий министру иностранных дел. При прибытии в Швецию коллеги Рауля Валленберга были приглашены к министру иностранных дел Гюнтеру, но он не делал никаких записей и на встрече не присутствовал ни один сотрудник министерства. Однако Гюнтер узнал, что о Рауле Валленберге позаботились советские власти. Без сомнения, миссия потеряла контакт с ним как минимум за неделю до того, как он оказался у русских, но Маргарита Бауэр сказала, что, когда персонал собрался в Будапеште для возвращения домой, советский офицер сообщил, что советская сторона взяла на себя заботы о Рауле Валленберге и отвезла его в Дебрецен. Офицер добавил, что он, вероятно, может оказаться в Стокгольме раньше всего остального персонала. По возвращении в Швецию Пер Ангер составил письменный отчет о деятельности миссии в Будапеште, подписанный Даниельссоном (последнего, кажется, так никогда и не опрашивали в Министерстве иностранных дел Швеции).
В частности, Пер Ангер пишет, что с теми членами миссии, которые оставались в Буде, советская сторона в основном обходилась корректно, несмотря на отсутствие удостоверений личности на русском языке. В Пеште было намного сложнее. В Буде и Пеште были советские части разных фронтов, это относилось также к НКВД/Смершу: в Буде стояли части под командованием маршала Толбухина (3-й Украинский фронт), в Пеште — маршала Малиновского (2-й Украинский фронт). Подозрительность советских властей по отношению к еврейским акциям шведов так и не нашла своего прямого выражения в Буде, в то время как шведы в Пеште были подвергнуты усиленным допросам.
Берг описал, как некоторое время спустя советские власти стали арестовывать одного за другим бывших сотрудников миссии из числа местных жителей. Особое внимание уделялось сотрудникам Рауля Валленберга и служащим Отдела Б. Большинство из них через некоторое время отпустили, в то время как другие не возвратились (кто именно — Берг не сообщает; согласно имеющимся данным, в Москву был отправлен только Томсен). Мы точно знаем, что допросам подверглись Берг, Толстой-Кутузов и Томсен. Соответствующие правилам протоколы допроса удалось найти лишь по Томсену; они находятся в его следственном деле, хранящемся в архиве ФСБ. Однако там Рауль Валленберг упоминается скорее мимоходом.
Примечательно, что представителя Красного Креста Вальдемара Ланглета, видимо, так никогда и не опрашивали в МИДе Швеции о его деятельности — ему разрешили оставаться в Будапеште на два месяца дольше, чем остальным шведам.
Член СС Курт Бехер сообщил в 1995 г., что в конце 1945 г. в Будапеште его расспрашивали в Смерше/НКВД о Рауле Валленберге. Сообщается, что в российских архивах не найдено никаких следов этих допросов.
ДЕЙСТВИЯ СОВЕТСКИХ ВЛАСТЕЙ
Советское военное командование относилось с большим подозрением к той деятельности, которая осуществлялась от имени шведской миссии; в особенности это касалось охранных паспортов и других выданных документов. Доверие удалось частично восстановить, когда миссия издала коммюнике, что все охранные паспорта, выданные до определенной даты, объявлены впредь недействительными, если они не будут заново подтверждены миссией. Во всяком случае, военное командование вскоре потребовало прекращения деятельности как дипломатического представительства, так и Красного Креста и выезда шведских подданных из страны.
Военный историк Галицкий, который принимал некоторое участие в деятельности рабочей группы, рассказал об отношениях на фронте во время Второй мировой войны. Любой человек, задержанный недалеко от линии фронта, доставлялся в военную разведку. Существовали подробные инструкции на этот счет. Иногда задержанные подвергались также допросам в особых отделах пропаганды. После этого часть из них поступала на допрос в Смерш. Затем задержанных посылали чаще всего во фронтовой лагерь для военнопленных, а некоторые особо интересные лица направлялись в Москву. Те, кто представлял наибольший интерес, попадали там в Смерш, и на них заводили так называемое регистрационное дело. Каждого допрашивали по особому списку вопросов, и самые важные содержались в тюрьме, несмотря на то что они были военнопленными.
Когда советские войска взяли Будапешт, там была проведена так называемая зачистка тыла фронта, другими словами, облава, во время которой задерживались и проверялись все мужчины годного к военной службе возраста. По данным архива 2-го Украинского фронта, примерно 100 000 мужчин были отпущены после проверки.
Смерш не имел так называемой резидентуры в Будапеште до взятия его советскими войсками. Вместо этого, вероятно, стали собирать информацию на рубеже 1944-1945 гг. в связи с наступлением советских войск. В дальнейшем лишь Смершу поручали задержание, арест и отправку Рауля Валленберга в Москву. 4-е Главное управление МГБ под руководством Павла Судоплатова, конечно, засылало агентов за линию фронта в немецкий тыл, но не было найдено ничего, что указало бы на их действия в Будапеште. Вопрос о том, сыграла ли постоянная служба внешней разведки в НКГБ какую-либо роль в аресте Рауля Валленберга, остается, как говорилось выше, невыясненным. Однако имеются достоверные отчеты о советской разведывательной деятельности в Будапеште до декабря 1944 г.
Военный историк Галицкий, который принимал некоторое участие в деятельности рабочей группы, рассказал об отношениях на фронте во время Второй мировой войны. Любой человек, задержанный недалеко от линии фронта, доставлялся в военную разведку. Существовали подробные инструкции на этот счет. Иногда задержанные подвергались также допросам в особых отделах пропаганды. После этого часть из них поступала на допрос в Смерш. Затем задержанных посылали чаще всего во фронтовой лагерь для военнопленных, а некоторые особо интересные лица направлялись в Москву. Те, кто представлял наибольший интерес, попадали там в Смерш, и на них заводили так называемое регистрационное дело. Каждого допрашивали по особому списку вопросов, и самые важные содержались в тюрьме, несмотря на то что они были военнопленными.
Когда советские войска взяли Будапешт, там была проведена так называемая зачистка тыла фронта, другими словами, облава, во время которой задерживались и проверялись все мужчины годного к военной службе возраста. По данным архива 2-го Украинского фронта, примерно 100 000 мужчин были отпущены после проверки.
Смерш не имел так называемой резидентуры в Будапеште до взятия его советскими войсками. Вместо этого, вероятно, стали собирать информацию на рубеже 1944-1945 гг. в связи с наступлением советских войск. В дальнейшем лишь Смершу поручали задержание, арест и отправку Рауля Валленберга в Москву. 4-е Главное управление МГБ под руководством Павла Судоплатова, конечно, засылало агентов за линию фронта в немецкий тыл, но не было найдено ничего, что указало бы на их действия в Будапеште. Вопрос о том, сыграла ли постоянная служба внешней разведки в НКГБ какую-либо роль в аресте Рауля Валленберга, остается, как говорилось выше, невыясненным. Однако имеются достоверные отчеты о советской разведывательной деятельности в Будапеште до декабря 1944 г.
КАКУЮ РОЛЬ СЫГРАЛ ТОЛСТОЙ-КУТУЗОВ?
Михаил Толстой-Кутузов был председателем Русского клуба, активно участвовал в общественной жизни и знал шведского посланника Карла Ивана Даниельссона. Был ли он, кроме того, советским агентом еще до вступления Красной Армии в Будапешт или предпочел (либо его заставили) сотрудничать со Смершем лишь после того, как советские войска установили контроль над Будапештом? То, что он делал во время войны до начала работы в шведской миссии, отчасти покрыто мраком. Согласно Судоплатову, Толстой был завербован службой разведки еще в 20-х годах. Берг воспроизвел то, что сам Толстой сказал ему в феврале 1945 г., когда Берг вновь увидел его в помещении советского коменданта города Чернышева. Толстой уже тогда получил задание возглавить иностранное бюро, в которое впредь должны были обращаться все иностранцы в городе. По словам Толстого, советские власти сначала не поверили тому, что он рассказывал, в частности, о своей деятельности в госпитале для военнопленных. Вместо этого он был арестован и его несколько раз допрашивали, но обращались с ним хорошо. Ему приказали рассказать о работе и личной жизни Берга и Рауля Валленберга. Тогда Толстой дал подробный отчет о деятельности миссии по защите советских интересов (см. ниже в главе о мотивах ареста Рауля Валленберга). Мы также знаем, что в архиве КГБ в свое время находился документ, в котором Толстой сообщал о работе ведущих членов шведской миссии; однако, согласно записи в архиве, этот документ был уничтожен в 1959 г. На запрос СВР сообщила, что Толстой был арестован Смершем и дал некоторую информацию о персонале шведской миссии. Протокол допроса не был найден в архиве СВР, а есть только документ, который сообщает, что допрос имел место. К сожалению, СВР не удовлетворила просьбу шведской стороны изучить дело Толстого-Кутузова за период с июля 1944 г. до июня 1945 г. СВР утверждает, что в этом материале нет никаких свидетельств о его работе в Будапеште, которая была бы как-то связана с деятельностью Рауля Валленберга.
На фоне последующей деятельности Толстого (через несколько лет он пытался убедить шведов, что Рауля Валленберга на самом деле убили в Будапеште) мы можем вместе с тем считать установленным, что по крайней ' мере со времени своей работы у коменданта города он полностью сотрудничал с Москвой.
На фоне последующей деятельности Толстого (через несколько лет он пытался убедить шведов, что Рауля Валленберга на самом деле убили в Будапеште) мы можем вместе с тем считать установленным, что по крайней ' мере со времени своей работы у коменданта города он полностью сотрудничал с Москвой.
КТО, В СУЩНОСТИ, ОТДАЛ ПРИКАЗ ОБ АРЕСТЕ?
Рауль Валленберг был арестован по приказу заместителя министра обороны Булганина. Абакумов также был заместителем министра обороны и непосредственно подчинялся Верховному главнокомандующему Сталину. Однако Абакумов, как правило, не отдавал прямых приказов командующим фронтами.
Согласно найденным документам, которые касались швейцарских дипломатов Майера и Феллера, первоначально приказ должен был поступить непосредственно от Сталина, а упомянутые лица должны быть доставлены в Москву «тем же порядком, как и Р. Валленберг». Таким образом, судя по всему, Сталин решил, что некоторые дипломаты нейтральных стран, которые оставались в Будапеште, должны быть арестованы и доставлены в Москву. В докладной записке Абакумова Молотову от 6 декабря 1945 г. констатируется: «Феллер и Мейер арестованы Смершем в Будапеште 4 марта (дата не совсем точна) в соответствии с указанием Сталина».
Согласно найденным документам, которые касались швейцарских дипломатов Майера и Феллера, первоначально приказ должен был поступить непосредственно от Сталина, а упомянутые лица должны быть доставлены в Москву «тем же порядком, как и Р. Валленберг». Таким образом, судя по всему, Сталин решил, что некоторые дипломаты нейтральных стран, которые оставались в Будапеште, должны быть арестованы и доставлены в Москву. В докладной записке Абакумова Молотову от 6 декабря 1945 г. констатируется: «Феллер и Мейер арестованы Смершем в Будапеште 4 марта (дата не совсем точна) в соответствии с указанием Сталина».
ВОСПОМИНАНИЯ ЗАКЛЮЧЕННЫХ СОВМЕСТНО С РАУЛЕМ ВАЛЛЕНБЕРГОМ
Большинство «недостающих звеньев» относительно периода времени с 17 января по 6 февраля 1945 г. находятся в Белой книге, изданной в 1957 г., в воспоминаниях военнопленных, которые находились на Лубянке и в Лефортове в 1945-1947 гг.
Густав Рихтер говорит, что Рауля Валленберга и Лангфельдера, после того как они заявили о себе советским военным властям, посылали из одной инстанции в другую и в конце концов они были арестованы. Согласно тому, что Вилли Бергеман сказал Эрхарду Хилле, Рауль Валленберг хотел провести переговоры с советскими властями об улучшении условий для еврейского населения и добиться, чтобы посольский квартал больше не обстреливался. Однако в тех штабах, с которыми он вошел в контакт, объясняли, что они не могут дать подобный приказ, и посоветовали ему обратиться непосредственно к маршалу Малиновскому. Затем он и Лангфельдер были арестованы НКВД. Эрнст Хубер рассказывает об инциденте, когда эти двое были задержаны в своей автомашине, шины которой были разрезаны советскими солдатами.
В соответствии с согласующимися данными, Рауль Валленберг и Лангфельдер были затем отправлены по железной дороге в Москву через Румынию. Наибольшее число подробностей дает Хубер. Они оба сидели недолго во временной тюрьме НКВД в Будапеште. Во время поездки по железной дороге их охраняли офицер и четыре солдата. В частности, во время остановки на станции Яссы (Румыния) они смогли ненадолго выйти из поезда и посетить ресторан «Лютер». Как в Будапеште, так и в Москве им разъясняли, что они не должны рассматривать себя в качестве заключенных, их арестовали лишь с целью защиты. В Москве им, в частности, показали метрополитен и они шли в Лубянскую тюрьму пешком. В разговоре несколько лет назад Рихтер утверждал, что во время поездки в Москву Рауль Валленберг писал детективный роман.
Густав Рихтер говорит, что Рауля Валленберга и Лангфельдера, после того как они заявили о себе советским военным властям, посылали из одной инстанции в другую и в конце концов они были арестованы. Согласно тому, что Вилли Бергеман сказал Эрхарду Хилле, Рауль Валленберг хотел провести переговоры с советскими властями об улучшении условий для еврейского населения и добиться, чтобы посольский квартал больше не обстреливался. Однако в тех штабах, с которыми он вошел в контакт, объясняли, что они не могут дать подобный приказ, и посоветовали ему обратиться непосредственно к маршалу Малиновскому. Затем он и Лангфельдер были арестованы НКВД. Эрнст Хубер рассказывает об инциденте, когда эти двое были задержаны в своей автомашине, шины которой были разрезаны советскими солдатами.
В соответствии с согласующимися данными, Рауль Валленберг и Лангфельдер были затем отправлены по железной дороге в Москву через Румынию. Наибольшее число подробностей дает Хубер. Они оба сидели недолго во временной тюрьме НКВД в Будапеште. Во время поездки по железной дороге их охраняли офицер и четыре солдата. В частности, во время остановки на станции Яссы (Румыния) они смогли ненадолго выйти из поезда и посетить ресторан «Лютер». Как в Будапеште, так и в Москве им разъясняли, что они не должны рассматривать себя в качестве заключенных, их арестовали лишь с целью защиты. В Москве им, в частности, показали метрополитен и они шли в Лубянскую тюрьму пешком. В разговоре несколько лет назад Рихтер утверждал, что во время поездки в Москву Рауль Валленберг писал детективный роман.
VIII
ПРИЧИНЫ АРЕСТА И ЗАКЛЮЧЕНИЯ В ТЮРЬМУ РАУЛЯ ВАЛЛЕНБЕРГА
ВВЕДЕНИЕ
Об истинных и полных причинах ареста Рауля Валленберга мы не знаем ничего с уверенностью. Однако на основе как прямых (в меньшем объеме), так и косвенных (в большем объеме) данных можно получить достаточно хорошую картину набора возможных мотивов. Ввиду отсутствия решающих документальных свидетельств дать корректную оценку весомости различных причин непросто. Сделаем оговорку: когда речь идет о тех или иных мотивах, сведения о которых появляются с годами, нельзя в конечном счете исключать возможность дезинформации. Атташе шведской миссии в Будапеште в 1944— 1945 гг. Ларе Берг рассказывал, как говорилось выше, после возвращения домой, что большинство нешведских сотрудников миссии было допрошено советскими властями. Их спрашивали о работе миссии и шведских дипломатов, против которых выдвигали обвинения в шпионской деятельности, выдаче фальшивых документов, а также охранных бумаг венгерским гражданам нееврейской национальности, часть из которых была фашистами; затем в отсутствии контроля со стороны миссии за гуманитарной деятельностью и, наконец, в недостаточно активном соблюдении интересов СССР в Венгрии. На Рауля Валленберга и Берга указывали, как на немецких шпионов-резидентов. С советской стороны утверждалось, что «невозможно», чтобы Рауль Валленберг мог рисковать своей жизнью для спасения венгерских евреев. Согласно заявлению Толстого-Кутузова Бергу, Смерш также выяснял, представляла ли Швеция каким-либо образом американские или британские интересы в Венгрии. Хотя основной тезис изображался так, что шведская миссия была замешана в немецком шпионаже против СССР, появились вскоре также подозрения о шпионаже в пользу американцев и британцев. Хотя СССР был союзником США и Великобритании, подозрительность Сталина по отношению к этим странам была очень велика.
Однажды в 1979 г. заместитель министра иностранных дел СССР Земсков в разговоре с послом Швеции в Москве воскликнул в состоянии крайнего возбуждения, что Рауль Валленберг был шпионом США и что американцы неофициально это признали.
Таковы были знаки с советской стороны до того, как рабочая группа начала свою деятельность.
Однажды в 1979 г. заместитель министра иностранных дел СССР Земсков в разговоре с послом Швеции в Москве воскликнул в состоянии крайнего возбуждения, что Рауль Валленберг был шпионом США и что американцы неофициально это признали.
Таковы были знаки с советской стороны до того, как рабочая группа начала свою деятельность.
ДОКУМЕНТАЛЬНЫЕ ИСТОЧНИКИ
Некоторую информацию, почему советские власти проявили интерес к Раулю Валленбергу, можно найти в допросах Гроссхейма-Криско (он же Томсен) в Смерше и МГБ. Из протокола допроса от 26 мая 1947 г. видно, что Томсен подтверждает прежние свидетельства о том, что в шведской миссии работали «фашисты» (речь идет об итальянцах, венграх и русском белоэмигранте). Далее Томсен сообщает, что были случаи, когда евреи продавали свои охранные паспорта, но миссия могла и не знать об этом. Он также заявляет, что миссия, «насколько известно», никогда не брала взятки с целью выдачи документов, и он не хотел признаваться в том, что он сам собирал информацию о СССР.
В более раннем допросе, датированном мартом 1945 г., Томсен утверждает, однако, что охранные паспорта выдавались лицам, которые бежали от советской власти и скрывались от ответственности за свою «преступную деятельность». Он утверждал также, что посольство взяло под свою защиту эмигрантов, настроенных враждебно по отношению к СССР, «фашистов», обладавших крупными состояниями и предприятиями. Более 5000 лиц первой категории получили охранные документы. Посланник Даниельссон и Берг имели якобы контакты с германским посольством и обсуждали по телефону вопрос об охранных документах для лиц, которые пришли в посольство. Затем ведущий допрос поставил вопрос о том, вела ли шведская миссия деятельность, враждебную советскому государству. Томсен ответил утвердительно. Однако он не выдвигал никаких прямых обвинений против Рауля Валленберга. Указанные несоответствия в высказываниях Томсена подчеркивают важность очень осторожного подхода к его сведениям.
Найденный в архиве ФСБ протокол допроса, который не имеет видимого прямого отношения к шведскому дипломату и шведской миссии в Будапеште, за исключением того, что следователь, согласно журналам допросов, допрашивал также Рауля Валленберга, касается некоторых допросов сотрудника германского абвера Гфрорнера, который обвинялся в шпионаже и связи через ДЖОЙНТ с англо-американским разведывательным центром в Турции. В частности, Гфрорнеру был задан вопрос о том, знал ли он Томсена, на что был дан отрицательный ответ. Зато он хорошо знал Джоэля Бранда, которого считал руководителем ДЖОЙНТ в Будапеште (Бранд был представителем ВААД). Представительство ДЖОЙНТ в Будапеште якобы действовало в качестве резиденции американской разведки. Кроме того, Будапешт служил своего рода транзитным пунктом для переправки материалов разведки и агентов из Польши, Чехословакии и Венгрии в Стамбул. Гфрорнер, в частности, сообщает, что в 1940 г. еврейские националисты предложили американским властям использовать организацию ДЖОЙНТ в качестве широкомасштабной разведывательной сети в обмен на поддержку США создания независимого еврейского государства в Палестине. Однако сотрудник ДЖОЙНТ предложил допустить немецких агентов в некоторые представительства ДЖОЙНТ, если Германия взамен будет выпускать от 2 до 5 тысяч евреев в месяц. По словам Гфрорнера, Гиммлер отверг это предложение. Все же немцам якобы удалось контролировать значительную часть почтовых отправлений в ДЖОЙНТ. Гфрорнер утверждал, что работал на эту организацию в Будапеште и получал деньги от нее, по крайней мере до 1943 г. включительно, когда этой деятельности стал угрожать Густав Рихтер, атташе немецкой полиции в Бухаресте. В одном из протоколов допросов, касавшихся Гфрорнера, имеется следующий абзац: «В Будапеште было определено, что сотрудники турецкой, шведской и других миссий работали на англо-американскую разведку или в качестве курьеров». Гфрорнеру не было задано ни одного вопроса о Рауле Валленберге (допрос происходил в начале 1949 г.), хотя его несколько раз допрашивал человек, который, согласно записям в журналах допросов, дважды допрашивал шведского дипломата. Наконец, интересно, что Гфрорнер в 1949 г. рассказал итальянскому заключенному, что он знал Валленберга по Будапешту.
Рапорт Смерша в феврале 1945 г. констатирует следующее: «Вместо защиты интересов СССР и Венгрии шведское посольство и шведский Красный Крест берут под свою защиту врагов СССР и венгерского народа и предоставляют им приют и убежище». Несколько других обвинений направлены также против отдельных членов шведской миссии (однако Рауль Валленберг не упомянут).
В одном из не утвержденных Центральным Комитетом проектов, который подготовили министр иностранных дел Молотов и председатель КГБСеров в апреле 1956 г., ответственность за смерть Рауля Валленберга полностью возлагается на Абакумова, а также констатируется, что он обвинял Рауля Валленберга в шпионаже в пользу Германии (это обвинение отсутствует в так называемом меморандуме Громыко, который был передан послу Швеции в Москве Сульману 6 февраля 1957 г.).
Определенное указание можно обнаружить, проводя аналогию с арестованными швейцарскими дипломатами. Представляется, как указано выше, что Сталин, очевидно, лично отдал приказ об аресте некоторых дипломатов нейтральных стран в Будапеште. Но по отношению к швейцарцам исход оказался более благоприятным, если сравнивать с делом Валленберга. В докладной записке Молотову от 6 декабря 1945 г. на основе данных, полученных на допросах в Смерше, Абакумов описывает деятельность Феллера и Майера в Будапеште довольно положительно и указывает, что эти двое сказали, что «они не занимались политикой, а тем более разведывательной деятельностью» (объяснение, оправдывающее освобождение). Молотов принимает решение освободить швейцарцев в обмен на русских, которые были интернированы в Швейцарии. Можно также отметить, что тот, кто вел допросы, не задавал Феллеру вопросов о Рауле Валленберге. Общее впечатление таково, что с советской точки зрения деятельность швейцарцев в Будапеште имела менее бесспорный характер по сравнению с деятельностью Валленберга.
Словацкий посланник Спитак был передан Праге в феврале 1947 г. по требованию Чехословакии для организации суда над ним.
Приведенных документальных данных о том, почему Рауль Валленберг был арестован, очень мало, и они не позволяют составить ясную картину, в особенности по той причине, что шведскому дипломату не уделялось слишком большого внимания в материалах.
Намного больше версий, более или менее обоснованных, появилось в результате устных опросов или иных действий.
В более раннем допросе, датированном мартом 1945 г., Томсен утверждает, однако, что охранные паспорта выдавались лицам, которые бежали от советской власти и скрывались от ответственности за свою «преступную деятельность». Он утверждал также, что посольство взяло под свою защиту эмигрантов, настроенных враждебно по отношению к СССР, «фашистов», обладавших крупными состояниями и предприятиями. Более 5000 лиц первой категории получили охранные документы. Посланник Даниельссон и Берг имели якобы контакты с германским посольством и обсуждали по телефону вопрос об охранных документах для лиц, которые пришли в посольство. Затем ведущий допрос поставил вопрос о том, вела ли шведская миссия деятельность, враждебную советскому государству. Томсен ответил утвердительно. Однако он не выдвигал никаких прямых обвинений против Рауля Валленберга. Указанные несоответствия в высказываниях Томсена подчеркивают важность очень осторожного подхода к его сведениям.
Найденный в архиве ФСБ протокол допроса, который не имеет видимого прямого отношения к шведскому дипломату и шведской миссии в Будапеште, за исключением того, что следователь, согласно журналам допросов, допрашивал также Рауля Валленберга, касается некоторых допросов сотрудника германского абвера Гфрорнера, который обвинялся в шпионаже и связи через ДЖОЙНТ с англо-американским разведывательным центром в Турции. В частности, Гфрорнеру был задан вопрос о том, знал ли он Томсена, на что был дан отрицательный ответ. Зато он хорошо знал Джоэля Бранда, которого считал руководителем ДЖОЙНТ в Будапеште (Бранд был представителем ВААД). Представительство ДЖОЙНТ в Будапеште якобы действовало в качестве резиденции американской разведки. Кроме того, Будапешт служил своего рода транзитным пунктом для переправки материалов разведки и агентов из Польши, Чехословакии и Венгрии в Стамбул. Гфрорнер, в частности, сообщает, что в 1940 г. еврейские националисты предложили американским властям использовать организацию ДЖОЙНТ в качестве широкомасштабной разведывательной сети в обмен на поддержку США создания независимого еврейского государства в Палестине. Однако сотрудник ДЖОЙНТ предложил допустить немецких агентов в некоторые представительства ДЖОЙНТ, если Германия взамен будет выпускать от 2 до 5 тысяч евреев в месяц. По словам Гфрорнера, Гиммлер отверг это предложение. Все же немцам якобы удалось контролировать значительную часть почтовых отправлений в ДЖОЙНТ. Гфрорнер утверждал, что работал на эту организацию в Будапеште и получал деньги от нее, по крайней мере до 1943 г. включительно, когда этой деятельности стал угрожать Густав Рихтер, атташе немецкой полиции в Бухаресте. В одном из протоколов допросов, касавшихся Гфрорнера, имеется следующий абзац: «В Будапеште было определено, что сотрудники турецкой, шведской и других миссий работали на англо-американскую разведку или в качестве курьеров». Гфрорнеру не было задано ни одного вопроса о Рауле Валленберге (допрос происходил в начале 1949 г.), хотя его несколько раз допрашивал человек, который, согласно записям в журналах допросов, дважды допрашивал шведского дипломата. Наконец, интересно, что Гфрорнер в 1949 г. рассказал итальянскому заключенному, что он знал Валленберга по Будапешту.
Рапорт Смерша в феврале 1945 г. констатирует следующее: «Вместо защиты интересов СССР и Венгрии шведское посольство и шведский Красный Крест берут под свою защиту врагов СССР и венгерского народа и предоставляют им приют и убежище». Несколько других обвинений направлены также против отдельных членов шведской миссии (однако Рауль Валленберг не упомянут).
В одном из не утвержденных Центральным Комитетом проектов, который подготовили министр иностранных дел Молотов и председатель КГБСеров в апреле 1956 г., ответственность за смерть Рауля Валленберга полностью возлагается на Абакумова, а также констатируется, что он обвинял Рауля Валленберга в шпионаже в пользу Германии (это обвинение отсутствует в так называемом меморандуме Громыко, который был передан послу Швеции в Москве Сульману 6 февраля 1957 г.).
Определенное указание можно обнаружить, проводя аналогию с арестованными швейцарскими дипломатами. Представляется, как указано выше, что Сталин, очевидно, лично отдал приказ об аресте некоторых дипломатов нейтральных стран в Будапеште. Но по отношению к швейцарцам исход оказался более благоприятным, если сравнивать с делом Валленберга. В докладной записке Молотову от 6 декабря 1945 г. на основе данных, полученных на допросах в Смерше, Абакумов описывает деятельность Феллера и Майера в Будапеште довольно положительно и указывает, что эти двое сказали, что «они не занимались политикой, а тем более разведывательной деятельностью» (объяснение, оправдывающее освобождение). Молотов принимает решение освободить швейцарцев в обмен на русских, которые были интернированы в Швейцарии. Можно также отметить, что тот, кто вел допросы, не задавал Феллеру вопросов о Рауле Валленберге. Общее впечатление таково, что с советской точки зрения деятельность швейцарцев в Будапеште имела менее бесспорный характер по сравнению с деятельностью Валленберга.
Словацкий посланник Спитак был передан Праге в феврале 1947 г. по требованию Чехословакии для организации суда над ним.
Приведенных документальных данных о том, почему Рауль Валленберг был арестован, очень мало, и они не позволяют составить ясную картину, в особенности по той причине, что шведскому дипломату не уделялось слишком большого внимания в материалах.
Намного больше версий, более или менее обоснованных, появилось в результате устных опросов или иных действий.