Бойл Элизабет. Случайный поцелуй

   Но оказалось, что настойчивая Герцогиня еще не закончила свое дело.
   – А теперь, Джек, другую руку положите мисс Портер на… на… – Склонив набок голову, Фелисити смотрела на свою учительницу, словно не зная, как это сказать.
   – О Господи, – наконец пробормотала девочка, схватив руку Джека и положив на бедро мисс Портер.
   От его прикосновения Миранду охватила паника.
   – Фелисити, поверить не могу, что этот танец популярен, – запротестовала мисс Портер. – Он неприличен, непристоен и морально…
   С каждым словом она безуспешно пыталась вырваться, но Джек крепко держал ее. Он быстро понял, что это равнозначно попыткам удержать огонь.
   Возможно, в этом вальсе есть что-то…
   – Но это правильная позиция, мисс Портер, – возразила Фелисити. – При венском дворе этот танец был последним криком моды.
   – Могу это понять, – добавил Джек, подумав, что сказали бы строгие патронессы балов «Олмака» о таком положении партнеров.
   Но если бы было позволено открыто обнимать в танце свою возлюбленную, на эти балы хлынули бы все лондонские джентльмены.
   – Я думаю, вряд ли… – продолжала протестовать мисс Портер.
   – Шшш… – Джек потянул ее ближе, пока не прижал к себе.
   – Не понимаю, как можно танцевать на таком расстоянии, – не сдавалась учительница.
   Прикусив губу, Фелисити разглядывала их.
   – Пожалуй, мисс Портер права, милорд. Вы держите ее слишком близко.
   «Не так близко, как хотелось бы». Джек проглотил слова, пока они не сорвались с губ, шокируя его партнершу. Для потрясения достаточно, что он думает о подобных вещах.
   Фелисити снова оглядела пару и на этот раз, казалось, удовлетворилась делом рук своих.
   – Талли, ты готова?
   Сестра кивнула и начала играть пьесу. Джек решил, что это Моцарт.
   – Пиппин, иди, помоги мне, – позвала неугомонная сваха. Девочки тоже встали в пару, полные решимости безупречно исполнить танец.
   – А теперь повторяйте за нами, – приказала Фелисити. Джек сжал руку мисс Портер и подмигнул, подзадоривая ее:
   – Ну же, мисс Портер, неужели вы не совершили в жизни ничего неблагоразумного?
   Не считая сегодняшнего дня.
   – Раз, два, три, – считала Фелисити, скользя с кузиной по комнате. – Раз, два, три.
   Не успела его партнерша вновь запротестовать, как Джек последовал за ними. Мисс Портер сначала спотыкалась, но он держал ее крепко и вел вперед.
   Они постоянно налетали то на мебель, то на кружащихся Фелисити и Пиппин.
   Талли бросила играть, и все расхохотались. Девочки заливисто взвизгивали, но ничто так не удивляло, как смех мисс Портер.
   Он заливал комнату с той же силой, что и искушающая мелодия Моцарта.
   – Джек, так не пойдет, – нахмурилась Фелисити. – Вам нужно быть внимательнее.
   – К мисс Портер или к мебели?
   Его партнерша, прикрыв глаза, покачала головой, как учительница, имеющая дело со своевольным, но милым учеником. Улыбка на ее губах противоречила молчаливому упреку.
   – Попробуйте еще раз, – сказала Фелисити, кивнув Талли. – А мы с Пиппин посидим, чтобы оставить вам больше места.
   Джек посмотрел на мисс Портер. Ее щеки раскраснелись, глаза искрились радостью и весельем. Хуже того, рыжий локон выбился из обычно тугого пучка и так и манил заправить его на место или… поиграть с ним.
   Джек сомневался, что строгая блюстительница этикета и благопристойности одобрит любой выбор.
   – Вы готовы? – спросил он. – Думаю, все это заранее спланировано.
   – Еще один танец, – сказала она, – только чтобы положить конец их настойчивости.
   Она сказала это, уверенная, что один танец не представляет опасности. Джек разделял ее убежденность, поскольку в его жизни не было места для этих девчушек, пытающихся окрутить его и мисс Портер.
   И до конца жизни он будет вспоминать этот танец, мучаясь безответными вопросами. Что это было? Соблазнительная музыка? Она наполняла его душу и дурманила разум. Вихрь вальса? Он кружил их, пока не исчезли канделябры, мебель, стены… И они остались одни в целом мире.
   И вдруг Джек забыл… Забыл свой долг, свои обязанности, Даша, фонари, которые надо зажечь. Он забыл обо всем. Но не танец, не музыка обладали такой магией.
   Все дело в этой женщине.
   Никогда ему не доводилось держать в объятиях женщину и испытывать такое чувство завершенности. У него перехватило дыхание.
   Казалось, его партнерша находилась во власти той же волшебной силы.
   Новомодный танец – не что иное, как обольстительная прелюдия.
   Мысли Джека переключились на другие волшебные соблазны, которые прятались под скромным платьем мисс Портер. Джеку хотелось узнать, превратится ли ее восхитительный смех в чувственное мурлыканье, если заставить ее забыть о рамках этикета.
   Он кружил и кружил ее по комнате, его страсть разгоралась с каждой нотой.
   – Что вы теперь скажете об их усилиях? – спросил он, отведя ее в танце в дальний угол, где их не могли подслушать.
   – Скажу, что должна перед вами извиниться, – вздохнула она. – Боюсь, я недооценила решительность Фелисити.
   – Рискну предположить, что не в первый раз и не в последний, – пожал плечами Джек. – Когда она дорастет до своего первого светского сезона, останется только пожалеть Лондон. Она заморочит голову всем мужчинам, почтенные матроны будут, что называется, есть у нее с руки, а подающим надежды юнцам останется уповать на вторжение армии союзников, чтобы остановить ее победоносные действия. Мисс Портер рассмеялась:
   – Она станет лучшей рекламой для школы мисс Эмери. Джек провел ее в танце мимо девушек. Фелисити и Пиппин сидели на софе, довольно улыбаясь.
   Джек наклонился ближе:
   – Как вы думаете, что они скажут, если я вас поцелую?
   – Вы не посмеете, лорд Джон, – отпрянув, произнесла мисс Портер.
   – Вы говорите так из-за них или из-за себя?
   – И из-за них, и из-за себя.
   Он наклонился еще ближе и соблазнительно прошептал ей на ухо:
   – Вы уверены?
   Она споткнулась, и он получил ответ.
   И поцелуй получит. Он поцелует ее, возьмет ее в свои объятия, в свою постель, в свою жизнь.
   Вдруг Джек увидел Тислтон-Парк совершенно иным. Он увидел его таким, каким ему надлежало быть все эти долгие столетия, – домом, полным любви и смеха.
   Соблазнительные грезы баюкали его, как вдруг забили каминные часы. Такого трезвона он прежде никогда не слышал.
   Черт возьми, их, наверное, лет двадцать не заводили. И по вполне понятной причине – они способны мертвого поднять.
   Бой часов прозвучал как предупреждение. Это Тислтон-Парк, дом для повредившихся умом. Казалось, каждому удару вторили стоны его предков, проклинавших судьбу, которая обрекла их на жизнь в этом доме.
   Это касалось и его.
   Джек остановился и отстранился от мисс Портер, стряхивая с себя ночное наваждение.
   Жениться? Он окончательно свихнулся. И гости-то в Тислтон-Парке совсем ник чему, а уж жена… Она потребует объяснений отлучкам, цели которых он не имеет желания сообщать… никому.
   Глядя на рассыпавшиеся рыжие волосы, порозовевшие щеки и сияющие глаза мисс Портер, он понял еще одно.
   Он не может подвергать ее такому риску. Не имеет права увлечь ее на опасный путь. Его жизнь ничего не стоит. Он покорился этому, приехав сюда и взяв на себя обязанности, которые появились вместе с этим домом. Но это его собственный выбор. А она, ее жизнь… они ему не принадлежат. Как можно подвергать ее опасности?
   Джек снова взглянул на часы.
   – Так поздно? – сказал он, приглаживая волосы, лишь бы снова не коснуться руки мисс Портер.
   Пока он снова не пригласил ее на тур вальса. Пока не попросил Талли играть до рассвета.
   Он боролся с искушением провести время с мисс Портер, забыв об опасности, которая таилась в извилистых берегах Англии, поджидая его каждую ночь…
   – Что значит «поздно», Джек? – запротестовала Фелисити.
   – Я… ммм… боюсь, дела требуют моего присутствия, – солгал он. – Дела имения. Мистер Джонас очень педантично относится к своему делу, и мне… нужно просмотреть корреспонденцию. Он будет недоволен, если я этого не сделаю. – Джек низко поклонился и без дальнейших слов вылетел из комнаты.
   Миранда смотрела вслед Джеку. Подумать только, корреспонденция!
   Одного взгляда на Тислтон-Парк достаточно, чтобы понять, что дела имения меньше всего занимают хозяина.
   – Но… но… – протянула ему вслед Фелисити. Она вздохнула и снова уселась на софу, скрестив на груди руки. – Мы все распланировали, – вырвалось у нее.
   – Не понимаю. – Талли поднялась от фортепьяно и подошла к сестре. – Он не должен был уйти. – Она положила руку на плечо Фелисити. – Не раньше чем… – Слова замерли у нее на языке. Девочка оглянулась на учительницу. – Я хотела сказать…
   Миранда, приподняв бровь, смотрела на приунывшую троицу.
   – А на что, собственно, вы рассчитывали?
   – Все пропало! – Фелисити была в отчаянии. – Завтра мы уедем и… и…
   – И лорд Джон не объявит мне о своих намерениях?
   – Именно так! – подтвердила Фелисити. Казалось, она вздохнула с облегчением, узнав, что мисс Портер вполне понимает, что поставлено на карту. – Он к вам неравнодушен.
   – Пиппин, Талли, идите сюда, – позвала Миранда. – Я объясню, где ваш план дал трещину.
   Девушки с готовностью уселись рядом. Миранда набрала в грудь воздуха.
   – Нельзя насильно вызвать у мужчины симпатию. Несколько минут девушки сидели молча, словно ожидая дальнейших разъяснений на эту важную тему.
   – Как это так? – прервала молчание Фелисити. – Что значит «насильно»? Мисс Портер, вам следовало бы лучше в этом разбираться. Няня Таша говорила, что мужчину можно всегда привлечь хорошей едой, отличным вином и должным освещением.
   – Не думаю, что она имела в виду брак, – ответила Миранда.
   – Ой! – выдохнула Фелисити. И когда до нее дошло, что подразумевала ее обожаемая няня, добавила: – О Господи!
   – Боже мой! – вторила ей Талли, явно придя к тому же выводу. – Мы не думали… это было бы непристойно.
   – Да, именно так, – заключила Миранда.
   – О чем вы говорите? – Пиппин переводила взгляд с одной кузины на другую.
   – Я тебе потом объясню, – прошептала Фелисити. Встав, Миранда оглядела музыкальный салон.
   – Вы действительно славно потрудились и совершенно преобразили эту комнату.
   Девочки просияли от ее похвалы.
   – Как жаль, что все это исчезнет под полотняными чехлами и через две недели снова покроется слоем пыли, – сказала Талли. – Этому дому нужна хозяйка. Вы когда-нибудь видели, чтобы имение так плохо управлялось, мисс Портер?
   – Нет, Талли. Могу честно сказать, никогда в подобном доме не бывала.
   Фелисити пошла к двери, словно проигрывая в уме события вечера и пытаясь определить, что надо было сделать по-другому.
   – Вам не кажется странным, что лорду Джону внезапно понадобилось уйти и заняться делами? В десять часов вечера? – Она уперла руки в бедра.
   – Да, Фелисити, это странно, но ты должна видеть свой главный просчет.
   – Какой? – повернулась к учительнице Фелисити.
   – Ты имела дело с мужчиной. А они непредсказуемы и ненадежны.
   – Ну их всех! – сердито сказала Фелисити.
   – Придерживайся этого мнения, пока не найдешь того, о ком стоит беспокоиться, – посоветовала Миранда. – А теперь поднимемся к себе. Завтра нам нужно прибыть к леди Колдекотт свежими и отдохнувшими.
   Подальше от лорда Джона Тремонта.
   Миранда не обращала внимания на протесты ее души и рассыпающуюся стену решимости.
   Нет, все так, как и должно быть.
   Когда они поднялись к себе, Миранде показалась, что входная дверь открылась и захлопнулась.
   Как же, дела! Похоже, кот вышел на ночную прогулку. «Несмотря на преклонный возраст», – почему-то с удовольствием подумала Миранда.
   Она вспомнила оценку, которую сэр Норрис дал этому человеку. Джек Тремонт не джентльмен.
   Этот урок следовало бы запомнить.
   Вздохнув, Миранда загнала своих подопечных в постель, пожелала им доброй ночи и вернулась в свою комнату, смежную со спальней девочек. Она машинально остановилась у окна. Темная ночь не давала подсказки, куда отправился лорд Джон.
   Миранда уверяла себя, что ее не интересуют его ночные набеги, но, к собственной досаде, почувствовала незнакомую боль. Страстное желание испытать то, чего она никогда не узнает.
   Вот каково быть женщиной, ждущей его в ночи.
   Джек пробрался в башню и зажег лампу. Поставив ее на окно, он надеялся, что на этот раз Даш и его корабль преодолеют бушующие волны и рискнут направить к берегу баркас.
   Черт побери, как сказать дерзкому американцу, что обещанного золота нет? Даш непредсказуем. Джек не исключал, что капитан поднимет весла и больше не вернется. Спустившись по лестнице, Джек пошел вниз по берегу, осторожно ступая по камням.
   Оставалось еще предложение Бруно – отдать капитану женщин в обмен на груз.
   Джек про себя рассмеялся. Потеря Фелисити Лангли определенно сослужит хорошую службу пока еще не подозревающим о ее существовании знатным холостякам Англии.
   Но он слишком любил Даша, чтобы подсунуть ему такую особу.
   Спустившись на берег, Джек всмотрелся в волны.
   – Ну, Даш, – прошептал он, – не подведи меня сегодня.
   Далекие звезды мерцали в разрывах туч.
   Черт, если погода и дальше будет проясняться, то луна выставит их напоказ. Ни ему, ни Дашу это не нужно.
   Сквозь бесконечный шелест волн послышался одинокий скрип. Весла? Вполне возможно. Но так могут скрипеть и прибитые к берегу вырванные бурей деревья.
   Джек замер, всматриваясь в темноту. Он не заметил баркаса, пока тот не поравнялся с ним.
   Что ни говори, Даш хорошо знал свое дело. Весла обернуты тканью, баркас выкрашен черной краской. Команда одета в темные шапки и черные шерстяные бушлаты, сливаясь с ночью, словно банда пиратов. Многие их таковыми и считали.
   Даже Даш в темном. Это лишь усугубило дурные предчувствия Джека, терзавшие его всю неделю. Даш в черном? Молодой капитан всегда носил самые яркие и вызывающие одежды, какие только мог раздобыть. Ему доставлял удовольствие священный трепет, который вызывали во всех встречных его причудливые наряды и дерзкие манеры.
   Джек пробирался навстречу, но когда оказался рядом с баркасом, то увидел, что, кроме команды, там только один пассажир. И никого больше.
   У него сжалось сердце: значит, дело плохо. Где, черт побери, остальной груз?
   – Что случилось? – требовательно спросил он.
   – Успокойся, Джек. Остальное твое добро в целости и сохранности на «Цирцее», дружище, – сказал Даш, выскочив из баркаса и помогая Джеку тянуть его к берегу. – Мы сразу же отдадим их, как только я получу обещанное золото.
   – Ты опоздал, – ответил Джек. – Я не плачу за просроченный груз.
   – Заплатишь, – фыркнул Даш. – Я был бы тут неделю назад, если бы не попал в переделку, выходя из Кале. Чертов французский фрегат преследовал меня и загнал в Атлантику. Я уж думал, что мне придется идти до Бостона, чтобы отделаться от этого лягушатника. – Он усмехнулся и подмигнул Джеку. – Но дьявол рассчитался с ним за меня этим штормом. Французы не умеют управляться с добрым ветром. Когда я видел его в последний раз, он барахтался в воде, как старая баба. Так что плати, Тремонт. Такие передряги даже мне не по нраву.
   Джек скрестил руки на груди.
   – Даш, ты знаешь правила. Никакого золота, пока я не получу свой груз. Весь.
   – Знаешь, Тремонт, – сказал молодой капитан с протяжным американским акцентом, – я слышал это месяц назад, когда ты посулил мне хорошую награду за доставку груза во Францию. Но когда я поднялся на корабль и пересчитал монеты, то оказалось, что некоторые из них фальшивые. – Даш прислонился к носу баркаса. – Большинство. Так что меня цветистыми обещаниями больше не надуешь.
   Это уж слишком! Бруно уверял, что монеты, изготовленные его братцем, прошли проверку.
   Сидящий в баркасе человек попытался перелезть через борт, но двое из команды выхватили пистолеты и направили их на пассажира.
   – Не торопитесь, мистер Грей, – посоветовал ему Даш. – Вы гораздо дороже мне живым, чем мертвым. Думаю, вдвое дороже, чем пообещал Тремонт.
   – Даш, упрямый ты осел, – с жаром произнес Джек, – разве ты не понимаешь, что поставлено на карту? Давай сюда Малколма. Давай сюда всех, я заплачу тебе тройную цену.
   Даш с важным видом подошел ближе.
   – Как я понимаю, обещанного золота нет, хоть ты и разоделся так, будто ограбил самого короля. Тебя поджидает какая-нибудь дамочка? – расхохотался американец.
   Джек перевел дыхание, обуздывая желание заехать кулаком в самодовольную физиономию Даша. Он клял отвернувшуюся от него удачу. Проклинал шторм, неожиданно свалившихся на него гостий, скрягу Пимма из министерства иностранных дел, который никогда не платил по счетам.
   Это была работа Джека – отправлять английских разведчиков и агентов министерства в сердце Франции и принимать обратно. Он платил самым разным капитанам – вроде Томаса Дашуэлла, – всем, кому можно было доверять рискованные перевозки тайного груза.
   Тремонты приспособили свой дом, свои берега и даже Каприз Олбина на службу королю. Никто не сидел без дела. Бруно готовил документы, он в считанные часы мог подделать все необходимые французские бумаги. Бердуилл из имеющихся запасов создавал французскую форму и дорожные костюмы.
   Но для того, чтобы все шло без помех, нужно золото. Золото, которое не всегда легко достать.
   – Так у тебя есть деньги или нет, Тремонт? – спросил Дашуэлл.
   Тут удача окончательно отвернулась от Джека. В небо взмыли сигнальные ракеты, освещая море и берег. «Цирцея», небольшое двухмачтовое судно, вдруг оказалась видна как на ладони. Дашу и Джеку тоже некуда было деваться. Вслед за ракетами засвистели мушкетные пули.
   – Черт побери, – выругался Джек. – Всех перебьют.
   – Вижу, береговую охрану ты тоже забыл подкупить, – сказал Даш, выхватывая пистолет и отстреливаясь.
   Выпустив весь заряд пуль, он налег плечом на нос баркаса и толкнул его в воду.
   Ружейному огню вторила пушечная канонада. И не с «Цирцеи». Палили пушки вскоре появившегося английского военного корабля.
   – Вижу, ребята, у нас сегодня здесь нет друзей! – крикнул Даш. – На корабль, и поживее!
   Только не это, подумал Джек, отстреливаясь. Он не стремился убить кого-нибудь из стражников, а хотел лишь отпугнуть их. Большинство из этих парней предпочитали потягивать на постоялом дворе контрабандный коньяк, а не ввязываться в перестрелки на берегу.
   Даш поднялся на баркас, его команда налегла на весла, направляясь к «Цирцее».
   С его грузом!
   – Черт побери! Даш, отдай Грея.
   – Не сегодня, – бросил в ответ капитан. – Пока не получу мое золото. Я вернусь, Тремонт. Верь мне. – Его грубый смех предвещал совершенно иное.
   Но Малколм Грей в отличие от Даша был не из тех, кого можно смутить оружейным огнем. Поднявшись, он уже собирался прыгнуть за борт, когда вспыхнула очередная ракета, сделав баркас отличной мишенью для береговой охраны.
   К чести Даша, он попытался оттащить Грея от линии огня, но было слишком поздно.
   Пуля ударила Малколма в грудь, опрокинув в воду.
   – Держи его, Тремонт! – крикнул Даш. – Они попали в Грея.
   Джек почти по шею зашел в ледяную воду. В свете очередной ракеты он увидел своего друга и потащил к скалам у края берега.
   «Цирцея» отвечала ответным огнем. Меткие стрелки, взобравшись на снасти, стреляли по береговой охране, засевшей на скалах. Корабельная пушка сделала предупреждающий выстрел в сторону военного судна.
   Даш с командой уже были у борта «Цирцеи» и карабкались наверх, как морские крысы. Джеку оставалось только надеяться, что везучий американец снова обманет судьбу и ускользнет из ловушки.
   О собственной удаче он этого сказать не мог. Грей то бился, то затихал в его руках.
   Оставался только один шанс, и, поскольку прилив приближался к верхней отметке, времени у Джека было мало.

Глава 10

   Миранда поняла, что в эту ночь ей не уснуть. Лежа в постели, она смотрела в окно. Темнота немного рассеялась, из-за туч выглянула луна, заливая землю серебристым светом.
   Порывистый ветер стучал в окно ветками давно не стриженных плетистых роз, отбивая стаккато в такт вопросам, которые подсказывало Миранде природное любопытство.
   Куда он пошел?
   О Господи! Не ее дело, как лорд Джон проводит свои ночи, занимаясь неизвестно чем и неизвестно с кем. Но Миранда не могла отделаться от мысли, что именно его она видела крадущимся в ночи. Фантом, призрак из ее прошлого, вор, крадущий сердца.
   Куда он ходит по ночам? На тайные свидания?
   Миранда вздохнула. Это бы ее не удивило. Она не сомневалась, что даже здесь, в глухой провинции, у Джека Тремонта нет недостатка в покоренных сердцах.
   Как ни скуден был ее собственный опыт, она могла поручиться за его талант обольстителя.
   – О чем ты думаешь, Миранда Мабберли? – вслух укорила она себя.
   Пометавшись в кровати, она взбила подушку.
   Этот человек настоящий дьявол, лучше держаться от него подальше и забыть его.
   Забыть.
   Миранда снова повернулась на другой бок. «Забудь о нем».
   Она не смогла сделать это за девять лет и не видела причин, почему сегодня ночью все должно перемениться.
   Зажмурив глаза, она безуспешно приказывала себе спать… пока соблазнительная мысль не подсказала ей способ расслабиться. Грезы… Грезы, которые приходили в темноте ночи, которые навевала царица фей.
   Вскоре Миранда действительно скользнула в сон… покачиваясь в объятиях темноволосого мужчины, который шептал ей о страсти, которая их связывает. Словно сквозь туман она слышала грохот пушечной канонады, ружейные залпы. Раскатистое эхо походило на шторм, который привел ее к Джеку.
   – Мисс Портер, мисс Портер, проснитесь!
   Крики над ухом и три пары рук вырвали Миранду из беспокойного сна, в который она провалилась.
   – Что это? – спросила она. – Что случилось? – Миранда посмотрела на белую как полотно Фелисити. – Опять твои выдумки?
   Девушка покачала головой:
   – Прислушайтесь, мисс Портер. Происходит что-то скверное.
   Все три девушки были необычно тихи и напуганы. Миранда стряхнула остатки сна с затуманенного сознания.
   Несколько минут стояла могильная тишина, потом из глубин дома донесся душераздирающий вопль.
   Это был крик боли и агонии, от него холодело сердце.
   – Проклятие! – выдохнула Талли. – Я сразу это поняла. Все так, как рассказывал нам сэр Норрис.
   – Это не проклятие, – ответила Миранда, натягивая халат. – Кто-то попал в беду.
   Слова учительницы девочек, казалось, не слишком убедили. Тишину разорвал очередной стон.
   – Что нам делать? – спросила Пиппин.
   – Отправляйтесь в свою комнату и заприте за мной дверь.
   – За вами? – спросила Фелисити.
   – Да, за мной. – Миранда взяла шаль и накинула ее поверх халата. – Пойду посмотрю, не нужна ли моя помощь.
   – Но проклятие… – сказала Талли, схватив Миранду за рукав с такой силой, которой позавидовал бы кузнец.
   – Талли, поверить не могу, что ты придаешь значение выдумкам сэра Норриса, – сказала Миранда, освобождаясь от ее хватки. – Воспитанные леди не верят подобной чепухе. Леди, настоящая леди, в таких ситуациях сохраняет спокойствие и предлагает помощь.
   Миранда положила руку на щеколду, когда раздался новый крик агонии.
   Пожалуй, лучше остаться с девочками…
   Но любопытство и чувство долга пересилили ее страхи.
   – Заприте за мной дверь и не впускайте никого, кроме меня и мистера Бердуилла. – Из всего странного персонала Джека дворецкий казался Миранде наиболее порядочным. Если подобное вообще бывает в этом сумасшедшем доме.
   Джек держал в одной руке полупустую бутылку коньяка, в другой – свечу.
   – Не нравится мне это, – сказал Бердуилл. Взяв Джека за руку, он потянул его ближе. – Держите свечу вот так. Мне нужно больше света.
   Трое мужчин склонились над письменным столом Джека, превращенным в импровизированный операционный стол. На нем лежал Малколм Грей. Разорванная рубашка открывала ужасную рану, из которой Бердуилл пытался извлечь пулю и обрывки ткани. •
   Малколм сопротивлялся, но сражался он с болью или призраком смерти, Джек не знал.
   – Держите его крепче, Джонас, – рявкнул Бердуилл. – Я не могу работать.
   – Он должен жить, Бердуилл, – проговорил Джек, помогая Бруно удерживать друга. – Должен.
   За последние четыре года Грей многому его научил и дважды спасал от смерти, когда Джек попадал в переделки.
   – Малколм – один из лучших наших агентов. Мы должны его спасти. Если он вернулся в Англию, то скорее всего знает, кто нас предает.
   – Я стараюсь, милорд, – ответил Бердуилл, – но он потерял очень много крови. – Дворецкий глубже прощупывал рану, потом вытащил пулю и бросил ее на стол.
   Джека охватил приступ радости. Малколм выживет. Должен. Но вслед за пулей из раны хлынула кровь.
   Бердуилл виртуозно выругался. Такие слова удивительно было слышать от всегда благонравного дворецкого.
   – Этого я и боялся. Пуля задела такие места, где кровь не остановить.
   – Что значит «не остановить»?
   Джек положил ладонь на рану, перекрыв поток крови. Он не хотел слышать, что Бердуилл сдается. Изо всех сил Джек сжимал рану, надеясь, что вырвет друга из ледяных лап смерти.
   Но в эту ночь дело шло от плохого к худшему. Душераздирающие крики Малколма стихли. Ничего не осталось от человека, который всегда казался живее, чем сама жизнь.