нам не очень годится, ставь вопрос о продаже тральщиков, которые мы
арендуем. По отзывам капитанов и механиков, они еще довольно прочные и
могут плавать долго.
Ферму от прежней заведующей Фекла приняла порядком подзапущенной.
Помещения, стайки и кормушки требовали ремонта, в котельной растреска-
лась печь, всюду была грязь. Доярки даже фляги для молока мыли холод-
ной водой. Полей в колхозе не имелось, и возле скотного двора накопи-
лись горы навоза.
Фекле, привыкшей к чистоте и аккуратности, такое хозяйство не
понравилось, и она принялась наводить в нем порядок. Сходила к Мальги-
ну в сельсовет и попросила его отвести место для свалки навоза подаль-
ше от села, в тундре. Потом позвала на помощь Немка. Он привез глину,
песок, известь и стал ремонтировать печи в котельной. Но одному Немку
выполнить весь ремонт было не под силу, и Фекла решила пригласить еще
Дорофея Киндякова.
Дорофей на ремонте судна был занят не полный день, однако прини-
маться за кормушки в коровнике ему не очень хотелось.
- Я на ремонте "Боевика" вкалываю. Навигация скоро...
- Выбери времечко-то. Очень прошу.
- А чего меня просить? В правление иди, пусть дадут тебе людей и
наряд оформят как следует быть.
- Будет, будет наряд, Дорофеюшко! Уж я тебе обещаю. Ты только
согласись. С людьми нынче туговато. Сам видишь, многие на зверобойку
собираются...
Дорофей не сдавался.
- Сказал - занят.
- Я тебе хошь бутылку, хошь две поставлю, - пустила Фекла в ход
последний козырь.
Дорофей обиделся:
- Нашла калымщика! Да ты что? Я сроду за бутылку не робил.
Фекла хитренько прищурилась, погрозила пальцем.
- Полно давай. Какой мужик откажется от бутылки? Где видано? Мне
ведь не жалко. У меня нынче зарплата приличная. Я тебе все сделаю. Что
мне какая-нибудь десятка?
- Тьфу! - Дорофей вскочил, как ужаленный. - Ей говорят одно, а
она другое. Никаких бутылок мне не нужно. Взяток не беру.
- Так это ж не взятка, а могарыч...
- Шут с тобой. И так сделаю, А материал есть?
- Материал Немко подвез, - обрадованно сказала Фекла.
- За бутылку?
- Был грех... Он хоть не пьет, да копит. У него скоро день анге-
ла...
Дорофей уж совсем добродушно залился смехом:
- Хо-хо-хо! Нашла... нашла ангела! Ох-хо-хо...
- Ох-хо-хо да хо-хо-хо! - передразнила Фекла. - Чем не ангел? Бе-
зотказный человек! Умелец на все руки. Только кликни - все сделает. А
тебя уговаривать приходится, словно ижемского купчину. Уж до чего до-
ломался!.. Ну я пойду за нарядом. Спасибо тебе.
- На здоровье, - буркнул Дорофей.
У порога Фекла задержалась:
- Женка-то где? Здорова ли?
- А что, и ее захомутаешь на ферму? - насторожился Дорофей.
- Да нет... Старовата.
- И то верно - стара. Здоровье неважное. Ушла к Мальгиным в чулан
помолиться... Свои-то иконы я еще в тридцатом году вынес из избы, а у
них сохранились. Родион хотел было в расход пустить, да оставил как
память о матери. Только запрятал в темный угол, чтобы не видели.
Праздник нынче какой-то...
- Верно, Евдокия... А иконы нельзя в чулан прятать. Им свет ну-
жен.
- Да ты что? Разве можно так говорить? - Дорофей изумленно уста-
вился на Феклу. - Активистка, член правления, заведующая фермой - и
веруешь?
- Я же тебе не сказала, что верую. Не наговаривай. Так не забудь
про ремонт. Прощевай!
- Будь здорова!
Дорофей, вспомнив о возрасте жены и о ее болезнях, погрустнел:
недоброе предчувствие легло на сердце...
Ефросинья пришла к дочери, когда та, подоткнув подол, мыла в чу-
лане пол после побелки. Чулан служил Мальгиным продовольственной кла-
довкой, в нем хранили соленую рыбу в бочонках, ягоды - морошку и чер-
нику и другие припасы. К весне они были почти съедены, чулан опустел,
и Густя занялась им, благо у нее был выходной день.
Ефросинья, постояв у порога, приметила, что угол в чулане опус-
тел, иконы исчезли.
- Куды иконы-то дели? - спросила она у дочери.
- Вынесли на поветь, там положили, - ответила Августа. - Только
чулан загромождают. Да и довольно их тут хранить. Увидит кто - непри-
ятностей не оберешься. Скажут - муж предсельсовета, жена завклубом, а
доски хранят. Уж не молятся ли втихую?..
Ефросинья недовольно поджала губы и укоризненно посмотрела на
дочь, которая старательно выжимала над ведром тряпку.
- Сегодня Евдокия. Грех полы-то мыть... Большой грех!
- Полноте, мама. Спутники запускаем, космонавты летают, а вы все
еще в бога верите. Пора бы от старинки-то и отрешиться.
Ефросинья насупилась и хотела было уйти, но спросила:
- Где они лежат-то? Я хоть одну возьму. А то еще пожгете, хватит
у вас ума...
- А на повети. Берите, пожалуйста, хоть все, пока не пришло лето
и не хлынули сюда бородатые москвичи. Те приедут - все подберут. Охочи
до предметов старого быта.
- Бородатые-то москвичи иконы собирают из корысти. Я слыхала, что
продают их там за большие деньги. За границу утекают наши иконки к ка-
толикам разным. Вот ты, культурный работник, позаботилась бы, чтобы
иконы взяли в музей в Архангельск. Там бы они сохранились. Все лучше,
чем барышникам отдавать...
- Ладно, может, из музея кто приедет, так отдадим. А вы себе
возьмите какую надо...
Ефросинья подумала, пожевала запавшими старческими губами.
- Дак отец-от опять выкинет. Он еще в тридцатом, в коллективиза-
цию, все иконы на растопку пустил, безбожник окаянный. И твои пус-
тит... Я одну только возьму, чтобы он не видел.
- Как хочешь, мама.
Ефросинья пошла на поветь, долго искала там иконы и нашла их в
самом дальнем углу, за ворохом сена, сложенными в стопку и накрытыми
мешковиной. Она выбрала для себя изображение богоматери с младенцем,
подошла к оконцу, пригляделась к иконе на свету и аккуратно смахнула с
нее пыль. Икона была старинного строгановского письма.
В конце шестнадцатого века купцы Строгановы завели у себя "икон-
ную горницу", где работали лучшие мастера-иконописцы в манере северно-
го письма. Оттуда, из Сольвычегодска, и попала Богоматерь на Поморье.
Этого Ефросинья не знала, но ценила образ не только из религиозных по-
буждений, а и потому, что икона была старинная и Богоматерь с младен-
цем выглядели на ней как живые. Она завернула икону в старый платок и
понесла домой.
Дорофей встретил ее с этой ношей не очень приветливо.
- Ты не гляди так косо, Дорофеюшко, - сказала жена, положив икону
на лавку. - Куды человеку деться со своей верой? Не осуждай. Ну-ка,
выкинули Богоматерь на поветь. Разве так можно?
В молодые годы Дорофей бы без лишних слов взялся за топор, раско-
лол бы икону и пустил ее в печь на растопку, а теперь промолчал и мах-
нул рукой.
Хоть и хвалился Панькин в райкоме удоями да запасами сена, скот-
ный двор в колхозе давно устарел. О механической подаче кормов и
электродойке скотницы только мечтали. Единственным достижением были
автопоилки, установленные два года назад.
Стойловый период длился чуть ли не весь год. Только летом пасли
коров на отгонном пастбище в приречных лугах, а осенью, зимой и весной
- почти до июня их держали на привязи во дворе.
Работа доярок была утомительной. Приходили к первой дойке еще до
света, возвращались по домам, задав корм, поздно вечером.
Фекла отправилась в правление колхоза со своими предложениями.
- Что такое делается? - сказала она Климцову. - По всей стране
животноводство механизировано, а в нашем передовом колхозе доярки ко-
ров по старинушке руками за сиськи тянут? Не годится. Надо, Иванушко,
непременно завести нам электродойку. Ну в это лето я ее от тебя не
потребую: работать еще только начинаешь, дел шибко много. А к осени, к
стойловому периоду, чтоб были электрические доилки!
Климцов, наморщив лоб, посмотрел в бумаги, лежавшие на столе,
словно в них искал ответ.
- Сперва надо построить новый коровник, а уж потом об электродой-
ке думать.
- Давай строить. Когда?
- Годика через два. Раньше никак. Уж пока поработайте в старом.
Это у нас не первое дело. Главное - промыслы.
- Все главное, - холодновато возразила Фекла. - И по-моему, так
ближняя соломка лучше дальнего сенца. Электродойку надо заводить сей-
час. Построим новый двор - перенесем.
- Хорошо. Подумаем. На правлении обсудим, - пообещал Климцов.
На заседании правления Фекла настояла на приобретении электродо-
ильного агрегата.
- Скоро, бабоньки, будем коров доить электричеством, - пообещала
она скотницам. - Потерпите маленько.
Правление ввело недавно денежную оплату дояркам вместо прежней по
трудодням, и заинтересованность в работе возросла. Сейчас каждая дояр-
ка держалась за место.
С переходом на ферму многое изменилось в жизни Феклы. Теперь она
всегда находилась близ дома, в селе, каждый день ела горячую пищу,
спала на мягкой постели - не то что раньше, когда целыми месяцами жила
по тоням на морском берегу, на озерах, на Канине в душных избушках,
где и сесть было негде, кроме как на нарах, и спать было неудобно и
жестко. Но на новой работе были свои беспокойства.
Однажды Фекле среди ночи постучали в окошко. Откинув занавеску,
она увидела Трифона, одного из братьев Сергеевых, которых она в войну
уличила в краже рыбы на озере. Трифон теперь постарел, остепенился и
мирно доживал свой век, выполняя обязанности сторожа на ферме.
В руке у него горел фонарь "летучая мышь".
- Что случилось, Трифон? - спросила Фекла в форточку.
- Настурция никак не растелится, - ответил сторож. Фонарь качнул-
ся у него в руке, и свет заметался по темному окну. - Агафья тебя зо-
вет на помощь...
- Сейчас...
Фекла оделась, побежала к ветеринару, разбудила его. Настурция,
небольшая коровенка местной породы, с помощью ветеринара растели-
лась-таки благополучно.
Но случались отелы и неудачные. А то вдруг заболеет какая-нибудь
корова... Или корм перерасходуют, или поилки откажут в работе - движок
подкачает... И все бегут к Фекле. Как же иначе? Она - начальство.
Да еще требовался подход к каждой скотнице, характеры у некоторых
были строптивые, неуживчивые. И надо было следить за сторожем, чтобы
ночами не дремал, не оставлял хозяйство без присмотра и сам бы ненаро-
ком не пожег от цигарки двор: курилка был неисправимый. А то и выпив-
шим приходил на дежурство. Фекла не однажды заставала его спящим и да-
вала разгон по всем правилам.
Все это доставляло ей массу хлопот. Но что поделаешь? Уж если
взялась за ответственное дело, надо не подкачать.
С фермы Фекла уходила последней. И сегодня, собравшись домой уже
поздно вечером, дала очередной наказ сторожу:
- Смотри хорошенько, Трифон! Если что - беги ко мне.
- Да ладно, не впервой. Знаю.
- Знать-то знаешь, а смотри в оба! Ежели еще раз уснешь на де-
журстве - не сносить тебе головы.
- Уж больно ты строга, Феклуша. Совсем, значится, вошла в роль, -
говорил Трифон, поглядывая хитрыми, чуть навыкате глазами и скручивая
цигарку. - Недаром говорят: дай бабе власть - она все под себя подом-
нет. Мужику тогда никаких не останется удоволь-ствиев...
- Чего это ты про удовольствия запел? - Фекла посмотрела на под-
чиненного с напускной строгостью. - Какие тебе нужны удовольствия? Уж
не такие ли, какие однажды Таська тебе доставила?
Фекла намекала на давний случай, происшедший с Трифоном. Как-то
сразу после войны в трудное, полуголодное время кто-то повадился по
ночам на ферме доить одну и ту же корову Пеструху. Придет утром скот-
ница, потянет за соски - молока в вымени нет.
Сторож тогда был старый, глуховатый и подслеповатый. Он обычно
сидел в котельной у теплой печки и ничего не видел и не слышал. Пань-
кин попросил Трифона подежурить и выведать, кто крадет молоко. Чем ру-
ководствовался председатель, давая такое поручение именно Трифону, бы-
ло непонятно: Сергеевы нечисты на руку, всякий знал. Хотел, видимо,
Панькин таким необычным способом перевоспитать мужика.
Вечером Трифон пробрался на скотный двор, устроился на куче све-
жей хвои, привезенной для подстилки, затаился. Вскоре скрипнула дверь
с улицы, кто-то тихонько прошмыгнул к стойлу, сел под Пеструху на ска-
мейку, и струйки молока тоненько запели в жестяном ведерке. Трифон
подкрался, зажег спичку и увидел Таисью. От испуга она перевернула ве-
дерко, и молоко вылилось...
- Так вот кто по ночам коров доит! - сказал Трифон.
- Ой, Трифонушко, это я случайно. Не говори никому, бога ради! -
стала упрашивать Таисья.
На Трифона ее уговоры не подействовали, он грозился обо всем
рассказать Панькину. Тогда Таисья пустила в ход последнее, но самое
верное средство: обхватила Трифона за шею и стала целовать его столь
пылко, что он не устоял перед такими чарами...
Надо же было в те самые минуты ночному сторожу очнуться от дремо-
ты и выйти из котельной с фонарем. От него и пошла эта история гулять
по деревне. На очередном собрании колхозники шутки ради попросили Три-
фона рассказать, как он подкарауливал вора на ферме и что из того по-
лучилось. Трифону пришлось признаться во всем, и жена тут же отхлеста-
ла его по щекам, говоря: "Ах вот ты какой! Вот ты какой!"
- Ладно, Феклуша, про удовольствия забудем, - примирительно ска-
зал Трифон. - А за порядок ночью не беспокойся. Я нынче вина не пью.
Завязал.
Не торопясь шла Фекла домой и думала о том, что завтра надо бы
послать лошадей за хвоей, пока зимник еще держится, да получить на
складе отрубей на будущую неделю, и подсчитать, кто из доярок зарабо-
тал дополнительную оплату. Забот было много, и, как она ни старалась,
их не убывало. "Ну, Тихон Сафоныч! и нашел же ты для меня "спокойную"
работенку на берегу! - вспомнила она Панькина. - Надо будет навестить
его, посмотреть, как живет".
На Фекле было новое драповое зеленоватого цвета пальто, приобре-
тенное недавно взамен вышедшей из моды и поистрепавшейся плюшевой жа-
кетки. Старинный материнский полушалок с кистями прикрывал плечи. На
ногах были резиновые сапоги. В походке по-прежнему ощущалась легкость.
Когда Фекла шла вот так неторопливо, то ставила ногу осторожно и акку-
ратно, будто старалась попасть в след, проложенный раньше.
На улице уже было темно, в избах горел свет. Из репродуктора, что
был укреплен на столбе возле правления, звучала фортепьянная музыка.
Она не мешала Фекле предаваться собственным мыслям.
- Фекла Осиповна! - окликнул ее кто-то.
Обернулась - по тропинке от сельсовета шел директор школы Сухо-
верхов.
- Добрый вечер! С работы? - спросил он.
- Да, с работы, - ответила Фекла.
Она сняла варежку и подала руку. Суховерхов вежливо пожал ее, по-
чему-то смутившись, и прошелся пальцами по пуговицам своего демисезон-
ного пальто. Пуговицы были все застегнуты.
- Идемте вместе, - предложила Фекла. - Вы теперь живете у Ермо-
лая?
- Да. Дружно живем. Оба одинокие, любим поговорить, пофилософс-
твовать...
- О чем же говорите?
- О разном. Вчера, например, была у нас беседа о звездных скопле-
ниях нашей галактики...
- Вон куда вас занесло! О звездах, значит. Ну и как они там?
- На этот вопрос можно ответить стихами старого поэта. Вот послу-
шайте...
Суховерхов глуховатым и ровным голосом начал читать:
Ты для кого горишь, во тьме ночной звезда?
Ты что в себе таишь? Твой путь лежит куда?
- Я для себя горю. Мой путь - от всех вдали.
На Землю свет я лью, не ведая Земли.
Ишь как... Спасибо. Хорошие стихи. Значит звездам до Земли нет
дела. Так я поняла? А мы все же о них думаем?
- Да. В связи с запусками спутников и автоматических станций эта
тема для нас стала злободневной. Впрочем, не о них надо... Если спус-
титься на землю, то следует заметить - вы сами звезда первой величины
у нашего горизонта...
Фекла удивилась и присмотрелась к директору получше: "Чего это
его потянуло в такие высокие материи? Уж не принял ли чарку?" Но Сухо-
верхов был совершенно трезв, и она поддержала разговор в заданном то-
не:
- Даже так... А почему у горизонта, почему не выше?
- Потому что вы - звезда восходящая.
Фекла помолчала, с сомнением покачав головой. Большие темные гла-
за ее скользнули по лицу Суховерхова и спрятались под ресницами.
- В моем возрасте восходящих звезд не бывает. Моя звезда скорее
всего заходит, на убыль идет...
- Это как рассматривать. Все в природе и в жизни относительно.
Фекла задумалась, опасаясь попасть впросак в этом не совсем при-
вычном для нее разговоре.
- Может, и так, - не очень уверенно произнесла она. - До звезд ой
как далеко! Не скоро до них доберешься...
- И все же когда-нибудь астронавты доберутся, - сказал Суховер-
хов. - Несмотря на колоссальные расстояния... Вот, например, луч све-
та, покинувший Полярную звезду, достигает Земли спустя 472 года.
- Откуда это известно?
- Подсчитали ученые-астрономы.
Фекла подняла голову, посмотрела в небо. Там не было ни единой
звездочки - сплошь темные ночные облака. Суховерхов слегка посколь-
знулся на обледенелой тропке и, когда Фекла подхватила его под руку,
почувствовал сдержанную и уверенную силу этой женщины.
- Новая работа вам нравится? - перевел он разговор на земные те-
мы.
- Хлопот много, - призналась Фекла.
- Хозяйство большое?
- Да. Но ничего, привыкаю.
Впереди показалась приземистая изба Ермолая, придавленная к земле
огромным сугробом снега на крыше. Электрический свет в маленьком окон-
це горел непривычно ярко. Суховерхов пригласил Феклу зайти в дом и
поглядеть, как он живет со стариком.
Ермолай сидел на лавке у окна. Старенький, бородатый, весь как бы
усохший, он подшивал валенок, ковыряя шилом и держа во рту конец чер-
ной толстой дратвы. В конец была вплетена свиная щетинка, заменявшая
иглу. Завидя гостью, Ермолай встал, отряхнул лоснящиеся на коленях
ватные брюки.
- Давно не видал вас, Фекла Осиповна, - приветствовал он ее. -
Проходите, садитесь... Я сейчас самоварчик...
Фекла осмотрелась. В избе подметено, но пол, как говорят женщины,
замыт. Видимо, терли его только вехоткой, без дресвы и голика. На
шестке - прокопченные чугуны. По всему было видно, что хозяин старался
поддерживать порядок, но это ему плохо удавалось. Не чувствовалось в
доме женской руки.
Фекла сняла и повесила пальто, взяла с лавки валенок и протянула
его Ермолаю:
- Продолжай свою работу. А самовар я поставлю.
Ермолай переглянулся с Суховерховым и, сев поближе к свету, снова
взялся за шило.
- Есть у тебя клюква, Ермолай Иванович? - спросила Фекла, оглядев
самовар.
Ермолай удивленно поднял голову.
- На кислое потянуло тебя, Феклуша?
- На кислое.
- Найду немножко.
- Давай неси клюкву! Самовар-то весь позеленел от злости на хозя-
ина. Из такого пить чай - страсть божья, отобьет аппетит начисто.
Хозяин принес ягоды в кринке, Фекла закатала рукава и принялась
чистить самовар клюквой и печной золой.
- Ой, Феня, осторожней! Медали-то на нем не сотри! - пошутил Ер-
молай.
- Не бойсь, не сотру.
Она быстро вычистила старинный латунный с медалями самовар, вымы-
ла его в тазу, окатила чистой водой, протерла и только тогда стала на-
полнять. Вскоре сухие смолистые лучинки весело затрещали в трубе.
Фекла не ограничилась чисткой самовара. После того как он засиял
золотистыми боками, она принялась мыть и скоблить ножом стол, чистить
чугуны.
Ермолай тем временем заканчивал подшивку валенка, а Суховерхов
просматривал газеты, незаметно наблюдая за ловкой работой гостьи.
- Вот теперь хорошо. Еще бы пол вымыть... Да уж придется, видно,
в другой раз.
- Что вы, Фекла Осиповна! - сказал Ермолай. - Пол я и сам вымою.
Зачем вас затруднять...
- Вам тяжело наклоняться. Возраст... А тут требуется ловкость,
гибкость да силенка! - заметила Фекла.
Самовар закипел, и Суховерхов поднял его на стол. Ермолай достал
чайную посуду, принес из чулана моченой морошки, соленых грибов, выта-
щил из печи сковороду с жареной рыбой, нарезал хлеба и вынул из кухон-
ного шкафа бутылку водки.
- Такая гостья! Не грех и по чарке.
Сели за стол. Ермолай разлил водку в граненые стопки, но Фекла ее
пить не стала, налила себе чаю.
- Ну, рассказывайте, как живете? Чем, Ермолай Иванович, нынче за-
нимаетесь? - поинтересовалась она.
- Я ведь на пенсии. Сижу дома. Слежу за порядком, обеды готовлю.
- Очень вкусно готовит! - подхватил Суховерхов.
- Вам бы женщину. Хоть одну на двоих. Уютнее бы стало в избе.
Ермолай рассмеялся, в седой бороде блеснули ровные и еще крепкие
зубы.
- Надо бы... Да где ее взять? Со мной теперь бабы не хотят связы-
ваться. Ушло мое время. А у Леонида Ивановича - школа. Ему не до баб.
- Одно другому не помешает, - неожиданно рассмеялась Фекла. - На-
до вам на паях пригласить хотя бы уборщицу. Эх вы, астрономы! Звезды
считаете, а себя как следует обслужить не можете. В баню-то ходите?
- Каждую субботу, - ответил Ермолай.
- А белье кто стирает?
- Сам.
- Представляю... Вот бы поглядеть! - Фекла уже совсем развесели-
лась, ей было забавно подтрунивать над бобылями. - После стирки белье
полощешь?
- А как же! На реку к полынье хожу.
- В прорубь ни разу не свалился?
- Еще того не хватало! Ты, Феня, чем смеяться над стариком, взяла
бы да и постирала.
- И возьму. Приготовь, - серьезно предложила Фекла.
- Что вы! - вмешался Суховерхов. - У вас дел много. Я могу школь-
ную уборщицу попросить.
- Анфису? Да у нее своих забот куча: пятеро детей. До чужой ли
тут стирки?
- Неужели пятеро? - удивился Суховерхов.
- Пятеро! Мал мала меньше.
- Так у нее, кажется, и мужа-то нет, - растерялся Леонид Ивано-
вич.
- А-зачем муж? В селе не вывелись мастера по этой части. - Фекла
опять захохотала. - Сколько до Полярной звезды, сосчитали, а сколько
детей у Фисы, не знаете. Вот так директор!
Леонид Иванович не обиделся. "В самом деле, - упрекнул он себя, -
как это я не поинтересовался семейным положением своего работника?" Он
уже не раз ловил себя на том, что ему приятно смотреть на Феклу. Она
все еще была хороша собой и так весело и заразительно смеялась и гово-
рила обо всем с удивительной прямотой. Все в ней казалось таким понят-
ным, что обижаться на нее было просто невозможно.
Суховерхов за свою жизнь повидал немало людей и чувствовал, что
Фекла была не совсем обычным и вовсе не заурядным человеком.
После чая Леонид Иванович показал ей свою горницу. Там стоял не-
большой стол с аккуратно сложенными на нем тетрадями и учебниками, а
также с чернильницей-непроливашкой, принесенной, видимо, из школы. На
стене висел портрет Ленина. На подоконнике стоял в глиняном цветочнике
полузасохший цветок. В углу разместилась простая железная койка под
суконным, похожим на солдатское, одеялом.
Фекла ткнула пальцем в цветочник.
- Надо поливать, - заметила она и, повернувшись к кровати, взяла
подушку, взбила ее и поставила углом вверх. Подушка сразу стала мягкой
и пышной. - Вот так, - улыбнулась Фекла, видя, как Леонид Иванович,
принеся воды в ковшике, осторожно поливает цветок.- Незавидное ваше
холостяцкое житье. Нравится оно?
- Как сказать... - замялся Суховерхов. - Откровенно говоря, при-
ятного мало.
- Пора мне домой, - сказала Фекла и вышла в переднюю комнату, где
Ермолай, прибрав на столе, сидел с газетой в руках.
- Спасибо тебе, Феня, за приборку и за самовар. Сияет, как новый,
- сказал он. - Приходи к нам почаще.
- Постараюсь. Белье для стирки приготовил?
- Если хочешь, так постирай, пожалуйста, - Ермолай вынес узелок.
- Вот.
Суховерхов вызвался проводить ее.
- По правде сказать, я не привыкла к проводам, - сказала Фекла, -
но если желаете...
Климцов с Киндяковым и Патокиным проездили в Архангельск почти
неделю. От покупки траулера пришлось отказаться. Судно было старое -
даже Иван своим неискушенным глазом сразу заметил его изъяны: траление
бортовое, при котором судно имеет низкие надводные борта и рыбу матро-
сы шкерят прямо на палубе; к тому же долго находиться в море тральщик
не мог, так как надо было быстрее сдавать улов, пока он не испортился.
Но главное - корабль был порядком изношен, находился много раз в капи-
тальном и текущем ремонтах.
Офоня, обследовав машинное отделение, высказал председателю свое
мнение:
- Не стоит овчинка выделки. Год-два поплаваем и на слом.
Дорофей тоже придирчиво осмотрел тральщик от форпика до ахтерпи-
ка1 и не проявил восторга.
1 Форпик - носовой и ахтерпик - кормовой отсеки судна с водонеп-
роницаемыми переборками.
- Корабль настоящий, промысловый, - сказал он Климцову. - Старое
судно надо уважать, а все же плавать на нем будет не только труднова-
то, но и рискованно. Лучше нам, Ваня, дождаться нового. Нынче, как я
слышал, строят большие траулеры с морозильными установками.
Иван согласился со своими помощниками.
Представитель тралового флота, приняв после осмотра СРТ колхозных
рыбаков и выслушав их мнение, не удержался от упрека:
- Что вы понимаете в судах? Такой корабль вам не нравится! Плава-
ете бог знает на чем, а гонора хоть отбавляй. Где купите лучшей?
- У вас же, - невозмутимо ответил Климцов, помня совет Панькина.
- Вот те два судна, которые мы арендуем, можем купить. Продадите?
- Это вопрос особый. Я не могу вам сейчас ответить. Доложу на-
чальнику управления, тогда и решим.
- Сколько ждать?
- Пару дней. Пока не уезжайте.
С тем и ушли из управления. Пока суд да дело, Иван Климцов занял-
ся снабженческими операциями, а Дорофей с Офоней решили прогуляться по
городу.
В том месте, где старинная Поморская улица пересекалась проспек-
том Павлина Виноградова, было очень людно. Колхозники дивились толпам
спешивших прохожих: день будничный, не выходной, а народу - тьма. До-
рофею такое скопление людей не очень понравилось. "Здесь народу уйма,
а в деревне пусто..." - с неудовольствием отметил он.
Вместо старых деревянных построек в северо-восточной части горо-
да, известной под названием Кузнечиха, поднялись новые корпуса. Раски-
арендуем. По отзывам капитанов и механиков, они еще довольно прочные и
могут плавать долго.
Ферму от прежней заведующей Фекла приняла порядком подзапущенной.
Помещения, стайки и кормушки требовали ремонта, в котельной растреска-
лась печь, всюду была грязь. Доярки даже фляги для молока мыли холод-
ной водой. Полей в колхозе не имелось, и возле скотного двора накопи-
лись горы навоза.
Фекле, привыкшей к чистоте и аккуратности, такое хозяйство не
понравилось, и она принялась наводить в нем порядок. Сходила к Мальги-
ну в сельсовет и попросила его отвести место для свалки навоза подаль-
ше от села, в тундре. Потом позвала на помощь Немка. Он привез глину,
песок, известь и стал ремонтировать печи в котельной. Но одному Немку
выполнить весь ремонт было не под силу, и Фекла решила пригласить еще
Дорофея Киндякова.
Дорофей на ремонте судна был занят не полный день, однако прини-
маться за кормушки в коровнике ему не очень хотелось.
- Я на ремонте "Боевика" вкалываю. Навигация скоро...
- Выбери времечко-то. Очень прошу.
- А чего меня просить? В правление иди, пусть дадут тебе людей и
наряд оформят как следует быть.
- Будет, будет наряд, Дорофеюшко! Уж я тебе обещаю. Ты только
согласись. С людьми нынче туговато. Сам видишь, многие на зверобойку
собираются...
Дорофей не сдавался.
- Сказал - занят.
- Я тебе хошь бутылку, хошь две поставлю, - пустила Фекла в ход
последний козырь.
Дорофей обиделся:
- Нашла калымщика! Да ты что? Я сроду за бутылку не робил.
Фекла хитренько прищурилась, погрозила пальцем.
- Полно давай. Какой мужик откажется от бутылки? Где видано? Мне
ведь не жалко. У меня нынче зарплата приличная. Я тебе все сделаю. Что
мне какая-нибудь десятка?
- Тьфу! - Дорофей вскочил, как ужаленный. - Ей говорят одно, а
она другое. Никаких бутылок мне не нужно. Взяток не беру.
- Так это ж не взятка, а могарыч...
- Шут с тобой. И так сделаю, А материал есть?
- Материал Немко подвез, - обрадованно сказала Фекла.
- За бутылку?
- Был грех... Он хоть не пьет, да копит. У него скоро день анге-
ла...
Дорофей уж совсем добродушно залился смехом:
- Хо-хо-хо! Нашла... нашла ангела! Ох-хо-хо...
- Ох-хо-хо да хо-хо-хо! - передразнила Фекла. - Чем не ангел? Бе-
зотказный человек! Умелец на все руки. Только кликни - все сделает. А
тебя уговаривать приходится, словно ижемского купчину. Уж до чего до-
ломался!.. Ну я пойду за нарядом. Спасибо тебе.
- На здоровье, - буркнул Дорофей.
У порога Фекла задержалась:
- Женка-то где? Здорова ли?
- А что, и ее захомутаешь на ферму? - насторожился Дорофей.
- Да нет... Старовата.
- И то верно - стара. Здоровье неважное. Ушла к Мальгиным в чулан
помолиться... Свои-то иконы я еще в тридцатом году вынес из избы, а у
них сохранились. Родион хотел было в расход пустить, да оставил как
память о матери. Только запрятал в темный угол, чтобы не видели.
Праздник нынче какой-то...
- Верно, Евдокия... А иконы нельзя в чулан прятать. Им свет ну-
жен.
- Да ты что? Разве можно так говорить? - Дорофей изумленно уста-
вился на Феклу. - Активистка, член правления, заведующая фермой - и
веруешь?
- Я же тебе не сказала, что верую. Не наговаривай. Так не забудь
про ремонт. Прощевай!
- Будь здорова!
Дорофей, вспомнив о возрасте жены и о ее болезнях, погрустнел:
недоброе предчувствие легло на сердце...
Ефросинья пришла к дочери, когда та, подоткнув подол, мыла в чу-
лане пол после побелки. Чулан служил Мальгиным продовольственной кла-
довкой, в нем хранили соленую рыбу в бочонках, ягоды - морошку и чер-
нику и другие припасы. К весне они были почти съедены, чулан опустел,
и Густя занялась им, благо у нее был выходной день.
Ефросинья, постояв у порога, приметила, что угол в чулане опус-
тел, иконы исчезли.
- Куды иконы-то дели? - спросила она у дочери.
- Вынесли на поветь, там положили, - ответила Августа. - Только
чулан загромождают. Да и довольно их тут хранить. Увидит кто - непри-
ятностей не оберешься. Скажут - муж предсельсовета, жена завклубом, а
доски хранят. Уж не молятся ли втихую?..
Ефросинья недовольно поджала губы и укоризненно посмотрела на
дочь, которая старательно выжимала над ведром тряпку.
- Сегодня Евдокия. Грех полы-то мыть... Большой грех!
- Полноте, мама. Спутники запускаем, космонавты летают, а вы все
еще в бога верите. Пора бы от старинки-то и отрешиться.
Ефросинья насупилась и хотела было уйти, но спросила:
- Где они лежат-то? Я хоть одну возьму. А то еще пожгете, хватит
у вас ума...
- А на повети. Берите, пожалуйста, хоть все, пока не пришло лето
и не хлынули сюда бородатые москвичи. Те приедут - все подберут. Охочи
до предметов старого быта.
- Бородатые-то москвичи иконы собирают из корысти. Я слыхала, что
продают их там за большие деньги. За границу утекают наши иконки к ка-
толикам разным. Вот ты, культурный работник, позаботилась бы, чтобы
иконы взяли в музей в Архангельск. Там бы они сохранились. Все лучше,
чем барышникам отдавать...
- Ладно, может, из музея кто приедет, так отдадим. А вы себе
возьмите какую надо...
Ефросинья подумала, пожевала запавшими старческими губами.
- Дак отец-от опять выкинет. Он еще в тридцатом, в коллективиза-
цию, все иконы на растопку пустил, безбожник окаянный. И твои пус-
тит... Я одну только возьму, чтобы он не видел.
- Как хочешь, мама.
Ефросинья пошла на поветь, долго искала там иконы и нашла их в
самом дальнем углу, за ворохом сена, сложенными в стопку и накрытыми
мешковиной. Она выбрала для себя изображение богоматери с младенцем,
подошла к оконцу, пригляделась к иконе на свету и аккуратно смахнула с
нее пыль. Икона была старинного строгановского письма.
В конце шестнадцатого века купцы Строгановы завели у себя "икон-
ную горницу", где работали лучшие мастера-иконописцы в манере северно-
го письма. Оттуда, из Сольвычегодска, и попала Богоматерь на Поморье.
Этого Ефросинья не знала, но ценила образ не только из религиозных по-
буждений, а и потому, что икона была старинная и Богоматерь с младен-
цем выглядели на ней как живые. Она завернула икону в старый платок и
понесла домой.
Дорофей встретил ее с этой ношей не очень приветливо.
- Ты не гляди так косо, Дорофеюшко, - сказала жена, положив икону
на лавку. - Куды человеку деться со своей верой? Не осуждай. Ну-ка,
выкинули Богоматерь на поветь. Разве так можно?
В молодые годы Дорофей бы без лишних слов взялся за топор, раско-
лол бы икону и пустил ее в печь на растопку, а теперь промолчал и мах-
нул рукой.
Хоть и хвалился Панькин в райкоме удоями да запасами сена, скот-
ный двор в колхозе давно устарел. О механической подаче кормов и
электродойке скотницы только мечтали. Единственным достижением были
автопоилки, установленные два года назад.
Стойловый период длился чуть ли не весь год. Только летом пасли
коров на отгонном пастбище в приречных лугах, а осенью, зимой и весной
- почти до июня их держали на привязи во дворе.
Работа доярок была утомительной. Приходили к первой дойке еще до
света, возвращались по домам, задав корм, поздно вечером.
Фекла отправилась в правление колхоза со своими предложениями.
- Что такое делается? - сказала она Климцову. - По всей стране
животноводство механизировано, а в нашем передовом колхозе доярки ко-
ров по старинушке руками за сиськи тянут? Не годится. Надо, Иванушко,
непременно завести нам электродойку. Ну в это лето я ее от тебя не
потребую: работать еще только начинаешь, дел шибко много. А к осени, к
стойловому периоду, чтоб были электрические доилки!
Климцов, наморщив лоб, посмотрел в бумаги, лежавшие на столе,
словно в них искал ответ.
- Сперва надо построить новый коровник, а уж потом об электродой-
ке думать.
- Давай строить. Когда?
- Годика через два. Раньше никак. Уж пока поработайте в старом.
Это у нас не первое дело. Главное - промыслы.
- Все главное, - холодновато возразила Фекла. - И по-моему, так
ближняя соломка лучше дальнего сенца. Электродойку надо заводить сей-
час. Построим новый двор - перенесем.
- Хорошо. Подумаем. На правлении обсудим, - пообещал Климцов.
На заседании правления Фекла настояла на приобретении электродо-
ильного агрегата.
- Скоро, бабоньки, будем коров доить электричеством, - пообещала
она скотницам. - Потерпите маленько.
Правление ввело недавно денежную оплату дояркам вместо прежней по
трудодням, и заинтересованность в работе возросла. Сейчас каждая дояр-
ка держалась за место.
С переходом на ферму многое изменилось в жизни Феклы. Теперь она
всегда находилась близ дома, в селе, каждый день ела горячую пищу,
спала на мягкой постели - не то что раньше, когда целыми месяцами жила
по тоням на морском берегу, на озерах, на Канине в душных избушках,
где и сесть было негде, кроме как на нарах, и спать было неудобно и
жестко. Но на новой работе были свои беспокойства.
Однажды Фекле среди ночи постучали в окошко. Откинув занавеску,
она увидела Трифона, одного из братьев Сергеевых, которых она в войну
уличила в краже рыбы на озере. Трифон теперь постарел, остепенился и
мирно доживал свой век, выполняя обязанности сторожа на ферме.
В руке у него горел фонарь "летучая мышь".
- Что случилось, Трифон? - спросила Фекла в форточку.
- Настурция никак не растелится, - ответил сторож. Фонарь качнул-
ся у него в руке, и свет заметался по темному окну. - Агафья тебя зо-
вет на помощь...
- Сейчас...
Фекла оделась, побежала к ветеринару, разбудила его. Настурция,
небольшая коровенка местной породы, с помощью ветеринара растели-
лась-таки благополучно.
Но случались отелы и неудачные. А то вдруг заболеет какая-нибудь
корова... Или корм перерасходуют, или поилки откажут в работе - движок
подкачает... И все бегут к Фекле. Как же иначе? Она - начальство.
Да еще требовался подход к каждой скотнице, характеры у некоторых
были строптивые, неуживчивые. И надо было следить за сторожем, чтобы
ночами не дремал, не оставлял хозяйство без присмотра и сам бы ненаро-
ком не пожег от цигарки двор: курилка был неисправимый. А то и выпив-
шим приходил на дежурство. Фекла не однажды заставала его спящим и да-
вала разгон по всем правилам.
Все это доставляло ей массу хлопот. Но что поделаешь? Уж если
взялась за ответственное дело, надо не подкачать.
С фермы Фекла уходила последней. И сегодня, собравшись домой уже
поздно вечером, дала очередной наказ сторожу:
- Смотри хорошенько, Трифон! Если что - беги ко мне.
- Да ладно, не впервой. Знаю.
- Знать-то знаешь, а смотри в оба! Ежели еще раз уснешь на де-
журстве - не сносить тебе головы.
- Уж больно ты строга, Феклуша. Совсем, значится, вошла в роль, -
говорил Трифон, поглядывая хитрыми, чуть навыкате глазами и скручивая
цигарку. - Недаром говорят: дай бабе власть - она все под себя подом-
нет. Мужику тогда никаких не останется удоволь-ствиев...
- Чего это ты про удовольствия запел? - Фекла посмотрела на под-
чиненного с напускной строгостью. - Какие тебе нужны удовольствия? Уж
не такие ли, какие однажды Таська тебе доставила?
Фекла намекала на давний случай, происшедший с Трифоном. Как-то
сразу после войны в трудное, полуголодное время кто-то повадился по
ночам на ферме доить одну и ту же корову Пеструху. Придет утром скот-
ница, потянет за соски - молока в вымени нет.
Сторож тогда был старый, глуховатый и подслеповатый. Он обычно
сидел в котельной у теплой печки и ничего не видел и не слышал. Пань-
кин попросил Трифона подежурить и выведать, кто крадет молоко. Чем ру-
ководствовался председатель, давая такое поручение именно Трифону, бы-
ло непонятно: Сергеевы нечисты на руку, всякий знал. Хотел, видимо,
Панькин таким необычным способом перевоспитать мужика.
Вечером Трифон пробрался на скотный двор, устроился на куче све-
жей хвои, привезенной для подстилки, затаился. Вскоре скрипнула дверь
с улицы, кто-то тихонько прошмыгнул к стойлу, сел под Пеструху на ска-
мейку, и струйки молока тоненько запели в жестяном ведерке. Трифон
подкрался, зажег спичку и увидел Таисью. От испуга она перевернула ве-
дерко, и молоко вылилось...
- Так вот кто по ночам коров доит! - сказал Трифон.
- Ой, Трифонушко, это я случайно. Не говори никому, бога ради! -
стала упрашивать Таисья.
На Трифона ее уговоры не подействовали, он грозился обо всем
рассказать Панькину. Тогда Таисья пустила в ход последнее, но самое
верное средство: обхватила Трифона за шею и стала целовать его столь
пылко, что он не устоял перед такими чарами...
Надо же было в те самые минуты ночному сторожу очнуться от дремо-
ты и выйти из котельной с фонарем. От него и пошла эта история гулять
по деревне. На очередном собрании колхозники шутки ради попросили Три-
фона рассказать, как он подкарауливал вора на ферме и что из того по-
лучилось. Трифону пришлось признаться во всем, и жена тут же отхлеста-
ла его по щекам, говоря: "Ах вот ты какой! Вот ты какой!"
- Ладно, Феклуша, про удовольствия забудем, - примирительно ска-
зал Трифон. - А за порядок ночью не беспокойся. Я нынче вина не пью.
Завязал.
Не торопясь шла Фекла домой и думала о том, что завтра надо бы
послать лошадей за хвоей, пока зимник еще держится, да получить на
складе отрубей на будущую неделю, и подсчитать, кто из доярок зарабо-
тал дополнительную оплату. Забот было много, и, как она ни старалась,
их не убывало. "Ну, Тихон Сафоныч! и нашел же ты для меня "спокойную"
работенку на берегу! - вспомнила она Панькина. - Надо будет навестить
его, посмотреть, как живет".
На Фекле было новое драповое зеленоватого цвета пальто, приобре-
тенное недавно взамен вышедшей из моды и поистрепавшейся плюшевой жа-
кетки. Старинный материнский полушалок с кистями прикрывал плечи. На
ногах были резиновые сапоги. В походке по-прежнему ощущалась легкость.
Когда Фекла шла вот так неторопливо, то ставила ногу осторожно и акку-
ратно, будто старалась попасть в след, проложенный раньше.
На улице уже было темно, в избах горел свет. Из репродуктора, что
был укреплен на столбе возле правления, звучала фортепьянная музыка.
Она не мешала Фекле предаваться собственным мыслям.
- Фекла Осиповна! - окликнул ее кто-то.
Обернулась - по тропинке от сельсовета шел директор школы Сухо-
верхов.
- Добрый вечер! С работы? - спросил он.
- Да, с работы, - ответила Фекла.
Она сняла варежку и подала руку. Суховерхов вежливо пожал ее, по-
чему-то смутившись, и прошелся пальцами по пуговицам своего демисезон-
ного пальто. Пуговицы были все застегнуты.
- Идемте вместе, - предложила Фекла. - Вы теперь живете у Ермо-
лая?
- Да. Дружно живем. Оба одинокие, любим поговорить, пофилософс-
твовать...
- О чем же говорите?
- О разном. Вчера, например, была у нас беседа о звездных скопле-
ниях нашей галактики...
- Вон куда вас занесло! О звездах, значит. Ну и как они там?
- На этот вопрос можно ответить стихами старого поэта. Вот послу-
шайте...
Суховерхов глуховатым и ровным голосом начал читать:
Ты для кого горишь, во тьме ночной звезда?
Ты что в себе таишь? Твой путь лежит куда?
- Я для себя горю. Мой путь - от всех вдали.
На Землю свет я лью, не ведая Земли.
Ишь как... Спасибо. Хорошие стихи. Значит звездам до Земли нет
дела. Так я поняла? А мы все же о них думаем?
- Да. В связи с запусками спутников и автоматических станций эта
тема для нас стала злободневной. Впрочем, не о них надо... Если спус-
титься на землю, то следует заметить - вы сами звезда первой величины
у нашего горизонта...
Фекла удивилась и присмотрелась к директору получше: "Чего это
его потянуло в такие высокие материи? Уж не принял ли чарку?" Но Сухо-
верхов был совершенно трезв, и она поддержала разговор в заданном то-
не:
- Даже так... А почему у горизонта, почему не выше?
- Потому что вы - звезда восходящая.
Фекла помолчала, с сомнением покачав головой. Большие темные гла-
за ее скользнули по лицу Суховерхова и спрятались под ресницами.
- В моем возрасте восходящих звезд не бывает. Моя звезда скорее
всего заходит, на убыль идет...
- Это как рассматривать. Все в природе и в жизни относительно.
Фекла задумалась, опасаясь попасть впросак в этом не совсем при-
вычном для нее разговоре.
- Может, и так, - не очень уверенно произнесла она. - До звезд ой
как далеко! Не скоро до них доберешься...
- И все же когда-нибудь астронавты доберутся, - сказал Суховер-
хов. - Несмотря на колоссальные расстояния... Вот, например, луч све-
та, покинувший Полярную звезду, достигает Земли спустя 472 года.
- Откуда это известно?
- Подсчитали ученые-астрономы.
Фекла подняла голову, посмотрела в небо. Там не было ни единой
звездочки - сплошь темные ночные облака. Суховерхов слегка посколь-
знулся на обледенелой тропке и, когда Фекла подхватила его под руку,
почувствовал сдержанную и уверенную силу этой женщины.
- Новая работа вам нравится? - перевел он разговор на земные те-
мы.
- Хлопот много, - призналась Фекла.
- Хозяйство большое?
- Да. Но ничего, привыкаю.
Впереди показалась приземистая изба Ермолая, придавленная к земле
огромным сугробом снега на крыше. Электрический свет в маленьком окон-
це горел непривычно ярко. Суховерхов пригласил Феклу зайти в дом и
поглядеть, как он живет со стариком.
Ермолай сидел на лавке у окна. Старенький, бородатый, весь как бы
усохший, он подшивал валенок, ковыряя шилом и держа во рту конец чер-
ной толстой дратвы. В конец была вплетена свиная щетинка, заменявшая
иглу. Завидя гостью, Ермолай встал, отряхнул лоснящиеся на коленях
ватные брюки.
- Давно не видал вас, Фекла Осиповна, - приветствовал он ее. -
Проходите, садитесь... Я сейчас самоварчик...
Фекла осмотрелась. В избе подметено, но пол, как говорят женщины,
замыт. Видимо, терли его только вехоткой, без дресвы и голика. На
шестке - прокопченные чугуны. По всему было видно, что хозяин старался
поддерживать порядок, но это ему плохо удавалось. Не чувствовалось в
доме женской руки.
Фекла сняла и повесила пальто, взяла с лавки валенок и протянула
его Ермолаю:
- Продолжай свою работу. А самовар я поставлю.
Ермолай переглянулся с Суховерховым и, сев поближе к свету, снова
взялся за шило.
- Есть у тебя клюква, Ермолай Иванович? - спросила Фекла, оглядев
самовар.
Ермолай удивленно поднял голову.
- На кислое потянуло тебя, Феклуша?
- На кислое.
- Найду немножко.
- Давай неси клюкву! Самовар-то весь позеленел от злости на хозя-
ина. Из такого пить чай - страсть божья, отобьет аппетит начисто.
Хозяин принес ягоды в кринке, Фекла закатала рукава и принялась
чистить самовар клюквой и печной золой.
- Ой, Феня, осторожней! Медали-то на нем не сотри! - пошутил Ер-
молай.
- Не бойсь, не сотру.
Она быстро вычистила старинный латунный с медалями самовар, вымы-
ла его в тазу, окатила чистой водой, протерла и только тогда стала на-
полнять. Вскоре сухие смолистые лучинки весело затрещали в трубе.
Фекла не ограничилась чисткой самовара. После того как он засиял
золотистыми боками, она принялась мыть и скоблить ножом стол, чистить
чугуны.
Ермолай тем временем заканчивал подшивку валенка, а Суховерхов
просматривал газеты, незаметно наблюдая за ловкой работой гостьи.
- Вот теперь хорошо. Еще бы пол вымыть... Да уж придется, видно,
в другой раз.
- Что вы, Фекла Осиповна! - сказал Ермолай. - Пол я и сам вымою.
Зачем вас затруднять...
- Вам тяжело наклоняться. Возраст... А тут требуется ловкость,
гибкость да силенка! - заметила Фекла.
Самовар закипел, и Суховерхов поднял его на стол. Ермолай достал
чайную посуду, принес из чулана моченой морошки, соленых грибов, выта-
щил из печи сковороду с жареной рыбой, нарезал хлеба и вынул из кухон-
ного шкафа бутылку водки.
- Такая гостья! Не грех и по чарке.
Сели за стол. Ермолай разлил водку в граненые стопки, но Фекла ее
пить не стала, налила себе чаю.
- Ну, рассказывайте, как живете? Чем, Ермолай Иванович, нынче за-
нимаетесь? - поинтересовалась она.
- Я ведь на пенсии. Сижу дома. Слежу за порядком, обеды готовлю.
- Очень вкусно готовит! - подхватил Суховерхов.
- Вам бы женщину. Хоть одну на двоих. Уютнее бы стало в избе.
Ермолай рассмеялся, в седой бороде блеснули ровные и еще крепкие
зубы.
- Надо бы... Да где ее взять? Со мной теперь бабы не хотят связы-
ваться. Ушло мое время. А у Леонида Ивановича - школа. Ему не до баб.
- Одно другому не помешает, - неожиданно рассмеялась Фекла. - На-
до вам на паях пригласить хотя бы уборщицу. Эх вы, астрономы! Звезды
считаете, а себя как следует обслужить не можете. В баню-то ходите?
- Каждую субботу, - ответил Ермолай.
- А белье кто стирает?
- Сам.
- Представляю... Вот бы поглядеть! - Фекла уже совсем развесели-
лась, ей было забавно подтрунивать над бобылями. - После стирки белье
полощешь?
- А как же! На реку к полынье хожу.
- В прорубь ни разу не свалился?
- Еще того не хватало! Ты, Феня, чем смеяться над стариком, взяла
бы да и постирала.
- И возьму. Приготовь, - серьезно предложила Фекла.
- Что вы! - вмешался Суховерхов. - У вас дел много. Я могу школь-
ную уборщицу попросить.
- Анфису? Да у нее своих забот куча: пятеро детей. До чужой ли
тут стирки?
- Неужели пятеро? - удивился Суховерхов.
- Пятеро! Мал мала меньше.
- Так у нее, кажется, и мужа-то нет, - растерялся Леонид Ивано-
вич.
- А-зачем муж? В селе не вывелись мастера по этой части. - Фекла
опять захохотала. - Сколько до Полярной звезды, сосчитали, а сколько
детей у Фисы, не знаете. Вот так директор!
Леонид Иванович не обиделся. "В самом деле, - упрекнул он себя, -
как это я не поинтересовался семейным положением своего работника?" Он
уже не раз ловил себя на том, что ему приятно смотреть на Феклу. Она
все еще была хороша собой и так весело и заразительно смеялась и гово-
рила обо всем с удивительной прямотой. Все в ней казалось таким понят-
ным, что обижаться на нее было просто невозможно.
Суховерхов за свою жизнь повидал немало людей и чувствовал, что
Фекла была не совсем обычным и вовсе не заурядным человеком.
После чая Леонид Иванович показал ей свою горницу. Там стоял не-
большой стол с аккуратно сложенными на нем тетрадями и учебниками, а
также с чернильницей-непроливашкой, принесенной, видимо, из школы. На
стене висел портрет Ленина. На подоконнике стоял в глиняном цветочнике
полузасохший цветок. В углу разместилась простая железная койка под
суконным, похожим на солдатское, одеялом.
Фекла ткнула пальцем в цветочник.
- Надо поливать, - заметила она и, повернувшись к кровати, взяла
подушку, взбила ее и поставила углом вверх. Подушка сразу стала мягкой
и пышной. - Вот так, - улыбнулась Фекла, видя, как Леонид Иванович,
принеся воды в ковшике, осторожно поливает цветок.- Незавидное ваше
холостяцкое житье. Нравится оно?
- Как сказать... - замялся Суховерхов. - Откровенно говоря, при-
ятного мало.
- Пора мне домой, - сказала Фекла и вышла в переднюю комнату, где
Ермолай, прибрав на столе, сидел с газетой в руках.
- Спасибо тебе, Феня, за приборку и за самовар. Сияет, как новый,
- сказал он. - Приходи к нам почаще.
- Постараюсь. Белье для стирки приготовил?
- Если хочешь, так постирай, пожалуйста, - Ермолай вынес узелок.
- Вот.
Суховерхов вызвался проводить ее.
- По правде сказать, я не привыкла к проводам, - сказала Фекла, -
но если желаете...
Климцов с Киндяковым и Патокиным проездили в Архангельск почти
неделю. От покупки траулера пришлось отказаться. Судно было старое -
даже Иван своим неискушенным глазом сразу заметил его изъяны: траление
бортовое, при котором судно имеет низкие надводные борта и рыбу матро-
сы шкерят прямо на палубе; к тому же долго находиться в море тральщик
не мог, так как надо было быстрее сдавать улов, пока он не испортился.
Но главное - корабль был порядком изношен, находился много раз в капи-
тальном и текущем ремонтах.
Офоня, обследовав машинное отделение, высказал председателю свое
мнение:
- Не стоит овчинка выделки. Год-два поплаваем и на слом.
Дорофей тоже придирчиво осмотрел тральщик от форпика до ахтерпи-
ка1 и не проявил восторга.
1 Форпик - носовой и ахтерпик - кормовой отсеки судна с водонеп-
роницаемыми переборками.
- Корабль настоящий, промысловый, - сказал он Климцову. - Старое
судно надо уважать, а все же плавать на нем будет не только труднова-
то, но и рискованно. Лучше нам, Ваня, дождаться нового. Нынче, как я
слышал, строят большие траулеры с морозильными установками.
Иван согласился со своими помощниками.
Представитель тралового флота, приняв после осмотра СРТ колхозных
рыбаков и выслушав их мнение, не удержался от упрека:
- Что вы понимаете в судах? Такой корабль вам не нравится! Плава-
ете бог знает на чем, а гонора хоть отбавляй. Где купите лучшей?
- У вас же, - невозмутимо ответил Климцов, помня совет Панькина.
- Вот те два судна, которые мы арендуем, можем купить. Продадите?
- Это вопрос особый. Я не могу вам сейчас ответить. Доложу на-
чальнику управления, тогда и решим.
- Сколько ждать?
- Пару дней. Пока не уезжайте.
С тем и ушли из управления. Пока суд да дело, Иван Климцов занял-
ся снабженческими операциями, а Дорофей с Офоней решили прогуляться по
городу.
В том месте, где старинная Поморская улица пересекалась проспек-
том Павлина Виноградова, было очень людно. Колхозники дивились толпам
спешивших прохожих: день будничный, не выходной, а народу - тьма. До-
рофею такое скопление людей не очень понравилось. "Здесь народу уйма,
а в деревне пусто..." - с неудовольствием отметил он.
Вместо старых деревянных построек в северо-восточной части горо-
да, известной под названием Кузнечиха, поднялись новые корпуса. Раски-