Бояджиева Мила. Большой вальс

   - Как это? Твой рыцарь, то есть юный Дюваль, насколько я поняла, все это время был при мне.
   - Меня спасал, в полной уверенности, что борется за твою жизнь, принц Бейлим Дали Шах, он же - мой брат Максим, который думал, что я погибла пять лет назад! Примчался за Тони Браун на своем "Боинге", отстреливался от бандитов, шептал "любимая". Ох, и заморочила ты бедному мальчику голову! Я с полной серьезностью выступаю его защитником и парламентером. - И Виктория рассказала Тони продолжение московской истории, развернувшейся уже в других широтах.
   - Сейчас Максиму ничего не грозит более, чем любовная горячка, завершила она свой рассказ и добавила. - Тони, подожди его, если не хочешь упустить свое счастье. Так и быть, оставим идею "двойной свадьбы". Нам с Жан-Полем придется поторопиться.
   - Видишь ли, - печально вздохнула Антония, - мне нечем порадовать твоего подзащитного. Я попросту не имею права губить его жизнь. Ну будь он хотя бы графом или лордом каким-нибудь! А так - "надежда династии", "будущее Востока" - жуть какая-то! Слишком большая ответственность. К тому же... - Антония задумчиво покопалась у себя в тарелке и выдохнула признание. - А. Б. ведь не всегда, как ты понимаешь, будет такой, предстоит поменять "шкурку". Я сама уже привыкла к этой мысли и даже нахожу в ней некоторое облегчение, но... этот парень, Максим, буквально с ума сходит от моего антуража. Чуть не молится, каждую черту боготворит - портреты развесил, пленки коллекционирует... Да и сын у меня уже большой, дорогая. Это не шутка. Максим же, увы, так молод. Нет, Тори, увы, партия не складывается. Зато "двойная свадьба" не отменяется!
   На следующий день "сестры" были на Острове. Остина только что выпустили под строжайший надзор жены и домашнего врача. Он применил всю силу убеждения, заверив клинический персонал, что медицинская помощь ему в ближайшее время не понадобится. Еще бы - полученное от Алисы известие означало полную победу - обе девочки, отнимая друг у друга трубку, сообщили о своем скором прибытии. "Они звонили из Лемарти и были очень веселы! Мне кажется, Остин, они подружили!" - радостно доложила Алиса - Н, тогда я уверен, что абсолютно здоров. Присылай за мной немедля, а дома подготовь все к празднику. Как же я ждал этого дня! - оживился Остин
   И вот они сидели все вместе за торжественно накрытым столом, делая вид, что это всего-навсего очередная семейная трапеза. "Сестры" исподтишка переглядывались и, наконец, чуть не хором сказали: "Мы сильно провинились и требуем наказания".
   - Только, пожалуйста, не волнуйся, папа, все обошлось! - предупредила встревоженный взгляд Остина Тони. - Сейчас мы по порядку изложим свои истории и вы решите, что с нами дальше делать.
   Антония пыталась свести криминальные доклады к юмористическим рассказам.
   - Но в начале, детка, позволь нам выразить полнейшее восхищение твоим завоеванием Америки! Даже сюда, на Остров, пришла куча телеграмм и я возила отцу в больницу кассету. Там, конечно, много всего наворочено, но этого и требовала аудитория твоего "ринга". - Алиса обняла дочь.
   - Что там говорить - прямой нокаут... Но лихо все закручено. - Остин хитро прищурился.
   - Как ты догадался? - удивилась Антония.
   Остин кивнул на перстень, украшавший правую руку Виктории:
   - Сразу видно, кто здесь шею гнул, надрывался, а кто цветочки собирал.
   - Я просто хотела помочь Тони. То есть, мы с Жан-Полем. Вернее, с Ингмаром Шоном, - смутилась Виктория.
   - Это, я думаю, замечательная история, которую мы с Алисой выслушаем на десерт, смакуя, как гурманы, все подробности. А сейчас, хотелось бы узнать происхождение украшений на ваших щечках. Ведь вы не станете убеждать, что теперь "так носят"? - Остин переместился в кресло-качалку, готовясь к длинному разбирательству.
   Рассказ о происшествиях в Москве и Америке действительно получился долгим. Девушки перебивали и дополняли друг друга, запутывая и без того мало понятную ситуацию, Алиса, стараясь не упустить сложную нить, но все равно сбилась, не разобрав, кто на кого охотился, и кто кого спас. Странную иллюзию создавало все-таки одновременное присутствие "двойняшек". Сразу обнаружилось множество различий - в интонациях, в движениях, манере общаться, а голова все равно кружилась как от игры зеркал.
   Остин же понял все и даже значительно больше, чем кто-либо из присутствующих. Оставались кое-какие вопросы и главное: кто сорвал охоту, затеянную с дьявольской хитростью Кассио?
   - Ну что же, крошки, вам, несомненно, здорово везет. Вы успели заполучить надежных защитников, способных переиграть самого Альконе Кассио, - сказал Остин, подводя итог. - Видишь, Алиса, какие девочки у нас выросли - совсем непростые и вполне самостоятельные. Сами со всем справились.
   - А разве это не ты "страховал" нас, папа? Кто же тогда разыскал Шнайдера и направил его ко мне? - удивилась Антония.
   - Я вообще не знал о вашем заговоре. И сейчас должен был бы хорошенько выпороть обеих. Серьезно, девочки, вы допустили оплошность, которая могла бы окончиться трагически. Чудом трагедия превратилась в водевиль. А ведь замысел был совсем нешуточный... - Остин содрогнулся, представив, какой финал должны были бы иметь по "сценарию" Кассио эти эпизоды... - К тому же, с вашей стороны было недопустимым воспользоваться моей беспомощностью. В больнице меня надежно охраняли от лишней информации и возможных волнений. А Мейсон Хартли упустил Вику, понадеявшись на её благоразумие и слово чести. Он же не разведчик, и не нянька - ученый с мировым именем, целый институт на шее... Эх, дочки, обидели вы меня!
   - Папа, папочка! - раздалось одновременно, и сестры с двух сторон заключили Остина в объятия.
   Историю о "завоевании Америки" слушали уже ночью, на террасе, как фантастическую сказку.
   - Ах, как жаль, что вы не можете мне до конца поверить! - обиделась Виктория. - Честно слово, Маг не только предсказал появление Жан-Поля в моей жизни, но и вот этого камня!
   Она подняла руку, и перстень, словно вдохновленный всеобщим вниманием, выдал длинную "трель" переливчатых лилово-сиреневых отблесков.
   - Я рада, Тори, что это кольцо оказалось тебя таким замечательным образом. Рада за тебя и Антонию. Но помни, в десятый день рождения ты положишь эту реликвию в шкатулку твоей дочери, - сказала Алиса. - Я, действительно, начинаю верить в его мистическую власть.
   - Уж если речь зашла о детях, то мне надлежит признаться... Мы собирались пожениться с Жан-Полем в июле, но траур по дяде Йохиму сорвал наши планы. Короче... - Виктория радостно оглядела присутствующих, - неделю назад я узнала о своей беременности!
   - Вот и отлично! Мы не слишком запоздаем, если назначим на начало сентября двойную свадьбу здесь, на Острове? У нас с Тори все обговорено, осталось уломать "стариков", - сообщила Антония, - Только, пожалуйста, без эмоций! - добавила она, заметив радостный столбняк, охвативший родителей.
   - Счастье - это само сильное оружие. Я никогда не чувствовал себя таким беззащитным, разнеженным, умиротворенным, - подходи и бери голыми руками. - Остин обнял жену. - Я сейчас до глупости счастлив, Лиза. Даже колени подкашиваются, как тогда, в больнице, когда ты сказала мне: "Я теперь твоя семья, Остин..."
   ...На следующее утро Остин Браун выглядел совершенно здоровым и помолодевшим. В глазах сияла победоносная деятельная энергия, так что Алиса сразу поняла - Остап затеял нечто грандиозное.
   - Невероятно, Лизанька, - мы увидим под венцом сразу двоих наших девочек... И покончим одним махом со всеми тайнами, злодеями, слежками... У Виктории появится дочка. А Готтлиб станет Картье.
   - Что-то не очень радостно прозвучало у тебя, дружок, последнее заявление. - Алиса набросила на плечи мужа вязанный жакет.
   Они сидели на террасе, обращенной к морю, встречая восходящее солнце и любуясь белыми барашками пены, которые начал закручивать на пологих волнах разгулявшийся ветерок.
   - Все, милый, подавай в отставку. Я тебя больше н в какие деловые поездки не отпущу. - предъявила ультиматум Алиса. - Руководи ходом мирового прогресса отсюда.
   - А я никуда и не рвусь. Благословлю наших девочек, займусь внуками и разведением коз.
   - Почему коз?
   - Лошадьми мне увлекаться поздно, а хоть одну козочку обязательно выращу и назову её Роза в честь "няньки" моего Алексея.
   - А как насчет Евгении? - лукаво спросила Алиса, зная пристрастия мужа к торжественным акциям.
   - Не беспокойся, на этот счет у меня есть соображения... И по поводу Максима тоже. Все-таки смелый парень, этот принц. Лешкин мальчик, считай мой внук... Но с ним нелегко придется, как говорят у русских: "Восток дело тонкое"...
   И нам пора, Лиза, заняться приготовлениями. И разослать приглашения самым неожиданным для свадебной церемонии лицам. - Остин протянул жене составленный список.
   - Да, у тебя здесь намечается представительная пресс-конференция, удивилась, просмотрев список приглашенных, Алиса.
   - И конференция, и свадьба, и усыновление, и День Победы! - загадочно улыбнулся Остин.
   "Невероятно, совершенно невозможно. Тебя облапошили, Алькончито, как старушку в подкидного дурака. Было бы понятно, если бы Шнайдер ухлопал ненавистную русскую, то есть скрывающуюся под её личиной Антонию. Но вот почему он спас ее? Да потому что некто, разыскавший Шнайдера, рассказал ему о подмене!"
   Кто и где разыскал этого идиота, если данные по нему отсутствовали в генеральном банке информации до последнего момента, до той самой минуты, когда, махнув рукой на изящество композиции, Кассио решил обойтись без Шнайдера, отправив к Антонии профессионалов. Менее забавно, зато вернее и оформлено все будет как надо: ограбление загулявшей неизвестной крошки, которая окажется самой А. Б., потянув ниточку разоблачительного следствия.
   И что же докладывает шефу заикающийся секретарь? Девушка скрылась под защитой неизвестного спасителя. Один из агентов пострадал и находится в больнице. Другой, доставленный с отчетом, клянется, что крошку защищали двое. Причем, именно второй, в черной шапочке с прорезями глаз, нокаутировал лежащего в больнице с переломом коллегу. Описание человека, увезшего девушку, по всем параметрам соответствуют "портрету" Шнайдера. Как трактовать эту неразбериху? Откуда появился в нужный момент и в нужном месте пропавший Шнайдер?
   Альконе скривился, как от зубной боли - совершенно очевидно, что за игровым столом стоит не он один. Незримый противник изменил комбинации, опередив его ходы на полдвижение... Очевидно - и невозможно.
   Московский спектакль был обречен на печальный финал. Арабы быстро отреагировали на сообщение Кассио, организовав устранение "объекта N 2". Люди Альконе удостоверились, что операция организована надежно и церемониться никто не собирается. Филеры русской мафии, нанятые арабами, заверили о своем профессионализме и взялись подбросить к телу убитой пару листков. И вдруг появляется влюбленный принц с армией головорезов! Каким образом попала к нему сугубо секретная, тщательно скрываемая эмиром информация? Хосейн в первую очередь был заинтересован в том, чтобы создать иллюзию несчастного случая, произошедшего с пассией его сына в дальней России. Поэтому он так и уцепился за вариант Москвы. Не ожидая, конечно, какой "сюрприз" обнаружится в сумочке погибшей - доказательства её причастности к российской разведке и родственной связи с принцем Бейлимом, имевшем (вот это сенсация!) полурусское происхождение; Кто прислал в Москву принца? Ясно, - тот же, кто и разыскал Шнайдера.
   Кассио редко выходил из себя, предпочитая затаиваться и выжидать. Но вмешательство невидимого противника, имеющего доступ к секретной информации, - это уже открытый вызов, смертельное оскорбление! Значит, Браун не так слаб, чтобы, находясь в больнице, не суметь разрушить происки Кассио и ещё дать ему понять: "Все твои тайные игры у меня как на ладони, голубчик. Достаточно мизинцем пошевелить и куклы будут плясать под мою дудку!"
   "Нет, это уже слишком, Ну что ж, вы сами толкнули меня на крайний ход, господин Браун. Не в моих правилах грубая работа, но на сегодня и она сойдет", решил Кассио. Спешно собрав совещание, он сформулировал сотрудникам особое задание: разработать версию причастности Остина Брауна к наиболее скандальным историям последних месяцев и позволить "просочиться" этой информации в самые горластые органы информации.
   Хорошо оплачиваемая фантазия специалистов отдела "деза" забила ключом. Вечером из предложенных ему версий, Кассио выбрал три: "Браун замешан в продаже российского урана", "Браун содержит на средства концерна "Плюс" секретную лабораторию по пластическому и психологическому изменению человеческой личности с применением новейших разработок в этой области, ведущихся в Москве". И, наконец, ""Личная жизнь Брауна - секреты монстра". Здесь, конечно, фотоматериалы обеих красоток, долгое время водивших за нос общественность, и дублировавших друг друга в тайных махинациях "отца".
   Пусть опровергают, копаются, доказывают. Что-нибудь найдут в итоге. Но зато этот месяц будет настоящим адом для Брауна и, скорее всего, последним в его жизни.
   Прямо с Острова Антония и Виктория отправились, как и договорились, к могиле Динстлера. Посидели молча - одно то, что были они тут вместе, такие печальные и похожие, значило очень многое. Пигмалион поймет, оценит и, конечно, благословит. Что стоят одинаковые ссадины на скулах - отметины проведенных боев, новый родственный знак "сестер", символ взаимовыручки. На начало сентября объявлена грандиозная двойная свадьба на Острове. Жан-Поль уже начал обосновывать в "Каштанах" свою лабораторию, а Шнайдер - готовить уход со сцены "высокой моды" А. Б. Похоже, Йохим, не стал бы возражать против таких событий.
   Мужчины бродили неподалеку, не желая нарушать уединения девушек и обсуждая разгоревшуюся в прессе "антибрауновскую" кампанию. Конечно, кто-то здорово постарался, финансируя эту шумиху. Голоса опровержений звучали робко, ведь совершенно неубедительно, когда отрицают сразу все. К тому же и не хотелось многим, чтобы Брауну удалось вынырнуть чистым из этой мутной воды.
   - Похоже, нам придется устроить скромное бракосочетание, - подвел итог ситуации Жан-Поль. - А тянуть больше нельзя - Виктория беременна.
   - Поздравляю! - обрадовался Артур, немного лицемеря, - он давно мечтал о том дней, когда сможет открыто объявить о существовании у А. Б. маленького сына и не мог отделаться от зависти.
   Девушки сидели, тесно прижавшись и шепчась, как гимназистки во время урока.
   - Ты же понимаешь, Антония, - это шанс, который нельзя упустить, горячо убеждала Виктория. - Нам не выбраться из этой ловушки без очень серьезной помощи. И мы должны сделать все возможное для доброй памяти Йохима... Даже то, что эти газетенки сейчас обзывают его злодеем, обязывает нас действовать... Помнишь, мы мечтали в Нью-Йорке о некоем воображаемом "летописце", сумевшем запечатлеть все сложные линии нашей истории, все изгибы её сюжета... Это именно тот самый шанс.
   - Но почему не я? - спросила Тони.
   - Уж тут точно - моя роль. Пойми - я хорошо знаю этого человека. Только мне под силу убедить его восстановить справедливость. И почему-то кажется, он не сумеет остаться в стороне.
   Накануне, с гадливостью просматривая статьи, порочащие Брауна и Динстлера, Виктория случайно натолкнулась на знакомое имя. Бенджамен Уилси, "плодовитый писатель", направлялся в круиз на трансатлантическом лайнер "Морро Касл" в компании избранной публики, затеявшей это увеселение под флагами различных благотворительных организаций.
   Имя Антонии Браун, приведенное в списке, не сопровождалось отсылками к разгоревшемуся в прессе скандалу, и это означало что высокий круг приглашенных в путешествие игнорирует колебания погоды "внизу" - в мире желтой прессы и обывательского интереса к "грязному белью".
   В ряду приглашенных на борт "Морро Касл" значился и Бенджамен Уилси Венечка, внук Августы Фридриховны, - "американский писатель", выпустивший серию романов и литературных исследований на русском и английском языках. Кое-что, получая из Америки, Августа хранила на специальной полочке, хвастаясь перед клиентами и давая читать Виктории. От Бенджамена пришло три года назад на Остров сообщение о кончине бабушки, почившей во сне под трансляцию "Травиаты", идущей из Гранд Опера. Виктория, учившаяся в то время в Америке, получила переправленное Алисой письмо лишь через неделю и отправила господину Уилси телеграмму с соболезнованиями. Гладкие, шаблонные, оскорбительные в своей формальности слова. Но что могла она ещё написать, этому незнакомому человеку, о незабвенной Tante Justi? Про "розовые платья", "дневник комплиментов" или "алмазные слезы"?
   Уже несколько раз их пути разошлись, не соприкоснувшись. Впервые - в тот рождественский, дождливый вечер, когда озябшая Виктория встречала на причале Острова господина Уилси. А встретила совсем не нуждавшегося в её обществе, рвущегося к Антонии, Жан-Поля. Бенджамен не приехал, спутав что-то с визой, а юный Дюваль изо всех сил старался поддержать дух пребывающей в трауре и глубокой растерянности дурнушки Вики.
   Потом уже, учась в Америке, Виктория собиралась навестить тетю Августу, но все не знала, как предъявить ей свое ново лицо. А когда решилась - будь что будет, уж Августе-то не надо объяснять лишнего - она сама все поймет, по-своему, с точки зрения волшебства и теории "хеппи энда", то было поздно. Уехали они куда-то путешествовать - внук и бабушка, - то ли в Гималаи, то ли на Ямайку. А вскоре последовало извещение о похоронах Августы Фридриховны и выходе нового романа Уилси, где промелькнул незабвенный образ "засушенной маргаритки" и даже кое-что из их общего российского прошлого. Виктория без труда узнала куйбышевскую коммуналку, себя, Лешу и Катю.
   как-то через Мейсона Хартли она осведомилась о паблисити Уилси и получила самые лестные отзывы - Августа по праву гордилась своим внуком: и взгляды у него прогрессивные, и гуманист, и скромен при всей известности и талантах. А кроме того - на виду не толчется, живет почти затворником, славой пренебрегает. В общем, как раз то, что надо. К тому же Виктория ощущала необъяснимое притяжение к этому персонажу их общего "романа". То ли долг перед ним какой-то чувствовала, то ли смущала недоговоренность, незавершенность сюжетной линии, завязанной Августой и с её кончиной так неловко оборвавшейся.
   И вот теперь, обнаружив Уилси рядом с именем А. Б. в списках участников круиза, Виктория решила - знак свыше подан, пора воспользоваться предоставленным им, возможно последним, шансом. В общем: "Ваш выход, артист, ваш выход!"
   Уговаривать Антонию долго не пришлось. Она уже послала отказ от участия в поездке и вдруг срочно сообщила, что нашла возможность принять предложение и прибудет на борт в сопровождении Шнайдера.
   Далее Виктории надо было успеть сработать чисто - помелькать среди приглашенных, уговорить Уилси о помощи и покинуть судно в ближайшем порту вместе с Артуром. Пусть потом изощряются в толковании поступка А. Б. - это уже не будет иметь никакого значения. Издержки оплатит Шнайдер из счета А. Б., а свадебные события удовлетворят жажду всех любопытных.
   Рассчитывая пробыть на судне всего сутки, Виктория хотела обойтись без багажа, но пришлось взять приличный чемодан, в который была спрятана заветная сумка. "Сестры" сложили в неё все, что можно хоть как-то пригодиться Уилси - письма, фотографии, обрывки дневника, который периодически вела Вика, выданные Антонией из семейного архива документы и прочая мелочь, обнаруженная тут и там. Ко всему этому прилагалась школьная тетрадь, исписанная Викторией за три ночи: "Невероятная история доктора Пигмалиона". Пусть Уилси поступает, как подскажет ему совесть, писательское чутье и память об ушедшей Августе.
   - Боже мой, девочка, после того, как я подобрал тебя голую в Венеции, моя жизнь превратилась в сплошной детектив, в котором распределены все роли и я сам - постоянно остаюсь за бортом, чтобы умирать от неизвестности и волнения, - сетовал Жан-Поль, провожавший Викторию до причала в Нью-Йорке, откуда стартовал "Морро Касл". Сейчас огромный белый дворец виднелся из окошка их машины вместе с толпой, окружающей трап. - Там уже царит предстартовый ажиотаж. Фотокорреспонденты облепили столбы и телефонные будки. Ужас! Тори, я не пущу тебя!
   Он схватил её за руку в неподдельном испуге.
   - Не паникуйте, мсье Дюваль, я не отойду от вашей невесты ни на шаг. Мы ведь не первый раз играем в паре, - заверил Артур, воспылавший теплыми чувствами к Виктории, особенно после того, как спас ей жизнь. Правда, вышло так, что выручил он все же Антонию, но ведь мчался-то он к ней, к Вике!
   - Милый, ты же лучше всех понимаешь, как важно, чтобы "рисунок судеб" вех близких нам людей обнаружил свои чистые, возвышенные очертания в объективном исследовании Уилси. - Виктория с легкой укоризной заглянула в глаза Жан-Поля. - Я не боюсь быть выспренной. "Пафос возвышенного" задан в этой истории не мной... И я убеждена, что мы не должны позволить погибнуть в разрастающейся грязи скандальных домыслов этим не до конца ещё проявившимся, значительным линиям... Затейливой красоте, которую зачем-то вложили в нашу жизнь высшие силы...
   - В так называемый материалистами "способ существования белковых тел, - добавил Жан-Поль и хитро улыбнулся. - А ведь, оказывается генетика и поэзия очень близки: тот же творческий механизм, те же законы сотворения нового: алгебра в союзе с гармонией.
   - Ладно, милый, мы это все обсудим послезавтра. Ты понял, где должен встречать нас? Если, конечно, капитан судна не передумает - остановка в порту N целиком на его совести. - Тори повернула к Жан-Полю сияющее предстартовым волнением лицо:
   - Ну, как я?
   - Великолепна, как всегда. Только эта шляпка...
   - Пора, пора, скоро поднимут трап, - спохватился Артур. - А шляпку мисс Три от волнения одела задом наперед. Поверьте, поклонники "высокой моды" сочтут это высшим шиком! И завтра половина пассажиров будет выглядеть точно так же!
   ...Виктория, по всей видимости, выглядела странно, встреченная на борту капитаном Уолтером Миллиганом и эскортом окружающих его знаменитостей. На неё поглядывали с нескрываемым любопытством - все же сплетни, пренебрегаемые этими людьми, возбуждали интерес к А. Б. и можно было не сомневаться, что вскоре она подвергнется нашествию журналистов. Девушка находилась в приподнятом настроении, с радостью отвечая на приветствия знакомых и даже малознакомых людей. "Теперь уже все равно, сочтут меня сумасшедшей или авантюристкой", - думала она и нисколько не удивилась, что в соответствии с условиями контракта (!) в её "люксе" находилась "камеристка" - служащая "дома Шанель", следящая за гардеробом мисс Браун, поскольку было условлено, что ничего, кроме продукции этой фирмы на знаменитом теле за время путешествия не появится.
   Виктория распахнула зеркальные стенные шкафы, отведенные под гардероб, и вздохнула "Прекрасно!". Того, что переливалось и струилось здесь, благоухая её любимыми духами "Arpegio", хватило бы на экипировку целой олимпийской команды. Все же жаль, что эти великолепные туалеты останутся без употребления. Ах, как неплохо смотрелись бы они, в самом деле, на борту этого славного "пароходика", украшая загорелое, с наслаждением готовящееся к материнству тело Виктории...
   "Морро Касл" выглядел великолепно во всем блеске роскошного оснащения. С группой привилегированных гостей под предводительством капитана Виктория совершила экскурсию по кораблю, рассматривая плавучий город. Все здесь было настолько великолепно, что приходила на ум жуткая история "Титаника", привлекающая любопытство своим изысканным трагизмом уже более восьми десятилетий.
   На корабельной кухне, повеявшей аппетитными запахами готовящегося торжественного обеда, Виктории вдруг стало дурно. "Полтора месяца, а уже характер показывает", - подумала она про будущего ребенка и попросила его: "Потерпи, милый, нас ещё скоро начнет качать. Потом немного полетаем на самолетике и будем сидеть дома". Какая-то дама, оказавшаяся журналисткой Диной Зак, "сосватавшей" когда-то Лагерфельду начинающую манекенщицу Антонию Браун, заботливо помогла ей выбраться на палубу.
   - Ты позеленела, моя милая. Мне кажется, будет легче на свежем воздухе, - она подозрительно присмотрелась к девушке и Виктория охотно кивнула:
   - Да. Ты угадала. Только это пока - между нами.
   Пусть идет звонить по сему кораблю - все равно через две недели свадьба и Антония добьет всех появлением Готтла.
   До позднего вечера Виктория отсиживалась у себя в каюте под охраной Артура, ссылаясь на недомогание (причина которого, уже наверняка, была всем известна). Она дописывала комментарии для Уилси. Про Динстлера и Артура, про Шона и александритовый перстень...
   К "Балу величайших знакомств" камеристка посоветовала Антонии (в соответствии с задумкой Маэстро) появиться в белом гипюровом длинном платье с разрезами до бедер и таким крупным рисунком кружева, что в прорези едва не выскальзывали обнаженные груди. Да что там, - выскальзывали, только на это не стоило обращать, по задумке модельера, никакого внимания невинность, чистота, полная неосведомленность о своих чарах и сексуальной притягательности - взлохмаченная девчушка, выскочившая в чем попало в лунный сад. Наедине с собой, соловьями и грядущей любовью.
   Отлично, она сыграет это и будет ослепительно улыбаться всем, кто посмотрит на нее, а кто обратится "на ты", скажет - "ой, как давно хотелось повидаться с тобой и кое-что рассказать. Заходи завтра после ужина!" Пусть приходят поболтать с огорошенной исчезновением А. Б. камеристкой...