Браун Лайза. Внук Дьявола

   Когда Лейни добралась до фермы, дождь заметно усилился. Тем не менее Колли поджидал ее у подножия холма.
   Он обнял ее и принялся целовать.
   – Я не верил, что ты вернешься, – говорил он, увлекая ее к реке.
   А когда они перешли речку вброд и углубились в лес, где капало с каждой ветки, Лейни пожаловалась:
   – Колли, я промокла и продрогла.
   Он остановился, отбросил назад прилипшие ко лбу волосы и поцеловал ее – торопливо и жадно.
   – Я тебя и высушу, и обогрею. Мне хорошо, когда дождь. Этот день – как сон. Как лучший из снов.
   Они еще раз перешли речку, и вдруг Лейни поняла, где они оказались. На этом самом месте она когда-то свистела ему.
   Они направлялись к хижине, где Колли когда-то жил вместе с Чарли.
   Раскат грома расколол небо. Колли прокричал что-то, но Лейни его не услышала.
   Наконец они взошли на крыльцо, Колли толкнул дверь, которая распахнулась со стуком, и отступил в сторону, пропуская Лейни.
   В доме была одна большая комната – почти пустая, неуютная, унылая.
   Откинув со лба мокрые волосы, Лейни удивленно выдохнула:
   – Так ты в самом деле здесь жил?
   Она не представляла, что человеческое жилище может быть таким примитивным. А Колли чувствовал себя так естественно, что вдруг представился Лейни первобытным дикарем.
   – Ну да. Я же тебе рассказывал. – Он облизал пересохшие губы. – Извини, тут грязно, хотя я сегодня попытался немного прибрать.
   – Колли, я не… – начала Лейни.
   – Не надо ничего говорить! – поспешно перебил ее Колли. – А то мы снова все испортим. Давай я обниму тебя и поцелую. А если ты больше ничего не захочешь, я тебя пойму.
   В этой убогой хижине он казался каким-то чужим, но она не боялась. Наверное, все ее колебания растают как дым, если он сию секунду повалит ее и сделает с ней все, что пожелает.
   А Колли как будто не знал, что ему делать и что говорить.
   – Я разожгу огонь. Сейчас так сыро и холодно… Садись.
   Он кивком указал на кровать.
   Лейни послушно присела на мягкую кровать, ожидая, что тут же поднимется облако пыли и откуда-нибудь выскочит мышь. Однако постыни оказались чистыми и приятно пахли.
   Колли, присевший на корточки возле камина, обернулся к ней.
   – Я постелил свежее белье, – сказал он. Щеки его покраснели – Лейни не знала, от жара огня, который уже успел разгореться, или по иной причине. – Я набил матрас свежей травой, подмел, принес белье. Знаешь, Лейни, я хотел, чтобы все было правильно. Я хотел, чтобы тебе понравилось.
   – А разве то, что мы хотим сделать, правильно? – несмело спросила Лейни.
   Колли подошел к ней, присел рядом на кровать и обнял ее.
   – Нет, если ты задашь этот вопрос своему отцу. Но, Лейни, в моей жизни никто и никогда не сможет занять твое место.
   Лейни погладила его по голове и посмотрела в глаза, в которых, как ей показалось, светились нежность и надежда.
   – Ты веришь мне? Веришь, что я не сделаю тебе плохого? – прошептал Колли.
   Жилка дернулась на ее щеке, от волнения перехватило горло.
   – Да.
   – Нет. Все еще нет. Но ты в этом скоро убедишься, Лейни.
   Он уже не прикасался к ней, а только ласкал ее глазами.
   Вдруг откуда-то у Лейни появилась отчаянная храбрость. Она упала на кровать и зарылась лицом в сладко пахнущую подушку.
   На низком потолке плясали отблески пламени, а дождь монотонно барабанил по жестяной крыше.
   – Я не притронусь к тебе, пока ты сама этого не захочешь, – едва слышно шептал Колли. – А потом, если тебе что-то не понравится, скажи, чтобы я перестал. Клянусь тебе, я тут же перестану.
   Он неловко прилег рядом с ней, следя за тем, чтобы его руки не коснулись ее.
   Ни единого прикосновения против ее воли.
   Внезапно Лейни ощутила себя свободной. Она придвинулась к Колли, прильнула к его теплому телу. Ее ладони легли ему на грудь, губы встретили губы, щека потерлась о щеку.
   Рубашки на нем не было.
   При мысли об этом она едва не сошла с ума. Много лет ее влекло это тело. А сейчас оно совсем близко, оно манит и обещает тысячу наслаждений.
   Лейни не ожидала, что его кожа покажется ей такой прохладной. Она поцеловала его грудь, провела по ней языком, а затем ее пальцы принялись знакомиться с его телом. Она ощутила биение его сердца и немедленно поцеловала это место. Увидела пульсирующую жилку на шее и тоже поцеловала.
   Колли не солгал. Он позволит ей властвовать, но достанет ли у нее характера, чтобы совладать с собой?
   А он тяжело дышал и что-то сбивчиво шептал, а потом вдруг взял Лейни за подбородок, притянул к себе и впился в ее губы.
   – Лейни, пожалуйста, Лейни, – бормотал он в краткие промежутки между поцелуями.
   Она взяла его ладонь и положила себе на грудь, туда, где отчаянно билось сердце. Пальцы Колли сжали маленькую пуговку, не решаясь действовать дальше.
   – Не спеши, Колли. Ведь ты обещал.
   Она перехватила руку, которая едва не разорвала ее блузку.
   – Помедленнее. Я постараюсь.
   Колли едва мог говорить. Его руки гладили ее по лицу, зарывались в волосы, но потом снова и снова возвращались к груди, словно притягиваемые магнитом.
   Страх Лейни куда-то пропал. Ей стало тепло, но огонь в камине был ни при чем. Она не испытала стыда, когда блузка соскользнула с ее плеч. Их губы слились в поцелуе, и Лейни ощутила, как его язык проникает ей в рот.
   Наступила несказанно долгая и невыразимо прекрасная минута. Его руки, губы, язык изучали ее, а тела их слились.
   А потом все разрушилось.
   Разрушилось навсегда.
   Дверь хижины со скрипом открылась, и Лейни услышала чье-то тяжелое дыхание. Оно было громче дождя, громче стука ее сердца.
   – Кто здесь… Элейна! Боже, нет!
   Джон Торн, ошеломленный, застыл в дверном проеме. У Лейни перехватило дыхание. Колли отпрянул от нее, а она по-детски неловко попыталась спрятаться за его спиной.
   – Ты?! В этой хибаре? Моя…
   – Папа, пожалуйста…
   Колли напрягся: в глазах Торна он прочел свой смертный приговор.
   – Мы только…
   – Я убью тебя!
   Торн поднял руку. В ней сверкнули вилы, которыми он работал на табачной плантации.
   Лейни закричала, перекрывая раскат грома:
   – Нет, папа! Не надо!
   Лицо Джона Торна перекосилось, и он ринулся на них. Колли, как хищник, прыгнул ему навстречу, стараясь перехватить его руку. Вилы задели его плечо, и он свалился на кровать с тяжелым стоном. Белые простыни окрасились кровью. Колли, морщась от боли, зажимал рану рукой.
   – Колли! Колли!
   Если он и услышал ее, то не ответил. Он попытался встать, но не удержал равновесия и рухнул на пол.
   – Нет!
   Лейни склонилась над Колли, но ее отец отшвырнул его ногой в сторону.
   – Прочь! Я убью его за то, что он сделал с тобой.
   Колли опять застонал, и тогда Лейни выкрикнула:
   – Он ничего плохого не сделал! Я люблю его и хочу быть с ним!
   Джон Торн медленно повернул голову.
   – Ты… Ты…
   Он не находил слов. Сильная пощечина обожгла ее щеку.
   Вероятно, этот удар предназначался Колли – столько сокрушительной силы вложил в него Торн. Лейни отлетела к стене. Раздался чей-то пронзительный крик – возможно, кричала сама Лейни, она не знала наверняка. Последнее, что она увидела, был Колли, который поднялся с пола, опираясь на край кровати, и кинулся на ее отца.
   После этого она провалилась в черноту.
 
   Лейни открыла глаза и не сразу поняла, что с ней и где она находится. В ее ушах все еще стоял гул, перед глазами все расплывалось.
   Колли. Где же он?
   Превозмогая страшную слабость, она ухватилась за спину кровати, поднялась на ноги… И закричала. На этот раз Лейни точно знала, что кричит она сама.
   Целую вечность не смолкал этот жуткий крик.
   Возле кровати в луже крови лежал уже не Колли, а ее отец.
   Вилы торчали у него в груди.
   Глаза Джона Торна были открыты, но больше уже ничего не видели.
   – Папа… Папа… Боже… Боже…
   Этот бессмысленный лепет на самом деле означал: «Прости меня. Я не представляла себе, что этот день закончится вот так. Я захотела счастья. Живи, папа. Дыши. Пусть все это окажется сном. Прости меня».
   Охваченная ужасом, Лейни тщетно пыталась поднять отца.
   – Оставь его.
   Этот хриплый повелительный голос проник в ее сознание, несмотря на обуявшее ее безумие, и она обернулась. В дальнем углу комнаты на коленях возле второго бесчувственного тела стоял Альберт Ролинс. – Колли, – шепнули ее губы.
   Руки ее, липкие от крови отца, дрожали.
   – Только не набрасывайся на меня, – просипел старик, утирая со лба пот и дождевую воду.
   В воздухе пахнет кровью. Господи, здесь же повсюду кровь. Кровь Колли и кровь папы, уже холодная кровь папы…
   В глазах у нее вновь потемнело, когда она решилась взглянуть на человека, лежащего возле Альберта. Старик зажимал рану на плече внука, силясь остановить кровотечение.
   Лейни сделала над собой отчаянное усилие, чтобы удержать слезы.
   Это всего лишь сон. Не могла такая беда приключиться на самом деле.
   Это сон.
   – Лей…
   Колли. Он жив. Он пытается говорить, а из уголка его рта течет струйка крови.
   – Давай, парень, давай же, – бормотал Альберт.
   Увы, никакие слова не в силах остановить смерть.
   – Он ум… умер.
   Лейни поняла.
   – Не надо разговаривать, – прошептал Дьявол Ролинс.
   Колли умолк.
   На долгий, долгий миг Лейни застыла, парализованная отчаянием и страхом. А потом Альберт Ролинс заговорил, обращаясь к ней:
   – Отцу ты уже ничем не поможешь. А вот моему мальчику помочь еще можно. Здесь в поле стоит наш джип. Поезжай в город, к Флавию Максвеллу. Ему ты скажешь, что произошел несчастный случай. Скажешь, что пострадал я и мне нужна немедленная помощь. Больше никому ни слова.
   – Я не оставлю папу, – слабо запротестовала Лейни, вцепившись в руку Торна.
   Альберт поднял окровавленную ладонь.
   – Один мертвец у нас уже есть. И я не хочу, чтобы Колли тоже умер. А ну шевелись, делай, что тебе говорят! – вдруг заорал он.
   Могучая воля старого Ролинса вернула Лейни к жизни. Она выпрямилась и двинулась к выходу на непослушных ногах.
   – Смотри не упади в обморок, – напутствовал ее Дьявол. – Ни о чем не думай, нигде не останавливайся. Дорога каждая секунда.
   – Я постараюсь, – выговорила она.
   «Этот кошмарный сон должен скоро кончиться. Я проснусь у себя в «Магнолии».
 
   Впоследствии Лейни не могла вспомнить, как она добралась до джипа, как попала в город и отыскала врача. Перед глазами вставали только обрывки отдельных сцен.
   Одним из самых ясных воспоминаний этих минут было испуганное лицо доктора Максвелла.
   Она не смогла вновь войти в хижину Колли; обессилев, Лейни опустилась на колени у порога.
   Альберт и доктор вынесли Колли, использовав вместо носилок матрас. Она вспомнила, как Колли говорил, что набил матрас свежей травой.
   Он был без сознания. Ей ни разу не доводилось видеть его таким бледным.
   Лейни поднялась, взялась за край матраса и помогла мужчинам отнести Колли к машине и уложить его.
   Дождь уже прекратился, но все вокруг было мокрым. Как будто в крови, ошеломленно думала Лейни.
   Больше всего ей запомнился миг, когда доктор вернулся в домик, чтобы накрыть ее отца брезентом.
   Колли застонал и шевельнулся; Дьявол заботливо придержал его.
   – Он… Он не умрет? – спросила Лейни.
   Ей очень хотелось, чтобы маленький колдун все-таки оказался бессмертным. «Ну пожалуйста, Колли, не надо».
   Альберт резко повернулся к ней. Его седые волосы были всклокочены, а лицо пылало яростью. В сером сумеречном свете уходящего дня пятна крови на его руках, как и на руках самой Лейни, казались коричневыми.
   – Он не умрет. Этого я не допущу. А ты держись от него подальше, поняла меня? И если тебе когда-нибудь придет в голову опять сунуться к моему внуку, вспомни, что Джона Торна отправил в преисподнюю человек по фамилии Ролинс.
   И тут – впервые – перед Лейни открылась страшная правда. Она вспомнила, как Колли бросился на ее отца. Бросился с единственным намерением – убить его. Она истерически всхлипнула.
   – Колли его убил, – выговорила она, ни к кому не обращаясь.
   Альберт Ролинс проигнорировал ее слова. Доктор Максвелл вышел на порог домика и плотно прикрыл за собой скрипучую дверь.
   Лейни кинулась к нему с криком:
   – Я не уйду отсюда!
   – Не надо так, Лейни. – Доктор участливо взял ее под локоть. – Ты сейчас в шоке, это естественно. Поедем домой. Сейчас за твоим отцом приедет машина «Скорой помощи». А ты должна сейчас помочь матери, девочка. Тебе лучше поехать с нами, верь мне, Лейни.
   И доктор мягко, но настойчиво повел ее к джипу.
 
   Во всем виноват дождь. Долго Лейни уговаривала себя, что в смерти отца нет ни ее вины, ни вины Колли.
   Полдня Лейни провела на небесах, а потом дождь низверг ее в ад на долгие годы.
   Джон Торн и Альберт Ролинс приехали на плантацию в разгар непогоды, чтобы посмотреть, как чувствует себя табак под проливным дождем, не прекращавшимся несколько дней. Торн заметил дымок над хижиной Колли, повинуясь мгновенному порыву, схватил вилы и пошел в дом, чтобы узнать, какие бродяги туда забрались.
   Эта часть правды была поведана шокированным обитателям Спрингса. Вторая же часть истории не имела с истиной ничего общего. Легенда гласила, что Торн не застал в доме никого – вероятно, тот, кто разжег огонь в камине, спрятался поблизости. Тогда Торн решил идти обратно, в темноте споткнулся и напоролся на вилы.
   Никто не мог дать внятного объяснения присутствию Лейни на ферме Ролинса в тот момент, когда туда прибыла «Скорая помощь». По городу ползли невероятные слухи, задавались вопросы, ответа на которые так и не последовало.
   Люди обратили внимание на то, что Джон Торн погиб вскоре после того, как поссорился с человеком с реки. И общественное положение Колли, как ни странно, только упрочилось. Отныне его стали считать безжалостным, а значит, имеющим силу, следовательно, опасным.
   Наверняка никто ничего не знал, и потому разговоры множились. Зато в точности было известно, что Колли долгое время не появлялся в городе. Жители Спрингса представления не имели, что все это время Колли сам был на волосок от смерти.
   Доктор Максвелл решил, что лучше всего будет сохранить в тайне тяжелое состояние Колли. Он лежал в комнате на втором этаже дома Альберта, доктор Максвелл регулярно навещал его, а сам рассказывал своим знакомым вымышленную версию обстоятельств смерти Джона. Так будет лучше для всех, заявил доктор Максвелл, и Дебора, поколебавшись, согласилась с ним. В самом деле, поняла она, не стоит доводить до всеобщего сведения, что Лейни была на месте происшествия.
   Подобно всем старожилам города, шериф о многом догадывался, однако и он счел за благо принять на веру версию доктора, поскольку в этом случае не было нужды предъявлять кому-либо очень серьезное обвинение.
   Таким образом, роль, которую Лейни сыграла в трагической гибели отца, осталась тайной для всех, но самой Лейни от этого не было легче. Каждую ночь она плакала у себя в комнате, а Дебора скорбела по мужу в своей спальне. Временами Лейни казалось, что она теряет рассудок.
   Она все еще любила Колли и молилась о его выздоровлении, молилась богу, который, как она считала, предал ее. Но еще сильнее любви была в ее сердце ненависть к Колли. Она возненавидела его за то, что он совершил.
   Разве возможно любить убийцу своего отца? Разве возможно сохранить любовь к себе после того, как ты стала причиной смерти близкого человека?
   Она решила, что ей нельзя больше видеться с Колли Ролинсом. Она дала себе клятву убить свою любовь к нему.
   Маленький колдун никогда не станет ее любовником или мужем.
 
   Колли предпринял последнюю попытку поговорить с Лейни.
   К тому времени прошло три долгих месяца, в течение которых Колли отчаянно боролся со смертью. Джон Торн страстно желал уничтожить парня с реки и почти добился своей цели.
   Но силы постепенно возвращались к Колли. Со временем он начал вставать с постели и выходить из дома, но в Спрингсе не показывался.
   Ни разу за все это время Лейни не приходила к нему и не справлялась о нем.
   Колли не помнил, каким образом до него дошла весть о том, что Дебора продала дом на Мартин-Холлоу-роуд и переселилась в дом тети Оливии около «Магнолии». Но каким-то образом он, изнывающий от страха и глубокого ощущения вины, узнал об этом.
   Он убил человека. И не просто какого-то человека, а отца Лейни. Колли твердил себе, что только защищался, и тем не менее понимал, что в мире умер не только Джон Торн. Колли знал, что любовь Лейни умерла.
   Прежде чем окончательно отступиться, он предпринял последнюю попытку.
   Придя в тот день в город, он старался выглядеть как можно лучше, потому что ему не хотелось предстать перед Лейни в облике чудовища, безжалостно расправившегося с ее отцом. Да и лямка комбинезона, в котором он обычно ходил, чересчур сильно давила на не до конца зажившую рану на плече.
   Поэтому в то воскресенье он облачился в джинсы и белую рубашку. Глянув в зеркало, Колли обнаружил, что преобразился, и не только благодаря одежде. Он побледнел, похудел и стал гораздо старше.
   В воскресные дни «Магнолия» открывалась в двенадцать часов, поэтому Колли явился туда с утра, надеясь застать Лейни и Дебору одних. Но когда он взошел на веранду и заглянул в дом, то понял, что совершил ошибку.
   Ему не было известно, что набожные дамы имели обыкновение собираться утром у Деборы, прежде чем отправиться в церковь. А еще он не ожидал столь бурной реакции Лейни.
   Она стояла за регистрационной стойкой, когда он открыл дверь. Увидев его, она непроизвольно вскрикнула:
   – Нет!
   Сидевшие здесь же, в холле, дамы удивленно подняли головы. Сдавленный возглас Лейни оторвал их от благочестивых размышлений перед службой.
   Лейни отшатнулась от стойки, затем взяла себя в руки и сумела тихо выговорить:
   – Уходи… Я не хочу тебя видеть.
   – Я пришел поговорить с тобой.
   Двигаясь как автомат, Лейни отвернулась и отошла от стойки.
   – Мама, я не могу! Объясни ему.
   Она всхлипнула, неожиданно сорвалась с места, пересекла холл и взбежала по лестнице.
   Дебора, поколебавшись, подошла к двери. Колли вышел на веранду, она проследовала за ним. Он заметил, что за прошедшие три месяца постарел не он один.
   – Прошу тебя, Колли, – заговорила Дебора, – не приходи. Лейни мне все рассказала.
   Он упрямо тряхнул головой.
   – Я хочу ее видеть. Потому что я ее люблю. Тогда я ничего не мог поделать.
   – Сейчас это уже неважно, – мягко возразила Дебора. – Джона больше нет, и ее сердце больше не принадлежит тебе. Пожалуйста, уходи и не приходи больше в «Магнолию». Никогда.
   Медленным взглядом Колли оглядел любопытные женские лица за стеклом, горшки с петуниями, висящие на стенах веранды, скорбную фигуру Деборы Торн.
   Разве он не знал, что Лейни никогда не простит ему смерть отца?
   Не говоря ни слова, он вышел из «Магнолии» и вернулся к реке.
   На следующей неделе девятый вал пересудов и сплетен накрыл Спрингс.
   Старик Ролинс намеревался после уборки урожая табака отправить Колли в Дэнвилл, штат Кентукки, на знаменитый конный завод Пола Хардинга, с тем чтобы Колли жил там постоянно.
   Самому Колли не было никакого дела до этих планов.

Часть IV
ДЖИН И ПАМЯТЬ

Глава 11

   Прошло двое суток, и буря, учинившая разрушения в «Магнолии», улеглась, как будто у природы уже не осталось сил на бесчинства.
   Лейни вышла в сад тетушки Оливии, который удивительным образом не пострадал. Кукуруза даже вроде бы посвежела, налилась соками, словно бешеный ураган, обрушившийся на городок во вторник, пошел ей на пользу.
   Набрав целое ведро початков для завтрашнего обеда, Лейни выпрямилась и направилась в тенистый двор.
   Она работала без передышки, стараясь не задумываться о причинах собственного трудолюбия.
   Дойдя до двери, ведущей в каменный погреб, она заметила какое-то движение. Она вздрогнула, но, по правде говоря, ничуть не удивилась, когда от ствола старого каштана отделилась фигура Колли.
   Колли смотрел на нее в упор, и на его лице ничего нельзя было прочесть.
   – Ты знала, что я приду. – Говорил он негромко, но очень спокойно и уверенно. – Ты это знала еще в субботу, когда была с Престоном у карьера.
   – Да, – почти беззвучно призналась Лейни.
   – Я обещал себе, что не стану бороться за тебя.
   Голос его вдруг сделался очень низким и твердым, как камень.
   Лейни почувствовала, что разучилась понимать его, его язык. Она подумала, что настала пора прощаться. Навсегда.
   А небо было чистым, как в первый день творения. В воздухе стоял густой аромат роз, а над головой затянула песню какая-то птица.
   – Но я вспомнил, что ты много лет любила меня, Лейни.
   Ни один мускул не дрогнул на его лице.
   – Я иногда забываю обо всем, что было, и думаю, что все еще люблю, – ответила Лейни, помолчав. – Мне больно видеть тебя, Колли.
   Задумавшись, он опустил голову. А потом сделал шаг вперед. Он был теперь так близко, что она разглядела холодный блеск серебряного свистка у него на груди.
   Колли протянул руку и взял из ее ведра початок кукурузы.
   – Когда-то ты обвинила меня в том, что я работаю двадцать четыре часа в сутки. Смотри, Лейни, уже сумерки, а я застаю тебя за работой. Как ты думаешь, почему я изводил себя работой?
   Она машинально покачала головой.
   – Разве ты не догадываешься? Да чтобы не думать о тебе и о том, что я совершил в тот день в хижине.
   Лейни отвернулась, даже не отдавая себе в этом отчета. Нельзя, чтобы ей что-нибудь напомнило о смерти отца.
   Но Колли твердо взял ее за локоть, а другой рукой забрал ведро.
   – Нет, Элейна. Отложи работу. Пожалуйста, удели мне этот вечер.
   Он поставил ведро у двери в каменный погреб, потом выпрямился и развернул ее лицом к себе. И опять ее синие глаза встретились с парой неистово-черных.
   – Когда-то я думал: пройдет время, ты забудешь, и так будет лучше для всех. Я ошибся. Ты не забыла, и лучше не стало. Значит, сегодня нам с тобой надо вспомнить. Даже если ты возненавидишь меня еще сильнее. Сегодня – мой последний шанс.
   За его совершенным внешним спокойствием угадывалась буря эмоций. Ей передавалась его боль, его обида, его тоска.
   – Тогда говори, – неожиданно для себя сказала Лейни. – Один раз я позволю тебе вернуть меня в прошлое. Один-единственный раз, Колли. Один раз, и все. Мне слишком больно думать о том, что я потеряла все. Не только папу, но и тебя тоже.
   Колли вздрогнул: она высказала то глубинное, что таилось в его душе.
   – Я убил Джона Торна.
   Лейни вскрикнула, пораженная его прямотой, и его пальцы впились ей в плечо, не давая отвернуться снова.
   – Вот видишь? Я сказал это вслух. Через три года.
   Каким-то образом она нашла в себе силы поднять руки и прикрыть ладонями лицо.
   – Я не собирался ничего говорить. Да только вот сказал. Я просто жил и вдруг оказался в крови. Чарли говорил мне как-то, что жизнь сурово обошлась с Дьяволом, и потому, мол, он так суров. В те времена, когда у меня была ты и моя река, я его не понимал. Но с тех пор я многое пережил.
   – Перестань, Колли. – Лейни уткнулась лбом в его теплое плечо. – Чего ты хочешь от меня?
   Он молчал и заговорил только тогда, когда она подняла на него глаза:
   – Я хочу от тебя самой великой милости, которую человек может оказать человеку. – Он с мольбой заглянул ей в глаза. – Я хочу, чтобы ты простила меня.
   – Я могу сказать тебе, что постараюсь. Этого достаточно?
   Он молчал.
   – Или ты желаешь услышать, что я все еще люблю тебя?
   Слишком ясно прозвучали эти простые слова в прозрачном прохладном воздухе.
   – Да. Если только это правда, – ответил Колли.
   – А какая тебе разница, Колли? Даже если я скажу все, чего ты хочешь, что это изменит? Мы будем так же далеки друг от друга, как и сейчас. Разве ты не понимаешь, маленький колдун? Я не могу тебя ненавидеть. Но уйти к человеку, который убил отца, это значит предать маму, мой дом. Себя.
   Он резко отпустил ее. Гнев вскипал в его груди.
   – Да ведь он хотел убить меня, а возможно, и тебя.
   – Папа ни за что не поднял бы на меня руку.
   – Этого ты не можешь знать. Он опять оказался в прошлом в тот день. Он видел свою первую дочь и другого мужчину. Того, кто в самом деле заслуживал смерти.
   – Я знаю, что случилось с Бет. Мама мне рассказала. Но я не верю, что он действительно хотел…
   – Убить меня?
   Лейни не могла найти ответа.
   – Ты так же долго страдала бы из-за меня? И так же жестоко отплатила бы ему за мою смерть?
   – Не знаю. Ты убил его. Не ранил, не попытался остановить. Как же ты его ненавидел, Колли?
   Ее слова обожгли его. Жар устремился внутрь, в глубины сердца.
   – Во мне не было ненависти. Можешь не верить мне, но это так. Я даже хотел, чтобы он лучше ко мне относился – все из-за тебя. – Он помолчал и потер щеку, морщась от воспоминаний. – Я не могу как следует оправдаться перед тобой, Лейни, потому что почти ничего не помню. Не помню, что было после того, как он меня ударил. Я упал. Слышал, как ты кричала. Он ударил тебя. И я пытался его остановить. Нет, Лейни, не задавай мне вопросов. Я все тебе расскажу и так. Наверное, я вправду понял, что убью его, когда он ударил тебя. Я это видел. А потом – провал. Потом я помню, как Дьявол стоял надо мной и бормотал ругательства. Кровь помню. Я не сразу понял, моя это кровь или нет. А потом я увидел тебя. Ты поднималась с пола, опираясь на край кровати, и я подумал: слава богу, она жива, она идет ко мне.