Бреттон Барбара. Случайная встреча

Глава 17

   В последние годы Эдди все чаще задумывался: а есть ли на свете Бог? Когда ваша жена умирает долгой мучительной смертью, вы невольно задумываетесь над вопросом: почему Всевышний так несправедливо разделил меж людьми страдания? Эдди воспитывался в католичестве и почти семьдесят лет безо всяких сомнений исповедовал эту религию. Но со смертью Рози его убеждения сильно пошатнулись.
   Эдди вновь обрел веру в День святого Валентина, когда Алекс Карри переехала жить к его сыну.
   С тех пор прошло две недели, и все это время Джон ходил с улыбкой на лице, а иногда даже смеялся! Эдди уже забыл, когда в последний раз слышал искренний смех сына. Узнав, что Алекс на время ремонта переедет к ним, старик пошел в церковь и поставил Богу свечку.
   Они вдвоем с Джоном расчистили дворик от снега, а потом занялись генеральной уборкой — пылесосили, терли, мыли, скребли. Их дом вполне мог попасть в Книгу рекордов Гиннесса по количеству паутины. Им удалось привести свое жилище в порядок всего за час до того, как Джон поехал за Алекс и ее вещами, да и то лишь потому, что Эдди предложил затолкать кое-какой хлам в кладовку.
   Когда грузовик Джона подъехал к дому, Эдди стоял на крыльце и вместе с Бейли встречал долгожданную гостью.
   — Добро пожаловать! — сказал он, целуя Алекс в щеку.
   — Обещаю, что это только на время. — Она нагнулась и почесала Бейли за ухом. — Как только в моем доме починят крышу, я тут же уеду.
   — Не торопись, — сказал Эдци. — Можешь жить здесь, сколько тебе хочется.
   Алекс и Джон переглянулись, и их взгляды озадачили Эдди. Он слишком долго жил один и разучился понимать тот язык, на котором обычно разговаривают между собой мужчины и женщины.
   С приходом Алекс дом сразу преобразился. В нем не было так уютно с тех пор, как умерла Рози.
   — Я сварил кофе, — сказал Эдди, приглашая гостью на кухню. — У нас есть вяленая рыба и сливочный сыр. Хочешь?
   — Я не очень люблю кофе, — сказала Алекс, ласково улыбнувшись. — А вот молока выпила бы.
   — Садись, — велел Эдди, кивнув на обеденный стол. Джон был занят во дворе — разгружал машину. — Я подам.
   — Не надо меня баловать, — снова улыбнулась Алекс, усаживаясь на стул. — Ведь я могу и привыкнуть.
   — Вот и привыкай. — Эдди открыл холодильник. — В последнее время тебе крепко досталось: авария, потом ремонт крыши.
   — Завтра наконец-то будет готова моя машина. Хоть будет на чем ездить на работу.
   Эдди протянул ей стакан молока, а себе налил горячего кофе.
   — Ты особенно-то не надрывайся, — сказал он.
   — Джона вы наверняка учили по-другому, когда он был маленьким, — засмеялась Алекс.
   — Его не надо было учить слишком многому. Этот парень сам знал, что делать. А вот с Брайаном пришлось повозиться, чтобы наставить его на путь истинный.
   Алекс раскрыла рот, собираясь что-то сказать, но тут же потупилась, уставившись в тарелку с вяленой рыбой.
   — Надеюсь, ты не играешь в покер, — сказал старик, накладывая сахар себе в чашку. — Твое лицо — как открытая книга.
   — Я знаю, — пробормотала она. — Простите, я не хотела быть невежливой.
   — Брайан нас разочаровал, — откровенно признался старик. — Семья его совершенно не интересует. Джонни — другое дело.
   — А… так ты тут про меня байки рассказываешь? — Джон появился на кухне вместе с Бейли. — Оставь Алекс в покое. Пусть она сама составит обо мне представление.
   Увидев озорной блеск в глазах сына, Эдди усмехнулся.
   — Хочешь кофе? — спросил он.
   — Ты лучше поешь, папа, — сказал Джон. — Я сам себя обслужу.
   — Ну уж нет! — возразил Эдди. — Ты устал. Я налью тебе кофе.
   Алекс взглянула на старика. В глазах ее плясали такие же озорные искорки.
   — Джон прав, — сказала она. — Сядьте-ка и послушайте, что мы вам скажем.
   — В чем дело? — спросил старик, в растерянности глядя то на Алекс, то на Джона. — Что вы еще затеяли?
   — У нас есть для тебя новость, папа, — объяснил Джон, — и будет лучше, если ты выслушаешь ее сидя.
   У старика упало сердце. Алекс тронула его за руку.
   — Бога ради, Джон… — взмолилась она. — Хотя бы скажи своему отцу, что это хорошая новость.
   — Это хорошая новость, — улыбнулся Джон.
   — Ну говорите же наконец! — взорвался Эдди. — Мне скоро семьдесят лет. Я не могу ждать весь день!
   Джон и Алекс снова загадочно переглянулись.
   — Скажи ты, — кивнула Алекс Джону.
   — Кто-нибудь говорите. И побыстрей, а не то…
   — Папа, — сказал Джон, — у нас с Алекс будет ребенок.
   Эти слова запрыгали в голове у Эдди, как кости на игральном столе.
   — Что? — переспросил он, пытаясь осмыслить услышанное. — Что ты сказал?
   — Папа, — Джон опустился перед отцом на колени, — Алекс беременна. Ты снова станешь дедушкой.
   — А как же Либби? Что скажет на это твоя жена?! — возмутился старик. — У меня уже есть четверо внуков. Этого вполне достаточно, больше и не надо. — Светловолосая женщина смотрела на него с улыбкой, но его на это не купишь! — Вы хотите опозорить своих родителей, мисс! Идите поищите себе другого мужчину! Этот уже женат!
   Ее золотистые глаза наполнились слезами.
   — Эдди, это я, Алекс! Ты же знаешь, что я не могу никого обидеть.
   — Я ничего про тебя не знаю!
   В груди у него яростно захлопали крыльями дикие птицы. Это сердце… Нет, не может быть… Сердце не может биться так часто… Если бы у него так часто билось сердце, он бы умер…
 
   — Папа! — крикнул Джон. — Папа!
   — Какого дьявола ты разорался? — спросил Эдди, с недоумением глядя на сына. — У тебя такой вид, будто ты увидел привидение.
   Кажется, он что-то не расслышал или забыл. Но что именно? В последнее время у него частенько разбредались мысли, и он не всегда мог справиться с этим. Сейчас был один из таких моментов.
   За столом напротив сидела Алекс с глазами, полными слез. Она покосилась на Джона.
   — Что это вы все переглядываетесь? — рассердился Эдди. — Стоит мне отвернуться, как вы начинаете играть в гляделки!
   — Прости, пап, — сказал Джон. Он по-прежнему был бледен как полотно. — Мы… э… мы с Алекс должны тебе что-то сказать.
   — Да, — подтвердила Алекс. Голос ее дрожал. «Я чем-то ее обидел? — в испуге подумал Эдди. — Но что я такого сделал?» — У нас для вас замечательная новость, Эдди.
   — Так говорите же, не тяните. Хорошую новость я готов выслушать.
   — Папа, — сказал Джон, — у нас с Алекс будет ребенок.
   — Ребенок? — Эдди взглянул на Алекс. Она кивнула. В последний раз он видел такую лучезарно-прекрасную женщину, когда Рози сообщила ему, что у них будет первенец. — У вас с Джоном?
   — Да. — Алекс потянулась через стол и пожала старику руку. — Ваш внук.
   Эдди вспомнил Джейка и Майкла, и к горлу его подкатил огромный ком. Ему так не хватало этих мальчиков… Господи, как же ему их не хватало!
   — Я… — Он замолчал, прочистил горло. — Я очень рад за… — Проклятый ком!
   — Я знаю, — сказал Джон срывающимся голосом, — знаю…
 
   — Я считаю, что нам необходимо познакомиться друг с другом, прежде чем начать осмотр, — сказала доктор Шалман, когда несколько дней спустя Алекс с Джоном пришли к ней на прием. — Сначала мы посидим здесь, в моем кабинете, поговорим, а потом приступим к осмотру.
   — Конечно, — согласился Джон.
   Алекс покосилась на него. Она сидела, крепко сцепив руки на коленях, чтобы они не дрожали, но это не слишком помогало. Общаясь с медиками, она всегда нервничала, а гинекологи вселяли в нее ужас. Слишком много лет они сообщали Алекс одни лишь неприятные вещи, и за это время у нее выработался условный рефлекс, как у собаки Павлова: поставь ее у гинекологического кресла — и она тут же начнет дрожать мелкой дрожью.
   «Ты беременна, — говорила она себе. — По-настоящему беременна. Это обычное дородовое обследование, а рядом с тобой — добрый, хороший мужчина». Она в конце концов поймала свою птицу счастья, теперь осталось только в это поверить.
   Алекс держала Джона за руку, пока доктор объясняла, какой будет график посещений, и перечисляла расценки.
   — Сьюзан — наш менеджер, — сказала доктор, черкнув что-то в бледно-зеленом блокноте. — Когда будете уходить, обязательно подойдите к ней. Она перепишет всю информацию о вашей медицинской страховке.
   — У меня нет медицинской страховки, — выпалила Алекс.
   В кабинете воцарилась оглушительная тишина.
   — Нет медицинской страховки? — проговорила наконец доктор Шалман, казалось, она не верила своим ушам.
   — Нет, — кивнула Алекс, с вызовом глядя на собеседницу. — Боюсь, она мне не по карману.
   «Что ты говоришь, Алекс? Если медицинская страховка тебе не по карману, как же ты собираешься растить ребенка?»
   Доктор что-то яростно строчила в своем блокноте.
   — Сьюзан поможет вам составить график оплаты услуг. Все медицинские услуги должны быть полностью оплачены до родов.
   — Нет проблем, — сказал Джон, вынимая из кармана чековую книжку. — Скажите, сколько это стоит, и я заплачу прямо сейчас.
   Алекс раскрыла рот, чтобы выразить свое возмущение, но, перехватив взгляд Джона, промолчала. «Он должен так поступить, — подумала она. — Должен позаботиться обо мне и о ребенке — защитить нас, насколько это в его силах». И он им действительно был нужен — и ей, и ребенку. Она никогда раньше не задумывалась о медицинской страховке, теперь же этот вопрос вдруг стал для нее жизненно важным.
   Доктор вкратце объяснила, в чем смысл каждого дородового посещения, и дала им листки с информацией о курсах подготовки к родам. Потом просмотрела анкету, которую Алекс заполнила в комнате ожидания.
   — Вам двадцать восемь лет, — сказала доктор Шалман, — в роду у вас никто не болел раком, сердечными заболеваниями и диабетом. Это ваша первая беременность. Группа крови — первая, резус — отрицательный. Вы кое-что пропустили, Алекс. — Она подняла голову и улыбнулась. — Дату вашей последней менструации.
   — Я точно не знаю, — уклончиво ответила Алекс. — Это было давно.
   — Так, сейчас у нас февраль. Наверное, в декабре?
   — Нет, намного раньше.
   Доктор посмотрела на Алекс с любопытством:
   — В ноябре?
   — Да нет, скорее всего в марте.
   Доктор Шалман в удивлении вскинула брови:
   — Того года?
   Алекс кивнула:
   — Того года.
   — За это время у вас были какие-нибудь выделения?
   — Были, — призналась Алекс, — но совсем немного.
   — Аменорея, — кивнула доктор Шалман. — Забеременеть трудно, но можно. — Она перелистнула страницу в своем блокноте. — Когда, по-вашему, произошло зачатие?
   У Алекс перехватило горло. Она вспомнила ту ужасную октябрьскую ночь, положившую конец ее супружеской жизни.
   Ту ночь, когда Гриффин ее изнасиловал.
   Нет, судьба не может быть так жестока к ним с Джоном!
   — В День благодарения, — ответила она, взглянув на Джона. — Это случилось на День благодарения.
 
   Джону никак не удавалось уснуть. Посещение врачебного кабинета всколыхнуло в нем целую бурю воспоминаний, которые он считал давно похороненными в самом дальнем уголке сердца.
   Но он ошибался.
   Воспоминания были живы и всплывали перед его мысленным взором каждый раз, стоило ему только закрыть глаза. Он видел лицо Либби, когда она сказала ему о своей беременности. Видел красное сморщенное личико Майкла, когда он только появился на свет и сделал свой первый вздох. Видел Джейка, вставшего на ножки и впервые зашагавшего — прямо в объятия своего папы.
   Джон ждал, что его захлестнет знакомой волной боли, но на этот раз все было по-другому. Печаль, горечь и тупая, ноющая тоска — вот все, чем отозвались воспоминания в его душе. Это одновременно и пугало, и обнадеживало. Он чувствовал себя виноватым и растерянным, как бывало после бутылки водки, выпитой натощак.
   Горе так давно стало частью его жизни, что он уже почти забыл, что такое быть счастливым. Но счастье возвращалось к нему с каждым днем. Жизнь с Алекс была почти райским блаженством. Ночью держать ее в своих объятиях, а утром за завтраком видеть ее лицо, слушать, как она обсуждает с Эдди хозяйственные дела… Все это пробуждало его к жизни. Казалось, кусочки разбитого сердца каким-то чудом срастались вновь.
   Алекс заворочалась рядом с ним и прикрыла живот руками. Этот древний материнский жест тронул Джона до глубины души. Сердце его было переполнено любовью, гордостью и малодушным страхом. Жизнь — опасная, непредсказуемая штука. Он не сумел уберечь Либби и своих сыновей. Где гарантия, что ему удастся уберечь Алекс и их ребенка от тех испытаний, что уготовила им жизнь?
   Алекс потянулась и открыла глаза.
   — Ты не спишь? — прошептала она. — Что случилось?
   — Ничего. Сейчас глубокая ночь. — Он осторожно убрал волосы с ее лица. — Спи.
   Она приподнялась на локте и посмотрела на него.
   — Ты тоже должен поспать, Джон. Через несколько часов тебе выходить в море на «Пустельге».
   Он должен был доставить группу бизнесменов к мысу Монток, на глубоководную рыбалку с ночевкой.
   Джон протянул руку и обнял Алекс за плечи. Она крепко прижалась к нему.
   — Я могу вести «Пустельгу» с закрытыми глазами.
   Алекс приподняла голову и взглянула на него.
   — Я хотела услышать от тебя совсем не это. Мне надо, чтобы ты был осторожен.
   — Я буду осторожен.
   — Обещаешь?
   — Обещаю. — Впервые за много лет у него появился повод проявлять осторожность.
   — Спасибо за то, что ты сделал сегодня, — сказала она.
   — А что я сделал? — спросил он с искренним недоумением.
   — В кабинете у доктора Шалман, — продолжала Алекс. — Ты заплатил за больницу и за все услуги вперед. Я верну тебе эти деньги.
   — Не надо считаться. Я не жду от тебя этих денег.
   — Знаю. — Она отстранилась от него. — Но это важно для меня.
   — Ты носишь моего ребенка, Алекс. Это не только твоя, но и моя ответственность.
   Старые правила уже не действовали. Ребенок все изменил.
   — Ты не понимаешь, — прошептала она.
   — Тогда объясни. Сделай так, чтобы я понял.
   — Кажется, ты кое-что забыл, Джон. Дело в том, что я ценю свою независимость.
   — Дело не только в этом, — возразил он. — Я ничего о тебе не знаю, Алекс. Мы спим вместе вот уже несколько месяцев, ты носишь моего ребенка, а я знаю о тебе только то, что ты родилась в Нью-Йорке.
   — Глупости! Ты много обо мне знаешь.
   — Половину из того, что я знаю, я узнал сегодня в кабинете у доктора. Тебе двадцать восемь лет, у тебя первая группа крови, и в твоем роду никто не болел диабетом. — Джон сверлил ее взглядом. — Может, расскажешь подробнее?
   — Это что, допрос? — резко спросила Алекс. — А отпечатки пальцев тебе не нужны?
   — Я не слепой, Алекс, и вижу, что тебе не место в Си-Гейтс.
   — Я люблю Си-Гейт, — возразила она. — И всегда любила.
   Джон осторожно взял в ладони ее лицо и заглянул в глаза.
   — Что ты сказала?
   Алекс хотела отвернуться, но не посмела под его пристальным взглядом..
   — Я сказала, что всегда любила Си-Гейт.
   — Ты бывала здесь раньше?
   Алекс кивнула. Из глаз ее неожиданно потекли слезы.
   — Летом, за год до смерти родителей.
   И она рассказала о прогулке по морю, про то, как у них сломалась яхта и пришлось встать на ремонт, рассказала про чудесные дни, проведенные в незнакомом городке. Родители всю жизнь кочевали, переезжая с места на место в поисках золотого ключика от той двери, за которой отца ждало богатство. Но те несколько дней в маленьком приморском городке на побережье Нью-Джерси были ее самыми счастливыми детскими воспоминаниями.
   — Ты, наверное, в то время был уже женат и жил в Нью-Йорке. Я часто смотрела на детей, которые заходили в пиццерию, и пыталась представить себя среди них.
   — Наверное, все эти переезды сильно тебя утомляли? — спросил Джон.
   — Вовсе нет, — усмехнулась Алекс. — Меня отправляли в школу-пансион на десять месяцев в году и возились со мной только остальные два месяца.
   Он посмотрел на нее, будто видел впервые. А может, так оно и было, подумала Алекс. Она рассказывала о себе очень немного, даже Гриффину. Он знал подробности гибели ее родителей, но понятия не имел о том, какую одинокую жизнь она вела до того момента.
   — Как умерли твои родители? — спросил Джон.
   — Погибли в авиакатастрофе, — проговорила она ровным, тусклым голосом. — Они летели в Аспен или еще куда-то, и их самолет врезался в гору.
   — О Господи, — прошептал Джон, — мне очень жаль.
   — Они не были частью моей повседневной жизни, — сказала Алекс, пытаясь объяснить ситуацию человеку, у которого были любящие родители. — Когда директор школы сообщила мне о случившемся, помню, я только кивнула и вернулась на урок французского. Только когда наступила весна и все ученики разъехались по домам, я наконец поняла, что осталась совсем одна.
   А потом выяснилось, что у нее нет денег, чтобы продолжить обучение в школе… да и вообще ни на что.
   — Но у тебя наверняка были какие-то родственники, Алекс. Тетя, дядя… может быть, двоюродный брат или сестра.
   Она покачала головой:
   — Никого, кроме кредиторов, которые стучались в мою дверь и требовали, чтобы я выплатила долги родителей. — Ей тогда едва исполнилось семнадцать, и она была напугана до смерти. — Друзья моих родителей посоветовали мне обратиться к одному их знакомому. Они сказали, что он поможет мне выпутаться из затруднительного положения. — И опять этот невеселый смешок. — Он, этот друг, сделал даже больше — женился на мне.
   — Ты вышла замуж за своего финансового советника?
   — К сожалению, да. — Алекс зажмурилась, пытаясь отогнать неприятные воспоминания. — Банально, правда? Он был на двадцать пять лет старше меня и гораздо лучше знал жизнь. Гриффин сказал, что возьмет на себя все заботы, и я думала, что мне больше никогда ни о чем не придется беспокоиться. — Гриффин был для нее мужем, отцом и тихой гаванью, и она с радостью согласилась провести остаток своей жизни в качестве его жены и матери его детей. Алекс горько усмехнулась. — Как оказалось, я совершила ужасную ошибку.
   — Жизнь не всегда складывается так, как нам хотелось бы. — Джон потянулся к ее руке, и на этот раз Алекс не отстранилась. — Я думал, что встречу старость с Либби и мальчиками.
   — А я думала… — Она осеклась. — Не важно, что я думала. Это была другая жизнь. Я была другим человеком. Я не хочу повторять старые ошибки.
   Еще никому на свете она не рассказывала о себе так много. Но все-таки умолчала о том эпизоде накануне ухода от мужа — это могло бы разрушить ее отношения с Джоном.
   Он положил руку Алекс на живот и накрыл своей ладонью.
   — Это не ошибка, Алекс.
   — Знаю, — прошептала она. — Это чудо.
   Они долго лежали молча, и прошлое постепенно уходило от них… Ей нравилось ощущать его руки на своем теле — такие теплые, сильные и ласковые. Она и не догадывалась, что мужчина может быть таким нежным. Но Джон умудрялся быть страстным и нежным одновременно. От этого мужчины у нее захватывало дух.
   Он ласкал ее руками, губами и всем телом. Потом поднял и положил на себя. Алекс приподнялась и уселась на него верхом. Все или ничего — так она решила, и этой ночью, в этой постели она будет хозяйкой.
   Алекс была горячей, неистовой, настойчивой. И вознесла его на такие высоты, о существовании которых он даже не подозревал. Она отдала ему свое тело, но он хотел владеть ее сердцем, хотя и чувствовал, что это невозможно.

Глава 18

   — Ты выглядишь усталой, — сказал Эдди, когда Алекс вернулась после работы. — Садись, я налью тебе чаю.
   Она зевнула, прикрыв рот рукой, и, нагнувшись, почесала Бейли за ухом.
   — Отлично, Эдди. Только, пожалуйста, составь мне компанию.
   — А ты не будешь возражать, если я буду пить вместо чая пиво?
   Алекс засмеялась:
   — Конечно, нет. — Она села за кухонный стол и глубоко вздохнула. — Кажется, за сегодняшний день мои ноги стали вдвое больше.
   Эдди поставил чашку с горячей водой в микроволновую печь и нажал на кнопки.
   — Помнится, моя Рози говорила, что она носила Брайана и Джонни не в животе, а в ногах.
   — По-моему, Рози была права. У меня даже руки пополнели.
   — Так тебе больше идет, — сказал Эдци с присущей ему откровенностью, которая так нравилась Александре. — Ты была слишком худой, когда приехала сюда.
   Алекс попыталась вспомнить себя прежнюю, но легче было подглядеть чужой сон. Здесь, в Си-Гейте, она обрела свой дом, а все, что было до этого, отошло на задний план и казалось теперь незначительным.
   — Ты прав, — сказала она, потянувшись за печеньем, — я была слишком худой.
   А еще слишком напуганной и слишком одинокой.
   Эдди усмехнулся и повернулся к прозвонившей микроволновке. Три ночи назад у него случился очередной «эпизод», но остаточных явлений вроде бы не наблюдалось. Алекс и Джон нашли старика на борту «Пустельги». Он пытался вывести лодку в море, не отвязав ее от причала, и суденышко немного пострадало. По счастью, и «Пустельга», и причал все же уцелели.
   Джон, как обычно, списал все на лунатизм, но на этот раз Алекс отказалась плясать под его дудку.
   — Эдди не лунатик, — заявила она. — Я думаю, ему нужна медицинская помощь, Джон.
   — Я показывал его доктору Бенино, — Джон сделал вид, будто не понял, что она имеет в виду, — и доктор сказал, что Эдди — лунатик.
   — Ты должен показать его специалисту, — настаивала Алекс. Она знала, что затронула опасную тему, но кто-то должен был заставить Джона посмотреть правде в глаза. — Психиа… — Она не договорила — Джон вышел из спальни, хлопнув дверью, а когда на другой день они вновь увиделись, никто из них не упомянул о случившемся.
   — Вот твой чай. — Эдди поставил перед ней чашку. — С молоком и с сахаром, как ты любишь.
   — Спасибо, Эдди, ты меня балуешь, — пробормотала Алекс, делая глоток. — Боюсь, что мне и домой-то не захочется перебираться, когда будет готова крыша.
   — И не надо туда перебираться, — сказал Эдди, усаживаясь напротив. — Здесь тебе места хватит.
   — Знаю. Спасибо за приглашение, но я должна жить в собственном доме.
   — Ты должна жить там, где тебе хорошо.
   — Мне очень хорошо в моем доме.
   Он приподнял седеющие брови:
   — Ты хочешь сказать, что здесь тебе плохо?
   Порой в его речи появлялась ирландская напевность.
   — Я этого не говорила.
   — А если тебе хорошо здесь, тогда оставайся.
   — Все не так просто.
   — Я тоже не простой, — улыбнулся Эдци. — Объясни мне, в чем дело.
   Она сдержала вздох.
   — Если бы я могла, Эдди! Я даже не знаю, могу ли объяснить это самой себе.
   В семье Галлахеров было принято заботиться друг о друге. Алекс видела, какие теплые отношения царили между отцом и сыном, и теперь эта теплота распространялась на нее и на ее ребенка. На ребенка Джона, поправила она себя. Еще неизвестно, захочет ли Джон открыть ей свое сердце и свой дом, если узнает, что она, возможно, беременна от другого мужчины. И вообще, имеет ли она право на что-то претендовать?
   Алекс отхлебнула чая, пытаясь отогнать мысли о Гриффине. Он приснился ей минувшей ночью. Как только она открыла глаза, подробности сна улетучились, но ощущение тревоги осталось. Интересно, какую легенду он придумал, чтобы объяснить ее исчезновение светскому обществу Лондона? Быть брошенным собственной женой — это не вписывалось в его имидж, а имидж значил для него гораздо больше, нежели ее присутствие в его жизни, в этом Алекс не сомневалась.
   Теперь она жила здесь, в большом викторианском доме, вместе с Джоном, Эдди и Бейли, и ей было необыкновенно хорошо с ними. Сознание того, что она защищена, что ее ребенка ждут и с радостью примут в этом доме, наполняло душу таким счастьем, что даже страшно делалось. Алекс ожидала, что первое время — неделю, а может, и две — будет период притирки: они втроем и Бейли будут ходить кругами и учиться жить вместе. К своему удивлению, она почувствовала себя дома сразу, как только переступила порог. Ей казалось, что она давно знает этот дом и этих людей, причем не только она нуждалась в них, но и они нуждались в ней.
   Еще никогда и никто в ней не нуждался, и это было чудесное ощущение. Алекс с легкостью отдалась бы во власть своему счастью, но Гриффин отбрасывал мрачную тень на все ее существование.
   Ей казалось, что можно положить на столик свое обручальное кольцо, уйти из дома — и прежняя жизнь навсегда останется позади. Она ничего не хотела от Гриффина, кроме свободы, а чтобы ее получить, не требовался юрист. Достаточно было просто выйти за дверь.
   Именно это она и сделала. Но судьба посмеялась над ней. Алекс рассчитывала зажить одинокой независимой жизнью, но вместо этого влюбилась и забеременела — оставшись при этом связанной узами брака с мужчиной, который десять лет был ей мужем и одновременно чужим человеком. Где же он, волшебник Изумрудного города? Почему не пришел и не помог ей выбраться из тупика? До тех пор, пока она не разведется с Гриффином, будущее ее останется туманным.
   — Алекс, — встревожился Эдди, — почему ты такая грустная?
   Она отвлеклась от своих невеселых мыслей.
   — Я думала, почему так всегда бывает: мы понимаем, как надо поступить, когда уже слишком поздно что-то исправить?
   — Если бы я знал ответ на этот вопрос, меня называли бы богом.
   Она невольно засмеялась:
   — Чем ты сегодня занимался, Эдди?
   Он хлебнул пива и поставил бутылку на стол.
   — Ходил в библиотеку.
   — В библиотеку? — Алекс с удивлением взглянула на старика. — Кажется, ты говорил, что не очень любишь читать.