Лейни слегка покраснела и мысленно выругала себя. Сама того не желая, она дала Белле Фостер новый повод для пересудов. Теперь весь город снова заговорит о том, что Лейни Торн тоскует по маленькому колдуну.
Увы, так оно и было на самом деле.
– Да что с тобой, в конце концов? – взорвался Уэй. – Он ведь дал слово послушаться тебя, что бы ты ни решила.
– Правильно. Так он и сделал. Я велела ему уйти и дать мне время подумать.
– Подумать! – воскликнул Уэй насмешливо. – Да о чем тут еще думать?
– Я была так расстроена, что совсем не соображала. Он сказал, что вернется. Так где же он?
– Раз обещал, значит, вернется, – пожал плечами Уэй.
– Когда? Когда мне будет столько же лет, сколько тете Ливи? Кстати, ты знаешь, что Дьявол пригнал к ее дому двухместную коляску?
– Что-о? Коляску? – Уэй был поражен.
– Ну да. Он купил у какого-то приезжего фермера коляску, привел лошадь, и они с тетей после обеда поехали кататься.
– Надеюсь, ты ей не завидуешь?
– Пусть тетя Оливия будет счастливой, хотя бы с Дьяволом Ролинсом. Но, может быть, я тоже заслужила капельку счастья?
Лейни поднялась на крыльцо и уселась в качалку.
– Ага, – сказал Уэй, – теперь я все понял: ты мечтаешь, что Колли приедет за тобой в коляске, и вы…
– Думаешь, это остроумно? Ладно, я скажу, о чем я мечтаю. Пусть он только придет, я затащу его в дом и привяжу к кровати, чтобы он опять не сбежал. А потом я сделаю с ним то, что он сделал со мной неделю назад.
У Уэя не нашлось слов. Он только неопределенно хмыкнул. А Лейни не могла сдержать досады:
– Мужчины считают, что могут гулять, где им вздумается, а мы должны ждать и ждать.
Уэй расстегнул верхнюю пуговицу форменной рубашки.
– Ты ходила к Альме на заседание Общества прав женщин? – спросил он, меняя тему.
– Нет. Я сидела здесь и скучала по Колли. На этой неделе мне нужно будет купить обои и краску для первого этажа. Дизайнер говорит, что у меня хороший вкус. А еще приходил детектив, которого нанимал Джеймс Ролинс. Он предлагал нам заняться поставкой провизии для пикников на реке. Так что дел у меня будет по горло.
– Это хорошо, – задумчиво проговорил Уэй. – Наверное, тогда ты не будешь зря кидаться на людей.
– Все говорят, что мы если беремся за дело, то доводим его до конца. Глядя на тебя, парень, я думаю, что так оно и есть.
Услышав за спиной голос Дьявола, Колли вздрогнул и уронил бревно, которое тащил к грузовику.
– Ты нашел меня, – сказал Колли, потому что нужно же было что-то сказать.
– Мне пришлось поволноваться. Про дом Торнов я даже не подумал. – Дьявол дохромал до грузовика и заглянул в кузов. Там лежали бревна и обломанные сучья. – Ты даже решил тут прибраться, как я погляжу.
– Я побывал у владельца – дом теперь принадлежит одному врачу из Куквилла. Я попросил у него разрешения снять дом на время. Он очень обрадовался. Строение совсем обветшало.
Колли сам не знал, отчего ему вдруг захотелось выложить все это старику. Оттого, наверное, что он провел в этом заброшенном доме целых четырнадцать дней, а четырнадцать дней – это чересчур долго даже для такого закоренелого одиночки, как Колли Ролинс. Да и старый Дьявол как будто переменился.
Старик вскинул голову.
– А машину тоже взял у врача?
– Ну да. В придачу к дому, – усмехнулся Колли.
– Какого черта ты валяешь дурака, парень? Возле твоей конюшни стоит отличный грузовик. И у тебя есть свой дом, где ты, между прочим, нужен, а здесь тебя не ждут.
– Ферма принадлежит тебе и Джеймсу. Я ни при чем.
– Колли, она твоя по праву, потому что ты на ней проливал пот. Ладно, больше тебе скажу: на той неделе я сделал распоряжения. Ферма твоя.
– Я тебя об этом не просил, – процедил Колли сквозь зубы.
– Так о чем же ты меня попросишь?
Колли пожал плечами:
– Я уже ничего не знаю. Точнее, я знаю, что мне нужно, но…
– Но ты желаешь, чтобы я сам сказал. Ладно. Тебе нужна Лейни.
– Ты угадал.
– Оттого, что ты сидишь здесь, она твоей не станет.
Колли помассировал правой рукой левое плечо.
– Я обещал дать ей время подумать, – со вздохом признался он. – Наверное, я потому не хочу возвращаться, что боюсь услышать «нет». Есть люди, которым не суждено быть вместе. Оливия и ты, например. Или Броди и Коллин. Так чем мы лучше?
Дьявол засунул ладонь за лямку комбинезона; тысячу раз Колли видел этот его жест.
– Черта с два я стану сентиментальной бабой на старости лет, – проворчал он.
– Ты не станешь, – кивнул Колли.
– Но я понимаю, что происходит, и умею называть вещи своими именами. Колли, я всю жизнь истратил, злясь на Ливи. А сколько страданий я принес той женщине, на которой женился… Сейчас я с трудом вспоминаю ее имя… Она, ты, Джеймс, Престон – вы все были нужны мне для того, чтобы поддерживать в себе злобу. Только Броди спасся от меня. – Он щурился, так как солнце било ему в глаза. – Моя жизнь почти кончена. Джеймс мертв – почти как Престон. Они с Тересой собираются уехать в Вашингтон. Он долго вопил, что кто-то должен ответить за смерть Престона. Этому его чертову сыщику пришлось объяснить, что на суде может всплыть кое-что нежелательное, касающееся Престона. Я уговаривал его успокоиться, предлагал денег. Тереса в конце концов согласилась, и Джеймс, как всегда, подчинился ей. Между прочим, если считать, что язык у него подвешен наполовину так же хорошо, как у его сына, и если Тереса будет толкать его вперед, он сможет весьма преуспеть в политике. Я-то желаю ему только добра.
– Он – не человек Спрингса, – заметил Колли, имея, впрочем, в виду не столько Джеймса, сколько Престона.
– Верно. А вот ты – здешний. Половине города не терпится узнать, где ты.
– Чтобы выпустить мне кишки, – добавил Колли.
– Далеко не все к тебе так относятся, – возразил старик. – Возвращайся, парень. Скоро сбор урожая. Давно пора строить новый склад, между прочим. Я уже нашел подрядчика.
– Я больше не позволю тебе меня использовать, – с жаром перебил его Колли. – Если ты явился сюда затем, чтобы заполучить себе работника, поищи его в другом месте.
– По-моему, – протянул Дьявол, – настала твоя очередь меня использовать. То есть не меня, а мои деньги. – Его темные глаза прожгли Колли. – Все в твоих руках: и ферма, и урожай, и все, что у нас есть в Нэшвилле.
– Ты хочешь сказать, что уходишь от дел? Люди, способные уйти на покой, сделаны из другого материала.
– Денег я заработал достаточно, – продолжал Дьявол, не обращая внимания на издевку внука. – Вот только ума не приложу, ради чего я их зарабатывал. Знаешь, что я тебе скажу? Сейчас, когда я восстанавливаю «Магнолию» ради Оливии, я всего лишь второй раз в жизни получаю удовольствие от того, что трачу деньги.
– Второй раз? – глухо отозвался Колли.
Старик был, как никогда, разговорчив:
– Ты подумал, Колли, что в первый раз я с радостью потратился на тебя? Ошибаешься, парень. Правда, я не жалел впоследствии, что заплатил за тебя. Коллин вела себя так, что ни о какой радости не могло быть и речи. – Альберт Ролинс стащил кепку и утер пот со лба. – Дьявол, жарко-то как! Да, так о чем я? Коллин. Сейчас ее муж просит, чтобы я разрешил похоронить ее возле карьера. Должно быть, я соглашусь. Как-никак Коллин была твоей матерью. В общем-то, она меня обманула, в итоге осталась навсегда около тебя и Броди. Ладно, я не о ней говорю. Так когда же я впервые расстался с деньгами и был этому рад? Тогда, пожалуй, когда покупал вороного жеребца.
Колли ожидал услышать что угодно, только не это.
– Вороной принес тебе много денег, что, естественно, доставляет удовольствие, – проворчал Колли.
Дьявол скомкал кепку в кулаке.
– Да, те деньги окупились, и не только экономически. – Он помолчал, прежде чем закончить. – Дело в том, Колли, что я покупал коня для тебя. Я вложил те деньги в тебя, парень.
Колли не ответил. Он как будто бы начинал воспринимать то, что старик пытается растолковать ему. А что можно сказать в этой новой, невиданной ситуации, он не знал.
– Я же видел, как тебя тянуло к конюшне, как ты бегал туда в любую свободную минуту, когда жил с Чарли. Вот я и подумал, что надо бы приобрести такого коня, в которого ты мог бы влюбиться. Я решил, что при помощи лошадей наверняка смогу удержать тебя на ферме, когда ты подрастешь. Что-то я не встречал парней, у которых бы глаза загорались при виде табачных плантаций.
– Ты же меня даже не замечал в те времена.
– Мне казалось, что я вижу тебя насквозь. Должно быть, я видел недостаточно. Я был прямо-таки потрясен, когда увидел тебя со свистком Лейни Торн на шее. Если бы я только знал, что у меня в руках был такой козырь, как эта девочка, я, наверное, сэкономил бы на лошадях. – Дьявол криво усмехнулся. – Хотя… мне нравилось смотреть на тебя с лошадьми. В итоге ты получил то, чего так упорно добивался Джеймс, – полную власть над конюшнями, которые именно ты превратил в доходный для меня промысел. Понимаешь, Колли, пусть мне не везло с женщинами, зато в денежных делах я знал толк. Как и ты.
Колли молчал. Ему нечего было ответить.
– Идем домой, – отрывисто бросил старик, нахлобучивая кепку на лоб. – Или я должен на коленях перед тобой ползать? Может, задобрить тебя? Хорошо, я тебе куплю сколько хочешь чистокровных лошадей. Ты все-таки Ролинс, как и я. Так и веди себя по-нашему. Женись на Лейни Торн. Она этого хочет, разве не видишь? Продай плантации, продай коней и живи себе в «Магнолии», если тебе нравится. Мне нужно только, чтобы ты вернулся.
– Я…
– Хватит! Не говори сейчас ничего. Поразмысли. Как решишь, так и будет. Больше я за тобой гоняться не стану.
Дьявол Ролинс ни за что бы не признал вслух, что любит внука. Хотя в этот день он был, как никогда, близок к признанию в любви.
Дьявол – прежде всего человек действия. Колли, пожалуй, и не понимал до конца, насколько в действиях старика проявлялись его чувства. Когда-то он убил Джона Торна, чтобы отвести от внука беду.
Колли тоже не стал бы говорить о своей любви к Альберту, но он скучал по деду. Ему хотелось на ферму, к лошадям. На свою ферму. К своим лошадям. Отныне он – единственный хозяин. Пугающая мысль, но и захватывающая в то же время.
Если Лейни согласится стать его женой, у него будет все, о чем он мог мечтать.
Он швырнул рукавицы в кузов. Июльская жара начала спадать. Пора заканчивать работу, приводить себя в порядок и отправляться в город.
Пора услышать то, что скажет Лейни.
Когда струя воды смыла с тела грязь и пот, Колли в который уже раз возблагодарил бога за то, что в старом доме сохранился электронасос. Он натянул чистые джинсы и продел руку в рукав рубашки, когда услышал, как хлопнула дверь комнаты.
– Дьявол? Это ты?
– Ролинс! Если вы здесь, выходите!
Голос Уэя Блэкберна.
– Я здесь! – крикнул Колли и остановился на пороге. – Что вам нужно?
Уэй, стоявший к нему спиной, вздрогнул и обернулся.
– Колли, что вы здесь делаете, скажите на милость?
– В этом доме никто не живет и никто сюда не ходит – по крайней мере, так было до сегодняшнего дня, – проворчал Колли, продевая в рукав вторую руку.
– Я заметил, что из тупика выезжает грузовик Дьявола, – сказал Уэй. – По-видимому, решил я, старик обнаружил вас.
– Постарел дедушка, – усмехнулся Колли. – В прежние времена он никому не позволил бы за собой следить.
– Не исключено, – веско произнес Уэй, – что он хотел, чтобы я встретился с вами.
– Как вас понимать? – Колли напряженно выпрямился.
– Вы приняли душ и побрились, – заметил Уэй. – Это хорошо.
– Да что все это значит, черт побери?
Вместо ответа Уэй достал пистолет и направил его дуло на Колли.
– Вы арестованы, вот что это значит.
– Арестован? – Колли отступил назад. В сверкающих глазах помощника шерифа, а главное, в черном дуле револьвера Колли прочел, что разговор предстоит серьезный. – Ничего не понимаю. Я ничего не сделал. Между прочим, не так давно я уже побывал в тюрьме. А сегодня я планировал посетить более приятное место, а именно «Магнолию».
– Ничего не имею против. Там мы и сделаем первую остановку. – Уэй достал из сумки на ремне пару наручников и протянул их Колли; тот инстинктивно взял их. – Надевайте.
– Вы с ума сошли!
Дуло револьвера уперлось Колли в грудь. Раздался щелчок взводимого курка.
– Нет, не сошел. Если вы рассчитывали увидеть сегодня Лейни, делайте то, что вам говорят. Надевайте наручники, иначе я буду стрелять. Стоит мне только вспомнить, как вы забрались к ней в постель, воспользовавшись ситуацией, и я готов убить вас. Быстро надевайте.
После небольшого колебания Колли застегнул на запястье никелевый браслет.
– Теперь второй. – Уэй поставил револьвер на предохранитель и убрал его в кобуру. – Все получилось проще, чем я думал, – заметил он. – Я собирался огреть вас по голове, а потом надеть наручники.
– Куда мы едем? – грубо оборвал его Колли.
– Как вы сами сказали – в «Магнолию». И хватит вопросов. Быстро в машину. На заднее сиденье.
Пожалуй, Уэй Блэкберн был единственным на свете человеком, которому Колли не стал оказывать сопротивления при аресте. Он знал, что Уэй не опустится до обыкновенных полицейских уловок.
Наверное, Колли следовало бы испугаться. Раз или два в жизни он видел Уэя в гневе, но сейчас он был как будто спокоен. Значит, все дело в Лейни. Несмотря на девяностоградусную жару [9], Колли пробрала дрожь, однако он не осмеливался задать вопрос, который вертелся у него на языке.
Когда полицейский автомобиль затормозил у «Магнолии», рубашка на спине Колли промокла от пота.
Уэй распахнул дверцу:
– Выходите.
Колли вытянул перед собой скованные руки и ступил на землю босыми ногами – Уэй даже не дал ему времени обуться.
Где же она?
– Ее здесь нет. – Уэй словно прочел его мысли. – Она пока даже не знает, что вы приехали.
Они вошли в холл. Уэй кивнул в сторону лестницы, той самой, по которой Колли уже поднимался две недели назад.
– Надеюсь, дорогу вы помните.
– Так вы хотите, чтобы я…
– Вперед, Колли, если не хотите, чтобы я вам помог.
Колли двинулся вверх по ступенькам, Уэй – за ним.
В коридоре Уэй обогнал его и открыл перед ним дверь.
– Входите, Ролинс.
На столе горела лампа. Вентилятор, который в прошлый раз тщетно старался остудить сгорающего от страсти Колли, все так же жужжал на окне, не принося облегчения. Пот ручьем стекал по его спине. Он хотел почесать между лопатками, но мешали наручники.
– Послушайте, Уэй, снимите их наконец.
– Сядьте. Нет, не сюда. На кровать.
Колли окончательно потерял терпение.
– На кровать? Неужели я в вашем вкусе? – насмешливо проговорил он, не двигаясь с места.
– Отнюдь. Вы мне отвратительны, если хотите знать, – буркнул Уэй. – Но у меня есть двоюродная сестра. Вы заявили, что поступите так, как она скажет. Недавно она дала мне знать, чего именно она хочет. Девушка она хорошая, если не считать ее слабости к молодым оборванцам, поэтому, наверное, она не станет повторять вам в лицо то, что сказала мне. Но желание ее необходимо исполнить. Вы всерьез говорили, что подчинитесь ее решению? Вы ее любите? Если нет, убирайтесь прямо сейчас. Тогда вы избавите меня от соблазна пристрелить вас.
В течение минуты мужчины мерили друг друга хмурыми взглядами. Колли нарушил молчание первым:
– Лично я хочу, чтобы она вышла за меня замуж, прожила со мной всю жизнь, нарожала бы от меня детей, а в старости посиживала бы рядом со мной на веранде. Чего же хочет она?
– Я, вообще-то, скромный человек, поэтому изо всех сил зажимал уши. Но до меня донеслось что-то насчет того, чтобы привязать вас к кровати.
Кровь прилила к щекам Колли.
– Боже…
– Правильно, на вашем месте и я бы помолился. А теперь сядьте и протяните руки.
Колли послушно уселся на кровать. Помощник шерифа снял с него один наручник и пристегнул его к деревянной спинке изголовья. Все смешалось в голове у Колли, только кровь бешено стучала в висках.
Уэй подошел к двери.
– Не советую вам обижать ее, Колли.
– Я… Я ее не обижу, – глухо отозвался Колли. – Да и как?
Он кивнул на наручники.
Уэй неожиданно улыбнулся.
– Надо будет предупредить ее, что ваше здоровье в некоторой степени подвергается риску. Мне бы не хотелось, чтобы вы скончались от инфаркта… в процессе.
Дверь закрылась. Колли остался один, прикованный к кровати в дальнем номере на втором этаже «Магнолии». Внезапно он рассмеялся, поразившись иронии судьбы. Когда-то его, ублюдка с реки, Джон Торн вышвырнул из этой гостиницы, а теперь его приковали здесь же.
Хорошо бы Лейни Торн поскорее пришла сюда и выручила его из затруднительного положения.
Едва Уэй вошел в комнату, как его остановил преподобный Мастерс, местный проповедник, явившийся в дом Оливии, пока помощник шерифа скитался в поисках Колли.
– Давно я не видел вас в церкви, Уэйленд, – с упреком сказал ему священник.
Лейни к этому времени проговорила с его преподобием битый час, поэтому не торопилась прийти на помощь кузену. Вместо этого она воскликнула:
– О, он так часто расспрашивает о службе! На прошлой неделе я пересказывала ему вашу проповедь о церковной десятине, но, боюсь, многое напутала. Не могли бы вы сами растолковать ему этот вопрос, пока мы с мамой будем готовить ужин?
– Лейни, – простонал Уэй и попытался взять ее за руку, но она ловко увернулась и выскользнула на кухню.
Уэю пришлось выслушивать многословные разъяснения священника относительно десятины до тех пор, пока Дебора не подала ужин. Только тогда служитель церкви решил откланяться.
– Поужинай с нами, Уэй, – предложила Дебора. – Сюзан с Оливией уже поели. А мы задержались из-за гостей. Людей интересует все, что связано с «Магнолией» и Оливией. Я едва сбежала от них.
– А где преподобный Мастерс? – язвительно поинтересовалась Лейни. – Неужели он не захотел остаться на ужин?
– Надеюсь, он не передумает, – проворчал Уэй. – Я дал ему двадцать долларов за труды.
– Что ж, хорошо, что этого не пришлось делать мне, – радостно откликнулась Лейни. – Знаешь, в этом городе ни от кого ничего не скроешь. Теперь его преподобие решил, что поскольку я три года назад была в хижине с Колли, то нуждаюсь в его поучениях. Он считает своим долгом вновь наставить меня на путь истинный.
– Он оставит тебя в покое, когда ты выйдешь замуж. Неужели ты считаешь, что кто-нибудь в городе осмелится сказать Колли что-нибудь плохое о тебе?
Лейни застыла с вилкой в руке.
– Ешь, – напомнила ей Дебора.
– Лейни не стоит есть, а то она растолстеет, – рассмеялся Уэй.
– Я хочу есть, – возмутилась Лейни. – И совсем не толстею.
– Толстые женщины не нравятся Колли.
Лейни вспыхнула.
– Перестань! Что с тобой сегодня?
Когда Уэй покончил с ужином, порция Лейни осталась почти нетронутой. Уэй взял ее за руку, и она решила покориться судьбе.
– Что случилось?
– Я хочу пройти с тобой в «Магнолию» и показать тебе кое-что.
– Это очень срочно?
– Чрезвычайно срочно. Надеюсь, гостиница все еще на месте.
Едва ли не силой Уэй вытащил ее из дома и провел в отдаленный угол двора. Роса уже выпала на траву, и светляки носились среди деревьев. Лейни оцарапала ногу о куст ежевики и охнула. Но Уэй не позволил ей даже осмотреть царапину.
– Взгляни туда.
Он указал на слабо освещенное угловое окно.
Лейни зажала ладонью рот, чтобы не вскрикнуть.
– Веревки у меня не нашлось, поэтому я воспользовался более привычными средствами.
– Т-то есть?..
Ее сумасбродный братец что-то учинил. Неужели?.. Нет, этого не может быть…
– У меня были при себе наручники. Мне пришлось пригрозить ему револьвером, и прием сработал.
– Уэй!
– Он там уже довольно давно. Не сомневаюсь, что успел как следует озвереть. Я бы тебе сразу сказал, если бы ты не натравила на меня проповедника.
Лейни открыла рот и… издала невнятное шипение. Она-то знала, что это шипение должно было означать: я зарежу тебя. Я вырву у тебя сердце и брошу собакам. Я…
Однако, когда способность говорить вернулась к ней, она произнесла нечто совсем другое:
– Что, он правда там? Он меня еще любит? А как я выгляжу?
– Как ты выглядишь? А мне что за дело? – пожал плечами Уэй. – Ты лучше у него спроси. Ах да. Вот.
Он вложил в ее ладонь ключ от наручников.
– Убить тебя мало, – прошептала Лейни.
– К утру, моя дорогая, тебе захочется поблагодарить меня.
Когда Лейни подкралась на цыпочках к двери и заглянула в щелку, Колли спокойно лежал на боку, отвернувшись к стене. Таким образом, у нее было достаточно времени, чтобы привыкнуть к мысли о том, что должно произойти.
Колли Ролинс в теплом круге света.
Как могла она сердиться на Уэя? Нет, теперь она была готова молиться на своего кузена. Он привез в «Магнолию» самый драгоценный для нее подарок.
Колли так и не успел застегнуть рубашку, и Лейни видела его смуглую спину. Короткие рукава оставляли почти обнаженными его сильные, мускулистые руки.
Он принадлежит ей.
Маленький колдун попал в плен, попал в ее постель, и теперь он весь – от черной шевелюры до босых подошв – принадлежит ей.
Он мой, мой, мой! Лейни мало чем отличалась от Колли, ревнивца и собственника. Так же, как и он, она твердо знала, что ей теперь делать.
Она повернула дверную ручку. Шум вентилятора не помешал Колли услышать, как открылась дверь. Он резко перевернулся на спину.
– Ты ждал меня? – зачем-то спросила Лейни.
– Милая, я жду тебя с тех пор, как тебе исполнилось одиннадцать лет.
– Это долго, – сумела она произнести, когда голос повиновался ей.
– Чуть не вся жизнь. Закрой дверь.
Как только дверь закрылась, комната сразу уменьшилась в размерах, и воздух сгустился.
– Ты… ты злишься, что Уэй притащил тебя сюда?
– Из-за этого? – Колли кивнул на запястье. – Не буду злиться, если завтра ты поможешь мне стать честным человеком. При этом условии можешь делать все, что хочешь.
Колли приподнял голову, и вороные волосы упали на его плечи.
– Знаешь, мне хочется сделать с тобой то же, что ты со мной делал в прошлый раз.
Колли судорожно выдохнул воздух.
– Мне казалось, ты ничего не помнишь.
– Помню кое-что.
– Но ты тогда не… – Он вздрогнул, потому что она наклонилась и погладила его босую ступню. – Ты думала, что с тобой Прес…
Лейни прикрыла ему рот ладонью.
– Молчи. Забудь о нем, – прошептала она. – Мне жаль, что он погиб, но я не хочу слышать его имя.
Неожиданно его горячий язык лизнул ее ладонь, и она отдернула руку.
– Ничего не буду говорить, – пообещал Колли. – Только не выключай свет. Смотри на меня, Лейни. Ведь это я.
– Колли, и тогда здесь был ты. Когда я проснулась утром, мне хотелось плакать. Я решила, что ты приснился мне в пьяном сне. Мне хотелось на всю жизнь оставаться пьяной и думать только о тебе.
– Лей…
И опять она не дала ему договорить, правда, на этот раз закрыла ему рот не рукой, а губами. Свободной рукой Колли обхватил ее голову и притянул к себе.
Через минуту она оторвалась от него, невзирая на его горячий протест. Ее пальцы гладили его нос, щеки, надбровные дуги, а он стонал, повторяя ее имя…
– Колли, а тебе нравилось с Рейчел Хардинг? – шепнула она ему в ухо.
Он поморщился.
– Не надо, Лейни…
– А с другими? У тебя была женщина, когда ты в первый раз убежал. Ты другим тогда вернулся. Я была такая маленькая, даже не поняла, что произошло.
– Я даже не помню ее.
Колли сказал чистую правду.
– Ты бросил ферму, и реку, и меня, потому что хотел забыть нас.
Лейни стояла на коленях у кровати, и он видел страдание в ее глазах.
– Я очень старался, но не смог. Я никогда не мог тебя забыть.
Она тихо всхлипнула.
– Сегодня ты будешь за это наказан.
– Лейни, я не переживу эту ночь, – простонал Колли, когда она принялась ласкать его грудь, а потом припала губами к ямочке над ключицей. – Сжалься же наконец! Дай мне тебя обнять!
Она вцепилась в ремень на его брюках, стараясь расстегнуть его.
– А ты меня пожалел тогда?
Ему нечего было на это ответить.
Лейни с силой рванула ремень и расстегнула «молнию». Руки плохо слушались ее.
– Помоги мне.
Колли повиновался, хотя ему непросто было управляться одной рукой – вторая была все еще прикована к кровати. Когда с джинсами было покончено, Лейни замерла на мгновение, разглядывая своего маленького колдуна, мальчика из ее детства и героя ее юности.
– Какой ты красивый, – выдохнула она.
– Это ты прекрасна, – не отрывая взгляда от ее лица, возразил он. – Когда я впервые увидел тебя, глаза твои и кудри, то подумал: ты спустилась с дерева. Почти что с неба.
Только что Лейни казалось, что она сможет совладать с собой. Но эти слова стали последней каплей. Она скользнула с кровати на пол, встала на колени, зарылась лицом в его теплый живот и, не таясь больше, разревелась.
Колли приподнял голову, попытался дотянуться до ее мягких черных волос, потом рванулся изо всех сил и только застонал от боли.
– Лейни, что с тобой? Сними эти чертовы наручники и иди наконец ко мне! Почему ты плачешь?
Лейни не ответила. Она стерла слезы с покрасневших щек, полезла в карман, молча достала ключ и вставила его в замок.
Теперь он был свободен, хотя затекшая рука немилосердно болела. Колли отшвырнул наручники в сторону, его мощные руки подхватили ее и подняли на кровать.
– Колли, как же ты не прав! Никогда я не жила на небесах, и ни за что мне туда не попасть! – Она ткнулась лицом в его грудь. – Тебя стоило приковать, чтобы ты не удрал, пока не узнаешь до конца, какая я плохая.
Он негромко засмеялся.
– И насколько же ты плоха?
– Как ты можешь меня любить? Я презираю себя за то, что наделала.
– Так расскажи, – шепнул Колли ей в макушку и еще сильнее прижал ее к себе.
– Три года я мучилась без тебя и никогда бы к тебе не пришла, хотя и безумно ревновала к Рейчел.
– Значит, и Рейчел оказалась нам полезна.
Он поцеловал Лейни в лоб. Вот теперь она полностью была в его власти.
– Я любила тебя, но решилась отдаться Престону. Ради его денег, а главное, ради того, чтобы уязвить тебя. Я нарочно напилась, а потом позволила мужчине… взять меня, хотя все время надеялась, что это не он. Ты.
Она тяжело дышала. Ей непросто далось мучительное признание.
– Лейни, посмотри на меня.
Колли взял ее за подбородок, но она отбросила его руку.
– У меня пятно в душе. Ты его увидишь, если я на тебя посмотрю.
И все-таки он приподнял ее голову. Мокрые ресницы прикрывали ее глаза, и он не мог в них заглянуть.
– Я вижу только мою девочку, которая любила меня, как никто на свете. Поэтому я снова пришел сюда.
Черные ресницы Лейни взметнулись.
– Почему, Колли? Зачем ты пришел?
– Однажды я пришел к тебе, чтобы предложить что-то, что заставило бы тебя забыть отца. Ты отвергла меня и осталась верна ему. Вот такая любовь нужна мне. Я хочу, чтобы Лейни Торн отказалась от всех сокровищ мира ради безродного босяка с фермы Дьявола Ролинса.
– А Прес…
Колли закрыл ей рот поцелуем.
– Мы договорились не упоминать о нем.
– Но я…
– Чтобы провести с ним ночь, тебе пришлось напиться. А сегодня тебе это не понадобилось, – мягко проговорил Колли.
Лейни покраснела, но не отвела взгляда.
– Точно. И шлюхой я себя сегодня не чувствую.
– Лейни. – Колли положил руки ей на плечи. – Не говори таких слов. Мы любим друг друга. Я согрешил, зато теперь я – твой первый и единственный мужчина.
Она заглянула в его черные глаза и прочитала в них раскаяние.
– Не расстраивайся, Колли, – с нежностью сказала она. – Ты сможешь повторить, даже если твой грех лишит тебя райского блаженства.
– Мой рай – это ты, и мне не надо другого, – возразил Колли.
Целую вечность они лежали и смотрели друг на друга, и прошлые обиды уплывали прочь. Они снова были мальчиком и девочкой, которые нашли друг друга в холодном омуте Вдовьей бухты.
Но было и еще что-то. Они стали любовниками.
– Иди ко мне, Колли, – шепнула Лейни, отбрасывая его длинные черные волосы за плечи.
Он повернул ее на спину и накрыл своим телом.
Серебряный свисток холодил ее грудь.
Настала ночь. Ветерок покачнул плетеный стул на веранде, вызвал рябь на сверкающей под луной реке и принялся играть с развешанными в саду полотенцами.
А тех двоих, что лежали в комнате на верхнем этаже, укрыла от ветра старая гостиница. Они пообещали друг другу быть вместе навечно. А что такое вечность – это «Магнолия» знала.
Увы, так оно и было на самом деле.
– Да что с тобой, в конце концов? – взорвался Уэй. – Он ведь дал слово послушаться тебя, что бы ты ни решила.
– Правильно. Так он и сделал. Я велела ему уйти и дать мне время подумать.
– Подумать! – воскликнул Уэй насмешливо. – Да о чем тут еще думать?
– Я была так расстроена, что совсем не соображала. Он сказал, что вернется. Так где же он?
– Раз обещал, значит, вернется, – пожал плечами Уэй.
– Когда? Когда мне будет столько же лет, сколько тете Ливи? Кстати, ты знаешь, что Дьявол пригнал к ее дому двухместную коляску?
– Что-о? Коляску? – Уэй был поражен.
– Ну да. Он купил у какого-то приезжего фермера коляску, привел лошадь, и они с тетей после обеда поехали кататься.
– Надеюсь, ты ей не завидуешь?
– Пусть тетя Оливия будет счастливой, хотя бы с Дьяволом Ролинсом. Но, может быть, я тоже заслужила капельку счастья?
Лейни поднялась на крыльцо и уселась в качалку.
– Ага, – сказал Уэй, – теперь я все понял: ты мечтаешь, что Колли приедет за тобой в коляске, и вы…
– Думаешь, это остроумно? Ладно, я скажу, о чем я мечтаю. Пусть он только придет, я затащу его в дом и привяжу к кровати, чтобы он опять не сбежал. А потом я сделаю с ним то, что он сделал со мной неделю назад.
У Уэя не нашлось слов. Он только неопределенно хмыкнул. А Лейни не могла сдержать досады:
– Мужчины считают, что могут гулять, где им вздумается, а мы должны ждать и ждать.
Уэй расстегнул верхнюю пуговицу форменной рубашки.
– Ты ходила к Альме на заседание Общества прав женщин? – спросил он, меняя тему.
– Нет. Я сидела здесь и скучала по Колли. На этой неделе мне нужно будет купить обои и краску для первого этажа. Дизайнер говорит, что у меня хороший вкус. А еще приходил детектив, которого нанимал Джеймс Ролинс. Он предлагал нам заняться поставкой провизии для пикников на реке. Так что дел у меня будет по горло.
– Это хорошо, – задумчиво проговорил Уэй. – Наверное, тогда ты не будешь зря кидаться на людей.
– Все говорят, что мы если беремся за дело, то доводим его до конца. Глядя на тебя, парень, я думаю, что так оно и есть.
Услышав за спиной голос Дьявола, Колли вздрогнул и уронил бревно, которое тащил к грузовику.
– Ты нашел меня, – сказал Колли, потому что нужно же было что-то сказать.
– Мне пришлось поволноваться. Про дом Торнов я даже не подумал. – Дьявол дохромал до грузовика и заглянул в кузов. Там лежали бревна и обломанные сучья. – Ты даже решил тут прибраться, как я погляжу.
– Я побывал у владельца – дом теперь принадлежит одному врачу из Куквилла. Я попросил у него разрешения снять дом на время. Он очень обрадовался. Строение совсем обветшало.
Колли сам не знал, отчего ему вдруг захотелось выложить все это старику. Оттого, наверное, что он провел в этом заброшенном доме целых четырнадцать дней, а четырнадцать дней – это чересчур долго даже для такого закоренелого одиночки, как Колли Ролинс. Да и старый Дьявол как будто переменился.
Старик вскинул голову.
– А машину тоже взял у врача?
– Ну да. В придачу к дому, – усмехнулся Колли.
– Какого черта ты валяешь дурака, парень? Возле твоей конюшни стоит отличный грузовик. И у тебя есть свой дом, где ты, между прочим, нужен, а здесь тебя не ждут.
– Ферма принадлежит тебе и Джеймсу. Я ни при чем.
– Колли, она твоя по праву, потому что ты на ней проливал пот. Ладно, больше тебе скажу: на той неделе я сделал распоряжения. Ферма твоя.
– Я тебя об этом не просил, – процедил Колли сквозь зубы.
– Так о чем же ты меня попросишь?
Колли пожал плечами:
– Я уже ничего не знаю. Точнее, я знаю, что мне нужно, но…
– Но ты желаешь, чтобы я сам сказал. Ладно. Тебе нужна Лейни.
– Ты угадал.
– Оттого, что ты сидишь здесь, она твоей не станет.
Колли помассировал правой рукой левое плечо.
– Я обещал дать ей время подумать, – со вздохом признался он. – Наверное, я потому не хочу возвращаться, что боюсь услышать «нет». Есть люди, которым не суждено быть вместе. Оливия и ты, например. Или Броди и Коллин. Так чем мы лучше?
Дьявол засунул ладонь за лямку комбинезона; тысячу раз Колли видел этот его жест.
– Черта с два я стану сентиментальной бабой на старости лет, – проворчал он.
– Ты не станешь, – кивнул Колли.
– Но я понимаю, что происходит, и умею называть вещи своими именами. Колли, я всю жизнь истратил, злясь на Ливи. А сколько страданий я принес той женщине, на которой женился… Сейчас я с трудом вспоминаю ее имя… Она, ты, Джеймс, Престон – вы все были нужны мне для того, чтобы поддерживать в себе злобу. Только Броди спасся от меня. – Он щурился, так как солнце било ему в глаза. – Моя жизнь почти кончена. Джеймс мертв – почти как Престон. Они с Тересой собираются уехать в Вашингтон. Он долго вопил, что кто-то должен ответить за смерть Престона. Этому его чертову сыщику пришлось объяснить, что на суде может всплыть кое-что нежелательное, касающееся Престона. Я уговаривал его успокоиться, предлагал денег. Тереса в конце концов согласилась, и Джеймс, как всегда, подчинился ей. Между прочим, если считать, что язык у него подвешен наполовину так же хорошо, как у его сына, и если Тереса будет толкать его вперед, он сможет весьма преуспеть в политике. Я-то желаю ему только добра.
– Он – не человек Спрингса, – заметил Колли, имея, впрочем, в виду не столько Джеймса, сколько Престона.
– Верно. А вот ты – здешний. Половине города не терпится узнать, где ты.
– Чтобы выпустить мне кишки, – добавил Колли.
– Далеко не все к тебе так относятся, – возразил старик. – Возвращайся, парень. Скоро сбор урожая. Давно пора строить новый склад, между прочим. Я уже нашел подрядчика.
– Я больше не позволю тебе меня использовать, – с жаром перебил его Колли. – Если ты явился сюда затем, чтобы заполучить себе работника, поищи его в другом месте.
– По-моему, – протянул Дьявол, – настала твоя очередь меня использовать. То есть не меня, а мои деньги. – Его темные глаза прожгли Колли. – Все в твоих руках: и ферма, и урожай, и все, что у нас есть в Нэшвилле.
– Ты хочешь сказать, что уходишь от дел? Люди, способные уйти на покой, сделаны из другого материала.
– Денег я заработал достаточно, – продолжал Дьявол, не обращая внимания на издевку внука. – Вот только ума не приложу, ради чего я их зарабатывал. Знаешь, что я тебе скажу? Сейчас, когда я восстанавливаю «Магнолию» ради Оливии, я всего лишь второй раз в жизни получаю удовольствие от того, что трачу деньги.
– Второй раз? – глухо отозвался Колли.
Старик был, как никогда, разговорчив:
– Ты подумал, Колли, что в первый раз я с радостью потратился на тебя? Ошибаешься, парень. Правда, я не жалел впоследствии, что заплатил за тебя. Коллин вела себя так, что ни о какой радости не могло быть и речи. – Альберт Ролинс стащил кепку и утер пот со лба. – Дьявол, жарко-то как! Да, так о чем я? Коллин. Сейчас ее муж просит, чтобы я разрешил похоронить ее возле карьера. Должно быть, я соглашусь. Как-никак Коллин была твоей матерью. В общем-то, она меня обманула, в итоге осталась навсегда около тебя и Броди. Ладно, я не о ней говорю. Так когда же я впервые расстался с деньгами и был этому рад? Тогда, пожалуй, когда покупал вороного жеребца.
Колли ожидал услышать что угодно, только не это.
– Вороной принес тебе много денег, что, естественно, доставляет удовольствие, – проворчал Колли.
Дьявол скомкал кепку в кулаке.
– Да, те деньги окупились, и не только экономически. – Он помолчал, прежде чем закончить. – Дело в том, Колли, что я покупал коня для тебя. Я вложил те деньги в тебя, парень.
Колли не ответил. Он как будто бы начинал воспринимать то, что старик пытается растолковать ему. А что можно сказать в этой новой, невиданной ситуации, он не знал.
– Я же видел, как тебя тянуло к конюшне, как ты бегал туда в любую свободную минуту, когда жил с Чарли. Вот я и подумал, что надо бы приобрести такого коня, в которого ты мог бы влюбиться. Я решил, что при помощи лошадей наверняка смогу удержать тебя на ферме, когда ты подрастешь. Что-то я не встречал парней, у которых бы глаза загорались при виде табачных плантаций.
– Ты же меня даже не замечал в те времена.
– Мне казалось, что я вижу тебя насквозь. Должно быть, я видел недостаточно. Я был прямо-таки потрясен, когда увидел тебя со свистком Лейни Торн на шее. Если бы я только знал, что у меня в руках был такой козырь, как эта девочка, я, наверное, сэкономил бы на лошадях. – Дьявол криво усмехнулся. – Хотя… мне нравилось смотреть на тебя с лошадьми. В итоге ты получил то, чего так упорно добивался Джеймс, – полную власть над конюшнями, которые именно ты превратил в доходный для меня промысел. Понимаешь, Колли, пусть мне не везло с женщинами, зато в денежных делах я знал толк. Как и ты.
Колли молчал. Ему нечего было ответить.
– Идем домой, – отрывисто бросил старик, нахлобучивая кепку на лоб. – Или я должен на коленях перед тобой ползать? Может, задобрить тебя? Хорошо, я тебе куплю сколько хочешь чистокровных лошадей. Ты все-таки Ролинс, как и я. Так и веди себя по-нашему. Женись на Лейни Торн. Она этого хочет, разве не видишь? Продай плантации, продай коней и живи себе в «Магнолии», если тебе нравится. Мне нужно только, чтобы ты вернулся.
– Я…
– Хватит! Не говори сейчас ничего. Поразмысли. Как решишь, так и будет. Больше я за тобой гоняться не стану.
Дьявол Ролинс ни за что бы не признал вслух, что любит внука. Хотя в этот день он был, как никогда, близок к признанию в любви.
Дьявол – прежде всего человек действия. Колли, пожалуй, и не понимал до конца, насколько в действиях старика проявлялись его чувства. Когда-то он убил Джона Торна, чтобы отвести от внука беду.
Колли тоже не стал бы говорить о своей любви к Альберту, но он скучал по деду. Ему хотелось на ферму, к лошадям. На свою ферму. К своим лошадям. Отныне он – единственный хозяин. Пугающая мысль, но и захватывающая в то же время.
Если Лейни согласится стать его женой, у него будет все, о чем он мог мечтать.
Он швырнул рукавицы в кузов. Июльская жара начала спадать. Пора заканчивать работу, приводить себя в порядок и отправляться в город.
Пора услышать то, что скажет Лейни.
Когда струя воды смыла с тела грязь и пот, Колли в который уже раз возблагодарил бога за то, что в старом доме сохранился электронасос. Он натянул чистые джинсы и продел руку в рукав рубашки, когда услышал, как хлопнула дверь комнаты.
– Дьявол? Это ты?
– Ролинс! Если вы здесь, выходите!
Голос Уэя Блэкберна.
– Я здесь! – крикнул Колли и остановился на пороге. – Что вам нужно?
Уэй, стоявший к нему спиной, вздрогнул и обернулся.
– Колли, что вы здесь делаете, скажите на милость?
– В этом доме никто не живет и никто сюда не ходит – по крайней мере, так было до сегодняшнего дня, – проворчал Колли, продевая в рукав вторую руку.
– Я заметил, что из тупика выезжает грузовик Дьявола, – сказал Уэй. – По-видимому, решил я, старик обнаружил вас.
– Постарел дедушка, – усмехнулся Колли. – В прежние времена он никому не позволил бы за собой следить.
– Не исключено, – веско произнес Уэй, – что он хотел, чтобы я встретился с вами.
– Как вас понимать? – Колли напряженно выпрямился.
– Вы приняли душ и побрились, – заметил Уэй. – Это хорошо.
– Да что все это значит, черт побери?
Вместо ответа Уэй достал пистолет и направил его дуло на Колли.
– Вы арестованы, вот что это значит.
– Арестован? – Колли отступил назад. В сверкающих глазах помощника шерифа, а главное, в черном дуле револьвера Колли прочел, что разговор предстоит серьезный. – Ничего не понимаю. Я ничего не сделал. Между прочим, не так давно я уже побывал в тюрьме. А сегодня я планировал посетить более приятное место, а именно «Магнолию».
– Ничего не имею против. Там мы и сделаем первую остановку. – Уэй достал из сумки на ремне пару наручников и протянул их Колли; тот инстинктивно взял их. – Надевайте.
– Вы с ума сошли!
Дуло револьвера уперлось Колли в грудь. Раздался щелчок взводимого курка.
– Нет, не сошел. Если вы рассчитывали увидеть сегодня Лейни, делайте то, что вам говорят. Надевайте наручники, иначе я буду стрелять. Стоит мне только вспомнить, как вы забрались к ней в постель, воспользовавшись ситуацией, и я готов убить вас. Быстро надевайте.
После небольшого колебания Колли застегнул на запястье никелевый браслет.
– Теперь второй. – Уэй поставил револьвер на предохранитель и убрал его в кобуру. – Все получилось проще, чем я думал, – заметил он. – Я собирался огреть вас по голове, а потом надеть наручники.
– Куда мы едем? – грубо оборвал его Колли.
– Как вы сами сказали – в «Магнолию». И хватит вопросов. Быстро в машину. На заднее сиденье.
Пожалуй, Уэй Блэкберн был единственным на свете человеком, которому Колли не стал оказывать сопротивления при аресте. Он знал, что Уэй не опустится до обыкновенных полицейских уловок.
Наверное, Колли следовало бы испугаться. Раз или два в жизни он видел Уэя в гневе, но сейчас он был как будто спокоен. Значит, все дело в Лейни. Несмотря на девяностоградусную жару [9], Колли пробрала дрожь, однако он не осмеливался задать вопрос, который вертелся у него на языке.
Когда полицейский автомобиль затормозил у «Магнолии», рубашка на спине Колли промокла от пота.
Уэй распахнул дверцу:
– Выходите.
Колли вытянул перед собой скованные руки и ступил на землю босыми ногами – Уэй даже не дал ему времени обуться.
Где же она?
– Ее здесь нет. – Уэй словно прочел его мысли. – Она пока даже не знает, что вы приехали.
Они вошли в холл. Уэй кивнул в сторону лестницы, той самой, по которой Колли уже поднимался две недели назад.
– Надеюсь, дорогу вы помните.
– Так вы хотите, чтобы я…
– Вперед, Колли, если не хотите, чтобы я вам помог.
Колли двинулся вверх по ступенькам, Уэй – за ним.
В коридоре Уэй обогнал его и открыл перед ним дверь.
– Входите, Ролинс.
На столе горела лампа. Вентилятор, который в прошлый раз тщетно старался остудить сгорающего от страсти Колли, все так же жужжал на окне, не принося облегчения. Пот ручьем стекал по его спине. Он хотел почесать между лопатками, но мешали наручники.
– Послушайте, Уэй, снимите их наконец.
– Сядьте. Нет, не сюда. На кровать.
Колли окончательно потерял терпение.
– На кровать? Неужели я в вашем вкусе? – насмешливо проговорил он, не двигаясь с места.
– Отнюдь. Вы мне отвратительны, если хотите знать, – буркнул Уэй. – Но у меня есть двоюродная сестра. Вы заявили, что поступите так, как она скажет. Недавно она дала мне знать, чего именно она хочет. Девушка она хорошая, если не считать ее слабости к молодым оборванцам, поэтому, наверное, она не станет повторять вам в лицо то, что сказала мне. Но желание ее необходимо исполнить. Вы всерьез говорили, что подчинитесь ее решению? Вы ее любите? Если нет, убирайтесь прямо сейчас. Тогда вы избавите меня от соблазна пристрелить вас.
В течение минуты мужчины мерили друг друга хмурыми взглядами. Колли нарушил молчание первым:
– Лично я хочу, чтобы она вышла за меня замуж, прожила со мной всю жизнь, нарожала бы от меня детей, а в старости посиживала бы рядом со мной на веранде. Чего же хочет она?
– Я, вообще-то, скромный человек, поэтому изо всех сил зажимал уши. Но до меня донеслось что-то насчет того, чтобы привязать вас к кровати.
Кровь прилила к щекам Колли.
– Боже…
– Правильно, на вашем месте и я бы помолился. А теперь сядьте и протяните руки.
Колли послушно уселся на кровать. Помощник шерифа снял с него один наручник и пристегнул его к деревянной спинке изголовья. Все смешалось в голове у Колли, только кровь бешено стучала в висках.
Уэй подошел к двери.
– Не советую вам обижать ее, Колли.
– Я… Я ее не обижу, – глухо отозвался Колли. – Да и как?
Он кивнул на наручники.
Уэй неожиданно улыбнулся.
– Надо будет предупредить ее, что ваше здоровье в некоторой степени подвергается риску. Мне бы не хотелось, чтобы вы скончались от инфаркта… в процессе.
Дверь закрылась. Колли остался один, прикованный к кровати в дальнем номере на втором этаже «Магнолии». Внезапно он рассмеялся, поразившись иронии судьбы. Когда-то его, ублюдка с реки, Джон Торн вышвырнул из этой гостиницы, а теперь его приковали здесь же.
Хорошо бы Лейни Торн поскорее пришла сюда и выручила его из затруднительного положения.
Едва Уэй вошел в комнату, как его остановил преподобный Мастерс, местный проповедник, явившийся в дом Оливии, пока помощник шерифа скитался в поисках Колли.
– Давно я не видел вас в церкви, Уэйленд, – с упреком сказал ему священник.
Лейни к этому времени проговорила с его преподобием битый час, поэтому не торопилась прийти на помощь кузену. Вместо этого она воскликнула:
– О, он так часто расспрашивает о службе! На прошлой неделе я пересказывала ему вашу проповедь о церковной десятине, но, боюсь, многое напутала. Не могли бы вы сами растолковать ему этот вопрос, пока мы с мамой будем готовить ужин?
– Лейни, – простонал Уэй и попытался взять ее за руку, но она ловко увернулась и выскользнула на кухню.
Уэю пришлось выслушивать многословные разъяснения священника относительно десятины до тех пор, пока Дебора не подала ужин. Только тогда служитель церкви решил откланяться.
– Поужинай с нами, Уэй, – предложила Дебора. – Сюзан с Оливией уже поели. А мы задержались из-за гостей. Людей интересует все, что связано с «Магнолией» и Оливией. Я едва сбежала от них.
– А где преподобный Мастерс? – язвительно поинтересовалась Лейни. – Неужели он не захотел остаться на ужин?
– Надеюсь, он не передумает, – проворчал Уэй. – Я дал ему двадцать долларов за труды.
– Что ж, хорошо, что этого не пришлось делать мне, – радостно откликнулась Лейни. – Знаешь, в этом городе ни от кого ничего не скроешь. Теперь его преподобие решил, что поскольку я три года назад была в хижине с Колли, то нуждаюсь в его поучениях. Он считает своим долгом вновь наставить меня на путь истинный.
– Он оставит тебя в покое, когда ты выйдешь замуж. Неужели ты считаешь, что кто-нибудь в городе осмелится сказать Колли что-нибудь плохое о тебе?
Лейни застыла с вилкой в руке.
– Ешь, – напомнила ей Дебора.
– Лейни не стоит есть, а то она растолстеет, – рассмеялся Уэй.
– Я хочу есть, – возмутилась Лейни. – И совсем не толстею.
– Толстые женщины не нравятся Колли.
Лейни вспыхнула.
– Перестань! Что с тобой сегодня?
Когда Уэй покончил с ужином, порция Лейни осталась почти нетронутой. Уэй взял ее за руку, и она решила покориться судьбе.
– Что случилось?
– Я хочу пройти с тобой в «Магнолию» и показать тебе кое-что.
– Это очень срочно?
– Чрезвычайно срочно. Надеюсь, гостиница все еще на месте.
Едва ли не силой Уэй вытащил ее из дома и провел в отдаленный угол двора. Роса уже выпала на траву, и светляки носились среди деревьев. Лейни оцарапала ногу о куст ежевики и охнула. Но Уэй не позволил ей даже осмотреть царапину.
– Взгляни туда.
Он указал на слабо освещенное угловое окно.
Лейни зажала ладонью рот, чтобы не вскрикнуть.
– Веревки у меня не нашлось, поэтому я воспользовался более привычными средствами.
– Т-то есть?..
Ее сумасбродный братец что-то учинил. Неужели?.. Нет, этого не может быть…
– У меня были при себе наручники. Мне пришлось пригрозить ему револьвером, и прием сработал.
– Уэй!
– Он там уже довольно давно. Не сомневаюсь, что успел как следует озвереть. Я бы тебе сразу сказал, если бы ты не натравила на меня проповедника.
Лейни открыла рот и… издала невнятное шипение. Она-то знала, что это шипение должно было означать: я зарежу тебя. Я вырву у тебя сердце и брошу собакам. Я…
Однако, когда способность говорить вернулась к ней, она произнесла нечто совсем другое:
– Что, он правда там? Он меня еще любит? А как я выгляжу?
– Как ты выглядишь? А мне что за дело? – пожал плечами Уэй. – Ты лучше у него спроси. Ах да. Вот.
Он вложил в ее ладонь ключ от наручников.
– Убить тебя мало, – прошептала Лейни.
– К утру, моя дорогая, тебе захочется поблагодарить меня.
Когда Лейни подкралась на цыпочках к двери и заглянула в щелку, Колли спокойно лежал на боку, отвернувшись к стене. Таким образом, у нее было достаточно времени, чтобы привыкнуть к мысли о том, что должно произойти.
Колли Ролинс в теплом круге света.
Как могла она сердиться на Уэя? Нет, теперь она была готова молиться на своего кузена. Он привез в «Магнолию» самый драгоценный для нее подарок.
Колли так и не успел застегнуть рубашку, и Лейни видела его смуглую спину. Короткие рукава оставляли почти обнаженными его сильные, мускулистые руки.
Он принадлежит ей.
Маленький колдун попал в плен, попал в ее постель, и теперь он весь – от черной шевелюры до босых подошв – принадлежит ей.
Он мой, мой, мой! Лейни мало чем отличалась от Колли, ревнивца и собственника. Так же, как и он, она твердо знала, что ей теперь делать.
Она повернула дверную ручку. Шум вентилятора не помешал Колли услышать, как открылась дверь. Он резко перевернулся на спину.
– Ты ждал меня? – зачем-то спросила Лейни.
– Милая, я жду тебя с тех пор, как тебе исполнилось одиннадцать лет.
– Это долго, – сумела она произнести, когда голос повиновался ей.
– Чуть не вся жизнь. Закрой дверь.
Как только дверь закрылась, комната сразу уменьшилась в размерах, и воздух сгустился.
– Ты… ты злишься, что Уэй притащил тебя сюда?
– Из-за этого? – Колли кивнул на запястье. – Не буду злиться, если завтра ты поможешь мне стать честным человеком. При этом условии можешь делать все, что хочешь.
Колли приподнял голову, и вороные волосы упали на его плечи.
– Знаешь, мне хочется сделать с тобой то же, что ты со мной делал в прошлый раз.
Колли судорожно выдохнул воздух.
– Мне казалось, ты ничего не помнишь.
– Помню кое-что.
– Но ты тогда не… – Он вздрогнул, потому что она наклонилась и погладила его босую ступню. – Ты думала, что с тобой Прес…
Лейни прикрыла ему рот ладонью.
– Молчи. Забудь о нем, – прошептала она. – Мне жаль, что он погиб, но я не хочу слышать его имя.
Неожиданно его горячий язык лизнул ее ладонь, и она отдернула руку.
– Ничего не буду говорить, – пообещал Колли. – Только не выключай свет. Смотри на меня, Лейни. Ведь это я.
– Колли, и тогда здесь был ты. Когда я проснулась утром, мне хотелось плакать. Я решила, что ты приснился мне в пьяном сне. Мне хотелось на всю жизнь оставаться пьяной и думать только о тебе.
– Лей…
И опять она не дала ему договорить, правда, на этот раз закрыла ему рот не рукой, а губами. Свободной рукой Колли обхватил ее голову и притянул к себе.
Через минуту она оторвалась от него, невзирая на его горячий протест. Ее пальцы гладили его нос, щеки, надбровные дуги, а он стонал, повторяя ее имя…
– Колли, а тебе нравилось с Рейчел Хардинг? – шепнула она ему в ухо.
Он поморщился.
– Не надо, Лейни…
– А с другими? У тебя была женщина, когда ты в первый раз убежал. Ты другим тогда вернулся. Я была такая маленькая, даже не поняла, что произошло.
– Я даже не помню ее.
Колли сказал чистую правду.
– Ты бросил ферму, и реку, и меня, потому что хотел забыть нас.
Лейни стояла на коленях у кровати, и он видел страдание в ее глазах.
– Я очень старался, но не смог. Я никогда не мог тебя забыть.
Она тихо всхлипнула.
– Сегодня ты будешь за это наказан.
– Лейни, я не переживу эту ночь, – простонал Колли, когда она принялась ласкать его грудь, а потом припала губами к ямочке над ключицей. – Сжалься же наконец! Дай мне тебя обнять!
Она вцепилась в ремень на его брюках, стараясь расстегнуть его.
– А ты меня пожалел тогда?
Ему нечего было на это ответить.
Лейни с силой рванула ремень и расстегнула «молнию». Руки плохо слушались ее.
– Помоги мне.
Колли повиновался, хотя ему непросто было управляться одной рукой – вторая была все еще прикована к кровати. Когда с джинсами было покончено, Лейни замерла на мгновение, разглядывая своего маленького колдуна, мальчика из ее детства и героя ее юности.
– Какой ты красивый, – выдохнула она.
– Это ты прекрасна, – не отрывая взгляда от ее лица, возразил он. – Когда я впервые увидел тебя, глаза твои и кудри, то подумал: ты спустилась с дерева. Почти что с неба.
Только что Лейни казалось, что она сможет совладать с собой. Но эти слова стали последней каплей. Она скользнула с кровати на пол, встала на колени, зарылась лицом в его теплый живот и, не таясь больше, разревелась.
Колли приподнял голову, попытался дотянуться до ее мягких черных волос, потом рванулся изо всех сил и только застонал от боли.
– Лейни, что с тобой? Сними эти чертовы наручники и иди наконец ко мне! Почему ты плачешь?
Лейни не ответила. Она стерла слезы с покрасневших щек, полезла в карман, молча достала ключ и вставила его в замок.
Теперь он был свободен, хотя затекшая рука немилосердно болела. Колли отшвырнул наручники в сторону, его мощные руки подхватили ее и подняли на кровать.
– Колли, как же ты не прав! Никогда я не жила на небесах, и ни за что мне туда не попасть! – Она ткнулась лицом в его грудь. – Тебя стоило приковать, чтобы ты не удрал, пока не узнаешь до конца, какая я плохая.
Он негромко засмеялся.
– И насколько же ты плоха?
– Как ты можешь меня любить? Я презираю себя за то, что наделала.
– Так расскажи, – шепнул Колли ей в макушку и еще сильнее прижал ее к себе.
– Три года я мучилась без тебя и никогда бы к тебе не пришла, хотя и безумно ревновала к Рейчел.
– Значит, и Рейчел оказалась нам полезна.
Он поцеловал Лейни в лоб. Вот теперь она полностью была в его власти.
– Я любила тебя, но решилась отдаться Престону. Ради его денег, а главное, ради того, чтобы уязвить тебя. Я нарочно напилась, а потом позволила мужчине… взять меня, хотя все время надеялась, что это не он. Ты.
Она тяжело дышала. Ей непросто далось мучительное признание.
– Лейни, посмотри на меня.
Колли взял ее за подбородок, но она отбросила его руку.
– У меня пятно в душе. Ты его увидишь, если я на тебя посмотрю.
И все-таки он приподнял ее голову. Мокрые ресницы прикрывали ее глаза, и он не мог в них заглянуть.
– Я вижу только мою девочку, которая любила меня, как никто на свете. Поэтому я снова пришел сюда.
Черные ресницы Лейни взметнулись.
– Почему, Колли? Зачем ты пришел?
– Однажды я пришел к тебе, чтобы предложить что-то, что заставило бы тебя забыть отца. Ты отвергла меня и осталась верна ему. Вот такая любовь нужна мне. Я хочу, чтобы Лейни Торн отказалась от всех сокровищ мира ради безродного босяка с фермы Дьявола Ролинса.
– А Прес…
Колли закрыл ей рот поцелуем.
– Мы договорились не упоминать о нем.
– Но я…
– Чтобы провести с ним ночь, тебе пришлось напиться. А сегодня тебе это не понадобилось, – мягко проговорил Колли.
Лейни покраснела, но не отвела взгляда.
– Точно. И шлюхой я себя сегодня не чувствую.
– Лейни. – Колли положил руки ей на плечи. – Не говори таких слов. Мы любим друг друга. Я согрешил, зато теперь я – твой первый и единственный мужчина.
Она заглянула в его черные глаза и прочитала в них раскаяние.
– Не расстраивайся, Колли, – с нежностью сказала она. – Ты сможешь повторить, даже если твой грех лишит тебя райского блаженства.
– Мой рай – это ты, и мне не надо другого, – возразил Колли.
Целую вечность они лежали и смотрели друг на друга, и прошлые обиды уплывали прочь. Они снова были мальчиком и девочкой, которые нашли друг друга в холодном омуте Вдовьей бухты.
Но было и еще что-то. Они стали любовниками.
– Иди ко мне, Колли, – шепнула Лейни, отбрасывая его длинные черные волосы за плечи.
Он повернул ее на спину и накрыл своим телом.
Серебряный свисток холодил ее грудь.
Настала ночь. Ветерок покачнул плетеный стул на веранде, вызвал рябь на сверкающей под луной реке и принялся играть с развешанными в саду полотенцами.
А тех двоих, что лежали в комнате на верхнем этаже, укрыла от ветра старая гостиница. Они пообещали друг другу быть вместе навечно. А что такое вечность – это «Магнолия» знала.