Страница:
– И куда, по-твоему, ты идешь?
– Иду своей дорогой. Я проделал долгий путь, чтобы увидеть Норбундшира. Именно это я и собираюсь сделать.
Коллинз пробормотал:
– И я с ним.
Он не отставал от Престона ни на шаг.
– Вернись! Кто, по-твоему, ты такой и что себе позволяешь?
– По-моему, я Дэвис Престон, виконт Батерс.
Престон двигался все так же стремительно. Коллинз пыхтел сзади, стараясь не отстать.
– В самом деле, Уомсли. Я знаю, ты всегда был в неладах с грамматикой. Но по крайней мере мог бы следить за своей речью, раз уж тебе указали на ошибки.
Лестница раздваивалась. В каком крыле здания находятся покои герцога, Престон не знал.
– Направо, лорд Батерс.
– Благодарю, мистер Коллинз.
– Вернитесь! – Уомсли кричал в полный голос. – Я вызову констебля…
– С удовольствием с ним встречусь. Здесь все такие гостеприимные!
Теперь их нельзя было видеть из фойе. Престон взял Коллинза под руку и отвел в сторону.
– Дверь в дальнем конце зала.
Толстяк совсем запыхался. Он никак не мог отдышаться.
– Мистер Коллинз, смею догадываться, что милый Уомсли ищет сейчас оружие. Скоро он бросится за нами в погоню. Наверное, у него будет дуэльный пистолет. Всего лишь предположение.
– Боже! Что же нам делать?
– Бежать.
И он действительно бросился бежать, волоча за собой бедного мистера Коллинза. Надо отдать должное бедняге – тот старался, как мог. Наверное, он не бегал так ни разу в жизни. Хотя, с другой стороны, еще никогда за ним не гнались с пистолетом в руке.
Мэтти покачала головой:
– Венок из остролиста мне нравится больше.
– Но лавровые листья так приятно пахнут!
При своем высоком росте Анна могла дотянуться почти куда угодно, стоя на полу. Но сейчас ей пришлось забраться на стул.
– Да, это если залезть на камин, как вы сейчас. Если мы положим лавровые венки на стол, можно будет поставить внутрь свечи.
Анна спрыгнула на пол.
– Отличная мысль. М-м, чувствую запах имбирных пряников! Просто умираю с голоду. Пойдемте на кухню, посмотрим, что делают дети.
Мэтти рассмеялась:
– Вы всегда голодны…
– Это временно.
– Вы заболели?
Теперь смеялась Анна.
– Я никогда не болею.
Она положила ладонь на живот и повернулась боком.
– Не догадываетесь?
Действительно, живот Анны выглядел округлившимся.
– Вы беременны?
– Рада, что вы догадались. Марсфилд думает – это плохая примета, если рассказать кому-нибудь. Поэтому приходится ждать, пока люди не догадаются.
– Поздравляю! Это так чудесно! Когда вы ждете появления малыша?
– В конце весны. Об этом знаете только вы, если не считать Марсфилда, разумеется. Смотрите не проговоритесь ни одной живой душе!
– Не скажу. Тогда вам нельзя больше забираться под потолок.
– Чепуха.
Незнакомый женский голос произнес:
– Она права, знаете ли.
Мэтти обернулась.
В дверях она увидела полную пожилую женщину в ярком, как у павлина, наряде. Рядом с ней стояла очень хорошенькая беременная девушка.
– Если вы будете скакать по стульям, ребенок может запутаться в пуповине.
Анна бросилась к гостьям:
– Это Вивиан и Корделия!
Корделия была так мила в голубом, как яичко малиновки, платье. Широкая накидка закрывала огромный живот. Познакомив женщин, Анна усадила Корделию в кресло.
Мэтти сказала:
– Я позвоню – пусть принесут чай.
Она была рада новому знакомству. Кажется, Лондон – очень нескучное место. Корделия сказала:
– Простите за бесцеремонное вторжение. Мне надоело сидеть дома. Берк так суетится вокруг меня, словно боится, что младенцы появятся в любую минуту.
Мэтти спросила:
– Близнецы?
Ответила Вивиан:
– Девочки.
Корделия сказала укоризненно:
– Бабушка! Ты не можешь знать наверняка!
Вивиан хихикнула. Корделия продолжала:
– Мне просто необходимо было куда-то пойти. Многие думают, что беременной женщине нельзя появляться на людях. Какая ерунда! Мне бы пришлось сидеть взаперти полгода. Хорошо Анне! С ее ростом можно отправляться на загородную прогулку, а вернуться с малышом в пеленках – вот так!
Анна засмеялась:
– Вы давно знаете мою тайну? И почему вы не сказали, что знаете?
– Бабушка считает – невежливо показывать будущей матери, что знаешь, пока не станет заметно. Мне она давным-давно сказала, что вы ждете мальчика. Она, наверное, ясновидящая!
У Мэтти вдруг задрожали колени. Как она не подумала? Вдруг она уже беременна? Анна и Корделия весело болтали. Мэтти подсела к Вивиан. Ей даже не пришлось спрашивать. Пожилая дама покачала головой и грустно улыбнулась:
– Не на этот раз, дорогая. – Она вложила ей в руку моток спутанной пряжи и лоскутков коленкора. – Положи под подушку. Может быть, в следующий раз…
Мэтти судорожно сглотнула. Слова благодарности застряли в горле. Следующего раза не будет!
Принесли свежий чай. Пока миссис Мэнор накрывала на стол, дамы обсуждали планы на Рождество. Анна сказала:
– Думаю, Мэтти следует устроить здесь вечеринку. Вивиан и Корделия закивали.
– О нет! Я не справлюсь.
– Конечно, вы справитесь. Дом выглядит просто чудесно.
– Вам так кажется.
Мэтти пыталась найти отговорку. Анна воскликнула:
– Придумала! Я отменю сочельник у себя, и мы сможем устроить праздник здесь. Небольшой круг друзей. Дети отлично повеселятся! Я всегда нанимаю кого-нибудь на роль Санта-Клауса, чтобы он раздавал подарки.
Вивиан спросила:
– А это правда, что вы взяли в кухарки миссис Донафри?
Мэтти тихо сказала:
– Ее пригласила Анна…
– Как вам повезло! Особенно в это время года. Ее пудинги славятся на весь город.
Корделия спросила:
– Она, случайно, не приготовила пудинг сегодня? А то я ем за троих.
Анна ответила улыбаясь:
– Ты скоро сама станешь как пудинг. – Она похлопала подругу по руке. – Давайте закончим с планами на Рождество, а потом поедим.
– Мне все-таки кажется, это не очень хорошая мысль…
Мэтти еще раз попыталась протестовать, но дамы так увлеклись новой идеей, что остановить их было невозможно. Если Престону неприятно, что она живет в его доме, что он почувствует, узнав про вечеринку? Да он лопнет от злости.
С другой стороны, деваться ему некуда. Если он вышвырнет ее вон, она не станет ему помогать. Однако странно. Разве у авантюриста, мошенника могут быть такие замечательные знакомые?
Престон и Коллинз ворвались в спальню Норбундшира. Лежащий в постели человек закричал:
– Кто вы, черт возьми, такие и что вам надо?
Престон усадил Коллинза в кресло, бросился к двери и повернул ключ в замке. Этого ему показалось мало. Он загородил дверь тяжелым дубовым столом. Подойдя к постели, шаркнул ногой.
– Ваша светлость…
– Да, да. Переходите сразу к делу. Не видите, я очень занят – я умираю…
Герцог лежал на огромной роскошной постели. Позолоченный шедевр эпохи Людовика XIV никак не казался слишком огромным для герцога. Полный в талии, широкоплечий, с гривой спутанных седых волос, Норбундшир сохранял величественный вид даже сейчас, когда на нем была пижама в красно-белую полоску и высокий ночной колпак. Престон представился и попросил герцога уделить ему внимание для беседы наедине.
Норбундшир оглядел комнату. Возле постели стоял стол. За столом двое пожилых джентльменов играли в карты.
– Если вы не пытаетесь удержать кого-то из нас внутри, значит, вы опасаетесь кого-то снаружи. Кого же?
– Уомсли, сэр.
– В таком случае вам стоит закрыть дверь также и в гардеробную.
Едва Престон успел выполнить указание герцога, раздался оглушительный стук в дверь. Норбундшир крикнул:
– Убирайся! Дай мне умереть спокойно.
– Дядя, в округе появился опасный умалишенный. Я беспокоюсь за вас!
– Его я знаю… – Кивком головы герцог указал на Коллинза. – Это вы умалишенный?
Престон ответил, глядя герцогу прямо в глаза:
– Меня называли и похуже.
– Вы ведь сын Стайлза, не так ли?
– Как я уже сказал, меня называли и похуже.
Герцог крикнул, обращаясь к двери:
– Поди прочь, Уомсли! В этой комнате нет других умалишенных, кроме тех, кто и должен тут находиться.
Престон открыл рот, но герцог сделал ему знак замолчать, указав пальцем на дверь гардеробной. Через минуту дверь затряслась.
– Как я вам и говорил, хе-хе! Итак, что такое стряслось, что вы решились нарушить покой умирающего?
Престон заметил:
– Вы не очень похожи на умирающего…
– Не будьте глупцом. Конечно, я умираю. Слышал, что этот чертов доктор со своими дурацкими микстурами сказал моему самозваному племяннику. Вопрос нескольких дней! Вы слышите – дней! – Норбундшир откинулся на подушки. – Дней…
Это прозвучало как слабое эхо. Герцог закрыл глаза.
Один из сидящих за столом мужчин вскочил и подбежал к постели. Норбундшир вдруг открыл глаза. Мужчина отскочил.
– Сядь на место, Лотарио. Я еще не умер. Нет, подожди. Поправь подушки. Я хочу сесть.
– Конечно, Шейки.
Престон не сдержал удивленного возгласа:
– Лотарио?
– Прозвище. Он, знаете ли, большой любитель женщин. С тех пор как закончил Итон. Мы дружим добрых лет шестьдесят.
Престон смотрел, как Лотарио ковыляет назад к столу. Крошечные островки аккуратно подстриженных и расчесанных седых волос прикрывали череп. Старику, должно быть, не меньше восьмидесяти. Тем не менее одет он был по последней моде и весьма щегольски.
– Лотарио мало говорит по причине отсутствия зубов.
Норбундшир протянул руку к ночному столику и взял ручное зеркало. Он пригладил растрепанные седые волосы.
– Можно было бы подстричься. Да и бороду подровнять. – Он тряхнул длинной бородой. – Для трупа я выгляжу совсем неплохо.
Лотарио спросил:
– Может, высечь эти слова на надгробном камне?
Норбундшир ухмыльнулся своему отражению в зеркале.
– Может быть, надо написать, что я умер, сохранив во рту все зубы. Протирай десны каждый вечер солью. Запомни это, мой мальчик.
– Да, сэр. Я…
– Вон тот добрый малый зовется Уигги. Он первым из нас надел напудренный парик. Везде таскал эту чертову штуку. Прискорбно, однако, что парики вышли из моды. – Он заговорщицки прошептал: – Не нужно было причесываться. С другой стороны, в них заводились насекомые. Под ними ужасно чесалось, особенно летом. Да еще эта пудра. Все ходили как обсыпанные снегом.
– Сэр…
– Он ни слова не слышит, старина Уигги. Без слухового рожка глух как пень. Зато отлично соображает в картах. Послушайте, может, сыграем пару партий в вист? По фунту за очко.
Престон покачал головой. Он почувствовал подвох. Если эти трое играют вместе лет пятьдесят, они наверняка знают всякие трюки.
– Смелее! Не хотите осчастливить умирающего старика?
– Вы имеете в виду – обогатить?
Норбундшир захихикал.
– Мы вас кое-чему научим.
– Позже, может быть.
Пусть бы его ободрали как липку, только бы удалось поговорить с герцогом наедине.
– Сначала о деле.
– Отлично. Чудесно. Говорите. – Норбундшир потер подбородок. – Вы один из стервятников? Что вам нужно? Мое вино? Мои картины? Нет. Готов спорить, что вы явились, чтобы купить для дамы кое-какие семейные драгоценности.
– Не совсем.
– Эти пожиратели падали! Все они. Один хотел купить даже статуи из сада. Не успею я умереть, как они все растащат. А Уомсли будет стоять рядом и считать деньги.
– Думаю, пусть первым выскажется мистер Коллинз. Потом мы поговорим наедине.
Коллинз прижал к груди кожаную сумку.
– Мое дело тоже очень личное. Норбундшир сказал:
– Все в порядке, Коллинз. Я знаю, зачем вы здесь. – Он объяснил Престону: – Я пишу завещание сроком на год. Поэтому все ходят вокруг меня на цыпочках. Запомни этот фокус, мальчик.
– Если ваше решение не изменилось, ваша светлость, я приготовил три копии старого завещания с новыми датами. Вам нужно только подписать. Двое из присутствующих здесь джентльменов удостоверят вашу подпись.
Норбундшир глянул на него из-под кустистых бровей:
– Вы знаете, Коллинз, что изменения будут.
– Да, сэр. Просто вычеркните имя, впишите другое и подпишитесь. Это вполне законно.
Норбундшир кивнул. Коллинз принялся рыться в сумке. Лотарио и Уигги продолжали игру. Казалось, они не замечали ничего вокруг.
Престон прибыл, чтобы представлять интересы Мэтти. Норбундшир как будто собирался исключить кого-то из списка наследников. Ведь не Мэтти же? А если именно Мэтти, тогда она будет обязана Престону. В этом была своя выгода.
Но если ее действительно хотят лишить наследства, а он ничего не предпримет, чтобы этому помешать? Он никогда себе этого не простит.
Он спросил:
– Это никак не связано с вашей внучкой?
Воцарилось гробовое молчание. Трое мужчин воззрились на него, разинув рты. Затем, как по команде, все трое повернулись к герцогу.
– Что вам известно о моей внучке?
– Я здесь, чтобы рассказать о ней.
– Вон! Вон! Пошли все вон. Кроме вас. – Палец старика нацелился на Престона. – Садитесь здесь. – Он указал на кресло возле постели.
Коллинз беспомощно оглядывался по сторонам. Для обоих стариков это, видимо, было не впервой. Они подхватили свой столик и осторожно утащили его в гардеробную, стараясь не смешать карты. Коллинз вышел за ними и прикрыл дверь.
Проводив их взглядом, Престон повернулся к герцогу. В руках у Норбундшира он увидел старинное пороховое ружье. Герцог целился ему в грудь.
Глава 20
– Иду своей дорогой. Я проделал долгий путь, чтобы увидеть Норбундшира. Именно это я и собираюсь сделать.
Коллинз пробормотал:
– И я с ним.
Он не отставал от Престона ни на шаг.
– Вернись! Кто, по-твоему, ты такой и что себе позволяешь?
– По-моему, я Дэвис Престон, виконт Батерс.
Престон двигался все так же стремительно. Коллинз пыхтел сзади, стараясь не отстать.
– В самом деле, Уомсли. Я знаю, ты всегда был в неладах с грамматикой. Но по крайней мере мог бы следить за своей речью, раз уж тебе указали на ошибки.
Лестница раздваивалась. В каком крыле здания находятся покои герцога, Престон не знал.
– Направо, лорд Батерс.
– Благодарю, мистер Коллинз.
– Вернитесь! – Уомсли кричал в полный голос. – Я вызову констебля…
– С удовольствием с ним встречусь. Здесь все такие гостеприимные!
Теперь их нельзя было видеть из фойе. Престон взял Коллинза под руку и отвел в сторону.
– Дверь в дальнем конце зала.
Толстяк совсем запыхался. Он никак не мог отдышаться.
– Мистер Коллинз, смею догадываться, что милый Уомсли ищет сейчас оружие. Скоро он бросится за нами в погоню. Наверное, у него будет дуэльный пистолет. Всего лишь предположение.
– Боже! Что же нам делать?
– Бежать.
И он действительно бросился бежать, волоча за собой бедного мистера Коллинза. Надо отдать должное бедняге – тот старался, как мог. Наверное, он не бегал так ни разу в жизни. Хотя, с другой стороны, еще никогда за ним не гнались с пистолетом в руке.
Мэтти покачала головой:
– Венок из остролиста мне нравится больше.
– Но лавровые листья так приятно пахнут!
При своем высоком росте Анна могла дотянуться почти куда угодно, стоя на полу. Но сейчас ей пришлось забраться на стул.
– Да, это если залезть на камин, как вы сейчас. Если мы положим лавровые венки на стол, можно будет поставить внутрь свечи.
Анна спрыгнула на пол.
– Отличная мысль. М-м, чувствую запах имбирных пряников! Просто умираю с голоду. Пойдемте на кухню, посмотрим, что делают дети.
Мэтти рассмеялась:
– Вы всегда голодны…
– Это временно.
– Вы заболели?
Теперь смеялась Анна.
– Я никогда не болею.
Она положила ладонь на живот и повернулась боком.
– Не догадываетесь?
Действительно, живот Анны выглядел округлившимся.
– Вы беременны?
– Рада, что вы догадались. Марсфилд думает – это плохая примета, если рассказать кому-нибудь. Поэтому приходится ждать, пока люди не догадаются.
– Поздравляю! Это так чудесно! Когда вы ждете появления малыша?
– В конце весны. Об этом знаете только вы, если не считать Марсфилда, разумеется. Смотрите не проговоритесь ни одной живой душе!
– Не скажу. Тогда вам нельзя больше забираться под потолок.
– Чепуха.
Незнакомый женский голос произнес:
– Она права, знаете ли.
Мэтти обернулась.
В дверях она увидела полную пожилую женщину в ярком, как у павлина, наряде. Рядом с ней стояла очень хорошенькая беременная девушка.
– Если вы будете скакать по стульям, ребенок может запутаться в пуповине.
Анна бросилась к гостьям:
– Это Вивиан и Корделия!
Корделия была так мила в голубом, как яичко малиновки, платье. Широкая накидка закрывала огромный живот. Познакомив женщин, Анна усадила Корделию в кресло.
Мэтти сказала:
– Я позвоню – пусть принесут чай.
Она была рада новому знакомству. Кажется, Лондон – очень нескучное место. Корделия сказала:
– Простите за бесцеремонное вторжение. Мне надоело сидеть дома. Берк так суетится вокруг меня, словно боится, что младенцы появятся в любую минуту.
Мэтти спросила:
– Близнецы?
Ответила Вивиан:
– Девочки.
Корделия сказала укоризненно:
– Бабушка! Ты не можешь знать наверняка!
Вивиан хихикнула. Корделия продолжала:
– Мне просто необходимо было куда-то пойти. Многие думают, что беременной женщине нельзя появляться на людях. Какая ерунда! Мне бы пришлось сидеть взаперти полгода. Хорошо Анне! С ее ростом можно отправляться на загородную прогулку, а вернуться с малышом в пеленках – вот так!
Анна засмеялась:
– Вы давно знаете мою тайну? И почему вы не сказали, что знаете?
– Бабушка считает – невежливо показывать будущей матери, что знаешь, пока не станет заметно. Мне она давным-давно сказала, что вы ждете мальчика. Она, наверное, ясновидящая!
У Мэтти вдруг задрожали колени. Как она не подумала? Вдруг она уже беременна? Анна и Корделия весело болтали. Мэтти подсела к Вивиан. Ей даже не пришлось спрашивать. Пожилая дама покачала головой и грустно улыбнулась:
– Не на этот раз, дорогая. – Она вложила ей в руку моток спутанной пряжи и лоскутков коленкора. – Положи под подушку. Может быть, в следующий раз…
Мэтти судорожно сглотнула. Слова благодарности застряли в горле. Следующего раза не будет!
Принесли свежий чай. Пока миссис Мэнор накрывала на стол, дамы обсуждали планы на Рождество. Анна сказала:
– Думаю, Мэтти следует устроить здесь вечеринку. Вивиан и Корделия закивали.
– О нет! Я не справлюсь.
– Конечно, вы справитесь. Дом выглядит просто чудесно.
– Вам так кажется.
Мэтти пыталась найти отговорку. Анна воскликнула:
– Придумала! Я отменю сочельник у себя, и мы сможем устроить праздник здесь. Небольшой круг друзей. Дети отлично повеселятся! Я всегда нанимаю кого-нибудь на роль Санта-Клауса, чтобы он раздавал подарки.
Вивиан спросила:
– А это правда, что вы взяли в кухарки миссис Донафри?
Мэтти тихо сказала:
– Ее пригласила Анна…
– Как вам повезло! Особенно в это время года. Ее пудинги славятся на весь город.
Корделия спросила:
– Она, случайно, не приготовила пудинг сегодня? А то я ем за троих.
Анна ответила улыбаясь:
– Ты скоро сама станешь как пудинг. – Она похлопала подругу по руке. – Давайте закончим с планами на Рождество, а потом поедим.
– Мне все-таки кажется, это не очень хорошая мысль…
Мэтти еще раз попыталась протестовать, но дамы так увлеклись новой идеей, что остановить их было невозможно. Если Престону неприятно, что она живет в его доме, что он почувствует, узнав про вечеринку? Да он лопнет от злости.
С другой стороны, деваться ему некуда. Если он вышвырнет ее вон, она не станет ему помогать. Однако странно. Разве у авантюриста, мошенника могут быть такие замечательные знакомые?
Престон и Коллинз ворвались в спальню Норбундшира. Лежащий в постели человек закричал:
– Кто вы, черт возьми, такие и что вам надо?
Престон усадил Коллинза в кресло, бросился к двери и повернул ключ в замке. Этого ему показалось мало. Он загородил дверь тяжелым дубовым столом. Подойдя к постели, шаркнул ногой.
– Ваша светлость…
– Да, да. Переходите сразу к делу. Не видите, я очень занят – я умираю…
Герцог лежал на огромной роскошной постели. Позолоченный шедевр эпохи Людовика XIV никак не казался слишком огромным для герцога. Полный в талии, широкоплечий, с гривой спутанных седых волос, Норбундшир сохранял величественный вид даже сейчас, когда на нем была пижама в красно-белую полоску и высокий ночной колпак. Престон представился и попросил герцога уделить ему внимание для беседы наедине.
Норбундшир оглядел комнату. Возле постели стоял стол. За столом двое пожилых джентльменов играли в карты.
– Если вы не пытаетесь удержать кого-то из нас внутри, значит, вы опасаетесь кого-то снаружи. Кого же?
– Уомсли, сэр.
– В таком случае вам стоит закрыть дверь также и в гардеробную.
Едва Престон успел выполнить указание герцога, раздался оглушительный стук в дверь. Норбундшир крикнул:
– Убирайся! Дай мне умереть спокойно.
– Дядя, в округе появился опасный умалишенный. Я беспокоюсь за вас!
– Его я знаю… – Кивком головы герцог указал на Коллинза. – Это вы умалишенный?
Престон ответил, глядя герцогу прямо в глаза:
– Меня называли и похуже.
– Вы ведь сын Стайлза, не так ли?
– Как я уже сказал, меня называли и похуже.
Герцог крикнул, обращаясь к двери:
– Поди прочь, Уомсли! В этой комнате нет других умалишенных, кроме тех, кто и должен тут находиться.
Престон открыл рот, но герцог сделал ему знак замолчать, указав пальцем на дверь гардеробной. Через минуту дверь затряслась.
– Как я вам и говорил, хе-хе! Итак, что такое стряслось, что вы решились нарушить покой умирающего?
Престон заметил:
– Вы не очень похожи на умирающего…
– Не будьте глупцом. Конечно, я умираю. Слышал, что этот чертов доктор со своими дурацкими микстурами сказал моему самозваному племяннику. Вопрос нескольких дней! Вы слышите – дней! – Норбундшир откинулся на подушки. – Дней…
Это прозвучало как слабое эхо. Герцог закрыл глаза.
Один из сидящих за столом мужчин вскочил и подбежал к постели. Норбундшир вдруг открыл глаза. Мужчина отскочил.
– Сядь на место, Лотарио. Я еще не умер. Нет, подожди. Поправь подушки. Я хочу сесть.
– Конечно, Шейки.
Престон не сдержал удивленного возгласа:
– Лотарио?
– Прозвище. Он, знаете ли, большой любитель женщин. С тех пор как закончил Итон. Мы дружим добрых лет шестьдесят.
Престон смотрел, как Лотарио ковыляет назад к столу. Крошечные островки аккуратно подстриженных и расчесанных седых волос прикрывали череп. Старику, должно быть, не меньше восьмидесяти. Тем не менее одет он был по последней моде и весьма щегольски.
– Лотарио мало говорит по причине отсутствия зубов.
Норбундшир протянул руку к ночному столику и взял ручное зеркало. Он пригладил растрепанные седые волосы.
– Можно было бы подстричься. Да и бороду подровнять. – Он тряхнул длинной бородой. – Для трупа я выгляжу совсем неплохо.
Лотарио спросил:
– Может, высечь эти слова на надгробном камне?
Норбундшир ухмыльнулся своему отражению в зеркале.
– Может быть, надо написать, что я умер, сохранив во рту все зубы. Протирай десны каждый вечер солью. Запомни это, мой мальчик.
– Да, сэр. Я…
– Вон тот добрый малый зовется Уигги. Он первым из нас надел напудренный парик. Везде таскал эту чертову штуку. Прискорбно, однако, что парики вышли из моды. – Он заговорщицки прошептал: – Не нужно было причесываться. С другой стороны, в них заводились насекомые. Под ними ужасно чесалось, особенно летом. Да еще эта пудра. Все ходили как обсыпанные снегом.
– Сэр…
– Он ни слова не слышит, старина Уигги. Без слухового рожка глух как пень. Зато отлично соображает в картах. Послушайте, может, сыграем пару партий в вист? По фунту за очко.
Престон покачал головой. Он почувствовал подвох. Если эти трое играют вместе лет пятьдесят, они наверняка знают всякие трюки.
– Смелее! Не хотите осчастливить умирающего старика?
– Вы имеете в виду – обогатить?
Норбундшир захихикал.
– Мы вас кое-чему научим.
– Позже, может быть.
Пусть бы его ободрали как липку, только бы удалось поговорить с герцогом наедине.
– Сначала о деле.
– Отлично. Чудесно. Говорите. – Норбундшир потер подбородок. – Вы один из стервятников? Что вам нужно? Мое вино? Мои картины? Нет. Готов спорить, что вы явились, чтобы купить для дамы кое-какие семейные драгоценности.
– Не совсем.
– Эти пожиратели падали! Все они. Один хотел купить даже статуи из сада. Не успею я умереть, как они все растащат. А Уомсли будет стоять рядом и считать деньги.
– Думаю, пусть первым выскажется мистер Коллинз. Потом мы поговорим наедине.
Коллинз прижал к груди кожаную сумку.
– Мое дело тоже очень личное. Норбундшир сказал:
– Все в порядке, Коллинз. Я знаю, зачем вы здесь. – Он объяснил Престону: – Я пишу завещание сроком на год. Поэтому все ходят вокруг меня на цыпочках. Запомни этот фокус, мальчик.
– Если ваше решение не изменилось, ваша светлость, я приготовил три копии старого завещания с новыми датами. Вам нужно только подписать. Двое из присутствующих здесь джентльменов удостоверят вашу подпись.
Норбундшир глянул на него из-под кустистых бровей:
– Вы знаете, Коллинз, что изменения будут.
– Да, сэр. Просто вычеркните имя, впишите другое и подпишитесь. Это вполне законно.
Норбундшир кивнул. Коллинз принялся рыться в сумке. Лотарио и Уигги продолжали игру. Казалось, они не замечали ничего вокруг.
Престон прибыл, чтобы представлять интересы Мэтти. Норбундшир как будто собирался исключить кого-то из списка наследников. Ведь не Мэтти же? А если именно Мэтти, тогда она будет обязана Престону. В этом была своя выгода.
Но если ее действительно хотят лишить наследства, а он ничего не предпримет, чтобы этому помешать? Он никогда себе этого не простит.
Он спросил:
– Это никак не связано с вашей внучкой?
Воцарилось гробовое молчание. Трое мужчин воззрились на него, разинув рты. Затем, как по команде, все трое повернулись к герцогу.
– Что вам известно о моей внучке?
– Я здесь, чтобы рассказать о ней.
– Вон! Вон! Пошли все вон. Кроме вас. – Палец старика нацелился на Престона. – Садитесь здесь. – Он указал на кресло возле постели.
Коллинз беспомощно оглядывался по сторонам. Для обоих стариков это, видимо, было не впервой. Они подхватили свой столик и осторожно утащили его в гардеробную, стараясь не смешать карты. Коллинз вышел за ними и прикрыл дверь.
Проводив их взглядом, Престон повернулся к герцогу. В руках у Норбундшира он увидел старинное пороховое ружье. Герцог целился ему в грудь.
Глава 20
– Не думай, что ружье развалилось от старости, мой мальчик. Оно в полной исправности.
Престон взглянул на длинный ствол кремниевого ружья. Норбундшир продолжал целиться в него. Старик сказал:
– Оно заряжено. Как мне представляется, я могу проделать в тебе дырку достаточного размера, чтобы просунуть сквозь тебя ногу.
– Не сомневаюсь, сэр.
– Может быть, моя рука не так тверда, как в былые дни. Однако я не промахнусь.
– Мне кажется, у вас и сейчас достаточно твердая рука. Уверен, вы не промахнетесь. – Престон улыбнулся.
– Вы не испугались. Может, вы и впрямь сумасшедший?
– Как мне представляется, вы хотите знать то, что знаю я. Поэтому вы меня не застрелите. По крайней мере пока я не расскажу вам, что знаю.
Норбундшир уронил ружье на колени.
– Кроме того, там нет фитиля. Так что ружье не выстрелит. – Старик рассмеялся и отложил ружье в сторону. – Вы, кажется, разбираетесь в оружии.
– Я видел похожее ружье в коллекции моего отца. Когда мне было восемь лет, я попробовал из него выстрелить. Снес спинку одного из стульев в столовой. Вот тогда отец и решил, что мне пора брать уроки стрельбы.
– Он учил вас охотиться?
– Нет, но он нанял одного из лучших стрелков Англии.
– Я всегда считал, что именно отец должен учить сына стрелять.
– Согласен.
Норбундшир откашлялся.
– Ну что ж. Расскажите мне о моей внучке. Вы ее знали?
Престон немного поколебался, прежде чем ответить. Норби как-то странно задал вопрос.
– Да.
– Черт возьми, приятель. Так знали или нет?
– Я только что вернулся из Америки и привез Мэтти…
Норбундшир схватился за горло.
– Кто надоумил вас так зло пошутить? Моя внучка мертва.
– Нет, она…
– Нет, нет и нет. Не мучьте меня.
Видимо, лучше начать с самого начала.
– Королева… – Старик застонал:
– Члены моей семьи словно сговорились мучить меня! Он откинулся назад и повернулся на бок, отвернувшись от Престона.
– Уходите. Мне нужно несколько минут, чтобы прийти в себя.
Престон встал. Распахнув дверь в гардеробную, он сделал знак сидящим мужчинам оставаться на своих местах. Закрыл дверь и бесшумно скользнул в темный угол комнаты. Заметить его присутствие в комнате было невозможно.
Через пару минут герцог встал. Глаза его были совершенно сухими. Он вытащил толстую сигару, срезал кончик, зажег ее с помощью спички и с видимым удовольствием закурил.
Престон шагнул вперед:
– Вижу, вы очень расстроены.
Норбундшир подскочил. Сигара упала, рассыпая пепел по постели. Кое-где тонкий лен задымился. Старик бросился тушить разгорающиеся огоньки, прихлопывая их голыми руками.
– Ради Бога, помогите же мне, а то кровать загорится.
Престон бросился к умывальнику возле двери в гардеробную и схватил кувшин.
– А может, не стоит? Вы заслуживаете своей участи. – Он окатил постель водой.
– Зачем вы это делаете? Теперь я умру от холода, если засну в мокрой постели.
Престон сардонически улыбнулся и сел в кресло. Норбундшир подобрал промокшую сигару, поморщился и бросил ее в угол. Затем герцог выбрался из постели, закутался в халат из красной парчи. Вместо ночного колпака он надел черную шапочку из овечьей шерсти. Поворошил угли в камине.
– Проклятый Уомсли. Грязное отродье. Пожалел угля, чтобы согреть комнату умирающего.
Он вытащил еще одну сигару из ящичка, стоящего на ночном столике.
– Как вы узнали?
– Вы имеете в виду вашу склонность к представлениям или что-то еще?
Норбундшир отвесил Престону глубокий поклон и сел в кресло у камина.
– Когда вы размахивали ружьем, я вспомнил ваше прозвище – Шейки. Что бы это могло значить? Потрясай копьем. Шекспир!
– Когда-то я даже думал, что мое призвание – театр. Тогда отец урезал мне содержание и пригрозил, что оставит без наследства.
– И поэтому вы…
Норбундшир прошептал:
– Сначала проверьте дверь.
– Дверь?
– Осторожно.
Он сделал знак Престону.
Престон осторожно приоткрыл дверь. На глубоком ворсе ковра ясно виднелись две круглые вмятины. Норбундшир сказал:
– Удивляюсь, как это Уомсли не протер колени на всех брюках.
– Так вот почему вы говорили так громко и все время уводили разговор в сторону?
Старик извлек из кармана бутылку и плеснул жидкости в горло.
– Я сорвал голос, но зато он не пропустил ни слова из моего великолепного представления.
– Вы ведь не умираете, правда?
– Эй, парень! Мы все умираем с того самого дня, как появляемся на свет. «Над смертью властвуй в жизни быстротечной, и смерть умрет, а ты пребудешь вечно». Сонет сто сорок шестой.
– Я бы и сам догадался, что это Шекспир. Правда, я не читал его сонеты.
– А вот это? «Лучше иметь вам скверную надпись на гробнице, чем дурной отзыв при жизни».
– Мы могли бы…
– «Гамлет». Как насчет…
– Ваша светлость, давайте пока оставим игру в цитаты. Мы должны обсудить кое-что очень важное.
– Готов спорить, вы хорошо веселитесь на вечеринках.
– Нечасто.
– Я пошутил.
Престон улыбнулся:
– Я тоже.
Ему решительно нравился этот старый грубиян.
– Зачем вы притворялись, что умираете?
– Сначала я не притворялся. Думаю, Уомсли подмешивал мне отраву. Он и этот его доктор. Чем больше лекарств я принимал, тем хуже мне становилось. Тогда я стал их тайком выплевывать.
– Почему бы просто не уехать?
– Вам легко говорить, мой мальчик. Как по-вашему, далеко ли я уеду без посторонней помощи? Даже если я чудом заберусь на лошадь, долго в седле мне не продержаться. Лотарио и Уигги – такие же узники, что и я. Уомсли боится их отпускать.
– Ваши слуги…
– Ба! Конечно, он и об этом подумал. Когда я слег, он рассчитал всех слуг и нанял новых. Да и тех немного. Чем меньше глаз, тем лучше. Этот жуткий дворецкий, неряшливая кухарка. От ее стряпни тошнит. То ли потому, что она так отвратительно готовит, то ли Уомсли опять подмешивает в еду яд. – Норбундшир похлопал себя по округлому животу. – Порции такие маленькие – и воробью бы не хватило. Я превратился в собственную тень.
– Довольно упитанная тень… – Норбундшир захихикал.
– Должен, однако, заметить, что чувствую себя лет на десять моложе. – Он посмотрел в окно, а потом взглянул на часы и нахмурился: – Кстати, Стэнфорд давным-давно должен был подать ужин. Пунктуальность – его единственное хорошее качество.
Престон встал.
– Вы не думаете, что он решил уморить нас голодом?
– Нет. – Норбундшир снова сел. – Более страшного конца я и представить себе не могу.
Престон вызвал из гардеробной Коллинза.
– Мы идем вниз разведать обстановку. Возьмите.
Он протянул Коллинзу кремниевое ружье. Тот нерешительно взял оружие, уронив при этом сумку. Перебрасывая ружье из одной руки в другую, сказал:
– Боюсь, я не умею стрелять.
– И не надо. Просто так вы будете меньше нервничать. Не наводите его ни на себя, ни на меня.
Крадучись, они двинулись вниз по лестнице. Дом выглядел безлюдным и заброшенным. Мало того, что ему не хватало тепла и уюта. Царящая в доме тишина действовала угнетающе. В комнатах не было ни души. Становилось все холоднее – во всех каминах огонь давно угас. Они пошли по черной лестнице, предназначенной для слуг.
В кухне жарился кусок мяса. Снизу он подгорел до черной корки, зато сверху оставался сырым. На столе стоял пустой котел. Возле него были навалены овощи. Наружная дверь с грохотом распахнулась и сразу же захлопнулась. По кухне пронесся порыв ледяного ветра. Как будто кто-то убегал в спешке.
Престон уловил какое-то движение слева и бросил нож. К счастью, в последнюю секунду он успел изменить направление броска. Из-за стола вылез мальчик. Нож Престона просвистел в каких-нибудь шести дюймах над его головой.
– Ты кто? И что здесь делаешь?
– Фенвик, сэр. – Мальчик стоял, вжавшись в стену. – Я из деревни, прихожу за отбросами.
Престон сказал:
– Ты храбрый мальчик.
На его месте многие взрослые мужчины перепугались бы до смерти. Фенвик сказал:
– И по счастью, ростом не вышел.
Престон выдернул нож из стены и вложил его в чехол, висящий у него на шее.
– Можно посмотреть ваш нож?
– Нет.
Престон повернулся к Коллинзу. Поверенный валялся в обмороке под столом. Престону пришлось тащить его за ноги. Фенвик рассматривал его шею.
– Что у вас в этом мешке? Дайте посмотреть! Можно, я возьму?
– Нет.
Оглядев кухню, Престон нашел кувшин с водой и намочил свой носовой платок. Фенвик шел за ним по пятам.
– А я могу научиться кидать нож, как вы?
– Нет.
Престон положил мокрый платок Коллинзу на лоб.
– Я умер?
Коллинз растерянно хлопал глазами. Престон помог ему сесть, опираясь на ножку стола.
– Ничего страшного.
Платок свалился на пол. Престон поднял его и вложил в руку Коллинза.
– Подержите это на лбу несколько минут. – Потом он повернулся к Фенвику: – Говоришь, ты из деревни? Там есть кто-нибудь, кто раньше работал у герцога?
– Да, многие. Им больше некуда пойти. Никому нет житья, как появился этот Уомсли.
Фенвик сплюнул.
Престон сунул мальчишке монету.
– Иди и скажи – пусть возвращаются на работу. Пусть приступают немедленно. Скажи им – они нужны герцогу прямо сейчас. Нужно привести дом в порядок.
– Да, сэр.
– Да скажи им, нам нужны всякие припасы. – Престон оглядел пустые полки. – Здесь нет никакой еды. Скажи пекарю, что нам нужен хлеб. Мясник пусть несет мясо. И еще уголь.
Он вспомнил о своей бедной лошади. С ней наверняка обошлись еще хуже, чем с ним.
– Еще сено и овес. Живо! – Мальчик бросился к двери.
– Потом вернешься сюда и получишь еще монетку.
– Слушаюсь, сэр. – Фенвик отвесил поклон и исчез. Коллинз с трудом поднялся и рухнул в кресло.
– Как вы думаете, куда подевались Уомсли и все остальные?
– Наверное, в ад. Туда им и дорога.
– Но…
– Посидите здесь несколько минут, хорошо? Я доложу обо всем герцогу и проведаю лошадь.
Коллинз встал:
– Лучше уж я пойду с вами. С докладом к герцогу. Не хочу оставаться здесь один. Что, если они вернутся?
– Сомневаюсь. Во всяком случае, не сегодня.
Набравшись терпения, Престон помог бедняге Коллинзу подняться по лестнице в большой зал.
Мэтти взбила подушку. Ей не спалось. Шум города, хоть и приглушенный, не давал ей заснуть. Как тихо было на ферме! Потрескивание ароматных кедровых поленьев в камине вместо шипения углей в печи. Мягкие шлепки снежных хлопьев вместо порывов ледяного ветра, сотрясающих окна.
Куда исчез Престон? Он был где-то в городе, но где? Никакой весточки. Келсо сказал, что Престон будет жить в своем клубе. Что бы это значило?
Ей представлялось, что Престон в карточном салоне «Мэйбелл». Крупные ставки, веселая музыка, запах виски. Женщины. Целые толпы крикливо одетых женщин. Раскрашенные лица. Они закидывают голые руки ему на плечи, шепчут на ухо непристойности. Он курит. Игра продолжается.
Мэтти била кулаком по подушке.
Престон курил. Карточная игра продолжалась. Трое стариков с успехом вытрясли из него почти все деньги, что он брал с собой в дорогу. Он взмахнул рукой и отодвинул стул.
– Хватит, ребята.
Норбундшир запротестовал:
– Еще одну партию! Вечер еще не закончен.
– Уже третий час ночи!
Норбундшир покачал головой:
– Как я говорил, Лотарио, молодежь пошла не та, что в наши дни. У них нет нашей выносливости, нашей жизненной силы. Все эти современные удобства! Они их развратили.
Старики как следует поели и отогрелись. Похоже, не угомонятся до утра. Не то что Коллинз – тот прикорнул в кресле у камина в гостиной пять часов назад.
Престон демонстративно зевнул и потянулся.
– Готов признать поражение.
Прежде чем отправиться спать, он хотел еще раз обойти дом и проверить охрану, которую он выставил. Норбундшир встал и разбудил Коллинза. Поверенный отправился наверх в компании Лотарио. Герцог попросил Престона задержаться на минуту. Плеснув в два бокала вина, Норбундшир устроился в кресле, которое освободил Коллинз. Престон сел напротив.
Престон взглянул на длинный ствол кремниевого ружья. Норбундшир продолжал целиться в него. Старик сказал:
– Оно заряжено. Как мне представляется, я могу проделать в тебе дырку достаточного размера, чтобы просунуть сквозь тебя ногу.
– Не сомневаюсь, сэр.
– Может быть, моя рука не так тверда, как в былые дни. Однако я не промахнусь.
– Мне кажется, у вас и сейчас достаточно твердая рука. Уверен, вы не промахнетесь. – Престон улыбнулся.
– Вы не испугались. Может, вы и впрямь сумасшедший?
– Как мне представляется, вы хотите знать то, что знаю я. Поэтому вы меня не застрелите. По крайней мере пока я не расскажу вам, что знаю.
Норбундшир уронил ружье на колени.
– Кроме того, там нет фитиля. Так что ружье не выстрелит. – Старик рассмеялся и отложил ружье в сторону. – Вы, кажется, разбираетесь в оружии.
– Я видел похожее ружье в коллекции моего отца. Когда мне было восемь лет, я попробовал из него выстрелить. Снес спинку одного из стульев в столовой. Вот тогда отец и решил, что мне пора брать уроки стрельбы.
– Он учил вас охотиться?
– Нет, но он нанял одного из лучших стрелков Англии.
– Я всегда считал, что именно отец должен учить сына стрелять.
– Согласен.
Норбундшир откашлялся.
– Ну что ж. Расскажите мне о моей внучке. Вы ее знали?
Престон немного поколебался, прежде чем ответить. Норби как-то странно задал вопрос.
– Да.
– Черт возьми, приятель. Так знали или нет?
– Я только что вернулся из Америки и привез Мэтти…
Норбундшир схватился за горло.
– Кто надоумил вас так зло пошутить? Моя внучка мертва.
– Нет, она…
– Нет, нет и нет. Не мучьте меня.
Видимо, лучше начать с самого начала.
– Королева… – Старик застонал:
– Члены моей семьи словно сговорились мучить меня! Он откинулся назад и повернулся на бок, отвернувшись от Престона.
– Уходите. Мне нужно несколько минут, чтобы прийти в себя.
Престон встал. Распахнув дверь в гардеробную, он сделал знак сидящим мужчинам оставаться на своих местах. Закрыл дверь и бесшумно скользнул в темный угол комнаты. Заметить его присутствие в комнате было невозможно.
Через пару минут герцог встал. Глаза его были совершенно сухими. Он вытащил толстую сигару, срезал кончик, зажег ее с помощью спички и с видимым удовольствием закурил.
Престон шагнул вперед:
– Вижу, вы очень расстроены.
Норбундшир подскочил. Сигара упала, рассыпая пепел по постели. Кое-где тонкий лен задымился. Старик бросился тушить разгорающиеся огоньки, прихлопывая их голыми руками.
– Ради Бога, помогите же мне, а то кровать загорится.
Престон бросился к умывальнику возле двери в гардеробную и схватил кувшин.
– А может, не стоит? Вы заслуживаете своей участи. – Он окатил постель водой.
– Зачем вы это делаете? Теперь я умру от холода, если засну в мокрой постели.
Престон сардонически улыбнулся и сел в кресло. Норбундшир подобрал промокшую сигару, поморщился и бросил ее в угол. Затем герцог выбрался из постели, закутался в халат из красной парчи. Вместо ночного колпака он надел черную шапочку из овечьей шерсти. Поворошил угли в камине.
– Проклятый Уомсли. Грязное отродье. Пожалел угля, чтобы согреть комнату умирающего.
Он вытащил еще одну сигару из ящичка, стоящего на ночном столике.
– Как вы узнали?
– Вы имеете в виду вашу склонность к представлениям или что-то еще?
Норбундшир отвесил Престону глубокий поклон и сел в кресло у камина.
– Когда вы размахивали ружьем, я вспомнил ваше прозвище – Шейки. Что бы это могло значить? Потрясай копьем. Шекспир!
– Когда-то я даже думал, что мое призвание – театр. Тогда отец урезал мне содержание и пригрозил, что оставит без наследства.
– И поэтому вы…
Норбундшир прошептал:
– Сначала проверьте дверь.
– Дверь?
– Осторожно.
Он сделал знак Престону.
Престон осторожно приоткрыл дверь. На глубоком ворсе ковра ясно виднелись две круглые вмятины. Норбундшир сказал:
– Удивляюсь, как это Уомсли не протер колени на всех брюках.
– Так вот почему вы говорили так громко и все время уводили разговор в сторону?
Старик извлек из кармана бутылку и плеснул жидкости в горло.
– Я сорвал голос, но зато он не пропустил ни слова из моего великолепного представления.
– Вы ведь не умираете, правда?
– Эй, парень! Мы все умираем с того самого дня, как появляемся на свет. «Над смертью властвуй в жизни быстротечной, и смерть умрет, а ты пребудешь вечно». Сонет сто сорок шестой.
– Я бы и сам догадался, что это Шекспир. Правда, я не читал его сонеты.
– А вот это? «Лучше иметь вам скверную надпись на гробнице, чем дурной отзыв при жизни».
– Мы могли бы…
– «Гамлет». Как насчет…
– Ваша светлость, давайте пока оставим игру в цитаты. Мы должны обсудить кое-что очень важное.
– Готов спорить, вы хорошо веселитесь на вечеринках.
– Нечасто.
– Я пошутил.
Престон улыбнулся:
– Я тоже.
Ему решительно нравился этот старый грубиян.
– Зачем вы притворялись, что умираете?
– Сначала я не притворялся. Думаю, Уомсли подмешивал мне отраву. Он и этот его доктор. Чем больше лекарств я принимал, тем хуже мне становилось. Тогда я стал их тайком выплевывать.
– Почему бы просто не уехать?
– Вам легко говорить, мой мальчик. Как по-вашему, далеко ли я уеду без посторонней помощи? Даже если я чудом заберусь на лошадь, долго в седле мне не продержаться. Лотарио и Уигги – такие же узники, что и я. Уомсли боится их отпускать.
– Ваши слуги…
– Ба! Конечно, он и об этом подумал. Когда я слег, он рассчитал всех слуг и нанял новых. Да и тех немного. Чем меньше глаз, тем лучше. Этот жуткий дворецкий, неряшливая кухарка. От ее стряпни тошнит. То ли потому, что она так отвратительно готовит, то ли Уомсли опять подмешивает в еду яд. – Норбундшир похлопал себя по округлому животу. – Порции такие маленькие – и воробью бы не хватило. Я превратился в собственную тень.
– Довольно упитанная тень… – Норбундшир захихикал.
– Должен, однако, заметить, что чувствую себя лет на десять моложе. – Он посмотрел в окно, а потом взглянул на часы и нахмурился: – Кстати, Стэнфорд давным-давно должен был подать ужин. Пунктуальность – его единственное хорошее качество.
Престон встал.
– Вы не думаете, что он решил уморить нас голодом?
– Нет. – Норбундшир снова сел. – Более страшного конца я и представить себе не могу.
Престон вызвал из гардеробной Коллинза.
– Мы идем вниз разведать обстановку. Возьмите.
Он протянул Коллинзу кремниевое ружье. Тот нерешительно взял оружие, уронив при этом сумку. Перебрасывая ружье из одной руки в другую, сказал:
– Боюсь, я не умею стрелять.
– И не надо. Просто так вы будете меньше нервничать. Не наводите его ни на себя, ни на меня.
Крадучись, они двинулись вниз по лестнице. Дом выглядел безлюдным и заброшенным. Мало того, что ему не хватало тепла и уюта. Царящая в доме тишина действовала угнетающе. В комнатах не было ни души. Становилось все холоднее – во всех каминах огонь давно угас. Они пошли по черной лестнице, предназначенной для слуг.
В кухне жарился кусок мяса. Снизу он подгорел до черной корки, зато сверху оставался сырым. На столе стоял пустой котел. Возле него были навалены овощи. Наружная дверь с грохотом распахнулась и сразу же захлопнулась. По кухне пронесся порыв ледяного ветра. Как будто кто-то убегал в спешке.
Престон уловил какое-то движение слева и бросил нож. К счастью, в последнюю секунду он успел изменить направление броска. Из-за стола вылез мальчик. Нож Престона просвистел в каких-нибудь шести дюймах над его головой.
– Ты кто? И что здесь делаешь?
– Фенвик, сэр. – Мальчик стоял, вжавшись в стену. – Я из деревни, прихожу за отбросами.
Престон сказал:
– Ты храбрый мальчик.
На его месте многие взрослые мужчины перепугались бы до смерти. Фенвик сказал:
– И по счастью, ростом не вышел.
Престон выдернул нож из стены и вложил его в чехол, висящий у него на шее.
– Можно посмотреть ваш нож?
– Нет.
Престон повернулся к Коллинзу. Поверенный валялся в обмороке под столом. Престону пришлось тащить его за ноги. Фенвик рассматривал его шею.
– Что у вас в этом мешке? Дайте посмотреть! Можно, я возьму?
– Нет.
Оглядев кухню, Престон нашел кувшин с водой и намочил свой носовой платок. Фенвик шел за ним по пятам.
– А я могу научиться кидать нож, как вы?
– Нет.
Престон положил мокрый платок Коллинзу на лоб.
– Я умер?
Коллинз растерянно хлопал глазами. Престон помог ему сесть, опираясь на ножку стола.
– Ничего страшного.
Платок свалился на пол. Престон поднял его и вложил в руку Коллинза.
– Подержите это на лбу несколько минут. – Потом он повернулся к Фенвику: – Говоришь, ты из деревни? Там есть кто-нибудь, кто раньше работал у герцога?
– Да, многие. Им больше некуда пойти. Никому нет житья, как появился этот Уомсли.
Фенвик сплюнул.
Престон сунул мальчишке монету.
– Иди и скажи – пусть возвращаются на работу. Пусть приступают немедленно. Скажи им – они нужны герцогу прямо сейчас. Нужно привести дом в порядок.
– Да, сэр.
– Да скажи им, нам нужны всякие припасы. – Престон оглядел пустые полки. – Здесь нет никакой еды. Скажи пекарю, что нам нужен хлеб. Мясник пусть несет мясо. И еще уголь.
Он вспомнил о своей бедной лошади. С ней наверняка обошлись еще хуже, чем с ним.
– Еще сено и овес. Живо! – Мальчик бросился к двери.
– Потом вернешься сюда и получишь еще монетку.
– Слушаюсь, сэр. – Фенвик отвесил поклон и исчез. Коллинз с трудом поднялся и рухнул в кресло.
– Как вы думаете, куда подевались Уомсли и все остальные?
– Наверное, в ад. Туда им и дорога.
– Но…
– Посидите здесь несколько минут, хорошо? Я доложу обо всем герцогу и проведаю лошадь.
Коллинз встал:
– Лучше уж я пойду с вами. С докладом к герцогу. Не хочу оставаться здесь один. Что, если они вернутся?
– Сомневаюсь. Во всяком случае, не сегодня.
Набравшись терпения, Престон помог бедняге Коллинзу подняться по лестнице в большой зал.
Мэтти взбила подушку. Ей не спалось. Шум города, хоть и приглушенный, не давал ей заснуть. Как тихо было на ферме! Потрескивание ароматных кедровых поленьев в камине вместо шипения углей в печи. Мягкие шлепки снежных хлопьев вместо порывов ледяного ветра, сотрясающих окна.
Куда исчез Престон? Он был где-то в городе, но где? Никакой весточки. Келсо сказал, что Престон будет жить в своем клубе. Что бы это значило?
Ей представлялось, что Престон в карточном салоне «Мэйбелл». Крупные ставки, веселая музыка, запах виски. Женщины. Целые толпы крикливо одетых женщин. Раскрашенные лица. Они закидывают голые руки ему на плечи, шепчут на ухо непристойности. Он курит. Игра продолжается.
Мэтти била кулаком по подушке.
Престон курил. Карточная игра продолжалась. Трое стариков с успехом вытрясли из него почти все деньги, что он брал с собой в дорогу. Он взмахнул рукой и отодвинул стул.
– Хватит, ребята.
Норбундшир запротестовал:
– Еще одну партию! Вечер еще не закончен.
– Уже третий час ночи!
Норбундшир покачал головой:
– Как я говорил, Лотарио, молодежь пошла не та, что в наши дни. У них нет нашей выносливости, нашей жизненной силы. Все эти современные удобства! Они их развратили.
Старики как следует поели и отогрелись. Похоже, не угомонятся до утра. Не то что Коллинз – тот прикорнул в кресле у камина в гостиной пять часов назад.
Престон демонстративно зевнул и потянулся.
– Готов признать поражение.
Прежде чем отправиться спать, он хотел еще раз обойти дом и проверить охрану, которую он выставил. Норбундшир встал и разбудил Коллинза. Поверенный отправился наверх в компании Лотарио. Герцог попросил Престона задержаться на минуту. Плеснув в два бокала вина, Норбундшир устроился в кресле, которое освободил Коллинз. Престон сел напротив.