Брэнд Макс. Неуловимый бандит

   — Кто они? — спросил Пенстивен. — Оньяте, Эл Спикер и Кракен?
   — Хм, — хмыкнул Шор. — Давай для начала спустимся вниз и позавтракаем. Я тоже что-то проголодался.
   Они спустились в столовую и принялись за еду, начав трапезу с персиков со сливками, за которыми последовала овсянка, яичница с ветчиной, и бифштекс с картошкой. Шор, как и у многих людей с вечно голодными глазами, оказался поистине зверский аппетит; но Пенстивен превзошел его, заказав двойные порции всех блюд и дочиста съев все, что было на тарелке. Он едва успел расправиться с бифштексом, когда хозяин гостиницы снова подошел к ним, держа в руках блюдо, на котором аппетитно дымился огромный кусок жаренного мяса.
   — Оленина, джентльмены, — шепотом объявил он, нагибаясь над столом.
   И снова вышел из комнаты, то и дело оглядываясь и самодовольно улыбаясь.
   — А я уже сыт по горло! — простонал Шор. — Почему бы ему не проделать этот трюк пораньше? А дело в том, что в этом городе тебя теперь уважают и изо всех сил стараются угодить. К тебе здесь относятся, как блудному сыну, возвратившемуся домой после долгих скитаний. Интересно, чем ты их так сумел очаровать? Думаю, это все из-за Винса Картера. Он всегда был слишком высокого мнения о себе. Вообще-то парень он неплохой, но больно уж хамоватый. Его хлебом не корми, дай только поиздеваться над окружающими, что популярности ему отнюдь не прибавляло, с какой стороны не посмотри.
   — Да, наверное, — расплывчато ответил Пенстивен.
   В данный момент его внимание было всецело сосредоточено на поглощении оленины.
   Затем настал черед последней чашки горького черного кофе.
   — Да ты только погляди, как на тебя смотрит официантка, — не унимался Шор. — Как на любимого племянника и золоторудный прииск вместе взятые. Да уж, ты попал в самую точку, когда прилюдно взгрел юнца Картера. Теперь весь город в тебе просто-таки души не чает.
   — Главным образом потому, что вы уделяете слишком много внимания моей скромной персоне, — заметил Пенстивен. — Интересно, что делает вас таким влиятельным в этом городе, Шор? Или, может быть, знаменитые бандиты пользуются здесь куда большим почетом и уважением, чем все прочие смертные?
   Шор удивленно вскинул брови и выжидающе уставился на него.
   — Теперь мне все ясно, — изрек он наконец. — Всего за какие-нибудь сутки ты прошел настоящую школу жизни. Встретился с Оньяте и Элом Спикером. Сперва уехал как будто в никуда, а возвратился обратно верхом на Красотке. Что ж, раз уж тебе довелось свидеться с самим Джоном Крисмасом, то, полагаю, ты теперь имеешь представление о том, что представляет из себя настоящий бандит!

Глава 18

   Теперь настал черед Пенстивена удивляться. Он был откровенно поражен этим сообщением, что даже не пытался скрыть этого. Ведь именно это имя не давало ему покоя, имя того человека, которого он задумал убить и был готов на все ради достижения этой цели, посвятив многие годы изнурительным тренировкам.
   — Крисмас? — охнул он.
   Шору, похоже, этот разговор был явно не по душе.
   — Но ты же приехал на Красотке, разве нет? — нетерпеливо бросил он.
   — Ну и что с того?
   — А разве ты не знаешь, что это одна из лучших лошадей Крисмаса? Пенстивен закрыл глаза, вспоминая высокого смуглого человека с
   улыбчивым лицом и его вкрадчивый, тихий голос.
   Ну конечно же это был Джек Крисмас! Разве не таким описывали его люди Эла Спикера?
   Сомнений быть не может. Это был Крисмас.
   — Это напоминает мне одну историю, — медленно проговорил он в конце концов, почти не открывая глаз.
   — Какую историю, сынок? — живо поинтересовался Шор.
   — Хрестоматийную притчу о братьях, которые отправились в путь, задумав найти Врата Желаний.
   — Что-то не припоминаю. Так о чем там речь?
   — Они бежали как оглашенные, день и ночь, взбирались на кручи, и в конце концов совершенно выбились из сил. Кое-как добрели до старенькой неказистой калитки и в полном изнеможении опустились на землю возле нее, чтобы хоть немного перевести дух. Они не помнили себя от страха и усталости, и единственным их желанием было поскорее вернуться домой. И вдруг они обнаружили, что сидят на пороге своего собственного дома. Старенькая обшарпанная калитка и была теми самыми Вратами Желаний. А те ребята вкалывали, как черти, а когда все-таки оказались там, куда так стремились, то не сумели узнать своего счастья.
   — А ты-то тут при чем? — спросил Док Шор.
   — Да так, не при чем, — пробормотал Пенстивен.
   Он задумчиво глядел в окно.
   Ну конечно же, ведь тот мужик назвал высокого «Джек», а он, Пенстивен, от усталости напрочь утратил способность соображать и не смог распознать очевидного, того, что, казалось бы, само бросалось в глаза.
   — Ты хотел встретиться с Крисмасом, да? — продолжал Шор. — Что ж, как говорится, все приходит вовремя для того, кто умеет ждать. А теперь, когда Крисмас сам испытал тебя в деле, ты обязательно увидишься с ним снова. Можешь не сомневаться. Он не из тех, кто упускает свою выгоду! Так сколько передал Оньяте?
   — Сто восемьдесят тысяч долларов. Мне так сказали, — пробормотал Пенстивен.
   — Сто восемьдесят тысяч…
   Шор даже привстал на своем стуле.
   — Хочешь сказать, что он доверил тебе такие деньжищи?
   — Да.
   — Черт возьми!
   — Их там было действительно много, — признался Пенстивен. — Я не знал, сколько именно, и вообще, что лежит в сумке, пока Спикер не сказал мне об этом. А уж как он стреляет!.. Второго такого не сыщешь!
   — Так, значит, ты не знал, что в сумке? И даже ни разу не заглянул в неё по дороге? — издевательски уточнил Шор.
   Пенстивен вскинул голову.
   — Нет, не знал, — повторил он.
   — Только не нужно так зарываться, — угрожающе проговорил Шор. — Я просто задал тебе вопрос. Ведь ты один из этой шайки блистательных проходимцев, не так ли?
   — С чего вы взяли, что я проходимец? — едва сдерживаясь спросил Пенстивен.
   — Тогда кто же ты такой, черт возьми? И какого черта морочишь мне голову? Забыл, на кого работаешь, и что из себя представляют Оньяте и все остальные? Ну и кто ты после этого, сынок?
   — Наверное, дурак, — сказал Пенстивен.
   — Да, вполне вероятно. Но только обмануть меня тебе все равно не удастся, — пробормотал Шор. — И вообще, ты начинаешь действовать мне на нервы. С чего я взял, что ты проходимец? Да все очень просто: ты либо проходимец, либо обыкновенный придурок. Может быть ты решил, что я заплатил тебе три сотни аванса и выдал ещё три сотни наличными просто так, по доброте душевной, в расчете, что за такие деньги ты будешь лучше других доить коров? Так что ли? Или, возможно, ты думаешь, что премия тебе причитается за стрижку овец? Я правильно тебя понял? Большие деньги за безделье. Ты это хочешь сказать?
   Пенстивен вздохнул.
   — Ладно, — проговорил он наконец. — Я позволил себя уговорить.
   — А тебя никто и не держит, — пробормотал Шор. — Все в порядке. Ты славный парень. Просто, мне кажется, ты сам не понимаешь, что говоришь.
   Постепенно его гнев несколько поутих.
   — Ты тут оговорился, что Спикер здорово стреляет, — напомнил он. — Еще бы. Ведь его этому учил сам Крисмас.
   — Сам Крисмас?
   — Разумеется. Разве можно обрести такую ловкость в обращении с оружием ещё где-нибудь, кроме как пройдя школу у Крисмаса? Спикер единственный, кому это удалось.
   Услышав это, Пенстивен снова тяжко вздохнул. Его ничего не выражающий взгляд был устремлен куда-то вдаль. Проблема казалась неразрешимой. Он знал, что для того, чтобы расправиться с Крисмасом, ему придется взяться за оружие. Но даже против такого стрелка, как Спикер, он оказался бы совершенно беспомощным. Что же говорить о Крисмасе? Ведь именно он и был тем наставником, у которого Спикер перенял тонкости своего умения! Куда уж ему, Пенстивену, тягаться с ним!
   Он решил не отклоняться от темы разговора.
   — Расскажите мне о Спикере, — попросил Пенстивен.
   — Все очень просто, — сказал Шор. — Раньше у него был подбородок. А теперь нет. Вот и все.
   — А что произошло?
   — С ним-то? Он тогда был молодым бездельником, нахальным и самоуверенным. Его отец владел большим ранчо. Я видел его фотокарточку тех лет, и надо сказать, парнем он из себя был видным. Самая красивая девушка во всей округе была влюблена в него, и дело будто бы шло к свадьбе. Но в один прекрасный день наш герой ввязывается в перестрелку. Дело было в салуне, куда он завернул, чтобы пропустить кружечку-другую имбирного эля, будучи в то время поклонником не слишком крепких напитков. Так вот, тот парень, с которым они повздорили, прицелился и отстрелил ему подбородок, и тогда наш малыш Спикер, захлебываясь собственной кровью, выхватил нож и воткнул его в противника. И готово — насмерть.
   После этого ему пришлось целых несколько месяцев проваляться в больнице. Когда же он наконец вышел оттуда, то девица едва взглянула на него и резко передумала выходить замуж. И я её не осуждаю. Спикер же словно взбесился. Он наделал столько шуму, что, прослышав о его похождениях, Джек Крисмас взял его к себе. Так что Спикер запросто всадит тебе пулю в лоб и даже не поморщится. Вот так. В нем не осталось ничего человеческого. Совсем ничего. Чуть что не по нем — тут же хватается за пистолет.
   Пенстивен вспомнил, как спокойно и выжидающе переглядывались между собой трое обитателей хижины. Теперь ему вся стало ясно. Они просто терпеливо дожидались, когда тщедушный человечек пристрелит-таки непрошенного гостя, нагло нарушившего его покой.
   — Мне это ровным счетом ни о чем не говорит, — заявил он вслух. А затем добавил. — Думаете, Крисмас может мною заинтересоваться?
   — На кой черт ты ему сдался, — небрежно бросил Шор. — Ты же не бандит и не проходимец. А какие у него могут быть дела с таким образцово честным парнем, типа тебя?
   — Не надо больше об этом, — сказал Пенстивен.
   — Ладно, — согласился Шор. — Просто твоя болтовня действует мне на нервы. А лошадь все-таки хороша, да?
   — Вообще-то я её совсем не разглядел, — честно признался Пенстивен.
   — Ты что, не помнишь Красотку?
   — Признаться, не очень хорошо.
   — Хотя ничего удивительного, ты тогда был совсем плох, — заключил Шор.
   — Это я признаю. Но я бы сказал, что только слепец не заметит достоинств Красотки. Старина Крисмас… ты, наверное, ему очень понравился, раз он велел отдать тебе эту лошадь — и сто восемьдесят тысяч баксов тут не при чем. С лучшими лошадьми просто так не расстаются! Ведь зачастую быстрый конь становится единственной надеждой на спасение. Это одна из его причуд. Рисковый он мужик.
   — А мне он показался таким спокойным, уравновешенным…, — пробормотал Пенстивен.
   — И этого у него не отнять. Он многолик и непредсказуем. Как тот черт, что, если верить молве, водится в тихом омуте. Ну так что, ты наелся?
   — Да.
   — Тогда идем взглянем на это сокровище, на Красотку!
   Они отправились на задний двор гостиницы, где у ограды загона уже собралась толпа. В загоне находилось около десятка лошадей, но лишь одна привлекала к себе всеобщее внимание, и это была Красотка.
   Она была поистине прекрасна. Пенстивен смотрел на неё во все глаза и не находил ни малейшего изъяна. Это лошадь воплощала собой само совершенство, и он был без ума от нее.
   Пенстивен облокотился о столб ограды и не сводил с неё глаз. Лошадь будто сошла с картины, нарисованной рукой мастера, и каждое её движение было исполнено легкости и грации. Всякий раз, когда она вдруг оборачивалась и поднимала голову, по толпе пробегал восторженный ропот и слышались восхищенные возгласы.
   Однако вскоре Пенстивену стало ясно, что многие из толпившихся у загона людей хотя и были захвачены созерцанием этого волнующего зрелища, но только выказываемый ими интерес был явно не столь безразделен, ибо смотрели они сначала на лошадь, а потом на него! И в их глазах угадывались восторг восхищение, с каким обычно смотрят на что-то прекрасное и недосягаемо возвышенное.
   Затем за спиной у Шора и Пенстивена раздался низкий голос, принадлежавший никому иному как шерифу Чарльзу Уэйсу.
   — Что, док, вовремя подсуетился и захомутал парня? Что ж, к сожалению, конкретных улик против тебя у меня нет, но уж я-то знаю, что ты за птица. Так же как знаю, на какого босса ты работаешь. До сих пор ему везло, впрочем, как и тебе. Но рано или поздно я все равно доберусь до тебя. Уж можешь не сомневаться!
   — Да ладно тебе… Заткнись, Чарли, — лениво отмахнулся Шор, медленно оборачиваясь.
   — Ты — паршивая крыса, — процедил шериф сквозь зубы. — Гадкая, мерзкая крыса, вот ты кто! Но я все равно прижму тебя. Если бы не ты, то этот парень мог бы остаться честным человеком. Он оказался на мели, а ты поспешил воспользоваться этим, чтобы обратить его в свою веру. Я знаю, что он сделал. Он присоединился к шайке Крисмаса. Да, я знаю лишь то, что и все остальные из сбежавшихся сюда ротозеев — что прежде на этой кобыле ездил Крисмас, а теперь её хозяином стал он. Ты можешь сколько угодно злорадствовать у меня за спиной, но только очень скоро я найду способ поквитаться с тобой! Не сомневайся.
   Шериф замолчал, и Пенстивен краем глаза видел, как он развернулся и зашагал прочь.
   — Я не сомневаюсь лишь в том, что ты старый дурак, — огрызнулся Док Шор.
   Но сказано это было не очень громко, и Пенстивен с большим интересом отметил про себя данную подробность. Что же касается его самого, то он понял, что заключил сделку с самим дьяволом, и об этом теперь знали все.

Глава 19

   Вернувшись в гостиницу, Пенстивен собрал вещи и отправился к дому миссис Стилл, находившемуся на почтительном расстоянии от города и напоминавшему старинную крепость, выстроенную на небольшом полуострове как раз в том месте, где русло быстрого ручья делало крутой изгиб, окружая его стены сразу с трех сторон и даже в самые жаркие летние дни наполняя воздух живительной прохладой. С противоположной стороны вплотную к дому подступала стена вековых деревьев, под сенью которых был сооружен массивный стол, предназначенный, очевидно, для трапез в самый разгар лета.
   Во дворе перед домом не было ни души, и тогда Пенстивен решил зайти с другой стороны и попытать счастья с черного хода, для чего и направился на задний двор, осторожно ступая по узенькой тропинке, протянувшейся вдоль стены. Воды ручья основательно размыли прибрежный склон, так что при взгляде вниз с высокого обрыва был виден тонкий слой почвы, пронизанный хитросплетеньем корней и гладко обточенный волнами склон скалы, спускающийся к самой воде.
   На дальнем берегу ручья начинался бескрайний лес, а над вершинами деревьев высились неприступные горы. Это было дикое, пустынное место, и Пенстивен мысленно согласился с тем, что именно оно как нельзя лучше подходило для жилища такой своенравной дикарки, как Барбара Стилл.
   Он взошел по ступенькам крыльца и постучал в дверь, затянутую сеткой.
   — Кто там? — раздался откуда-то из глубины дома певучий женский голос.
   — Я бы хотел снять у вас комнату, — ответил Пенстивен.
   Она подошла к двери и сквозь частую сетку он сумел разглядеть её смуглое, добродушное лицо; хозяйка дома оказалась довольно полной женщиной, и теперь она стояла, вытирая руки о чистый передник.
   — Я больше не пускаю постояльцев. Тут у нас уже живет один, и нам этого вполне хватает. Дочка не хочет больше никого пускать. Самим места мало, — сказала она, а затем добавила. — К тому же Барбара держит здесь столько кошек и собак, что они скоро заполонят весь дом.
   Пенстивен с сожалением вздохнул.
   — Но когда человеку приходится ночевать в гостиничном номере, выходящем окнами на городскую улицу…, — сокрушенно проговорил он. — Сами понимаете…
   — О да, понимаю, — согласилась она. — Там ужасно шумно, и нет покоя ни днем, ни ночью.
   — Вот-вот. То где-то заплачет ребенок, или заржет лошадь, или пьяные затеют драку прямо под окнами, или начнут брехать собаки, или ещё что-нибудь. Совершенно невозможно заснуть.
   — Похоже, вы довольно чувствительный молодой человек, — заметила женщина.
   — И поэтому Маркэм очень действует мне на нервы, — соврал Пенстивен.
   Она открыла дверь и приветливо улыбаясь вышла на крыльцо.
   — Да уж, — вздохнула она, — чувствительным людям всегда нелегко.
   — На мой взгляд, миссис Стилл, вы тоже производите впечатление весьма чувственной женщины, — сказал он.
   Она расплылась в довольной улыбке, такой широкой, что её глаза почти исчезли в складочках кожи.
   — С чего вы это взяли? — кокетливо поинтересовалась она.
   — Вообще-то я даже не знаю, как это объяснить, — признался Пенстивен.
   — По-моему, такие вещи нельзя знать наверняка, а можно лишь почувствовать душой. Думаю, что это ваш взгляд навеял мне такие мысли.
   Миссис Стилл тоже вздохнула, отчего её пышный бюст поднялся и снова плавно опустился.
   — И я тоже всегда пытаюсь подметить то же самое в других, — сказала она. — Я всегда говорила, что от бессонницы перед глазами возникает призрачная пелена.
   — Замечательно сказано, а главное очень верно подмечено, — заявил Пенстивен. — Это именно то, что я вижу в ваших глазах. Послушайте, миссис Стилл, а вы, случайно, никогда не пробовали себя в литературе? Лишь человек, обладающий ярким литературным талантом, способен украшать свою речь столь яркими эпитетами. Или, может быть, вы это где-нибудь слышали?
   — Это про пелену перед глазами? Нет, я сама придумала. Вы правы, в молодости у меня действительно проявилась склонность к писательству. Сейчас в это, конечно, трудно поверить. И тем не менее, я сочиняла довольно неплохие стихи. Рифмы складывались как-то сами собой. А когда в школе нам задавали сочинения на какую-нибудь тему, то я всегда писала их в стихах. Это было совсем не трудно; я просто записывала свои мысли, а стихи получались сами собой.
   — Какой чудесный дар! — воскликнул Пенстивен, не скрывая своего восхищения.
   — Моя матушка тоже так говорила, — отозвалась миссис Стилл. — Но отец сказал, что не потерпит никаких писак в своем семействе. Время шло, и потихоньку все так само собой забылось и сошло на нет. Сами понимаете. И я вижу, молодой человек, что и на вашу долю выпало немало страданий. У вас такой несчастный взгляд!
   — Вы удивительная женщина, миссис Стилл, — сказал он. — Вы словно видите человека насквозь.
   — Это тоже своего рода дар, — ответила она. — Все это, конечно, довольно хлопотно, на зато помогает во многом облегчить жизнь окружающим. Мой покойный супруг, незабвенный мистер Стилл, всегда говорил, что я как будто читаю его мысли. Мне очень жаль, что вам приходится ютиться в гостинице.
   — И мне тоже, — вздохнул Боб Пенстивен, — особенно теперь, как я увидел вас. Может быть вы позволите мне хотя бы столоваться в вашем доме, а?
   — Ну конечно же, — сказала она. — И если бы только Барбара не была так упряма…
   — Я бы мог снять у вас хотя бы угол, — продолжал Пенстивен. — Вообще-то я ко всему привычен. Но вот городской шум просто-таки выводит меня из себя.
   — И как надолго вы хотели бы тут поселиться? — спросила она, склоняя голову к плечу.
   Будущее представлялось Пенстивену довольно расплывчато, и поэтому все с ним связанное он воспринимал без особого энтузиазма.
   — До самой смерти, пожалуй, — ответил он.
   Услышав такой ответ, хозяйка расплылась в широкой улыбке.
   — Вам что, действительно так понравился наш дом? — переспросила она.
   — Безумно, — подтвердил Пенстивен. — И дело не только в доме, деревьях, горах и тишине. Ведь в наше время не так часто встретишь простое человеческое понимание.
   — Пожалуйста, проходите в дом, — пригласила миссис Стилл. — Пойду погляжу, прибрано ли в другой комнате, а потом и вас провожу туда. Если она вам понравится, то, думаю, вместе нам удастся уговорить Барбару. Она, знаете ли, такая упрямая, эта девчонка.
   Она придвинула ему кухонную табуретку, и он не преминул воспользоваться этим приглашением, нисколько не устыдившись своего цинизма и оставшись весьма довольным собой, в то время, как хозяйка поспешила прочь из кухни, и было слышно, как жалобно заскрипели под тяжестью её шагов ступеньки лестницы, ведущей наверх.
   Кухня представляла собой довольно просторное помещение, самой примечательной деталью интерьера которого была огромная плита, сделавшая бы честь любой гостинице. Протянувшиеся вдоль стены полки были сплошь заставлены закопченными сковородами и кастрюлями. Двери, оконные рамы и все прочие деревянные предметы обстановки были выкрашены белой краской. На полу лежал линолеум, рисунок на котором давно стерся от частого мытья.
   Если кухню принято считать сердцем дома, то по её состоянию можно судить и обо всем остальном, и Пенстивен остался вполне доволен увиденным.
   В это время на заднем крыльце послышались легкие шаги, и вошла Барбара, державшая в одной руке трех больших зайцев и винтовку в другой.
   Пенстивен поднялся ей навстречу, но девушка лишь смерила визитера пытливым взглядом, и не проронив ни слова подошла к раковине, бросила в неё кроличьи тушки, а затем открыла кран и принялась мыть руки.
   Не отрываясь от своего занятия, она вдруг обернулась и заговорила с ним.
   — Привет, мистер Б.Г.Чужак, — бросила она через плечо.
   — Меня зовут Джон, а не Б.Г., — ответил он.
   — Мистер Бандит-Грабитель, — уточнила она.
   — С чего ты это взяла? — спросил Пенстивен.
   — Думаешь, в Маркэме найдется хотя бы один человек, который был бы о тебе другого мнения? — ответила она вопросом на вопрос. — Все видели Красотку. Тебе, наверное, очень хотелось, чтобы вся округа узнала о роде твоих занятий!
   Если уж эта лошадь и в самом деле была такой знаменитой, то настало самое время задуматься о том, что за цель мог преследовать Джон Крисмас, сделав ему столь дорогой подарок.
   — Да я в жизни и гроша-то чужого не взял, — возразил Пенстивен.
   — Ну да, если уж воровать, так что-нибудь посущественнее, например, банкноты, ценные бумаги, драгоценности и прочие мелочи, — съязвила она.
   — Ничего подобного, — серьезно ответил Пенстивен, — я ничего не крал.
   — Ты, конечно, врешь, но меня это не касается, — сказала она. — Так я и поверила, что Джек Крисмас согласился за просто так отдать свою любимую лошадь первому встречному!
   — Послушай, если уж вы все его так хорошо знаете и откровенно ненавидите, то что мешает вам общими силами изловить его? — поинтересовался Пенстивен.
   — А что мешает нам поймать молнию голыми руками? — насмешливо переспросила она. — К тому же городу он не докучает. Просто сорит здесь деньгами направо и налево; тем более, что это его родной город. Когда он объявляется здесь, то все просто-таки из кожи вон лезут, чтобы помочь ему поскорее замести следы. Так каким ветром тебя занесло в мой дом, Джон Чужак — кажется, ты так себя называешь?
   Она отвернулась и принялась вытирать руки о полотенце на стене.
   — Я отправился, куда глаза глядят, и пришел сюда, — ответил он.
   — Чушь, — фыркнула Барбара Стилл.
   — Наверное сама Судьба привела меня сюда, — сказал он.
   — Великолепно! — заметила она. — Не хватает только улыбки до ушей.
   Он широко улыбнулся.
   — Вот так-то лучше, — продолжала она. — Итак, что тебе здесь надо? Чего ради ты здесь объявился?
   — Ради комнаты и кормежки.
   — Не получишь ни того, ни другого.
   — Это жестоко, — вздохнул он.
   — Вот такая я. Жестокая и непреклонная. Так что, мистер Джон Б.Г.Чужак, вам пора.
   Пенстивен покорно направился к двери, понуро опустив голову.
   — А мою мать ты видел?
   Он обернулся.
   — Видел.
   — Тебе незачем останавливаться, — заявила Барбара Стилл. — Можешь говорить и на ходу.
   Он продолжал медленно пятиться к двери.
   — Мы тут с твоей матушкой выяснили, что у нас с ней очень много общего. Например, мы оба страдаем от бессонницы. Я бежал из Маркэма, спасаясь от городского шума, в поисках тишины и покоя.
   — Ах ты, мошенник! — зло воскликнула она. — Покоя тебе захотелось? А ну, быстро бери свою лошадь и выметайся отсюда!
   Но тут в коридоре послышались тяжелые шаги, и в кухню, задыхаясь, вошла миссис Стилл.
   — Надеюсь, комната вам понравится, — сказала она, с трудом переводя дыхание. — Она, конечно, небольшая, но будет лучше, если вы просто пойдете со мной и посмотрите сами. Все окно увито диким виноградом. А, привет, Барбара!
   Барбара лишь фыркнула в ответ, и бросив на мачеху свирепый взгляд, стремительно выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.

Глава 20

   Миссис Стилл была явно расстроена.
   — Боже ты мой! — истерично воскликнула она, хватаясь за сердце.
   — Наверное, мне лучше уйти, — предположил Пенстивен. — Кажется, она не хочет, чтобы я здесь оставался.
   — Кажется или не кажется — это не про нее, — возразила миссис Стилл.
   — Но если бы она и в самом деле была настроена против, то объявила бы об этом сию минуту и без обиняков. У этой девчонки, что на уме, то и на языке. Ну, я прямо-таки и не знаю, что сказать. Она все твердит, что хватит с нас и одного постояльца — его зовут Дейв Белл. Но, видимо, этого ей показалось мало, и теперь она вынуждает съехать и его. Так что и он проживет у нас лишь до конца месяца. Если уж эта девчонка что-то вбила себе в голову, то переубедить её уже невозможно. Не знаю, что вам теперь и сказать!