Браун Лайза. Внук Дьявола

   – Вот твой кузен, – будничным тоном сказал Дьявол. Он указал кивком на юношу, стоявшего посреди комнаты. На вид он был годом или двумя старше Колли.
   А Надин успела шепнуть ему:
   – Будь умницей, Колли. Постарайся быть учтивым. Для жены мистера Джеймса это очень важно. Мне хочется, чтобы ты им понравился. Тебе так нужны друзья.
   И Колли приложил все усилия.
   – Очень приятно познакомиться, – промямлил он.
   Неожиданно он вспомнил, что уже видел этих людей – на ферме, в день смерти Чарли. Колли ворвался тогда в дом, а эти люди ужинали вместе с Дьяволом.
   – Правда, он не настоящий кузен? – обратился к отцу Престон.
   Джеймс приходился старику старшим сыном и потому интересовал Колли больше остальных. А вдруг он чем-нибудь похож на таинственного Броди? Едва ли; Джеймс был блондином, как и жена Дьявола, чью фотографию Колли довелось увидеть. Колли испустил вздох разочарования.
   Джеймс ничего не ответил сыну.
   – Ты неправильно поступил, папа, – резко сказал Джеймс. – Еще три недели назад мы не подозревали о том, что этот мальчишка существует. Ты ни слова нам не говорил. Как же так?
   – Я хотел воспитать его по-своему, – отозвался Дьявол, – и мне нужно было убедиться, что он действительно сын Броди. Теперь, Джеймс, ты его увидел сам. У тебя еще есть сомнения?
   Джеймс помолчал, потом приблизился, обошел вокруг Колли, рассматривая его, как возможный покупатель осматривает корову. Колли вспыхнул от смущения. Надин была не права: эти люди понятия не имеют об учтивости.
   – Нет, – со вздохом признался Джеймс.
   – Это хорошо. Значит, ты должен признать тот факт, что он принадлежит нашей семье, в точности как Престон.
   Сидевшая в углу комнаты женщина негодующе всплеснула руками.
   – Его нельзя сравнивать с Престоном. Даже если Броди в самом деле был его отцом, надо еще вспомнить о его матери.
   – У ребенка была мать. Чего вам еще нужно? – холодно отозвался старик.
   Тереса Ролинс перевела взгляд со свекра на мужа.
   – Спроси его, Джеймс, – приказала она.
   Джеймс нерешительно оглядел всех присутствующих.
   – Пусть мальчики выйдут. Нам нужно объясниться.
   Дьявол кивнул Колли:
   – Иди на конюшню. И Престон пусть пойдет с тобой.
   Ни один из них не заговорил, когда они вышли на мороз. А в теплой конюшне Колли невольно направился к вороному жеребцу, и тот поздоровался с ним, ткнувшись в ладонь бархатным носом.
   – Папа говорит, что ты сын моего дяди Броди, – неожиданно подал голос Престон.
   – Мне тоже так говорили.
   – И ты, значит, считаешь, что все, что тебе понравится у дедушки, то и твое? Капитан, например?
   Говорил Престон отнюдь не дружелюбно. Он явно видел в Колли врага.
   – Что еще за капитан? – не понял Колли.
   Престон напряженно засмеялся.
   – Да вот он, – сказал он, указывая на вороного жеребца. – Капитан Ветер. Он целое состояние стоит. И папа говорит, что дед должен не держать его в стойле, а продать. Еще он говорит, что зря дед подпускает тебя к лошадям.
   – Продать? Мне об этом Дьявол ничего не говорил, – сказал Колли упавшим голосом. – Не продаст он его, иначе я бы знал.
   – Дьявол? Значит, ты так называешь моего дедушку? – Престон недовольно фыркнул. – И вообще, что ты знаешь про Капитана? Мама говорит, что насчет капиталовложений папа дедушке все объясняет, потому что дед в таких вещах не смыслит. А Капитан – это же вложение капитала. И если папа скажет ему, чтобы он отдал Капитана мне, то он мой.
   Колли погладил коня по носу. Он столько времени возился с жеребцом, и вот тебе – даже имени его не знал. Для него этот конь был просто Вороной. Зато он понимал, что ему очень и очень не хочется, чтобы конь перешел к Престону. И еще одно стало ему известно наверняка: его городской кузен его не любит, а он, Колли, отвечает ему полной взаимностью.
   По-видимому, кровное родство еще не означает братскую любовь.
   – А ну-ка! – воскликнул вдруг Колли, повинуясь какому-то злобному импульсу. – Сейчас я достану седло. Прокатись на нем.
   И он распахнул ворота конюшни. Вороной удивленно фыркнул, почуяв непредвиденную свободу, и устремился вперед. Престон пронзительно взвизгнул и забился в ближайшее стойло.
   Когда конь увидел, что ворота захлопнулись и путь на волю отрезан, он подался назад. Колли подошел к нему и отвел на место. Он изо всех сил старался не выдать своего торжества. Тогда Престон сердито воскликнул:
   – Ты нарочно хотел меня напугать!
   – Не исключено. Но пойми, тебе не стоит пока думать о приобретении лошадей.
   Престон вышел из своего укрытия.
   – Ну, положим, в скотине я мало что смыслю. Зато о тебе кое-что знаю.
   – Да? Например?
   – Недели за две, то есть с тех пор, как мы узнали, что ты тут, мой папа про тебя не так уж мало выяснил. Теперь мы знаем, почему у тебя нет матери.
   Матери. Это слово больно резануло Колли. Он повернулся к Престону очень медленно, потому что заранее боялся услышать то, что скажет кузен.
   – Как он мог это выяснить?
   Он не решился на более прямой вопрос. Как они узнали, если никто, кроме Дьявола, по-видимому, ничего не знал? А перед стариком Колли сам дважды ставил этот вопрос, и оба раза Дьявол очень ясно давал понять, что обсуждать данную тему не желает.
   – Он все знает, потому что нашлись документы.
   «Спрашивай. Задавай вопросы», – приказал себе Колли.
   – Что за документы?
   – Твоя мать тебя продала, – отчеканил Престон с видимым удовольствием. Больше он ничего не добавил. Подобно драматическому актеру, он выдержал паузу, чтобы зловещий смысл сказанного как следует потряс собеседника.
   – Не знаю, что ты такое говоришь, – медленно произнес Колли. – Человек не может продать человека.
   – Так вот она – продала. Дед купил тебя у твоей матери, когда тебе было шесть месяцев. Не знаю, сколько он заплатил, но из документов понятно, что деньги она получала только в том случае, если уступала тебя ему. Она выбрала деньги и подписала бумаги.
   Колли не мог смотреть на расплывающееся в довольной улыбке лицо Престона Ролинса. Колли не знал, отдает ли себе его так называемый кузен отчет в том, какую боль он ему причиняет. И задаваться этим вопросом он не стал. Ему предстояло найти ответ на значительно более важный вопрос: где правда?
   Он поспешно вышел из конюшни и зашагал к дому. Когда он распахнул дверь гостиной, Альберт и Джеймс прервали разговор. С порога Колли выпалил:
   – Он… Престон говорит, что ты заплатил моей матери деньги за то, чтобы она отдала меня тебе. Это правда?
   Альберт пробормотал ругательство, а щеки Джеймса порозовели.
   – Должно быть, он подслушивал мои разговоры с Тересой. Папа, клянусь тебе, сам я ничего ему не говорил.
   – Это правда? – гневно повторил Колли.
   Наконец-то сам Дьявол сделал попытку не отказаться от ответа вовсе, а дать уклончивый ответ:
   – Я не совсем уверен, что понял твой вопрос. Она была молода и нуждалась в деньгах. Мы заключили честную сделку. Она получила деньги, а ты получил приют, где тебе ничто не угрожало.
   Несмотря на замешательство Дьявола, в это мгновение Колли получил ответы на все интересовавшие его вопросы.
   – Я все понял. Ты держал меня на своей ферме, чтобы убедиться в том, что я – сын Броди. Сам-то я тебя не интересовал, ведь ты даже не приезжал меня проведать, ты полностью поручил меня Чарли. Тебе нужен был лишь мой дармовой труд.
   Альберт откинулся на высокую спинку кресла.
   – Я никогда не делал вид, что мне твой труд не нужен.
   Колли смешался; он не знал, чего он должен был ожидать от деда. Он получил то, чего добивался: истину. Которая оказалась непереносимой.
   Не говоря ни слова, он вернулся в конюшню и переделал там все дела, какие только мог выдумать. Поскольку это было единственным способом оставаться подальше от всех Ролинсов.
   Мучительно долго тянулся праздник. Колли не привык к рождественским торжествам. В прежние годы в сочельник Надин присылала в хибару у реки пирог, и Чарли с удовольствием отламывал большой кусок; других атрибутов Рождества в их доме не знали. Колли вспоминал прошлое, тосковал и избегал всех.
   На следующий день после того, как Джеймс и его семейство уехали обратно в Нэшвилл, Альберт пришел к Колли на конюшню. Он прислонился к высокой перегородке между двумя стойлами и потребовал:
   – Выкладывай, парень, все, что хочешь сказать. Тебя ведь многое грызло в последнее время.
   Застигнутый врасплох, Колли вскочил на ноги, и слова полились без остановки.
   – Ты сделал меня своей вещью. Тебе никогда не было дела до того, как я жил. Ты был всемогущим богом, потому что когда-то вынул из кармана какие-то деньги и забрал себе то единственное, что принадлежало только мне.
   – Я не вынуждал твою мать брать деньги. Она согласилась на это не под дулом ружья. Она нуждалась в деньгах. Она любила их больше, чем тебя. Ничего не поделаешь, женщины таковы. Ты – незаконный сын, рожденный ею от человека, которого уже не было на свете. Что бы она стала делать с тобой?
   – Значит, я не был ей нужен.
   – Не жди, что я начну жалеть тебя.
   – Я и не жду.
   Колли тяжело опустился на охапку сена. Голос его дрожал, а в душе у него было пусто.
 
   В то лето, когда старик забрал Колли к себе, родители не отпускали Лейни далеко от дома. Таким образом она постоянно находилась под суровым надзором отца и бдительным присмотром матери. Девочка понимала, что ее лишили свободы, но не протестовала, так как очень боялась разбудить тот самый, непонятный и дикий гнев отца.
   Как-то раз в воскресной школе она услышала разговор о Колли и о себе. Тина Форбс, дочь библиотекарши, говорила двум девочкам:
   – Вчера мистер Ролинс привез в город того мальчишку с реки. Господи, что за вид! Волосы до плеч, комбинезон мешком. Пугливый щенок! Все время в землю смотрит.
   Другая девочка отозвалась:
   – Моя тетка, что работает в школе, экзаменовала его. Она считает, что он чересчур тихий. Не говорит ни слова, пока мистер Ролинс его не заставит. И она говорит: бедная Дебора Торн, как она, должно быть, боится.
   Лейни услышала эти слова, как только вошла в класс, и оцепенела на пороге.
   – Почему? – ахнула она.
   Ее опять охватило отчаяние. Она не сделала ничего плохого, почему же с ней обращаются как с пленницей?
   Более того, папа сказал, что она больше никогда не увидит Колли.
   Ни Тина, ни ее приятельница совершенно не смутились. Они сгорали от любопытства.
   – Да из-за тебя и из-за него, вот почему, – сказала Тина.
   Лейни взглянула на ее подругу и твердо заявила: – Мы не делали ничего такого, из-за чего маме следовало бы волноваться.
   Она очень надеялась, что ей удалось не покраснеть.
   – А моя мама говорит, что он уже мужчина, – сказала Тина, твердо убежденная в том, что Альме Форбс о противоположном поле известно решительно все. – Он знает, какими нехорошими вещами можно заниматься с девочками.
   – И ты думаешь, – гневно закричала Лейни, – что мы с ним этим занимались?
   От прямого вопроса подруга Тины замялась.
   – Этого я не говорила, – пробормотала она.
   – Так говорит твоя мама. Ты должна ей сказать, что это ложь. Да, наверное, в Спрингсе Колли ни с кем не разговаривает. Но и я бы не стала на его месте, если бы обо мне отзывались так, как ты отозвалась о нем. Он такой же человек, как и все.
   – Он дикарь и язычник, – произнесла свой вердикт Тина точь-в-точь таким же тоном, как частенько выносила свои суждения ее мать.
   – Ничего подобного. Он просто Колли, и все.
   Лейни смотрела девочкам в глаза, тщетно стараясь убедить их в своей правоте.
   – Ну, тебе-то лучше знать, – сказала Тина и хихикнула.
   Осенью Уэй был исключен из школы на три дня за драку с Эрнестом Тейером. О причинах драки он не распространялся, но Лейни знала: Эрнест что-то сказал про нее и маленького колдуна.
   Позднее, когда радостное ожидание Рождества сменилось морозным утром нового года, папа принес домой известие: Колли исчез.
   Речной мальчишка скрылся с фермы. Сбежал, как сообщила девочке Надин при их очередной встрече. Горячие слезы брызнули из глаз Лейни.
   Индиан-Спрингс с удовлетворением воспринял эту новость. Именно этого, решило общественное мнение, Альберт и должен был ожидать от подобного мальчишки.
   Лицо мамы светилось, как рождественская свечка, папа стал веселым, как бывало прежде.
   А по ночам Лейни, оставшись одна в комнате, прижимала ладони к сердцу, стараясь заглушить боль.
 
   Колли покинул дом Альберта на следующий день после разговора со стариком о матери. Со стола в комнате, которую Альберт именовал своим кабинетом, пропало двести долларов. Возможно, Колли украл эти деньги, а возможно, Дьявол задолжал их за шестнадцать лет работы Колли на ферме.
   Колли знал, что Спрингс находится к востоку от фермы, поэтому отправился на запад по заснеженным полям.
   Первые две ночи он провел в сараях, питаясь как придется. На третий день, когда Колли наконец выбрался на шоссе, пошел снег. Закусочная на обочине была открыта, в ее окнах уютно горел свет, и Колли, замерзший и умирающий от голода, вошел туда и попросил чего-нибудь поесть.
   Хозяйка закусочной, которая управлялась с заведением совершенно одна, взглянула на синего от холода парня с длинными черными волосами и предложила ему бесплатный ужин. Когда он поел, она предложила ему ночлег в задней комнате, а он, в свою очередь, качал насосом бензин, когда какой-нибудь бедолага подъезжал к закусочной и спрашивал горючее.
   На следующее утро хозяйка предложила ему постоянную работу и кров, и Колли ничего не оставалось, кроме как согласиться. Хозяйке был нужен помощник, так как ее муж умер полгода назад.
   Ее звали Розой, и она была на пятнадцать лет старше Колли.
   Когда наступил март, она пригласила его в свой дом, который располагался на боковой дороге в полумиле от закусочной. Колли поужинал с хозяйкой и впервые не отправился в свою постель.
   Когда он стал прощаться, она удержала его. И тогда он потерял сначала рассудок, а затем – невинность.
   Она заснула, а он еще долго лежал и смотрел на игру теней на потолке незнакомой комнаты. Ему встретился человек, такой же одинокий, как и он сам. Конечно, ему понравилось то, чему Роза обучила его, понравилось настолько, что он знал: как только представится возможность, он повторит это занятие. Он знал это не хуже, чем собственное имя.
   Но сердце его оставалось куском льда. Нет, не этого он искал.
   Роза сладко спала рядом с ним, он ощущал ее запах. И тогда к нему пришел ответ.
   Синие смеющиеся глаза, темные губы, изящный рот. Лейни.
   Нет!
   Что делают в его голове мысли о ней? Ему не нужны эти мысли. Он дальше от нее, чем когда-либо, и разделяют их отнюдь не только мили. Он перешел черту, отделяющую детство от зрелости, невинность от опыта. А Лейни осталась по ту сторону.
   Он предал ее, сам не понимая как.
   Внезапно Колли затосковал по Лейни, по ферме и речке, затосковал до боли. И он не мог справиться с этой болью – такой сильной она оказалась.
   Спрингс остался позади. Теперь нужно жить в настоящем. У него есть дом, пища, женщина.
   Он ни в чем не знает нужды. Кроме нужды сердца.
   Семнадцатый год своей жизни он провел в качестве любовника Розы. Жаркое лето миновало, пришла пора урожая.
   Однажды на рассвете, когда желтизна уже тронула листья, а в воздухе пахло осенью, Колли вышел из дома Розы и зашагал к закусочной, чтобы открыть ее. И увидел на стоянке грузовик Дьявола. Старик сидел в кабине и ждал. И с ним была Надин.
   Колли удивился самому себе: так приятно ему было их увидеть. Не их, а Надин, мысленно поправился он.
   Выбираясь из кабины и опираясь сухой ногой на землю, старик проговорил с усмешкой:
   – Так вот, выходит, на что ты променял ферму.
   – Я бросил не ферму, – коротко ответил Колли.
   – Хорошо, ты ушел от меня. Недалеко же ты забрался. Мне уже на четвертый день стало известно, где ты. Значит, ты убежал потому, что решил, будто я в чем-то серьезно виноват перед тобой. В чем же? Я не стал лезть под обвалившийся потолок каменоломни ради людей, которых не знал. В отличие от Броди. А ведь он знал, что у него скоро родится ребенок. Я не продавал свою плоть и кровь за деньги. В отличие от твоей матери. И она поступила мудро, так как если бы она попыталась убежать с тобой, я затравил бы ее собаками. Как ни суетился Джеймс вместе со своей разлюбезной Тересой, я не дал им уговорить себя и не бросил тебя. Ты – мой наследник, такой же, как и Престон. Так в чем моя вина?
   Колли не мог облечь в слова то, что рвало его душу на части. И в любом случае он не стал бы говорить с Альбертом на эту тему.
   Где-то должно было найтись место для любви. Вот чего он не стал бы говорить.
   Вместо этого он сказал:
   – Ты заботился обо мне только из-за того, что тебе нужны были мои руки на ферме.
   Альберт пожал плечами.
   – А я этого никогда не отрицал. Но от твоего ухода жизнь не остановилась. И ты вредишь только самому себе, когда отказываешься от того, что могло бы быть твоим. А уж если говорить о твоих руках… Почему о тебе заботится эта женщина? Да потому, что ей нужен твой труд. Так в чем разница? Только в том, что от меня ты можешь получить больше.
   Подъехала машина Розы, но старик даже не повернул головы.
   – Колли! – закричала Роза. – С кем это ты?
   Альберт смотрел ему в глаза.
   – Парень, я не вернусь. И умолять тебя не стану. Но если одумаешься, ферма будет тебя ждать.
   На протяжении всего разговора Надин не вымолвила ни единого слова. Заговорила она лишь тогда, когда Дьявол забрался в кабину. В глазах ее стояли слезы.
   – Колли, я по тебе скучаю. Ты был единственным живым существом на старой ферме. А девочка расплакалась, когда я сказала ей, что ты ушел. Я встретила их с матерью в городе. Ее отца с ними не было. Она, должно быть, уговорила мисс Дебору, и та позволила ей подойти ко мне и спросить, где ты. Колли, возвращайся домой.
   Он смотрел вслед отъезжающему грузовику. Роза стояла рядом и смотрела на него.
   – Значит, это твоя семья, – проговорила она после долгого молчания.
   Его семья. Может, и так, хочется ему того или нет. Он принадлежит им, с ними ему известно, кто он.
   Несколько дней спустя борьба, которую Колли вел с самим собой, была окончена. В ту ночь Роза удержала его. Она без слов знала, как он намерен поступить.
   Когда она проснулась, Колли уже не было.
   Дьявол спокойно сидел на веранде своего дома и смотрел на приближающегося Колли. Тот поднялся и встал перед дедом.
   – Слушай, старик, – резко сказал он. – Я буду работать на тебя, буду выполнять твои поручения. Но только по тем причинам, о которых ты мне говорил. Я буду с тобой ради собственной выгоды. Рабом твоим я не стану.
   – Справедливо.
   В тот вечер старик положил на кровать Колли нечеткую фотографию. На ней был изображен темноволосый и темноглазый мужчина, обнимающий смеющуюся девушку. Молодые, счастливые, они стояли на зеленой траве в ясный летний день.
   – Ее звали Коллин, а может, и нет. Про людей этого сорта ничего нельзя сказать наверняка. Она придумала тебе имя, но я его позабыл. Свидетельство о рождении тогда оформлено не было, а Чарли всегда называл тебя Колли, наверное, помня о ней. Не знаю, откуда она явилась. Думаю, ей было семнадцать или восемнадцать лет. Куда она уехала отсюда, я знаю: в Техас. И еще я знаю, что ее уже нет на свете.
   Колли вгляделся в смутные лица на снимке, потом отложил фотографию.
   – У меня будет собственный дом, – сказал он вполголоса, но Дьявол услышал его и понял.
   – Что ж, начинай. В маленьких городах всегда есть подводные течения. В таких городках люди съедят тебя, стоит только дать слабину. Не обращай на них внимания, иди своим путем, и тогда они будут лизать тебе руки. Пора тебе решать, как жить и кем быть.
   – Люди на реке зовут тебя Большим человеком, – отчетливо сказал Колли, глядя прямо в черные глаза Альберта.
   – Да, и так тоже, – сухо отозвался старик.
   – Когда-нибудь так станут называть меня.
   Эти слова прозвучали как клятва, данная, впрочем, не деду, а самому себе.
   – Хочешь занять мое место, парень? Думаешь, ты уже вырос? – Но в голосе Альберта почему-то не было гнева. А было в нем скорее странное удовлетворение. – Что ж, вперед… если хватит сил.

Глава 7

   – Ты куда-то собрался, дорогой?
   Колли вздрогнул и чуть не отскочил от открытого чемодана, лежавшего в изножье кровати. Рейчел Хардинг, длинноногая, красивая, томная, стояла, прислонясь к дверному косяку, и смотрела на него.
   Колли мысленно выругался. Однако досада не отразилась на его лице.
   – Рейчел, что это ты делаешь в Нэшвилле?
   Может быть, его приветствие нельзя было назвать исключительно галантным, но он провел с дядей едва ли не двадцать четыре часа, а столь продолжительное пребывание рядом с Джеймсом всякий раз приводило его в отвратительное настроение. Джеймс держался высокомерно, всячески подчеркивая свое превосходство над племянником. Даже безжалостная грубость деда раздражала Колли куда меньше.
   – Так не здороваются с дамами, – пропела она и прошла в комнату с грацией опытной светской львицы. Ее руки легли на плечи Колли, погладили его по груди и скользнули за пояс джинсов. – Я услышала, что ты отправился в большой город, вот и приехала вслед за тобой. – Через его плечо она бросила взгляд на чемодан, в который он уже успел побросать одежду. – Похоже, я появилась некстати. Что ж ты мне не позвонил и не сказал, что ты в «Шератоне»? Мы могли бы всю ночь провести вдвоем. Колли, мы с тобой так давно не занимались любовью…
   Она склонила голову на его грудь, и он сделал самую естественную вещь на свете: обнял ее и слегка прижал к себе.
   – Я был с дядей Джеймсом, – неохотно признался он. – Представляешь себе, в каком я был настроении? Я бы тебе не понравился.
   Рейчел подняла голову и дотронулась до складки возле уголка рта Колли.
   – Тогда давай я подниму тебе настроение, – весело предложила Рейчел. – У меня в Нэшвилле есть друзья. Мы сегодня приглашены в Белль-Мид. Поехали со мной! И забронируй здесь номер еще на одну ночь. И мы в этом номере еще раз попируем, уже наедине, а? Между прочим, тут очень уютно. – Оценивающим взглядом она обвела мебель, обитую бледно-голубой тканью. – Колли, ты не пожалеешь.
   Она теснее прижалась к нему. Колли опустил руки и слегка отстранился от нее.
   – Рейчел, мне нужно возвращаться в Спрингс. Старик ждет известий.
   – Между прочим, на свете существует телефон. Ты разве не слышал о таком изобретении?
   Пожалуй, ее голос звучал чересчур сладко.
   Колли не смотрел на нее. Вместо этого он уложил в дорожную сумку одежду, которая была на нем вчера, и застегнул «молнию».
   – Может, тебя не только дед ждет в этом убогом городишке?
   Ее слова неожиданно полоснули по сердцу, и он застыл на мгновение. Потом перевел дыхание, поднял сумку и повернулся к Рейчел.
   – Да. Там ферма. Затевается строительство новой конюшни. В общем, миллион забот. Я человек не городской. Здесь мне плохо.
   – Ты забыл упомянуть девчонку из гостиницы «Магнолия».
   Внешне Рейчел была спокойна, но ее голос дрожал от злости.
   Колли ощутил толчок в груди, потом сердце как будто остановилось. Он осторожно опустил сумку на широкую кровать.
   – Договаривай, Рейчел.
   – Я несколько раз слышала, как ее имя произносилось рядом с твоим. И мне это не нравится.
   – Мне все равно, что именно ты слышала. К нам эти сплетни не имеют отношения, – отрезал Колли.
   – Тогда скажи мне, что она тебе больше не нужна. Что ты мчишься сломя голову домой не из-за нее.
   Колли не был святым; в случае необходимости он мог бы солгать. Но на этот раз что-то ему помешало. Ему удалось лишь выдавить из себя:
   – Я… – Он замолчал. – Рейчел, ради бога, перестань. Я не обязан произносить перед тобой клятвы. Я такой, какой есть. И либо ты любишь меня, либо нет.
   Она долго молчала и только смотрела ему в глаза. Потом заговорила:
   – Это, по-моему, не вызывает сомнений. Я здесь, с тобой, а вот ты где-то далеко. Когда я увидела ее в гостинице, то сразу поняла, что в прошлом она что-то для тебя значила. Колли, а как же я? Я нужна тебе? Скажи мне правду. И о нас, и о ней.
   Как мог он сказать ей правду? Сказать ей, что Лейни – это важнейшая часть его жизни, что мысли о ней не покидают его с самого детства, что жить без Лейни – это все равно что не дышать? Разве мог он объяснить Рейчел, что старался полюбить ее, Рейчел, ради спокойствия Альберта и не смог.
   – Рейчел, ты не знаешь меня, – сказал он, помолчав. – Ты не знаешь всей правды о моем происхождении, о моем прошлом.
   С коротким смешком Рейчел откинула голову назад.
   – Ты в этом уверен? Мой отец – Пол Хардинг. Кто-кто, а он в состоянии узнать все, что ему нужно. Я знаю достаточно. В Спрингсе тебя называют отродьем Дьявола. Я слышала это собственными ушами, и все-таки я здесь.
   – Слышать и видеть – не одно и то же. Если бы ты видела тогда, какую жизнь я вел, каким я был, ты не была бы здесь.
   Лицо Рейчел помертвело.
   – Но, Колли, ведь и ее сейчас нет рядом с тобой. Можешь ты сказать, положа руку на сердце, что именно она нужна сейчас тебе? Заставишь ты ее вновь обратить на тебя внимание? Лично я в этом сомневаюсь. В тот вечер, когда я видела ее, она выражалась очень определенно.
   Ее слова обдавали Колли холодом. У него не было сомнений, что Лейни не хочет видеть его. Обидно, что сам он не может с такой же легкостью освободиться от жгучей тоски по ней.
   В ту среду, когда Колли появился в «Магнолии», Престон глазел на Лейни. Такого человека, как Престон, могла привести в такое место, как старый ресторан в захолустье, только одна причина: красивая девушка.