Брэнд Макс. Неуловимый бандит

   В конце концов он сказал:
   — Тебе прямой путь на виселицу, Крисмас, а до тех пор посидишь в тюрьме. Так будет лучше. Будет лучше прогнать тебя сперва через Маркэм до самого порога тюрьмы, чтобы все могли запомнить это зрелище!
   — Еще не сделана та веревка, на которой меня повесят, ответил Крисмас.
   — Я жил с пистолетом в руках и умру от пули. Давай, Пенстивен, не тяни время, стреляй, или же я подхвачу пистолет левой рукой и сам пристрелю тебя. Я и с левой руки тоже стрелять умею.
   Это заявление заставило Пенстивена снова насторожиться и задуматься. Крисмас должен умереть. И у него не было ни малейших сомнений на сей счет. Этот бандит уже давно заслуживал того, чтобы ему всадили пулю между глаз.
   Но, с другой стороны, Пенстивен не мог убить безоружного человека. Оставался лишь один путь, позволявший продолжать поединок на равных, и стоило Пенстивену лишь подумать об этом, как кровь вскипела у него в жилах.
   — Я придумал, — сказал он. — Поединок будет продолжен на равных.
   Затем он подошел к бандиту и осмотрел рану. Рана Крисмаса оказалась глубокой, до кости, и из неё ручьем хлестала кровь. И если уж этот поединок был призван хотя бы отдаленно напоминать бой на равных, то прежде всего нужно было остановить кровотечение.
   Первым делом он подобрал оброненный револьвер бандита. Затем разорвал свою рубашку на полосы и крепко стянул ими рану, добившись того, что кровь практически остановилась. После этого привязал собственную правую руку к ремню, крепко стянув её у запястья.
   Наконец Пенстивен подошел вплотную к Джону Крисмасу и сказал:
   — Теперь мы оба можем владеть лишь одной рукой. Так и будем драться. Ни у тебя, ни у меня оружия нет. Но я знаю, что один из нас умрет, и уверен, что это будешь именно ты. Ну что, готов?
   — Готов ли я? — переспросил Крисмас. — Да я сейчас башку тебе размозжу! Берегись, молокосос. Однажды я уже едва не разделался с тобой. И уж теперь-то доведу дело до конца!
   С этими словами он набросился на Пенстивена.
   Должно быть, Крисмас просто забыл, как начиналась их прошлая с Пенстивеном драка, но уже очень скоро ему предоставилась возможность вспомнить об этом. Что верно, то верно, теперь каждый из них мог владеть лишь левой рукой, но для хорошо тренированного боксера даже одна рука может стать и мечом, и щитом.
   Пенстивен с легкостью увернулся и от этой атаки и от последовавшей за ней, и оба раза его собственный знаменитый удар левой достигал цель, точно впечатываясь в лицо противнику. Несокрушимый Джон Крисмас стоял намертво, как железный, но даже железо становится податливым под ударами кузнечного молота. Кулак же Пенстивена был подобен свинчатке, вплетенной в конец длинного кнута. Он ловко уклонялся от бросков бандита, продолжая, в свою очередь, осыпать его неизменно мощными и точными ударами.
   Снова и снова отчаянно пытался Крисмас подступиться к Пенстивену, но провести захват одной рукой было непросто. Юноша остался без рубашки, тело его было сплошь покрыто царапинами и синяками, и тем не менее он довольно успешно уклонялся от рокового для него захвата.
   В конце концов выбившийся из сил и ослепленный градом мощных ударов Крисмас споткнулся о валявшийся на земле камень, который немедленно оказался у него в руках.
   Сквозь заливавшую ему глаза кровь, струившуюся из разбитых бровей, он взглянул на Пенстивена и снова бросился к нему.
   Тяжелый камень просвистел в воздухе и угодил в правое плечо молодого человека. Пытаясь сохранить равновесие, Пенстивен неуверенно шагнул назад, оказываясь у самого ручья, и тут же новый бросок Джона Крисмаса сбил его с ног. Пальцы бандита сомкнулись у него на горле, и они вместе ввалились в воду, принимаясь кататься по скользким, гладким камням мелководья.
   Скорее всего, вода и стала в тот момент настоящим спасением для Пенстивена. По крайней мере, благодаря ей тело его стало скользким, и железная ручища Крисмаса попросту соскользнула с его шеи, в то время, как сам юноша продолжал неустанно отбиваться.
   Тогда Крисмас ухватил Пенстивена за волосы и попробовал разбить ему голову о камни.
   Вода несколько смягчила удар, но Пенстивен знал, что всего лишь каких-нибудь несколько секунд отделяют его от смерти. Он лежал, захлебываясь под потоками воды, удерживаемый навалившимся на него несокрушимым, рычащим демоном в человечьем обличье.
   Он слабо ударил монстра по лицо. Но кулак его лишь беспомощно отскочил от разбитого подбородка, и Джон Крисмас рассмеялся.
   Но теперь, когда рука его оказалась зажата поперек груди, Пенстивен сделал резкое движение, попадая локтем Крисмасу точно в подбородок.
   Великан перекатился на бок и тут же сам оказался в воде; Пенстивен же, мигом вскочив на колени, схватил с земли камень — это был большой, гладко обкатанный водой булыжник фунтов на пять весу — и занес его, готовясь с размаху обрушить на голову противнику.
   И это наверняка свершилось бы, если бы не дикий крик Барбары Стилл, который подобно молнии пронзил непроглядный черный туман, окутавший его сознание, заставляя опомниться.
   Пенстивен выронил камень. Затем, в приступе яростного презрения, словно сам страшась того, что только что могло бы произойти, он грубо ухватил Крисмаса за волосы и рывком поставил того на колени, а затем поднял и на ноги.

Глава 42

   Рассудок постепенно возвращался к Крисмасу, но боевой дух его был сломлен. На его лице лежала печать смертельной усталости. А гневный огонь в глазах потух, возможно даже навсегда. Вместе с былой гордостью ушла и сила, и теперь он мог едва стоять на ногах. Он нетвердо покачнулся, но только уже не набросился на Пенстивена, а наоборот, шарахнулся прочь от него.
   Пенстивен же внутренне содрогнулся при виде этого творения рук своих, став свидетелем того, как непреклонный дух противоречия покинул некогда могучее тело Джона Крисмаса. И ему показалось, что на этом его миссию можно считать выполненной, ибо от былого величия не осталось и следа, хитроумная изворотливость навсегда покинула его рассудок, а воля была сломлена окончательно.
   Бить бандита он больше не стал, потому что драться, похоже, было больше не с кем, и в этом был его главный довод. Другой же причиной стал душераздирающий визг Барбары Стилл, стремительно появившейся из-за деревьев.
   — Джон Пенстивен, что ты наделал?! — кричала она.
   Он махнул рукой.
   — Иди, забирай своего суженого. Вешайся ему на шею, если думаешь, что нужна ему. Таскайся за ним по пятам. Только не забудь, что зовут твоего жениха Джон Крисмас!
   Девушка было направилась к Крисмасу с распростертыми объятиями, но это произнесенное вслух имя заставило её резко остановиться. С нескрываемым ужасом глядела она на этого избитого, жалкого человека, и в памяти сами собой всплывали жуткие слухи о совершенных им убийствах, о его подлости, редкостной жестокости и дьявольском коварстве. Но тут раздался ещё один голос — необычный, чуть приглушенный, доносившийся откуда-то из-за ручья.
   — Да, Джек, не повезло тебе сегодня. И уже не повезет никогда!
   Все трое разом оглянулись и увидели невысокого человека с огромным лбом, горящими глазами и практически без подбородка. Там стоял Эл Спикер, и в опущенной руке он держал большой револьвер, но было совершенно ясно, что он вовсе не собирается пускать его в ход.
   Что же до Крисмаса, то увидев перед собой всех троих и осознав наконец значимость этого момента, на деле оказавшегося гораздо хуже ожидаемой им смерти, он развернулся и, закрыв лицо рукой, заковылял в сторону зарослей.
   Эл Спикер не спеша перешел через ручей по камням, выбирая места посуше. Затем он подошел к ним, привычно прижимая к губам платок.
   — Мисс Стилл, — сказал он, несколько невнятно и чуть нараспев выговаривая слова, — мое имя Альфред Спикер. Вы знаете, кто я такой. Но сегодня меня не нужно бояться. Ни сегодня, ни впредь. Пенстивен, я видел ваш поединок от начала и до конца. Ты трижды одолел его — сначала умом, затем оружием и, наконец, голыми руками. Всякое мне приходилось в жизни повидать, но все это не идет ни в какое сравнение с тем, что я увидел сегодня вот здесь. В конце концов, наверное, правильно говорят, что правду не убьешь. У неё железная рука.
   Присядь-ка вот сюда, на пенек, — продолжал он. — Я перевяжу тебе голову. Ты теряешь гораздо больше крови, чем можешь себе вообразить.
   Пенстивен опустился на пенек, и его рана была быстро перевязана. Затем Спикер помог ему спуститься вниз с холма, осторожно поддерживая его под правую руку, в то время, как девушка шла слева. Она тоже помогала, потому что голова у Пенстивена все ещё кружилась, а ноги плохо слушались. Дважды несмотря на поддержку он все же падал на колени, но в конце концов они все же добрались до лесной опушке, откуда открывался вид на старый домик у ручья.
   — Здесь мне придется вас оставить, — сказал Спикер. — У кое-кого из ваших постояльцев, мисс Стилл, наверняка возникнут ненужные вопросы, если им доведется увидеть мое лицо. Надеюсь, что вы нашли друг друга и будете жить вдвоем долго и счастливо. Пенстивен, ты правильно сделал, что отпустил Крисмаса. Теперь он конченый человек. Он больше никогда не станет лидером, и до конца жизни будет гоним теми, с кем подло и несправедливо обошелся в дни своей славы. А это гораздо хуже смерти, которая, кстати, наверняка не заставит себя долго ждать.
   И он быстро скрылся за деревьями. Девушка же с Пенстивеном потихоньку отправились дальше; так они добрались до дома, и на её крик на крыльцо тут же выбежала мачеха.
   При виде крови она вскрикнула от ужаса, но тут же взяла себя в руки и решительно взялась за дело. Вместе женщины отвели Пенстивена в его комнату и уложили в постель. Потом Барбара поспешила в город за доктором, а миссис Стилл осталась с молодым человеком.
   Как совершенно справедливо заметил Спикер, он потерял гораздо больше крови, чем ему казалось поначалу. В самый разгар поединка праведный гнев придавал ему силы, но теперь на него навалилась слабость, а в глазах потемнело.
   Потом приходил доктор. Он наложил на рану Пенстивена шесть швов и дал несколько незатейливых рекомендаций.
   — Ему нужен отдых, и этот дом подходит для него как нельзя лучше. Еще необходимо хорошее питание, а что может быть лучше вашей стряпни, миссис Стилл? Думаю, ближайшие дня два-три он будет спать. Сон для него лучшее лекарство.
   Уже при одном лишь упоминании о сне, глаза Пенстивена закрылись сами собой. Он проспал несколько дней к ряду. Просто ел и спал, просыпался, чтобы поесть и снова засыпал. Силы быстро возвращались к нему, растекаясь по телу подобно живительным сокам, пробуждающимся с первыми солнечными деньками ранней весны.
   Уже на третий день он встал с постели и вышел на заднее крыльцо дома, выходившее на южную, солнечную сторону, чтобы погреться на солнышке. Миссис Стилл хлопотала в кухне и разговаривала с ним через дверь, затянутую москитной сеткой.
   — Ну так как, Джон, теперь-то уж можно позволить людям проведать вас?
   — спросила она.
   — Каким ещё людям? — не понял он.
   — Да всему городу. Нет смысла перечислять имена. Весь город желает лицезреть вас.
   — Да пошли они к черту, — беззлобно отмахнулся он.
   — Джон, это на вас совсем не похоже, — с укором сказала она. — Ведь это вы прославили наш Маркэм. И я уверена, что к людям вы тоже хорошо относитесь.
   — Конечно, — согласился он. — Но видеть никого из них не хочу.
   — Что ж, — вздохнула она, и было слышно, как скрипнула открываемая дверца духовки, — Бобби была права на ваш счет. Должна сказать, она очень понятливая девочка. Вот будь я на вашем месте, Джон, то сидела бы я в самом центре города, на парадном крыльце гостиницы, у всех на виду, чтобы люди могли подойти ко мне и пожать мою героическую руку. Но Бобби сказала, что вам нет никакого дела до подобных глупостей, и теперь я вижу, что она была права. Вы даже представить себе не можете, как трудно уживаться с такой проницательной девицей под одной крышей. Безумно трудно. Рядом с ней взрослый человек чувствует себя безнадежно отставшим от жизни недоумком. Кстати, а как вы ладите с Бобби?
   — Мы ладим?
   Миссис Стилл прошла через всю кухню и остановилась у двери, уперев руки в бока.
   — Конечно, я понимаю, что это не мое дело, но мне все-таки кажется, что вы не равнодушны к Бобби. Это так?
   — С чего вы это взяли? — поинтересовался он.
   — Ну, может быть я ошибаюсь, но, на мой взгляд, все признаки налицо.
   — Какие ещё признаки? — с некоторым раздражением спросил Пенстивен.
   — Ну, хотя бы то, — начала миссис Стилл, — что иногда вы краснеете, услышав её шаги, и бледнеете при её появлении. Потом то, как вы смотрите на нее, наблюдаете за каждым её движением, как ваш взгляд постоянно задерживается на её лице, следует за ней повсюду.
   — Какая чушь! — фыркнул Пенстивен.
   — Но теперь я вижу, что ошиблась, — сказала миссис Стилл. — Ведь на самом деле она вам совершенно безразлична, ведь так, Джон?
   — Я готов целовать землю, по которой она ходит, — натянуто проговорил он. — Но только все это без толку.
   — Что без толку?
   — Сами знаете, миссис Стилл. Бобби не нуждается в этом. Для неё это просто занудство.
   — Какое ещё занудство? — страстно спросила миссис Стилл, начиная горячиться.
   — Да все эти глупости… любовь и прочая чепуха. На Бобби это нагоняет скуку. Ей нужна свобода или совсем другой человек, который был бы лучше меня по всем статьям.
   — Любовь и прочая чепуха? — переспросила миссис Стилл. — Значит, её это совершенно не интересует?
   Она грузно протопала к двери, ведущей в комнаты и громко позвала:
   — Бобби! Бобби Стилл! Немедленно иди сюда.
   — Боже мой, миссис Стилл, но зачем вы так? — забеспокоился Пенстивен.
   — Не собираетесь же вы в самом деле отчитывать её за это. Ведь нет?
   Раздались легкие, быстрые шаги, и Бобби появилась в кухне.
   — А теперь, маленькая негодница, идем со мной на веранду, — распорядилась мачеха.
   Схватив Барбару за руку, она пнула ногой дверь и решительно подвела девушку к Пенстивену.
   — Не надо, миссис Стилл! Пожалуйста, молчите! — взмолился он, отчаянно краснея.
   — Молчать? Нет, уж теперь-то я выскажу все. Так в чем же дело, дерзкая девчонка? До меня тут дошли слухи, что любовь нагоняет на тебя скуку. Что это просто занудство и вообще чепуха! Ты когда-нибудь говорила такие вещи?
   — Отстань от меня, — огрызнулась Барбара Стилл, презрительно передергивая плечами и пытаясь вырваться. — Ну, говорила. А что такого? Или что, мне уже и сказать ничего нельзя?
   — Ну конечно же можно, — сказал Пенстивен. — Не обращай внимания. Мне жутко неудобно. Я не должен был этого допускать.
   — А вы вообще молчите, Джон, раз уж все равно не можете придумать ничего более умного. Вас никто не спрашивает. Я не желаю слышать от вас ни единого слова. Сейчас говорить буду я, и уж теперь-то мы разберемся, что к чему. Значит тебе, маленькая паршивка, нет никакого дела до того, что такой достойный человек, как мистер Пенстивен предлагает тебе руку и сердце?
   — Он не предлагает мне ни того, ни другого, — сказала Барбара. — И вообще, матушка, отпусти. Я не собираюсь как дура торчать здесь.
   — Не собираешься? А придется, — безаппеляционно заявила миссис Стилл.
   — И не сойдешь с этого места. Значит, по-твоему, любовь это чепуха, не заслуживающая твоего внимания, так? Боже милосердный, с этой девчонкой никакого терпения не хватит. Признавайся немедленно, говорил ли тебе этот молодой человек о том, что ты ему нравишься?
   Барбара покраснела до корней волос, чему Пенстивен, сам пунцовый от смущения, был несказанно удивлен.
   — Ничего я не скажу, — упрямо проговорила она. — Ну а если и говорил? Что из этого? И вообще, не нужно пытаться выставить меня полной идиоткой.
   — А мне и пытаться не надо. Ты уже выставила себя ею сама, — отпарировала мачеха. — И хватит об этом. Ну так как, Бобби, он говорил, что любит тебя?
   — Миссис Стилл, ну, пожалуйста…, — воскликнул Пенстивен.
   — А с вами, молодой человек, я вообще не разговариваю, — сказала миссис Стилл. — Итак, Бобби, мистер Пенстивен давал тебе понять, что ты ему нравишься?
   — А если и так, то что с того? Да, намекал; и что теперь? Я что, должна была тут же броситься ему на шею?
   — Да, — убежденно сказала миссис Стилл. — Если бы только он успел протянуть руку, чтобы поймать тебя. Мистер Пенстивен хочет жениться на тебе, дурочка, а тебе не хватает умишка согласиться! Видите ли, любовь её утомляет, и вообще, до таких глупостей ей и дела нет. Тоже мне!
   — Тогда я расскажу все, чтобы прекратить в конце концов эту безобразную сцену, — сказала Барбара Пенстивену.
   И обернувшись к мачехе, продолжала:
   — Да, он знает, что я натворила кучу глупостей. Я влюбилась в другого человека. И он тоже об этом знал. А влюбилась я в Джона Крисмаса! Вот и все, что тебе надо знать; и надеюсь, — добавила она внезапно дрогнувшим голосом, — что теперь ты довольна!
   — Ты влюбилась в Джона Крисмаса? А почему бы и нет? — недоуменно пожала плечами миссис Стилл.
   — Хочешь сказать, что тебя это совсем не удивляет? — воскликнула девушка.
   — Нисколечко, — подтвердила миссис Стилл. — Если женщина любит мужчину, то какая ей разница, хороший он или законченный негодяй? И чем мужик наглее, тем больше нашего внимания обращает он на себя. Признаться, многие проходимцы заставляли трепетать и замирать мое глупое сердце, пока, наконец, судьба не свела меня с твоим незабвенным покойным отцом. Да и кем он был тогда? Обыкновенным бродягой без гроша за душой, проигравшим в карты все свое состояние. И что с того, что ты влюбилась в Джона Крисмаса? Это лишний раз доказывает, что ты отчаянная девчонка, только и всего. Но держу пари, что ты разлюбила его сразу же после того, как на твоих глазах вот этот человек разделался с ним по-свойски! Скажи, разве нет?
   — Больше я ничего не скажу, — чуть слышно пролепетала Барбара.
   Мачеха с силой тряхнула её за плечо.
   — Хочешь сказать, что ты все ещё любишь Джона Крисмаса? — спросила миссис Стилл, и в её голосе слышались угрожающие интонации.
   — Нет. Не люблю, — сказала девушка.
   — Стало быть, ты утверждаешь, что тебе безразличен Пенстивен, хотя твое сердце разрывается от любви к нему?
   — Отстань от меня, матушка, — простонала Барбара.
   — Нет, не отстану, раз ты такая безмозглая дурочка! — решительно возразила миссис Стилл. — Не знаю, чего он в тебе нашел, но это уж его дело. Однажды этот человек уже сделал тебе предложение. Так что теперь подойди к нему и сама проси, чтобы он женился на тебе. Сию же минуту. И встань на колени. Встань перед ним на колени и умоляй.
   Она попыталась, или сделала вид, что попыталась, поставить Барбару на колени перед Пенстивеном.
   — Миссис Стилл, не надо! — простонал молодой человек.
   Но тут же замолчал, увидев, как по щекам Барбары катятся слезы, и услышал её дрожащий, срывающийся голос.
   — Я была дурой; и я не стою тебя. Но скажи мне, Джон, сможешь ли ты после всего, что было, принять меня?
   Миссис Стилл ушла в дом, громко хлопнув дверью, затянутой москитной сеткой.
   — Этой маленькой вздорной гордячке, уж давно пора было бы набраться ума. Не знаю, Джон, что вы в ней нашли. Но для меня она все равно добрая, милая девочка, благослови её Господь. Значит, её не волновали любовь и тому подобные глупости? Что ж, зато теперь пускай поволнуется. Надеюсь, это пойдет ей только на пользу. Но ради Бога, вы уж не обижайте её. Она, конечно, довольно миленькая, но ведь любить нужно не красоту; душа женщины гораздо важнее её внешности, не забывайте об этом, Джон!

Глава 43

   Полтора месяца спустя юный Боб Пенстивен и его молодая жена коротали вечер на веранде своей небольшой хижины, выстроенной вблизи Маркэма. У них не было большого дома, обширных угодий с пасущимися на них тучными стадами; но во всей округе не было ни одного человека, который согласился бы променять то, чем владела эта пара, на огромные состояния и роскошные дворцы. Потому что все они знали Пенстивена и его жену. И не беда, что маловато земли, ведь у них ещё все впереди; а когда дво любят друг друга, то время над ними не властно.
   И вот, когда над землей быстро сгущались сумерки, и в небе начинали зажигаться первые звезды, на склоне холма показался всадник, направлявшийся прямиком к их дому.
   — Похоже, кто-то очень спешит, — сказала Барбара Пенстивен, — это он и коня загонит, если будет так гнать в гору.
   Всадник осадил коня и легко спрыгнул на землю.
   — Пенстивен, — окликнул он.
   — Бог ты мой! Рыжий! Неужели ты? — отозвался Пенстивен. — Что-то случилось?
   Он сбежал по ступенькам веранды.
   — У тебя все в порядке, Джон? — встревожено спросила у него жена. Она до сих пор называла его этим именем.
   — Разумеется, все в полном порядке. Мы с Рыжим давние приятели, — ответил Боб Пенстивен.
   — Мэм, — учтиво проговорил Рыжий. — Я знаю его очень близко, от левого апперкота и до перекрестного контрудара правой. Лишь благодаря ему я в свое время не угодил на виселицу.
   Он увлек Пенстивена за собой, и вместе они скрылись в наступающей темноте.
   — Меня прислал Эл Спикер, — сказал Рыжий.
   — Я знаю, — поспешно проговорил Пенстивен. — Слушай, бросал бы ты это дело, пока не поздно.
   — Уже поздно, я прочно увяз, — ответил Рыжий. — И более того, даже не собираюсь ничего менять. Но вот Эл велел мне передать тебе кое-что. Эл о тебе очень высокого мнения.
   — Спасибо, — поблагодарил Пенстивен.
   — Эл, — продолжал посыльный, — постоянно говорит о тебе, все твердит, что у правды железная рука, и что её не убьешь. Вот такой он пессимист. Но это не мешает ему время от времени вести душеспасительные разговоры с головорезами типа меня.
   — Так что он велел передать? — спросил Пенстивен.
   — Ну, в общем, дело было так. Двое ребят из наших ехали через ущелье в сторону железнодорожного моста и остановились, завидев длинный грузовой состав. Вагоны были пустые, и двери одного из них — это был товарный вагон — были раздвинуты. Они заметили там двоих дерущихся мужиков, один из которых вскоре оступился и оказался у самой двери, взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но не устоял и вывалился.
   Падая, он ударился о железную балку моста, сорвался с неё и полетел вниз, на самое дно каньона.
   Ребята подъехали поближе, чтобы посмотреть, что к чему, и оказалось, что оба были знакомы с покойным при жизни. Тебе наверняка тоже будет небезынтересно узнать, кто это был такой.
   Пенстивен вздрогнул.
   — Неужели Крисмас? — мрачно предположил он.
   — Он самый. Эл решил, что, узнав об этом, ты будешь спать спокойней.
   — Да поможет ему Господь, — медленно проговорил Пенстивен. — Он был достоин лучшей участи.