Бойл Элизабет. Все изменит поцелуй

   — Возьми, — сказал он. — А ты мне сейчас не нужна.
   — Вот и хорошо, — ответила дама, переходя на английский. — Теперь я могу купить себе новую одежду.
   Роберт невольно вздрогнул и посмотрел на нее повнимательнее. Но тут она повернулась и направилась к колодцу, у которого тоже шла бойкая торговля.
   — Оливия! — закричал он ей вслед.
   Она остановилась и, обернувшись, откинула шаль. С лукавой улыбкой взглянув на него, спросила:
   — Что вам угодно, сэр?
   — Черт возьми, почему ты…
   — Вы сказали, что я слишком заметна, — перебила Оливия. — Вот я и решила немного изменить свою английскую внешность. Ну как?
   Она повернулась к майору сначала одним боком, потом другим. Затем снова приподняла свою широкую юбку. А ее блузка… Она была с таким же вырезом, как то проклятое платье, что было на ней на борту «Сибариса». Неужели Оливия теперь собиралась носить эту блузку с утра до вечера?!
   Тут к Оливии подошла пожилая женщина с белой шалью в руках, и они начали торговаться, пытаясь сойтись в цене. Шаль была расшита розами.
   Старуха тут же заметила, что Роберт не сводит с Оливии глаз. Торговка едва заметно улыбнулась и накинула шаль на обнаженные плечи Оливии.
   Старая ведьма, подумал Роберт. Впрочем, он не мог не признать, что шаль очень шла Оливии.
   — Сколько? — спросил майор.
   Старуха назвала свою цену — причем настолько высокую, что Оливия даже всплеснула руками. Но Роберт решил, что эти деньги будут потрачены не зря. Он достал из кармана монеты и протянул старухе. Оливия заявила, что в данном случае его расточительность неуместна.
   Роберт, выпрямившись в седле, проговорил:
   — Это вы будете учить меня, что уместно, а что нет?
   — Почему бы и нет? — сказала Оливия.
   Тут появился Рейф и сообщил, что пора ехать дальше. Роберт, спешившись, повел Оливию к ослице. Он решил, что больше не упустит свою спутницу из виду — ни по эту сторону границы, ни вообще когда-либо.
   Вообще? О чем он думает?! Что за мысли лезут ему в голову?!
   — Вы еще не сказали, как вам мой новый наряд, — проговорила Оливия.
   — Я не очень-то разбираюсь в дамских туалетах, — проворчал майор. Впрочем, он решил, что юбка коротковата, а блузка… слишком открытая, однако говорить об этом не собирался. — А что сказала бы столь уважаемая вами леди Финч?
   Оливия улыбнулась.
   — О, сначала мне пришлось бы привести ее в чувство при помощи нюхательной соли, а потом она заявила бы, что в приличное общество меня допускать нельзя!
   Роберт рассмеялся.
   — Ваша леди Финч начинает мне все больше нравиться.
   — Да, она бы вам понравилась, — кивнула Оливия. — Вы с ней в чем-то очень похожи.
   Они подошли к Эвелине. Завидев Роберта, ослица тут же заревела — было очевидно, что она не очень-то жалует майора Данверза.
   — Кажется, ей не нравится ваша униформа, — сказала Оливия, разглядывая его мундир. — По-моему, красный цвет ее раздражает.
   Майор отступил на шаг — Эвелина попыталась его укусить. Конь Роберта проявлял благоразумие, то есть держался подальше от ослицы.
   Роберт ухмыльнулся.
   — Что сказала бы леди Финч, если бы узнала, что ее именем назвали это животное?
   Оливия снова улыбнулась.
   — Пожалуй, она не слишком бы обрадовалась, если бы я не рассказала ей о замечательном характере Эвелины.
   Майор с удивлением посмотрел на свою спутницу.
   — О замечательном характере? — переспросил он. Оливия погладила ослицу по голове и почесала ей за ухом. Эвелина посмотрела на свою хозяйку весьма благосклонно.
   — Да, у нее замечательный характер. Она хранит верность тем, кто ее любит. И хорошо относится к людям, которые ей нравятся.
   Тут она снова приподняла подол юбки, давая понять, что готова взобраться на ослицу. Роберт едва не застонал при виде ножек Оливии — он сразу же вспомнил ночь на корабле. Но что за игру она затеяла? Ведь до сих пор она садилась на свою Эвелину и без его помощи. Оливия явно старалась его дразнить — сначала своим новым нарядом, а теперь вот этой своей просьбой. Она хотела, чтобы он помог ей.
   — Быстрее, Хоббе! — прокричал Рейф.
   Роберт обхватил Оливию за талию, а она положила руку ему на плечо. Помедлив секунду, он уже начал приподнимать ее, но тут животное вдруг изменило свое отношение к происходящему.
   Ослица сделала шаг в сторону хозяйки и толкнула ее прямо на Роберта. Он успел подхватить Оливию, и оба упали на землю, так что Оливия оказалась сверху. И Роберту тут же вспомнилась ночь на борту «Сибариса» — они тогда, распаленные страстью, упали на кровать, и их губы слились в поцелуе. При этой мысли он сразу возбудился, а Оливия, будто повинуясь инстинкту, крепко прижалась к нему.
   Он посмотрел ей в глаза. Вопреки его опасениям в них не было ни страха, ни смущения — более того, она улыбалась ему.
   — Думаю, леди Финн этого тоже не одобрила бы, — пробормотал Роберт.
   Их взгляды встретились, и он готов был поклясться, что в ее глазах был вопрос, вернее — призыв. Оливия по-прежнему улыбалась.
   — В некоторых случаях, — сказала она, — даже у леди Финч нет четких инструкций.
   — Но если бы даже они у нее имелись, — проговорил Роберт, — сомневаюсь, что вы стали бы им следовать.
   — А вам бы хотелось, чтобы я им следовала?
   И тут он понял: эта женщина нужна ему, теперь он уже не сможет без нее.
   — Эй, вы уже закончили?! — прокричал Рейф. — Поторапливайтесь, все ждут только вас!
   Вскочив на ноги, Оливия отряхнула юбку от пыли и без чьей-либо помощи — Роберт усмехнулся при этом — взобралась на Эвелину.
   Майор подошел к своему коню и сел в седло.
   — Жаль, что Колин не отыскал в море какой-нибудь необитаемый остров и не оставил вас там, — пробормотал он вполголоса.
   — Я бы там не осталась. — Оливия рассмеялась. Роберт заметил, что она намеренно подталкивала свою ослицу поближе к его коню.
   — У вас бы не было выбора, мисс Саттон.
   Оливия по-прежнему ехала рядом с ним и, казалось, не собиралась его покидать. Ему же было приятно ее общество, хотя он ни за что не признался бы в этом. Роберту не хватало общения с ней — такого, как на «Сибарисе», когда она подолгу сидела рядом с его койкой. Однако он прежде никогда не думал, что найдется женщина — тем более англичанка, — которая будет с таким уважением относиться к чужой для нее стране.
   Весь день они ехали рядом — причем беседовали при этом, — а к вечеру отряд добрался до места, подходящего для ночлега. Расположились они в долине, у ручья, чтобы шум воды заглушал голоса людей и крики животных, а крутые холмы, окружавшие их лагерь, позволяли им остаться незамеченными в ночной темноте.
   Вскоре к Роберту и Оливии подошли Рейф с Гаспаром.
   — Мы обнаружили «хвост», — прошептал Гаспар. — Леандро и Лако сейчас ведут за ним наблюдение.
   — Так давайте схватим его! — Роберт тут же взлетел в седло.
   — Я на всякий случай останусь здесь, — сказал Рейф. — Что-то у меня неспокойно на душе.
   — Оставайся, — кивнул Роберт. — А мы схватим этого приятеля и выясним, насколько он опасен и есть ли у него друзья. Ты пока что присмотри за ней, хорошо?
   Рейф усмехнулся.
   — Наконец-то ты одумался.
   Роберт промолчал. Сделав круг, он поскакал по узкой тропинке вдоль ручья; не отстававший от него Гаспар сказал, что так можно выехать прямо к тому месту, где прятались Леандро и Лако. Минут через двадцать они подъехали туда, где должны были встретиться с друзьями.
   Вскоре они увидели Леандро — тот сидел, прислонившись к скале. Лако нигде не было видно.
   — Эй, Леандро, пора вставать! — прокричал Гаспар.
   Молодой человек ничего не ответил, и Роберт почувствовал, как волосы у него на затылке встают дыбом. Леандро был мертв, а на дороге виднелись пятна крови.
   — Оставайся здесь, — сказал Роберт.
   Майор спешился и подошел к молодому испанцу.
   — А может, он разыгрывает нас? — пробормотал Гаспар. — Эй, Леандро, поднимайся! Хватит спать! Ты пугаешь нашего английского друга!
   Роберт приблизился к «спавшему», и догадка его подтвердилась. «Весельчак Леандро уже никогда больше не будет никого разыгрывать», — думал он, глядя на молодого человека.
   — Нет, Гаспар, он не спит. — Роберт покачал головой. — Его убили.
   Гаспар соскочил с коня и бросился к трупу своего друга. Перевернув Леандро на спину, он увидел то же, что и Роберт: у бедняги было перерезано горло. Вскоре они обнаружили, что участь Лако оказалась не менее печальной: его труп висел на ближайшем дереве.
   Гаспар выкрикивал ужасные проклятия и клялся отомстить. Роберт же не стал терять время и тотчас приступил к действиям.
   Внимательно осмотрев все следы вокруг, он понял, что нападавших было очень много — повсюду осталось множество отпечатков лошадиных копыт. Но особенно встревожило то, что вражеский отряд, судя по всему, направился в сторону их лагеря.
   Садясь на коня, Роберт вдруг краем глаза заметил какое-то движение в зарослях неподалеку. Он мгновенно выхватил пистолет, но тут раздался знакомый голос:
   — Не стреляйте!
   В следующее мгновение из кустов, спотыкаясь, вышел человек со связанными руками и ногами и заковылял в направлении дороги.
   — Я расскажу вам, что здесь произошло. Только сначала развяжите меня, пожалуйста!
   Роберт глазам своим не верил.
   — Майор Данверз, это вы?! — окликнул его не кто иной, как Джемми Рейберн.

Глава 14

   Услышав стук копыт, Оливия, разводившая костер, оторвалась от своего занятия и с улыбкой повернулась к дороге, ожидая увидеть Роберта, Гаспара и их друзей. Но тут из-за поворота вылетел незнакомый всадник с саблей в руке.
   У Оливии перехватило дыхание. «Французский отряд!» — догадалась она. Роберт предупреждал ее о такой опасности, но она все время отмахивалась от него, считая, что он слишком уж осторожничает.
   Рейф и его люди сразу же вскочили и подняли тревогу, но было поздно — в следующее мгновение их окружили французские всадники. Испанцы были в полной растерянности и даже не пытались защищаться.
   Рейф выступил вперед и, заслоняя Оливию, спросил:
   — Что все это значит? Мы всего лишь простые торговцы. Тут из-за спин французов выехал какой-то всадник. По его слегка запылившемуся щеголеватому мундиру можно было заключить, что он и является командиром отряда.
   — Торговцы? Я так не думаю. Я скажу вам, кто вы такие. Вы — воры и убийцы! Все до единого! С этого момента вы все арестованы как изменники!
   — Вы находитесь слишком далеко от своей родины, чтобы позволять себе подобные утверждения, месье, — ответил по-французски Рейф.
   Оливия смотрела, пытаясь предугадать дальнейший ход событий.
   — Ты, пес паршивый, Франция везде, где командую я, слышишь?! — закричал офицер.
   — А кто вы такой? — спросил Рейф. Офицер спешился и ответил:
   — Капитан де Женур.
   Капитан был высок ростом, хорош собой и чрезвычайно высокомерен — видимо, считал себя весьма важной персоной. Он подошел к Рейфу и, глядя ему прямо в глаза, улыбнулся. А потом вдруг ударил его в лицо.
   Оливия громко вскрикнула и поддержала Рейфела, иначе тот не устоял бы на ногах. Рейф выругался сквозь зубы и шагнул к офицеру, но француз снова ударил его.
   Заметив, что у Рейфа сломан нос, Оливия вышла вперед и заслонила его — офицер, по-видимому, собирался нанести еще один удар.
   — Мадемуазель Саттон, уйдите с дороги, — сказал француз.
   Оливия уставилась на него в изумлении. Капитан знал, кто она такая!
   Значит, французы наткнулись на них совсем не случайно. Очевидно, именно они преследовали их все эти дни.
   — Мадемуазель, отойдите, — повторил офицер.
   — Делай, что он говорит, — сказал Рейф.
   Но Оливия не двинулась с места. Тогда капитан де Женур подал знак одному из своих солдат, тот слез с коня и схватил ее за руку.
   Тут выступил Аламар, который всегда отличался чрезмерной вспыльчивостью.
   — Убери от нее свои руки, грязная свинья! — закричал он в бешенстве.
   Капитан де Женур молниеносно выхватил из кобуры пистолет и выстрелил в Аламара. Юноша вскрикнул и отступил на шаг. В следующее мгновение изо рта его хлынула кровь, и он рухнул к ногам Оливии.
   Капитан де Женур усмехнулся и, глядя на Рейфа, проговорил:
   — Если еще кто-нибудь из вас попытается проявить столь же бессмысленный героизм, вы все разделите судьбу своего приятеля.
   Оливия опустилась на колени и, взяв Аламара за руку, убедилась, что юноша мертв — ему уже ничем нельзя было помочь. Оливия попыталась овладеть собой, однако не удержалась, и из глаз ее хлынули слезы.
   — Чего вы от нас хотите? — спросил Рейф.
   — Неужели еще не понятно? — сказал капитан. — Мы ищем «Королевский выкуп», и нам нужна мадемуазель Саттон.
   — Проклятый убийца! — закричал Гаспар, бросаясь на Джемми с огромным кинжалом в руке.
   — Стой! — Роберт схватил друга за руку. — Да ты посмотри на него! Разве он похож на человека, который способен совершить все это?
   Джемми сделал еще шаг вперед и тут, не удержавшись на ногах, упал на пыльную землю.
   — К тому же я его знаю, — продолжал Роберт. — Этот человек — наш друг.
   Гаспар что-то пробормотал себе под нос и внимательно посмотрел на Джемми. Затем, сообразив, что молодой человек никак не мог быть убийцей, разрезал на нем веревки.
   — Благодарю вас, сэр, — сказал юноша, потирая затекшие руки. — Ваши друзья застали меня врасплох около часа назад. Они испугали мою кобылу, и эта проклятая кляча сбросила меня прямо в пыль. В этой стране трудно найти приличную лошадь. — Он посмотрел на убитых испанцев. — Эти люди…
   Роберт кивнул.
   — Продолжайте, я слушаю вас. Джемми вздохнул и снова заговорил.
   — Конечно, я был не очень доволен тем, что меня связали. Но когда один из них — тот, что помоложе, — услышал топот копыт, он столкнул меня в тот овраг, и я остался незамеченным. Этот человек спас мне жизнь.
   — Топот копыт? — переспросил Роберт.
   Юноша кивнул.
   — Здесь проезжал отряд… этих проклятых лягушатников. Когда вы сюда подъезжали, я подумал, что они вернулись.
   — Французский отряд? — воскликнул Роберт. — Значит, они направились…
   В этот момент со стороны лагеря прогремел выстрел, и майор понял, что его худшие опасения подтвердились.
   — Да, французы, — ответил Джемми и кивком головы указал туда, откуда приехали Роберт с Гаспаром.
   Майор кинулся к своему коню, на бегу изрыгая проклятия. Взлетев в седло, он вихрем помчался к лагерю. Тут со стороны ручья послышалось ржание.
   — Это, наверное, конь одного из ваших… — сказал Джемми, взглянув на Гаспара. — Моя кобыла уже давно куда-то ушла. Скверная была лошадь — норовистая и не слишком надежная.
   Гаспар свистнул, и конь тут же прискакал к нему.
   — Теперь он ваш, сеньор, — сказал испанец, передавая поводья юноше. — А стрелять вы умеете?
   — Да, сэр, стрелять я умею, — ответил Джемми; он быстро спустился в овраг и вернулся со своей седельной сумкой.
   Затем оба запрыгнули в седла и в сгущавшихся сумерках поехали следом за Робертом.
   Французские драгуны связали всех людей Рейфа.
   — Ну, мадемуазель Саттон, — проговорил капитан де Женур, — так где же находится клад, который так долго ищет вся Испания?
   Вместо ответа Оливия плюнула офицеру под ноги. При виде такого бесстрашия испанцы, хотя были связаны, громко засмеялись. Тогда капитан сорвал свою злость на Рейфе: он нанес ему еще несколько ударов — в лицо и в живот. Рейфел, не удержавшись на ногах, рухнул на землю. В этот момент Оливия сумела вырваться — ее держал один из солдат — и опустилась на колени рядом с братом Роберта.
   — Ничего им не говори, — прошептал он ей в ухо. — Они до утра останутся здесь. Французы боятся повстанцев и по ночам никуда не ездят. — Закрыв глаза, Рейф добавил: — Роберт найдет тебя и спасет, не сомневайся.
   Тут капитан де Женур пинком сапога отбросил Рейфа в сторону и с криком «довольно!» схватил Оливию за руку.
   — Если он говорил, что вас освободят ваши дружки, сидящие в засаде у дороги, то могу вам сообщить: они уже не в состоянии никому помочь. Увы, они умерли.
   Оливия похолодела. Она уже не пыталась освободиться.
   «Умерли? — спрашивала она себя. — Неужели и Роберт… Нет, этого не может быть!» Обернувшись, Оливия посмотрела на Рейфа и увидела в его глазах печаль.
   — Располагайтесь на привал, — приказал капитан своим солдатам. — Потом проверьте их груз. Посмотрим, что за товар везут наши друзья.
   Сидя на бревне в сторонке, Оливия наблюдала, как расторопные французы разбивают палатку для своего командира, выставляют круговую охрану, разводят костры и разделываются с запасами провизии и вина, заготовленными Рейфом. До пороха и патронов они добраться еще не успели, так как были весьма довольны и тем, что уже успели найти. Вино чрезвычайно понравилось французам; сидя у костров, они праздновали свой успех и произносили тосты.
   — Не судите моих людей слишком строго, — сказал капитан де Женур, приблизившись к Оливии. — Мы почти неделю не слезали с коней, пока искали вас. И теперь им хочется немного повеселиться.
   — По-моему, месье, у вас нет особых причин для веселья, — заметила Оливия. — Ведь сокровища вы не нашли.
   Капитан улыбнулся.
   — Зато мы нашли вас, мадемуазель Саттон. Вас императору будет вполне достаточно.
   — Бонапарту? — удивилась Оливия.
   — Совершенно верно, Бонапарту. Как видите, слухи о вас дошли даже до императора. А за то, что я нашел вас, его величество переведет меня из этой Богом забытой страны обратно во Францию. Я стану героем. К тому же — весьма состоятельным человеком.
   — Я вам ничего не скажу, — заявила Оливия.
   — Скажете, мадемуазель, будьте уверены. — Погрев руки над костром, капитан добавил: — Я не намерен оставаться здесь и не упущу своего шанса.
   Де Женур направился к своей палатке, потом вдруг остановился и, обернувшись, сказал:
   — Приглашаю вас поужинать со мной в качестве моей гостьи.
   Оливия уже хотела ответить отказом, но вдруг заметила, что на нее смотрит Рейф — он знаком дал ей понять, чтобы она приняла приглашение капитана.
   — Ваш друг совершенно прав, — заметил француз, — советуя вам идти со мной. Потому что, видите ли… Мои люди, когда выпьют найденное здесь вино, начнут искать других развлечений, и я не смогу защитить вас. Если, конечно, вы к тому времени уже не будете заняты…
   — Я от своих друзей никуда не уйду, — сказала Оливия.
   — Утром вам все равно придется их покинуть. Женщин здесь нет… Какие же еще развлечения остаются моим людям? Боюсь, что стрельба по вашим друзьям будет одним из развлечений. И я не думаю, что вы захотите при этом присутствовать.
   Рейф снова подал ей тот же знак, и Оливия, поднявшись на ноги, последовала за капитаном к его только что разбитой палатке.
   Де Женур с улыбкой сказал:
   — Вы приняли мудрое решение, мадемуазель.
   Они подошли к палатке, и капитан с поклоном пропустил Оливию вперед. Она зашла и осмотрелась.
   Большую часть палатки занимал переносной столик с походными стульями по обеим сторонам. На столе она увидела свой саквояж, а также свечу и бутылку вина. В углу располагалась узкая походная кровать.
   Вспомнив про пистолет, Оливия тотчас направилась к своему саквояжу. Но капитан де Женур, взяв ее за руку, с улыбкой проговорил:
   — Что же за сокровища у вас там хранятся?
   Усадив Оливию на стул, он открыл саквояж и начал рассматривать его содержимое. Вытащив бриджи, которые Оливия позаимствовала у жены Колина, капитан покачал головой и что-то пробормотал по поводу «странных английских мод».
   — Отпустите этих людей, — сказала Оливия, пытаясь как-нибудь отвлечь де Женура.
   — Что? Этих разбойников? — Капитан усмехнулся. — Ни в коем случае. Если их отпустить, они перережут всех нас спящими еще до того, как взойдет солнце. Я, конечно, тронут тем, что вы о них заботитесь, но напрасно стараетесь.
   Тут он извлек из саквояжа платье, а затем — записную книжку Оливии.
   — О, вот это уже интересно, — пробормотал капитан. Усевшись на стул, он налил себе стакан вина, отхлебнул глоток и принялся листать ее. Минуту спустя, явно озадаченный, проговорил:
   — Допускаю, что мой английский далек от совершенства, но все, что здесь написано, — полнейшая бессмыслица. Может быть, вы объясните мне, что означают эти каракули?
   Оливия заявила:
   — Сначала отпустите моих друзей.
   Капитан пожал плечами и бросил книжку на кровать.
   — Что ж, у нас впереди еще много ночей, и мы с вами успеем наговориться.
   Он снова запустил руку в саквояж и вытащил пистолет.
   — О… женщина, а носите с собой такие ужасные вещи! — воскликнул капитан. — Впрочем, зная, с какой компанией вы водите дружбу, я прекрасно понимаю, зачем вам это могло понадобиться. Нисколько не сомневаюсь, что к утру наше французское гостеприимство придется вам по душе.
   Оливия нахмурилась, однако промолчала.
   Тут капитан вытащил еще одно платье. Оливия едва не расплакалась — это платье было на ней во время последнего обеда на борту «Сибариса». Увы, та восхитительная ночь больше никогда не повторится…
   Взглянув на Оливию, капитан сказал:
   — Мне бы хотелось, чтобы вы надели вот это платье. В нем вы будете выглядеть гораздо привлекательнее, чем в вашем тряпье. Видимо, так вас нарядили для маскировки, не так ли?
   — Благодарю вас, но я предпочитаю именно такой наряд, — ответила Оливия.
   Капитан снова пожал плечами и бросил платье на кровать.
   — Что ж, в таком случае вы наденете его, когда я буду представлять вас императору.
   Де Женур опять принялся рыться в саквояже. Вытащил он и пакетик с ядовитым порошком, который дал Оливии Аламар.
   И тут у нее появилась идея.
   — Послушайте, месье… Ведь Франция отсюда далеко, не так ли? Почему же вы уверены, что сможете доставить меня в Париж?
   Этот вопрос вызвал именно ту реакцию, на которую Оливия и рассчитывала. Капитан ударил кулаком по столу — да так, что некоторые мелкие вещи посыпались на пол, — и заорал:
   — Помолчи, английская сучка! Ты не увидишь Франции, пока не будешь валяться у меня в постели и удовлетворять все мои прихоти!
   «Нет, не зря леди Финч говорила, что французы чересчур вспыльчивы, — мысленно улыбнулась Оливия. — Какое счастье, что она оказалась права!»
   Судорожно сглотнув, Оливия изобразила смущение и уронила шаль к своим ногам. Наклонившись за ней, она схватила пакетик с ядом и зажала его в кулаке.
   Глядя на лагерь с вершины холма, Роберт раздумывал, как бы освободить Рейфа и его людей.
   А также Оливию.
   Судя по голосам, доносившимся из лагеря, французские драгуны уже напились, и им ничего не стоило ради забавы перерезать всех пленников. Так что следовало поторопиться — майор прекрасно это понимал.
   — Мне кажется, я не вижу Аламара, — прошептал Гаспар. — Значит, он либо сбежал, либо…
   Роберт молча кивнул. Он и сам уже пришел к выводу, что Аламара скорее всего нет в живых. Кроме того, нигде не было видно Оливии. Куда же она могла деться? А ведь он уже решил, что скажет ей о своих чувствах — скажет, что любит ее, и попросит у нее прощения…
   — Смотрите, это не наша королева? — спросил Джемми, указывая на палатку, стоящую посреди лагеря.
   На холщовой стенке можно было различить тень — мужскую фигуру, склонившуюся над столом. А рядом была еще одна тень — явно женская.
   — Оливия! — пробормотал Роберт и вздохнул с облегчением.
   — Гаспар, — прошептал он, — посмотри-ка вон туда. — Майор указал на навьюченных мулов. Несчастные животные еще не были разгружены. — Если бы нам удалось спуститься туда и заполучить ящик пороха, мы могли бы их праздник увенчать своим фейерверком, как ты считаешь?
   Гаспар засмеялся и с ножом в зубах пополз в направлении одного из вражеских постов, выставленных по периметру лагеря.
   — А мне что делать? — спросил Джемми.
   — Прикрой меня, — сказал Роберт и направился к мулам.
   Почти все французы пьянствовали, сидя у костра; часовые с завистью наблюдали за ними и не очень-то добросовестно выполняли свои обязанности.
   Роберт подкрался к ближайшему животному, но, как назло, это оказалась Эвелина. Ослица, увидев его, оглушительно заревела.
   — Заткнись, — прошептал Роберт. — Тихо! Ты что, не видишь, что я пришел к вам на помощь?
   Эвелина несколько секунд смотрела на него, а затем снова разразилась душераздирающим ревом.
   — Как вы сумели меня найти? — спросила Оливия. — Ведь испанцы ненавидят французов, и я не думаю, что меня мог выдать один из них.
   Капитан засмеялся.
   — Вы явно недооцениваете власть золота!
   Немного помолчав, он снова наполнил свой стакан и сказал:
   — Если вам так уж хочется знать, это сделал один из ваших соотечественников. Он охотно согласился выдать вас за часть клада — ведь мы непременно его найдем. — Указав на бутылку, капитан спросил: — Не желаете сделать глоток вина перед сном?
   — Мне не нравится урожай этого года, — ответила Оливия.
   Она пыталась как-нибудь отвлечь внимание Француза, чтобы всыпать ему в стакан свой порошок. «Если он попытается затащить меня в постель, — думала Оливия, — то я сама проглочу яд».
   Тут вдруг раздался безумный рев Эвелины, и Оливия насторожилась — именно так Эвелина кричала всякий раз, когда Роберт пытался с ней подружиться.
   Неужели Роберт?
   Ослица снова заревела, и капитан де Женур, поморщившись, заткнул уши.
   Оливия лихорадочно соображала. Нет, не может быть! А если все-таки Роберт? Ведь такую реакцию у Эвелины вызывал только он.