Браун Лори. Свадьба на Рождество

   Будь оно проклято, это ожидание!
   Престон пнул ногой дверь и вошел. На лестнице стоял человек-скелет, которого он видел в имении Норбундшира. Дворецкий бросился наверх. Престон погнался за ним. Неожиданно Стэнфорд повернулся и швырнул ему в голову тяжелый поднос. Престон вжался в стену. Тарелки пролетели мимо. Перепрыгивая через две ступени, Престон настиг дворецкого и повалил его на пол.
   Скорее всего Стэнфорд хотел предупредить хозяина. Оставив его на Марсфилда, Престон побежал вверх по лестнице. На площадке ему пришлось задержаться. Слишком много дверей. Какая из них ведет к Мэтти? Он хотел было вернуться и допросить дворецкого, когда заметил отпечатки ног на пыльном ковре. Вот эти следы, несомненно, принадлежат двум мужчинам. А вот здесь как будто волокли что-то тяжелое. Может быть, тело.
   К горлу подкатил комок.
   Нужно сохранять самообладание. Не давать воли чувствам, они будут только мешать. Престон вытащил длинный нож из-за голенища и пошел по следу. Он двигался быстро и бесшумно, готовый в любую минуту отразить нападение Уомсли или его приспешников. Вдруг кто-нибудь из них услышал шум? Из-за любой из дверей могло появиться дуло пистолета или винтовки.
 
   Мэтти кусала губы, наблюдая, как негодяй бродит по комнате, заглядывая под стулья и приподнимая чехлы.
   – Куда же мог подеваться второй зажим? – Уомсли почесал затылок.
   Мэтти понимала, что времени у нее не осталось. Дожидаться Престона больше нельзя. Кого она пыталась обмануть? Себя? Престон не собирался ее спасать. Он и не знает, где она. Не знает даже, что ее нет дома! Он спокойно сидит сейчас в своем клубе. Через несколько дней он вообще забудет о ее существовании.
   Взмахом ресниц она смахнула слезу. Что же ей делать? Упасть в обморок? Говорил же он, что хочет, чтобы она все видела. Мэтти ни разу в жизни не теряла сознание. Можно притвориться. Что, если она станет изображать обморок каждый раз, когда мучитель будет к ней приближаться? Вряд ли он оставит ее в покое.
   Скорее всего у него в саквояже заготовлены нюхательные соли как раз на такой случай. Не очень хороший план, но другого у нее не было.
   Уомсли задумчиво подбросил на ладони зажим.
   – Я еще ни разу не использовал только один. – Он покачал головой. – Опыты проводились с двумя. Если я нарушу привычные условия, опыт не будет считаться чистым. Следовательно, мой труд по классификации женщин потеряет ценность для науки.
   Мэтти перевела дыхание. Вдруг Уомсли радостно вскрикнул и нагнулся. Он нашел зажим под кроватью.
 
   Престон развернулся и левой рукой поймал за талию Натана, когда мальчик хотел пробежать мимо. Подошел Марсфилд и зашептал:
   – Не мог его удержать. Вот чертенок!
   Престон приказал Натану:
   – Жди на лестнице.
   Мальчик затряс головой.
   – Я рассчитываю на тебя. Вы с Марсфилдом прикроете меня сзади.
   Подумав немного, Натан согласился. Престон поставил его на ноги и подтолкнул к Марсфилду. Тот крепко схватил мальчика за плечо.
   – Келсо караулит дворецкого. Берк проверяет комнаты на первом этаже. Пока никого не нашел. Может, мы опоздали?
   Престон так не думал. Дворецкий должен был кому-то прислуживать. Наверняка Уомсли. У этой твари есть только одна возможность сохранить жизнь – держаться подальше от Мэтти. Если он хоть пальцем ее тронул…
   Престон бежал, стараясь двигаться бесшумно. Толстые ковры гасили звуки его шагов. С каждым шагом в воздух поднимались легкие облачка пыли. Можно не опасаться нападения сзади. Там Марсфилд. Заодно и за Натаном присмотрит.
   Он встал у двери, приложил ухо и прислушался. Ни звука не долетало из-за толстых досок. След вел именно сюда, ошибки быть не могло. Неужели он опоздал?
   Престон выбил дверь плечом.
   Когда Престон ворвался в спальню, Мэтти чуть не упала в обморок по-настоящему. От облегчения. От счастья. От стыда. Она звала его по имени, но он едва взглянул на нее. Он искал Уомсли.
   Престон одним взглядом убедился, что непосредственной опасности для Мэтти нет. Где же Слизняк? Вон он, пытается залезть под кровать. Ухватив негодяя за лодыжки, Престон вытащил его на середину комнаты и перевернул на спину.
   – Не бей меня…
   Уомсли пытался прикрыться пыльным чехлом. Жалкое подобие человека.
   Скривившись от отвращения, Престон сунул нож за голенище и схватил хныкающего Уомсли за ворот куртки. Держа его на весу левой рукой, правой он нанес косой удар, сделавший бы честь самому Джентльмену Джиму. Уомсли осел на пол бесформенной кучей. Он был без сознания.
   Престон повернулся к Мэтти. Разрезал путы, накинул свой плащ, взял бедняжку на руки. Она плакала. Она просила прощения.
   – Вам не за что извиняться, дорогая. Вы ни в чем не виноваты.
   Он пригладил ее волосы и прижал к себе покрепче. Запоздалая реакция. Он видел это раньше в подобных случаях. Сейчас она заново переживала выпавшее на ее долю страшное испытание. Он бы отдал что угодно, чтобы избавить ее от воспоминаний, сознавая в то же время, что ей необходимо выплеснуть эмоции. Лишь так она сможет успокоиться и забыть. Ему оставалось только обнимать ее, приговаривая, что все хорошо, все позади.
   Мэтти плакала, не в силах остановиться. Рыдания сотрясали ее тело. Она пыталась сказать Престону, что виновата перед ним. Что она не доверяла ему. Она не верила, что он придет за ней. Она пыталась рассказать, как все произошло, но слова путались, язык заплетался. В конце концов Мэтти сдалась. Какое наслаждение – просто быть в безопасности, в его объятиях.
   Престон уловил движение за спиной и вскочил, загородив собой Матильду. Уомсли стоял посреди комнаты, держа по пистолету в каждой руке.
   – Как трогательно! Благородный лорд Батерс готов защитить любимую женщину ценой собственной жизни. Мило! Более чем счастлив подыграть тебе в этой сцене.
   Вдруг он вскрикнул и упал, хватаясь за ногу. В ляжке торчал нож.
   В дверях стоял Натан, одна рука вытянута вперед. Как вовремя! Счастье, что с Мэтти все в порядке. И какой молодец мальчишка! Престон им просто гордился. Натан бросился к Мэтти.
   – Я истекаю кровью! Помогите! Позовите доктора!
   Мэтти обняла Натана:
   – Где ты взял нож?
   – Джозеф подарил. Он сказал, нож мне очень пригодится. – Мальчик взглянул на Престона. – Я упражнялся.
   – Я умру от потери крови! Неужели мне некому помочь?
   Все трое повернулись к лежащему на ковре человеку.
   – Нет!
   Престон шагнул к Уомсли и ударом ноги выбил пистолеты из его рук. Ему до них теперь ни за что не добраться.
   – Я позову констебля. Пусть мальчишку арестуют. – Уомсли стащил с шеи галстук и попытался перевязать рану. – Он хотел меня убить! В этом городе есть законы против убийц.
   Престон одной рукой обнял Мэтти за талию, а другую положил на плечо Натану.
   – Пойдемте домой.
   Марсфилд ждал за дверью. Престон сказал:
   – Спасибо, что дал нам минуту-другую. – Марсфилд посмотрел на Натана с недоверием.
   – Хитрец во второй раз сумел от меня сбежать. – Он взъерошил мальчику волосы. – В тебе есть задатки.
   Престон подтолкнул Натана к лестнице.
   – Не пытайся заманить его на службу. Дождись хотя бы, когда он закончит школу.
   – Эй, вы, там! Доктора!
   Марсфилд сказал:
   – Возьмите мой экипаж. Мы наведем тут порядок, а потом вызовем кеб.
   Престон кивнул:
   – Увидимся позже.
   – Детективы из Скотланд-Ярда захотят задать кое-какие вопросы вам обоим. Я придержу их несколько дней.
   Престон поблагодарил друга, и они двинулись вниз по лестнице. Натан шел впереди.
   Мэтти пыталась удержать на плечах тяжелый плащ. Полы плаща волочились по ступеням, мешая ей идти.
   Престон подхватил ее на руки и понес к карете.
   – Куда он хотел заманить Натана?
   – Мы поговорим потом.
   Он сел, устроил ее у себя на коленях и на минуту прикрыл глаза. Ему просто хотелось держать Мэтти в объятиях, ощущая биение ее сердца. Он мог ее потерять! Ему так много надо было ей сказать. Слова переполняли душу. Но он не решался говорить в присутствии Натана.
   Мэтти свернулась калачиком в тепле его рук. Силы возвращались к ней. Она чувствовала себя в безопасности – ведь Престон был рядом. Пусть им двигала только жалость – ей сейчас и этого было достаточно. Слава Богу, здесь был Натан. Его присутствие избавляло ее от необходимости рассказывать о том, что она пережила. Она хотела одного – забыть. Забыть все, что случилось. Уомсли. И то, как Престон смотрел на нее, когда ворвался в комнату, – она ясно читала отвращение в его глазах.
 
   Престон взобрался на диван с ногами и скрестил руки на груди. Ни за что он не уйдет из собственной библиотеки, пока не увидит Мэтти. Путь домой занял совсем немного времени, к тому же рядом был Натан. Вот и не удалось поговорить. Но он чувствовал – Мэтти хочет ему что-то сказать. Потом ее увели Анна и Эдит. Дамы хлопотали вокруг дорогой бедняжки Мэтти, пока Корделия совсем не выбилась из сил. Муж увез ее домой. Марсфилд забрал детей, поручив их заботам гувернантки, и вернулся за женой. Мэтти все время оставалась наверху.
   – Коньяку?
   Престон покачал головой и закрыл глаза. Он не хотел пить коньяк., Не хотел разговаривать. Он только хотел знать, что с Мэтти все в порядке.
   Наконец в библиотеку вошла Анна. Престон слышал, как она говорит что-то мужу. Он притворился спящим. Ему не нужен отчет из вторых рук. Он должен сам ее увидеть.
   – Горячая ванна и пунш сделали свое дело. Бедняжка наконец заснула. Ей пришлось пережить так много! К счастью, это чудовище не причинило ей физического вреда.
   Марсфилд спросил:
   – Ты уверена, что она проспит всю ночь? Может, тебе остаться?
   – В этом нет необходимости. Она не проснется.
   Ха! Не знают они Мэтти так, как знает ее он. Она вскочит среди ночи и начнет бродить по дому. Может, она захочет взять книгу или выпить теплого молока. Он будет ждать.
   Марсфилд вызвал лакея и потребовал подать экипаж.
   Келсо сказал:
   – Благодарю за участие. Я приготовил горячие кирпичи. Джайлз положит их вам под ноги. На улице холодно.
   Он слышал шум. Марсфилд и его жена одевались. Анна спросила:
   – Может, отвезти Престона в клуб?
   Голос Марсфилда:
   – Ты посмотри на него. Он совсем выбился[ из сил. Набрось на него одеяло. Пусть поспит.
   – Но, сэр, он не может…
   – Не надо его будить, Келсо. Он провел ночь в седле, а потом еще денек выдался на редкость трудными. Проснется – поедет в клуб. Проследи, чтобы никто не входил к нему утром, пока он сам не позвонит.
   – Слушаюсь, сэр.
   – И не буди его, чтобы снять плащ или сапоги. Пусть спит. Понятно?
   – Да, сэр.
   Престон ясно представлял себе натянутое выражение лица Келсо. Спать одетым, да еще в грязной, заляпанной неизвестно чем одежде!
   Кто-то набросил на него одеяло. Он уловил аромат духов Анны, ощутил ее легкие касания. Она поцеловала его в лоб и шепнула пожелание спокойной ночи. Забавно. Он не почувствовал ничего, кроме простой благодарности. Как будто его поцеловала сестра.
   Он слышал, как Келсо – судя по звуку шагов, это был именно он – закрывает шторы, гасит огонь в к камине, тушит свет.
   Когда все ушли, а дверь закрылась, Престон встал и снял плащ и сапоги. Он не стал зажигать свет. Ему хватало слабого огня тлеющих в камине углей. Он ждал, когда в доме все затихнет. Приоткрыл на несколько дюймов дверь и стал прислушиваться.
   Мэтти со вздохом перевернула последнюю страницу книги. Ей не хотелось вставать с удобного кресла. Она притворилась спящей, чтобы избавиться от Эдит и Анны. Не хотелось ей спать – нечего было и пытаться. Бодрствуя, она могла отогнать страшные воспоминания. Закрыть глаза означало дать волю кошмару.
   Она потерла глаза. Часы, принадлежавшие когда-то ее матери, показывали половину третьего. Эти часы проделали вместе с ней долгий путь из Теннесси…
   Мэтти решила взглянуть на детей. Спустила ноги на пол и надела домашние туфли. Заодно можно взять новую книгу. И выпить чего-нибудь согревающего. В ее маленьком домишке теплое молоко было всегда под рукой. Далекий милый дом! Там ей никогда не бывало страшно, несмотря на то что от ближайших соседей отделяли многие мили пути. В этом огромном доме было полно людей. Слуги прибежали бы по первому зову даже среди ночи. А она боялась заснуть.
   Уомсли не причинил ей физического вреда. Но морально… В ее тихий мирок ворвалось зло. Ее душа лишилась покоя. Она не могла не вспоминать Уомсли. Анна уверяла, что он арестован. Вдруг ему удалось сбежать? Что, если он вернется?
   Мэтти содрогнулась.
   Она чувствовала себя в безопасности, только когда рядом был Престон.
   Где он сейчас? За окном виднелся сад, за ним – пустынная улица. Что он делает? Спит? Играет в карты? Танцует?
   Вздохнув, она натянула халат. Завтра ей предстоит хлопотный день. И слава Богу. У нее не будет времени думать о том, что произошло. Придет ли Престон на ее праздник? Она не успела его пригласить. Не до того было.
   Мэтти взяла свечу. Она проверит, как там дети, а потом спустится на кухню. Может, добавить в молоко несколько капель опиумной настойки? Эдит на всякий случай оставила бутылочку на ее ночном столике.
   Она медленно пила молоко, направляясь в библиотеку. Нужно взять новую книгу. Мэтти поставила чашку на столик и скользнула в приоткрытую дверь. В углу дивана спал Престон. Одна рука за спиной, ноги закрыты одеялом. Мэтти шагнула в комнату, осторожно прикрыв дверь, чтобы его не разбудить.
   Ноги в мягких туфлях ступали совсем бесшумно. Даже во сне он выглядел измученным и несчастным. Лоб нахмурен, как будто его тоже терзали кошмары. Мэтти поставила свечу и поправила одеяло. Вдруг, неожиданно для себя самой, она присела на диван и прижалась к нему, натянув одеяло на них обоих. Он обнял ее.
   – Почему так долго?
   Мэтти попыталась вскочить, но он держал крепко.
   – Я думала, вы спите. Я не хотела…
   – Просто закрыл глаза. – Он дотронулся до ее подбородка. – А вам удалось поспать?
   Она склонила голову:
   – Конечно.
   – Правда?
   – Почти.
   Она касалась губами его груди.
   – Совсем нет?
   Она кивнула и потерлась щекой о его рубашку.
   – Его лицо стоит у меня перед глазами. Не могу понять, чем я привлекла его внимание. Что я ему сделала?
   – Вы ничего не сделали. – Он приподнял ее лицо и заглянул ей в глаза. – Это он виноват. Не вы.
   – Но почему я?
   Он должен сказать ей правду. Она заслуживает того, чтобы знать.
   – Ваше имя. Вы внучка герцога Норбундшира.
   – Если родственники герцогов часто подвергаются такой опасности, я рада, что скоро все закончится. Я буду очень счастлива снова стать просто Мэтти Максвелл. Вот тогда я, может быть, смогу спокойно заснуть.
   Престон провел пальцем по темному полукружию ее глазницы.
   – Вы всегда остаетесь сама собой. Не важно, как вас зовут. И не важно, что он вам сделал. Вы можете называться хоть Армецией Пиклуорт – в душе вы всегда останетесь Мэтти.
   Она улыбнулась и широко зевнула. Он притянул ее к себе и погладил по спине.
   – Я могла бы спать здесь.
   Это было бы лучше всего. Ей было так хорошо в его объятиях, так спокойно. Он может поговорить с ней позже, утром. Она отдохнет и окрепнет достаточно, чтобы узнать правду.
   – Тогда закройте глаза и постарайтесь немного отдохнуть.
   Мэтти подняла голову:
   – Почему вы тогда отвернулись от меня?
   – Когда? О чем вы?
   – В спальне Уомсли. Когда вы меня спасли. Вы посмотрели на меня, как я стою там привязанная, и отвернулись. Я показалась вам отвратительной?
   – Нет. Я просто убедился, что с вами все в порядке. Нужно было разобраться с этим слизняком.
   – Я вам не отвратительна?
   – Нет! Простите, я…
   – Тогда почему вы меня не поцеловали?
   – Что? Когда?
   – В карете.
   – Там был Натан.
   – Когда мы приехали домой.
   – Сбежался весь дом. Анна и Эдит не потерпели бы моего присутствия возле вас.
   – Тогда сейчас. Поцелуйте меня сейчас.
   – Мэтти, я думаю…
   – Понятно.
   Она отвернулась. Он держал крепко.
   – Вы очень слабы сейчас. Вы пережили настоящий кошмар и чувствуете себя беззащитной. Я не могу воспользоваться вашей слабостью. Вам нужны отдых и покой.
   – Мне нужны хорошие воспоминания. Они перевесят плохие. На самом деле…
   Она сбросила одеяло и села. Затем подняла ночную рубашку и прижалась к нему. Ее колени обхватили его бедра.
   Он всегда чувствовал возбуждение, когда она была рядом. Его тело мгновенно откликнулось на этот призыв. Престон пытался подавить желание, ведь ей надо отдохнуть.
   – Мэтти, я…
   – Вы мне отказываете?
   Мэтти расстегнула его рубашку. Он почувствовал ее ладони на своей груди. Престон удержал ее руки.
   – Вы не…
   – Я знаю. – Мэтти смотрела ему прямо в глаза. – Когда я буду вспоминать этот день, я смогу вспомнить и эту ночь.
   Престон поцеловал ее руки, лаская губами то одну ладонь, то другую.
   – Я никогда не смогу вам отказать.
   Мэтти довольно улыбнулась.
   – Тогда поцелуйте меня. И побыстрее.
   Престон обнял ее и поцеловал, мягко, нежно. Она впилась в него губами, но он все еще пытался сдержать себя и отступил, нежно лаская ее губы и гладя по спине.
   Она оттолкнула его и села, нахмурив лоб. У него сжалось сердце. Он старался быть бережным…
   – Если вы не хотите меня целовать, так и скажите. – Она хотела встать с дивана, но он удержал ее, положив руки ей на бедра.
   – Конечно, я хочу вас целовать. И я вас целую.
   – Так, как вы бы могли поцеловать свою бабушку.
   – Неправда!
   – Ну, не совсем так. Но очень похоже.
   – Я стараюсь быть нежным. И заботливым.
   – Вот как вы это называете?
   – Поверьте, мне это дается нелегко.
   – Я так и думала.
   Мэтти быстро соскочила на пол и пошла к двери. Он догнал ее и обнял, повернув лицом к себе. Она затихла.
   – Посмотрите на меня. – Она покачала головой:
   – Мне не нужна ваша жалость. Престон обнял ладонями ее лицо.
   – Очень трудно быть осторожным. Потому что на самом деле я хотел вот этого…
   Он страстно поцеловал Мэтти.
   Больше он не станет себя сдерживать. Мэтти отвечала с не меньшим пылом. Встав на цыпочки, она обхватила его руками за шею. В ней кипела страсть – и он чувствовал ее вкус. Ее желание. Ее любовь.
   Он положил ладони на ее ягодицы и прижал ее к себе еще крепче. Она потерлась о него бедрами. Он слышал стон – его или ее? Обоим стало все ясно без слов. Язык страсти, язык их тел – только это имело значение.
   Мешала одежда. Они были как одержимые. Не отрываясь от губ Мэтти, он разорвал завязки ее ночной сорочки. Она рывком сдернула с него рубашку. Он пил ее поцелуй, как измученный жаждой путник в пустыне припадает к источнику в оазисе. Соприкосновение их тел было восхитительно. Но этого мало. Престон подхватил ее на руки.
   Мэтти хотела бы так много сказать ему! Как чудесно было то, что она чувствует. Как прекрасны его прикосновения. Но мысли путались, речь выходила бессвязной.
   – Да, да…
   Это было самое лучшее, что она могла сказать.
   Престон отнес ее на диван, наступая на разбросанную по полу одежду. Мэтти получила минуту передышки. Она шепнула:
   – Нет.
   Ее руки обнимали его за шею. Он остановился.
   – Здесь мало места. Мы могли бы пойти наверх, ко мне.
   Престон покачал головой:
   – Я не выдержу так долго.
   Он схватил одеяло и принялся расстилать его поверх мягкого шерстяного ковра перед камином. Она смотрела, как перекатываются мышцы его спины, не в силах оторвать взгляд от этого восхитительного зрелища. Престон поворошил угли в камине. Золотистые блики заплясали на его коже, подчеркивая рельеф мускулов. Он посмотрел ей в лицо.
   – Ты такая красивая…
   – Я знаю, как я выгляжу.
   Мэтти обхватила руками свою талию. Никогда она не считала себя красавицей. Слишком крупный нос. Слишком редкие и тонкие брови. Широкие бедра. Полная талия. Ноги слишком коротки… и так далее.
   – Ты само совершенство. – Престон подошел к ней и взял ее за руки. – Не надо стесняться. Мне нравится смотреть на тебя.
   – Престон, пожалуйста…
   – Твоя кожа – как тончайший фарфор, гладкая, шелковистая. И теплая. А там, где загар, твоя кожа напоминает золотистый мед.
   – Просто я ненавижу шляпы…
   – Замолчи. Дай сказать. Я хочу попробовать этот мед. Я хочу целовать тебя там, где тебя касалось солнце. И там, куда оно не забралось. Я обожаю молоко с медом.
   Он подтолкнул ее вперед, на одеяло.
   – Ты прекрасна. Прекрасны твое лицо и тело. Прекрасна твоя душа – она озаряет тебя неземным светом. Этот свет – мое солнце. Твое тепло как воздух для меня. Улыбка – ласковая вода. Я не поэт…
   – У тебя чертовски хорошо получается.
   Мэтти улыбалась. Он заставил ее почувствовать себя восхитительной! Он засмеялся:
   – Будь я поэтом, я бы написал сонет в честь каждого уголка твоего тела. Я обожаю твое тело! Ты бы читала сонеты, а я бы целовал то местечко, о котором ты читаешь. Чтобы ты знала – это не просто слова.
   Она приподняла бровь:
   – И что тебе так нравится в моем теле?
   Он шагнул к ней.
   – Твои локти…
   Престон накрыл ее локти ладонями.
   – Локти?
   Он сошел с ума?
   – Их так часто недооценивают.
   Престон наклонился и поцеловал нежную кожу в изгибе правого локтя.
   – Кажется, я понимаю…
   Теперь он ласкал языком левый локоть. Мэтти почувствовала, как задрожали ее бедра.
   Ей никогда не приходило в голову, что локти – такое чувствительное место! Любое его прикосновение возбуждало.
   – А еще локти могут пригодиться вот для этого…
   Ее руки снова обнимали его шею. Престон поцеловал ее – долгим, медленным поцелуем.
   – Колени тоже недооценивают…
   Он опустился на одеяло, увлекая Мэтти за собой.
   – Да, без них никак.
   – А бедра? – Теперь она лежала на спине на мягком одеяле. – А к суставам ты тоже питаешь особое чувство?
   Он ответил, устраиваясь рядом:
   – Дело не в этом. Просто я хочу сказать, что обожаю тебя всю. Хотя, если честно, есть у меня любимые места…
   Он погладил ее грудь, У нее перехватило дыхание.
   – Твердые и в то же время такие мягкие. Мне придется написать целую книгу сонетов про твои груди, если за это мне позволят целовать их как можно чаще…
   Он коснулся губами ее груди, лаская сосок языком. Погладил другую грудь, повторяя большим пальцем движения языка. Мэтти кошкой извивалась под ним.
   Рука Престона скользнула по ее животу, спускаясь все ниже, ниже…
   Он хрипло проговорил:
   – Здесь еще одно любимое местечко… – Его теплое дыхание ласкало кожу.
   Что это? Теплый, влажный поток. Она замерла.
   – Да, да, моя сладкая…
   Если ему нравится, значит, все в порядке. Он нашел волшебный бугорок и дотронулся до него. Какое блаженство! Она забыла обо всем на свете.
   «Какая радость – дарить ей наслаждение! С какой готовностью откликается ее тело…»
   Мэтти застонала. Ее пальцы впивались ему в спину.
   Он вошел в нее одним сильным ровным движением. Как будто вернулся домой после долгого путешествия.
   Он сел на пятки, увлекая ее за собой. Теперь она сидела у него на коленях. Он лег на спину. Она оседлала его бедра, как наездница. Одеяло сбилось, и он выдернул его из-под себя. Он опять вошел в нее – движение получилось сильнее, чем он намеревался. Мэтти судорожно вздохнула, ее глаза широко раскрылись от удивления. Он понял. Еще раз и еще. Она обхватила коленями его талию и понеслась, как на диком мустанге.
   Ее упругая плоть дрожала и изливала теплое молоко. Ее тело изогнулось, голова запрокинулась. Она выкрикивала его имя. Престон не мог больше сдерживать себя. Он сжал ее бедра и вошел в нее глубоко-глубоко, раз, второй… Оба достигли пика наслаждения одновременно.
   Мэтти рухнула ему на грудь. Ее кости точно расплавились. Он накрыл одеялом себя и ее. Мало-помалу их дыхание выровнялось. Она вдруг спросила:
   – И что теперь?

Глава 23

   Мэтти лежала, подперев ладонями подбородок. Они все еще оставались на полу. Огонь в камине почти угас.
   – Что мы будем делать дальше? Просто встать и одеться? Неинтересно.
   Он засмеялся. Смех отдавался в ее теле. Престон сказал:
   – Мы могли бы поспать.
   – Мы могли бы поговорить.
   Он жалобно застонал:
   – Ну почему вы, женщины, так любите болтать после любви?
   – Все женщины себя так ведут?
   – Не знаю. Я не занимался любовью со всеми женщинами в мире.
   Она ущипнула его руку. Он фыркнул.
   – А сколько у тебя было женщин?
   – Не скажу.
   – Должно быть, много. Ведь ты такой чудесный любовник. То есть я не могу сравнивать. Но я чувствую! Сколько же? Пять? Десять? Двадцать? Останови меня, когда я подберусь к нужной цифре.
   – Я отказываюсь отвечать. Во-первых, я не считал. Во-вторых, и это главное, я любил только одну женщину. Да, были другие, но настоящая любовь была только одна.
   – Кто же эта женщина?
   – Вы смеетесь?
   – Нет. То есть я, наверное, с ней не знакома, но имя?
   – Мэтти Максвелл.
   – Что?
   – Так ее зовут.
   – Это я единственная?
   – А про кого ты подумала? А если уж называть вещи своими именами, то мы оба любим друг друга.
   Мэтти закрыла глаза.
   – Черт возьми. Я просто хотела получить приятное воспоминание. А получила чертовски приятное воспоминание…
   – Кто говорит о воспоминаниях?