Бреттон Барбара. Случайная встреча

   Джон проехал по грунтовой дорожке и остановился рядом с допотопным «фольксвагеном», похожим скорее на сушеный гриб, чем на автомобиль. Этому чуду техники было как минимум лет двадцать, и старичок наверняка намотал гораздо больше миль, чем космический корабль многоразового использования. Джон был в полном недоумении. Весь облик Алекс Карри прямо-таки кричал о богатстве и светскости. Почему же она жила в убогой лачужке Мардж Уинслоу и ездила на старом нелепом «фольксвагене»?
   Джон заглушил мотор, и Бейли залилась радостным лаем.
   — Прости, девочка, — сказал он, почесав собаку за ухом, — ты останешься здесь.
   Если взять еще и Бейли, у женщины в доме будет чересчур много незваных Галлахеров.
   Он направился к парадной двери по грязной дорожке, усыпанной мокрыми листьями. Еще чуть-чуть подморозит — и этот двор превратится в каток. Мардж обычно держала на крыльце мешок с каменной солью. Похоже, Алекс Карри не имеет понятия о таких вещах, как каменная соль и хлорид кальция. Пора бы ее просветить, иначе до конца зимы у ее страхового агентства будет прорва работы.
   Он постучался, понимая, что его вряд ли услышат: из-за двери доносились громкие звуки включенного телевизора. Как видно, отец устроился здесь с комфортом! Еще раз постучав и не дождавшись ответа, Джон попробовал повернуть ручку. Не заперто! Она что, не знает, для чего здесь щеколда? Джон толкнул дверь и шагнул за порог.
   Сцена, представившаяся его глазам, могла быть кадром из фильма Феллини. Алекс Карри стояла на плечах старика точно цирковая артистка, только вместо блестящего трико на ней была белая ночная рубашка. Она что-то делала с оголенной потолочной балкой, держа в руках электрический фонарик и ярко-голубое пластмассовое ведро.
   Джон хотел спросить, что происходит, но тут услышал какую-то возню за спиной. В дом вбежала Бейли и бросилась прямо на Эдди.
   — Бейли! — завопил Джон, пытаясь перехватить этот метеор весом в шестьдесят фунтов.
   Но не успел — Бейли сбила старика с ног.
   Алекс Карри свалилась с его плеч.

Глава 4

   Джон Галлахер успел подхватить Алекс за секунду до приземления. Она не сразу поняла, что произошло. Только что летела по воздуху — а в следующее мгновение уже прижималась к его груди.
   Его сильные руки обхватили ее бедра, и тонкая батистовая сорочка была единственной преградой между этими огромными руками и ее телом. Эта мысль так взволновала Алекс, что у нее перехватило дыхание. От Джона пахло дождем, ветром и чем-то еще… Во всяком случае, сочетание этих запахов будило самые неожиданные желания. Ей вдруг захотелось запустить пальцы в его мокрые курчавые волосы, и лишь огромным усилием воли она удержалась от столь безумного поступка. Алекс никогда в жизни не делала ничего подобного. Даже в мыслях.
   — Можете уже меня поставить! — откашлявшись, сказала Александра.
   В уголке его левого глаза она заметила шрам в форме полумесяца. Провести бы языком по этой белой линии… Между ног у нее занимался пожар… Джон неожиданно усмехнулся — будто знал, о чем она думает.
   — Поставьте меня, — повторила она, понизив голос. Если он сейчас же ее не отпустит, она самовоспламенится!
   Другой на его месте мог воспользоваться своим преимуществом и опустить ее медленно, крепко прижимая к себе и наслаждаясь моментом. Однако Джон Галлахер проявил деликатность, которой она от него не ожидала. Он убрал руки с ее бедер, перехватил в талии и быстро поставил на пол.
   — Вы в порядке? — спросил он.
   Подол задравшейся ночной сорочки опустился к ее щиколоткам.
   — Это я должна вас спросить. Не знаю, как вам удалось меня поймать, но спасибо.
   — Пожалуйста, — весело ответил он.
   Александру обдало новой волной тепла. Она была едва знакома с Джоном Галлахером, а он уже тронул ее своим искренним расположением, которое не шло ни в какое сравнение с вежливой холодностью ее бывшего мужа.
   Он кивнул на своего отца:
   — Спасибо, что привели его в дом. Не каждый на вашем месте взял бы на себя такой труд.
   — И часто с ним такое случается?
   — Эта неделя была не из легких, скажем так.
   Он выглядел таким усталым и встревоженным, что у нее защемило сердце от жалости.
   — Позвольте, я сварю вам кофе. — Она направилась на кухню и тут увидела, что Эдди сидит на полу и вытирает бумажными полотенцами следы грязных собачьих лап.
   — Господи, откуда здесь собака? — воскликнула Алекс.
   — Это Бейли, — сказал Джон. — Я велел ей оставаться в машине, но…
   — Ваша?
   — Если она что-то испортила, я заплачу.
   Алекс отмахнулась:
   — Я люблю собак. Пусть заходит в любое время.
   О Господи, что за чушь она городит? Как будто собака может ходить в гости одна, без хозяина.
   — Только не говорите это Бейли. Она поймает вас на слове.
   — Эй, Бейли! — Она протянула к собаке руку. Потом с усмешкой взглянула на Эдди. — И все же, мне кажется, моя идея не так уж и плоха.
   — Какая идея? — спросил Джон.
   — Похоже, там, наверху, кто-то открыл водопроводный кран, — сказал Эдди, — Алекс хотела повесить ведро на балку. Я сказал ей, что это не поможет, но она все-таки решила попробовать.
   Джон оглядел батарею кастрюль, расставленных на полу гостиной в тех местах, где капало.
   — Теоретически — должно помочь, — сказала Алекс. — Если заткнуть главную брешь, потом можно будет как-то справиться и с остальными, поменьше.
   — Здесь есть хоть одно место, где не течет?
   — Тут на каждом шагу проблемы. — Она чувствовала себя молодой мамашей, защищающей свое уродливое дитя. — Но я все улажу.
   Джон прошел вдоль вереницы кастрюль, горшков и тазов к центру комнаты.
   — И где же у вас потолок?
   — Что за странный вопрос! Там, где ему и положено быть.
   — Ошибаетесь!
   — Брокер сказал мне, что обнаженные балки — это достоинство дома.
   «Милое архитектурное излишество».
   — Да, но это не значит, что потолков не должно быть совсем, Алекс.
   У Александры замерло сердце. Он назвал ее по имени! Конечно, иметь потолок было бы еще приятнее, но и это уже кое-что.
   — Наверное, мне следовало бы пригласить мастера, но я не могу себе это позволить.
   — Странно, что банк не прислал сюда инженера.
   — Я не имела дела с банком, — сказала Алекс. — Потому что платила наличными.
   Он посмотрел на нее так, будто она объявила себя пришельцем из космоса:
   — Вы платили наличными?
   — Разве это так необычно? — удивилась она.
   — Здесь — да. Такая сделка далеко не каждому по карману. — Он взглянул на нее с откровенным любопытством. — В кафе болтали, что вы платили наличными, но я не поверил. Оказывается, местные сплетники не всегда врут.
   — Буду иметь в виду.
   Он усмехнулся:
   — И вы не хотите рассказать, как вам это удалось?
   Она усмехнулась в ответ:
   — Ни за что на свете.
   — Учтите: секреты здесь долго не держатся.
   — Меня это не пугает. — Алекс кривила душой. На самом деле ее немало смутил тот факт, что весь городок был в курсе ее финансовой сделки. Она решила сменить тему. — Я обещала вам чашку кофе. Пожалуй, принесу сюда кофейник.
 
   Джон хотел последовать за Алекс на кухню, но его удержал настороженный взгляд хозяйки. Впрочем, взгляд этот не был откровенно враждебным. Просто Алекс немного расслабилась и теперь хотела восстановить свои защитные реакции, решил Джон. И он не винил ее. За последние четыре года он и сам выработал отличный защитный механизм, который теперь грозил отказать.
   Между ними что-то произошло — что-то неожиданное и серьезное. И она тоже это почувствовала. Ее запах, тепло ее тела, изящные стройные ноги… все это взволновало его. С Либби такого не было. Его отношения с женой складывались медленно, постепенно. То был плавный переход от дружбы к любви — естественный, как дыхание.
   Джон в задумчивости почесал в затылке. У него чертовски долго не было женщины. Он успел забыть, как закипает кровь в жилах, как туманится разум. А впрочем, зря он размечтался. Алекс Карри наверняка замужем, а в другой комнате спят трое ее детей.
   Но даже эта мысль не охладила его пыл.
   Вот Эдди порадуется: наконец-то в его сыне проснулся интерес к женщине! Старик пытался подтолкнуть его к Ди, но дружба не всегда перерастает в нечто большее. Однако Алекс — совсем другая история. Джон обернулся, приготовившись выслушать отцовские насмешки, но Эдди крепко спал в кресле перед телевизором. Дыхание его было ровным и спокойным. Джон старался не обращать внимания на то, каким хрупким и беспомощным кажется его отец в своей голубой пижаме и стоптанных тапочках.
   «Я еще не готов тебя потерять, папа», — подумал он и тут же одернул себя. Что за нелепые мысли? С Эдди Галлахером не случилось ничего серьезного, а здоровый сон только пойдет ему на пользу.
   Джон расхаживал по комнате, скользя взглядом по старомодным лампам, зеленым занавескам и бесчисленным причудливым безделушкам. Над диваном в дешевых рамках висели три фотографии, вырезанные из журналов.
   Все эти вещи наверняка принадлежали Мардж Уинслоу. Джон не считал себя знатоком женской психологии, но все-таки был убежден, что почти всякая женщина, поселившись на новом месте, первым делом привнесет в свое жилище нечто сугубо индивидуальное. Однако аляпистые фигурные кувшины и пасторальные статуэтки — едва ли в стиле Александры. Джон готов был поспорить на последний цент, что она предпочитает веджвудский фарфор.
   На столиках не стояли семейные фотографии в рамках, а из-под дивана не выглядывали детские игрушки. И никаких следов пребывания мужчины — ни брючного ремня на спинке стула, ни ботинок на полу, ни даже газеты на кофейном столике. Если у Алекс и есть какая-то личная жизнь, то это никак не сказалось на ее жилище.
   Хотя, может быть, он ошибается. Она здесь всего несколько дней. Когда они с Либби переехали в свой первый дом, то несколько недель разбирали коробки, пытаясь сообразить, что куда. Разумеется, она просто не успела обжиться. Джон снова осмотрелся и даже выглянул в узкий коридор, ведущий в спальни. Где же коробки? Где нагромождение нераспакованных вещей от пола до потолка? Все, что он увидел, — это два очень дорогих кожаных чемодана, стоявших перед дверью в ванную комнату.
   Что-то здесь не так. Она производила впечатление женщины, никогда ни в чем не нуждавшейся. Женщины, знавшей только самое лучшее. Женщины, которая скорее умрет, чем согласится жить в старом доме Мардж Уинслоу и работать официанткой в кафе «Старлайт».
   Джон говорил себе, что это не его дело, что у людей могут быть свои тайны, но он кривил душой. Когда дело касалось Алекс Карри, ему хотелось знать все.
 
   «Пора выходить из своего укрытия, — думала на кухне Алекс. — Иначе Джон Галлахер подумает, что я отправилась за кофе в Сиэтл».
   Поставив на металлический поднос чашки, сахарницу и молочник, Алекс нахмурилась. Получилось скудновато. Она открыла коробку с печеньем и красиво разложила его на блюде. Ей нравилось накрывать стол к чаю для Гриффина и его гостей, накрывать с обстоятельной неторопливостью, соблюдая все детали ритуала. На мгновение она пожалела, что у нее нет серебряного чайного сервиза, фарфоровых тарелочек — таких прозрачных, что сквозь них можно увидеть собственную руку, — и ирландских льняных салфеток. Это были замечательные вещи, но они остались в ее прежней жизни, а значит, не стоит о них и вспоминать.
   Напрасно Александра думала, что, уединившись на кухне, сумеет обрести душевное спокойствие. Она чувствовала себя такой же растерянной и взволнованной, как и в объятиях Галлахера. «Хватит глупить! — приказала она себе. — Он к тебе совершенно равнодушен». Алекс была не слепая и видела в кафе, что у Джона роман с Ди. Кто знает — может быть, они даже муж и жена. Эти люди для нее чужие, а она чужая для них. Она ничего о них не знает, а они ничего не знают о ней. Именно этого ей и хотелось.
   Алекс сняла с подноса блюдо с печеньем и отнесла кофе в гостиную.
   — Простите, что задержалась, — сказала она, поставив поднос на столик перед диваном. — Все никак не привыкну к этой плите.
   Джон стоял у окна.
   — А что с плитой? — поинтересовался он.
   — Она немного капризна, но…
   — Я посмотрю ее. — Он направился на кухню.
   — Нет! — резко остановила его Алекс. Ей действительно не хотелось, чтобы кто-то совал нос в ее дела, особенно Джон. Она попыталась смягчить свою вспышку улыбкой. — В этом нет необходимости. Я уверена, что мы с плитой достигнем взаимопонимания.
   — У Джонни золотые руки, — неожиданно подал голос Эдди; он по-прежнему сидел в кресле перед телевизором. — Джонни все может починить.
   Алекс вспомнила, как приятно ей было в объятиях сильных рук Джона, — и снова почувствовала жар во всем теле.
   — Послушайте, — сказала она, — я не собираюсь никому навязываться. Если мне понадобится что-то починить, я вызову мастера.
   — Скажи ей, Джонни! — настаивал Эдди. — Он заново собрал карбюратор в…
   — Ладно, пап, хватит, — перебил отца Джон. — Ты слышал, что она сказала. Она все сделает сама.
   — Правильно, — подтвердила Алекс, чуть нахмурившись. — Я сама справлюсь.
   — Что ж, пожалуй, нам пора, — сказал Джон отцу. Казалось, он совершенно не замечал хозяйку.
   — Я хочу выпить кофе, — заявил Эдди.
   — Папа… — Джон указал большим пальцем на дверь. — Пошли!
   — Что за спешка? — проворчал старик. — Что-то я не припомню, чтобы ты когда-нибудь отказывался от угощения.
   — Вы можете идти, — заявила Алекс, взглянув на Джона. В конце концов, это ее дом, и она не желает чувствовать себя в нем невидимкой. — Я позабочусь о том, чтобы мистер Галлахер благополучно добрался до дома.
   Джон взглянул на Эдди. Тот — на Бейли. Бейли уставилась на кофейник. Слава Богу, хоть кто-то оценил ее труды!
   — Знаете что? — Алекс наклонилась и взяла с подноса чашку. — Мне все равно, будете вы пить мой кофе или нет. — Она сделала большой глоток. — Кстати, очень вкусно.
   Мужчины смотрели на нее во все глаза. Ну и пусть смотрят! Она у себя дома и может делать все, что хочет.
   Эдди помялся, потом тоже взял чашку.
   — Вы правы, — сказал он, — чертовски приятный кофе.
   Его сын пожал плечами и потянулся за последней чашкой. Сделав глоток, кивнул:
   — Неплохо.
   Она чуть наклонила голову:
   — Спасибо. Может быть, в «Старлайте» я возьмусь варить кофе.
   — Вы получили работу? — спросил Эдди.
   Алекс кивнула. К ней быстро возвращалось хорошее настроение.
   — Да, получила.
   — Черт возьми! Каким образом Ди удалось так быстро связаться с Ником? — удивился Эдди. — Я думал, он сейчас в отпуске.
   Джон выглядел смущенным.
   — Слушай, пап, Ди, наверное, лучше знает, как ей вести дела в кафе.
   Александру вдруг поразила ужасная мысль: что, если ей не дадут эту работу?
   — Но здесь нет никакой ошибки, как вы думаете? — всполошилась она. — Может, я что-то не так поняла?
   — Вы говорили с Ди? — спросил ее Джон.
   Она кивнула.
   — И Ди сказала, что вас взяли?
   Алекс снова кивнула.
   — Значит, все в порядке. Не волнуйтесь.
   — А как же хозяин кафе? Если она у него не спросила, он может приехать и уволить меня.
   — Этого не случится.
   — Откуда вы знаете? Ведь у меня нет никакого… — Она спохватилась и прикусила язык.
   — Опыта? — спросил он.
   Алекс покраснела.
   — Я этого не говорила.
   — А вам и не нужно ничего говорить. Это сразу видно.
   — Что значит — видно? Вы же ничего обо мне не знаете.
   — У меня есть глаза, — сказал он.
   — Что вы хотите этим сказать?
   — Официантки не покупают дома за наличные, не носят плащи от Барберри и туфли от Феррагамо.
   Алекс раскрыла рот, собираясь сказать что-нибудь резкое, но слова застряли у нее в горле. Она выложила Ди всю правду, но ему признаться оказалось намного труднее. Странно, почему?
   Губы Джона дрогнули в усмешке. Щеки Алекс залились румянцем.
   Эдди откашлялся. Господи, она совсем о нем забыла!
   — Бейли нужно прогуляться, — заявил старик, направляясь к двери. Собака радостно приплясывала у его ног. — А ты поезжай домой, Джонни. Там и встретимся.
   — И вы позволите ему идти домой в пижаме? — спросила Алекс, когда за Эдди закрылась дверь.
   — Это уже не в первый раз.
   — Но там же дождь! — воскликнула она в ужасе. — Он простудится.
   — Да никуда он не пойдет, — сказал Джон. — Он сидит в машине и курит сигарету.
   — Но он сказал, что пойдет домой пешком.
   Она чуть не расплавилась под его взглядом.
   — Мало ли что говорит мой старик, Алекс. Поверьте мне, он сейчас в машине.
   Алекс раздвинула занавески и выглянула во двор.
   — Вы правы, он в машине. — Она обернулась к Джону. — И еще в одном вы правы: я никогда раньше не работала официанткой.
   — Ди об этом знает?
   — Я ей сказала.
   Он присвистнул:
   — Либо вы самая честная женщина на свете, либо просто сумасшедшая.
   — Сумасшедшая, — сказала Алекс и засмеялась так тихо, что ему показалось, он ослышался. Но тут лицо Алекс просияло, и она звонко рассмеялась. — Бедняжка Ди, надеюсь, она не пожалеет об этом. Ведь я ровным счетом ничего не смыслю в работе официантки.
   Джон не мог отвести от нее глаз. Если раньше она была просто красива, то теперь стала ошеломительно красива. Он еще никогда не видел, чтобы улыбка так преображала женщину.
   — С вашим английским акцентом вам нечего волноваться. Очень скоро все посетители «Старлайта» будут есть из ваших рук.
   Алекс вопросительно взглянула на Джона:
   — С моим английским акцентом?
   — Ну да, вы растягиваете слова.
   — Я родилась в Нью-Йорке.
   Она казалась слегка смущенной, как будто не хотела говорить о себе даже это. Или у него наконец появилось романтическое воображение и он начал находить загадки там, где их нет?
   — В кафе вы сказали, что жили за границей.
   Она отвела глаза и едва заметно нахмурилась. «Ты слишком любопытен, Галлахер. Ну какого черта ты лезешь не в свое дело?»
   — Ладно, это не важно. — Он пошел к двери. — Спасибо за кофе.
   — Пожалуйста.
   — И за то, что приютили Эдди.
   — Мне было приятно в его обществе.
   — До встречи в кафе, — кивнул Джон.
   — До встречи, — сказала она.
   Если он и искал предлог, чтобы остаться, то она его не поддержала. Джон шагнул за порог. Пока он сидел у Алекс, дождь перешел в град. Спустившись по обледеневшим кирпичным ступенькам, он кое-как добрался до своего грузовичка. У него за спиной со скрипом закрылась дверь. Потом послышалось звяканье засова. Слава Богу, на этот раз она не забыла запереться!
   — Что-то ты долго, — проворчал Эдди.
   Джон согнал Бейли с переднего сиденья.
   — Я думал, ты пошел домой пешком.
   — В такую погоду? — фыркнул отец. — Может, я и старик, но не сумасшедший.
   — А кто же ты еще? Сумасшедший старик в пижаме. — Джон вставил ключ в замок зажигания.
   — Ты пригласил ее на обед?
   — Ты опять за свое? — Джон ждал, когда заведется мотор.
   — На День благодарения. Или ты хочешь, чтобы она обедала в одиночестве?
   — Откуда ты знаешь, что она будет обедать в одиночестве, папа? Может, у нее муж и шестеро детей.
   — А может, у нее никого нет. — Эдди распахнул дверцу.
   — Черт возьми, куда ты опять собрался?
   — Как куда? — отозвался Эдди. — Приглашать ее на обед.
 
   Эдди вылез из грузовичка и зашагал к дому. Алекс поспешно задернула занавеску, надеясь, что мужчины не заметили, что она смотрела на них из окна. «Я просто хотела убедиться, что Джон благополучно доберется до своей машины и не поскользнется на льду», — говорила она себе, и в этом была доля истины. Но к сожалению, главная причина крылась в другом. Просто она не могла отвести глаз от Джона Галлахера.
   Алекс открыла дверь на первый же стук и встретила Эдди радушной улыбкой.
   — Вы что-то забыли?
   — Конечно, забыл, — заявил он, шагнув через порог. — Что вы сегодня готовите на обед?
   — На обед? — Она попыталась представить себе содержимое своего холодильника и кухонных шкафчиков. — Наверное, суп и салат.
   Он нахмурился. Морщины на его обветренном лице сделались еще рельефнее.
   — И это на День благодарения?
   Его слова застали Алекс врасплох.
   — Да нет, какой День благодарения? Еще рано.
   — Четвертый четверг ноября, — сказал Эдди. — Точно, как по часам.
   — Да, в самом деле, — удивилась Алекс. — Как же это я забыла?
   — Почему бы вам не пообедать с нами?
   Александра была тронута его предложением.
   — Ох, Эдди, я не могу.
   — Вы идете куда-то в другое место?
   — Нет, но…
   — Тогда решено. В три часа. Дом десять по Лайтхаус.
   Семейный День благодарения? Первый за много лет…
   — Я действительно не могу, — сказала она. Сказала так, как говорит женщина, ожидающая, чтобы ее уговорили.
   — Почему? — спросил Эдди. — Вы что, вегетарианка?
   Алекс засмеялась:
   — Нет, я не вегетарианка. — Она посмотрела на Эдди, надеясь заметить в его глазах хотя бы намек на неуверенность. — А ваши родные не будут возражать?
   — «Чем больше людей, тем веселей» — так они всегда говорят.
   — Тогда я с удовольствием к вам приду.
   Эдди просиял:
   — Ну вот и отлично. Дом десять по Лайтхаус. В три часа.
   — Хорошо.
   — И еще одно. Вы замужем?
   Удивительно: такой простой вопрос, а как же трудно на него ответить!
   — Нет, — сказала она, помолчав. — Уже нет.
   Эдди кивнул, как будто давно это знал:
   — Прекрасно. — Его ярко-голубые глаза просияли. — Джонни тоже не женат. — Он повернулся и вышел, не сказав больше ни слова.
   Алекс стояла в дверях и смотрела, как Эдди садится в машину. Мужчины обменялись репликами, и Джон посмотрел в ее сторону. Взгляды их встретились. Алекс ощутила то же сладостное, пьянящее томление, какое испытывала в его объятиях. Господи, только этого ей и не хватало!
   «Отвернись! — сказала она себе. — Просто уйди в дом и закрой за собой дверь — что может быть проще?»
   Но Алекс по-прежнему стояла на верхней ступеньке крыльца, на ветру и на холоде. Она смотрела вслед грузовичку, пока он не скрылся за поворотом.

Глава 5

   И зачем ей такое наказание — встречать рассвет, по локоть засунув руку в индейку?
   Ди свято чтила праздничные традиции и ритуалы, но когда тебе еще до завтрака приходится возиться с двадцатипятифунтовой птицей, невольно подумаешь: не ввести ли новые семейные традиции? Например, вегетарианство. Она выдернула пакетик с потрохами и без сожаления швырнула его в мусор. Хватит с нее желудков и шейных позвонков!
   А вот вегетарианцам не нужно терпеть все эти муки, думала Ди, обдавая птицу холодной водой. Все вегетарианцы сейчас преспокойно спят, свернувшись под своими пуховыми одеялами, ибо на свете нет такого овоща, который должен запекаться шесть часов в разогретой до 325 градусов духовке. Вегетарианцы могут спать хоть до полудня, не испытывая никаких угрызений совести.
   — Нет, в следующем году, — пробормотала она, укладывая индейку в огромную сковороду, которую извлекали из кухонных недр лишь на День благодарения и на Рождество, — в следующем году я закачу овощной пир, и пусть только кто-нибудь посмеет пикнуть — задушу собственными руками!
   Она заложила в индейку начинку и зашила ее толстой ниткой. Потом разрезала несколько луковиц и обложила птицу дольками лука, как учила мама. Кроме того, мама научила ее делать темную мясную подливку и печь самый вкусный тыквенный пирог во всем Нью-Джерси. Мэгги Мюррей умерла десять лет назад, но Ди всегда вспоминала ее, когда крутилась по кухне. Порывшись в выдвижном ящике стола, она нашла градусник для мяса и, сдерживая зевоту, воткнула его в индейку. Так… Индейка, начинка, лук, градусник… Кажется, все. Ди взяла сковороду и поставила ее в разогретую духовку.
   «Новый рекорд скорости!» — подумала она, взглянув на часы, висевшие над раковиной. Еще только половина восьмого, а вахта у плиты уже окончена.
   — Ты могла бы мной гордиться, мама, — пробормотала Ди, — кажется, я в конце концов усвоила твои уроки.
   — Опять разговариваешь сама с собой?
   Она резко обернулась и увидела Марка, своего шестнадцатилетнего отпрыска, зевающего в дверях. Марк был в футболке с названием популярной рок-группы, в серых потертых джинсах и в плотных белых носках, имевших такой вид, будто он гонялся в них за медведями гризли. Ди улыбнулась сыну и сглотнула подкативший к горлу комок. Тот, кто сказал, что любовь ранит, наверное, был родителем подростка. Вечером вы укутываете в одеяльце маленького мальчика с плюшевым медвежонком, а утром просыпаетесь и видите, что ваш мальчик превратился в шесть футов бушующих гормонов.
   — Я смотрю, ты еще подрос за эту ночь, — сказала Ди, усаживаясь за обеденный стол.
   — Просто ты стала ниже, — отозвался сын, снова зевая. — Так бывает со всеми стариками.
   — Я не старая, — огрызнулась Ди, — мне было немногим больше, чем тебе сейчас, когда я…
   — Когда ты меня родила. Я уже это слышал, мам. — Он потянул носом воздух. — Когда будет завтрак?
   — Ты вполне можешь сам насыпать себе кукурузных хлопьев, Марк.
   — Да, но я рассчитывал на вафли.
   Она показала на горку репы на кухонном столе.
   — Почистишь репу, а я сделаю тебе вафли.
   Марк скривился:
   — О Господи, терпеть не могу чистить репу!
   — Как ни странно, Марк, я тоже. Приступай.
   Она сняла с полки электровафельницу, потом достала из холодильника яйца и молоко. Марк искал в сушке для посуды чистый нож. Ди так и подмывало выдвинуть ящик со столовыми приборами и дать сыну нож, но она сдержалась. «Ты не должна все за него делать, — говорила она себе, разбивая яйца в металлическую миску. — Ему пора становиться самостоятельным». Через два года Марк уедет учиться в колледж, и тогда она вообще не сможет ему помогать.