Браун Сандра. Розы от киллера

   – Вы не боитесь оставаться там одна?
   – Почему я должна бояться? Он пожал плечами:
   – Одинокая женщина. Ранчо далеко от жилья. Она быстро подхватила сумку и отодвинула стул.
   – Люди ждут столика. И, кроме того, мне пора в Форт-Уэрт. Спасибо за мороженое.
   И направилась к выходу. Вик чуть не смял целое семейство из четырех человек, пытаясь ее догнать. Когда он подошел к джипу, она уже села за руль.
   – Эй, нельзя ли помедленнее. Что я такого сказал?
   – Ничего.
   – Тогда почему столь внезапный побег?
   – Мне надо возвращаться, вот и все.
   – Ренни, олимпийские чемпионы в спринте так быстро не бегают. Что не так?
   Она сунула ключ в зажигание, потом повернулась к нему, сверкнув глазами:
   – Ваш намек, что мне требуется защита.
   – Я ни на что подобное не намекал.
   – Вы случайно не рассчитываете, что я попрошу вас защитить меня?
   – Я просто разговаривал. Вы видите кучу глупостей во вполне невинном вопросе. – Он крепко держал ручку, не давая ей закрыть дверцу. – Послушайте, если говорить о страхе, давайте побеседуем о моем.
   – Вашем?
   – Ну да. Вы меня до смерти пугаете. – Она перестала дергать дверцу и вопросительно взглянула на него. – Вы богаче меня, умнее. Почти такая же сильная, и боюсь, если мы побежим, вы меня перегоните.
   Она наклонила голову, но он успел заметить тень улыбки. И решил этим воспользоваться.
   – Поужинайте со мной, Ренни.
   – Зачем?
   – Ну, во-первых, мороженого мне ненадолго хватит, я скоро проголодаюсь.
   – Это мороженое и было моим ужином.
   – Ладно, не обязательно есть. Можно пойти в кино. Прогуляться. Что угодно. Мне хочется побыть с вами подольше.
   Она повернула ключ в зажигании, заведя двигатель.
   – Пока, Вик.
   – Подождите. – Он добавил тихое «пожалуйста», что остановило ее. – Почему вы постоянно от меня убегаете?
   – Я же говорила. Я не…
   – Знаю, знаю. Вы с кем-нибудь встречаетесь?
   – Да.
   «Только не с Лозадо», – подумал он.
   – С пациентами, – добавила она. – Я встречаюсь с пациентами.
   – И каждый день с ними ужинаете? – Он улыбнулся ей одной из своих патентованных улыбок – грустный такой щенок, но не заработал теперь даже и тени улыбки.
   Она отвернулась и долго смотрела перед собой.
   – Вы очень привлекательны, Вик.
   – Спасибо. Но?..
   – Но наши отношения должны были остаться на вчерашней стадии.
   – То есть на нуле?
   – Совершенно верно.
   – Ну, меня это не устраивает.
   – Придется смириться. Я еще вчера пыталась дать вам это понять. Повторяю снова. Я не могу с вами встречаться и не буду. В этом нет смысла. – И добавила: – И я не передумаю.
   Вик некоторое время вглядывался в ее глаза. Наконец протянул руку к ее лицу.
   – Не надо, – прошептала она.
   Он не коснулся ее. Просто взял прядь волос, лежащую на щеке, и заправил ее под шляпу. Пальцы его на несколько секунд задержались над ее ухом, потом он убрал руку.
   – Я поеду за вами до дома, прослежу, чтобы вы благополучно добрались.
   – Я этого не хочу.
   – Я и так знаю, где вы живете.
   – Я не приглашу вас зайти, Вик.
   – Я поеду за вами.
   Он отошел, захлопнув дверцу машины. Она уехала, даже не махнув ему рукой. Тем не менее, он выполнил обещание. Он доехал за ней до самого дома, а когда она въехала в гараж и опустила дверь, он два раза нажал на клаксон, как бы говоря: «До свидания».
 
   Она позвонила в больницу узнать, как чувствуют себя послеоперационные больные, и дежурные врачи сообщили, что все в порядке.
   После звонка в больницу она до утра была официально свободна. Уже через десять минут она лежала в ванне с эфирными маслами. Старалась дышать глубоко и расслабиться, но стоило ей закрыть глаза, как перед ее мысленным взором вставал Вик Треджилл, и она невольно улыбалась. Было невозможно не испытывать к нему симпатию. Он ей нравился больше, чем кто-либо другой за очень долгое время.
   Именно поэтому она не должна его больше видеть. Никогда.
   Ее способность к романтическим чувствам атрофировалась. Она умерла вместе с Раймондом Кольером в тот проклятый день в кабинете отца. Она убила эти чувства в себе так же надежно, как был убит Раймонд.
   Но в самом ли деле они умерли, эти чувства?
   Она отказывала себе в естественных человеческих желаниях так долго, что убедила себя, что для нее они больше не существуют. То, что нормально для любой другой женщины, не годится для Ренни Ньютон. Ей не нужны любовь и всякие романтические бредни. Она нуждается только в работе, и только от работы она получает удовлетворение. Такова ее мантра.
   Но сегодня ее уверенность ослабла.
   Ее решение не выходить замуж и не заводить семью казалось отважным, когда ей было двадцать. Теперь она начала сомневаться. Вышло так, что этим решением она наказала только себя. За годы разница между независимостью и одиночеством стала настолько незаметной, что почти стерлась.
   Этот мужчина, этот высоченный Вик Треджилл с длинными ногами и непослушными светлыми волосами, разбудил в ней желания, которые, как ей казалось, давно умерли. Ей нравилось быть с ним рядом, но она боялась своих ощущений, когда он по-особому смотрел на нее.
   Его поцелуи наверняка еще более впечатляющи, чем его взгляд. Нет, она бы не разрешила ему поцеловать себя. Но было бы приятно немного повернуть голову, когда он убирал ту прядь, и прижаться щекой к его руке. На одно короткое мгновение.
   Раздался телефонный звонок.
   Ренни резко села, всколыхнув воду в ванне. Может быть, это Вик. Он ведь достаточно нахален и самоуверен, чтобы попытаться снова.
   Но это может быть и Лозадо.
   На телефоне не высветился номер звонившего. Она все же взяла трубку.
   – Ренни, ты в порядке?

13

   У Лозадо аж дух захватило, когда он услышал ее частое, легкое дыхание. Так женщина дышит, когда ее трахают или когда она боится. С Ренни ему и то, и другое доставило бы удовольствие.
   – Зачем вы снова звоните, ведь я вам запретила?
   – Я о тебе беспокоился, Ренни, – сказал он. – Позвонил, чтобы убедиться, что у тебя все нормально.
   – Что со мной может случиться?
   – У тебя неподходящая компания.
   Он глазам не поверил, когда она приехала домой в сопровождении пикапа Треджилла. Он мог отнестись к их встрече на приеме, как к дикой случайности. Но два дня подряд? От этого так и несло полицией.
   Уезжая, Треджилл дал два коротких гудка. Этот говнюк еще жив только потому, что не зашел к Ренни в дом. Но откуда они приехали? Как долго были вместе? Час? Целый день? И чем они занимались?
   Лозадо задумался о способах, какими он может разделаться с Треджиллом. Какой из них самый болезненный? Да, он хотел, чтобы Треджилл умер в муках, и это должна быть необычная боль. Еще ему хотелось, чтобы его смерть была позорной. Он не хотел делать из Треджилла мученика, погибшего героя.
   Он не хотел повторять то, что он сделал с его братом Джо. Это было бы неоригинально, а Лозадо славился своим творческим подходом. Он придумает что-нибудь уникальное, что-нибудь особенное. Возможно, воспользуется услугами одного из своих скорпионов. Здесь один страх чего стоит.
   Как бы то ни было, убийство Вика Треджилла должно стать его шедевром, высшей точкой в его карьере. Он не должен торопиться, следует все тщательно продумать.
   Разумеется, если бы Треджилл вошел в дом вслед за Ренни, пришлось бы действовать немедленно и убить их обоих. Треджилла – за его вторжение в чужие владения, Ренни – за измену.
   Тут ему пришло в голову, что она может быть ни в чем не виновата. Что, если она не в курсе, что Треджилл коп? Треджилл может ее использовать в надежде добраться до него. Ему бы хотелось в это верить. Чтобы убедиться, он позвонил.
   – Не понимаю, о чем вы говорите, мистер Лозадо, – сказала она. – Более того, мне безразлично, что вы думаете.
   – Я не одобряю ваш выбор друзей.
   – Мне наплевать, одобряете вы или не одобряете. Говорю в последний раз, оставьте меня в покое.
   – Мне не нравится, что ты путаешься с копами. Она молчала, он понял, что поразил ее.
   – Особенно мне не нравится, что ты проводишь время с Виком Треджиллом. Он неудачник, Ренни. Он тебя не стоит. Не стоит нас.
   Несколько секунд прошло в молчании. Когда она заговорила, голос стал тоненьким.
   – Вик?.. Он?..
   Лозадо расплылся в улыбке. Он был прав. Она не знала.
   – Бедняжка. Я думал, ты знаешь.
 
   – И что случилось потом?
   – Я же рассказывал. Десять раз как минимум. – Вик потер глаза. Их резало от недосыпа.
   – Расскажи еще раз.
   – Из конюшни она пошла в дом. Меня не пригласила.
   – Думаешь, кто-нибудь там был?
   – Я никого не видел. Чужих машин тоже не было. У меня нет оснований думать, что кто-то был внутри, но поклясться я не могу. Понял?
   – Почему она тебя не пригласила?
   – Думаю, она поступила резонно. Она видела меня всего один раз. И потом я появляюсь у нее на ферме с корявым объяснением, как я ее выследил? На месте женщины я бы так и поступил.
   – Ладно, продолжай.
   – У меня вопрос, – вмешался Тинпен. – Ты оружия там нигде не видел?
   Вик щелкнул пальцами:
   – Надо же, едва не забыл. Она как раз засовывала «узи» в карман своих джинсов.
   Тинпен тихо выругался. Орен устало взглянул на Вика и жестом попросил его продолжать.
   – Я забыл, на чем остановился.
   – Она вошла в дом. Ты остался на веранде.
   – Ах да. Потом появился этот старик. Тоби Роббинс. Большой, сильный на вид чувак. – Вик повторил, о чем он и Ренни с ним говорили. – Мне показалось, он относится к ней по-отечески. По поводу меня у него явно возникли подозрения. Все время как-то странно на меня поглядывал.
   – А ты странно выглядишь.
   Тинпен явно нарывался на неприятности, но Вик твердо решил его игнорировать. Он надеялся, что к его приходу Тинпен уже уйдет, дав ему возможность поговорить с Ореном наедине. Увы, не повезло.
   Он также заметил, что фотографии Ренни, которые он сорвал со стены, были разглажены и снова повешены. Он сделал вид, что не обратил на это внимания Не хотел доставлять удовольствие этому мудаку.
   – Полицейское управление Форт-Уэрта заплатит мне за ремонт машины? – спросил Вик, меняя тему разговора. – Мне это недешево обойдется, вот увидишь.
   Орен только отмахнулся:
   – Когда я тебя туда посылал, я просил только осмотреть территорию. Я не посылал тебя на свидание.
   Вик закатил глаза:
   – У нас с тобой разные точки зрения на то, что следует называть свиданием. Я не рассчитывал ее увидеть. Это была чистая случайность, а дальше все пошло своим чередом. Я просто плыл по течению. Я же не развлекаться собирался.
   «На воре шапка горит», – подумал Вик про себя. Он получил большое удовольствие, наблюдая, как Ренни ухаживает за лошадями. Когда дело касалось этих животных, взаимная любовь была налицо. Только в конюшне Вик видел ее полностью счастливой.
   Ему не мешал запах навоза в конюшне. Да что говорить. Даже легкий запах лошади будил ковбоя в любом техасце. А как дивно пахло свежее сено! И смотреть на Ренни, скачущей на жеребце без седла, было весьма интересное, захватывающее зрелище. Но распространяться на эту тему Вик не собирался.
   – Трудно назвать уход за лошадьми свиданием, – заметил он.
   – Вы пошли в кафе.
   – Место, куда ходят все подряд. Мужчины в рубашках в красную и белую полоску. Никаких свечей и никакого вина. Я себе свидание иначе представляю.
   – Для него не свидание, если его не трахнут.
   – Тинпен! – Орен повернулся к нему. – Заткнись, понял?
   Вик уже вскочил на ноги и крепко сжал кулаки.
   – По крайней мере, меня могут трахнуть, Свинпен. А вот как твоя жена отыскивает то, что ты называешь членом, под этими складками жира, для меня загадка. Если, конечно, ей захочется что-то там искать, в чем я сильно сомневаюсь.
   – Ради бога, кончайте препираться! – рявкнул Орен. – У нас полно работы.
   – Не у меня. Я ухожу.
   – Вик, подожди!
   – Я уже много часов не спал, Орен. Устал.
   – Я знаю, что ты устал. Мы все устали. Не стоит из-за этого раздражаться.
   – Я давным-давно перестал раздражаться. Я не спал…. Черт, я даже не помню, когда я в последний раз спал. Я буду спать сутки. Увидимся.
   – Он был деловым партнером ее отца.
   Эта простая фраза остановила Вика. Он снова сел на металлический складной стул, откинул голову и закрыл глаза. И хотя он предполагал, что знает ответ, все же спросил:
   – Кто был деловым партнером ее отца?
   – Парень, которого шлепнула наша дама.
   Снова проигнорировав Тинпена, Вик открыл глаза и взглянул на Орена. Тот кивнул головой.
   – Я провел несколько часов в библиотеке в центре города. Мне пришлось покопаться, но эта история попала даже в наши газеты.
   – Такие пикантные обычно попадают, – заметил Тинпен. – А эта настолько остренькая, пальчики оближешь.
   Орен еще раз предупреждающе взглянул на него и снова повернулся к Вику:
   – Его звали Раймонд Кольер. Он был убит выстрелом из пистолета в домашнем кабинете Т. Дэна Ньютона. В кабинете находилась его шестнадцатилетняя дочь Ренни.
   Шестнадцать лет? Господи.
   – И что?
   – В смысле?
   – Ты подробности знаешь?
   – Их очень мало, все туманно и неясно, – сказал Орен. – Во всяком случае, в «Стар телегрэм». Я только завтра смогу попытаться что-то узнать. Мне не хотелось звонить в полицейское управление Далтона до разговора с кем-нибудь из начальства. Плохо, если это просочится через рядовых сотрудников. Если выяснится, что мы за ней наблюдаем, нам же будет хуже. – Он несколько секунд изучал Вика. – Полагаю, она не раскололась и не поведала тебе всю эту историю?
   Вик немного подождал, чтобы понять, серьезно ли говорит Орен, и, когда понял, что серьезно, расхохотался.
   – Ну да. Припоминаю, эта тема возникла как раз, когда она выбирала мороженое. – Орен недовольно нахмурился. Вик устало добавил: – Нет, она не рассказала мне, что с ней случилось двадцать лет назад.
   – Она упоминала Лозадо? – снова влез в разговор Тинпен.
   – Нет, Тинпен, она не упоминала Лозадо.
   – А суд? Ее работу в жюри? – Нет.
   – Ты провел с ней несколько часов. О чем же вы все это время говорили? – не отставал Тинпен.
   – О приматах. Видишь ли, некоторые находятся еще в стадии эволюции. Если честно, всплыло твое имя.
   – Вик, – укоряюще вставил Орен. Вик взорвался:
   – Он козел. Зачем ей упоминать о Лозадо?
   – Почему бы тебе нам все же не рассказать, о чем вы говорили?
   – О лошадях. О ее доме. Как ей там нравится. О моей скучной работе компьютерного программиста. Ничего особенного. Обычная болтовня. Что люди говорят, когда узнают друг друга?
   – Но это было не свидание. – Тинпен даже хрюкнул, как свинья.
   Вик снова вскочил со стула:
   – Я не желаю слушать этого урода! Орен попытался его перекричать:
   – Я лишь хочу узнать твои впечатления о ней.
   – Ладно, тебе нужны мои впечатления? Первое. Она ни при чем. Полагаю, ее отношения с Лозадо прекратились вместе с ударом молотка судьи. Кстати, о Лозадо. А за ним кто-нибудь следит?
   – Его «Мерседес» весь день простоял в гараже, – доложил Тинпен.
   – Как бы там ни было, – сказал Вик, – продолжение слежки за Ренни Ньютон – пустая трата времени. Это глупо и бессмысленно. Что она такого сделала, чтобы вызвать подозрения? Ничего. Абсолютно ничего, черт побери. А пока мы тут сидим и играем в карты, чтобы не заснуть и не прозевать ее, тот, кто пристрелил доктора Хоуэлла, тихонько смеется, потому что убийство сошло ему с рук. Ты спрашивал про мои впечатления. Теперь ты в курсе.
   – Тебе нужен Лозадо так же, как и мне. Нет, больше, чем мне.
   – Верно, черт побери! – закричал Вик. – Но у нее нет никаких дел с Лозадо.
   – Я еще не готов с этим согласиться, – возразил Орен.
   – Это твоя проблема. – Он взял шляпу.
   – Ты уходишь?
   – Какой догадливый.
   – Домой?
   – Опять попал в точку.
   – В Галвестон?
   – Попрощайся за меня с Грейс и девочками.
   – Вик…
   – До встречи, Орен.
   Он повернулся к лестнице, но тут же замер на месте. На верхней ступеньке стояла Ренни.
   Орен и Тинпен заметили ее одновременно с ним. Тинпен что-то пробормотал, но Вик не расслышал, все заглушал рев в ушах. Орен, который обычно держался прямо и гордо, повесил голову, как мальчишка, пойманный матерью за рассматриванием порнографического журнала. В комнате как будто стало еще более душно, трудно было дышать.
   Она переводила взгляд с одного на другого и остановилась на Вике:
   – Ты лжец и сукин сын.
   Он решил, что на данном этапе молчание – лучшая защита. Кроме того, он понимал, что ее ярость оправдана.
   Она пересекла комнату, подошла к окну и поднесла к глазам бинокль ночного видения, направив его на свой дом. Вик заметил, что у нее слегка опустились плечи, но это длилось какую-то секунду. Затем она положила бинокль на стол и повернулась к ним лицом. Именно в этот момент она заметила фотографии, развешанные Тинпеном на стене, те самые, на которых она запечатлена в разных стадиях раздевания.
   Губы ее слегка приоткрылись, и краска отлила от лица, но эта первоначальная реакция быстро уступила место гневу:
   – Кто из вас старший по званию? Кто несет за все это ответственность?
   – Я, – ответил Орен. – Откуда вы узнали, что мы здесь? – Он с подозрением взглянул на Вика.
   Вик ответил ему взглядом, в котором читалось: «Ты меня достаточно хорошо знаешь, чтобы подумать такое».
   Ренни правильно поняла этот обмен взглядами.
   – Уверяю вас, мистер Треджилл врет просто мастерски. Вы можете им гордиться, детектив Уэсли.
   – Откуда вы узнали…
   – Теперь моя очередь задавать вопросы, – резко перебила она. – Какое разумное объяснение вы можете дать слежке за моим домом?
   – Вы не ответили на многие вопросы относительно убийства доктора Хоуэлла.
   – И вы рассчитывали найти ответы, шпионя за мной?
   – Да, мы на это надеялись.
   – Так нашли? – Нет.
   – Вы и телефон мой прослушивали? – Нет.
   – Следили за мной на работе?
   – До известной степени, – признал он.
   – Вы самым возмутительным образом вмешались в мою личную жизнь. Вашему начальству завтра утром придется давать объяснения моему адвокату.
   – Мое начальство дало «добро» на наблюдение за вами, доктор Ньютон.
   – Это не наблюдение. Это подглядывание в окно. Это… – Она с отвращением взглянула на фотографии, затем направилась к лестнице вне себя от ярости. – Вы будете иметь дело с моим адвокатом.
   Она сбежала вниз по лестнице.
   – Ну, теперь мы вляпались основательно.
   Вика мнение Тинпена не интересовало. Он кинулся вниз по лестнице за Ренни, догнал ее недалеко от ее дома и схватил за руку:
   – Ренни.
   – Отпусти меня.
   – Я хочу объяснить. – Она попыталась вырваться, но он держал ее крепко. – Послушай, я должен это сказать.
   – Мне плевать на все, что ты можешь сказать.
   – Пожалуйста, Ренни.
   – Пошел к черту.
   – Я совсем не горжусь собой.
   Она перестала вырываться и взглянула на него. Потом с горечью рассмеялась:
   – Почему же? Есть ведь чем гордиться, офицер Треджилл. Вы так убедительно сыграли роль прекрасного незнакомца. Но меня-то вы уже неплохо знали, верно? По тем фотографиям на стене?
   – Я вполне понимаю, почему вы на меня злитесь.
   – Не льстите себе. – Она выдернула руку. Глаза блестели. – Я достаточно безразлично к вам отношусь, так зачем мне злиться? Вы настолько мало для меня значите, что даже разозлить меня не в состоянии. Мне бы хотелось вообще никогда вас не видеть. И я не желаю видеть вас впредь. Никак – ни случайно, ни с помощью хитрости. Никогда.
   Вик больше не пытался задержать ее. Просто смотрел, как она поворачивается и бежит прочь. Он стоял так, пока она не скрылась за углом.

14

   Ему захотелось напиться.
   Чтобы выполнить это всепоглощающее желание, он выбрал бар на Сандэнс-сквер. В этом популярном питейном заведении он и сидел, сгорбившись над своей второй, а может, третьей порцией бурбона.
   Он не случайно выбрал этот бар. Вообще-то он предпочел бы чего-нибудь попроще, где напитки крепче, музыка печальней и клиенты более несчастливы. Но этот бар находился прямо напротив дома, где Рикки Рой Лозадо жил, как гребаный миллионер, на деньги, полученные за заказные убийства.
   Благополучие Лозадо еще больше растравляло душу Вика, а в этот вечер ему казалось правильным громоздить одну неприятность на другую.
   Близость роскошного логова Лозадо в сочетании с тем, что он сам ощущал себя последним дерьмом, заставили его прийти к выводу, что ему потребуется по меньшей мере еще пара порций, чтобы почувствовать себя хоть немного лучше.
   – Эй, ковбой, что это ты пьешь в одиночестве?
   У молодой женщины, которая плюхнулась рядом с ним на стул, были крашеные черные волосы, а на ее красной футболке поперек груди серебряными буквами было написано: «Можешь прозакладывать свою задницу, они настоящие».
   – Хочу сразу предупредить, мисс, я сегодня в дурном расположении духа. Потому и пью один.
   – Спорю, я смогу выдержать ваше общество.
   Вик пожал плечами и жестом подозвал бармена. Она заказала бурбон со льдом, то же, что и у него. Она поблагодарила его за выпивку.
   – Меня зовут Салли.
   – Рад познакомиться, Салли. Я Вик.
   – Так почему грустим, Рик? Поссорился со своей дражайшей половиной?
   Он не стал поправлять ее.
   – Некоторым образом.
   – Беда.
   – Еще бы.
   – Из-за чего поцапались?
   – В смысле – расстались? Я сделал глупость. Не сказал правды. Потерял доверие. Сама знаешь, как это бывает.
   – С мужиками это бывает сплошь и рядом, – сказала она с обреченностью опытного человека. – Интересно, почему?
   – Наверное, в натуре заложено.
   – Скорее потому, что все вы одинаковые. – Она отпила большой глоток и попыталась исправить настроение, широко улыбнувшись. – Сменим тему. Чем ты занимаешься?
   – Когда?
   – В смысле работы.
   – А. Ты же догадалась. Я ковбой.
   – Правда? Я же шутила. Что ты за ковбой?
   – Сегодня утром я работал в конюшне с лошадьми, сено им задавал и все такое.
   Он мысленно сравнивал Ренни, которая с такой любовью ухаживала за своими лошадями, с той Ренни, которая отчитала трио лучших копов Форт-Уэрта. Доктор Ньютон умела не только ювелирно работать скальпелем, она и за словом в карман не лезла. Он постарался выбросить из головы это видение и спросил Салли, чем она зарабатывает на жизнь.
   – Я исполнительница экзотических танцев. – Она с хитрой улыбкой взглянула на него и шевельнулась так, что серебряные буквы на груди засверкали.
   На Вика ее телодвижение впечатления не произвело, но он притворился. Какой смысл, если еще один человек будет чувствовать себя последним дерьмом.
   – Ух ты!
   Она польщенно хихикнула.
   – Где ты выступаешь? Улыбка исчезла.
   – Понимаешь, я еще нигде не выступаю. Пока только пробуюсь. А сейчас у меня временная работа. Вон там. Убираюсь. – Она кивнула в сторону высотного дома.
   Вик оказался крепче бурбона и мгновенно насторожился. Стараясь скрыть свою внезапную заинтересованность, он улыбнулся.
   – Дай мне знать, когда тебя примут в танцовщицы. Мне бы хотелось посмотреть.
   Она положила руку ему на бедро.
   – Могу тебе устроить индивидуальный просмотр. Бесплатно.
   – Где? Вон там? – Он кивком головы показал на высотный дом. – Ты там живешь?
   – Ну, как же. – Она фыркнула. – Можно подумать, я могу себе такое позволить.
   – Мне всегда хотелось хоть одним глазком увидеть, что там внутри. – Он с тоской взглянул на фасад здания. – Убедиться, что внутри так же наворочено, как и снаружи.
   – Наворочено дай бог, можешь быть уверен. Там только богатые живут.
   – Например?
   Она осторожно оглянулась.
   – Я не должна рассказывать о жильцах. Если нас ловят за такими разговорами, тут же увольняют.
   – Ну, конечно. Я понимаю.
   – Это вроде как охрана личной жизни.
   – Конечно, конечно. – Вик повернулся к телевизору и сделал вид, что необычайно увлекся «Великолепной семеркой», которую показывали с выключенным звуком.
   – Но, думаю, тебе можно доверять. – Салли прижалась ногой к его ноге.
   Снова завладев его вниманием, она наклонилась так близко, чтобы он смог разобрать ее шепот. Тяжелая грудь легла ему на руку.
   – Ты знаешь парня, который участвует в гонках на машинах?
   Вик назвал гонщика, который, как он знал, жил в Форт-Уэрте. Салли энергично кивнула:
   – Десять Б.
   – Честно? Какой он?
   – Милый. Но его жена! – Она скорчила уродливую гримасу. – Сука, каких поискать.
   – А другие знаменитости?
   – Прошлый сезон жил один из «ковбоев», но его перекупили, и он переехал. Есть еще пожилая леди на пятом этаже, она снималась в «Даллесе», только я не знаю, в какой роли и как ее зовут.
   – Гмм. – Он снова сделал вид, что потерял интерес, и взглянул на крупный план героического Юла Бриннера. Рука Салли скользнула поближе к его паху.
   – Ты видел в новостях парня, который открутился от обвинения в убийстве?
   Вик постарался ничем не выдать свой интерес.
   – Убийстве? Не думаю. Давно?
   – Пару недель назад. Его зовут Лозадо.
   – Ах да, припоминаю. Ты его знаешь?
   Она подвинулась так близко, что он удивился, как это она умудряется не свалиться со своего стула.
   – Мы с ним… близки. Его квартира на том этаже, где я убираюсь. Пентхаус. Я все время в его квартире. И не только ради уборки. – Она многозначительно подняла брови.