Бондарев Олег Игоревич. На краю бездны

   – За ответами на вопросы.
   – Что это за вопросы? И почему ты решил, что уги знают на них ответы?
   – Я не уверен, но попытаться все же стоит. Угам известно очень много. Почему бы им не знать того, что интересует меня?
   – Уги не всезнающи, чужеземец. Поэтому отвлекать их вопросами – неблагородное дело. Мы слишком заняты поиском новых знаний, чтобы тратить время на любопытствующих вроде тебя.
   – И все же я прошу ваше племя помочь мне. Я – человек, чуждый самому Ваго. Присмотрись ко мне. Загляни внутрь меня.
   Воцарилось молчание. Оно продлилось достаточно долго. Джефри уже было решил, что таинственный собеседник ушел, но тот сказал:
   – Ты прав. Ты не из этого мира. И я вижу черное пятно в твоей душе.
   – Это черное пятно – мой главный вопрос.
   – В таком случае ты можешь пройти.
   Джефри осторожно тронул поводья и пустил коня дальше по дороге.

* * *

   Он въехал в небольшую деревеньку, расположенную на обширном плато. Со всех сторон ее огораживали каменные стены гор. И только одна дорожка вела сюда – та, по которой приехал Джефри.
   У первого же домика стоял худощавый уг с длинным посохом в руке. Он хмуро смотрел на жнеца.
   – Это я разговаривал с тобой, чужеземец, – сказал обитатель гор, когда Джефри обратил на него внимание. – Племя угов приветствует тебя.
   – И вам доброго дня, – склонил голову жнец.
   – Уги – мирное племя, которое ни с кем не враждует. Но это не значит, что мы рады гостям. Гости отвлекают от познания великой мудрости, чужеземец.
   – Понимаю, – кивнул Джефри. – Но я бы не стал вас тревожить, если бы знал, к кому еще могу обратиться со своей бедой.
   – Это я уже понял. И дозволяю тебе, хоть подобное и против любых правил, поговорить с нашим оракулом. Но сначала я, чтобы уги не показались тебе такими негостеприимными, предлагаю отужинать со мной в моем доме. Ты принимаешь мое приглашение, чужеземец?
   – Конечно. Не могу же я обидеть радушного хозяина.
   – Тогда привяжи коня и входи. Я велю жене накрыть стол, – сказал уг и скрылся в доме.
   Джефри спешился и, привязав Черныша, последовал за горцем.
   В сложенном из камня домике было всего две комнаты. Одна из них служила одновременно и гостиной, и столовой, и спальней, вторая отводилась под кухню.
   В гостиной уже был накрыт стол. Словно к его приезду подготовились заранее.
   И откуда они взяли столько еды здесь, посреди гор?
   – Удивлен? – усмехнулся горец. Впервые Джефри увидел улыбку на его лице. – Но это не магия, чужеземец, – это умение наших охотников. Каждый день они спускаются вниз, в лес, и возвращаются каждый раз отнюдь не с пустыми руками…
   – Да что же вы стоите! – всплеснула руками столь же худая, как и ее муж, горянка. – Садитесь, иначе остынет все!
   Джефри и горец не заставили себя упрашивать.

* * *

   – Так когда я смогу попасть к оракулу? – спросил Джефри, прихлебывая чудесный травяной отвар из кружки.
   – Сейчас мы закончим, и я назначу с тобой двоих. Они сопроводят тебя к мудрейшему. Хоть мы и разделили с тобой трапезу, чужеземец, я не могу доверять тебе всецело. Поэтому эти двое будут приглядывать за тобой – так, на всякий случай. Ты, надеюсь, не замышляешь ничего плохого? Иначе…
   – Ты видишь меня насквозь, вождь, – покачал головой жнец. – О каких «замыслах» ты говоришь?
   – Ты из другого мира, как сам признался совсем недавно. Так почем мне знать, что ты действительнодумаешь?
   – Я не настолько сложное существо, как тебе может показаться, – беззлобно улыбнулся Джефри. – На самом деле я – обычный человек, каких в Ваго предостаточно.
   – Но твое черное пятно делает тебя отличным от них, чужеземец.
   – У всех есть свои отличия.
   – Я не о том, – поморщился вождь. – Мне наплевать на то, что среди людей есть светловолосые или темные, высокие или низкие, голубоглазые или вовсе слепые. Обычные люди – все, без исключения – не имеют в душе черных пятен. Таких, как у тебя.
   – Что ж… Мне в принципе все равно, приставишь ты ко мне своих телохранителей или нет. Пусть только они не мешают мне говорить с оракулом.
   – Это я тебе обещаю, – кивнул уг. – Пошли. Дара, можешь убирать!
   Жена вождя тут же выбежала с кухни и принялась за грязную посуду.
   Жнец и уг вышли из дома.
   – Пусть Черныш побудет здесь, хорошо? – спросил жнец.
   – Да, конечно. Ты вернешься за ним позже.
   – У вас есть чем его накормить?
   – Есть. Мы хоть и не держим лошадей, но все о них знаем.
   – Вот и отлично.
   За разговором они прошли два дома и остановились у дверей третьего. На каменных ступеньках сидели два уга – тоже худощавые, но покрепче спутника Джефри. Едва завидев вождя, оба вскочили на ноги.
   – Сопроводите нашего гостя к мудрейшему, – велел глава племени.
   Уги кивнули и стали по обеим сторонам от Джефри.
   «Словно рядом с заключенным!» – про себя хмыкнул жнец, а вслух сказал:
   – Ну что ж, ведите.
   – Следуй за нами, – сказал левый, и они двинулись к черному зеву пещеры.
   – Почему оракул не живет в селении? – спросил Джефри.
   – В пещере он лучше чувствует горы, – ответил все тот же левый, по имени Бо. – Благодаря этому он прожил уже пять сотен лет. Мудрейший не нуждается ни в пище, ни в воде – он не испытывает ни голода, ни жажды.
   – Духовная пища, да… – пробормотал жнец.
   – Не задавай лишнихвопросов, чужеземец. – Это опять Бо. Сказал, когда они уже стояли на пороге пещеры. – Время бесценно дорого для мудрейшего. Он не может тратить его впустую.
   Жнец молча кивнул, и троица шагнула внутрь.

* * *

   Пещера оракула не слишком отличалась от остальных. Разве что на стенах было гораздо больше символов из древнего, непонятного Джефри языка.
   Сам оракул восседал на нескольких уложенных один поверх другого тюфяках и курил кальян. Кальяны редко встречались в Зейде; их могли позволить себе только зажиточные граждане. Поэтому так удивительно было наблюдать его в обиталище оракула.
   Заслышав шаги, оракул повернул голову к гостям и сказал:
   – Приветствую тебя, лишающий.
   – И тебе здравствуй. – Джефри не обратил внимания на обращение колдуна.
   – Вы можете идти, братья, – сказал оракул сопровождающим жнеца угам.
   – Но вождь велел следить за чужеземцем, о великий! – отозвался Бо.
   – Вы должны оставить нас с лишающим, – покачал головой оракул, – иначе я не смогу ответить на его вопросы. Покиньте нас, братья. Я вижу, лишающий пришел за ответами, а не за моей жизнью.
   Уги переглянулись, и Бо сказал:
   – Хорошо, о великий. Мы подождем чужеземца у входа.
   Оракул дождался, пока телохранители покинут его пещеру, а потом вновь повернулся к Джефри:
   – Говори, лишающий. Я жду вопросов.
   – Как ты узнаешь, где я нахожусь, о великий? – спросил жнец. – Ты ведь слеп!
   – Я просто не обладаю зрением, лишающий, но это не значит, что я слеп. Мне дано видеть гораздо больше твоего. И если бы я был зряч в твоем понимании, я бы погиб – столько всего разом обрушилось бы на мое сознание.
   – Ясно. Позволь перейти к делу… Я пришел получить ответ сразу на несколько вопросов…
   – Я слушаю, лишающий. Говори.
   Манерой речи оракул напомнил Джефри Гурба. Тот тоже любил говорить длинными, изысканными предложениями, с невероятным пафосом и величием.
   – Я хочу знать, что стало с миром Ночи, – произнес жнец.
   – Все во Вселенной изменчиво, лишающий. Иногда в ней становится слишком тесно, и пространство ищет способ, чтобы заполнить собой прорехи.
   – Я не понимаю.
   – Пространство изменяется вместе со Вселенной. Оно изменяется всегда, постоянно, все время своего существования. Эти перемены мало заметны человеческому взгляду. Но резкие изменения видны даже тебе. Ты ощущаешь внутри пустоту, лишающий. Ты потерял мир Ночи, а он затерялся в пространстве других миров и уже никогда не вернется в прежнем понимании.
   – Значит, его действительно больше нет, – пробормотал жнец.
   – Не говори так, лишающий. Он есть, но теперь он лишь часть другого мира. Он уже не тот мир Ночи, который ты знал.
   – Что стало с его обитателями?
   – Частицы Вселенной всегда собираются воедино, в какой бы форме они ни были представлены.
   Значит, и Высшие, и другие жнецы мертвы. Что ж, может, это и к лучшему. По крайней мере, он может не опасаться, что за ним вновь пошлют кого-то из собратьев.
   – Ладно, с этим понятно. А вот что ты скажешь обо мне?
   – Твой путь странен и отличен от путей тех, кто подобен тебе. Ты лишающий и в то же время лишенный.
   – Лишенный чего?
   – Каждый человек проживает свою жизнь как может. Твое предназначение мне неведомо, но путь твой будет тяжелым и выбор нелегким.
   – Что ждет меня впереди? – хриплым от волнения голосом спросил Джефри.
   – На твою долю выпало больше, чем может вынести обычный человек. Но ты необычен, ты – лишающий. Ты тот, чьим именем пугают детей, тот, кто живет подобно лесному хищнику. И даже лишенный пут мира, ты остаешься с ним.
   – Что, Шнирхе меня побери, мне делать с моей проклятой манией убийства?! – воскликнул растерянный и поэтому злой жнец.
   Впервые с начала беседы оракул ответил более-менее внятно:
   – Это твое проклятие, лишающий. За все твои прежние деяния. И ты должен идти с ним до самого конца, покуда не искупишь все прегрешения, тяжелым грузом повисшие на твоих плечах.
   – Да мне плевать на то – проклятие это или благость! Скажи, что мне делать?! Как мне избавиться от мании убийства?
   Оракул молчал. Джефри бессильно сжимал и разжимал кулаки.
   – Ну? – нетерпеливо бросил жнец.
   – Я не могу дать тебе ответ на этот вопрос, – холодно произнес оракул.
   – То есть как?! – удивленно воскликнул жнец. – Ты, всевидящее око Вселенной, мудрейший из мудрых, ты, кому открыто прошлое, нынешнее и грядущее, ты не можешь ответить мне на этот вопрос?! Я шел к тебе Шнирхе знает откуда, я мучался, я убивал, я хотел избавиться от этой напасти, и что я получил?! Бред сивой кобылы?! Нет, нет, ты должен знать, что мне делать!
   – Я не говорил, что не знаю, лишающий, – покачал головой оракул. – Я просто не могудать ответ. Грядущее открыто мне, тут ты прав. Но оно диктует свои правила. И если я сейчас расскажу тебе больше дозволенного, грядущее изменит свой ход, а это приведет к гибели нашего мира или, возможно, целой цепи миров.
   – Да плевать мне на это! – воскликнул Джефри. – Мне хочется знать, как мне жить дальше с этим проклятием, что с ним делать, как мне стать таким же, как миллионы других людей?
   – Ты ничего не понял, лишающий, – грустно заключил оракул.
   – Ну так объясни, сделай милость!
   Прорицатель вздохнул:
   – Что ж, я попробую. Не вини меня, если ничего не поймешь и после моих слов…
   В каждом из нас есть то, что называется последним приютом. То место, в котором прячется истерзанная сомнениями и болью душа. Последний приют души – это не небесные сады Кваруса. Это – мы сами. Когда ты найдешь последний приют, когда ты осознаешь, для чего стоит жить и за что не страшно умирать, ты поймешь, что делать. Я все сказал. Братья!
   Двое телохранителей, угрюмые и сутулые, подошли к Джефри. Жнец буравил пустым взглядом огромный валун, лежащий у стены. Казалось, что он плохо соображает, где и зачем находится.
   – Заберите нашего гостя, – велел оракул. – Напоите и накормите его, устройте на ночлег. Но не позже завтрашнего полудня отправьте его из наших земель. Здесь ему больше нечего делать.
   – Я уеду сегодня же, – сказал Джефри и поднялся. Взгляд его вновь стал осмысленным, и теперь он с неприкрытой злобой смотрел на оракула.
   – Если ты настолько равнодушен, о великий, – произнес жнец едко, – что позволяешь мне убивать, то зачем задерживаться здесь лишнюю ночь? Меня ждут дела поважней.
   – Какие же? – сощурился оракул.
   – Например, искать ответы на другие мои вопросы.
   – О Пятерых? – хмыкнул оракул. Странно было наблюдать улыбку на этом обычно совершенно спокойном лице. – Этот ответ найти очень легко, лишающий. Просто оглядись вокруг, всмотрись в происходящее и вспомни, что их было всего пять. Трое погибли в давнем сражении с людьми. Теперь их четвертый брат тоже мертв, а с пятым ты еще увидишься. На этом все.
   Джефри покачал головой, пробормотал: «Ну и ерунда!» – и направился к выходу из пещеры.

* * *

   И все-таки вождь уговорил Джефри остаться на ночь.
   – Куда ты отправишься ночью, чужеземец? – спросил уг, когда они со жнецом сидели на ступеньках, смотрели на небо и курили трубки.
   Джефри не был любителем курения, но он не смог отказать вождю, когда тот предложил угостить его лучшим своим табаком.
   – Оставайся до утра.
   – Зачем? Я узнал все, что мог.
   – Ты даже не представляешь на самом деле, как много ты узнал, – покачал головой вождь.
   – И чем мне поможет та ерунда, которую изрек ваш мудрейший? – не выдержал жнец.
   – Ты не прав, чужеземец. Мудрейший никогда не говорит попусту. Если ты что-то услышал – обдумай это. Не суди поспешно.
   – Почему он не мог сказать прямо?
   – Потому что грядущее поставило такие условия. Ему дано видеть будущее, но он не может рассказать все. Он может только… намекнуть, что ли… Подсказать путь.
   – Но почему грядущее ставит такие рамки? Зачем?
   – Кто его знает? Но он видит все, чужеземец, потому что заплатил за это. Теперь он видит только будущее. Настоящее закрыто для него. Если он откроет тебе все, он просто умрет. Он – слуга грядущего.
   – Не понимаю, – покачал головой Джефри. – Если ему открылось будущее, какие могут быть запреты? Зачем он согласился быть слугой?
   – Чтобы знать. Знать – важно. Тот, кто хочет получить от него совет, должен научиться понимать его слова.
   – Все так сложно… Я пришел получить ответ на два моих вопроса. Но получил нечто невразумительное.
   – Не все так просто, чужеземец. Тебе дали возможность подумать, а это уже повод для радости.
   – Я пришел не за какими-то загадками, – поморщился жнец. – Мне были нужны конкретные ответы!
   – Успокойся. Ты слишком взволнован. Выспись. Подумай. Ответ придет не сразу. Но – придет. Тогда, когда нужно. И ты еще вспомнишь оракула. И согласишься, что он был прав.
   – Дай-то Кварус, – сказал Джефри, выпуская струйку плотного серого дыма. – Дай-то Кварус…
   Они еще посидели около часа. Вели какие-то пустые разговоры, не касаясь больше темы оракула и его предсказаний. Каждый думал о своем.
   А потом горец повел жнеца в дом и показал, где он может разместиться на ночь.
   Джефри спал, словно убитый.

* * *

   Этим утром на площади собрался, наверное, весь Роузен.
   Еще бы! Ведь не каждый день казнят мага!
   Стражники помогли шатающемуся Барри подняться на эшафот. Там уже была подготовлена одноногая подруга осужденного – виселица.
   Король сидел на троне, который по случаю казни перенесли с эшафота вниз, на землю, и теперь Джуан Первый взирал на происходящее со стороны обычного роузенца.
   Неспешно на постамент поднялся палач. Он был обнажен до пояса; черная маска-колпак с прорезями для глаз скрывала его лицо.
   Народу незачем знать, кто он такой, этот исполнитель королевского приговора.
   Им же спокойней будет спать ночами, в неведении.
   Палач подошел к Барри, накинул ему петлю на шею.
   – Хочешь ли ты сказать что-то, маг? – спросил король, бесстрастно наблюдающий за церемонией.
   – Да, – хрипло отозвался волшебник.
   – Мы слушаем тебя.
   Барри хмурым взглядом обвел толпу. Некоторые под его взором ежились, вжимали голову в плечи, однако большинство взирало на мага-дезертира с простотой того карпа, что достают из реки рыболовы, – глупо хлопая глазами, они пялились на чародея, ожидая лишь одного…
   – Я хочу напутствовать вас, – еле выговаривая слова, начал Барри. Однако с каждым словом его речь обретала четкость и мощь: – Приготовьтесь, жители Зейда! Скоро на Роузен обрушится сила мертвых, перед которой бессильны ваши мечи, стрелы и даже заклятия магов.
   – Что ты несешь? – пробормотал палач, обменявшись взглядом с Джуаном, и легонько ткнул мага кулаком в ребра. – Нечего тут разводить непонятно что!
   – Я говорю правду, бестолочь! – оскорбленно воскликнул Барри. – Все полягут под ударами этого врага. Ваше Величество, не тешьте себя мыслями о возможной победе – вы в любом случае проиграете.
   – Прекрати разыгрывать комедию, – поморщился король. – Что это за сила такая, которая нас всех растопчет?
   – Это – лучшие темные маги, которых я когда-либо видел в жизни. Спросите у старика Эрлендона, он подтвердит. С такой мощью кругу еще не приходилось сталкиваться. Если некроманты захотят уничтожить нашу армию…
   – Хватит! – неожиданно зло рявкнул король. – Палач!
   Человек в колпаке дернул рычаг, пол ушел из-под ног чародея, и Барри повис в петле. Но прежде чем испустил дух, он еще успел пробормотать:
   – Все вы сдохнете, как я…
   Толпа возбужденно обсуждала слова мага. Король чувствовал это волнение и жалел, что дал волшебнику право на последнее слово.
   Нельзя позволить негодяям сломить боевой дух его подданных.
   Они одолеют врага. Чего бы это ни стоило.
   Однако червячок сомнения, пробужденный словами мертвого уже Барри, снова принялся за дело, пытаясь пробить себе ход к сердцу правителя Зейда.
   И нельзя сказать, чтобы все его попытки были бесплодны.

* * *

   Разведчики Зейда наблюдали за деревенькой болотников, спрятавшись в кустах под сенью могучего векового дуба.
   – Что будем делать, Зар? – спросил один шпион у другого.
   Зар поскреб щетинистый подбородок и пожал плечами:
   – Надо бы выходить… Король велел поговорить с ними, узнать, что это за материк и как вышло, что он оказался совсем рядом с нашим.
   – Ну, пошли тогда, что ли? – шмыгнув носом, сказал разведчик.
   – Нет, Жак, подожди, – остановил его Зар. – Давай выйдем на тропинку. Им совсем не обязательно знать, что мы за ними шпионили.
   Жак пожал плечами, и они, стараясь передвигаться бесшумно, выбрались из зарослей к едва заметной среди трав тропке. Отряхнувшись, разведчики двинулись к селению.
   Их заметили еще на подходе. Один из болотников, посовещавшись с товарищем, пошел шпионам навстречу.
   – А что, если они захотят нас… – тихо начал Жак, но Зар перебил его:
   – Хорош, а? Мне самому не по себе! Шагай молча.
   Напарник послушно заткнулся.
   – Приветствую вас, путники, – сказал болотник, кивнув.
   Разведчики кивнули в ответ, и Зар сказал:
   – И вам доброго времени суток.
   – Что привело вас к нам?
   – Ну… Мы пришли по приказу нашего короля. Видите ли, он очень обеспокоен тем, что возле нашего материка словно из ниоткуда… появился ваш.
   – Ах вот в чем дело. – Болотник улыбнулся. – Что ж, вашего короля можно понять. Идемте, поговорим в более спокойной обстановке.
   Он повел их к высокому дубу, как раз тому, под которым несколькими минутами ранее прятались разведчики. На высоте четырех метров от земли располагался небольшой деревянный домик, состоящий, по сути, из двух стенок, пола и потолка. Никаких намеков на двери или окна.
   – Поднимайтесь за мной, – сказал болотник и полез вверх по плетеной лестнице.
   Разведчики переглянулись, но не посмели ослушаться лысого обитателя топей.
   – Присаживайтесь, – предложил лысый, когда шпионы оказались наверху. – Вот на тот лежак. А я, если вы не против, на стул присяду.
   Естественно, возражать ни Зар, ни Жак не стали.
   – Итак, вашего короля интересует, откуда взялся наш материк?
   – Да, – кивнул Зар.
   – Это достаточно сложно объяснить. Точнее, объяснение простое, но вряд ли ваш король поверит ему.
   – Вы говорите как есть, мы передадим. А там уже не наше дело.
   – Хорошо, – кивнул болотник. – Наш материк появился из Фагоса. Точнее, не совсем так. На самом деле Фагос попросту слился с Ваго, и теперь это – один мир. Не два. Границы Фагоса обрушились, и все его земли теперь стали землями Ваго. Заняли определенное место.
   Разведчики переглянулись и недоуменно уставились на обитателя топей.
   – Я так и знал, что этот ответ вас не удовлетворит, – покачал головой болотник. – Вы можете не верить, но так и есть.
   – Но как случилось, что границы Фагоса рухнули? – спросил Жак.
   – Сбылось древнее пророчество – Клевец пришел в наш мир и убил Спящего – сына самого Шнирхе. Спящий служил замком к границам мира. С его смертью границы рухнули.
   – Что за ерунду он несет? – прошептал Жак на ухо Зару.
   Разведчик сердито шикнул на него и сказал, обращаясь к болотнику:
   – То есть это все благодаря какому-то Клевцу? Но кто он такой? И как попал в Фагос?
   – Я не знаю. Скорее всего, его отправил в наш мир ваш король, как он делает…
   – С преступниками? То есть ваш герой был осужденным на ссылку негодяем?
   – Не знаю. Но для меня Клевец уже не может быть негодяем. Он принес нам спасение. Фагосу грозила гибель…
   – Из-за чего?
   – Вы, люди, выкачивали из него анреон, не задумываясь, что этот металл значит для нашего мира.
   Зар недоуменно вскинул бровь.
   – Не удивляйся, – покачал головой болотник. – Анреон служил Фагосу скелетом, он был словно каркас для корабля – если его убрать или сильно ослабить, вся конструкция рухнет. Так и с нашим миром. Если бы не Клевец, в скором времени Фагос просто исчез бы – растворился во Вселенной сотнями, тысячами мельчайших частиц!
   – Ладно, с этим понятно, – кивнул Зар. – Еще один вопрос можно?
   – Да, конечно.
   – Что тебе известно об армии, которая сейчас движется к столице нашего королевства?
   – Часть этой армии составляют каторжники, осужденные королем. Ими наверняка движет жажда мести. Но не только обычные преступники в этой армии. Есть в ней и представители древнего народа – красных ящеров, которые обитали раньше в Центре.
   – Центре?
   – Это группа островов далеко на севере. Когда-то давно там жили люди, пока странное волшебство – мы, болотники, считаем, что это дело рук Пяти – не превратило цветущую долину в холодное и снежное место.
   – Что еще за Пять?
   – Вы и об этом не знаете? Хотя откуда вам знать?.. Пять – это пять некромантов, которые продали души Шнирхе, за что темный бог наградил их небывалой силой. У Пяти много учеников. Именно они двигаются вместе с армией ящеров и каторжников к вашей столице. Невероятно сильные маги…
   – Что ж… – произнес Зар задумчиво. – Мы, пожалуй, узнали все, что нам нужно.
   – Тогда прощайте, – кивнул болотник.
   Разведчики без лишнего промедления откланялись и полезли вниз. Спустя пять минут их в деревне уже не было.
   Болотник долго смотрел им вслед.
   – Бедняга Гурб, – проговорил он наконец. – Парень бы сильно горевал, если бы узнал, что Рох умер. Эх…
   Обитатель топей вздохнул.
   Приближались последние деньки Ваго…
   Ненадолго же им удалось отсрочить гибель Фагоса.

* * *

   Деревню угов Джефри покинул ранним утром.
   Бесшумно, стараясь не разбудить вождя с женой, жнец вышел из дома, отвязал Черныша и повел его под уздцы к выходу из земель угов.
   Дойдя до дороги, жнец в последний раз оглянулся на селение горцев.
   Он ждал многого, а получил совсем мало. Правда, вождь утверждал обратное, но это не внушало Джефри надежды.
   Все эти бессмысленные фразы, похожие на бесконечные высказывания болотника Гурба, ровным счетом ничего не значили.
   И снова жнец с грустью подумал, что единственно верное лекарство подсказал ему только лорд Лейзон.
   Смерть.
   Как говорится, горбатого могила исправит.
   Зачем все эти метания впустую, по всему миру? Не проще ли…
   Нет, не проще. Жнец не сдается. Не может сдаться. Это не в его принципах – он всегда доводит дело до конца…
   …если не считать рыцаря.
   Изгоя.
   Однако – удивительное дело! – чем дольше жнец находился в мире людей, тем больше он понимал поступок Лейзона. И тем не менее рыцарь прав – если бы это дело досталось ему, Джефри, он бы не сомневался. Убил бы пацана. Абсолютно равнодушный к людям, к тому, что мальчишка еще толком не успел пожить, что ничего плохого он еще не успел совершить…
   Жнец – как метательный нож. Или как стрела. Срывается с тетивы и жалит жертву прямо в сердце. Лук в руках держит один из Высших, а убийца просто повинуется ему.
   Бездушное оружие.
   А если душа все же просыпается, получается как с Лейзоном.

* * *

   Джуан Первый прогуливался по саду, равнодушным взглядом скользя по многочисленным цветам, коих имелось в этом месте в избытке.
   Он много думал над словами Барри.
   Именно поэтому двумя днями ранее Его Величество подписал указ о сборе ополчения в столице.
   Провинция мгновенно отреагировала на этот указ. Людей посылали охотно – мало кто хотел разделить участь тех, кто уже погибли, сраженные мечами или магией неприятеля.
   А вот столичное дворянство не желало отправлять своих драгоценных чад на войну. Любыми способами они пытались оградить сыновей от службы в ополчении.
   Один барон даже самолично явился к Джуану с большим мешком, полным золота, и непрозрачно намекнул, что его ребенку не пристало воевать плечом к плечу с обычным простолюдином.
   Первым желанием короля было вздернуть старика на виселице. Ведь, по сути, его шаг – это государственная измена, плюс ко всему – взятка.
   Он едва сдержался. Лишь пригрозил наглому барону, что тот рискует лишиться головы за такие предложения, и золото не взял.
   Дворянин выбежал из замка, до смерти перепуганный. Боялся он, конечно, не за сына, а за себя самого. Очень уж не хотелось заканчивать жизнь позорной казнью на главной площади.