Буджолд Лоис. Кольца духов

   — Со стражем, — поправила она, оборачиваясь. — Он был тут один. Сейчас он заперт в овощном погребе под кухней. Надеюсь, упьется там до бесчувствия. А то мне не удалось отобрать у него меч. — Она вопросительно посмотрела на Тича.
   — Вы его туда магией отправили? — с уважением спросил Тейр. Брови Тича поднялись. — О, — сказал Тейр, — простите. Это Тич Пико. Вы его помните? Ну, на постоялом дворе Катти? Сын хозяина мулов. Шайка феррантовских брави убила его отца и брата, и украла его мулов. Тич, это Фьяметта Бенефорте. Ее отец был мастером магом, которого коптил Катти. Это его дом. То есть был его дом.
   — Да, помню, я тебя видела, — сказала Фьяметта — Значит, Ферранте у нас в равном долгу. У нас всех троих — Да, мадонна Бенефорте. — Тич кивнул. — Хотите, чтобы я убил этого лозимонца в погребе?
   — Не знаю. Но сделать с ним что-то надо. Боюсь, как бы он не выбрался. Ах, Тейр, я так рада, что ты здесь! — Она крепко его обняла.
   Тейр покраснел от радости и ахнул от боли.
   — Правда? — спросил он, вдруг оробев.
   — Я сделала тебе больно? Ах, какая скверная рана! Ее нужно немедленно зашить и перебинтовать! Ты ужасно выглядишь! — Она отскочила, но он умудрился удержать ее теплые руки. Его все еще бил озноб после купания в озере и от ночного воздуха. Но затем он вынужден был отпустить ее, чтобы ухватить одеяло, которое начало соскальзывать. Он затянул его туже, приличия ради. Фьяметта вдруг осеклась и спросила с недоумением:
   — Но каким образом ты очутился здесь?
   — Искал вас.
   — Но как ты догадался прийти сюда? Я сама не знала, сумею ли вернуться, и здесь всего час. Ты думаешь... опять мое кольцо? — Она прикоснулась к груди. Да, кольцо висело там под полотном и бархатом, Тейр в этом не сомневался. Но сам он про кольцо даже не вспомнил. И покачал головой.
   — Не знаю. Этот дом был единственным известным мне местом в Монтефолье, где я мог бы спрятаться. То есть я знал... я чувствовал, что так разыщу вас. А вот откуда я знал, не знаю. Я умею находить потерянное. Всегда умел. А последнее время у меня стало получаться лучше. Я нашел Ури…
   — Это дар! Только так. Ури правильно поступил, что отдал тебя в подмастерья моему отцу. Если бы он остался жив! — Она утерла глаза, увлажнившиеся от гнева, усталости и горя.
   Торопясь, Тейр начал коротко и путано рассказывать о своем пребывании в Монтефольском замке, завершившемся спасением вместе с телом Ури. Тич слушал разинув рот. Фьяметта стиснула зубы.
   — Мы знали, когда тебя схватили днем. Перед тем, как уничтожить последнее ухо, Вителли использовал его, чтобы сообщить Монреале о своем намерении убить тебя, — сказала она. — Я думала, тебя повесят, но такого ужаса я и вообразить не могла.
   — Но... как вы покинули монастырь? — спросил он.
   Она лукаво подняла бровь:
   — Искала тебя. Хотела спасти от петли. Но только еще не придумала, каким образом. Я думала, они сделают это на заре.
   Уголки его губ поползли вверх в медлительной ухмылке.
   — Так ведь никто же другой палец о палец не ударил… А! — Ее прервал разнесшийся по дому странный стук словно из отдаления. — Наверное, страж старается выбраться из погреба. Пошли! — Она взяла фонарь и повела их через внутренний двор в кухню. Тейр хромал следом. Тич замыкал процессию.
   Широкие натертые воском половицы посреди кухни подпрыгнули: по ним снизу ударило что-то тяжелое. Голова стража, ошеломленно подумал Тейр. Из-под пола вырвались непристойные ругательства, недостаточно приглушенные — пленник услышал их шаги. Мгновение спустя из щели между половицами высунулось лезвие меча, слепо ища жертву. Тейр покосился вниз, удостоверяясь, что стоит на обожженной плитке, покрывавшей пол на одной стороне кухни.
   — А как вы его туда засадили? — спросил Тич, тоже старательно огибая деревянную часть пола.
   — Без магии, — ответила Фьяметта и зажгла от фонаря воткнутый в бутылку огарок на кухонном столе. — Я хотела употребить магию, зажечь его. Я только это заклинание умею полностью сотворить в мыслях, без материального символа, чтобы его удерживать. Это дар. Но когда он подошел открыть дверь, я подумала, что мне лучше войти. Ну, я сказала ему, что жила здесь и хочу посмотреть, не сохранилась ли хоть часть моей одежды. Но потом разговор стал... странным. Он впустил меня и сказал, что поможет мне поискать одежду, если я позволю ему... меня... со мной…
   Тейр вдруг подумал, что позволить Тичу убить лозимонца — мысль вовсе не такая уж плохая. Он стиснул зубы, но тут же снова их растиснул, когда расшатавшиеся сразу заныли.
   — Я сказала ему... сказала, что согласна. — Ее рука прикоснулась к головке серебряной змейки искуснейшей работы, которая обвивала ее талию как пояс. — Но я сказала ему, что мой отец припрятал бочонок вина в овощном погребе позади репы. Вино особого урожая. Понимаете, там правда был спрятан бочонок. Может, он и сейчас там лежит. Когда он спустился посмотреть, я захлопнула крышку подполья и задвинула на нее буфет с оловянной посудой. — Она кивнула на ярко раскрашенный буфет, отодвинутый от стены. — Он настолько ее приподнял, что высунул пальцы. Тут я начала прыгать на ней. И тут вы пришли. Я решила, если это его не остановит, подожгу ему волосы — во всяком случае, у него волосы имелись, а потом попытаюсь заколоть. — Она умолкла, потому что между половицами снова высунулся меч. — Но я и сейчас могу его поджечь, а ты его заколешь, — предложила она Тичу.
   Тейр, вспомнив о своей стычке с Ферранте, даже вздрогнул, представив себе, как малютка Фьяметта схватывается с разъяренным лозимонцем, наверняка испытанным воином.
   — Э... подождите минутку, — сказал он, взял фонарь и захромал во двор. Он вроде бы заметил там... ну да, из кучи инструментов под галереей торчал увесистый молот. Он принес его на кухню. — Для начала давайте-ка лишим его меча.
   Для приманки он прошелся по половицам, следя за тем, чтобы не наступить ненароком на щель. И действительно, лезвие и проклятия вырвались из щели перед ним. Он поднял молот, такой привычный его руке, и ударил изо всех сил. Молот со звоном отскочил от лезвия, и Тейр чуть не потерял равновесия, вновь вцепился в соскальзывающее одеяло и, отупев от усилия, отдал молот Тичу, который сразу понял, что надо делать, и с восторгом принялся колотить по согнувшемуся лезвию, пока лозимонец тщетно старался выдернуть меч. Третий удар переломил лезвие. Грохот падения в подвале и новый залп ругательств, когда лозимонец упал на спину.
   — Тейр, это ты чудесно придумал, — сказала Фьяметта несколько удивленным тоном. Тейр наморщил лоб: поменьше бы удивления, и похвала была бы слаще.
   — Теперь мы на равных, — переводя дух, ухмыльнулся Тейр, размахивая кинжалом. — Давайте вытащим его оттуда!
   — Погоди! — перебил Тейр. — Что у вас найдется, чтобы связать его?
   Фьяметта задумалась, покусывая губы.
   — Если они их не забрали... это не железо, не золото, не серебро... так может быть... погодите? — Она схватила фонарь и убежала. Лозимонец перестал стучать. Вскоре Фьяметта вернулась с длинной железной цепью на шее.
   — Это оковы, которые мой отец делал для герцога. У них нет ключа. Их открывает заклинание.
   — А вы его знаете? — спросил Тейр.
   — Да нет… Я знаю, где оно записано в тетрадях батюшки, но их все забрали Ферранте с Вителли.
   — А чтобы их запереть, заклинание нужно?
   — Нет, просто защелкиваются. Они так устроены. Тейр оглядел оковы, затем подошел к двери и посмотрел во внутренний двор, на опирающиеся на столбы каменные арки, которые поддерживали внутреннюю деревянную галерею.
   — Ну хорошо! — Он вернулся в кухню и крикнул сквозь щель:
   — Эй, ты! Лозимонец! Ответом была злобная тишина.
   — Нас здесь двое вооруженных мужчин (его рука сомкнулась на ручке молота) и очень рассерженная колдунья. Она хочет тебя поджечь. Если ты вылезешь и сдашься, не причиняя нам больше хлопот, я не позволю им убить тебя.
   — Откуда мне знать, что ты не свяжешь меня и не прирежешь? — спросил грубый мужской голос.
   — Даю слово, — ответил Тейр.
   — А чего оно стоит?
   — Побольше твоего. Я-то не лозимонец! — свирепо сказал Тейр.
   Последовало долгое молчание, пока лозимонец, скорчившись в темноте, раздумывал над возможным выбором.
   — Сеньор Ферранте с меня голову снимет за то, что я его подвел.
   — Может, тебе потом дезертировать? Лозимонец, ответил непристойным советом, который Тейр пропустил мимо ушей и тут же прошептал Фьяметте:
   — Ты не могла бы... ну, немножечко его подогреть? Не поджечь по-настоящему, а просто показать ему.
   — Попробую. — Фьяметта закрыла глаза. Ее нежные губы зашевелились.
   Из-под пола донесся вопль и хлопки ладонями.
   — Хватит! Хватит! Я сдаюсь.
   Тейр предоставил Тичу и Фьяметте отодвинуть буфет с крышки подполья и встал над ней, занеся молот. Медленно, со скрипом крышка поднялась и лозимонец осторожно выглянул наружу. Седые волосы — крепкий мужчина, но уже далеко не юноша. В его курчавых волосах еще поблескивали алые искорки, от головы разило паленым. Он не захватил обломок меча, а выполз наружу и встал с пустыми руками.
   Тейр велел Тичу замкнуть один браслет оков на запястье стража, вывел его во двор, обмотал цепь вокруг столба и защелкнул второй браслет. Тейр не выпустил молота из рук, пока Тич не дернул за цепь, проверяя, держат ли браслеты, и лозимонец не ударился о столб. А Тич уперся в столб ногой и держал лозимонца так, чтобы Фьяметта могла засунуть ему в рот кляп. Тот косился на молот и не пробовал сопротивляться.
   Фьяметта увела их назад на кухню.
   — Садись на этот стул, — приказала она Тейру. — У Руберты была целебная мазь для ушибов. Бока у тебя... ну просто как у пегой лошади. И ребра сломаны?
   — Не думаю. Не то я сюда бы не добрался! — Тейр очень осторожно сел.
   Фьяметта рылась в шкафчиках, продолжая говорить:
   — Эта скверная рана не заживет, если не стянуть края. Ну, хотя бы она выглядит чисто. Я не целительница, но шить умею. Если... если у меня достанет духа ее зашить, у тебя достанет духа потерпеть?
   — Да. — Тейр проглотил стон-задаток.
   — А, вот мазь! — Фьяметта вынырнула из глубин резного ларя, сжимая банку венецианского стекла. От светлой мази внутри исходил приятный аромат полевых цветов и свежего масла. Она бережно начала мазать бока Тейра. По ним разлилось теплое, снимающее боль онемение. — Я принесу мою рабочую шкатулку, если только лозимонцы ее не забрали.
   Она поставила банку и выбежала из кухни. Тейр быстро подцепил большой комок мази, сунул руку под одеяло и намазал свой ноющий распухший пах. Ему сразу полегчало, и он удовлетворенно вздохнул.
   — А чего ты не дал ей намазать тебя там? — хихикнул Тич, усаживаясь на полу.
   — Это могло бы... принести больше вреда, чем пользы, — пробурчал Тейр, очарованный этой мыслью и обозленный, что она пришла в голову Тичу. Черт! Он же еще даже не поцеловал Фьяметту, даже не пытался. И вспомнил, как мучился из-за этого в замке, ожидая смерти. — Господи, у меня все тело болит.
   Фьяметта вскоре вернулась, неся корзиночку с крышкой.
   — Нам повезло! Я нашла кривую иглу, которой Руберта зашивает начинку в гусе, перед тем, как его зажарить.
   — По-моему, замечательно, — сказал Тич со злоехидной усмешкой.
   Тейр решил, что не стоит улыбаться, когда губы так болят.
   — По-моему, тебе надо лечь навзничь на кухонном столе, — заявила Фьяметта.
   — Как кладут гуся, — вставил Тич, но Фьяметта нахмурилась на него, удерживая смех, и он унялся.
   Тейр влез на стол и улегся, пока Фьяметта вдевала нитку в иглу. Она внимательно рассмотрела два стежка, уцелевшие у конца пореза.
   — Так я могу! — Решительно выпятив нижнюю губу, она глубоко вздохнула и воткнула иглу в край раны.
   Тейр со свистом втянул воздух, вцепился в края стола и устремил взгляд в потолок.
   — А как вы думаете, кто-нибудь придет проверить стража? — спросил Тич, встав и вытягивая шею, чтобы лучше видеть. Фьяметта тут же всунула ему в руки горящий огарок, чтобы он ей светил.
   — До утра никто не придет, — ответила она, завязывая узелок. Шила она аккуратно, но куда медленнее лекаря Ферранте.
   — Или вовсе не придет, — выдавил из себя Тейр. — Им не хватает людей, а все ценное из дома уже унесли. Разве что Вителли явится снова продолжить поиски. Он уверен… Ох!
   — Прости.
   — Шей-шей! Он уверен, что ваш отец спрятал где-то в доме тайные записи или книги о магии духов. Поэтому я и столкнулся с ними тут позавчера.
   — Тайные книги? — Фьяметта сдвинула брови. — У батюшки? Ну... может быть.
   — А вы про них что-нибудь знаете?
   — Нет. Если это правда, то он прятал их и от меня Тейр глядел на потолок сквозь слезы боли.
   — Я думаю, они тут есть. Где-то... наверху. Я их почувствовал, когда Вителли велел мне проверять половицы. Конечно... ох!.. Вителли я не сказал.
   Фьяметта продолжала сосредоточенно хмуриться.
   — Наверху... хм… — Она завязала еще узелок и посмотрела на потолок. Половина позади. Медленно, но верно. Во всяком случае, медленно.
   — Вителли они необходимы. Я уверен, что он придет сюда, — просипел Тейр. — Но может, не завтра, его прямо скрутило, когда я помешал его заклинаниям.
   — Почти... при завершении... и такие сложные… — задумчиво кивнула Фьяметта. — Бьюсь об заклад, он сейчас валяется совсем больной.
   Наступило молчание, и она продолжала прилежно накладывать стежки на порез. Наконец-то последний! Бледнеть Фьяметте было несвойственно, однако сквозь смуглость ее кожи проступил явный зеленоватый оттенок. Сжав губы, она щедро намазала порез целительной мазью, а потом посадила Тейра и для надежности обвязала вокруг его талии полоску ткани, подозрительно смахивавшую на оборку нижней юбки.
   — Хорошо... очень хорошо, — галантно прохрипел Тейр. — Лучше лекаря!
   — Правда? — Счастливая улыбка изогнула ее пухлые губы.
   — Да! — Он спустил ноги со стола на пол и встал. В глазах у него заклубились розовые и черные тучи, комната накренилась. Он вдруг заметил, что согнулся и держится за стол.
   — Тич, помоги! — Фьяметта кинулась к Тейру, он махнул рукой, чтобы она держалась подальше, опасаясь раздавить ее, если упадет. Но она мужественно подставила плечо ему под мышку и объявила:
   — Ты сейчас же отправишься в постель! Я уложу тебя в комнате Руберты, она тут, за кухней. Только ее кровать лозимонцы не разломали, когда искали сокровища. Тич, фонарь.
   К тому времени, когда у Тейра прояснилось в голове, они уже умудрились отвести его в комнату домоправительницы.
   — Нет! — заспорил он. — Тайные книги твоего отца, Фьяметта. Мы должны их найти, укрыть от Вителли. Это очень важно. И тебе нужна моя помощь!
   — А тебе нужно лечь здесь! — Фьяметта откинула одеяло на первой настоящей кровати, какую Тейр увидел после нескольких недель. Застеленной льняными простынями!
   — Ого! — потрясение пробормотал Тейр. Кровать словно засосала его. Она была коротковатой, но удивительно мягкой. Фьяметта укрыла его, а потом аккуратно сдернула с него одеяло Тича, которое вернула владельцу.
   — Но книги… — сказал Тейр почти сдаваясь.
   — Я их поищу, — обещала Фьяметта.
   — Они наверху. Над вторым этажом.
   — Так в доме всего два этажа, верно? — Тич вытянул шею, словно собираясь заглянуть за потолок — Я кое-что сообразила, — сказала Фьяметта. — Спи, Тейр, не то от тебя не будет никакого толка.
   Уступив, Тейр откинулся на подушку, а Фьяметта с Тичем на цыпочках вышли за дверь. Тейр изнемогал от страшной усталости, но в голове кружились обрывочные воспоминания о событиях последних дней. Ури он спас Но мастеру Бенефорте по-прежнему грозила опасность. Герцогиня. Дама Пия. Сеньор Пия и его странное пристрастие к летучим мышам... пригвожден к дубовой двери и истекает кровью. Темная аура Вителли, все более грозная, все более мощная…
   Но через несколько минут вернулась Фьяметта с большой глиняной кружкой. Она поставила фонарь на пол, и Тейр с трудом сел.
   — Ты ел? Думаю, что нет. Но в доме сейчас есть только немного муки, сухой фасоли да подгнившей репы. Но я нашла вино. Выпей! — Она присела на край кровати и помогла ему взять кружку в руки.
   Она не добавила в кружку воды. Вино было густое, темно-красное, тяжелое, слегка сладковатое. Тейр отпил его с наслаждением.
   — Очень подкрепляет. Спасибо. Я просто с голоду умирал.
   — Тебя трясло. — Она озабоченно смотрела на него.
   И он смотрел на нее над краем кружки. Предательские убийства в Монтефолье сплели их жизни, как и странное пророчество ее львиного кольца. Может, заклинание мастера Клюни — это самоисполняющееся пророчество? Вначале Тейра поразила прелесть Фьяметты: он был готов полюбить любую девушку, которая дала бы понять, что любит его. Но теперь он не был так уж уверен, что она любит его, кольцо или не кольцо. О чем она думает? Его тревожила мысль, что он и наполовину не постигнул ее. Все так сложно! И она — сложная натура. Всегда ли жизнь с Фьяметтой будет полна всяческими осложнениями? Он приходил к выводу, что всегда.
   Он вспомнил, как в саду замка смотрел на длинный сверкающий меч Ферранте. Вот это было просто.
   Свободной рукой он неуклюже обнял Фьяметту за талию, наклонился и поцеловал ее. Они столкнулись носами, и поцеловал он только уголок ее рта. Большие карие глаза стали еще больше, и он покорно ждал, что она отшатнется от него.
   А она... сама его поцеловала. Сочно. И сумела не промахнуться. Его рука радостно сжала ее плечи. Ее пальцы стиснули змеиную головку серебряного пояса. Было как-то странно целоваться распухшими губами. Когда он оторвался, ее глаза сияли. «Я правильно сделал! — подумал Тейр в восторге. — Только вот что?» Но прежде чем он повторил свой опыт, Фьяметта вскочила. Ну, если вспомнить, как ему ломит все тело, оно, пожалуй, и к лучшему. Она нагнулась и чмокнула его в лоб.
   — Спи, Тейр!
   Ну, во всяком случае, ушла она улыбаясь. Таинственной девичьей улыбкой. Тейр улегся, и на этот раз сон пришел почти сразу с темнотой.
   ***
   Проснулся он в неверном сером свете, сочившемся сквозь полуоткрытые ставни. Он с трудом приподнялся и сел. Таким разбитым он себя не чувствовал со дня обвала и наводнения в руднике. И все-таки ему было много лучше, чем накануне. Головокружение прошло, его больше не тошнило. Тем не менее, решил он, будет неплохо опять испробовать эту мазь. Он свесил голые ноги с маленькой кровати.
   Ну во всяком случае, кутаться в одеяло ему больше не придется — поперек постели лежала одежда: довольно ветхая туника из умягченной временем шерсти. Он натянул ее через голову. Несомненно, шилась она для человека пониже ростом, возможно, — для мастера Бенефорте, так как нижний край, которому полагалось бы мести пол, подчеркивая величавое достоинство ученого мужа, ему доставал только до икр, а привязные рукава не налезали на плечи. Их он оставил на кровати, перепоясался куском веревки для пристойности, а затем выглянул в окно на обнесенный стеной сад позади дома. Да, вон нужник. А серым свет был не потому, что рассветало, а просто все затягивал туман позднего утра. Он спал так долго? Охваченный тревогой, он вошел в кухню и остановился как вкопанный.
   Незнакомая женщина в чепце и переднике с деревянной ложкой в руке отвернулась от выложенной голубой плиткой печки и посмотрела на него без всякого удивления.
   — А, молодой человек! — Она кивнула, ласково, но оценивающе, словно он был штукой сукна, которое она и хотела бы купить, и опасалась, не выгорит ли оно слишком быстро. Была она средних лет, не столько дородная, сколько крепкого сложения.
   — Э... э… — сказал Тейр.
   — Каше надо еще увариться, — сказала она, указывая ложкой на черный чугунный котелок. — А потом пирог из сушеных яблок, подслащенный медом. Пирога-то много, а вот яблок мало, но надо довольствоваться и этим. И я сварила питье из трав, которое утром полезней будет крепкого красного вина, а ничего другого в доме нет, И пива тоже. — Она решительно кивнула и ручкой ложки начала подцеплять чугунную дверцу топки, а открыв, помешала угли.
   У Тейра слюни потекли. До чего же вкусно пахнет!
   — Тебе, думается, для начала надо нужник навестить. Вон там! — Она неопределенно махнула ложкой на окованную железом дверь, которая вела в сад.
   — Да, я как раз туда и шел... э... сударыня. — Тейр помолчал. — Меня зовут Тейр Оке.
   — Брат бедного капитана Ури из Бруинвальда, да, я знаю.
   — А вы не Руберта ли?
   — Домоправительница мастера, да. То есть так было, прежде чем эти лозимонские воры и убийцы напали на нас. — Она скорбно нахмурилась. — Преступление на преступлении… Служить у Просперо Бенефорте было нелегко, но это был великий человек, другого такого в Монтефолье нет. Ну иди, иди. А вернешься, вымой руки вон в том тазу и позови Фьяметту завтракать.
   — А где... мадонна Бенефорте?
   — Где-то в доме, проверяет, не проглядели ли проклятые грабители какие-нибудь инструменты ее батюшки.
   Тейр выполнил все ее указания, а затем вышел через кухню во внутренний двор. Их пленник лежал на одеяле без кляпа во рту и крепко спал, прижимая к груди бурдюк — с дешевым вином, конечно, а не с отличным красным. Кто-то успел заняться розысками. Наверное, Фьяметта. И она сходила за Рубертой. Тейр успокоил себя мыслью, что у нее хватило благоразумия взять с собой Тича. Хотя, конечно, мальчишка с ножом — плохая защита от солдат с мечами.
   Он прошел по плитам прихожей. Ури там не было. Он заглянул в комнату справа — особый очаг в углу, ковры и кресла. Приемная для гостей или важных заказчиков. На козлах были положены наспех сооруженные носилки, а на них лежало прикрытое простыней тело. Тейр вздохнул, вошел и приподнял простыню, чтобы посмотреть на брата, а также, если быть честным, проверить, не тронуло ли его тление. Он растрогался, увидев, что Ури пристойно облачен в другие обноски мастера Бенефорте: вязаные чулки-трико, короткая туника, не новые, не нарядные — не то их забрали бы солдаты, — но надетые заботливыми руками. Фьяметта и Руберта, конечно Заклятие, наложенное Вителли, для сохранения, видимо, еще действовало. Он вновь укрыл брата и прошел через прихожую заглянуть в мастерскую напротив.
   Там на высоком табурете сидела Фьяметта, упершись локтями в рабочий стол. Она так и не выбрала времени, чтобы переодеться самой, и все еще была в рваном бархате, лишившемся рукавов. А выбрала ли она время поспать, спросил себя Тейр. На столе перед ней лежала раскрытая большая книга, переплетенная в кожу, а вокруг валялись бумаги и пергаменты. Она читала, свирепо хмурясь Но оглянулась на звук его шагов.
   — Тейр, ты был прав Я их нашла. — Лицо у нее было измученное.
   — Где? — Он подошел к ней.
   — Ты был в маленькой угловой комнате с двумя окнами за батюшкиной спальней, где он устроил себе кабинет?
   — Да. И Вителли тоже. Он приказал ее обыскать как следует. Я... чувство там было очень сильным, а потому я не слишком усердствовал. Потолок там обшит квадратными панелями с вырезанными в центре розетками. Мы их все простучали. Нигде никакой пустоты. И мы даже содрали пару, а потом я убедил лозимонского солдата, что они все одинаковы.
   — Если бы вы содрали их все, то нашли бы, что искали. Стоит повернуть одну из них, и панель вынимается. На самом деле это дно ящика. Не очень большого. Он был битком набит всем этим Понятно, почему пустота не простукивалась. — Она указала на бумаги. — Если бы их нашли, батюшке грозила бы серьезная опасность. Тейр кашлянул:
   — Костер?
   — Ну... не совсем, я думаю. Зависит от того, насколько инквизитор предубежден против флорентийцев. Но вот разрешение на магию и его хлеб насущный оказались бы под угрозой. Тут есть рецепты заклинаний... записи опытов... записи в дневнике о двух ночных посещениях кладбища, хотя, по-видимому, они не дали желаемых результатов. И полный отчет о том, что, насколько я поняла, было отливкой кольца духов для главы дома Медичи, с указанием выплаченных сумм. Имен, правда, пет, только инициалы. Но помечен он годом, когда батюшка последний раз жил во Флоренции. Опасные сведения о людях, которые еще живы. Батюшка как будто проделывал с животными вещи... очень сомнительные. Не просто кольца. Кольца в сравнении — ничто. Мой бедный кролик! Вот, — она открыла страницу, густо исписанную латынью, — вот описание того, как он использовал дух одного из моих кроликов, чтобы оживить отлитого им медного зайца. Нос у него подергивался, он двигался… — Ее палец остановился на строке, и она перевела:
   — "Он прыгал на моем рабочем столе четверть часа, прежде чем его дух был поглощен и мое заклинание утратило силу; Твердость остывающей меди, казалось, быстрее его утомляла. В следующий раз я постараюсь сохранить отливку горячей, чтобы улучшить гибкость". Боже милосердный, это невероятно, Тейр. И он ни словечка…
   На этом самом столе А этого кролика мы потом, наверное, съели на ужин? И я помню, какой тончайшей работы был медный заяц. Он простоял у него на подоконнике полтора года, пока лозимонцы его не похитили. — Гордость, ужас и досада отражались на ее лице. Руки властно легли на книгу, то ли подавляя ее, то ли оберегая — решить этого Тейр не смог.
   — Так что нам со всем этим делать? Отдать их аббату? Земные преследования, я думаю, твоему отцу уже не угрожают.
   — Если сможем. Если все останемся живы Я... здесь есть вещи... здесь на этих страницах мысли целой жизни, все труды. Я и подумать не могу, чтобы их уничтожить, но… Тейр, последствия могут быть жуткими. Вителли ведь не ограничится кроликами! А что, если он захочет создать войско медных солдат из порабощенных духов? Батюшка думал об этом... он назвал их войском големов. Я этого слова не знаю. По-моему, оно даже не латинское. Батюшка так искусно балансировал, пытаясь применять магию, не обрекая себя на вечную погибель. Но другие увидят только власть и потянутся за ней, ни с чем не считаясь . — Она глубоко вздохнула. — Я предпочту отдать книгу Монреале, лишь бы не уничтожить ее. Но я сама ее сожгу, чтобы она не попала в черные руки Ферранте или Вителли.