Бойл Элизабет. Все изменит поцелуй

   — Теперь перевяжите его потуже самой чистой повязкой, какую только сможете найти. И оттащите куда-нибудь подальше отсюда, пока хирург не увидел нашу с вами работу. Он будет не в восторге, если окажется, что мои пациенты выздоравливают быстрее, чем его.
   Женщина, помогавшая держать Джемми, подхватила его на руки с такой легкостью, словно он был грудным младенцем. Оливия проводила ее до палатки, которую они с Акилесом незадолго до этого установили. Потом спросила:
   — Вы можете посидеть с ним?
   — Пойдете искать мужа?
   Оливия кивнула. Женщина с сомнением покачала головой.
   — Да вы и так скоро обо всем узнаете. Если, конечно, вас к тому времени не подстрелят. Ладно, идите, если хотите. Но держитесь в траншеях, не высовывайте голову. — Взглянув на Джемми, женщина сказала: — Он похож на настоящего храбреца!
   — Он действительно храбрец, — кивнула Оливия. Выходя из палатки, она думала: «Увижу ли я Джемми живым?»
   Битва оказалась такой жестокой, что даже Роберту стало не по себе. Он не имел ни малейшего представления, сколько времени прошло после начала штурма, но похоже было, что англичане особых успехов не добились — возможно, лишь немного продвинулись вперед.
   И вдруг французы неожиданно отступили со своих позиций и почти прекратили огонь, как если бы их внезапно отозвали для защиты какой-то другой части города.
   Майор тотчас понял: здесь что-то не так. Его беспокойство усилилось, когда один из английских офицеров приказал своим солдатам идти вперед, к стенам, через открытый участок местности.
   Роберт со своими людьми тоже хотел приблизиться к стенам, но тут ему показалось, что кто-то у него за спиной окликнул его по имени. Он обернулся и в ужасе замер: по траншеям, переворачивая убитых и раненых — словно искала кого-то — ползала Оливия.
   — Роберт! — кричала она. — Роберт, где ты?!
   — Черт побери, убирайся отсюда! — заорал майор.
   Из траншеи высунулась ее голова. Когда Оливия увидела мужа, лицо ее прояснилось.
   — Роберт, я думала, что ты погиб!
   — Уходи отсюда! Скорее! — снова заорал он. Однако Оливия его не слышала. Присев возле одного из раненых, она принялась оказывать ему помощь.
   «О Боже, — думал майор, — чего она добивается?! Ведь ее в любой момент могут убить!»
   И тут он услышал знакомый звук — зашипели взрывные фитили. Взглянув себе под ноги, майор понял: все вокруг усыпано порохом. И эти опасные дорожки вели прямо к Оливии!
   Но предупредить ее он не успел — внезапно ночь озарилась адским пламенем, а земля под ними задрожала и словно взлетела в воздух.
   В последний момент он все же заметил Оливию — ее подбросило вверх, точно сломанную куклу.
   Его жена! Его любовь! Она мгновенно исчезла в этом огненном вихре!

Глава 18

   Оливия очнулась в небольшой комнатке. Единственное окно было закрыто шторой, и царил полумрак. День сейчас или ночь? Она не знала этого. Запахи тоже были ей незнакомы — воздух был сухой, и пахло гарью. Где-то вдали, как ей казалось, слышались выстрелы и чьи-то голоса. Однако в ушах у нее стоял непрерывный грохот, поэтому она не могла разобрать ни слова.
   Оливия подняла руку и потрогала голову — оказалось, что рука у нее забинтована, а на лбу лежит холодный компресс. Она с трудом могла шевелить пальцами, и вся рука, казалось, горела.
   «Вероятно, у меня ожоги, — подумала Оливия. — Но как это могло случиться?»
   Она не понимала, где находится, и даже не могла вспомнить, что с ней произошло.
   Попытавшись подняться, Оливия почувствовала боль во всем теле и увидела, что руки и ноги ее покрыты порезами и ссадинами.
   Поскольку встать с кровати не удалось, она решила кого-нибудь позвать — ведь ясно же было, что кто-то за ней ухаживал. Но и закричать не удалось — из горла вырвались лишь хрипы.
   Вдруг тени в комнате задвигались, и ей показалось, что из темноты вышла огромного роста фигура. Затем раздался голос:
   — Ты проснулась? Слава Богу! А я уже боялся, что ты никогда не придешь в себя.
   Какой знакомый голос! Она же знает этого человека! В ее памяти замелькали смутные образы.
   Вошедший над чем-то наклонился, и в комнате внезапно вспыхнул свет. Он повернулся к ней уже с зажженной свечой в руке.
   — Так, где тут у нас вода? Сейчас дам тебе попить. Эта копна черных волос, эти зеленые глаза, эти скулы — все было таким знакомым и близким…
   — Роберт, — с трудом выговорила она.
   — Совершенно верно. — Он поднес к ее губам стакан с водой. — Я рад, что ты меня не забыла!
   Несколько глотков воды сделали свое дело — теперь она уже могла говорить.
   — Где мы? Что произошло?
   — Тихо, помолчи. — Он снял с ее лба салфетку и окунул ее в таз с водой. Затем отжал и снова положил ей на лоб.
   — Ты была ранена во время боя. Тебе вообще не нужно было там появляться.
   В какой-то момент ей вдруг показалось, что взгляд у Роберта… очень уж странный: в нем было что-то дикое, безумное, чего она раньше никогда не замечала — даже тогда, когда он метался в бреду.
   И тут она наконец-то вспомнила… Вспомнила, что с ней произошло. Она пошла искать Роберта среди клубов дыма, в самый разгар битвы. Когда она нашла и окликнула его, он оглянулся, увидел ее и стал что-то кричать, но слова его заглушались пальбой.
   А потом ночь вдруг озарилась яркой вспышкой.
   — Взрыв, — прошептала она.
   — Да, французы заминировали подступы к стенам, — сказал он, покачав головой. — Но ты не должна была туда приходить. А если бы с тобой что-нибудь случилось? Твоя жизнь слишком важна для всех, чтобы так рисковать.
   При этом он махнул рукой в сторону занавешенного окна. Голоса, доносившиеся оттуда, становились все громче, поэтому Роберт задул свечу, и комната снова погрузилась во мрак.
   — Лежи тихо, — прошептал он. Затем подошел к окну и чуть отдернул занавеску.
   Какое-то время он стоял неподвижно — очевидно, наблюдал за происходящим. Наконец с облегчением вздохнул и задернул занавеску.
   — Они пошли дальше.
   — Кто? — удивилась Оливия.
   — Солдаты.
   Собравшись с силами, Оливия приподнялась и спросила:
   — Французские?
   Он отрицательно покачал головой.
   — Нет, английские.
   — А почему мы должны их бояться? Это же наша армия!
   Роберт кивнул на окно.
   — Они просто обезумели. В городе идет самая настоящая резня. При штурме погибло очень много наших солдат — из-за пороховых взрывов и упорного сопротивления, — и теперь они мстят за это.
   За окном слышались пьяные крики и звон разбитых бутылок.
   — Ты хочешь сказать, что грабят город? Роберт уселся в кресло и проговорил:
   — Да, но здесь мы в безопасности. Это заброшенный дом. На двух этажах под нами нет ничего такого, что могло бы кого-нибудь заинтересовать.
   Оливия с удивлением посмотрела на него.
   — Но почему Веллингтон не принимает никаких мер. чтобы их остановить? Почему ты ничего для этого не делаешь?
   Он пожал плечами.
   — А почему я должен их останавливать?
   По спине Оливии пробежал холодок. Она поняла: случилось что-то ужасное.
   — А где Акилес?
   Роберт снова пожал плечами.
   — Тебе сейчас нельзя беспокоиться.
   Поднявшись с кресла, он начал рыться в каком-то саквояже, лежавшем на полу.
   Да ведь это же ее саквояж! Но почему он здесь, а не в палатке? И как они оказались в городе? Как Роберт нашел это место? Все эти вопросы ставили ее в тупик.
   — Мне удалось кое-что раздобыть… Хлеб, правда, не такой, к какому ты привыкла, а довольно черствый. Но нам придется довольствоваться этим, пока сокровища не окажутся в наших руках.
   «Сокровища!» Интонация, с которой он произнес это слово, испугала ее. В его голосе звучала… какая-то странная тоска.
   Он подошел и присел на край кровати.
   — Когда клад будет в наших руках, я осыплю тебя бриллиантами, дорогая! Я выполню все, что обещал тебе тогда. Ты станешь моей женой и будешь купаться в золоте!
   Он протянул руку и хотел прикоснуться к ее щеке, но Оливия внезапно отпрянула. Это был не Роберт — не тот Роберт, за которого она вышла замуж и который пленил ее сердце. Это был тот, который его едва не разбил.
   И он обезумел: это было видно по его глазам, слышно по его речам.
   — Не бойся, — говорил он, поглаживая ее по волосам. — Я уже простил тебя за то, что ты не дождалась меня. Простил и то, что ты поддалась на обман моего коварного кузена. Но ты не сомневайся: для того, чтобы нашему счастью ничто не могло помешать, я разделаюсь с ним.
   Он встал и, подойдя к окну, стал вглядываться в ночную тьму.
   Оливия плакала, глотая слезы. Кто бы мог подумать, что в самый разгар жестокой битвы за Бадахос вдруг сбудутся ее самые жуткие ночные кошмары?!
   Маркиз Брэдстоун каким-то невероятным, непостижимым образом остался жив, и вот теперь ее жизнь снова находится в его руках.
   Под стенами Бадахоса у своей палатки сидел на земле английский офицер. Он плакал. За последние три дня это случалось с ним не раз.
   Печаль Роберта Данверза терзала душу окружавших его друзей, и, походя мимо него, все старались втягивать голову в плечи. Он помог одержать победу, но потерял жену, когда ужасный взрыв унес жизни многих солдат.
   «Почему она не послушалась меня и пришла на поле боя?» — спрашивал себя Роберт.
   После взрыва он бродил по угольям, пытаясь найти ее.
   А потом перевернул все камни и перерыл голыми руками всю землю в округе, чтобы найти хотя бы ее останки. Затем очередная волна штурмующих увлекла его в атаку, и он потерял из виду место взрыва.
   Роберт вынул из кармана флягу и влил в свое пересохшее горло все ее содержимое. Последние три дня он топил горе в вине, и теперь опять придется где-то искать новую бутылку, чтобы притупить душевную боль. Он встал и нетвердой походкой отправился на поиски спиртного.
   Из палатки за ним наблюдал Акилес. Он покачал головой.
   — Майор слишком тяжело переживает ее гибель. Надо что-то делать, — сказал Джемми. — Впрочем, я его понимаю. Я и сам никак не могу поверить, что нашей королевы больше нет. — Юноша отвернулся к стене, и из глаз его хлынули слезы.
   Акилес ласково посмотрел на Джемми. Он, вероятно, больше никогда не сможет ходить по-настоящему. Конечно, своевременная операция, сделанная ему Мартой и Оливией, предотвратила заражение; более того — она скорее всего спасла ему ногу. Но ходить как прежде он уже не сможет. И ведь он не произнес ни единого слова жалобы на свою печальную участь — гораздо больше беспокоился о Роберте и его пропавшей жене.
   Оливия не знала, сколько времени она спала. Когда же Брэдстоун разбудил ее, она подумала, что маркиз подмешивает ей в чай ее же собственные порошки.
   — Просыпайся, — сказал он. — Скоро рассветет, и в городе стало спокойнее. Солдаты прошли мимо, а если кто-нибудь из них встретится нам на пути, то ничего страшного.
   Он потянул ее за руку — ту самую, на которой было кольцо.
   Кольцо ей на палец надел Роберт, и это было кольцо Орландо.
   При виде этого кольца в душе Оливии затеплилась надежда. Может, Роберт жив?! Может быть, он сейчас ее разыскивает?
   — Куда мы идем? — спросила она. Брэдстоун, расхаживая по комнате, проговорил:
   — В кафедральный собор, разумеется.
   Оливия по-прежнему лежала на кровати, и тогда маркиз остановился и пристально посмотрел на нее.
   — За кладом, — пояснил он. — Здесь есть четыре церкви, в которых он может быть спрятан. Но я думаю, что мы начнем с кафедрального собора.
   Оливия попыталась улыбнуться.
   — Разве вы забыли, милорд, что сокровища находятся в Мадриде?
   Это была ошибка — ей не следовало это говорить. Безумие, которое она в нем подозревала, теперь вырвалось наружу. В два прыжка он пересек комнату и ударил ее по лицу.
   — Коварная потаскуха! И почему я только простил тебя — сам не знаю! Но ничего, ты меня еще узнаешь!
   Оливия ничего не отвечала — она задыхалась. Но Брэдстоун, казалось, этого даже не заметил.
   — Если сокровища находятся в Мадриде, зачем тогда ты привела его сюда? Неужели ты думала, что я не буду следить за тобой? Что я не узнаю о твоей измене?
   — Прости, — прошептала она, пытаясь успокоить маркиза и снова завоевать его доверие. — Он заставил меня.
   Брэдстоун кивнул.
   — Так я и думал! Потому и послал за тобой капитана де Женура!
   — Что? Ты послал его за мной? Брэдстоун улыбнулся.
   — Я хотел спасти тебя, любовь моя. Спасти и вместе с тобой найти сокровища. И я был очень расстроен, когда увидел, что ты отправилась на поле боя. Я рассчитывал захватить тебя в обозном лагере, среди женщин, пока будет идти сражение. Но вышло так, что после взрыва, пока еще не рассеялся дым, я унес тебя, и никто этого не заметил.
   — Благодарю вас, милорд, — прошептала Оливия.
   И она снова вспомнила взрыв. Но как же Роберт — остался ли он в живых? Тревога за мужа не давала ей покоя — но как она могла узнать о его судьбе?
   — Ты был очень добр ко мне, — сказала она Брэдстоуну, мысленно проклиная его за то, что он разлучил ее с Робертом, сейчас, возможно, нуждавшимся в ее помощи.
   — Да, я был добр, — кивнул маркиз. — Но довольно об этом. Нам надо поторопиться.
   Собравшись с силами, Оливия наконец встала с постели. Если она хочет от него убежать, в городе это будет гораздо проще. Синяки у нее на ногах уже сделались какими-то зеленоватыми, а обожженная рука сильно болела. Она с невозмутимым видом одернула остатки своего платья, чтобы прикрыть голые ноги.
   — Красавица! — воскликнул Брэдстоун, подавая ей чулки и башмаки. — Прекрасна, как всегда! Однако придется надеть на себя еще что-нибудь. Не могу же я допустить, чтобы моя маркиза ходила в лохмотьях!
   Он протянул ей мантилью — она была черная от копоти и вся в дырах.
   С вымученной улыбкой Оливия взяла накидку и, с трудом сдерживая стон — все тело болело ужасно! — завернулась в нее.
   — А зачем тебе нужна моя помощь? — спросила она. — Ты же знаешь, что сокровища здесь, в Бадахосе. Так зачем тебе брать меня с собой? Я тебе буду только обузой. — Маркиз захохотал, и в его смехе Оливии послышалось что-то похожее на рычание бешеной собаки.
   — А что, если их здесь нет? — Он полез в ее саквояж и достал записную книжку. — Я уже по горло сыт твоими обманами, и если мы не найдем сокровища в Бадахосе, то ты будешь переводить эти записи до тех пор, пока не переведешь правильно! — Брэдстоун швырнул в нее записную книжку. — Даю тебе слово: за каждую пустую гробницу, которую мне придется раскопать, ты будешь расплачиваться своим телом, и это будет повторяться до тех пор, пока ты не отточишь свои переводческие способности… — Тут он вынул из-под плаща внушительного вида кинжал. — Чтобы они стали такими же острыми, как этот кинжал! Если до этого момента у Оливии еще были какие-то надежды на спасение, то теперь они мгновенно развеялись. Она оделась, пригладила волосы и уже готова была выходить, но тут маркиз снова повернулся к ней, и лицо его исказилось гневом.
   — Не думай, дорогая, что тебе удастся от меня убежать. — Затем вытащил из-под плаща ее же собственный пистолет. — С твоей стороны было весьма предусмотрительно принести его мне. А поскольку я пока еще не очень-то тебе доверяю, то боюсь, что мне придется воспользоваться этой вещицей в целях обеспечения твоей верности.
   С этими словами маркиз вытолкнул ее за дверь и далее — на лестницу. И Оливия почувствовала, что в спину ей упирается дуло пистолета.
   Предрассветные улицы захваченного города давали мало шансов на побег. Мародерство и грабежи уже почти прекратились, и солдаты, уснувшие от выпитого вина и рома, валялись в подворотнях и в сточных канавах. Все вокруг было усыпано битым стеклом, а двери домов и лавочек были взломаны — очевидно, за оказанное им упорное сопротивление англичане действительно разграбили весь город.
   — Вот она, суровая кара, — сказал Брэдстоун, переступая через труп обнаженной женщины. — Очень милый вид!
   Вероятно, маркиз заранее кое-что здесь разведал, потому что они уверенно шагали прямо к кафедральному собору.
   — Как вам удалось выжить, милорд? — спросила Оливия. — Вас давно считали…
   — Покойником? — Он криво усмехнулся. — Видишь ли, когда «Бонвентура» стала тонуть, французы, потопившие корабль, вытащили меня из воды. К счастью, их капитан оказался человеком неглупым и сразу сообразил, что за меня можно будет получить выкуп. Но он, к сожалению, так и не успел отправить письмо в Англию — в порту его убили, а я некоторое время провел во французской тюрьме, и там…
   Он внезапно умолк: им навстречу шли английские солдаты — вероятно, они подбирали на улицах своих пьяных приятелей. Брэдстоун схватил Оливию за руку, затащил в ближайшую подворотню и заслонил, чтобы ее никто не заметил. Она, пожалуй, могла бы позвать на помощь, но он приставил к ее виску пистолет и приложил палец к губам. Пока солдаты не прошли мимо, Оливия не смела даже вздохнуть, но и после этого Брэдстоун не вышел из подворотни.
   — Ты так похорошела, Оливия, — проговорил он неожиданно. — Кто бы мог подумать, что через семь лет ты станешь такой прекрасной и такой очаровательной женщиной!
   Оливия оцепенела.
   Он провел ладонью по ее щеке и вновь заговорил:
   — Желаю тебя — прямо сейчас. Поверь, ты не пожалеешь. Оливия поморщилась и сказала:
   — Скоро совсем рассветет. Для развлечений, милорд, у вас еще будет время. А сейчас надо побыстрее добраться до сокровищ.
   Он засмеялся и провел дулом пистолета по ее шее. И от прикосновения холодного металла у нее по коже побежали мурашки.
   — Ах, какая нетерпеливая! Жаждет поскорее добраться до сокровищ! Бьюсь об заклад, что и до меня тоже!
   Оливия опять поморщилась, но на сей раз промолчала.
   Брэдстоун наконец-то выглянул на улицу, посмотрел по сторонам и, убедившись, что поблизости никого нет, вытащил Оливию из подворотни. Они снова зашагали в сторону собора. Впереди на фоне приземистых домиков высились его средневековые башни. Оливия лихорадочно обдумывала способ побега, так как почти не сомневалась: впавший в безумие Брэдстоун в конце концов ее убьет.
   Решив отвлечь маркиза разговором, она спросила:
   — А как ты попал в Испанию?
   — Мой тюремный надзиратель в Гавре оказался слишком алчным человеком. Как-то раз за игрой в карты я предложил ему сделку. Рассказал ему про клад и пообещал, что мы найдем его и поделим, если он сумеет добыть необходимые бумаги для нашего путешествия в Мадрид. Он раздобыл бумаги, но, когда мы прибыли на место и не нашли никаких сокровищ, власти арестовали нас и бросили в тюремный карцер за подделку документов. — Тут он издал какое-то глухое рычание, словно воспоминание об этом жутком месте привело его в бешенство. — Четыре года я просидел в темном карцере. Четыре года я не видел белого света и слышал только шаги тюремщиков, когда они вспоминали о нас и приносили пищу.
   — Это просто ужасно, — прошептала Оливия и мысленно добавила: «Как жаль, что ты не остался там навсегда». Немного помедлив, она снова спросила: — Как же тебе удалось бежать?
   — Приехал новый начальник, офицер французской армии — знакомый тебе де Женур. Он приказал провести инспекцию заключенных, и нас всех вытащили во двор. Тогда-то мы с ним и заключили сделку: он освобождает меня из тюрьмы, а я помогаю ему найти сокровища.
   — Но в Мадриде вы ведь ничего не нашли.
   — Да, ничего. Но к тому времени пошли слухи о миссии Данверза в Лондоне. Я знал, что он найдет тебя, а затем вернется. Но представь себе мое удивление, когда я увидел тебя в гостинице!
   — В гостинице?! Так, стало быть, это тебя я тогда видела?! Это ты послал горничную, чтобы она привела меня к тебе?!
   Он кивнул.
   — Если бы брат Данверза не помешал нам, мы бы уже давно от него избавились. А так мне пришлось вернуться к де Женуру и искать тебя с его помощью.
   У Оливии голова пошла кругом. Оказывается, за спиной у нее происходило столько невероятных событий!
   Наконец они подошли к собору и поднялись по ступеням. Но дверь оказалась запертой. Не желая отступать перед столь незначительным препятствием, Брэдстоун схватил Оливию за руку и потащил вдоль стены.
   Кафедральный собор был огромен; при нем находился также и монастырь, ворота которого оказались распахнутыми настежь — очевидно, их взяли штурмом. Наконец они вошли в храм и увидели сброшенные с постаментов разбитые скульптуры, пустые бутылки и еще дымившееся пепелище костра.
   — Кажется, сестры-монахини устроили здесь англичанам торжественную встречу, — пошутил Брэдстоун.
   Оливия промолчала; она осматривалась и пыталась понять, можно ли здесь рассчитывать на помощь. Тут ее внимание привлекла статуя, уцелевшая после штурма. Это было изваяние высокой и гордой средневековой королевы. Увидев эту статую, Оливия почувствовала, как по спине ее пробежал холодок. На постаменте было высечено одно-единственное слово.
   — Каллиопа, — прошептала она.
   — Что-что?! — рявкнул Брэдстоун, пытаясь открыть какую-то запертую дверь. — Что ты там бормочешь?
   — Ничего, — ответила Оливия, проходя мимо легендарной королевы. И пленнице маркиза вдруг показалось, что Каллиопа улыбнулась ей, словно пыталась ее приободрить.
   «Если это могила Каллиопы, — подумала Оливия, — то сокровища должны находиться здесь».
   Наконец Брэдстоун нашел вход в монашескую обитель. Они шли по лабиринту коридоров, мимо пустых келий до тех пор, пока не вышли к часовне; у входа в нее стояла статуя Девы Марии. Пол часовни был вымощен светлым камнем, и по обеим сторонам тянулись изящные колонны, поддерживавшие своды. В воздухе витал запах ладана, а отблески мерцающего света свечей падали на старинные витражи с изображением роз.
   Оливия мысленно вернулась к своему переводу: «Гробница Девы — вот оно, это место. Часовня Богоматери, Пресвятой Девы».
   — Вы ишите пристанища? — раздался женский голос. Женщина вышла из-за алтаря; на ней была монашеская одежда. — Должна вас сразу предупредить, что пищи мы вам сейчас предложить не можем, да и особых удобств здесь тоже нет.
   — Эй, старая ведьма, где здесь гробница Девы? — прорычал Брэдстоун, наводя на нее пистолет.
   Женщина побледнела, но сохранила твердость духа, чем вызвала восхищение Оливии.
   — Убирайтесь отсюда! — заявила она. — Здесь вам, англичанам, красть больше нечего.
   — Говори, где гробница Девы, или ты сейчас умрешь! — потребовал Брэдстоун.
   Женщина покачала головой и ответила:
   — Господи, да свершится воля твоя!
   В этот момент из-за алтаря выбежал маленький мальчик, и Брэдстоун, направив на него пистолет, закричал:
   — Тогда я убью этого щенка!
   Монахиня обхватила мальчика руками и посмотрела в глаза Брэдстоуну, словно оценивая серьезность его намерений.
   «Лучше расскажи ему, — беззвучно шевеля губами, просила Оливия. — Пожалуйста, расскажи».
   Женщина наконец кивнула куда-то в сторону и сквозь зубы процедила:
   — Вон там.
   — Проводи меня, — приказал Брэдстоун.
   Пока они шли к гробнице, из разных укромных мест выскакивали дети. Монахиня строго прикрикнула на них, чтобы они вернулись на свои места, но Брэдстоун рассмеялся.
   — Нет-нет, зови их всех сюда, — сказал он. — У меня есть для них задание.
   У гробницы он ткнул пистолетом в самого высокого из мальчиков.
   — Подними вон те камни. — Затем обратился к другому: — Пойди принеси лопаты и какой-нибудь металлический прут, чтобы можно было их сдвинуть.
   Мальчик вопросительно посмотрел на монахиню, ожидая, что она переведет ему слова незнакомца. Она перевела их лишь после того, как Брэдстоун приставил дуло пистолета к голове маленькой девочки, тут же заплакавшей.
   Над гробницей лежала старинная каменная плита, а на ней была высечена следующая надпись: «Только тот, чье сердце и помыслы чисты, найдет то, что ищет».
   «Что ж, его по крайней мере предупреждали», — подумала Оливия, когда Брэдстоун принялся за дело. На ее счастье, он так увлекся, что она смогла незаметно отойти от него подальше и там, знаками подозвав к себе одного из мальчиков, тихо прошептала ему на ухо по-испански:
   — Беги в лагерь к англичанам. Найди майора Данверза и передай ему вот это.
   Сняв с пальца кольцо Орландо, Оливия вложила его в грязную руку мальчика.
   — А как выглядит этот майор? — спрятав кольцо в карман, спросил мальчик.
   Оливия указала ему на Брэдстоуна.
   — Он внешне похож на этого человека, но у него чистое и доброе сердце.
   Мальчик кивнул и выскользнул из часовни.
   Роберт только начал выходить из очередного оцепенения, когда почувствовал, как его дергает за рукав куртки чья-то маленькая ручка.
   — Майор Данверз? — по-испански спрашивал какой-то мальчик. — Вы майор Данверз?
   Роберт приоткрыл один глаз. Увидев босые ноги мальчика, он решил, что тот, вероятно, просит подаяние.
   — Чего тебе?
   — Меня к вам послала одна леди.
   — Убирайся отсюда. Леди меня не интересуют.
   Но мальчик упорствовал.
   — Но вы ведь майор Данверз? — снова спросил он.
   — Да. А теперь убирайся отсюда.
   — Но эта леди сказала, чтобы я отдал вам вот это.
   На стол со стуком упал какой-то блестящий предмет. Золотой кружочек. Кольцо Орландо.
   Роберт мгновенно вскочил и схватил кольцо.
   — Где ты его взял?!
   Не ожидавший такой бурной реакции, мальчик вытаращил глаза и попятился от Роберта, бормоча:
   — Одна леди… В часовне… Она сказала отнести его вам. Ей угрожают. Мы все в опасности.
   Роберт позвал Акилеса, и тот, спотыкаясь, вбежал в палатку.
   — Она жива! — закричал майор, показывая слуге кольцо Орландо. Затем вновь обратился к мальчику: — Где, ты сказал, она находится?