Бреттон Барбара. Случайная встреча

   — Мог бы просто прислать цветы.
   — Цветы тебе были не нужны. Тебе нужно было починить машину.
   — А кто ты такой, чтобы мне помогать?
   Это было уже слишком.
   — Не понимаю, чего ты от меня хочешь, Алекс?
   — Я хочу, чтобы ты не лез в мою жизнь. Хочу сама решать свои проблемы.
   Джон пристально посмотрел ей в глаза.
   — Хорошо, договорились. — Он отвернулся и направился к выходу. — До свидания, Алекс.
   — Джон, подожди!
   Он остановился в дверях.
   — У меня полная лодка юристов, которым не терпится поймать кровожадную акулу из фильма «Челюсти».
   — И ты не разрешишь мне возместить твои расходы?
   — Уймись, Алекс.
   Она вздохнула:
   — Раз ты не хочешь взять деньги, тогда приходи ко мне на обед.
   Он саркастически приподнял бровь:
   — Нечего сказать, теплое приглашение! Ты ведешь себя так, будто мы с тобой сводим счеты.
   — Так и есть. — Выражение ее лица заметно смягчилось. Добрый знак, решил Джон. — Дело в том, что я не люблю ходить в должниках.
   — Ты мне ничего не должна.
   — Я должна тебе двести долларов.
   — Это очень много обедов.
   — Знаю. Поэтому нам надо начать не откладывая.
   Ему все же удалось удержаться от улыбки, хоть это было очень нелегко. Перед ним стояла самая сложная, самая загадочная и самая желанная женщина в мире.
   — Можно я приду с цветами?
   — Да, — ее лицо озарилось улыбкой, — цветы пойдут.
   Эта улыбка проникала в самое сердце Джона.
   — Я вернусь на берег около шести.
   — Значит, подъезжай ко мне в восемь.
   Джон кинул взгляд за дверь. Поблизости никого не было.
   — Иди сюда, — сказал он.
   — Нет, ты иди сюда.
   Джон повиновался. Заключив Алекс в объятия, он поцеловал ее.
   — О! — Глаза Алекс вспыхнули восторгом, и Джон воспринял это как величайшую победу.
   — Я подъеду к тебе в семь, — заявил он. В жизни каждого мужчины бывают моменты, когда требуется проявить характер.
   Она коснулась кончиком пальца уголка его губ.
   — Я буду готова к шести.
 
   Около одиннадцати утра Брайана разбудил назойливый звонок. Кое-как поднявшись с постели и превозмогая дикую головную боль, он поплелся к двери по узкому длинному коридору.
   — Слушаю, — произнес он дрожащим голосом, нажав кнопку домофона.
   — Вам посылка, мистер Галлахер.
   — Распишись за меня, Рэй. Я заберу ее позже.
   — Вряд ли я смогу расписаться за такую посылку, мистер Галлахер. Это ваш «порше».
   — Что? Моя машина?
   Он осмотрел себя и увидел, что на нем вчерашний костюм. Во рту точно кошки нагадили, а в голове словно карданный вал стучал. Классическое похмелье! Чем же он вчера нагрузился? Виски скорее всего.
   — Я спущусь через десять минут.
   Пошатываясь, Брайан направился в ванную. Каждый шаг отдавался болью во всем теле. Лучше было бы умереть!
   Он разделся и включил душ на полную мощность. Плеск воды о кафельную плитку заставил его поморщиться. «Да, старик, совсем ты плох, если даже шум воды вызывает у тебя головную боль!»
   Слава Богу, что он сегодня свободен. Визит в банк — выдумка. Если бы кто-то из клиентов увидел его в таком состоянии — все, прощай карьера!
   Двадцать минут спустя Брайан как ни в чем не бывало вышагивал по мраморному вестибюлю первого этажа.
   Швейцар Рэй разговаривал с молодым парнем в джинсах и футболке «Аэросмит». Выглянув на улицу, Брайан увидел, что его «порше» стоит перед домом в окружении почтовых грузовиков, такси и мотоциклов.
   — Доброе утро, мистер Галлахер. — Рэй приподнял шляпу. — Я оставлю вас наедине, чтобы вы обо всем спокойно договорились.
   Парень в футболке «Аэросмит» поднял руку и позвенел ключами от машины Брайана.
   — С вас триста сорок пять долларов.
   — Кто вы такой? — осведомился Брайан. — Я не помню, чтобы я кого-то нанимал для перегона моей машины.
   — Автосервисная служба Си-Гейта. — Парень достал из кармана квитанцию. — Сегодня утром нам позвонил некто по имени Джон Галлахер и велел перегнать вашу машину. Он сказал, что вы оплатите счет.
   — Вы принимаете пластиковые карточки?
   — Конечно.
   Брайан швырнул парню карточку «Америкэн экспресс»:
   — Вы пока пишите бумагу, а я отгоню машину на стоянку. Нью-йоркские улицы славятся своей нелюбовью к шикарным спортивным автомобилям. Это чудо, что его еще не разбили.
   — Вы не можете забрать машину, пока я не сверю вашу подпись, — заявил парень.
   — Извини, приятель. — Брайан выхватил у парня ключи и направился к своему «порше».
   Теперь он начал вспоминать некоторые подробности вчерашнего вечера. Его охватило раздражение. Неужели Ди не пережила бы, если бы он остался ночевать на кушетке в гостиной и уехал от нее утром? Наверняка он был так пьян, что просто не мог к ней приставать. Нет, здесь явно приложил руку его братец!
   «Браво, Джонни! — думал он, подъезжая к дверям гаража. — Ты еще заплатишь за это, но задумано было неплохо». Его младший братишка увяз в собственном прошлом. Он цеплялся за такие вещи, которые уже не существовали — если они вообще когда-либо существовали.
   Можно сровнять Си-Гейт с землей, и никто о нем не пожалеет. Дома, магазины, порт — все уничтожить! Дни туристического бума ушли и уже никогда не вернутся. Брайан и его компаньоны позаботятся об этом. Порой его удивляло, какими слепыми могут быть люди, когда им не хочется смотреть правде в глаза. Половина предприятий на Оушен-авеню закрылась, и вовсе не потому, что их владельцы нашли себе более прибыльное дело. Продавались закладные, выписывались векселя, менялись судьбы. Иногда человек неожиданно для себя попадает в кризисные ситуации, и единственное, что ему остается, это сдаться.
   Ничто не вечно под луной — ни люди, ни города, ни даже семьи. Ему надо было оспаривать завещание матери. Какое она имела право так с ним поступить? Видите ли, ей не понравилось, что он стремился вырваться из Си-Гейта, и она из могилы пыталась его наказать. На самом же деле она мстила ему за то, что он не женился на Ди. Рози Галлахер оставила свою половину морского порта Джону и сделала это назло Брайану.
   Но у него осталась доверенность на имущество Эдди. Если с отцом что-то случится, он…
   Эта мысль неприятно поразила Брайана.
   О Господи, что с ним происходит? Эдди — его отец. Нельзя желать такое родному отцу. Живи долго и счастливо, папа! До девяноста лет и дольше.
   Наверное, все дело в тех историях, которые вчера рассказывал ему Дейв об отце. Брайан не видел своего старика целый год и, конечно же, заметил, как тот изменился. У Эдди поредели волосы, и он стал хуже соображать, но такие перемены не должны удивлять — ведь отец разменял седьмой десяток.
   Нет, Дейв говорил ему не об этом. Эдди стал лунатиком! Он разгуливал по городку в одной пижаме, в любое время дня и ночи забредал на пристань, а потом не мог вспомнить, как он там оказался.
   А значит, Эдди Галлахер не годился на роль управляющего портом, от которого зависит жизнь целого города.
   Об этом стоило серьезно подумать.
 
   Эдди любил день после праздника благодарения. В это время в порту наступало затишье; единственные суда — случайно зашедший в порт корабль береговой охраны или какой-нибудь прогулочный парусник, рвавшийся провести в море последний выходной, перед тем как зима окончательно вступит в свои права. Обычно Эдди открывал контору около семи утра, а к полудню уже был дома.
   — Ты только посмотри на них! — обычно восклицала его жена Рози, когда в теленовостях показывали толпы покупателей, запрудивших салоны рождественских распродаж. — Вот где ты меня точно не застанешь.
   На ленч Рози делала сандвичи из индейки, и они вместе ели их за кухонным столом, а потом играли в триктрак на мелочь. Много ли тогда требовалось им для счастья? Всего лишь быть вдвоем.
   Эти деньки ушли в невозвратное прошлое, с грустью подумал Эдди.
   Ди вручила ему перед уходом ломтики белого мяса и ножку индейки. Она аккуратно завернула все это в фольгу и строго-настрого наказала не делиться с Джоном.
   — Это тебе, Эдди, — сказала она и поцеловала старика в щеку. При этом он чуть не разрыдался.
   И вот теперь он сидел один на кухне и смотрел на мясо, лежавшее на развернутом квадрате фольги, — так мог бы есть какой-нибудь старый бродяга, отыскавший съестное в мусорном баке.
   Бейли положила морду на стол и уставилась на Эдди своими печальными глазами.
   — Разве я могу тебе отказать, девочка?
   Старик почесал собаку за ухом и кинул несколько ломтиков мяса в ее миску. Может быть, он даже…
 
   — Эдди! — Его имя прозвучало отчетливо, как звон колокола. — Что ты там делаешь без плаща?
   Предметы перед ним рассыпались, точно стекла гигантского калейдоскопа. Большой синий. Желтый. Зеленый. Длинный коричневый. Что это было? Он взглянул на мужчину, окликнувшего его по имени. Тот смотрел на него и улыбался. Очевидно, он знал, что это были за предметы. Почему же этого не знал Эдди?
   — Прыгай в машину! — крикнул мужчина. — На улице жуткий холод. Я отвезу тебя домой.
   Этот человек что-то хочет от него, но что именно? Эдди попытался подойти к нему, но ноги не слушались. Его охватил ужас. «Шевели мозгами, старый дурак! — приказал он себе. — Это не так трудно. Всем окружающим это под силу».
   — Черт побери, Эдди, поторапливайся! Я сказал Коре, что вернусь домой к началу ток-шоу Опры.
   Где же Бейли? Только секунду назад он собирался дать ей кусочек индейки.
   — Эдди, ты меня слышишь? — Винс Тройси смотрел на него из открытого окна своего пепельно-голубого «кадиллака». На нем была ветровка, на шее ярко-желтый шарф, который ему связала внучка на день рождения. — Если ты не хочешь ехать домой, так и скажи. Мне совсем не хочется торчать здесь попусту.
   О Господи… Боже милосердный! Оказывается, он не у себя дома — не сидит за кухонным столом, не делится ленчем с Бейли. Он стоит на Седьмой улице, что на другом конце города, возле большой сосны, которую Рыцари Колумба наряжают каждый год на Рождество.
   — Эй, Эдди, дружище, я не могу ждать целый день! — закричал Винс. — Иди же сюда наконец!
   — Я н-не могу.
   — Что? — Винс сложил ладони рупором. — Я тебя не слышу!
   — Не м-могу ходить… н-не могу… не м-могу…
   «Я не помню, как надо ходить… не помню, зачем надо ходить».
   — Эдди? — Винс распахнул дверцу своей машины и вылез. — Что с тобой? Ты неважно выглядишь.
   «Я н-не могу ходить… не м-могу ходить… не могу…»
   Винс обнял Эдди за плечи:
   — Я здесь, старина. Я с тобой. Я отвезу тебя домой.
   — Мне поможет Рози, — сказал Эдди, — она всегда знает, что делать.
   Винс посмотрел на него взглядом, преисполненным сострадания:
   — Рози умерла, Эдди. Ты что, не помнишь? Ее уже давно нет в живых.
   В тот момент, когда Винс произнес эти слова, Эдди вспомнил все. Вспомнил свою жену, вспомнил, как она выглядела перед смертью, когда рак разрушил все, кроме ее прекрасной души. Он вспомнил пустой дом… пустую постель. Вспомнил, что с ним творится что-то очень страшное и что он теряет единственное свое достояние — память.
   — Не забудь пристегнуться, — сказал Винс, когда Эдди уселся на пассажирское место. — Я домчу тебя до дома — не успеешь оглянуться.
   Эдди пристегнулся ремнем безопасности, как велел ему Винс. Потом отвернулся к окну и заплакал.

Глава 11

   Алекс быстро раскрыла один из кулинарных секретов: каждый может без хлопот приготовить вкусное блюдо, если деньги — не проблема. Когда в продуктовом магазине ты можешь наполнить свою тележку отборными овощами, свежей зеленью, ароматизированным уксусом и парной телячьей вырезкой — сто процентов, что конечный результат будет превосходным.
   Но дайте тому же повару обычную курицу, красный лук и замороженный салат, и вы сразу поймете, кто перед вами — мастер или дилетант. Да, она пообещала Джону выплатить долг обедами, но то, что начиналось как шутка, очень скоро превратилось для Алекс в серьезнейшую проблему.
   — К следующему обеду мы могли бы купить пиццу, — сказал Джон спустя две недели.
   Алекс оторвалась от клубничного торта:
   — Тебе не понравилась курица в винном соусе?
   Этим блюдом она особенно гордилась — не только из-за его вкуса, но и из-за цены: курица обошлась в 4 доллара 76 центов.
   — Если бы она мне не понравилась, я не стал бы есть две порции. — Джон налил себе еще чашку кофе. — Но ты выматываешься с этой стряпней. Мы можем заказывать обеды на дом.
   — Кажется, я должна тебе еще одиннадцать обедов. — Алекс на секунду задумалась. — Я могла бы готовить тебе вкусные паштеты с печеными помидорами и базиликом.
   — Я бы предпочел пепперони и анчоусы из ресторана Карло.
   — Если это тебе больше по вкусу…
   — Я не хотел тебя обидеть. — Джон потянулся через стол и тронул ее за руку. — Просто ты тратишь уйму времени на эти обеды, и я подумал, что тебе не помешает хоть один вечер отдохнуть.
   — Как тебе угодно… — Она сделала безразличное лицо.
   — Не обижайся.
   — Я и не обижаюсь.
   — Ты сердишься.
   — Нет, я никогда не сержусь.
   — Иди сюда, — сказал он.
   Она не реагировала — снова принялась за клубничный торт.
   — Какая ты упрямая женщина, Алекс Карри…
   — Нет, — возразила она, — я только учусь быть упрямой.
   — Иди сюда, — повторил он.
   Алекс положила вилку на край тарелки, промокнула губы бумажной салфеткой и встала, медленно отодвинув стул.
   Джон тотчас же вскочил из-за стола. Его стул с грохотом упал на пол. Подобное нетерпение привело Александру в восторг. Она и сама была на пределе. Ей хотелось, чтобы он поскорее подошел, преодолев разделявшие их метры. Хотелось быть нужной, пусть даже в постели.
   Они неотрывно смотрели друг на друга. Интересно, как бы сложилась ее судьба, если бы она встретилась с Джоном раньше? Если бы обратилась к нему в ту страшную минуту после гибели родителей, когда вся ее жизнь разбилась вдребезги…
   Но это опасные мысли. Она не может изменить прошлое, как не может управлять будущим. У них есть лишь это мгновение… И кто знает — быть может, оно последнее. У него свои тайны, у нее свои. Если сейчас она упустит это мгновение, то будет жалеть об этом до конца своих дней.
   Джон подошел ближе. Только этого Алекс и ждала. Не успел он и глазом моргнуть, как она уже оказалась в его объятиях.
   Он провел рукой по столу, смахнув на пол тарелки и рюмки. Звон посуды наполнил сердце Алекс ликованием. Ей хотелось запрокинуть голову и кричать от счастья. Джон уложил ее на стол и прижал сверху собственным телом.
   Он помог ей сбросить пижамные брюки, а она стащила с него джинсы. И никаких предварительных ласк — они слишком долго ждали этой минуты.
   Все, что можно было выразить словами, говорили их руки, их губы, их тела. Именно так они делились друг с другом своими самыми сокровенными тайнами.
 
   На другой день Алекс, как обычно, обслуживала столики в кафе. Она поставила тарелку перед девочкой-подростком с угрюмым лицом.
   — Приятного аппетита, — сказала она, вежливо улыбнувшись.
   — Я это не заказывала. — Девочка ковырнула вилкой омлет и поморщилась. — Это не мое.
   Алекс заглянула в свой блокнот.
   — Мягкий омлет и сухой тост. У меня все записано.
   — Я заказывала салат из тунца с черным хлебом.
   Алекс перелистнула страничку обратно.
   — О Господи, — пробормотала она, в смущении взглянув на девочку. — Прости, пожалуйста. Я перепутала тебя с двенадцатым столиком.
   — Мне пора в школу, — сказала девочка. — Где мой сандвич?
   — Подожди две секунды. Ты получишь свой сандвич, я тебе обещаю.
   Она побежала на кухню. Уилл, как обычно, стоял у черного хода и курил.
   — Ну что еще? — пробурчал он.
   Впрочем, Уилл никогда не отличался дружелюбием. Причем его отношение к Алекс постепенно менялось — с каждым днем он относился к ней все более враждебно.
   — Мне нужны салат из тунца с черным хлебом и мягкий омлет с сухим тостом. И побыстрее.
   — Я же только что дал тебе и то и другое.
   У Алекс засосало под ложечкой.
   — Я допустила ошибку, Уилл. Помоги мне выкрутиться.
   — Да что с тобой, а? — Он швырнул сигарету на заснеженный дворик, вытер руки о грязный фартук и посмотрел на официантку с гадкой усмешкой. — На дуру ты вроде не похожа.
   Алекс покраснела от обиды.
   — Я перепутала двенадцатый и седьмой столики.
   Вчера она подала печенку с беконом заезжему вегетарианцу, а паровую морковь с брокколи — завзятому мясоеду. И оба, несмотря на разницу в диетах, выразили свое недовольство в одинаковых, довольно резких выражениях.
   — Ты шутишь? — спросил Уилл. — В прошлом году здесь работала моя младшая сестренка, но даже с ней такого не случалось.
   — Послушай, я прошу прощения, — сказала Алекс, едва сдерживая слезы. — Я ведь не нарочно…
   Уилл разбил в мисочку яйца.
   — Знаешь, мне ведь никто не платит за лишнюю работу. — Он взял вилку. — И чаевых я не получаю.
   «Я тоже, — подумала Алекс, укладывая отвергнутые посетителями блюда в пакет для приютского дома. — Во всяком случае, после таких промашек».
   — Ты отравляешь мне жизнь, — не унимался Уилл, выливая взбитые яйца на раскаленную сковородку. — Где Ди?.. Черт бы ее побрал…
   — Мне известно не больше, чем тебе, Уилл. Она сказала, что придет после ленча.
   — При Нике она никогда себе такого не позволяла, — проворчал повар. — Уж можешь мне поверить.
   — Не знаю, — отозвалась Алекс, — я не работала здесь при Нике.
   — Не работала, это точно.
   Он перевернул омлет лопаткой. Даже с того места, где стояла Алекс, было видно, что яйца вот-вот превратятся в кусок желтой резины.
   — Ты пережаришь омлет, — предупредила она.
   Уилл оставил ее замечание без ответа и лишь прибавил огня.
   — Уилл! — Алекс подошла к плите. — Заказывали мягкий омлет.
   — Ты сказала сухой.
   Яйца стали уже коричневыми.
   — Это тост сухой, а омлет мягкий.
   — Но ты говорила другое.
   Алекс раскрыла блокнот и показала свои записи:
   — Вот, посмотри сам!
   Едва она произнесла эти слова, как Уилл схватил сковородку с омлетом и швырнул ее в дальний конец кухни. Посудина ударилась о стену и упала на пол, опрокинув банку с растительным маслом. Повар развязал свой фартук и бросил его Александре.
   — Уилл! — Она попыталась вернуть ему фартук, но он уже схватил свою куртку. — У нас неудачный день, только и всего. Но мы можем…
   — Это у вас неудачный день, леди. Я-то хотя бы знаю, что делаю, вот так-то!
   Она выпрямилась в полный рост и посмотрела на него сверху вниз.
   — А вот злиться совсем ни к чему.
   — Злиться?! — И он разразился площадной бранью.
   — Ты гадкий тип!
   — А ты дура!
   Если бы Алекс могла дотянуться до сковородки, то огрела бы ею Уилла по голове.
   — Ты уволен! — заявила она.
   Уилл расхохотался:
   — Ты не можешь меня уволить. Ты всего лишь официантка.
   — Значит, Ди тебя уволит.
   — Она тоже официантка.
   — А я нет, — произнес Джон, грозовым облаком заслонив дверной проем кухни.
   Алекс встала между мужчинами.
   — Я сама все улажу, — сказала она Джону. — Мы с Уиллом просто поспорили.
   — Я слышал ваш спор, — процедил Джон сквозь зубы. Он обошел Алекс и подошел вплотную к Уиллу. — Ты уволен.
   — Но ты просто посетитель. — Уилл был явно озадачен. — Посетители не могут увольнять обслуживающий персонал…
   — Могут, если являются владельцами этого заведения.
   — Двое идиотов! — бросил Уилл. — Передай Ди, что я ухожу по собственному желанию.
   — Поздно, — усмехнулся Джон, — я тебя уже уволил.
   Пробормотав что-то насчет смирительных рубашек и электрошоковой терапии, Уилл метнулся к двери.
   — Ну спасибо тебе, удружил, — вздохнула Алекс, глядя, как Уилл выезжает задним ходом со стоянки, разбрызгивая во все стороны снег и гравий. — Теперь я потеряю работу.
   У Джона был возмутительно самодовольный вид.
   — Ты не потеряешь работу.
   — Ди придет в ярость.
   — Ничего, переживет.
   — Что она скажет хозяину кафе? Что один из посетителей повредился в уме и уволил повара? Вряд ли ему это понравится.
   — Я хозяин этого кафе, Алекс.
   — Очень остроумно! Ну хватит, шутки в сторону. Давай лучше подумаем, что мне теперь делать.
   — Я не шучу, — сказал Джон. — «Старлайт» — моя собственность.
   — Ты хочешь сказать, что ты мой хозяин?
   — Совершенно верно.
   — Почему же ты раньше не говорил мне об этом?
   — Потому что я вообще никому об этом не говорил. Даже Эдди ничего не знает.
   — Так, все ясно! — Алекс сорвала с себя фартук. — Я не могу здесь больше работать.
   — Почему?
   — Разве не понятно? — Она сложила фартук и уселась на разделочный столик. — Ты должен был сказать мне об этом до того, как я начала здесь работать, Джон. Теперь я чувствую себя идиоткой.
   — Алекс, прежний владелец удрал из городка. «Старлайт» собирались закрыть. Я не мог этого допустить и купил кафе. Ты права, я должен был сказать тебе об этом раньше.
   — А к чему вообще такая секретность?
   Джон долго смотрел ей в глаза.
   — Если б я знал, — произнес он наконец. — Но тогда мне показалось, что так будет лучше.
   — Это из-за Ди, да? Она говорила мне, что хочет когда-нибудь купить это кафе. Ты защищаешь ее интересы.
   — Друзья всегда так поступают.
   — Нет, — возразила Алекс, — так поступаешь ты. Ты пытался отремонтировать мою крышу, мою машину и хотел обеспечить меня работой. А теперь я узнаю, что ты, оказывается, спас целое кафе. Прости, но мне кажется, в этом есть что-то нездоровое… какая-то одержимость.
   Он поспешно отвернулся, но Алекс успела заметить затаенную боль, промелькнувшую в ею глазах. «Показалось!» — пыталась успокоить она себя, хоть и знала, что это не так. Алекс чувствовала его боль как свою собственную, а он чувствовал ее боль. Она поняла, как он терзается, когда увидела его в машине в День благодарения, она чувствовала боль Джона, лежа в его объятиях. Это и влекло их друг к другу, и удерживало на расстоянии.
   Он указал большим пальцем в сторону обеденного зала:
   — Что будем делать с ними?
   Такой резкий переход на мгновение сбил ее с толку.
   — А я и забыла, что у нас посетители!
   — Как твой хозяин я делаю вид, что не слышал этого.
   — Наверное, надо сказать им, чтобы расходились по домам. — Она вытерла руки о фартук. — Все равно без повара мы ничего не сможем…
   — Сможем! Ты замечательный повар. Почему бы тебе не заменить Уилла?
   — Вообще-то я работаю официанткой.
   — Я в жизни не ел ничего вкуснее той курицы, что ты приготовила мне вчера вечером.
   Она наклонила голову, польщенная этим неожиданным комплиментом.
   — Спасибо, но я сомневаюсь, что у нас в кафе найдутся продукты для курицы по-флорентийски.
   — Пожалуйста, не надо спорить, Алекс. Ты готовишь лучше, чем обслуживаешь столики. Уилл ушел. Нам надо срочно искать ему замену. Может, хотя бы попробуешь?
   Алекс не знала, что на это возразить. По правде говоря, идея-то ей нравилась. Работа официантки оказалась гораздо труднее, чем она себе представляла. Алекс и не догадывалась, как серьезно люди относятся к таким вещам, как яйца всмятку или приправа для салата. За малейшую оплошность тебе на голову обрушивалась целая лавина гнева.
   — Знаешь, — сказала она, — пожалуй, в этом что-то есть. — Случись какой-то конфликт, повар всегда может спрятаться на кухне, предоставив официантке самой объясняться с разъяренным клиентом. — Но что нам делать с этой толпой? Ведь они ждут свой ленч. Я не могу одновременно и готовить, и подавать на столы, Джон.
   — Будешь готовить. — Он схватил фартук. — А я позабочусь об остальном.
 
   — Ну ладно, Ди. — Доктор Шалман сняла перчатки и бросила их в корзинку для мусора. — Одевайтесь, поговорим у меня в кабинете.
   — Я буду жить?
   Ди села и расправила складки своего ситцевого платья. Она терпеть не могла этот сиплый голос, появлявшийся у нее, когда она нервничала.
   — Будете, — заверила ее доктор Шалман, направляясь к двери. — Увидимся через пару минут.
   — Легко тебе говорить, — пробормотала Ди, когда за доктором Шалман закрылась дверь. Это не целлюлит и не паутинные вены, которые доктор выставляла всем напоказ.
   Что может быть неприятнее профилактического гинекологического осмотра? Лучше лишний раз сделать маммо-грамму, чем лежать, раздвинув ноги, на этом жутком кресле. А эти стремена? О чем только думал человек, который изобрел такую садомазохистскую штуковину? Наверняка это был мужчина. Ни одной женщине в здравом уме не придет в голову провести параллель между конной верховой ездой и холодным врачебным зеркалом.
   Пять минут спустя она села на стул в кабинете доктора Шалман.
   — Мы получим результаты анализов примерно через неделю, — сказала Шалман, внимательно просматривая свои записи. — Когда вы хотели бы сделать маммограмму?
   — Пока не могу вам сказать, — ответила Ди, мысленно передернувшись. — В этом месяце я уже исчерпала свой бюджет.
   — Вам надо сказать своему хозяину, чтобы он заключил договор на бесплатное медицинское обслуживание, — посоветовала доктор Шалман. — Думаю, так будет гораздо удобнее.
   Ди не стала напоминать доктору, что работает не в какой-нибудь богатой фирме, а в заурядном кафе. Уже одна мысль о том, что «Старлайт» когда-нибудь сможет предоставить своим сотрудникам оплату медицинских услуг, вызывала смех.
   Доктор подалась вперед. В ее карих глазах светилось профессиональное участие.
   — Ну, теперь ваша очередь, Ди. Вас что-нибудь беспокоит или, может быть, у вас есть ко мне какие-то вопросы?