Страница:
– Ах, Аслан Акимович… Я совсем забыла его домашнее прозвище. А он каким боком причастен к этому делу?
– Да вроде бы никаким. Просто воспользовался оказией Он считает вас обоих своими друзьями.
– Истинный друг отговорил бы Рудольфа от этого безумного предприятия. – Вера Васильевна говорила по-русски совершенно правильно, но с каким-то неуловимым акцентом, словно старорежимная барышня, большую часть жизни болтавшаяся между Ниццей и Баден-Баденом.
– Вы хотите сказать, что Аслан Акимович был посвящён в планы вашего мужа?
– Я ничего не хочу сказать сверх того, что в присутствии адвокатов заявила местным полицейским властям. Однако Аслан Акимович всегда симпатизировал бывшей жёнушке Рудольфа. Я расцениваю это как крайнее лицемерие.
– Виктория Андреевна Шелест скончалась, – сказал Цимбаларь. – И уже довольно давно.
На том конце провода наступила тягостная тишина, прерываемая лишь таинственными шорохами, которые с одинаковой долей вероятности можно было приписать и кашалотам, трущимся брюхом о трансатлантический подводный кабель, и подслушивающим устройствам инопланетян, установленным на земных спутниках связи.
Потом Вера Васильевна сказала:
– Я не собираюсь демонстрировать фальшивую скорбь. С меня достаточно и собственного горя.
– Что вам известно о московских знакомых мужа?
– Спросите у Аслана Акимовича. А у нас перед рабочим днём принято высыпаться. Это не Россия, господин детектив.
– Не желаете сделать какое-либо заявление?
– Нет. Я вырвала Рудольфа из своего сердца. Все формальности, связанные с погребением, мой адвокат решит через канадское посольство.
– Не утруждайте себя лишними хлопотами, мадам. Здесь есть люди, которые его похоронят, – не прощаясь, Цимбаларь положил трубку.
– Ну так что? Наш потрёпанный бурями чёлн так и не добрался до заветной гавани? – осведомился Кондаков, не успевший даже надкусить бутерброд с балыком.
– Увы, неожиданный шквал гонит его обратно в открытое море, – Цимбаларь выключил телевизор, дабы разнузданная певичка, сменившая диктора новостей, не отвлекала внимания коллег. – Как видите, возникла новая устойчивая пара двойников. Аслан Башилов и свежеиспечённый премьер-министр, никак не запомню его фамилию. Нельзя допустить, чтобы один из них разделил участь Бурака и Суконко. Скандал будет грандиознейший. Ваня прямо отсюда отправится на поиски «Новой революционной армии», а мы все занимаемся Башиловым.
– Поесть хоть можно? – уныло поинтересовался Ваня.
– Поесть можно. Но не более того…
Ни один из личных телефонов Аслана Акимовича, которые Цимбаларь выведал у Севы Пуркиса, не отвечал, а секретарша упорно отделывалась стандартными фразами типа: «Выбыл на объект» и «Будет в конце дня».
Пришлось действовать по примеру лёгкого на подъём, но тяжёлого на руку князя Святослава Игоревича – «Иду на вы!».
Увидев перед собой всю троицу, чей совокупный устрашающий облик не могла скрасить даже ангелоподобная Людочка, секретарша сразу капитулировала и кивнула на дубовую дверь, за которой скрывался её неуловимый шеф.
Цимбаларь и Людочка вошли в кабинет, а Кондаков остался в приёмной присматривать за секретаршей и, в случае возникновения опасности, держать первую линию обороны.
Башилов, сбросив пиджак и ослабив галстук, сидел на диване. Сизая табачная мгла застилала кабинет, словно дым Везувия – небо обречённой Помпеи. В простенке светился экран телевизора.
– Давно не виделись, – сказал Цимбаларь, запросто подавая Башилову руку. – Век буду благодарить Адаскина, что мы вообще познакомились.
– Давно не беседовали, – в тон ему добавила Людочка. – И, между прочим, я оказалась права, предрекая нашу неизбежную встречу.
Нельзя сказать, что появление незваных гостей повергло Башилова в растерянность, но и особых восторгов по этому поводу он не выказывал. Даже столь неискушённому психологу, как Людочка, было понятно, что его мысли мечутся сейчас в поисках наиболее приемлемой линии поведения.
– Отрицать факт нашего заочного знакомства было бы глупо, – после некоторой заминки Башилов галантно приложился к Людочкиному запястью. – Каюсь, спутал вас с одним человеком, который в то время просто не шёл у меня из головы.
– Вы имеете в виду дочку Рудольфа Павловича, – как бы намекая на свою широкую осведомлённость, уточнил Цимбаларь.
– Да-да, – принуждённо улыбнулся Башилов. – Хотел, знаете ли, предостеречь хороших людей от опрометчивых поступков… И влип, как всегда.
– Влипли вы совсем не так. – Цимбаларь покосился на телевизор, где снова мелькнул новый глаз правительства, под защитой охраны улепётывающий от настырных репортёров. – Вы знали о существовании этого человека?
Однако Башилов сделал вид, что не расслышал вопрос, и занялся проветриванием прокуренного кабинета, пустив в ход не только настольный вентилятор, но и собственный пиджак. Воспользовавшись подходящим моментом, Людочка шепнула Цимбаларю:
– Не надо растекаться мыслью по древу. Будем пока бить в одну точку.
Она же сама эту точку и обозначила, задав очередной вопрос:
– Но ведь, направляясь в кафе «Ротонда», вы и не предполагали, что встретите там повзрослевшую дочку своего покойного приятеля. Эта мысль пришла вам в голову уже позднее, во время памятного телефонного разговора. Чего ради вы вообще появились в кафе?
– Ну как вам сказать… – Башилов замялся. – Рудольф был для меня человеком не посторонним. Когда случилось это трагическое событие, я, естественно, не мог оставить без внимания все его околичности… Пусть даже и возникшие впоследствии… Появились какие-то загадочные сообщения в радиорекламе. И мне было просто любопытно взглянуть на людей, начавших собственное расследование. Никак не мог предположить тогда, что они связаны с правоохранительными органами.
– Но меры предосторожности тем не менее приняли основательные, – заметил Цимбаларь.
– Это, скорее, была игра… Детство, знаете ли, иногда даёт о себе знать.
– Как вы догадались, что погиб именно Рудольф Бурак, а не кто-нибудь другой? – спросила Людочка. – Мало ли убийств происходит в Москве…
– Он позвонил мне накануне. Вернее, оставил краткое сообщение на автоответчике. Обещал связаться позднее… Признаться, для меня это было потрясение. Я ведь догадывался, какая судьба может ожидать его в России. А через пару дней прошёл слух про обезглавленного мертвеца. Именно такая смерть была уготована Рудольфу. Консультации, полученные у компетентных людей, подтвердили мои самые худшие опасения.
– Почему же вы не заявили куда следует?
– Вы что – смеётесь? – сказав так, Башилов засмеялся сам, но это, скорее, был горький стон. – Разве Рудольф единственная жертва? Этой истории, молодой человек, больше лет, чем вам довелось прожить на белом свете!
После этих слов, прорвавшихся, казалось, из глубины души, наступило краткое молчание. Башилов тайком корил себя за то, что ляпнул лишнее, а Цимбаларь решил до поры до времени не касаться столь скользкой темы.
Инициативу взяла на себя Людочка:
– Предостерегая меня от участия в расследовании, вы довольно подробно описали психологический портрет человека, причастного к убийству Рудольфа Павловича. Кроме того, как выяснилось, вам хорошо знаком его преступный почерк. У меня даже есть основания предполагать, что в своё время вы звонили жителю Ростова-на-Дону Сушнко, предупреждая его о грозящей опасности.
– Вы и до этого докопались… – Башилов даже головой покачал от удивления. – Ну и как: помог ему мой сигнал?
– Увы, он счёл его за глупую шутку. Однако благодаря счастливой случайности Суконко уцелел, отделавшись тяжёлой травмой. Сейчас нянчит внука… Короче, как вы уже, наверное, догадались, я перевожу разговор на личность убийцы.
– Если вас интересуют его анкетные данные и почтовый адрес, тут я ничем помочь не могу. – Башилов картинно развёл руками. – Располагая такими сведениями, я не сидел бы сейчас здесь, словно кенгурёнок в мамкиной сумке, а орошал бы могилу убийцы скупою мужскою слезой.
– Но вы хотя бы пробовали выследить его?
– Было дело… Но потом оно как-то утратило свою актуальность. Тело заживчиво, память забывчива…
– Хотите сказать, что после отъезда Бурака за рубеж опасность перестала угрожать ему?
– Проблема не в Бураке… Вернее, не только в Бураке. Но вы где-то правы.
– Зачем Бурак вернулся в Россию? – спросил Цимбаларь. – Только не надо гнать порожняк.
– Узнаю лексикончик родной милиции, – усмехнулся Башилов. – В нашей среде сейчас говорят иначе: не надо гондольера заправлять… Я полагаю, что Бурака заманили сюда какими-то посулами.
– С какой целью? Убить?
– Не обязательно. – Башилов маялся, избегая лжи и в то же время скрывая правду.
Пользуясь его шатким положением, Людочка вновь перешла в атаку.
– В то, что личность убийцы вам неизвестна, я ещё могу кое-как поверить, – сказала она. – Но только не надо заливать, что ваше неведение распространяется и на мотивы убийства. Сейчас я произнесу слово, которого вы так старательно избегаете. Это слово – «двойник». У Бурака имелся двойник, не так ли?
– Смешно было бы отрицать очевидное, – глядя в пространство, промолвил Башилов.
– Мы знаем, что Бурака погубило именно сходство с другим человеком, – продолжала Людочка. – Та же самая причина в своё время едва не вогнала в гроб Суконко. Но опасен не всякий двойник, а только высокопоставленный, имеющий реальные рычаги власти. Совсем недавно такой двойник появился и у вас. А вместе с ним появилась и смертельная опасность.
– Это ещё не факт, – Башилов небрежно махнул рукой, – а тем более не приговор. Всё решается с учётом обстоятельств и далеко не сразу.
– Скажите честно, за что хотели убить Суконко? – спросил Цимбаларь. – Он мешал генералу Селезню?
– Вряд ли генерал даже знал о его существовании. Но кое-кто посчитал, что политические противники генерала могут использовать Суконко в своих неблаговидных целях.
– Проще говоря, совершить подмену?
– Ну да… Скорее всего… Как я понимаю, тут есть один нюанс. – Башилов машинально потянулся к валявшейся на столе пачке сигарет, но, встретившись взглядом с Людочкой, сразу отдёрнул руку. – Поясняю на собственном примере. Если новый глава правительства с места в карьер поведёт так называемую антинародную политику, меня могут придержать про запас как перспективную фигуру. Но если он каким-то образом оправдает надежды маньяков, переживших и своих вождей, и своё время, и самих себя, меня постараются убрать.
– То есть народный заступник может существовать только в единственном экземпляре?
– Конечно. Двойник всегда представляет некоторую угрозу для властелина. А уж совершенно идентичный тем более.
– И сколько же таких пар существует на Руси? – поинтересовался Цимбаларь.
– Не так уж и много. Хотя мне известны далеко не все. Но не следует забывать, что каждый из них является полноправным гражданином своей страны, как вы или я. Зачем их зря беспокоить! Знаю по собственному опыту, что комплекс двойника сильно мешает нормальной жизни. Вам нужен убийца Рудольфа Бурака? Вот и ищите его. Вместе с ним исчезнут и проблемы, которые мы сейчас обсуждаем.
– Хотелось бы надеяться, – многозначительно произнёс Цимбаларь и тут же сменил тему. – Вам известно, каким оружием располагает убийца?
– Нет, – пожал плечами Башилов. – Но насколько я могу судить, чем-то крупнокалиберным. Ружьём для охоты на слонов или дробовиком, сделанным по специальному заказу… А это важно?
– Очень важно… И дробовик, и ружьё, и снайперская винтовка могут дать промах. Плохая погода, ошибка стрелка, неполадки в механизме, отсыревший порох и так далее. Оружие, которым располагает наш общий противник, промахов не даёт. И знаете почему? Вам, как потенциальной жертве и профессиональному технарю, это будет особенно интересно.
– Вы меня просто заинтриговали. – Башилов откинулся на спинку дивана. – Только не говорите, что пули заговорённые.
– Речь идёт не о пулях, а о настоящих снарядах, – для наглядности Цимбаларь продемонстрировал свой указательный палец. – Но прежде чем один из них будет выпущен, кто-то незаметно воткнёт в вашу одежду крошечную булавку. И снаряд полетит на её зов, недоступный нашему слуху, словно пчела на запах цветущего клевера.
– С техникой, положим, всё ясно. Такой принцип поражения цели известен давно, хотя применялся довольно редко. Но к чему все эти страсти, этот надрыв? Неужели вы хотите напугать меня?
– Ничего подобного! Я хочу лишь одного – чтобы вы получили истинное представление о грозящей вам опасности. Не уподобляйтесь несчастному Суконко, принявшему горькую правду за дурацкий розыгрыш. Смотрите! – Цимбаларь указал на телеэкран, превращавшийся как бы в мерцающее зеркало всякий раз, когда на нём возникала физиономия премьер-министра. – Вполне возможно, что этот человек – последняя надежда маньяков, погубивших Рудольфа Бурака. А вы, естественно, последняя жертва. Поэтому мы будем охранять вас любыми средствами. И даже помимо вашей собственной воли. Не сочтите это посягательством на вашу свободу. Это посягательство на вашу смерть… К сказанному могу добавить лишь одно: мы очень рассчитываем на ваше сотрудничество. Очень.
– В моём положении пренебрегать такими союзниками было бы неразумно, – сказал Башилов. – Только давайте договоримся сразу. Мы ловим потенциальных преступников, а не пытаемся выяснить первопричины, когда-то разделившие кучку людей на палачей и жертвы. В равной мере вас не должны касаться и мои личные обстоятельства: почему, например, я стал таким, каким есть.
– Да будет вам скрытничать! – воскликнула Людочка. – Пусть ваши личные обстоятельства останутся при вас. Никто на них не покушается. Если пожелаете – сами расскажете. А на нет и суда нет.
– Почему разумные девушки встречаются только в милиции и прокуратуре! – посетовал Башилов. – Я уже не говорю про то, как приятно находиться под защитой столь милого создания… А теперь оставим лирику и перейдём к техническим вопросам, которые, смею заверить, являются моим коньком. Если бы я знал приблизительное устройство той вещицы, которую вы назвали булавкой, а главное, генерируемые ею частоты, то, вне всякого сомнения, сумел бы обезопасить себя от покушения. Пусть и не на сто процентов, но уж на восемьдесят – обязательно.
– Восемьдесят процентов это мало, – покачала головой Людочка. – Даже «русская рулетка» даёт большую гарантию безопасности. Я, конечно, имею в виду первый выстрел…
– Будем надеяться, что до выстрела дело вообще не дойдёт… Пётр Фомич! – Цимбаларь выглянул в приёмную, где Кондаков гонял с секретаршей чаи, а заодно демонстрировал несложные фокусы с исчезновением в ухе всяких мелких предметов и последующим появлением их из носа. – Извини, что отрываю тебя от дела. Срочно нужен этот полоумный изобретатель Христодулов. В лепёшку разбейся, а разыщи его.
Рисуясь перед секретаршей, Кондаков небрежно осведомился:
– В каком виде доставить – живого или мёртвого?
– Не важно. Лишь бы соображал немного…
Башилов с Христодуловым работали двое суток кряду и в итоге собрали несколько миниатюрных радиомаячков, по словам последнего, ничем не отличавшихся от тех, которые в своё время сварганил его папаша. Они включались поворотом головки на триста шестьдесят градусов и действовали в течение часа, пока не угасала энергия, запасённая в кварцевом кристаллике.
Заодно были изготовлены и другие приборы. В зависимости от обстановки они могли засекать работающие маячки на расстоянии трёх-четырёх метров и сбивать с курса уже выпущенные «боте-патроны».
Цимбаларь, у которого в завершающей стадии операции всегда напрочь отшибало сон, дневал и ночевал в лаборатории «Радиоконверса», а Кондаков и Людочка в преддверии решающего сражения набирались силёнок. Он – на дачных грядках, она – в бассейне.
Как всегда оставалось неизвестным местонахождение Вани Коршуна. Маленький сыщик своих коллег телефонными звонками не баловал, предпочитая предоставлять им уже готовые результаты.
Ничего не было слышно и о семействе Камзоловых, в панике покинувшем родное гнездо. Как говаривал по этому поводу рассудительный Кондаков: «Так, бедные, спешили, что даже воду в ванне забыли закрыть».
Утром третьего дня (если считать от визита к Башилову) в дежурную часть особого отдела поступила ориентировка из провинциального города Ряжска. Там средь бела дня погиб местный священник, возвращавшийся домой после обедни. Убийственный снаряд угодил ему прямо в грудь, напрочь вырвав сердце и лёгкие. От роду батюшке было пятьдесят пять лет.
Цимбаларь, до которого эта весть дошла с некоторым опозданием, немедленно связался с ряжским отделом милиции. Выяснилось, что убийцу никто не видел, а выстрел поначалу посчитали за хлопок лопнувшей автомобильной шины.
На литургии, предшествующей преступлению, присутствовали в основном прихожане, известные поимённо. Исключение составляли лишь двое: мужчина плотного телосложения с забинтованным лицом и девочка лет пятнадцати в ярко-красном, низко повязанном платочке. Оба в конце службы подходили к батюшке за благословением и поочередно облобызали его длань.
В тот же день, но несколькими часами позже, в лесополосе был обнаружен догорающий легковой автомобиль, по всем приметам принадлежавший объявленному в розыск гражданину Камзолову.
Пока Цимбаларь вёл с провинцией задушевные разговоры, наполняя эфир ненормативной лексикой, бесстрастный факс принёс фотографию невинно убиенного батюшки. Отбросив некоторые частности, основными из которых являлись окладистая борода, дефекты зубов и слегка припухший багровой нос, на портрете можно было опознать Аслана Акимовича Башилова. Особенно разительное сходство просматривалось в запечатлённой навеки улыбке.
Созвонившись с хозяином «Радиоконверса», Цимбаларь кратко изложил сложившуюся ситуацию и в категорической форме потребовал личной встречи, предполагавшей предельно откровенный разговор.
Башилов, с которого моментально слетела вся его обычная весёлость, спросил:
– Как вы говорите, звали этого человека?
– Дмитрий Иванович Новосёлов.
– Никогда даже не слышал о нём…
– Выходит, двойников может быть несколько?
– Вроде того… Давайте встретимся часика через четыре в ресторане «Зодиак». Знаете такой?
– Это там, где двенадцать зальчиков с названиями созвездий?
– Совершенно верно. Буду ждать вас в зале «Близнецы».
– Разве в другом месте встретиться нельзя? В вашем кабинете, например?
– В кабинете просто не хватит кресел.
– Вы будете не один? – в голосе Цимбаларя послышалось недовольство. – Сейчас не самое удачное время для банкетов.
– Поверьте, так надо… А утечки информации можете не опасаться. Все приглашённые и без того находятся в курсе наших проблем.
– Хорошо, я буду… – Цимбаларь глянул на часы, – ровно через четыре часа… Ни на секунду не отпускайте от себя охрану. Воздержитесь от контактов с посторонними людьми. Не пользуйтесь услугами гардеробов и общественных туалетов. Держите генератор помех постоянно включённым. Если отстрел двойников начался, он будет любой ценой доведён до конца…
На памяти Цимбаларя этот ресторан переименовывался и, как нынче говорят, менял ориентацию уже несколько раз.
До того, как один огромный зал разделили на двенадцать маленьких, где могли без помех проводиться корпоративные вечеринки, бандитские сходки, приватные сеансы стриптиза и карточные игры с баснословными ставками, он назывался «Дастархан» и, кроме всего прочего, славился высококачественной узбекской анашой, которой втихаря приторговывали официанты.
Опергруппа прибыла в полном составе, за исключением, конечно, Вани. Кондаков ради такого случая повязал галстук и погладил брюки. Людочка надела платье, пёстрое и невесомое, как крылышки феи. Один только Цимбаларь выглядел как обычно – забегавшийся зверь с циничным, вечно голодным взором.
По самым грубым прикидкам, в зале «Близнецы» собралось человек двадцать – двадцать пять – сплошь мужчины, уже перешагнувшие рубеж, отделяющий зрелость, фигурально говоря, от перезрелости. Половина гостей сверкала лысинами, а третья часть за животом не могла рассмотреть своей ширинки.
Судя по состоянию закусок, застолье продолжалось уже довольно давно, однако настроение, царившее в зале, никак нельзя было назвать приподнятым, скорее наоборот. Башилов, бывший здесь сразу и за тамаду, и за председателя, усадил сыщиков за свой столик, разорённый менее других.
В меню ресторана значилась исключительно европейская кухня, но столики обслуживали азиаты, объяснявшиеся с клиентами преимущественно мимикой и жестами.
Перехватив удивлённый взгляд Людочки, Башилов пояснил:
– Они по-нашему ни бельмеса не понимают. За что и ценятся.
– А если начнут понимать? Глазки-то у всех смышлёные…
– Если начнут понимать, хозяин подвезёт свеженьких. Прямо из провинции Юньнань. Тамошние обитатели даже по-китайски ничего не шурупят.
Когда Башилов на минутку отлучился, Кондаков вполголоса произнёс:
– На чужом пиру лучше помалкивать, слушать в два уха да на ус мотать.
– И закусывать, – добавил Цимбаларь.
– Интересно, а танцы будут? – Людочка оглянулась по сторонам.
– Если только погребальные, – буркнул Кондаков, щупая материю её платья. – Рожи у всех, как на поминках. Зря ты так вырядилась…
Сначала, не чокаясь, выпили за упокой души раба божьего Дмитрия Новосёлова. Потом помянули Рудольфа Бурака и ещё нескольких человек, фамилии которых для посторонних ничего не значили. Чуть погодя слово взял Башилов.
– С позволения собравшейся здесь публики, я открою одну шокирующую тайну. Никто из нас, – он ткнул себя пальцем в грудь, а затем широким жестом обвёл зал, – не может назвать себя плодом любви. Мы появились на свет не вследствие соития мужчины и жен шины, как это происходило со времён Адама и Евы, а благодаря противоестественному и постыдному эксперименту, более полувека назад поставленному кучкой мракобесов, замахнувшихся не только на социальные основы общества и матушку-природу, но и на божественную сущность человека.
Гости сдержанно поаплодировали и, не дожидаясь приглашения, выпили. Занятые водкой, вином, фаршированным поросёнком, заливной осетриной и застольной беседой, они на речи Башилова почти не реагировали, и в дальнейшем он обращался исключительно к соседям по столику, найдя в лице Цимбаларя, Кондакова и Людочки благодарных слушателей.
История, рассказанная Башиловым, выглядела примерно так.
После войны в руки трофейных советских команд, где не последнюю скрипку играли квалифицированные эксперты различного профиля, попало немало самых современных научных разработок и передовых технологий. Большинство из них применения так и не получило, но некоторая часть, процентов десять, втуне не пропала.
Специалисты-ракетчики, не успевшие сбежать на Запад, подключились к работе соответствующих конструкторских бюро. На базе пистолета «вальтер» наладили производство «Макаровых». «БМВ» переделали в «Москвич-401». «Шмайссер» послужил прототипом для «Калашникова». И так далее.
Попутно выяснилось, что немецкие биологи достигли немалых успехов в исследованиях, посвящённых клонированию живых организмов, то есть воспроизведению их точных генетических копий по соматической (а не половой) клетке.
Инициатором этих работ был сам фюрер, вознамерившийся в самый короткий срок создать новую человеческую расу, которой предстояло заселить всю Европу от Атлантики до Урала. Сумрачный немецкий гений, взнузданный припадочным маляром, продвинулся по этой стезе так далеко, что конкретные результаты исследований ожидались в самое ближайшее время.
Идея клонирования приглянулась и Сталину, хотя он преследовал совершенно иные цели. Никакой нужды в создании новой расы «отец народов» не видел. В лагерях, путём трудового воспитания и перековки, можно было создать не то что новых людей, а даже новых титанов. С помощью клонирования Сталин собирался продлить свой собственный род, поскольку наследники, прямо скажем, не удались, а заодно создать когорту верных и эффективных прислужников – военачальников, учёных, управленцев.
Своё непосредственное окружение – людишек подлых, льстивых и пустоголовых – Генералиссимус презирал. Они не заслуживали не то что вечности, а даже одной-единственной нынешней жизни. Материал для клонирования пришлось искать на стороне, преимущественно в давно прошедших веках.
Очень пригодились мощи Александра Невского, чудом сохранившиеся в серебряной раке, и останки Тимура, извлечённые из гробницы перед самой войной. Специальная комиссия Академии наук вскрыла могилы Суворова, Ломоносова, Менделеева, Кулибина и даже светлейшего князя Меншикова, как известно, отличавшегося в государственных делах небывалой расторопностью и смекалкой.
Из-за границы доставили частички праха Фридриха Великого, Бисмарка и Коперника. Зарубежные нелегалы раздобыли образцы тканей Эйнштейна, Бора и Черчилля.
Не забыли, конечно, и вечно живого Владимира Ильича, хотя к умственным и духовным качествам своего предшественника Сталин относился весьма скептически. Втихаря в компанию гениев затесался и Берия, курировавший проект, к тому времени уже получивший кодовое название «Гидра».
– Да вроде бы никаким. Просто воспользовался оказией Он считает вас обоих своими друзьями.
– Истинный друг отговорил бы Рудольфа от этого безумного предприятия. – Вера Васильевна говорила по-русски совершенно правильно, но с каким-то неуловимым акцентом, словно старорежимная барышня, большую часть жизни болтавшаяся между Ниццей и Баден-Баденом.
– Вы хотите сказать, что Аслан Акимович был посвящён в планы вашего мужа?
– Я ничего не хочу сказать сверх того, что в присутствии адвокатов заявила местным полицейским властям. Однако Аслан Акимович всегда симпатизировал бывшей жёнушке Рудольфа. Я расцениваю это как крайнее лицемерие.
– Виктория Андреевна Шелест скончалась, – сказал Цимбаларь. – И уже довольно давно.
На том конце провода наступила тягостная тишина, прерываемая лишь таинственными шорохами, которые с одинаковой долей вероятности можно было приписать и кашалотам, трущимся брюхом о трансатлантический подводный кабель, и подслушивающим устройствам инопланетян, установленным на земных спутниках связи.
Потом Вера Васильевна сказала:
– Я не собираюсь демонстрировать фальшивую скорбь. С меня достаточно и собственного горя.
– Что вам известно о московских знакомых мужа?
– Спросите у Аслана Акимовича. А у нас перед рабочим днём принято высыпаться. Это не Россия, господин детектив.
– Не желаете сделать какое-либо заявление?
– Нет. Я вырвала Рудольфа из своего сердца. Все формальности, связанные с погребением, мой адвокат решит через канадское посольство.
– Не утруждайте себя лишними хлопотами, мадам. Здесь есть люди, которые его похоронят, – не прощаясь, Цимбаларь положил трубку.
– Ну так что? Наш потрёпанный бурями чёлн так и не добрался до заветной гавани? – осведомился Кондаков, не успевший даже надкусить бутерброд с балыком.
– Увы, неожиданный шквал гонит его обратно в открытое море, – Цимбаларь выключил телевизор, дабы разнузданная певичка, сменившая диктора новостей, не отвлекала внимания коллег. – Как видите, возникла новая устойчивая пара двойников. Аслан Башилов и свежеиспечённый премьер-министр, никак не запомню его фамилию. Нельзя допустить, чтобы один из них разделил участь Бурака и Суконко. Скандал будет грандиознейший. Ваня прямо отсюда отправится на поиски «Новой революционной армии», а мы все занимаемся Башиловым.
– Поесть хоть можно? – уныло поинтересовался Ваня.
– Поесть можно. Но не более того…
Ни один из личных телефонов Аслана Акимовича, которые Цимбаларь выведал у Севы Пуркиса, не отвечал, а секретарша упорно отделывалась стандартными фразами типа: «Выбыл на объект» и «Будет в конце дня».
Пришлось действовать по примеру лёгкого на подъём, но тяжёлого на руку князя Святослава Игоревича – «Иду на вы!».
Увидев перед собой всю троицу, чей совокупный устрашающий облик не могла скрасить даже ангелоподобная Людочка, секретарша сразу капитулировала и кивнула на дубовую дверь, за которой скрывался её неуловимый шеф.
Цимбаларь и Людочка вошли в кабинет, а Кондаков остался в приёмной присматривать за секретаршей и, в случае возникновения опасности, держать первую линию обороны.
Башилов, сбросив пиджак и ослабив галстук, сидел на диване. Сизая табачная мгла застилала кабинет, словно дым Везувия – небо обречённой Помпеи. В простенке светился экран телевизора.
– Давно не виделись, – сказал Цимбаларь, запросто подавая Башилову руку. – Век буду благодарить Адаскина, что мы вообще познакомились.
– Давно не беседовали, – в тон ему добавила Людочка. – И, между прочим, я оказалась права, предрекая нашу неизбежную встречу.
Нельзя сказать, что появление незваных гостей повергло Башилова в растерянность, но и особых восторгов по этому поводу он не выказывал. Даже столь неискушённому психологу, как Людочка, было понятно, что его мысли мечутся сейчас в поисках наиболее приемлемой линии поведения.
– Отрицать факт нашего заочного знакомства было бы глупо, – после некоторой заминки Башилов галантно приложился к Людочкиному запястью. – Каюсь, спутал вас с одним человеком, который в то время просто не шёл у меня из головы.
– Вы имеете в виду дочку Рудольфа Павловича, – как бы намекая на свою широкую осведомлённость, уточнил Цимбаларь.
– Да-да, – принуждённо улыбнулся Башилов. – Хотел, знаете ли, предостеречь хороших людей от опрометчивых поступков… И влип, как всегда.
– Влипли вы совсем не так. – Цимбаларь покосился на телевизор, где снова мелькнул новый глаз правительства, под защитой охраны улепётывающий от настырных репортёров. – Вы знали о существовании этого человека?
Однако Башилов сделал вид, что не расслышал вопрос, и занялся проветриванием прокуренного кабинета, пустив в ход не только настольный вентилятор, но и собственный пиджак. Воспользовавшись подходящим моментом, Людочка шепнула Цимбаларю:
– Не надо растекаться мыслью по древу. Будем пока бить в одну точку.
Она же сама эту точку и обозначила, задав очередной вопрос:
– Но ведь, направляясь в кафе «Ротонда», вы и не предполагали, что встретите там повзрослевшую дочку своего покойного приятеля. Эта мысль пришла вам в голову уже позднее, во время памятного телефонного разговора. Чего ради вы вообще появились в кафе?
– Ну как вам сказать… – Башилов замялся. – Рудольф был для меня человеком не посторонним. Когда случилось это трагическое событие, я, естественно, не мог оставить без внимания все его околичности… Пусть даже и возникшие впоследствии… Появились какие-то загадочные сообщения в радиорекламе. И мне было просто любопытно взглянуть на людей, начавших собственное расследование. Никак не мог предположить тогда, что они связаны с правоохранительными органами.
– Но меры предосторожности тем не менее приняли основательные, – заметил Цимбаларь.
– Это, скорее, была игра… Детство, знаете ли, иногда даёт о себе знать.
– Как вы догадались, что погиб именно Рудольф Бурак, а не кто-нибудь другой? – спросила Людочка. – Мало ли убийств происходит в Москве…
– Он позвонил мне накануне. Вернее, оставил краткое сообщение на автоответчике. Обещал связаться позднее… Признаться, для меня это было потрясение. Я ведь догадывался, какая судьба может ожидать его в России. А через пару дней прошёл слух про обезглавленного мертвеца. Именно такая смерть была уготована Рудольфу. Консультации, полученные у компетентных людей, подтвердили мои самые худшие опасения.
– Почему же вы не заявили куда следует?
– Вы что – смеётесь? – сказав так, Башилов засмеялся сам, но это, скорее, был горький стон. – Разве Рудольф единственная жертва? Этой истории, молодой человек, больше лет, чем вам довелось прожить на белом свете!
После этих слов, прорвавшихся, казалось, из глубины души, наступило краткое молчание. Башилов тайком корил себя за то, что ляпнул лишнее, а Цимбаларь решил до поры до времени не касаться столь скользкой темы.
Инициативу взяла на себя Людочка:
– Предостерегая меня от участия в расследовании, вы довольно подробно описали психологический портрет человека, причастного к убийству Рудольфа Павловича. Кроме того, как выяснилось, вам хорошо знаком его преступный почерк. У меня даже есть основания предполагать, что в своё время вы звонили жителю Ростова-на-Дону Сушнко, предупреждая его о грозящей опасности.
– Вы и до этого докопались… – Башилов даже головой покачал от удивления. – Ну и как: помог ему мой сигнал?
– Увы, он счёл его за глупую шутку. Однако благодаря счастливой случайности Суконко уцелел, отделавшись тяжёлой травмой. Сейчас нянчит внука… Короче, как вы уже, наверное, догадались, я перевожу разговор на личность убийцы.
– Если вас интересуют его анкетные данные и почтовый адрес, тут я ничем помочь не могу. – Башилов картинно развёл руками. – Располагая такими сведениями, я не сидел бы сейчас здесь, словно кенгурёнок в мамкиной сумке, а орошал бы могилу убийцы скупою мужскою слезой.
– Но вы хотя бы пробовали выследить его?
– Было дело… Но потом оно как-то утратило свою актуальность. Тело заживчиво, память забывчива…
– Хотите сказать, что после отъезда Бурака за рубеж опасность перестала угрожать ему?
– Проблема не в Бураке… Вернее, не только в Бураке. Но вы где-то правы.
– Зачем Бурак вернулся в Россию? – спросил Цимбаларь. – Только не надо гнать порожняк.
– Узнаю лексикончик родной милиции, – усмехнулся Башилов. – В нашей среде сейчас говорят иначе: не надо гондольера заправлять… Я полагаю, что Бурака заманили сюда какими-то посулами.
– С какой целью? Убить?
– Не обязательно. – Башилов маялся, избегая лжи и в то же время скрывая правду.
Пользуясь его шатким положением, Людочка вновь перешла в атаку.
– В то, что личность убийцы вам неизвестна, я ещё могу кое-как поверить, – сказала она. – Но только не надо заливать, что ваше неведение распространяется и на мотивы убийства. Сейчас я произнесу слово, которого вы так старательно избегаете. Это слово – «двойник». У Бурака имелся двойник, не так ли?
– Смешно было бы отрицать очевидное, – глядя в пространство, промолвил Башилов.
– Мы знаем, что Бурака погубило именно сходство с другим человеком, – продолжала Людочка. – Та же самая причина в своё время едва не вогнала в гроб Суконко. Но опасен не всякий двойник, а только высокопоставленный, имеющий реальные рычаги власти. Совсем недавно такой двойник появился и у вас. А вместе с ним появилась и смертельная опасность.
– Это ещё не факт, – Башилов небрежно махнул рукой, – а тем более не приговор. Всё решается с учётом обстоятельств и далеко не сразу.
– Скажите честно, за что хотели убить Суконко? – спросил Цимбаларь. – Он мешал генералу Селезню?
– Вряд ли генерал даже знал о его существовании. Но кое-кто посчитал, что политические противники генерала могут использовать Суконко в своих неблаговидных целях.
– Проще говоря, совершить подмену?
– Ну да… Скорее всего… Как я понимаю, тут есть один нюанс. – Башилов машинально потянулся к валявшейся на столе пачке сигарет, но, встретившись взглядом с Людочкой, сразу отдёрнул руку. – Поясняю на собственном примере. Если новый глава правительства с места в карьер поведёт так называемую антинародную политику, меня могут придержать про запас как перспективную фигуру. Но если он каким-то образом оправдает надежды маньяков, переживших и своих вождей, и своё время, и самих себя, меня постараются убрать.
– То есть народный заступник может существовать только в единственном экземпляре?
– Конечно. Двойник всегда представляет некоторую угрозу для властелина. А уж совершенно идентичный тем более.
– И сколько же таких пар существует на Руси? – поинтересовался Цимбаларь.
– Не так уж и много. Хотя мне известны далеко не все. Но не следует забывать, что каждый из них является полноправным гражданином своей страны, как вы или я. Зачем их зря беспокоить! Знаю по собственному опыту, что комплекс двойника сильно мешает нормальной жизни. Вам нужен убийца Рудольфа Бурака? Вот и ищите его. Вместе с ним исчезнут и проблемы, которые мы сейчас обсуждаем.
– Хотелось бы надеяться, – многозначительно произнёс Цимбаларь и тут же сменил тему. – Вам известно, каким оружием располагает убийца?
– Нет, – пожал плечами Башилов. – Но насколько я могу судить, чем-то крупнокалиберным. Ружьём для охоты на слонов или дробовиком, сделанным по специальному заказу… А это важно?
– Очень важно… И дробовик, и ружьё, и снайперская винтовка могут дать промах. Плохая погода, ошибка стрелка, неполадки в механизме, отсыревший порох и так далее. Оружие, которым располагает наш общий противник, промахов не даёт. И знаете почему? Вам, как потенциальной жертве и профессиональному технарю, это будет особенно интересно.
– Вы меня просто заинтриговали. – Башилов откинулся на спинку дивана. – Только не говорите, что пули заговорённые.
– Речь идёт не о пулях, а о настоящих снарядах, – для наглядности Цимбаларь продемонстрировал свой указательный палец. – Но прежде чем один из них будет выпущен, кто-то незаметно воткнёт в вашу одежду крошечную булавку. И снаряд полетит на её зов, недоступный нашему слуху, словно пчела на запах цветущего клевера.
– С техникой, положим, всё ясно. Такой принцип поражения цели известен давно, хотя применялся довольно редко. Но к чему все эти страсти, этот надрыв? Неужели вы хотите напугать меня?
– Ничего подобного! Я хочу лишь одного – чтобы вы получили истинное представление о грозящей вам опасности. Не уподобляйтесь несчастному Суконко, принявшему горькую правду за дурацкий розыгрыш. Смотрите! – Цимбаларь указал на телеэкран, превращавшийся как бы в мерцающее зеркало всякий раз, когда на нём возникала физиономия премьер-министра. – Вполне возможно, что этот человек – последняя надежда маньяков, погубивших Рудольфа Бурака. А вы, естественно, последняя жертва. Поэтому мы будем охранять вас любыми средствами. И даже помимо вашей собственной воли. Не сочтите это посягательством на вашу свободу. Это посягательство на вашу смерть… К сказанному могу добавить лишь одно: мы очень рассчитываем на ваше сотрудничество. Очень.
– В моём положении пренебрегать такими союзниками было бы неразумно, – сказал Башилов. – Только давайте договоримся сразу. Мы ловим потенциальных преступников, а не пытаемся выяснить первопричины, когда-то разделившие кучку людей на палачей и жертвы. В равной мере вас не должны касаться и мои личные обстоятельства: почему, например, я стал таким, каким есть.
– Да будет вам скрытничать! – воскликнула Людочка. – Пусть ваши личные обстоятельства останутся при вас. Никто на них не покушается. Если пожелаете – сами расскажете. А на нет и суда нет.
– Почему разумные девушки встречаются только в милиции и прокуратуре! – посетовал Башилов. – Я уже не говорю про то, как приятно находиться под защитой столь милого создания… А теперь оставим лирику и перейдём к техническим вопросам, которые, смею заверить, являются моим коньком. Если бы я знал приблизительное устройство той вещицы, которую вы назвали булавкой, а главное, генерируемые ею частоты, то, вне всякого сомнения, сумел бы обезопасить себя от покушения. Пусть и не на сто процентов, но уж на восемьдесят – обязательно.
– Восемьдесят процентов это мало, – покачала головой Людочка. – Даже «русская рулетка» даёт большую гарантию безопасности. Я, конечно, имею в виду первый выстрел…
– Будем надеяться, что до выстрела дело вообще не дойдёт… Пётр Фомич! – Цимбаларь выглянул в приёмную, где Кондаков гонял с секретаршей чаи, а заодно демонстрировал несложные фокусы с исчезновением в ухе всяких мелких предметов и последующим появлением их из носа. – Извини, что отрываю тебя от дела. Срочно нужен этот полоумный изобретатель Христодулов. В лепёшку разбейся, а разыщи его.
Рисуясь перед секретаршей, Кондаков небрежно осведомился:
– В каком виде доставить – живого или мёртвого?
– Не важно. Лишь бы соображал немного…
Башилов с Христодуловым работали двое суток кряду и в итоге собрали несколько миниатюрных радиомаячков, по словам последнего, ничем не отличавшихся от тех, которые в своё время сварганил его папаша. Они включались поворотом головки на триста шестьдесят градусов и действовали в течение часа, пока не угасала энергия, запасённая в кварцевом кристаллике.
Заодно были изготовлены и другие приборы. В зависимости от обстановки они могли засекать работающие маячки на расстоянии трёх-четырёх метров и сбивать с курса уже выпущенные «боте-патроны».
Цимбаларь, у которого в завершающей стадии операции всегда напрочь отшибало сон, дневал и ночевал в лаборатории «Радиоконверса», а Кондаков и Людочка в преддверии решающего сражения набирались силёнок. Он – на дачных грядках, она – в бассейне.
Как всегда оставалось неизвестным местонахождение Вани Коршуна. Маленький сыщик своих коллег телефонными звонками не баловал, предпочитая предоставлять им уже готовые результаты.
Ничего не было слышно и о семействе Камзоловых, в панике покинувшем родное гнездо. Как говаривал по этому поводу рассудительный Кондаков: «Так, бедные, спешили, что даже воду в ванне забыли закрыть».
Утром третьего дня (если считать от визита к Башилову) в дежурную часть особого отдела поступила ориентировка из провинциального города Ряжска. Там средь бела дня погиб местный священник, возвращавшийся домой после обедни. Убийственный снаряд угодил ему прямо в грудь, напрочь вырвав сердце и лёгкие. От роду батюшке было пятьдесят пять лет.
Цимбаларь, до которого эта весть дошла с некоторым опозданием, немедленно связался с ряжским отделом милиции. Выяснилось, что убийцу никто не видел, а выстрел поначалу посчитали за хлопок лопнувшей автомобильной шины.
На литургии, предшествующей преступлению, присутствовали в основном прихожане, известные поимённо. Исключение составляли лишь двое: мужчина плотного телосложения с забинтованным лицом и девочка лет пятнадцати в ярко-красном, низко повязанном платочке. Оба в конце службы подходили к батюшке за благословением и поочередно облобызали его длань.
В тот же день, но несколькими часами позже, в лесополосе был обнаружен догорающий легковой автомобиль, по всем приметам принадлежавший объявленному в розыск гражданину Камзолову.
Пока Цимбаларь вёл с провинцией задушевные разговоры, наполняя эфир ненормативной лексикой, бесстрастный факс принёс фотографию невинно убиенного батюшки. Отбросив некоторые частности, основными из которых являлись окладистая борода, дефекты зубов и слегка припухший багровой нос, на портрете можно было опознать Аслана Акимовича Башилова. Особенно разительное сходство просматривалось в запечатлённой навеки улыбке.
Созвонившись с хозяином «Радиоконверса», Цимбаларь кратко изложил сложившуюся ситуацию и в категорической форме потребовал личной встречи, предполагавшей предельно откровенный разговор.
Башилов, с которого моментально слетела вся его обычная весёлость, спросил:
– Как вы говорите, звали этого человека?
– Дмитрий Иванович Новосёлов.
– Никогда даже не слышал о нём…
– Выходит, двойников может быть несколько?
– Вроде того… Давайте встретимся часика через четыре в ресторане «Зодиак». Знаете такой?
– Это там, где двенадцать зальчиков с названиями созвездий?
– Совершенно верно. Буду ждать вас в зале «Близнецы».
– Разве в другом месте встретиться нельзя? В вашем кабинете, например?
– В кабинете просто не хватит кресел.
– Вы будете не один? – в голосе Цимбаларя послышалось недовольство. – Сейчас не самое удачное время для банкетов.
– Поверьте, так надо… А утечки информации можете не опасаться. Все приглашённые и без того находятся в курсе наших проблем.
– Хорошо, я буду… – Цимбаларь глянул на часы, – ровно через четыре часа… Ни на секунду не отпускайте от себя охрану. Воздержитесь от контактов с посторонними людьми. Не пользуйтесь услугами гардеробов и общественных туалетов. Держите генератор помех постоянно включённым. Если отстрел двойников начался, он будет любой ценой доведён до конца…
На памяти Цимбаларя этот ресторан переименовывался и, как нынче говорят, менял ориентацию уже несколько раз.
До того, как один огромный зал разделили на двенадцать маленьких, где могли без помех проводиться корпоративные вечеринки, бандитские сходки, приватные сеансы стриптиза и карточные игры с баснословными ставками, он назывался «Дастархан» и, кроме всего прочего, славился высококачественной узбекской анашой, которой втихаря приторговывали официанты.
Опергруппа прибыла в полном составе, за исключением, конечно, Вани. Кондаков ради такого случая повязал галстук и погладил брюки. Людочка надела платье, пёстрое и невесомое, как крылышки феи. Один только Цимбаларь выглядел как обычно – забегавшийся зверь с циничным, вечно голодным взором.
По самым грубым прикидкам, в зале «Близнецы» собралось человек двадцать – двадцать пять – сплошь мужчины, уже перешагнувшие рубеж, отделяющий зрелость, фигурально говоря, от перезрелости. Половина гостей сверкала лысинами, а третья часть за животом не могла рассмотреть своей ширинки.
Судя по состоянию закусок, застолье продолжалось уже довольно давно, однако настроение, царившее в зале, никак нельзя было назвать приподнятым, скорее наоборот. Башилов, бывший здесь сразу и за тамаду, и за председателя, усадил сыщиков за свой столик, разорённый менее других.
В меню ресторана значилась исключительно европейская кухня, но столики обслуживали азиаты, объяснявшиеся с клиентами преимущественно мимикой и жестами.
Перехватив удивлённый взгляд Людочки, Башилов пояснил:
– Они по-нашему ни бельмеса не понимают. За что и ценятся.
– А если начнут понимать? Глазки-то у всех смышлёные…
– Если начнут понимать, хозяин подвезёт свеженьких. Прямо из провинции Юньнань. Тамошние обитатели даже по-китайски ничего не шурупят.
Когда Башилов на минутку отлучился, Кондаков вполголоса произнёс:
– На чужом пиру лучше помалкивать, слушать в два уха да на ус мотать.
– И закусывать, – добавил Цимбаларь.
– Интересно, а танцы будут? – Людочка оглянулась по сторонам.
– Если только погребальные, – буркнул Кондаков, щупая материю её платья. – Рожи у всех, как на поминках. Зря ты так вырядилась…
Сначала, не чокаясь, выпили за упокой души раба божьего Дмитрия Новосёлова. Потом помянули Рудольфа Бурака и ещё нескольких человек, фамилии которых для посторонних ничего не значили. Чуть погодя слово взял Башилов.
– С позволения собравшейся здесь публики, я открою одну шокирующую тайну. Никто из нас, – он ткнул себя пальцем в грудь, а затем широким жестом обвёл зал, – не может назвать себя плодом любви. Мы появились на свет не вследствие соития мужчины и жен шины, как это происходило со времён Адама и Евы, а благодаря противоестественному и постыдному эксперименту, более полувека назад поставленному кучкой мракобесов, замахнувшихся не только на социальные основы общества и матушку-природу, но и на божественную сущность человека.
Гости сдержанно поаплодировали и, не дожидаясь приглашения, выпили. Занятые водкой, вином, фаршированным поросёнком, заливной осетриной и застольной беседой, они на речи Башилова почти не реагировали, и в дальнейшем он обращался исключительно к соседям по столику, найдя в лице Цимбаларя, Кондакова и Людочки благодарных слушателей.
История, рассказанная Башиловым, выглядела примерно так.
После войны в руки трофейных советских команд, где не последнюю скрипку играли квалифицированные эксперты различного профиля, попало немало самых современных научных разработок и передовых технологий. Большинство из них применения так и не получило, но некоторая часть, процентов десять, втуне не пропала.
Специалисты-ракетчики, не успевшие сбежать на Запад, подключились к работе соответствующих конструкторских бюро. На базе пистолета «вальтер» наладили производство «Макаровых». «БМВ» переделали в «Москвич-401». «Шмайссер» послужил прототипом для «Калашникова». И так далее.
Попутно выяснилось, что немецкие биологи достигли немалых успехов в исследованиях, посвящённых клонированию живых организмов, то есть воспроизведению их точных генетических копий по соматической (а не половой) клетке.
Инициатором этих работ был сам фюрер, вознамерившийся в самый короткий срок создать новую человеческую расу, которой предстояло заселить всю Европу от Атлантики до Урала. Сумрачный немецкий гений, взнузданный припадочным маляром, продвинулся по этой стезе так далеко, что конкретные результаты исследований ожидались в самое ближайшее время.
Идея клонирования приглянулась и Сталину, хотя он преследовал совершенно иные цели. Никакой нужды в создании новой расы «отец народов» не видел. В лагерях, путём трудового воспитания и перековки, можно было создать не то что новых людей, а даже новых титанов. С помощью клонирования Сталин собирался продлить свой собственный род, поскольку наследники, прямо скажем, не удались, а заодно создать когорту верных и эффективных прислужников – военачальников, учёных, управленцев.
Своё непосредственное окружение – людишек подлых, льстивых и пустоголовых – Генералиссимус презирал. Они не заслуживали не то что вечности, а даже одной-единственной нынешней жизни. Материал для клонирования пришлось искать на стороне, преимущественно в давно прошедших веках.
Очень пригодились мощи Александра Невского, чудом сохранившиеся в серебряной раке, и останки Тимура, извлечённые из гробницы перед самой войной. Специальная комиссия Академии наук вскрыла могилы Суворова, Ломоносова, Менделеева, Кулибина и даже светлейшего князя Меншикова, как известно, отличавшегося в государственных делах небывалой расторопностью и смекалкой.
Из-за границы доставили частички праха Фридриха Великого, Бисмарка и Коперника. Зарубежные нелегалы раздобыли образцы тканей Эйнштейна, Бора и Черчилля.
Не забыли, конечно, и вечно живого Владимира Ильича, хотя к умственным и духовным качествам своего предшественника Сталин относился весьма скептически. Втихаря в компанию гениев затесался и Берия, курировавший проект, к тому времени уже получивший кодовое название «Гидра».