Брэдли Шелли. Своенравная невеста

   Потом Кайрен одной рукой еще крепче прижал ее к себе, другой стянул с ее головы чепец и распустил косы. Волосы закрыли ее плечи.
   На миг он поднял голову. К своей радости, Мэв увидела, что гнев исчез – его сменила неистовая, потрясшая ее страсть. Ответное желание опалило ей низ живота, руки и ноги ослабели. Мэв понимала, что должна оттолкнуть его, и не смогла. Ее захватили ни с чем не сравнимые и доселе неизвестные ощущения. Нечто, целиком подчинившее своей власти ее тело. Испуганная и возбужденная, она ждала его следующей ласки.
   Со вздохом одобрения Кайрен положил руку ей на грудь, большой палец начал дразнить сосок. Сердце Мэв замерло. Она думала, что, отдавая ему часть себя, просто облегчает его страдания... Нет, здесь гораздо большее.
   Тесный корсаж ограничивал действия Кайрена, и она почувствовала, что он расстроен. А ведь ей надо успокоить мужа, вернуть ему хорошее настроение.
   – Я хочу дотронуться до твоей кожи, до твоей обнаженной груди, Мэв, – пробормотал он.
   Охваченная нетерпением, жаждущая его ласк, она кивнула, а спустя миг, когда он стал целовать чувствительную кожу шеи, вздрогнула от леденяще-горячей волны, пробежавшей у нее по спине.
   Потом Кайрен освободил от корсажа грудь, платье соскользнуло к ее ногам, и его руки легли на упругие округлости. Большие пальцы снова принялись играть сосками.
   Мэв вскрикнула.
   Ощущения почти лишили ее способности держаться на ногах.
   Его рука скользнула по спине вниз, нырнула под рубашку. Широкая ладонь подхватила обнаженные ягодицы, и он еще крепче прижал ее к себе, прошептав в ухо:
   – Не могу больше ждать. Мне не терпится попробовать тебя на вкус.
   Рубашка вдруг каким-то образом исчезла. Теперь Мэв стояла перед мужем абсолютно голая, лишь длинные волосы прикрывали ее плечи и живот.
   Но он быстро откинул их, во взгляде, устремленном на девушку, мелькнуло восхищение. Она стояла неподвижно, получая удовольствие от того, что доставляет удовольствие ему.
   С животным стоном Кайрен сжал ее в объятиях, поднял на руки, а затем опустил на кровать.
   Сердце Мэв бешено стучало, дыхание прерывалось. Лежа под ним, упиваясь его поцелуем, она ждала. Ее пальцы вцепились ему в волосы, тело выгнулось навстречу, словно это могло утолить ее страсть. Нет. Ей этого недостаточно, его близость только разжигала жажду, которая требовала удовлетворения.
   Внезапно он взял ее грудь в рот. Язык то слегка прижимал и отпускал чувствительный сосок, то нежно скользил вокруг него, пока ее не охватило неведомое безумие, пока она не почувствовала, что готова застонать.
   – Да, милая, – ободрил Кайрен.
   И начал покусывать сосок зубами. Приятное трение почти оторвало ее от кровати. Желание, какого она не могла себе представить, вызвало у нее отчаянный порыв дать ему такое же удовольствие.
   Мэв начала лихорадочно стягивать с его плеч камзол, а когда он застрял на локтях, едва не закричала от расстройства. Кайрен пришел ей на помощь.
   Затем, прервав поцелуй, он сбросил вслед за камзолом и рубашку. Но даже этот краткий миг показался Мэв слишком долгим, и она снова прижалась ртом к его губам, обнаженной грудью к его обнаженному телу, стала гладить спину мужа, напрочь забыв о всяком благоразумии.
   Кайрен быстро разделался со штанами и теперь стоял перед ней обнаженным. Широкие плечи бугрились мускулами. Грудь с пластами мышц ошеломляла. Плоский живот и узкие бедра очаровывали.
   Муж был почти совершенен. А многочисленные шрамы делали его еще более привлекательным.
   Мэв не успела ничего сказать, когда Кайрен лег сверху и опять взял в рот ее грудь. Пока он наслаждался ее телом, девушка гадала, как она вынесет эту дикую страсть. Останется ли после этого прежней?
   Язык Кайрена, ласкающий ее грудь, и его рука между ее бедер смели эту важную мысль.
   Стремясь тоже попробовать мужа на вкус, она целовала его пахнущую мускусом шею и грудь, чувствовала губами биение его сердца. Она была счастлива.
   Ее рука спустилась по твердой спине, надавила на ягодицы, заставляя его крепче прижаться к тому месту, которое настойчиво, безумно требовало соединения с ним.
   Но вместо этого Кайрен привстал, передвинулся ниже и устремил взгляд на сокровенную впадину. Затем провел рукой по бедру Мэв, пока его ладонь не легла прямо на увлажненную вершинку, словно заявляя права на обладание ею.
   Девушка всем существом отозвалась на прикосновение, чувствуя, что от удовольствия может разлететься на тысячу осколков.
   Она заблуждалась. Только когда его пальцы, утонув во влажной глубине, нашли чувствительный бутон, она поняла, что это произойдет сейчас, и застонала.
   Но Кайрен не останавливался до тех пор, пока нечто внутри ее не превратилось в неистовый ураган, пока запах возбуждения не наполнил воздух между ними и их шумное дыхание эхом зазвучало в комнате.
   Нет, она не будет пассивно лежать, она подарит ему такое же удовольствие.
   Мэв взяла в руку символ его мужественности.
   Кайрен замер, у него вырвался стон. Удовлетворенная своим успехом, она погладила возбужденную плоть, обратив внимание на ее внушительный размер и бархатистую кожу.
   Килдэр тем временем удвоил свои усилия, лаская пальцами средоточие ее желания, заставляя ее извиваться и вздрагивать. Вскоре бедра у Мэв напряглись, по телу прошла судорога, из горла вырвался странный всхлип.
   – Кайрен!
   Он ответил ей новыми ласками. И девушку опять накрыло волной наслаждения. Ее тело пульсировало от удовлетворения и приятной усталости.
   – Ты назвала меня по имени, – прошептал он, ложась на нее и раздвигая коленом ей ноги.
   – Да, – пробормотала Мэв, поднимая бедра, чтобы принять его.
   – Скажи еще раз.
   – Кайрен, – повторила она и посмотрела в его лукавые сине-зеленые глаза. – Кайрен.
   – Мэв, – простонал он.
   Конец его жезла нашел вход. Толчок. Она почувствовала, как ее лоно приняло в себя часть его длины. Но он такой длинный и толстый, она не уверена, сможет ли ее тело вместить его. Мысль о том, что она не сумеет полностью соединиться с мужем, причинила ей боль.
   Кайрен опять двинулся внутрь, заставляя ее тело вобрать побольше.
   – Еще немного, дорогая. Расслабься, помоги мне.
   – Я... не знаю, смогу ли...
   – Ты сможешь, – заверил он, приподняв ее бедра и наклоняясь вперед.
   Поцелуй снова до крайности возбудил ее.
   Он предпринял новую попытку, и она ему позволила.
   Кайрен входил в нее дюйм за дюймом, и когда Мэв подумала, что больше не сможет, она это сделала.
   Последний толчок, нажим. Он застонал, а она встретила его, подняв бедра навстречу.
   Кайрен нажал еще сильнее, на этот раз более настойчиво. Его прерывистое дыхание и напряженное тело говорили о том, что он пытается себя контролировать. Но Мэв не хотела, чтобы он сдерживался ради нее.
   Она продолжала целовать его, гладила по спине и ягодицам, покачивала бедрами, пока не услышала предупреждающий стон, приведший ее в восхищение.
   – Мэв, не заставляй меня кончить слишком быстро. – Я хочу, чтобы ты получил удовольствие.
   – Ты еще не готова.
   Возразить она не успела. Кайрен уже начал медленно двигаться, снова разжигая в ней пламя.
   Мэв двигалась под ним, ощущая приближение нового экстаза, еще более сильного. Когда он сделал очередной толчок, который превратил крутой обрыв удовлетворения в бездонное озеро счастья, она чувствовала себя беспомощной и неподготовленной. Кайрен вдруг замер, приподнялся, вскрикнул и впился пальцами ей в бедра.
   Она смотрела, как он, стиснув зубы, изливается в нее. Потом он расслабился и открыл глаза. В них горел огонь удовольствия. В этот момент Мэв показалось, что ее сердце готово разорваться от нежности.
   Кайрен все еще оставался в ней, и у Мэв возникло ощущение, будто ее место здесь, будто они принадлежат друг другу.
   Он снова обнял ее и прижал к груди. Она хотела бы такого соединения с Квейдом, однако ничего подобного никогда не испытывала. Это чувство принадлежности друг другу она искала всю жизнь, а нашла в объятиях своего английского мужа.
   – Милая Мэв, – вздохнул он. – Я причинил тебе боль?
   Даже утолив страсть, Кайрен продолжал беспокоиться о ней, а она почему-то ожидала торжества победителя.
   Мэв едва не заплакала от счастья, но сдержалась и покачала головой.
   – Ты вообще не сделал мне больно. Я получила больше удовольствия, чем могла себе представить.
   Кайрен облегченно вздохнул.
   – Я не хотел быть грубым, но ты... твое тело... оно было так плотно сжато...
   Мэв вспыхнула.
   – Квейд... – прошептала она. – Мы делили постель только однажды.
   На его лице мелькнуло удивление, и он еще крепче обнял ее.
   – Клянусь, это не последний раз, когда я делю постель с тобой, – заявил Килдэр.
   Она понимала, что должна возразить. Что их близость ничего не изменила, что он был и остается ее врагом. Но сейчас Кайрен ласкал ее не как враг, а как муж, как любовник, от которого она больше не может держаться на расстоянии, как не может остановить биение сердца. Который необходим ей по многим причинам.
   – Я согласна.
   – Неужели? – улыбнулся он. – Я не удивлен.
   Его самонадеянность была раздражающей и привлекательной одновременно. Мэв не помнила, чтобы хоть раз испытывала такое смущение.
   – Ладно, не сердись. Уверяю тебя, столь покладистая жена, как ты, может снова разделить со мной постель, а я, естественно, пойду ей навстречу.
   – В этом я не сомневаюсь.
   От его смеха задрожала кровать, и через секунду Мэв поняла, что смеется вместе с ним.
   – Прости, что я на тебя накричал, – наконец прошептал Кайрен.
   – Тебя очень рассердил твой отец, – сказала Мэв, и после некоторого колебания он неохотно кивнул. – Зачем он приехал?
   – Он хотел, чтобы я помог ему с мятежом.
   Она испуганно замерла. Десмонд всегда был наглым и самоуверенным, но это требование уже выходило за рамки бесстыдства.
   – Ты сказал ему «нет»? – Она погладила мужа по плечу.
   – Я велел ему покинуть Лэнгмор. Но хуже всего другое, Мэв. Этот человек приехал сюда после стольких лет не как отец, а как мятежник. Он даже не поинтересовался, как я жил все эти годы.
   Мэв чуть не заплакала. В голове у нее был миллион вопросов о его прошлом, но она промолчала. Сейчас не время спрашивать.
   Он поцеловал ее в висок и стал нежно гладить по спине, пока не заснул. Килдэр выглядел спокойным, и она вдруг поймала себя на мысли, что желает ему всегда быть таким. Но вряд ли это достижимо.
   Проснувшись еще до восхода солнца, Кайрен увидел рядом с собой Мэв. Она спала, положив руку ему на живот.
   Он повернулся на бок, откинул волосы со щеки и плеча жены, затем обвел кончиком пальца ее рот. Она нахмурилась, вздохнула и отодвинулась. «Эта женщина спит так же самозабвенно, как занимается любовью», – с улыбкой подумал Кайрен. Мэв оправдала его надежды, она женственная и страстная.
   Интересно, а Квейда О'Тула она принимала с той же страстью?
   Вопрос ему не понравился. Мэв здесь, в его постели. Тут и останется. А уж он постарается, чтобы она забыла, что к ней прикасался другой мужчина, пусть даже и один раз.
   Кайрен протянул руку к жене, решив приступить к исполнению своих супружеских обязанностей, но в дверь постучали. Он выругался.
   – Кто там? – крикнул Килдэр, садясь.
   Дверь открылась, и в спальню заглянул Кольм.
   – Милорд? Простите... я не думал, что вы... в постели. – Он посмотрел на голые плечи Мэв и быстро отвел глаза. – Прибыл гонец. Вы должны ехать в Дублин, в замок Мелахайд.
   Кайрен снова выругался, но уже не так громко. Мэв шевельнулась.
   – Зачем?
   Кольм пожал плечами.
   – Он не сказал, милорд.
   Кайрену было известно, что англичане Пейла хотели устроить встречу, но почему сейчас?
   – Когда я должен ехать?
   – Сегодня утром.
   – И они не объяснили причину такой спешки, мальчик? Оруженосец покачал головой.
   Подобная секретность не предвещает ничего хорошего. В этом граф Килдэр уже не сомневался.

Глава 11

   Два дня спустя он приехал в Дублин. Продрогший, измученный, раздраженный, уставший от проклятого дождя.
   Великолепный серый замок Мелахайд стоял на валу, окруженном с трех сторон водами тихого озера. Это было мощное, крепкое сооружение и, главное, почти недоступное, поскольку к нему вела только одна дорога. Кайрену не составило труда понять, почему в Пейле сочли замок лучшим местом для заключенных мятежников. До сих пор их держали в темницах Мелахайда.
   Он спрыгнул с коня, и мгновенно появившиеся стражники провели его в главный зал, где сидели пятнадцать лордов. Каждый из них держал в руке пивную кружку.
   – Почему мы не должны облагать налогом язычников? – разглагольствовал толстый англичанин.
   – Их земли более доходны, – откровенно отвечал ему младший собрат. – Если мы отберем у них землю, оставив им скудное вспомоществование от средств, которые они имеют, то возьмем их за горло.
   – А почему не сделать и то и другое? – с кривой усмешкой предложил третий.
   Все засмеялись.
   Жадность лордов поразила Кайрена. Никто из сидящих за столом абсолютно не нуждался ни в пошлинах, ни в земле, ни в пропитании. Неужели им не ясно, что, отобрав у людей землю и средства, они обрекут на голодную смерть женщин и детей?
   – По моим сведениям, король Генрих требует разумной налоговой политики, джентльмены, – сухо произнес Килдэр.
   Собравшиеся повернули головы в его сторону. Разные лица, но выражение одинаковое: любопытство, осторожность, недоверие.
   Он вдруг почувствовал, что это будет долгая поездка.
   – М... ми...лорд, вы уже прибыли, – заикаясь, выдавил ближайший к нему щеголь.
   – А что мне оставалось делать, если вам так срочно понадобилось мое присутствие? – холодно спросил Кайрен. – У меня важные дела в Лэнгморе. Какая нужда заставила вас требовать, чтобы я все бросил и мчался сюда?
   В дальнем конце стола поднялся болезненного вида старик, жестом указал ему на свободное место и ответил:
   – Мы боялись, что может произойти худшее, если вы опоздаете к назначенному сроку, милорд.
   – К назначенному сроку? О чем вы толкуете, сэр?
   – О парламенте, разумеется. Как глава Пейла вы должны председательствовать на этой сессии и голосовать.
   Кайрен знал, что подобные обязанности будут обременять его, пока он находится в Ирландии. Но сейчас для этого самое неудачное время. Его ждут Мэв и радостные минуты от прикосновения к ее телу.
   – Мне ничего не известно о планах открытия парламента.
   Старик выглядел озадаченным.
   – Мы послали вам сообщение больше месяца назад. Но никакого сообщения он не получил, и это наводило на мрачные размышления. Почти каждый в Лэнгморе хотел, чтобы он пропустил сессию. Флинн, Мэв и Джейн имели на то особые причины, хотя Флинн казался наиболее подходящим субъектом для нечестной игры.
   Проклятие! Этот О'Ши прямо умоляет дать ему хорошего пинка под зад, чтобы он летел отсюда до Лондона. Кайрен сгорал от желания сделать это лично. Даже если это разозлит Мэв.
   Кстати, именно она получает большую часть корреспонденции, приходящей в Лэнгмор. Неужели жена утаивает письма?
   Проглотив ругательство, Кайрен сел на скамью.
   – Разрешите мне сначала познакомиться с каждым из вас, а потом мы поговорим о делах.
   Старик кивнул.
   – Я – лорд Беркленд, – сказал он, вновь занимая свое место.
   А потом начал представлять собравшихся.
   Толстяк оказался епископом Элмондом. Ни он сам, ни смиренное выражение его лица не вызывали у Кайрена доверия. Честолюбивые служители церкви всегда были хитрыми, изворотливыми и нечестными. Епископ не являлся исключением.
   Более молодого звали лорд Батлер. Такого самодовольного ничтожества граф Килдэр еще не встречал. Он вдруг подумал, что мог бы отдать правую руку за то, чтобы очутиться подальше от этих напыщенных людей...
   – Теперь, когда мы закончили представления, милорд, давайте перейдем к неотложным делам. Мы встретились главным образом для того, чтобы поговорить о мятежниках.
   – Это просто необходимо! – крикнул епископ.
   – Да, они представляют наиболее опасную часть заключенных Мелахайда и пытались вырваться на свободу, – вступил в разговор англичанин, имя которого выпало у Кайрена из памяти.
   Он подавил желание потереть уставшие глаза. Конечно, хозяин Лэнгмора не сомневался (видимо, и король Генрих тоже), что меры против мятежников должны быть приняты до того, как те добьются своей цели и разрушат главные английские владения. Король не потерпит нового претендента на свой трон из сторонников Йорков, скрывающихся в Ирландии. Год назад Ламберт Симнел и армия герцогини Бургундской уже пытались его свергнуть. Пособничество врагам и государственная измена стали причиной гибели прежнего графа Килдэра. Решение этой проблемы нельзя откладывать.
   Однако не зная почему, Кайрен со странной неохотой думал о своем участии в этом предприятии.
   Беркленд повернулся к двум стражникам, находившимся в главном зале.
   – Возьмите подкрепление и доставьте сюда мятежников, – приказал он.
   Стражники ушли выполнять приказание старого лорда. Пока остальные говорили о налогах, земельных спорах и даже о самом короле, Кайрен напрягшись ждал их возвращения. Он мог думать лишь о Квейде О'Туле... и реакции Мэв, если судьба ее бывшего жениха окажется плачевной.
   Минут через пятнадцать в главный зал гуськом вошли десять мятежников: немытые, со скованными руками и лодыжками. Лица у них были мрачные, но смотрели на присутствующих они гордо. Кайрен пытался вспомнить их преступления против короны – от нанесения малозначительных повреждений до убийства англичан. В их сердцах таились семена мятежа, которые взошли, питая других. С этим нужно бороться.
   Отчего же ему тошно?
   – Милорд Килдэр, мы начинаем? – спросил Беркленд. Светловолосый коренастый мятежник с ненавистью уставился на Кайрена.
   – Ты, ублюдок! Ты украл мою Мэв!
   Стиснув зубы, граф твердо встретил взгляд противника и с усмешкой поинтересовался:
   – Квейд О'Тул, полагаю?
   – Ты знал, что она принадлежит мне, когда брал ее в жены.
   – Церковь и закон постановили иначе.
   – Не смей трогать ее своей грязной английской лапой.
   – Завяжите этому человеку рот! – приказал Беркленд, затем повернулся к Кайрену.
   Тот предпочел бы вызвать мятежника на драку, но вместо этого должен был хранить каменное молчание.
   – Итак, начнем? – улыбнулся Беркленд.
   Первый мятежник обвинялся в убийстве. Парламент разрешил подсудимому говорить в свою защиту, но не более пяти минут, и Беркленд нетерпеливым жестом его остановил.
   – Что скажете, джентльмены?
   Все проголосовали за смертную казнь. Кайрен одобрил приговор.
   Маленький парламент одно за другим рассматривал дела мятежников и всегда с одинаковым результатом.
   Наконец очередь дошла до Квейда, ему сняли со рта повязку и разрешили говорить.
   – Я не сделал ничего плохого.
   – Ты отрицаешь, что убил двух английских солдат? – удивился Беркленд.
   – Я только помешал им украсть моих овец и изнасиловать мою сестру.
   – И чтобы этому помешать, ты воткнул клинок в живот одному и перерезал горло другому?
   – У них тоже были мечи. И они бы ими воспользовались, если бы я дал им такую возможность.
   Беркленд окинул подсудимого недоверчивым взглядом.
   – Ты можешь доказать, что овцы принадлежали тебе? – спросил он.
   – Нет, но они были моими.
   – Понятно, – ответил старый лорд, словно этот вопрос решен. – А твоя сестра... У тебя есть доказательство, что она не по собственной воле легла в постель с тем красивым англичанином?
   – Она кричала так громко, что у меня чуть не отвалились уши!
   – Возможно, она кричала от удовольствия? – предположил Беркленд.
   – Ни одна уважающая себя ирландка не получает удовольствия в английской постели. – О'Тул сплюнул, глядя на Кайрена.
   Зная, что это еще больше взбесит противника, тот лишь пожал плечами и улыбнулся.
   Разъяренный мятежник ринулся к врагу, однако два стражника моментально остановили его, и один ударил арестованного кулаком в живот.
   – Достаточно! – заявил Беркленд, поворачиваясь к остальным. – Ваше решение, джентльмены?
   – Смерть! – хором ответили лорды.
   Сердце у Кайрена провалилось куда-то вниз. Да, он не испытывал любви к ОТулу, но его любила Мэв. Он сомневался, что она простит ему участие в смерти бывшего жениха, и мысль о неминуемом разрыве и без того непрочной связи с Мэв причиняла ему боль. О'Тул защищал свое имущество и сестру, и, по правде говоря, это не то преступление, за которое полагается смертная казнь.
   Все лорды повернулись к графу, чтобы услышать его вердикт.
   Кайрен хотел сказать, что забирает мятежника в Лэнгмор, где лично с ним разберется, начав со встречи своего кулака с носом О'Тула. И не смог. Глупо и нелогично снова привезти мятежника прямо к Флинну... и Мэв. Оба слишком опасны.
   Подавив желание встать со скамьи и пройтись по залу, Кайрен стиснул зубы. Он не трус. Война постоянно требует важных решений, большинство из которых очень тяжелы. Когда он берет в одну руку боевой топор, а в другую меч, то смотрит на противника, отбирает у него жизнь и не моргнув поворачивается к следующему. Воины делают это во время битвы. Это их долг. Но он не хотел отнимать жизнь у мятежника.
   Ярость Мэв будет намного сильнее, если Квейд О'Тул умрет сегодня.
   Кайрен понимал, что не в состоянии ничего изменить.
   – Смерть, – наконец пробормотал он, мысленно проклиная Ирландию.
   Через три дня Кайрен поздно ночью поднимался в главную башню Лэнгмора. Утром ему придется рассказать жене про О'Тула, и он боялся этой минуты, зная, что Мэв возненавидит его за участие в казни мятежника.
   Сейчас ему хотелось только посмотреть на Мэв и уснуть. Он хотел избавиться от образа О'Тула, который все время стоял у него перед глазами.
   Кайрен вошел в свою комнату и с удивлением обнаружил там Мэв. Она спала в его постели, нежная, теплая, с косой, лежащей между грудями. На ней была только рубашка, и в колеблющемся свете тонкой свечи, которую он держал в руке, Кайрен мог видеть темные соски.
   Реакция последовала незамедлительно. Он с усмешкой подумал, что это обычное дело. Его беспокоили путаница в голове и тревога, создававшая пустоту в желудке.
   Присев на край постели рядом с женой, Кайрен погладил ее по плечу, скользнул пальцем по щеке. Ему была ненавистна мысль, что Мэв перестанет с ним разговаривать, когда узнает правду, что он больше не увидит ее счастливую улыбку. Никакие самые убедительные объяснения не смягчат и не утешат ее.
   Он потеряет жену. Находясь рядом, они будут разделены сотнями миль. Их разделят убеждения и преданность. Она не изменит своим, а он не сможет изменить свои, даже если и захочет. Его муки только усилятся, когда он будет ежедневно встречаться с Мэв, не имея возможности обнять ее мягкое тело, заслужить ее улыбку. Он лишится этого... надолго.
   Мэв что-то проворчала, и, посмотрев на нес, Кайрен осознал, что слишком крепко сжимает ее руку. Потом золотистые глаза открылись, блеснув в неярком свете тонкой свечи.
   – Ты вернулся? Когда? – сонно спросила она. Кайрен почувствовал странную нежность. Она беспокоилась о нем?
   – Только что.
   – Как поздно. Ты, должно быть, устал.
   Да, он и сам так думал, пока не увидел ее.
   – Теперь уже нет, раз ты рядом.
   Мэв посмотрела на него, и ее глаза потемнели. Он мечтал об этом три дня. И вот сейчас она лежит перед ним, в его постели, нежная, теплая женщина... которая скоро возненавидит его.
   Совесть запрещала ему прикасаться к ней, но взбудораженный рассудок требовал бальзама ее ласк.
   Совесть проиграла.
   Наклонившись, Кайрен обнял жену, легонько прикоснулся губами к ее рту. Поцеловал один раз, потом снова и снова. Мэв пахла... собой. Это была необыкновенная смесь запахов женщины, весны и самой Ирландии. Он никогда не вдыхал ничего подобного.
   Девушка обняла его за плечи и охотно приоткрыла рот, когда он провел языком по уголкам ее губ. Опершись на локоть, Кайрен другой рукой приподнял ее грудь. По его телу прошла дрожь, когда он нащупал возбужденный сосок.
   – Я... я по тебе скучала, – прошептала Мэв, выгнув спину.
   Кайрен заглянул в ее глаза, полные желания и нерешительности.
   – Я тоже думал лишь о тебе, – пробормотал он. Признание далось ему нелегко, но он должен быть с ней честным. Возможно, его слова хоть отчасти смягчат горькую правду, которую она услышит позже. Кайрен прогнал эти мысли, зная, что ему необходимо вкусить ее в последний раз... до того, как Мэв оттолкнет его на недели, даже месяцы или, Боже упаси, навсегда.
   Прежде чем он снова начал целовать, ее глаза вспыхнули от удовольствия, губы тронула улыбка. Мэв раскрылась под ним, словно лепестки цветка под лучами утреннего солнца. Кайрен положил руку на ее грудь и возбуждал до тех пор, пока она не застонала.
   Потом Мэв вдруг стянула через голову рубашку, предложив свою наготу его жадному взгляду.
   Его каменная плоть еще больше затвердела. Мэв была не первой женщиной, которая снимала одежду ради его удовольствия, но сейчас это произвело на Кайрена ошеломляющее впечатление.
   – Ты прекраснее, чем я тебя запомнил, милая Мэв. Его губы владели ее ртом, а пальцы расплетали косу, и он не удовлетворился, пока длинные огненные пряди не легли на белую простыню. Мэв выгибалась и стонала, а потом опять удивила его, сорвав с него тунику. Они прервали поцелуй лишь для того, чтобы швырнуть одежду на пол, и через миг их губы опять слились в сладострастии.