Брэдли Селеста. Шпион

   Не потребуется много времени, чтобы дождаться реакции Далтона или прихода Клары, которая возьмет на себя заботу о Робби. И, все же Джеймс с трудом сдерживал тревогу. Филиппа в опасности, а он понятия не имеет, где ее искать.
   Единственное, что он знал: все дороги ведут к Лавинии.
   Следует ли ему прямо сейчас направиться к ней? Эта женщина достаточно умна, чтобы держать Филиппу у себя дома.
   Черт побери, шпион он или нет? Неожиданно Джеймс преисполнился уверенности, которая смела прочь его замешательство и многомесячные сомнения. Его охватил азарт, мысли приобрели четкость и ясность.
   Испытав чувство облегчения, Джеймс едва не рассмеялся.
   Привет, Грифон. Тебя очень не хватало.
   Он уже было решил рискнуть и вторгнуться в дом Лавинии, когда к нему подбежал другой мальчишка.
   – У меня сообщение к кому-нибудь из членов клуба, сэр.
   Мальчишка запыхался, он устал от долгого бега. Джеймс ощупывал карманы в поисках серебра, когда мальчишка выпалил свое сообщение.
   – Хромой человек направляется на запад в сторону Скарлет-Харт. Рыжеволосая с ним.
   Фиблс.
   – Слава Богу, – выдохнул Джеймс. Бросив мальчишке шиллинг, он присел на ступеньки клуба. – Сюда скоро прибудут джентльмен и леди. Передай им то, что сообщил мне, получишь еще два.
   Мальчишка кивнул. Джеймс окинул его взглядом. Этого парнишку он не знал.
   – Эта леди очень щедрая. Так что обязательно дождись ее.
   Он надеялся, что этого посула будет достаточно, чтобы парнишка передал сообщение по назначению, поскольку у него самого не было ни терпения, ни времени оставаться на месте. В соответствии с инструкциям, «лжец» в такой ситуации должен дождаться подкрепления, но Джеймс не мог бездействовать.
   Еще раз дав наставление мальчишке, он сорвался с места, подозвав первый же попавшийся кеб. Он должен идти за Фиблсом по пятам.
   Только бы старый филер снова не упустил Джекема.
 
   Филиппа плохо знала Лондон и совершенно не представляла себе, куда Джекем ее привез. Они стояли в пустом особняке в некогда богатом районе города. Всю дорогу Джекем крепко держал ее за руку. При всей внешней немощи руки Джекема были очень сильными.
   В другой руке он сжимал пистолет, который не выпускал с того момента, как в клубе она, подняв голову, увидела возвышающегося над ней предателя. Сколько же времени прошло с того момента? Час или больше?
   В доме не было никакой мебели. Особняк был совершенно пуст, что подтверждало эхо, разносившееся от стука их башмаков по деревянному полу. Единственная свеча в руке Джекема давала возможность рассмотреть комнату, где они находились. Она походила на переднюю гостиную. На высоких окнах висели тяжелые занавеси, явно предназначенные для того, чтобы скрыть от посторонних глаз все, что происходило в этом пустынном доме.
   Филиппа осторожно кашлянула.
   – Чего вы ждете?
   Джекем не ответил. Он даже не взглянул на нее.
   Странно. У Филиппы был не слишком большой опыт общения со злодеями, но она представляла их себе горластыми, шумными, угрожавшими своей жертве, прежде чем разделаться с ней.
   А может, она просто начиталась рыцарских романов.
   Наконец какой-то звук нарушил давящую тишину. Щелчок и отдаленный звон колокольчика просигналили, что открылась парадная дверь. Треугольник света возник на полу вестибюля.
   Вскоре в клубе заметят ее отсутствие. Оставалось надеяться, что Джеймс встревожится. Наверняка Агата и Клара позаботятся о том, чтобы организовать поиски.
   Однако надежда на то, что ее найдут, была весьма слабой. Ведь искать ее в огромном городе все равно что иголку в стоге сена.
   В дверном проеме стояла Лавиния и, усмехаясь, смотрела прямо на Филиппу!
 
   Еще один паб, еще одно послание от Фиблса. Подгоняя лошадь, Джеймс чувствовал, как колотится у него сердце. Быстрее. Вперед.
   Каждая задержка казалась вечностью, каждая тележка, преграждавшая им путь, выводила его из себя.
   Еще одна пивная, еще одно послание: «На запад. "Черный Лев"».
   Он должен был дождаться Далтона, который прибудет с подкреплением. Но не мог.
   Филиппа.
   Быстрее.
 
   Лавиния щелкнула пальцами над головой Филиппы. Филиппа скосила глаза.
   – Я кусаюсь.
   Лавиния презрительно фыркнула, но отступила на шаг, повернувшись к Джекему, который держат наготове пистолет.
   – Что ей может быть известно?
   – Достаточно, чтобы обыскивать мой кабинет. – Джекем прищурился, глядя на Лавинию. – Я слышал, она приходила к вам. Что вы ей рассказали?
   – Ничего. Ты же знаешь о нашем уговоре. Я не могу предать тебя, не выдав себя. И наоборот.
   Филиппа внимательно прислушивалась к их разговору. Итак, предатель не доверяет своей хозяйке.
   – Я полагаю, эту часть сделки очень трудно проконтролировать, – сказала Филиппа. – Впрочем, если подумать, то все совершенно логично. Ведь если он предает своих друзей, то почему бы ему не предать вас? А коль скоро вы предали своего собственного любовника, почему бы вам не бросить Джекема на растерзание волкам?
   Оба с ненавистью посмотрели на Филиппу.
   – Что за чушь!
   Лавиния держалась достаточно уверенно, но Филиппа заметила настороженный взгляд, который она бросила на Джекема.
   – Разве? Но ведь совершенно очевидно, что мистер Джекем доверяет вам не больше, чем мне.
   – Даже меньше, – произнес Джекем.
   Лавиния оскалила зубы.
   – А ведь я хорошо тебе заплатила за сотрудничество! – зло прошипела она.
   – Ты мне солгала.
   Лавиния рассмеялась.
   – И моя история задела твои патриотические чувства! Странно, а я-то думала, что предать их тебя заставили те огромные деньги, которые я тебе заплатила.
   Филиппа округлила глаза.
   – Так это были вы? – Она перевела взгляд с Джекема на Лавинию. – Я думала, вы пытками и наркотиками заставили Джеймса выдать своих друзей.
   В комнату вошел человек в ливрее дома Уинчеллов. Он наклонился к Лавинии, что-то прошептал ей на ухо и вышел. Очевидно, это был кучер Лавинии. То, что его госпожа находилась в обществе вооруженного пистолетом человека, по-видимому, не произвело на слугу никакого впечатления. Поразительно. Потрясающий пример надежного лакея.
   Лавиния обернулась. Ее глаза сияли. О Боже. Все, что могло доставить этой женщине такое удовольствие, не сулило ничего хорошего.
   – Похоже, у нас еще один гость. Вы должны извинить меня, мистер Джекем. Будьте любезны, проводите мисс Этуотер на крышу. Там сейчас идет ремонт, так что есть проход через чердак и прекрасно просматривается вся улица. Вы сможете следить, не появятся ли другие гости.
   Она с быстротой атакующей змеи выхватила пистолет у Джекема.
   – Он вам, пожалуй, не понадобится. А сейчас мне необходимо слегка привести себя в порядок. – С этими словами Лавиния грациозно выплыла из комнаты.
   С удивлением, граничащим с истерикой, Филиппа следила за тем, как она уходит. Конечно, очень важно, как ты выглядишь, когда совершаешь убийство. Очевидно, Филиппе предстояло многому научиться, чтобы стать настоящей великосветской львицей. Как жаль, что времени на это у нее совсем не осталось.
 
   Не дожидаясь, когда, остановится экипаж, Джеймс выскочил из коляски у очередного паба. В ожидавшем его послании был дан адрес дома, расположенного всего в нескольких кварталах от того места, где он находился. Не желая тратить время на уговоры недовольного кебмена, он бросил ему крону и бросился бежать.
   Приблизившись к незнакомому особняку, Джеймс увидел у парадного входа великолепный экипаж. В утреннем свете ярко сверкал герб Уинчеллов. Лавиния.
   Ну конечно.
   Справа от Джеймса шевельнулась тень. Он даже не потрудился повернуть голову.
   – Ну что у тебя?
   – Я как раз собирался вернуться с отчетом, когда увидел хромающего человека.
   – Это Джекем.
   Фиблс мгновение помолчал.
   – Да уж. Теперь многое становится ясно. – Затем он продолжил свой доклад: – Джекем вошел в дом вместе с вашей рыжеволосой мисс чуть меньше часа назад. Вид у нее был не слишком счастливый. Дама вошла только что. Думаю, ее кучер меня заметил, потому что поспешил следом за дамой.
   – Ага. – Значит, его ждут. – Пора действовать, открыто.
   Джеймс вышел на мощенную булыжником мостовую, обошел экипаж и, даже не взглянув на возвращающегося кучера, распахнул дверь и решительно вошел в дом.

Глава 36

   Джекем толкнул маленькую-дверь на верхней площадке лестницы и втащил Филиппу, безуспешно пытавшуюся вцепиться в дверной косяк, в открывшийся проем. Потом она вцепилась в Джекема. О борьбе не могло быть и речи. Некоторое время они балансировали на покатой крыше рядом с фронтоном, потом Джекем потащил ее выше.
   Неожиданно у нее под ногами оказалась ровная поверхность, на которой можно было стоять. Филиппа открыла глаза.
   И тотчас вновь их закрыла.
   Этот дом был построен в старом стиле, большой и квадратный, с плоской крышей. Слева и справа стояли дома гораздо меньшего размера. Так что надежды, что их заметят, было мало. Позади дома находился большой разросшийся сад, но вблизи стен деревья не росли.
   Как только Филиппа обрела равновесие, Джекем ее отпустил, поскольку бежать отсюда было некуда. Внизу находилась вооруженная пистолетом Лавиния.
   Филиппа стремительно подошла к краю крыши. Дом был четырехэтажным, это она поняла, когда Джекем тащил ее по лестнице, – они прошли четыре пролета. Она взглянула вниз. Открывшийся вид заставил ее опуститься на колени. Филиппа боялась высоты.
   А вот Робби такая высота совершенно не испугала бы. Окажись он на ее месте, стал бы высматривать, нет ли тут водосточных труб или настенных шпалер.
   Внизу, всего в дюжине футов под ней, виднелся отличный широкий выступ.
   – Даже не думай, – раздался за спиной скрипучий голос. Филиппа поспешно отошла от края крыши, испугавшись, что он может столкнуть ее. Над ней, скрестив руки на груди, возвышался Джекем.
   – Ты, конечно, можешь спрыгнуть на выступ, но можешь и промахнуться. Я точно знаю, что, упав с третьего этажа, насмерть не разобьешься. А вот с четвертого… Не уверен. Это уж как повезет. Ударишься головой – получишь гроб и цветы. На ноги – останешься хромой, как я, впрочем, если повезет, то умрешь. А если нет, всю жизнь каждый твой шаг будет даваться тебе с огромной болью.
   Его голос звучал равнодушно, а сам он в это время бесстрашно смотрел вниз. Филиппа поняла, что этому человеку теперь нечего бояться, самое страшное уже произошло.
   Филиппа вышла на середину крыши и подошла к каминной трубе, которая оказалась совершенно холодной. Но она хоть не кружилась у нее перед глазами. Филиппа пыталась найти выход из этой кошмарной ситуации, но не могла.
 
   Джеймс обнаружил Лавинию в единственной комнате, которая была хоть как-то обставлена. Если обстановкой можно было назвать огромную кровать и туалетный столик.
   Должно быть, этот дом, снятый на деньга, полученные за предательство, являлся местом деловых встреч и любовных свиданий..
   Лавиния служила прекрасным украшением этой комнаты. Она похотливо раскинулась на кровати, на ней ничего не было, кроме рубашки, украшенной брюссельским кружевом. Все было тщательно продумано.
   Никогда еще она не выглядела такой красивой. Ее волосы были искусно взъерошены, и любой нормальный мужчина в Англии потерял бы дар речи при виде этого полуобнаженного тела.
   – Ты пришел, чтобы служить мне, как раньше? – спросила Лавиния. – Или я должна быть твоей восточной танцовщицей?
   Она улыбнулась ему и провела кончиками пальцев по своему декольте.
   Джеймс холодно разглядывал богато расшитое покрывало.
   – Расслабься, Винни. Я пришел за Филиппом. Я знаю, что она здесь.
   – Знаешь? Но ведь она была здесь только вчера, зачем же ей снова приходить?
   Джеймс искренне удивился.
   – Разве ты не знал? Да и вряд ли тебя это волнует. Она странное создание, не правда ли? Похожа на мальчишку.
   Проклятие! Лавинии всегда удается на шаг опередить его. Она не слишком уж умна, хотя в хитрости и изворотливости ей не откажешь. К тому же это доказывает, что она недавно разговаривала с Джекемом.
   – У меня нет времени на игры, Винни. На этот раз тебе не выиграть. Теперь у меня есть улики против тебя. Джекем сохранил все письма и записки. По-видимому, он кое-чему научился за те годы, что провел с нами.
   – Вот болван! – вскинулась Лавиния.
   – Так ты признаешь, что участвовала в этом грязном деле.
   – А почему бы и нет? Ведь у меня твоя невеста!
   – Филиппа рассказала тебе об этом? – Он не мот сдержать еле заметной улыбки. Кажется, его предложение принято.
   – Она тебе очень нужна?
   Джеймс долго смотрел на Лавинию.
   – А я очень нужен тебе?
   Злой огонек блеснул в ее глазах.
   – Предлагаешь сделку?
   – Возможно. А возможно, пытаюсь понять, к чему ты клонишь. Как много у тебя осталось власти теперь, когда я знаю твою истинную натуру. – Он наклонил голову. – Попытайся убедить меня остаться, если я тебе действительно нужен. Или ты полагаешь, у тебя не получится? Я один из тех, кому удалось избавиться от твоих чар, не так ли?
   Это было самое ужасное, чего можно было от него потребовать, – опять отдаться в ее руки. Но он не колебался. «Лжецам» потребуется немного времени, чтобы прийти на помощь.
   Она не могла не ответить на его вызов, Джеймс это прекрасно знал.
   – Защищайся, моя любовь, – произнесла она с улыбкой столь же прекрасной, сколь и порочной.
   Она соскользнула с кровати и медленно подошла к нему.
   – Тебе понравились мои письма, моя любовь? Ты прочел и запомнил их? Разве ты не почувствовал, что они написаны специально для тебя?
   Он оказался прав. Она знала, что ее письма будут прочитаны. И что он будет одним из тех, кто их прочтет, фактически она писала именно ему.
   В поисках улик Джеймс действительно читал и перечитывал эти письма, и она, несомненно, рассчитывала на это. Ее слова вползали в его мысли, отравляя сон и развращая разум.
   – Воистину ты воплощение порока?
   – Именно такой я тебе нравилась!
   И это было правдой. Он всегда зная, что она порочна.
   – Да, именно такой, – произнес он.
   – Но тем не менее ты здесь и снова готов служить мне. Наверняка не ради этой костлявой рыжей девицы. Ты никогда не переставал мечтать обо мне.
   – Бедняжка Лавиния, ты всегда мечтаешь о том, чего не можешь получить.
   – Но тебя-то я заполучила, как ты помнишь. – Одной рукой она огладила его пах, второй – провела по его ягодицам.
   Джеймс покачал головой:
   – Нет, Винни, это была не ты. Эта была другая Лавиния, созданная моим воображением. Одинокая супруга занятого делами мужчины, которая хотела немного развлечься. Ту Лавинию стоило желать.
   – Ты слишком самоуверен, Джеймс Каннингтон. Ведь я хорошо тебя знаю. Я могла что-то утаить от тебя, но ты отдавал себя полностью.
   – Не было этого!
   – Было! – выдохнула она ему в ухо.
   – Ошибаешься. Ты никогда не владела моим сердцем.
   Она отступила на шаг. Глаза ее сверкали.
   – Я владею и твоим сердцем, и твоей душой! У тебя никого не было с момента моего ареста.
   – Да, Джекем не скупился на информацию.
   – Он рассказал мне и о твоей задумчивости, и о твоих кошмарах, и о том, что во сне ты все еще зовешь меня.
   Она улыбнулась.
   – Вы с ним, должно быть, очень близки. Ты уверена, что он тебя не ревнует ко мне?
   – Я знаю, что ты задумал, Джеймс. Но ты ошибаешься, если думаешь, что заставишь Джекема ревновать. Единственный человек, которого он ненавидит больше, чем меня, – это он сам.
   Это вполне понятно.
   – Все отворачиваются от тебя в конце концов, не так ли. Мой супруг все еще находится под моими чарами. Правда, был тот инцидент с пистолетом и сейфом, но мне без труда удалось убедить его, что я потеряла голову от ужаса, который испытала, когда ты соблазнил меня, а потом с презрением отверг, – Она шутливо погрозила Джеймсу пальчиком и подошла к нему вплотную. – Негодник Джеймс, пытающийся, сбить с пути истинного верную, жену. И все лишь ради забавы! И не стыдно, тебе?
   – Ты даже не представляешь себе, насколько стыдно, Лавиния. Впрочем, тебе этого не понять.
 
   Джекем расхаживал по крыше, глядя го в одну, те в другую сторону. Филиппе казалось, что еще немного, и она сойдет с ума.
   – Зачем вы пошли на это, Джекем? Джеймс был вашим другом. Да и остальные члены клуба тоже. Они доверяли вам.
   Джекем повернулся к ней.
   – Да что тебе об этом известно! Bee те годы, что я работал на Саймона Рейнза, он лгал мне. И я долго гадал, только ли воровством, они промышляют. Но я думал, это лишь часть дела, возможно, шантаж, возможно, «мокрое дело» за плату. Я думал, Саймон не посвящал меня ради моего собственного блага, потому что знал, что я такими вещами не занимаюсь.
   Он покачал головой.
   – А потом появилась она. Она была похожа на ангела, но у нее было сердце дьявола. Она сказала мне, что они убили Джеймса. Он пропал некоторое время назад, и я очень беспокоился. Я знал, что у него есть женщина, замужняя дама, поэтому не имел оснований ей не верить. Она сказала мне, что «лжецы» покончили с ним, когда он воспрепятствовал их плану убить Ливерпула.
   Он провел рукой по своим седеющим волосам.
   – Я думал, они убили Джеймса. Поэтому я выдал ей имена, выдал все. – Он закрыл глаза. – Я продал душу этой твари.
   – Но ведь потом Джеймс вернулся.
   Джекем вздохнул и присел на краешек плоской крыши. Глядя на него, Филиппа поборола приступ тошноты.
   – Да, Джеймс вернулся. Раньше я занимался только своим делом, а потом начал подслушивать, и когда обнаружил, что натворил…
   Он посмотрел вниз, свесив руки между коленями.
   – Все было кончено. Никаких имен я ей больше не называл. И зачем только ты в это влезла?
   – Это вы думали, что все кончено! – воскликнула Филиппа. – Возможно, кончено для вас, а также для тех, кто погиб, но это никогда не будет кончено для Джеймса.
   Джекем отмахнулся от нее.
   – С Джеймсом все в порядке. Он встал на ноги. Судя по всему, он станет шефом.
   – Джеймс – это человек в футляре, болван! Ходячая фикция, созданная нашим воображением. Человек, который сидит внутри его, погибает, а ты убиваешь его!
   Джекем наконец посмотрел на нее. Она в нетерпении подалась вперед.
   – Джекем, возможно, они простят вас. На спусковой крючок нажимала Лавиния. Но если вы убьете меня, то возьмете на душу такой грех, что никогда не сможете смотреть людям в глаза.
   – Они не прощают, неужели не понимаешь? Джеймс так и живет с чувством вины. Он любит тебя, но не может простить. – Джекем встал. – Они никогда не простят.
 
   Руки Лавинии порхали вокруг него, как это было в его сне. Она ласкала его, исследовала, открывала вновь.
   Джеймс ждал, когда его охватит смешанное чувство вожделения и отвращения, как это всегда бывало. Ее прикосновения были отравлены ядом сладострастия. Сам ее запах заставлял его чувствовать…
   Ничего.
   Невероятно. Он ждал, затаив дыхание, когда его поглотит отвратительное желание, когда его скрутит ее порочное, соблазнительное…
   Он ничего не чувствовал. Абсолютно ничего. Он думал только о Филиппе.
   Ему хотелось рассмеяться ей в лицо.
   С огромным облегчением Джеймс осознал, что не остался рабом плотских чувств.
   К тому же желание отомстить за своих друзей ослабло. Он все еще жаждал справедливости, но теперь желал этого с холодной убийственной отстраненностью, которой ему никогда не удавалось достичь раньше.
   – Теперь ты понимаешь, – произнес он, прервав ее музыкальные вздохи, призванные, видимо, возбудить его, – что я совершенно свободен от тебя.
   Она, прищурившись, посмотрела ему прямо в глаза.
   – Я так не думаю, Джеймс.
   Ее голос был холодным, но его порадовало чувство поражения, которое он заметил в ее взгляде. Он выиграл. Она отвернулась от него и подошла к туалетному столику.
   – О да, – продолжил он. – Теперь я знаю, что ни зелье, ни пытки не могут заставить меня предать моих товарищей, не говоря уже об уловках отработанного предателя. На меня больше не действуют твои трюки, Лавиния. Ты вообще меня не возбуждаешь. На это способна единственная женщина – Филиппа.
   – Тем хуже для нее, – сказала Лавиния. В руке она держала пистолет. Джеймс не удивился этому. Она убила слишком многих, и все же в глубине души он верил, что ее чувства к нему не позволят, чтобы его постигла та же участь.
   Он шагнул вперед, но не успел опомниться, как Лавиния повернулась и выбежала из комнаты.
 
   Звук приближающихся шагов заставил Филиппу вскочить на ноги. Он пришел…
   Но это была Лавиния с пистолетом в руке.
   – Подними ее! – задыхаясь, выкрикнула она. – Подведи к самому краю и сбрось вниз!
   – Что? – Даже для привыкшего ко всему Джекема это было слишком. – Только не это.
   Лавиния помахала пистолетом, переводя ствол с одного на другого.
   – Ты это сделаешь, или я пристрелю тебя прямо здесь, и ты слетишь с этой чертовой крыши. Ты однажды уже испытал это, Джекем. Думаешь, тебе удастся выжить еще раз?
   За спиной у Лавинии появился Джеймс. Филиппа подавила вырвавшийся крик, но было уже поздно. Лавиния услышала шаги, и, повернувшись, нацелила пистолет на Джеймса.
   – Я, убью тебя прежде, чем она успеет тебя заполучить.
   Теперь, став хозяйкой положения, она, казалось, успокоилась.
   Джекем подтащил Филиппу к краю крыши. Филиппа сопротивлялась, но колени у нее подгибались. Сопротивление бесполезно. Ее подтащили к самому краю, словно мешок с мусором.
   Из последних сил она вцепилась в рукав Джекема. Ей хотелось кричать, умолять о помощи и спасении, не она онемела от страха. Она могла лишь наблюдать, как Лавиния отступает, стараясь держать всех троих в поле зрения. Она приблизилась к двери, почти заблокировав ее.
   – Я хочу, чтобы ты это видел, Джеймс. Чтобы она умерла у тебя на глазах. – Она сделала Джекему знак пистолетом. – Давай! Убей ее!
   Филиппа услышала, как Джеймс зарычал в бессильной ярости.
   – П-прошу вас! – только и смогла прошептать Филиппа. Но глаза Джекема были тусклыми и безжизненными.
   – Время пришло.
   Хватка мужчины ослабела, и Филиппа почувствовала, как скользит ее каблук. Она в отчаянии вцепилась в него.
   – Нет…
   Она почувствовала, как ускользает у нее из рук его рубашка. Ее рука наткнулась на камень. Скользит. Споткнулась. Уцепилась за камень. Держись.
   Падение неожиданно прекратилось. Ее спас декоративный выступ, украшавший крышу особняка. Она крепко вцепилась в камень, прижавшись щекой к закопченному граниту. Ее ноги повисли в воздухе, и, задыхаясь от напряжения, она пыталась нащупать хоть какую-то опору на фасаде здания.
   И нашла. Левая нога нащупала опору, и Филиппе удалось немного отдышаться. Правда, свою спасительницу, каменную горгулью, девушка не рискнула отпустить, но каменное чудище было покрыто слоем грязи и птичьего помета, который утренняя роса превратила в липкую слизь.
   «Прошу тебя, Господи, прошу тебя…»
   Ее больше нет…
   Джеймс охнул. Его сердце заледенело от горя.
   «Я убил ее своим недоверием».

Глава 37

   Джекем посмотрел на Лавинию.
   – Здорово шлепнулась.
   Увидев, что Лавиния посмотрела вниз, чтобы полюбоваться на дело рук своих, Джеймс обезумел от ярости.
   – Вид ужасный? – спросила Лавиния. – Крови много?
   Джеймс шагнул вперед. Ему было наплевать на пистолет в ее руке. Он с радостью встретил бы смерть, ибо вместе с ней ушло бы осознание того, что Филиппа разбилась насмерть.
   Он не заметил, что Джекем забрал у Лавинии пистолет, якобы помогая ей шагнуть ближе к краю, и нацелил его прямо в сердце Лавинии.
   Грянул выстрел, и Лавиния замертво упала к ногам Джекема.
   Джекем наклонил голову и посмотрел на женщину, которая так долго была его сообщницей и его мучительницей.
   – Эта женщина – исчадие ада! – с ненавистью произнес Джекем.
   Джеймс перешагнул через тело, словно через кучу мусора, и приблизился к тому, кто погубил его возлюбленную.
   – А теперь я убью тебя, Джекем.
   Джекем отступил назад и успокаивающим жестом поднял руки.
   – На твоем месте я не стал бы этого делать, Джеймс.
   – Ты это заслужил!
   Джекем кивком указал на крышу.
   – Тебе понадобится моя помощь, чтобы снять ее с того выступа, на котором она сейчас стоит.
   Джеймс распластался на краю крыши и посмотрел вниз. Филиппа стояла на выступе, прижавшись лицом к стене и широко раскинув руки.
   Джеймс задохнулся от радости.
   – Флип! Флип, дорогая, дотянись до моей руки!
   С его помощью и с помощью Джекема Филиппа стала карабкаться наверх.
   – Я до тебя доберусь, Джекем, увидишь, – бормотала Филиппа, тяжело дыша. Наткнувшись на труп Лавинии, она остановилась и бросила на Джеймса взгляд, полный отвращения. – Мертвая она даже красива!
   Джеймс обошел Филиппу, которая никак не решалась встать на ноги, и, присев, протянул ей руку.
   – Флип, пожалуйста, встань!
   – Нет! – Лицо ее было залито слезами. – Мне чертовски плохо, эти негодяи притащили меня сюда и бросили. Я лучше буду ползти, чем воспользуюсь твоей помощью. Прочь с дороги!
   Тут вмешался Джекем:
   – «Лжецы» уже здесь.
   Джеймс медленно поднялся. Даже Филиппа села, хотя обеими руками цеплялась за кровлю. Ее брюки и сюртук были измазаны сажей и птичьим пометом.
   – «Лжецы» убьют тебя, Джекем, – сказал Джеймс. Джекем кивнул и провел тыльной стороной ладони по покрытому испариной лбу.