Страница:
Лайка заткнула пробкой выпускное отверстие, а папаша включил воду.
Уклоняясь от ледяной струи, Ваня вежливо произнёс:
– Спасибо, но я недавно мылся.
– Мыться – это одно, а перед смертью обмываться – совсем другое, – проронил мужчина, скорее всего, не отличавшийся остротой ума.
– Так уж сразу и смерть! Хотя бы обвинение предъявили для порядка.
– Сейчас ты сам себе его предъявишь. Рассказывай обо всем подробно и без утайки. Будешь врать – включу кипяток.
– Откуда он в мае месяце возьмётся? – усомнился Ваня.
– У нас горячую воду круглый год не отключают, – похвалилась Лайка. – Насчёт этого можешь быть спокоен.
– Ну так я жду? – папаша с угрожающим видом навис над ванной.
– Подумать можно?
– Нет, – верзила стал регулировать краны. – Варись рыбка, маленькая и хитрая…
Снаружи в дверь саданули так, что закачались абажуры. От второго удара она хрустнула, от третьего распахнулась настежь.
Лайка и её папаша бросились в прихожую и там наткнулись на нечто такое, что повергло обоих в животный ужас. Лайка пронзительно завизжала, а папаша завопил дурным голосом, словно сам обварился кипятком.
Побоище, развернувшееся на подступах к санузлу, Ваня, конечно же, видеть не мог. Однако вне всякого сомнения, на помощь ему пришёл Филька Удушьев, первобытные инстинкты которого не позволили бросить напарника, угодившего в беду.
Уже спустя полминуты, привлечённый призывными криками Вани, он возник на пороге санузла. Правый кулак Фильки украшал окровавленный кастет, а в остальном он выглядел как обычно – свирепый обезьяночеловек, вышедший на ночную охоту.
Можно представить, какое потрясение испытали двое жалких людишек, встретивших в собственной прихожей это чудовище!
– Ты зачем в дом попёр? – мрачно осведомился Удушьев. – Почему на мой свист не откликался?
– А разве ты свистел? – искренне удивился Ваня, память которого, затуманенная возлияниями и треволнениями, иногда давала сбой.
– Ещё как! И щеглом, и скворцом, и ментом…
Ничего больше Удушьев сказать не успел. Хлопнувший сзади негромкий, но отчётливый выстрел мгновенно стёр с его физиономии все признаки жизни – глаза, сверкнув белками, закатились, челюсть отвисла, из ушей и носа хлынула кровь. Рухнувшее внутрь санузла массивное тело почти целиком заполнило его ничтожное пространство.
В последний момент Ваня успел заметить лицо, мелькнувшее в дверном проёме, – старческое лицо, украшенное бородавками, скукоженное временем и перекошенное гримасой брезгливости.
Мгновением позже Ваня услышал его скрипучий голос:
– Недоумки! Всё самому приходится делать… Что с ним?
– Наверное, челюсть сломана, – подвывающим голоском ответила Лайка.
– Уходить надо, – сказал старик. – Выследили, паскуды! Теперь покоя все одно не будет.
– Уходить? – ахнула Лайка. – Навсегда?
– До лучших времён. Возьми только самое ценное – деньги, документы.
– А как же папа?
– По дороге заскочим к знакомому хирургу… Поторапливайся!
– Что с коротышкой делать?
– Пусть валяется себе в ванной. Сам от холода загнётся.
– Кричать начнёт.
– Долго не покричит. Надо только все двери поплотнее закрыть.
Журчала вода, наполнявшая ванну. Из простреленного затылка Удушьева продолжала изливаться кровь. Жалобно стонал изувеченный папочка. Старик и Лайка паковали в гостиной чемоданы. В ближайшем будущем Ваню не ожидало ничего хорошего.
– И всё же мне повезло, – сказал он, обращаясь то ли к себе самому, то ли к своему ангелу-хранителю. – Могли ведь утопить в нужнике, а топят в эмалированной ванне…
Глава 14
Уклоняясь от ледяной струи, Ваня вежливо произнёс:
– Спасибо, но я недавно мылся.
– Мыться – это одно, а перед смертью обмываться – совсем другое, – проронил мужчина, скорее всего, не отличавшийся остротой ума.
– Так уж сразу и смерть! Хотя бы обвинение предъявили для порядка.
– Сейчас ты сам себе его предъявишь. Рассказывай обо всем подробно и без утайки. Будешь врать – включу кипяток.
– Откуда он в мае месяце возьмётся? – усомнился Ваня.
– У нас горячую воду круглый год не отключают, – похвалилась Лайка. – Насчёт этого можешь быть спокоен.
– Ну так я жду? – папаша с угрожающим видом навис над ванной.
– Подумать можно?
– Нет, – верзила стал регулировать краны. – Варись рыбка, маленькая и хитрая…
Снаружи в дверь саданули так, что закачались абажуры. От второго удара она хрустнула, от третьего распахнулась настежь.
Лайка и её папаша бросились в прихожую и там наткнулись на нечто такое, что повергло обоих в животный ужас. Лайка пронзительно завизжала, а папаша завопил дурным голосом, словно сам обварился кипятком.
Побоище, развернувшееся на подступах к санузлу, Ваня, конечно же, видеть не мог. Однако вне всякого сомнения, на помощь ему пришёл Филька Удушьев, первобытные инстинкты которого не позволили бросить напарника, угодившего в беду.
Уже спустя полминуты, привлечённый призывными криками Вани, он возник на пороге санузла. Правый кулак Фильки украшал окровавленный кастет, а в остальном он выглядел как обычно – свирепый обезьяночеловек, вышедший на ночную охоту.
Можно представить, какое потрясение испытали двое жалких людишек, встретивших в собственной прихожей это чудовище!
– Ты зачем в дом попёр? – мрачно осведомился Удушьев. – Почему на мой свист не откликался?
– А разве ты свистел? – искренне удивился Ваня, память которого, затуманенная возлияниями и треволнениями, иногда давала сбой.
– Ещё как! И щеглом, и скворцом, и ментом…
Ничего больше Удушьев сказать не успел. Хлопнувший сзади негромкий, но отчётливый выстрел мгновенно стёр с его физиономии все признаки жизни – глаза, сверкнув белками, закатились, челюсть отвисла, из ушей и носа хлынула кровь. Рухнувшее внутрь санузла массивное тело почти целиком заполнило его ничтожное пространство.
В последний момент Ваня успел заметить лицо, мелькнувшее в дверном проёме, – старческое лицо, украшенное бородавками, скукоженное временем и перекошенное гримасой брезгливости.
Мгновением позже Ваня услышал его скрипучий голос:
– Недоумки! Всё самому приходится делать… Что с ним?
– Наверное, челюсть сломана, – подвывающим голоском ответила Лайка.
– Уходить надо, – сказал старик. – Выследили, паскуды! Теперь покоя все одно не будет.
– Уходить? – ахнула Лайка. – Навсегда?
– До лучших времён. Возьми только самое ценное – деньги, документы.
– А как же папа?
– По дороге заскочим к знакомому хирургу… Поторапливайся!
– Что с коротышкой делать?
– Пусть валяется себе в ванной. Сам от холода загнётся.
– Кричать начнёт.
– Долго не покричит. Надо только все двери поплотнее закрыть.
Журчала вода, наполнявшая ванну. Из простреленного затылка Удушьева продолжала изливаться кровь. Жалобно стонал изувеченный папочка. Старик и Лайка паковали в гостиной чемоданы. В ближайшем будущем Ваню не ожидало ничего хорошего.
– И всё же мне повезло, – сказал он, обращаясь то ли к себе самому, то ли к своему ангелу-хранителю. – Могли ведь утопить в нужнике, а топят в эмалированной ванне…
Глава 14
ИНТИМ НА БАТАРЕЙКАХ
Вопреки ожиданиям, Маузер дал о себе знать через день после начала гонений на коллекционеров-оружейников. К своему любимому детищу он относился столь трепетно, что любую опасность, грозившую ему хотя бы косвенно, воспринимал как вселенскую катастрофу.
Созвонившись с Цимбаларем, он понёс какую-то маловразумительную лабуду, моля о немедленной помощи и обещая всяческое содействие в дальнейшем.
На этот вопль страдающей души Цимбаларь холодно ответил:
– Вы наши условия знаете. Менять их я не вправе. Поэтому зря сюда не трезвоньте.
Однако поздно вечером Маузер опять вышел на связь и уже более сдержанным тоном попросил о личной встрече, всячески намекая, что она будет полезна для обеих сторон.
Лёгкий на подъем Цимбаларь мог, конечно же, поехать к нему хоть сейчас, но такая поспешность обязательно зародила бы у Маузера превратные представления о значимости собственной персоны. Чрезмерное внимание к партнёру помогает только в любви, но отнюдь не в деловых отношениях.
Место встречи назначил Маузер, а время – Цимбаларь. Напоследок мнительный коллекционер попросил:
– Пообещайся, что всё закончится хорошо, иначе я сегодня не усну.
– А вы можете пообещать, что благодаря вашим хлопотам наша проблема успешно разрешится?
– Нет, – после некоторого молчания выдавил Маузер.
– То же самое отвечу вам и я. А чтобы уснуть, выпейте двести граммов водки. Желательно добавить в стакан тридцать капель валерьянки. Залпом и без закуски.
Даже выбор места встречи, сделанный Маузером, ещё раз подтверждал мысль о том, что фанатичное следование какой-нибудь одной идее весьма способствует размножению в голове тараканов. Нормальные люди могли оказаться здесь только по служебной необходимости или с большого бодуна, когда отравленное алкоголем сознание теряет все выработанные годами пространственно-временные ориентиры.
По обеим сторонам пустынной улицы возвышались краснокирпичные заборы, а за ними дымили предприятия, построенные, наверное, одновременно с Прохоровской трёхгорной мануфактурой, недавно отпраздновавшей свой двухвековой юбилей.
Весь этот шумный и грязный промышленный район, уместный в черте столичного города не больше, чем чирей на заднице стриптизёрши, предназначался на снос, о чём свидетельствовали огромные рекламные щиты, предлагавшие всем приобретать квартиры, существующие пока лишь на бумаге. Ну а пока суд да дело, давно отслужившие свой срок заводы продолжали грохотать, лязгать и выбрасывать в атмосферу всякую газообразную гадость.
Несмотря на то, что по всему городу уже который день стояла ясная погода, здесь моросил унылый нескончаемый дождь, имевший, как и многое другое вокруг, ржавый оттенок. Нашим партнёрам, не позаботившимся о зонтиках, пришлось укрыться под навесом автобусной остановки, поскольку деревья здесь не росли, а общественные здания отсутствовали.
Маузер выглядел неважно. Цимбаларь, впрочем, тоже. Неодобрительно косясь по сторонам, он сказал:
– Ну и местечко вы подобрали! С чего бы это?
– Скоро узнаете… – буркнул в ответ Маузер.
– А что вы такой хмурый? Переборщили со снотворным?
– Немного, – признался Цимбаларь. – Двести грамм очень уж неопределённая доза. Я ведь не привык мензуркой пользоваться. Рюмка за рюмкой – и пол-литра нет.
– Это со всеми случается, – посочувствовал Цимбаларь. – А здесь, как назло, и похмелиться негде.
– Нет, с меня хватит! – Маузер даже руками замахал. – Отныне пью только боржоми.
– Тогда самое время перейти к делу. Хотя признаков энтузиазма в вашем поведении я не замечаю. Что-то не ладится?
– Проблема оказалась несколько сложнее, чем я предполагал вначале… Понимаете, вы поставили передо мной не совсем конкретную задачу. Речь, как помнится, шла о модернизации снарядов никому не известной конструкции, которые лишь условно можно назвать гранатомётными выстрелами…
– Вроде того, – подтвердил Цимбаларь. – Что же здесь неконкретного?
– Буквально всё! Как бы это вам лучше объяснить… Вы же, к примеру, не погоните свой «Мерседес» на ремонт в мастерскую, специализирующуюся на «Жигулях»,
– Нет, – согласился Цимбаларь. – Но есть такие умельцы, которые способны сделать конфетку хоть из «Мерседеса», хоть из «Жигулей».
– Да, но их немного. К тому же не равняйте автомехаников и оружейников, принимающих частные заказы. Это осторожные, глубоко законспирированные люди, не афиширующие свою истинную профессию. Снарядами, минами и прочими взрывными устройствами они предпочитают не заниматься. В материальном плане это не выгодно, в юридическом – чересчур опасно. Подобным добром торгуют донецкие шахтёры и армейские прапорщики. Мне пришлось перетряхнуть все свои прежние связи, переговорить с десятками знакомых…
Маузер явно набивал себе цену или, говоря языком рыночных отношений, «вешал рекламу», да только на Цимбаларя эти жалкие уловки совершенно не действовали.
– Сочувствую вам, – нетерпеливо молвил он. – Что же в итоге?
– В итоге я вышел на одного умельца, не чурающегося интересующей вас темы. Нынче он подвизается вот на этом заводике, выпускающем, кроме всего прочего, электронные игрушки, скопированные с японских и тайваньских образцов. – Маузер указал на ближайшую проходную, тоскливо смотревшую на улицу единственным подслеповатым окошком.
– Подождите! – прервал его Цимбаларь. – Если вновь прибегнуть к вашим аналогиям, меня интересует не первый попавшийся механик, способный отремонтировать «Мерседес», а вполне конкретный специалист, однажды отремонтировавший «Мерседес», за которым тянется криминальный след. Ощущаете разницу?
– Конечно. Я предвидел ваши претензии и потому заранее переговорил с человеком, о котором сейчас идёт речь. В принципе он согласен принять заказ на модернизацию снаряда, конструкцией сходного с «боте-патроном». Более того, некогда он уже занимался чем-то подобным. По крайней мере, снаряды совокупного действия ему знакомы, а это, согласитесь, немало… Сами понимаете, что специалист такого профиля с посторонними контактировать не стал бы, но, слава богу, мы с ним шапочно знакомы, – в словах Маузера звучала нескрываемая гордость.
– Дело за малым, – ничем не выдавая своих истинных чувств, сказал Цимбаларь. – Сообщите мне установочные данные этого умельца. И мы расстанемся до лучших времен, которые, я думаю, не за горами.
– Здесь всё записано, – Маузер протянул ему листок, вырванный из блокнота. – Как говорится, пользуйтесь на здоровье… Фамилия, имя, отчество. К сожалению, год рождения и адрес отсутствуют. Подобные уточнения могли бы вызвать вполне законную настороженность.
– Ничего страшного, – сказал Цимбаларь, внимательно рассматривая листок. – Не думаю, что с этим возникнут проблемы. Фамилия уж больно редкая… А почерк у вас ещё тот! Как у врача проктолога.
– Почему именно проктолога? – удивился далекий от реальной жизни Маузер.
– А вы попробуйте засунуть палец в сто чужих задниц подряд, – посоветовал Цимбаларь. – Тогда и поймёте… Это вам не пистолеты чистить.
– Хочу добавить! – вдруг спохватился Маузер. – Человек, с которым вам предстоит познакомиться, судим. И не за свою профессиональную деятельность, а за какое-то очень серьёзное преступление. Поэтому будьте предельно осторожны. Тем более что производство, в котором он занят, скорее всего незаконное.
– Впервые сталкиваюсь с такой трогательной заботой о моей безопасности, – сказал Цимбаларь. – Мне, конечно, понятны истинные причины вашего альтруизма, но всё равно – спасибо.
Сцену расставания Маузер обставил в лучших традициях пошлого водевиля. Он вёл себя с суетливостью отвергнутой любовницы – поминутно хватал Цимбаларя за руки, заглядывал ему в глаза и всё время повторял:
– Так вы не забудете о моей просьбе? Вы постараетесь? Теперь я могу спать спокойно?
Цимбаларю стоило немалых трудов запихнуть разволновавшегося коллекционера в своевременно подкативший автобус. Напоследок он пожелал Маузеру:
– Ничего не опасайтесь! Любая власть преходяща, а оружие вечно. Как говаривал Соломон: тот, кто спит, преклонив голову к мечу, может не опасаться царских прислужников.
– Не пугайте меня! – придерживая руками автобусную дверку, воскликнул Маузер. – Ведь над нами царствует не мудрый Соломон, а корыстолюбивые мидасы и безжалостные Навуходоносоры. Вся моя надежда только на вас!
– Считайте, что она уже оправдалась, – Цимбаларь послал вслед автобусу воздушный поцелуй и уже самому себе пробормотал: – Довели народ! Со страхом живём и со страхом спать ложимся…
После этого он связался с особым отделом и попросил срочно собрать всю информацию о некоем Аркадии Рэмовиче Христодулове.
Довольно скоро ему сообщили, что вышеуказанный гражданин проживает в Кузьминках, семьёй не обременён, числится временно безработным и в недавнем прошлом судим по ряду статей уголовного кодекса, среди которых числится даже похищение человека и нанесение тяжких телесных повреждений. Тем не менее он отделался смешным сроком в два года, которые благополучно отбыл в колонии-поселении, то есть практически на курорте.
Судя по всему, Христодулов принадлежал к категории людей, умеющих выходить сухими не только из воды, но даже из куда более вредных для здоровья жидкостей. Например; из парашных нечистот. Это обстоятельство нужно было обязательно взять на заметку.
Постояв несколько минут в раздумье, Цимбаларь вновь позвонил в родной отдел и попросил прислать на акционерное предприятие «Клеопатра» (бывший завод «Красное сверло») двоих-троих вооруженных сотрудников, желательно в форме, а кроме того, сообщить в местное отделение по борьбе с экономическими преступлениями о том, что на вышеуказанном предприятии в немереных количествах производится контрфактная продукция.
Пообещав поддерживать постоянную связь, Цимбаларь прошёлся вдоль забора «Клеопатры» и там, где к нему примыкали какие-то хозяйственные постройки, тайно проник на охраняемую территорию.
Здесь он вывернул свою куртку наизнанку, вследствие чего она стала похожа на спецодежду, вскинул на плечо первый попавшийся обрезок трубы и деловой походкой отправился на разведку. Все эти предосторожности оказались совсем не лишними, особенно принимая во внимание охранников диковатого вида, совместно со сторожевыми собаками рыскавших то здесь, то там.
Да только какой прок от собак, нажравшихся тухлых селёдочных голов, крепкий дух которых витал над «Клеопатрой». Наверное, ничуть не больший, чем от охранников, плотоядно пялившихся на каждую особу женского пола, не достигшую пенсионного возраста…
Никто из работяг, попадавшихся Цимбаларю навстречу, не обращал на него абсолютно никакого внимания. В первую очередь это было связано с тем, что под крышей бывшего инструментального завода нашли приют сразу шесть или семь производств совершенно разного профиля, начиная от выпечки тортов и кончая розливом игристых вин. Пекарь, конечно же, не обязан был знать каждого винодела, тем более сантехника.
Повсюду грузились многотонные фуры и целые автопоезда. Если верить надписям на упаковках, товар они принимали исключительно фирменный – французскую косметику, норвежскую селёдку, итальянское вино и так далее.
Было просто удивительно, что компетентные органы, очень прыткие там, где не следовало, до сих пор не накрыли это осиное гнездо. Цимбаларь грешным делом даже подумал, что причиной тому – странное совпадение между названием подпольной фирмы и именем жены одного очень влиятельного городского чиновника.
Скоро выяснилось: Христодулова здесь никто не знает, что было в общем-то неудивительно. Да и с поисками игрушечной мастерской возникли проблемы.
Варщики кетчупа были с ног до головы перепачканы томатным соусом. Пекари, на манер античных мудрецов, носили белые одежды. Виноделы, естественно, никогда не просыхали. От изготовителей чипсов воняло прогорклым подсолнечным маслом. Швеи, в большинстве своём родившиеся на берегах Нистру, сплошь походили на постаревшую и запаршивевшую оперную Кармен. От засольщиков рыбы воротили нос даже коты, бесцеремонно шнырявшие повсюду. Одни только игрушечных дел мастера ничем не выдавали себя.
Не принесло успеха и изучение отходов, заваливших цеха «Клеопатры» чуть ли не по самые крыши. Пришлось прибегнуть к другому приёму.
Остановив первого встречного человека в приличном костюме, Цимбаларь проникновенно спросил:
– Мне тут работу обещают. В мастерской игрушек. А я заблудился. Проводи, браток.
– Сам найдёшь, – ответил «белый воротничок», старательно справляя нужду, которая, судя по всему, и выгнала его во двор. – Вон за градирней видна жестяная крыша! – жёлтая струя мотнулась в нужном направлении. – Туда и топай. А не понравится, я тебя мигом в наш цех устрою. Хоть рассолыциком, хоть пластовщиком. Пятьсот рублей в смену, а селёдку можешь жрать до отвала. Если негде ночевать, спи прямо в цеху на поддонах.
– Спасибо, браток, – развел руками Цимбаларь. – Но я уже сговорился…
Игрушки изготовляли в бывшем заводском клубе, облупленный фасад которого ещё украшали линялые лозунги, приветствовавшие перестройку, ускорение, гласность и решения неизвестно какого (цифры расплылись), но, скорее всего, последнего съезда партии.
Никакой охраны поблизости не наблюдалось, собак тоже, а через приоткрытую дверь – духота всё же! – слышался гул станков. По сравнению с селёдочным или чипсовым адом здесь был чуть ли не рай земной, тем более что во времена Гужона и Бромлея это здание служило заводской часовней. Да и пахло хорошо – канифолью, лаком, свежими стружками.
Сообщив в особый отдел точные координаты мастерской, Цимбаларь проник внутрь. Тесное фойе было забито тюками с искусственным мехом и ватой. На сцене что-то кроили – не только с помощью картонных лекал, но и лазером. В зрительном зале собирали готовые изделия – кукол, зверюшек, автомобильчики, танки. Тут же проходила и упаковка. Что-либо, заменявшее прежнее ОТК, отсутствовало. Похоже, на «Клеопатре» сбылась извечная мечта организаторов социалистического производства – работа без брака.
Публика подобралась здесь пусть и разномастная, но более или менее чистая, хотя чуткий нос Цимбаларя ощущал присутствие перебежчиков с винного и селёдочного фронта.
Из окошка кинобудки, расположенного под самым потолком, кто-то всё время покрикивал:
– Тару давай!
– Рулон меха!
– Пластик!
– Фурнитуру!
– Сбегай кто-нибудь за клеем!
– Всех свободных на погрузку!
Одна из упаковщиц, габаритной фигурой и царственным лицом напоминавшая Екатерину Великую, с раздражением отозвалась:
– Аркаша, не тереби нервы! Успеем как-нибудь. Вся ночь впереди.
Из окошка донеслось:
– Какая-то сволочь про нас в милицию настучала! Надо хотя бы часть товара прибрать.
– Первый раз, что ли! – фыркнула упаковщица. – Пусть хоть всем управлением приезжают! Вина напьются, селёдкой закусят, мешок чипсов с собой прихватят – и поминай как звали!
– Сколько верёвочке ни виться, а петелька всё равно когда-нибудь затянется… А, дьявол! – что-то отвлекло говорившего от окошка.
– Простите, – вежливо поинтересовался Цимбаларь (иногда с ним такое случалось), – вы сейчас не с Аркашей Христодуловым беседовали?
– С ним, охламоном, – не отрываясь от работы, ответила упаковщица.
– Повидать его можно?
– Попробуй, если не боишься. Он сегодня что-то сильно не в духе. Наверное, опять с перепихнином не ладится. Дрючок в щёлку не попадает.
Цимбаларь, несколько озадаченный столь фривольными высказываниями, уже направился было к выходу, когда упаковщица добавила ему вслед:
– Ты постучаться не забудь. Вот таким манером, – её пальцы забарабанили по пустой коробке: – Тук, тук-тук, тук-тук-тук.
Поблагодарив – «Екатерина Великая» даже бровью не повела, – Цимбаларь вернулся в фойе и присел на ступеньку лестницы, ведущей в кинобудку. Исходя из его архитектурных познаний, другой дороги туда не было. Соответственно, и оттуда.
Короче, зловредная зверушка оказалась в западне. Другое дело, что сама западня находилась в берлоге, населённой коварными шакалами, ядовитыми скорпионами и ещё чёрт знает кем. Эти твари здравый смысл не воспринимают.
В кармане запиликал мобильник. О своём существовании напомнил Кондаков. Удивительно, но по телефону его голос звучал куда более внушительно, чем в жизни, – наверное, вбирал в себя мощь загадочной эфирной субстанции.
– Это ты подмогу на «Красное сверло» вызывал? – первым делом осведомился Кондаков.
– Допустим, – ответил Цимбаларь. – И где же она?
– Будет, если надо. Ты сначала объясни: дело стоящее?
– Весьма. Появилась перспективная ниточка. Может вывести на старичка-гранатомётчика.
– Уж не мои ли это заслуги?
– Были твои. А теперь мои.
– Ладно, ожидай. Выезжаю вместе с помощником дежурного.
– А справитесь вдвоём? Тут обстановка, прямо скажем, неважнецкая. Как бы нам самим это самое красное сверло в задницу не вставили.
– Да знаю я это место! Там ни вдвоём, ни впятером не справиться. Охраны полсотни человек – и все абхазы да осетины. Придётся нахрапом действовать.
– Почему молчит наш хвалёный ОБЭП?
– А вот их ты поставил в известность совершенно зря! Давно они прикормлены. Про это одна лишь прокуратура не знает… Попробую, используя старые связи, вызвать спецназ внутренних войск. Они на днях с Кавказа вернулись, ещё не остыли.. Ты нас жди. Особо не высовывайся. Только наблюдай.
Легко сказать – не высовывайся.
Как это не высовываться, если кипучая натура Цимбаларя с самого детства была предрасположена не к созерцанию, а, наоборот, к действию? Когда другие дошколята с восторгом следили за дерущимися котами, маленький Саша в корне пресекал эти безобразия. Паукам он не позволял ловить мошек, курам – клевать червяков, пчёлам и шмелям – мучить цветочки. На объяснения взрослых будущий опер внимания не обращал, уже тогда полагая их изощрённой ложью.
А тут вдруг не высовывайся! Наблюдай. Фиксируй события. Как же, нашли кукушку…
Взобравшись на антресоли, нависавшие над фойе, Цимбаларь подкрался к дверям кинобудки, застеклённый верх которых был замазан белой краской, словно в бане. Не приходилось сомневаться, что какой-то доброхот уже успел процарапать в краске смотровые глазки.
О киноаппаратуре, когда-то размещавшейся в будке, теперь напоминали лишь крючья, торчащие из потолка и пола. Вдоль стен стояли монтажные столы, за которыми кипела работа – молодые люди паяли печатные платы и собирали из них какие-то электронные блоки.
Один стол располагался отдельно, как раз напротив дверей. У его противоположных торцов, приняв позы игроков в пинг-понг, застыли двое мужчин. Рассмотреть их во всех подробностях Цимбаларю не позволял чересчур узкий сектор обзора.
Вместо ракеток эти двое сжимали в руках миниатюрные пультики, направленные в сторону кукол, уже выставленных на стол. Слева от Цимбаларя находилась голубоглазая красотка в пышном платье, справа – джентльмен во фраке.
Повинуясь беззвучной электронной команде, куклы двинулись навстречу друг другу – хоть и неуклюже, но довольно натурально. Красотка мило улыбалась и хлопала ресницами-веерами. Её кавалер дымил крошечной сигарой.
После пятого шага с дамы свалилась нижняя часть платья, а с джентльмена – брюки. После шестого вниз упали – соответственно – розовые трусики и полосатые подштанники. Впрочем, на темпе передвижения эти забавные события никак не отразились. Куклы сближались – медленно, но верно.
Чуть попозже из животика игрушечного джентльмена выдвинулось что-то похожее на морковку. С дамой тоже происходили некие метаморфозы, но не столь явные.
Встретившись в центре стола, парочка дружно пискнула – то ли по-японски, то ли на каком-то другом малоизвестном Цимбаларю наречии. Дама, задрав нижние конечности, выполненные во всех анатомических подробностях, опрокинулась на спину, а сверху – словно Буратино на Мальвину – прилёг бесштанный джентльмен (правда, главная достопримечательность этого странного Буратино располагалась совсем не там, куда её первоначально поместил известный сказочник К.Коллоди, а затем и ловкий плагиатор А.Толстой).
Что-то затрещало, словно детский автомат, и джентльмен в хорошем темпе задрыгал голым пластмассовым задом. Но счастье длилось так недолго! Уже спустя несколько секунд его раскрутило, как пропеллер, и отшвырнуло прочь. В чреве дамы что-то звонко оборвалось и она стыдливо опустила ресницы.
– Опять не вышло! – в сердцах воскликнул человек, управлявший куклой-джентльменом. – Похоже, заклинило нижний сельсин.
Судя по голосу, это был Аркаша Христодулов, ещё совсем недавно покрикивавший на царственную упаковщицу.
Цимбаларь постучал в дверь именно так, как его научили: удар, пауза, два удара, пауза, три удара, пауза… Здравствуйте, я ваша тётя!
Замок лязгнул почти без промедления, и Христодулов, очевидно бывший здесь за старшего, горячо заговорил – даже не дожидаясь, когда гость перешагнёт порог:
– Вы рано пришли! Ни одна партия ещё не готова. Требуется время на доводку! Придётся подождать!
– Что так? – рассматривая его в упор, осведомился Цимбаларь. Вопреки ожиданиям, облик Христодулова тяготел не к суровому миру криминала, а скорее к балетной богеме, изысканной и развратной.
– Комплектующие некачественные, – охотно объяснил тот. – Организационные неувязки. Нехватка квалифицированных специалистов. Но это – лишь вопрос времени. Не завтра, так послезавтра всё будет о'кей.
Созвонившись с Цимбаларем, он понёс какую-то маловразумительную лабуду, моля о немедленной помощи и обещая всяческое содействие в дальнейшем.
На этот вопль страдающей души Цимбаларь холодно ответил:
– Вы наши условия знаете. Менять их я не вправе. Поэтому зря сюда не трезвоньте.
Однако поздно вечером Маузер опять вышел на связь и уже более сдержанным тоном попросил о личной встрече, всячески намекая, что она будет полезна для обеих сторон.
Лёгкий на подъем Цимбаларь мог, конечно же, поехать к нему хоть сейчас, но такая поспешность обязательно зародила бы у Маузера превратные представления о значимости собственной персоны. Чрезмерное внимание к партнёру помогает только в любви, но отнюдь не в деловых отношениях.
Место встречи назначил Маузер, а время – Цимбаларь. Напоследок мнительный коллекционер попросил:
– Пообещайся, что всё закончится хорошо, иначе я сегодня не усну.
– А вы можете пообещать, что благодаря вашим хлопотам наша проблема успешно разрешится?
– Нет, – после некоторого молчания выдавил Маузер.
– То же самое отвечу вам и я. А чтобы уснуть, выпейте двести граммов водки. Желательно добавить в стакан тридцать капель валерьянки. Залпом и без закуски.
Даже выбор места встречи, сделанный Маузером, ещё раз подтверждал мысль о том, что фанатичное следование какой-нибудь одной идее весьма способствует размножению в голове тараканов. Нормальные люди могли оказаться здесь только по служебной необходимости или с большого бодуна, когда отравленное алкоголем сознание теряет все выработанные годами пространственно-временные ориентиры.
По обеим сторонам пустынной улицы возвышались краснокирпичные заборы, а за ними дымили предприятия, построенные, наверное, одновременно с Прохоровской трёхгорной мануфактурой, недавно отпраздновавшей свой двухвековой юбилей.
Весь этот шумный и грязный промышленный район, уместный в черте столичного города не больше, чем чирей на заднице стриптизёрши, предназначался на снос, о чём свидетельствовали огромные рекламные щиты, предлагавшие всем приобретать квартиры, существующие пока лишь на бумаге. Ну а пока суд да дело, давно отслужившие свой срок заводы продолжали грохотать, лязгать и выбрасывать в атмосферу всякую газообразную гадость.
Несмотря на то, что по всему городу уже который день стояла ясная погода, здесь моросил унылый нескончаемый дождь, имевший, как и многое другое вокруг, ржавый оттенок. Нашим партнёрам, не позаботившимся о зонтиках, пришлось укрыться под навесом автобусной остановки, поскольку деревья здесь не росли, а общественные здания отсутствовали.
Маузер выглядел неважно. Цимбаларь, впрочем, тоже. Неодобрительно косясь по сторонам, он сказал:
– Ну и местечко вы подобрали! С чего бы это?
– Скоро узнаете… – буркнул в ответ Маузер.
– А что вы такой хмурый? Переборщили со снотворным?
– Немного, – признался Цимбаларь. – Двести грамм очень уж неопределённая доза. Я ведь не привык мензуркой пользоваться. Рюмка за рюмкой – и пол-литра нет.
– Это со всеми случается, – посочувствовал Цимбаларь. – А здесь, как назло, и похмелиться негде.
– Нет, с меня хватит! – Маузер даже руками замахал. – Отныне пью только боржоми.
– Тогда самое время перейти к делу. Хотя признаков энтузиазма в вашем поведении я не замечаю. Что-то не ладится?
– Проблема оказалась несколько сложнее, чем я предполагал вначале… Понимаете, вы поставили передо мной не совсем конкретную задачу. Речь, как помнится, шла о модернизации снарядов никому не известной конструкции, которые лишь условно можно назвать гранатомётными выстрелами…
– Вроде того, – подтвердил Цимбаларь. – Что же здесь неконкретного?
– Буквально всё! Как бы это вам лучше объяснить… Вы же, к примеру, не погоните свой «Мерседес» на ремонт в мастерскую, специализирующуюся на «Жигулях»,
– Нет, – согласился Цимбаларь. – Но есть такие умельцы, которые способны сделать конфетку хоть из «Мерседеса», хоть из «Жигулей».
– Да, но их немного. К тому же не равняйте автомехаников и оружейников, принимающих частные заказы. Это осторожные, глубоко законспирированные люди, не афиширующие свою истинную профессию. Снарядами, минами и прочими взрывными устройствами они предпочитают не заниматься. В материальном плане это не выгодно, в юридическом – чересчур опасно. Подобным добром торгуют донецкие шахтёры и армейские прапорщики. Мне пришлось перетряхнуть все свои прежние связи, переговорить с десятками знакомых…
Маузер явно набивал себе цену или, говоря языком рыночных отношений, «вешал рекламу», да только на Цимбаларя эти жалкие уловки совершенно не действовали.
– Сочувствую вам, – нетерпеливо молвил он. – Что же в итоге?
– В итоге я вышел на одного умельца, не чурающегося интересующей вас темы. Нынче он подвизается вот на этом заводике, выпускающем, кроме всего прочего, электронные игрушки, скопированные с японских и тайваньских образцов. – Маузер указал на ближайшую проходную, тоскливо смотревшую на улицу единственным подслеповатым окошком.
– Подождите! – прервал его Цимбаларь. – Если вновь прибегнуть к вашим аналогиям, меня интересует не первый попавшийся механик, способный отремонтировать «Мерседес», а вполне конкретный специалист, однажды отремонтировавший «Мерседес», за которым тянется криминальный след. Ощущаете разницу?
– Конечно. Я предвидел ваши претензии и потому заранее переговорил с человеком, о котором сейчас идёт речь. В принципе он согласен принять заказ на модернизацию снаряда, конструкцией сходного с «боте-патроном». Более того, некогда он уже занимался чем-то подобным. По крайней мере, снаряды совокупного действия ему знакомы, а это, согласитесь, немало… Сами понимаете, что специалист такого профиля с посторонними контактировать не стал бы, но, слава богу, мы с ним шапочно знакомы, – в словах Маузера звучала нескрываемая гордость.
– Дело за малым, – ничем не выдавая своих истинных чувств, сказал Цимбаларь. – Сообщите мне установочные данные этого умельца. И мы расстанемся до лучших времен, которые, я думаю, не за горами.
– Здесь всё записано, – Маузер протянул ему листок, вырванный из блокнота. – Как говорится, пользуйтесь на здоровье… Фамилия, имя, отчество. К сожалению, год рождения и адрес отсутствуют. Подобные уточнения могли бы вызвать вполне законную настороженность.
– Ничего страшного, – сказал Цимбаларь, внимательно рассматривая листок. – Не думаю, что с этим возникнут проблемы. Фамилия уж больно редкая… А почерк у вас ещё тот! Как у врача проктолога.
– Почему именно проктолога? – удивился далекий от реальной жизни Маузер.
– А вы попробуйте засунуть палец в сто чужих задниц подряд, – посоветовал Цимбаларь. – Тогда и поймёте… Это вам не пистолеты чистить.
– Хочу добавить! – вдруг спохватился Маузер. – Человек, с которым вам предстоит познакомиться, судим. И не за свою профессиональную деятельность, а за какое-то очень серьёзное преступление. Поэтому будьте предельно осторожны. Тем более что производство, в котором он занят, скорее всего незаконное.
– Впервые сталкиваюсь с такой трогательной заботой о моей безопасности, – сказал Цимбаларь. – Мне, конечно, понятны истинные причины вашего альтруизма, но всё равно – спасибо.
Сцену расставания Маузер обставил в лучших традициях пошлого водевиля. Он вёл себя с суетливостью отвергнутой любовницы – поминутно хватал Цимбаларя за руки, заглядывал ему в глаза и всё время повторял:
– Так вы не забудете о моей просьбе? Вы постараетесь? Теперь я могу спать спокойно?
Цимбаларю стоило немалых трудов запихнуть разволновавшегося коллекционера в своевременно подкативший автобус. Напоследок он пожелал Маузеру:
– Ничего не опасайтесь! Любая власть преходяща, а оружие вечно. Как говаривал Соломон: тот, кто спит, преклонив голову к мечу, может не опасаться царских прислужников.
– Не пугайте меня! – придерживая руками автобусную дверку, воскликнул Маузер. – Ведь над нами царствует не мудрый Соломон, а корыстолюбивые мидасы и безжалостные Навуходоносоры. Вся моя надежда только на вас!
– Считайте, что она уже оправдалась, – Цимбаларь послал вслед автобусу воздушный поцелуй и уже самому себе пробормотал: – Довели народ! Со страхом живём и со страхом спать ложимся…
После этого он связался с особым отделом и попросил срочно собрать всю информацию о некоем Аркадии Рэмовиче Христодулове.
Довольно скоро ему сообщили, что вышеуказанный гражданин проживает в Кузьминках, семьёй не обременён, числится временно безработным и в недавнем прошлом судим по ряду статей уголовного кодекса, среди которых числится даже похищение человека и нанесение тяжких телесных повреждений. Тем не менее он отделался смешным сроком в два года, которые благополучно отбыл в колонии-поселении, то есть практически на курорте.
Судя по всему, Христодулов принадлежал к категории людей, умеющих выходить сухими не только из воды, но даже из куда более вредных для здоровья жидкостей. Например; из парашных нечистот. Это обстоятельство нужно было обязательно взять на заметку.
Постояв несколько минут в раздумье, Цимбаларь вновь позвонил в родной отдел и попросил прислать на акционерное предприятие «Клеопатра» (бывший завод «Красное сверло») двоих-троих вооруженных сотрудников, желательно в форме, а кроме того, сообщить в местное отделение по борьбе с экономическими преступлениями о том, что на вышеуказанном предприятии в немереных количествах производится контрфактная продукция.
Пообещав поддерживать постоянную связь, Цимбаларь прошёлся вдоль забора «Клеопатры» и там, где к нему примыкали какие-то хозяйственные постройки, тайно проник на охраняемую территорию.
Здесь он вывернул свою куртку наизнанку, вследствие чего она стала похожа на спецодежду, вскинул на плечо первый попавшийся обрезок трубы и деловой походкой отправился на разведку. Все эти предосторожности оказались совсем не лишними, особенно принимая во внимание охранников диковатого вида, совместно со сторожевыми собаками рыскавших то здесь, то там.
Да только какой прок от собак, нажравшихся тухлых селёдочных голов, крепкий дух которых витал над «Клеопатрой». Наверное, ничуть не больший, чем от охранников, плотоядно пялившихся на каждую особу женского пола, не достигшую пенсионного возраста…
Никто из работяг, попадавшихся Цимбаларю навстречу, не обращал на него абсолютно никакого внимания. В первую очередь это было связано с тем, что под крышей бывшего инструментального завода нашли приют сразу шесть или семь производств совершенно разного профиля, начиная от выпечки тортов и кончая розливом игристых вин. Пекарь, конечно же, не обязан был знать каждого винодела, тем более сантехника.
Повсюду грузились многотонные фуры и целые автопоезда. Если верить надписям на упаковках, товар они принимали исключительно фирменный – французскую косметику, норвежскую селёдку, итальянское вино и так далее.
Было просто удивительно, что компетентные органы, очень прыткие там, где не следовало, до сих пор не накрыли это осиное гнездо. Цимбаларь грешным делом даже подумал, что причиной тому – странное совпадение между названием подпольной фирмы и именем жены одного очень влиятельного городского чиновника.
Скоро выяснилось: Христодулова здесь никто не знает, что было в общем-то неудивительно. Да и с поисками игрушечной мастерской возникли проблемы.
Варщики кетчупа были с ног до головы перепачканы томатным соусом. Пекари, на манер античных мудрецов, носили белые одежды. Виноделы, естественно, никогда не просыхали. От изготовителей чипсов воняло прогорклым подсолнечным маслом. Швеи, в большинстве своём родившиеся на берегах Нистру, сплошь походили на постаревшую и запаршивевшую оперную Кармен. От засольщиков рыбы воротили нос даже коты, бесцеремонно шнырявшие повсюду. Одни только игрушечных дел мастера ничем не выдавали себя.
Не принесло успеха и изучение отходов, заваливших цеха «Клеопатры» чуть ли не по самые крыши. Пришлось прибегнуть к другому приёму.
Остановив первого встречного человека в приличном костюме, Цимбаларь проникновенно спросил:
– Мне тут работу обещают. В мастерской игрушек. А я заблудился. Проводи, браток.
– Сам найдёшь, – ответил «белый воротничок», старательно справляя нужду, которая, судя по всему, и выгнала его во двор. – Вон за градирней видна жестяная крыша! – жёлтая струя мотнулась в нужном направлении. – Туда и топай. А не понравится, я тебя мигом в наш цех устрою. Хоть рассолыциком, хоть пластовщиком. Пятьсот рублей в смену, а селёдку можешь жрать до отвала. Если негде ночевать, спи прямо в цеху на поддонах.
– Спасибо, браток, – развел руками Цимбаларь. – Но я уже сговорился…
Игрушки изготовляли в бывшем заводском клубе, облупленный фасад которого ещё украшали линялые лозунги, приветствовавшие перестройку, ускорение, гласность и решения неизвестно какого (цифры расплылись), но, скорее всего, последнего съезда партии.
Никакой охраны поблизости не наблюдалось, собак тоже, а через приоткрытую дверь – духота всё же! – слышался гул станков. По сравнению с селёдочным или чипсовым адом здесь был чуть ли не рай земной, тем более что во времена Гужона и Бромлея это здание служило заводской часовней. Да и пахло хорошо – канифолью, лаком, свежими стружками.
Сообщив в особый отдел точные координаты мастерской, Цимбаларь проник внутрь. Тесное фойе было забито тюками с искусственным мехом и ватой. На сцене что-то кроили – не только с помощью картонных лекал, но и лазером. В зрительном зале собирали готовые изделия – кукол, зверюшек, автомобильчики, танки. Тут же проходила и упаковка. Что-либо, заменявшее прежнее ОТК, отсутствовало. Похоже, на «Клеопатре» сбылась извечная мечта организаторов социалистического производства – работа без брака.
Публика подобралась здесь пусть и разномастная, но более или менее чистая, хотя чуткий нос Цимбаларя ощущал присутствие перебежчиков с винного и селёдочного фронта.
Из окошка кинобудки, расположенного под самым потолком, кто-то всё время покрикивал:
– Тару давай!
– Рулон меха!
– Пластик!
– Фурнитуру!
– Сбегай кто-нибудь за клеем!
– Всех свободных на погрузку!
Одна из упаковщиц, габаритной фигурой и царственным лицом напоминавшая Екатерину Великую, с раздражением отозвалась:
– Аркаша, не тереби нервы! Успеем как-нибудь. Вся ночь впереди.
Из окошка донеслось:
– Какая-то сволочь про нас в милицию настучала! Надо хотя бы часть товара прибрать.
– Первый раз, что ли! – фыркнула упаковщица. – Пусть хоть всем управлением приезжают! Вина напьются, селёдкой закусят, мешок чипсов с собой прихватят – и поминай как звали!
– Сколько верёвочке ни виться, а петелька всё равно когда-нибудь затянется… А, дьявол! – что-то отвлекло говорившего от окошка.
– Простите, – вежливо поинтересовался Цимбаларь (иногда с ним такое случалось), – вы сейчас не с Аркашей Христодуловым беседовали?
– С ним, охламоном, – не отрываясь от работы, ответила упаковщица.
– Повидать его можно?
– Попробуй, если не боишься. Он сегодня что-то сильно не в духе. Наверное, опять с перепихнином не ладится. Дрючок в щёлку не попадает.
Цимбаларь, несколько озадаченный столь фривольными высказываниями, уже направился было к выходу, когда упаковщица добавила ему вслед:
– Ты постучаться не забудь. Вот таким манером, – её пальцы забарабанили по пустой коробке: – Тук, тук-тук, тук-тук-тук.
Поблагодарив – «Екатерина Великая» даже бровью не повела, – Цимбаларь вернулся в фойе и присел на ступеньку лестницы, ведущей в кинобудку. Исходя из его архитектурных познаний, другой дороги туда не было. Соответственно, и оттуда.
Короче, зловредная зверушка оказалась в западне. Другое дело, что сама западня находилась в берлоге, населённой коварными шакалами, ядовитыми скорпионами и ещё чёрт знает кем. Эти твари здравый смысл не воспринимают.
В кармане запиликал мобильник. О своём существовании напомнил Кондаков. Удивительно, но по телефону его голос звучал куда более внушительно, чем в жизни, – наверное, вбирал в себя мощь загадочной эфирной субстанции.
– Это ты подмогу на «Красное сверло» вызывал? – первым делом осведомился Кондаков.
– Допустим, – ответил Цимбаларь. – И где же она?
– Будет, если надо. Ты сначала объясни: дело стоящее?
– Весьма. Появилась перспективная ниточка. Может вывести на старичка-гранатомётчика.
– Уж не мои ли это заслуги?
– Были твои. А теперь мои.
– Ладно, ожидай. Выезжаю вместе с помощником дежурного.
– А справитесь вдвоём? Тут обстановка, прямо скажем, неважнецкая. Как бы нам самим это самое красное сверло в задницу не вставили.
– Да знаю я это место! Там ни вдвоём, ни впятером не справиться. Охраны полсотни человек – и все абхазы да осетины. Придётся нахрапом действовать.
– Почему молчит наш хвалёный ОБЭП?
– А вот их ты поставил в известность совершенно зря! Давно они прикормлены. Про это одна лишь прокуратура не знает… Попробую, используя старые связи, вызвать спецназ внутренних войск. Они на днях с Кавказа вернулись, ещё не остыли.. Ты нас жди. Особо не высовывайся. Только наблюдай.
Легко сказать – не высовывайся.
Как это не высовываться, если кипучая натура Цимбаларя с самого детства была предрасположена не к созерцанию, а, наоборот, к действию? Когда другие дошколята с восторгом следили за дерущимися котами, маленький Саша в корне пресекал эти безобразия. Паукам он не позволял ловить мошек, курам – клевать червяков, пчёлам и шмелям – мучить цветочки. На объяснения взрослых будущий опер внимания не обращал, уже тогда полагая их изощрённой ложью.
А тут вдруг не высовывайся! Наблюдай. Фиксируй события. Как же, нашли кукушку…
Взобравшись на антресоли, нависавшие над фойе, Цимбаларь подкрался к дверям кинобудки, застеклённый верх которых был замазан белой краской, словно в бане. Не приходилось сомневаться, что какой-то доброхот уже успел процарапать в краске смотровые глазки.
О киноаппаратуре, когда-то размещавшейся в будке, теперь напоминали лишь крючья, торчащие из потолка и пола. Вдоль стен стояли монтажные столы, за которыми кипела работа – молодые люди паяли печатные платы и собирали из них какие-то электронные блоки.
Один стол располагался отдельно, как раз напротив дверей. У его противоположных торцов, приняв позы игроков в пинг-понг, застыли двое мужчин. Рассмотреть их во всех подробностях Цимбаларю не позволял чересчур узкий сектор обзора.
Вместо ракеток эти двое сжимали в руках миниатюрные пультики, направленные в сторону кукол, уже выставленных на стол. Слева от Цимбаларя находилась голубоглазая красотка в пышном платье, справа – джентльмен во фраке.
Повинуясь беззвучной электронной команде, куклы двинулись навстречу друг другу – хоть и неуклюже, но довольно натурально. Красотка мило улыбалась и хлопала ресницами-веерами. Её кавалер дымил крошечной сигарой.
После пятого шага с дамы свалилась нижняя часть платья, а с джентльмена – брюки. После шестого вниз упали – соответственно – розовые трусики и полосатые подштанники. Впрочем, на темпе передвижения эти забавные события никак не отразились. Куклы сближались – медленно, но верно.
Чуть попозже из животика игрушечного джентльмена выдвинулось что-то похожее на морковку. С дамой тоже происходили некие метаморфозы, но не столь явные.
Встретившись в центре стола, парочка дружно пискнула – то ли по-японски, то ли на каком-то другом малоизвестном Цимбаларю наречии. Дама, задрав нижние конечности, выполненные во всех анатомических подробностях, опрокинулась на спину, а сверху – словно Буратино на Мальвину – прилёг бесштанный джентльмен (правда, главная достопримечательность этого странного Буратино располагалась совсем не там, куда её первоначально поместил известный сказочник К.Коллоди, а затем и ловкий плагиатор А.Толстой).
Что-то затрещало, словно детский автомат, и джентльмен в хорошем темпе задрыгал голым пластмассовым задом. Но счастье длилось так недолго! Уже спустя несколько секунд его раскрутило, как пропеллер, и отшвырнуло прочь. В чреве дамы что-то звонко оборвалось и она стыдливо опустила ресницы.
– Опять не вышло! – в сердцах воскликнул человек, управлявший куклой-джентльменом. – Похоже, заклинило нижний сельсин.
Судя по голосу, это был Аркаша Христодулов, ещё совсем недавно покрикивавший на царственную упаковщицу.
Цимбаларь постучал в дверь именно так, как его научили: удар, пауза, два удара, пауза, три удара, пауза… Здравствуйте, я ваша тётя!
Замок лязгнул почти без промедления, и Христодулов, очевидно бывший здесь за старшего, горячо заговорил – даже не дожидаясь, когда гость перешагнёт порог:
– Вы рано пришли! Ни одна партия ещё не готова. Требуется время на доводку! Придётся подождать!
– Что так? – рассматривая его в упор, осведомился Цимбаларь. Вопреки ожиданиям, облик Христодулова тяготел не к суровому миру криминала, а скорее к балетной богеме, изысканной и развратной.
– Комплектующие некачественные, – охотно объяснил тот. – Организационные неувязки. Нехватка квалифицированных специалистов. Но это – лишь вопрос времени. Не завтра, так послезавтра всё будет о'кей.