Страница:
О Господи, неужели это не кончится никогда, и она не повзрослеет даже к тридцати годам? Она стыдилась своей чувствительности. Фильмы она не просто смотрела – она в них влюблялась. По три раза перечитывала книги.
Она подозревала, что и Виктор ей нравился прежде всего потому, что он был портальщиком, то есть почти что актером, человеком из сочиненного мира.
Ну что ж, теперь придется сидеть в кафе одной, скучать и наблюдать за другими, как они смеются, флиртуют, целуются. Как, например, вон тот художник и юная особа с коротко остриженными рыжими волосами. Художник что-то шептал ей на ухо. Ловил губами жемчужную серьгу. Девушка смеялась, откидывая назад голову. Они ушли в мастерскую. Счастливцы.
Надо придумать какую-нибудь страшную месть Виктору. Страшную-престрашную...
Странно: девушка долго не выходит. Может, они занялись там сексом? Это их дело, конечно, но девчонке лет шестнадцать, не больше. Ну, не одиннадцать же, в конце концов. Или?.. Ерунда... малейший признак агрессивности – коммик просигналит, тут же примчатся на помощь виндексы. А если парень сумел заблокировать браслет? Или у него фальшивка, накладка. Десять процентов носит фальшивые комбраслеты. Одни – с определенной целью. Другие – чтобы бросить вызов, показать, что не желают подчиняться системе. Все-таки что-то не так.
Алена поднялась.
«Ты – дура, – сказала себе. – Вот увидишь, ты влезешь в дерьмо». – «Ну и пусть, – ответила весело. – Пусть буду дурой! Лучше быть дурой, чем позволить совершиться гнусности. У меня предчувствие. Проверим, каков из меня эмпат».
Она решительным шагом направилась к мастерской. Выставленные снаружи картины были очень даже ничего, краски так и сверкали. «Гений и злодейство...» А, плевать! Она толкнула дверь.
– Простите, мне понравилась кар... – слова замерли на губах.
Девчонка лежала на полу. Спеленатая клейкой лентой. Голова запрокинута. Рот залеплен. Парень с кем-то говорил по коммику. Обернулся на голос. Глаза расширились. От ярости перекосило лицо.
Он кинулся к ней. Алена попятилась. Палец автоматически вдавил кнопку вызова виндексов на браслете.
Парень ударил ее в лицо. То есть хотел ударить. Она успела увернуться. С визгом кинулась на улицу. Споткнулась, упала. Сшибла картину с подставки. Парень подскочил, ударил ногой.
«Что ты делаешь?! Эй! Стой! Так нельзя!» – К художнику кинулся продавец свирелей. Получил ногой в живот. Алена попыталась подняться. Новый удар сбил ее с ног. Подскочил еще кто-то. Кажется, официант из кафе, вцепился в художника, пытаясь заломить тому руку за спину. Художник вырвался. Бросился бежать.
Тут подоспел патрульный скутер. Один из виндексов опутал арестантским коконом официанта. Второй лишь прицелился, но выпустить кокон не успел – художник выстрелил прежде. Вспыхнул синий диск парализующего поля. Виндекс упал.
Из-за угла вылетел рыжий потрепанный скутер, сбавил скорость, но не остановился.
– Вар! Сюда! Скорее! – крикнул девичий голос.
Вар вскочил в машину, и рыжий скутер умчался. Запоздало прибыл еще один патруль. Парализованного товарища один из виндексов тут же увез, второй из служителей порядка остался.
– Что здесь случилось? – спросил вновь прибывший, помогая Алене подняться. – Я виндекс Гарольд Смешнов.
– За ним! Скорее! Почему вы его не преследуете? – возмутилась Алена.
– Его перехватят на ближайшем перекрестке. Так что здесь случилось?
– Я зашла в мастерскую. И вижу... Там девушка на полу связанная. Парень говорит по коммику. Он заметил меня и набросился с кулаками.
– Пашка, загляни в мастерскую! – крикнул Гарольд другому «защитнику». – Разрешите протестировать ваш браслет?
– Зачем? – изумилась Алена. – Или вы думаете, я напала на этого типа и стала его избивать?
– Извините, но наш датчик фиксирует повышенный уровень агрессивности. Надо уточнить некоторые данные.
– Не разрешаю! – заявила Алена.
Виндекс мягко взял ее за руку. Как будто собирался поцеловать.
– Это формальная процедура.
Он надел поверх ее комбраслета узкое кольцо тестирующего аппарата. Тут же в воздухе возникла голограмма. Красные всплески плясали поверх мягко пульсирующих синих и зеленых гармоник.
– Я же говорил, слишком высокий уровень агрессивности. Правда, и порог высокий, но... – Гарольд покачал головой, давая понять, что самые худшие предчувствия подтверждаются. – Вам надо вести себя осторожнее.
– Что значит – осторожнее? Не лезть не в свои дела? – Алена стряхнула браслет-тестер на мостовую. – Этот псих связал девушку. Потом набросился на меня. Или я должна испытывать умиление, потому что вы пришли мне на помощь?
– Всего лишь благодарность, – мягко улыбнулся спасатель, поднимая свой браслет. – А вы гневаетесь, яритесь, ненавидите. Подростковое сознание. Подобные всплески допустимы в пятнадцать. Вам сколько?
– Двадцать. И что?
– Вот видите. Я запишу вас на консультацию. В течение двух суток с вами свяжется консультант Орловская. Лично являться не обязательно. Пятнадцатиминутная консультация по головидео устранит все проблемы. – Он вновь улыбнулся.
– Отлично! Теперь я все понимаю. Вы в паре: один организует консультацию, вторая стрижет евродоллы.
Гарольд и не подумал возмутиться.
– Все на свете имеет цену. В том числе и спокойствие. Я понимаю, ссора с кавалером вас расстроила...
– О чем вы болтаете? Этот человек – не мой кавалер! Я его сегодня видела в первый и, надеюсь, в последний раз!
– Ну хорошо. Случайный знакомый. Пусть так. Только не забудьте о консультации. Всего пятьдесят евродоллов.
– Если я откажусь? – Алена дерзко прищурилась. – Что тогда?
Виндекс пожал плечами:
– Ваше право решать, как себя вести. Но помните о вашем досье... Лишнее темное пятнышко. В случае чего полиции будет легче получить разрешение на установку камер внутри дома.
– Это угроза?
– Просто информирую.
– Неужели полиции охота подглядывать за мной в туалете? Извращенцы!
Тем временем второй виндекс вывел из мастерской девушку. Ленты он с нее уже содрал, кляп вынул. Она была как будто не в себе: глаза бегали, изо рта текла струйка слюны.
– Гарольд, зачем ты здесь торчишь? В мастерской – связанный художник. А этот, что удрал – самозванец. Скорее! Что с тобой? Поторопись! Седьмой! Я на связи! – закричал виндекс в комбраслет. – Нужна «скорая». У нас пострадавшая. Женя Сироткина... Что? Да, похоже – внучка рена. Ее пытались похитить. Личность нападавшего не фиксируется. Не коммик, а всего лишь накладка. Да! Отследите! Да! Скутер! Арендованный. Номер записал. Что? «Белая тьма»...[2] Не отслеживается?
– Послушайте, освободите официанта, – вмешалась Алена. – Он, напротив, мне помогал!
– Что? Ах да, я сейчас! – Виндекс усадил Женю в плетеное кресло и принялся срезать путы с официанта.
– Разрешите высказать вам благодарность...
– Да уж, высказали, – отозвался официант, сдирая с себя остатки кокона.
Алена положила Женьке руку на плечо:
– Рен Сироткин ваш дед? В самом деле? Я с ним знакома... Может быть, ему позвонить?
Девушка посмотрела на Алену мутным невидящим взглядом. Губы шевельнулись. Беззвучно.
– Позвонить? – повторила Алена.
Девушка издала невнятный утробный крик, вскочила, рванулась... С разбегу запрыгнула в скутер и умчалась.
– Что это значит? – спросил виндекс, освобождавший официанта.
– Я бы хотела задать вам тот же самый вопрос, – Алена пожала плечами. – По-моему, вам надо быть более расторопными.
– Что?
– Физическая подготовка не повредит.
Виндекс рассмеялся:
– Ты мне нравишься. Хочешь вступить в наше братство?
– Стать защитником? Нет. У меня низкий уровень эмпатии. И высокий – агрессивности. Вы, надо полагать, этого парня упустили?
– Его поймает полиция.
– Думаю, он ускользнет. «Белая тьма»... В порталах говорят, что такой защитой пользуются службы безопасности. Он что – эсбист?
– А кто вы? Почему задаете так много вопросов? – поинтересовался Смешнов.
Алена вдруг вспомнила, что в сумочке у нее лежит значок «Дельта-ньюз». Значок Витькин. Зато настоящий. Она сунула значок под нос виндексу:
– Портал «Дельта-ньюз». Думаю, нашим подписчикам будет интересно узнать о тесном взаимодействии виндексов и службы коррекции психики.
– Уважаемая! Я ни на чем не настаивал! – воскликнул Смешнов в отчаянии. – Я всего лишь предложил!
ВОЙНА
Один вездеход они решили заменить на машину «синих»: новенькую, двухприводную, со сменными блоками псевдоколес. Похоже, стояла где-то в укрытии, берегли ее для последнего броска. Хороший вездеход в момент отступления – пятьдесят процентов успеха. Вторые пятьдесят – это удача.
Удача! Кому, как не портальщику, знать, что это такое. Кто-то увидел тебя, услышал, одно слово, один удачно выбранный жест – и вот уже новая ветвь событий вырастает там, где прежде непробиваемой корой серела бесперспективность.
Решили, что джип Каланжо пойдет впереди. Маров так легче углядеть.
– Ну ничего себе! Как нам везет. Оказывается, с нами баба осталась! – выразил свое восхищение сержант Топчий, узнав, что врач у них будет женского пола.
– Во-первых, не баба, а врач. А во-вторых, она тебе в матери годится, – возразил Рузгин.
– Э, друг мой, когда приспичит, она мне краше Веры Найт покажется.
– Вот что, ребята, хватит! – одернул их Каланжо. – К врачихе клинья не подбивать. Пока. Успеем еще решить, что и как. Сейчас главное – от маров отбиться и окопаться на зиму. Ясно?
Терри тем временем осмотрела раненых и выбралась из вездехода.
– Тут нужна срочная операция! – объявила она. – Кто будет мне ассистировать? Вы? – указала она пальцем в напыленной перчатке на Виктора.
– О нет! Клянусь, я ничего не смыслю в медицине. Падаю в обморок при виде крови.
– Давайте я попробую, – предложил Каланжо. – Все-таки медицинский инструктаж пять раз проходил. Кое-что, надеюсь, запомнил. Каждый раз во время учебы на мне экспериментировали товарищи. Один будущий лейтенант демонстрировал, как будет перевязывать рану на шее при сильном кровотечении. Наложил на мою шею жгут и принялся закручивать. К счастью, его вовремя остановили. Я неделю потом не мог говорить.
– Теперь компенсируете? – съязвила Терри. – поторапливайтесь, кэп. Счет идет на минуты. И вы тоже поторопитесь! – указала она на Топчего. – Или раненые умрут от переохлаждения.
– Ясно, почему майор ее нам оставил, – шепотом сказал Топчий. Но, видимо, недостаточно тихо.
– У меня отличный слух! – отозвалась Терри.
– Да, теперь она мне точно не даст, – хмыкнул сержант.
Решено было дать Борису передохнуть – он походил на взмыленную лошадь. Теперь на ту сторону пошли Виктор с сержантом. Топчий, казалось, ни капельки не устал. Только хлебал время от времени воду из «Дольфина» да отирал рукавом лицо. Поскольку Каланжо вынужден был помогать медичке, из вездехода извлекли Димаша и усадили на броню с гранатометом – охранять тех.
В уцелевшие металлические балки моста Борис натыкал люминофоры. Так что теперь их переправа имела вполне цивилизованный вид. Если к завратному миру вообще применимо слово «цивилизация».
– Сержант Топ, а вы зачем за врата переправились? – спросил Виктор.
– Чтоб дуре одной досадить, – буркнул сержант.
На том разговор и закончился.
Они без приключений перешли мост, Раненые лежали на носилках на уцелевшем настиле. «Синие», переправившись, быстро всех перенесли к самому мосту и ушли. Виктор огляделся. Как определить, кого нести раньше, а кто может еще подождать? Один из раненых сидел, обнимая... вернее, пытаясь обнять изувеченную ногу.
– Ну что, этого берем? – спросил сержант.
– Погоди! – Виктор шагнул к другим носилкам. – У всех термопатроны есть под задницей? – повысил он голос. – Всем тепло?
– Меня возьмите, – запричитал парень с замотанной пестрым платком головой.
– Всем тепло? – повторил свой вопрос Ланьер, не обращая внимания на просьбы человека в платке.
Кто-то промычал в ответ. Остальные не отозвались. Совсем им плохо, или уснули, пригревшись? Разбираться было некогда. Решили нести в первую очередь парня с искалеченной ногой.
– Меня возьмите! Меня! Я не могу тут больше. Не могу! – причитал раненый в платке. – Меня! Я сейчас умру! Спасите... сволочи! Вернитесь! Я подам на вас в суд! – орал он вслед уходящим с носилками.
– Как ты думаешь, умрет он или нет? – спросил Виктор, когда они уже шли через мост.
– Не знаю. Каждый может окочуриться в три минуты. Небось слышали про мортальные зоны? Ходишь там, ходишь, вроде как ничего не чувствуешь, а потом падаешь замертво. Я в такой зоне был. Трое копыта отбросили, а я выжил. На меня эта хрень не действует.
– Почему?
– Потому что я спокойный. Другие все нервные, – сообщил свой вывод сержант Топ. – Нервных мортал пожирает мгновенно. А пофигистов не трогает. Это закон.
Главный тракт лежал белой пустынной полосой. Никто больше не спешил к мосту. Неужели остальные успели удрать? Нет, так не бывает. Отстающие всегда есть. Сотни, тысячи порой навсегда застревают в завратном мире. Пасики утверждают, что за время завратной войны погибли или пропали без вести четыре с половиной миллиона. Цифра наверняка завышена. Хотя, кто знает, вполне может быть.
– Что это? – спросил Топ. – Стук какой-то.
Виктор прислушался. В морозном воздухе звуки разносились далеко.
– На шум мотора не похоже, на топот солдатских башмаков – тоже. Кто-то бежит к нам на высоченных каблуках. Человек пять или шесть. Думаю, забыли переправить местный бордель, и все девочки остались на нашей стороне.
– Как нам повезло, – захохотал сержант.
– Какие, к черту, каблуки?! Копыта, лошадиные копыта, вот что это! – объявил Рузгин.
Цокот копыт? Ну да, копыта. Лошади. Всадники.
– Увы, друзья, не повезло, это не девочки из борделя. А толканутые. Ролевики, – предположил Виктор.
– Не может быть! – возразил Рузгин. – Ролли должны были уйти первыми.
Да, такое правило есть: ролевики уходят раньше других частей. И «красные», и «синие» считают зазорным на них нападать. Среди ролевиков много подростков, почти детей, хотя через врата могут пройти лишь те, кому исполнилось восемнадцать. Но все равно подростки как-то умудряются просочиться.
Обычно ролевиков до их «Средиземья» сопровождает военная полиция. Об их передвижении сообщают блокпостам. Назад их тоже аккуратно выпроваживают, следят, чтобы стрелки пропустили уходящих за врата «гоблинов» и «эльфов». «Синие» и «красные» относятся к этим игрокам снисходительно-покровительственно. Зато мары нападают на них, как бешеные псы. Они не просто их убивают, а непременно пытают и увечат. Девчонок насилуют. Да и мальчишек трахают тоже.
Тем временем начинало светать, и Виктор отчетливо различил на дороге три силуэта. Навел бинокль. «Лошадь», – появилась услужливая надпись.
Но Виктор уже и сам видел, что лошадь. Вернее, три лошади. Впереди, похоже, парнишка на гнедом скакуне, за ним еще два всадника на рыжих конягах. В морозном воздухе от животных валил пар. Видимо, гнали их по тракту галопом. Но теперь, завидев какое-то скопление у моста, перешли на шаг. Потом вовсе остановились.
– Эй, вы кто? – крикнул издалека звонкий голос.
– У нас тут госпиталь. И обрушенный мост! – отозвался Виктор. – На ту сторону лошадей не перевести. Скачите сюда. Не тронем.
– Представьтесь! – приказал всадник.
– Лейтенант «красных» Виктор Ланьер. А вы?
– Элронд... То есть Вадим Орловский.
Они подъехали. Парень и две девицы. Девчонки, правда, в мужских одеяниях, в кожаных куртках и просторных хамелеоновых плащах с капюшонами. У каждой перевязь с мечом и кинжалом, колчан со стрелами и лук. Но что девчонки – видно сразу по смазливым, хотя и неумытым, мордочкам.
Вадим откинул капюшон со лба. На вид ему было лет шестнадцать. Лицо почти детское: высокий лоб, нос курносый, маленький подбородок. Пушок на губе едва обозначился. На длинных, давно не мытых волосах – ажурный желтый обруч с синим камнем.
– Кто мост рванул? Гоблины? – спросил Вадим.
– Сие нам неизвестно, – сообщил Рузгин, давясь от смеха.
Давно ли сам играл в подобные игры? Виктор был уверен, что Борис непременно был «толканутым».
Вадим подъехал к мосту – посмотреть. Вернулся быстро. Вид у него был обескураженный.
– Что ж нам делать? Коней на ту сторону не перевести. Пешком мы уже ни за что не успеем.
– Может, вплавь? – предложила одна из девчонок. – Лошади плавают... – осеклась, сообразив, что сморозила совершенную чушь.
– Почему вы еще не ушли? – спросил Виктор.
Зачем они вообще идут за врата? Игрушечными мечами можно махать и на той стороне сколько угодно – этому никто не мешает.
– Наши все отправились в Гондор, там здорово, там все, как описано у Профессора. А мы заблудились и отстали. Искали дорогу, не нашли. Решили возвращаться к вратам.
Где ролевики решили обустроить свой Гондор, Виктор не стал спрашивать – все равно не ответят. Про Гондор он слышал не раз и видел голограммы Белого города. Но считал изображение ловким монтажом, а рассказы – мифом. Не может за вратами существовать Средиземье. Разорят, сожрут с потрохами.
– Оставайтесь с нами, – предложил Борис, оглядывая девчонок и сравнивая их друг с другом. Никак не мог решить, какая ему больше нравится.
– Лошадей мы не бросим! – заявил Вадим.
– Вместо того чтобы рассуждать, лучше оботрите их и попоны накиньте, – сказала Терри.
Она уже осмотрела принесенного с той стороны раненого, надела ему на руку манжету с физраствором и велела грузить парня в вездеход.
– Вы кто? – повернулся к ней Вадим. Кажется, он даже попытался изобразить эльфийскую надменность.
– Я – Терри Уоррен. Врач. Помощь нужна? Никто не ранен?
– Давайте останемся, – сказала девчонка, та, что предлагала перебираться на другую сторону вплавь. Явно деятельная натура. Борис теперь, не отрываясь, смотрел на нее.
– Что вы тут делаете? Кого ждете? – спросил Вадим.
– У нас на той стороне еще четверо раненых. Перенесем их сюда, загрузим в машины и поедем.
– Куда?
– У нас есть прибежище.
– Что за прибежище? Город? Как называется? – допытывался Вадим.
– Названия мы не знаем. Но место, где перезимовать, есть.
– Я хочу в Гондор, – заплакала одна из девчонок. – Почему мы не можем поехать в Белый город? Навсегда...
– Ладно, – Вадим спрыгнул с коня, взял под уздцы, – я остаюсь.
– Отлично. Пусть твои барышни конягами занимаются, а ты нам поможешь с той стороны носилки притащить, – Ланьер похлопал парня по плечу, чем наверняка глубоко оскорбил «Элронда». – Сразу двумя парами пойдем.
Из вездехода вылез Каланжо, принялся соскребать с рук окровавленные перчатки.
– Наш Лобов везунчик! – сообщил капитан. – Жить будет! Терри ему обещала!
Что ни говори, а Лобову повезло. И крикуну в платке повезло. Он не умер. Хотя его перетащили последним. Ролевики для своих лошадей решили приспособить один из брошенных «синими» грузовой фургон. С рассветом караван тронулся в путь. Джип ехал впереди. Виктор – за рулем. Каланжо – рядом, держа гранатомет наготове. Первый вездеход вел Борис, второй – сержант. Третий – Терри. Последними путешествовали ролевики со своим скакунами.
Дорога была пуста. Но Виктор знал, что это обманчивое впечатление. Мары уже здесь, рядом. Пока опасаются. Выжидают. Час, другой – и нападут...
Время встало.
– Лейтенант, – сказал подполковник с перевязанной рукой. – У меня была мечта – открыть собственную школу. Детей воспитывать. Но я решил, что прежде я непременно должен побывать за вратами. Это такой опыт, который нигде больше не приобрести.
– Так вы погибли? – спросил Виктор.
– Да, этой ночью меня застрелили... Вы спасайтесь. Они уже здесь.
Подполковник исчез.
В густом ельнике затаились мары. Виктор не видел их, но знал теперь, что они там.
– Мары! – рявкнул он и ударил по тормозам.
Каланжо выстрелил из гранатомета. Одновременно – почти – впереди вспыхнуло ослепительно белым. Виктор почувствовал, как бешеная сила вскидывает джип на воздух.
Дальше был провал. Тьма. Ничто. Но еще не смерть.
Когда Ланьер очнулся, все вокруг застилал дым. Виктор лежал на палой листве. Невдалеке, на обочине, горел перевернутый вверх колесами джип. Стояла странная тишина. Абсолютная. Неживая.
Виктор попробовал приподняться. Тут же слепящая боль вспыхнула в голове. Такая, что глаза сами собой зажмурились, и Ланьер вновь ткнулся лицом в прелую листву. Нет, так не пойдет. Где Каланжо?
– Капитан! – позвал он и не услышал собственного голоса, вообще ничего не слышал. Тишина...
– Капитан!
Виктор вытащил «Гарина» из кобуры и пополз в сторону от дороги. В лес. Почему? Неизвестно. Он потерял всякую ориентацию, чувство времени тоже исчезло. Но кто-то в абсолютной тишине повторял одно и то же слово: «Ползи!» Виктор прополз шагов десять и снова замер, прижавшись щекой в земле. Он не услышал. Не мог услышать. Но почувствовал... вибрацию, что ли. Кто-то совсем рядом бежал. Виктор приподнял голову. Map. В накидке, в черном колпаке. Только мары в завратном мире прячут лица. Человек бежал к дороге и Виктора не видел. В руках у парня был гранатомет. Ланьер приподнялся. Прицелился. Бластер чем хорош – не надо делать поправку на ветер или на скорость бегуна. Луч находит цель мгновенно. Разряд угодил мару точнехонько в голову. В ухо? Возможно. В одно ухо вошел, в другое вышел.
И тут лес озарился ярким безумным светом. Виктор инстинктивно ткнулся лицом в палую листву. Взрывной волны не было. Только свет. Когда Ланьер поднял голову, слева факелами горели деревья.
Кто это стрелял? Борис? Или Терри? У кого могли быть фотонные гранаты?
Хорошо, хоть не ослеп. Только оглох.
Виктор встал. Боль в голове плескалась по-прежнему. Тошнило. Сделал шаг. Согнулся, выблевал съеденные час назад консервы. Стало чуть легче. Почти не скрываясь, пошел к дороге. Шатался, натыкался на деревья. Не знал, стреляют еще или нет. Не слышал. Ему казалось – вокруг тишина и покой.
– Это не мар... я не мар... меня контузило... и я не мap... – выкрикивал Виктор, не слыша собственного голоса. – Будем надеяться, что остальные не оглохли и не всадят в меня обойму. Благо патронов у них сейчас хватает. Говорят, почти половина всех потерь за вратами – это огонь по своим...
Джип по-прежнему горел. В нескольких шагах в стороне на дороге лежал капитан Каланжо. Подле капитана на коленях стояла Терри, обливала перевязочной пеной голову. Пена, когда затвердеет, будет не хуже бинта плюс еще окажет антисептическое действие. Врачиха подняла голову, что-то сказала. Ланьер видел, как шевельнулись ее губы.
– Он жив? – спросил Виктор и указал на Каланжо. – Я ничего не слышу. Не слышу. – Он приложил палец к уху.
Терри кивнула.
К ним подошел Вадим. В руке «эльф» держал серебряный посох. Без набалдашника. Ну, теперь ясно, откуда вылетела фотонная граната. И как ее ролевики протащили через охрану врат. Магический шар, понимаете ли...
– Еще гранаты есть? – спросил Виктор.
Вадим отрицательно покачал головой.
Ехать дальше они не могли. Разбили лагерь. Один из вездеходов оказался сильно поврежден, надо было вернуться к мосту, взять другую машину, перегрузить раненых. От джипа остался лишь сгоревший остов. Пришлось выгрузить скакунов из грузовика и ехать назад к мосту за техникой. Девчонок-ролевиков вооружили гранатометами и велели охранять стоявшие у обочины машины. Глядя на них, Борис покатывался со смеху. На самом деле смешного в их нелепом положении было мало.
Терри дала Виктору пару таблеток и знаками показала, что ему надо поспать. Но он лишь отрицательно покачал головой. Уселся на подножку и стал ждать. Он не сомневался, что глухота не помешает ему почувствовать опасность раньше других.
К счастью, Вадим с сержантом обернулись быстро.
Раненых перегрузили в новый вездеход. Перекусили.
Не успели тронуться, как встретили отступающих «красных». На одном вездеходе – двенадцать человек. Виктор хотел остановить, объяснить ситуацию, но те промчались мимо. Решили, что Ланьер попросит у них помощи. Виктор пожал плечами: к вратам эти ребята никак не успевали – даже если бы мост был целым. По всем расчетам не успевали. Но им, по-видимому, было плевать на расчеты.
Колонна тронулась в путь уже в темноте. Виктор посмотрел на часы. До закрытия врат оставалось двадцать восемь часов.
МИР
Алена надеялась, что Виктор вернется первого сентября. Или второго. Максимум третьего. Как только врата откроются и начнут пропускать вояк с той стороны, Виктор будет здесь – портальщики всегда возвращаются первыми. Какой смысл сообщать вчерашние новости? Или освещать эвакуацию? Бегство почти никого не волнует – только тех, кто ожидает своих.
Она подозревала, что и Виктор ей нравился прежде всего потому, что он был портальщиком, то есть почти что актером, человеком из сочиненного мира.
Ну что ж, теперь придется сидеть в кафе одной, скучать и наблюдать за другими, как они смеются, флиртуют, целуются. Как, например, вон тот художник и юная особа с коротко остриженными рыжими волосами. Художник что-то шептал ей на ухо. Ловил губами жемчужную серьгу. Девушка смеялась, откидывая назад голову. Они ушли в мастерскую. Счастливцы.
Надо придумать какую-нибудь страшную месть Виктору. Страшную-престрашную...
Странно: девушка долго не выходит. Может, они занялись там сексом? Это их дело, конечно, но девчонке лет шестнадцать, не больше. Ну, не одиннадцать же, в конце концов. Или?.. Ерунда... малейший признак агрессивности – коммик просигналит, тут же примчатся на помощь виндексы. А если парень сумел заблокировать браслет? Или у него фальшивка, накладка. Десять процентов носит фальшивые комбраслеты. Одни – с определенной целью. Другие – чтобы бросить вызов, показать, что не желают подчиняться системе. Все-таки что-то не так.
Алена поднялась.
«Ты – дура, – сказала себе. – Вот увидишь, ты влезешь в дерьмо». – «Ну и пусть, – ответила весело. – Пусть буду дурой! Лучше быть дурой, чем позволить совершиться гнусности. У меня предчувствие. Проверим, каков из меня эмпат».
Она решительным шагом направилась к мастерской. Выставленные снаружи картины были очень даже ничего, краски так и сверкали. «Гений и злодейство...» А, плевать! Она толкнула дверь.
– Простите, мне понравилась кар... – слова замерли на губах.
Девчонка лежала на полу. Спеленатая клейкой лентой. Голова запрокинута. Рот залеплен. Парень с кем-то говорил по коммику. Обернулся на голос. Глаза расширились. От ярости перекосило лицо.
Он кинулся к ней. Алена попятилась. Палец автоматически вдавил кнопку вызова виндексов на браслете.
Парень ударил ее в лицо. То есть хотел ударить. Она успела увернуться. С визгом кинулась на улицу. Споткнулась, упала. Сшибла картину с подставки. Парень подскочил, ударил ногой.
«Что ты делаешь?! Эй! Стой! Так нельзя!» – К художнику кинулся продавец свирелей. Получил ногой в живот. Алена попыталась подняться. Новый удар сбил ее с ног. Подскочил еще кто-то. Кажется, официант из кафе, вцепился в художника, пытаясь заломить тому руку за спину. Художник вырвался. Бросился бежать.
Тут подоспел патрульный скутер. Один из виндексов опутал арестантским коконом официанта. Второй лишь прицелился, но выпустить кокон не успел – художник выстрелил прежде. Вспыхнул синий диск парализующего поля. Виндекс упал.
Из-за угла вылетел рыжий потрепанный скутер, сбавил скорость, но не остановился.
– Вар! Сюда! Скорее! – крикнул девичий голос.
Вар вскочил в машину, и рыжий скутер умчался. Запоздало прибыл еще один патруль. Парализованного товарища один из виндексов тут же увез, второй из служителей порядка остался.
– Что здесь случилось? – спросил вновь прибывший, помогая Алене подняться. – Я виндекс Гарольд Смешнов.
– За ним! Скорее! Почему вы его не преследуете? – возмутилась Алена.
– Его перехватят на ближайшем перекрестке. Так что здесь случилось?
– Я зашла в мастерскую. И вижу... Там девушка на полу связанная. Парень говорит по коммику. Он заметил меня и набросился с кулаками.
– Пашка, загляни в мастерскую! – крикнул Гарольд другому «защитнику». – Разрешите протестировать ваш браслет?
– Зачем? – изумилась Алена. – Или вы думаете, я напала на этого типа и стала его избивать?
– Извините, но наш датчик фиксирует повышенный уровень агрессивности. Надо уточнить некоторые данные.
– Не разрешаю! – заявила Алена.
Виндекс мягко взял ее за руку. Как будто собирался поцеловать.
– Это формальная процедура.
Он надел поверх ее комбраслета узкое кольцо тестирующего аппарата. Тут же в воздухе возникла голограмма. Красные всплески плясали поверх мягко пульсирующих синих и зеленых гармоник.
– Я же говорил, слишком высокий уровень агрессивности. Правда, и порог высокий, но... – Гарольд покачал головой, давая понять, что самые худшие предчувствия подтверждаются. – Вам надо вести себя осторожнее.
– Что значит – осторожнее? Не лезть не в свои дела? – Алена стряхнула браслет-тестер на мостовую. – Этот псих связал девушку. Потом набросился на меня. Или я должна испытывать умиление, потому что вы пришли мне на помощь?
– Всего лишь благодарность, – мягко улыбнулся спасатель, поднимая свой браслет. – А вы гневаетесь, яритесь, ненавидите. Подростковое сознание. Подобные всплески допустимы в пятнадцать. Вам сколько?
– Двадцать. И что?
– Вот видите. Я запишу вас на консультацию. В течение двух суток с вами свяжется консультант Орловская. Лично являться не обязательно. Пятнадцатиминутная консультация по головидео устранит все проблемы. – Он вновь улыбнулся.
– Отлично! Теперь я все понимаю. Вы в паре: один организует консультацию, вторая стрижет евродоллы.
Гарольд и не подумал возмутиться.
– Все на свете имеет цену. В том числе и спокойствие. Я понимаю, ссора с кавалером вас расстроила...
– О чем вы болтаете? Этот человек – не мой кавалер! Я его сегодня видела в первый и, надеюсь, в последний раз!
– Ну хорошо. Случайный знакомый. Пусть так. Только не забудьте о консультации. Всего пятьдесят евродоллов.
– Если я откажусь? – Алена дерзко прищурилась. – Что тогда?
Виндекс пожал плечами:
– Ваше право решать, как себя вести. Но помните о вашем досье... Лишнее темное пятнышко. В случае чего полиции будет легче получить разрешение на установку камер внутри дома.
– Это угроза?
– Просто информирую.
– Неужели полиции охота подглядывать за мной в туалете? Извращенцы!
Тем временем второй виндекс вывел из мастерской девушку. Ленты он с нее уже содрал, кляп вынул. Она была как будто не в себе: глаза бегали, изо рта текла струйка слюны.
– Гарольд, зачем ты здесь торчишь? В мастерской – связанный художник. А этот, что удрал – самозванец. Скорее! Что с тобой? Поторопись! Седьмой! Я на связи! – закричал виндекс в комбраслет. – Нужна «скорая». У нас пострадавшая. Женя Сироткина... Что? Да, похоже – внучка рена. Ее пытались похитить. Личность нападавшего не фиксируется. Не коммик, а всего лишь накладка. Да! Отследите! Да! Скутер! Арендованный. Номер записал. Что? «Белая тьма»...[2] Не отслеживается?
– Послушайте, освободите официанта, – вмешалась Алена. – Он, напротив, мне помогал!
– Что? Ах да, я сейчас! – Виндекс усадил Женю в плетеное кресло и принялся срезать путы с официанта.
– Разрешите высказать вам благодарность...
– Да уж, высказали, – отозвался официант, сдирая с себя остатки кокона.
Алена положила Женьке руку на плечо:
– Рен Сироткин ваш дед? В самом деле? Я с ним знакома... Может быть, ему позвонить?
Девушка посмотрела на Алену мутным невидящим взглядом. Губы шевельнулись. Беззвучно.
– Позвонить? – повторила Алена.
Девушка издала невнятный утробный крик, вскочила, рванулась... С разбегу запрыгнула в скутер и умчалась.
– Что это значит? – спросил виндекс, освобождавший официанта.
– Я бы хотела задать вам тот же самый вопрос, – Алена пожала плечами. – По-моему, вам надо быть более расторопными.
– Что?
– Физическая подготовка не повредит.
Виндекс рассмеялся:
– Ты мне нравишься. Хочешь вступить в наше братство?
– Стать защитником? Нет. У меня низкий уровень эмпатии. И высокий – агрессивности. Вы, надо полагать, этого парня упустили?
– Его поймает полиция.
– Думаю, он ускользнет. «Белая тьма»... В порталах говорят, что такой защитой пользуются службы безопасности. Он что – эсбист?
– А кто вы? Почему задаете так много вопросов? – поинтересовался Смешнов.
Алена вдруг вспомнила, что в сумочке у нее лежит значок «Дельта-ньюз». Значок Витькин. Зато настоящий. Она сунула значок под нос виндексу:
– Портал «Дельта-ньюз». Думаю, нашим подписчикам будет интересно узнать о тесном взаимодействии виндексов и службы коррекции психики.
– Уважаемая! Я ни на чем не настаивал! – воскликнул Смешнов в отчаянии. – Я всего лишь предложил!
ВОЙНА
Глава 9
1
Один вездеход они решили заменить на машину «синих»: новенькую, двухприводную, со сменными блоками псевдоколес. Похоже, стояла где-то в укрытии, берегли ее для последнего броска. Хороший вездеход в момент отступления – пятьдесят процентов успеха. Вторые пятьдесят – это удача.
Удача! Кому, как не портальщику, знать, что это такое. Кто-то увидел тебя, услышал, одно слово, один удачно выбранный жест – и вот уже новая ветвь событий вырастает там, где прежде непробиваемой корой серела бесперспективность.
Решили, что джип Каланжо пойдет впереди. Маров так легче углядеть.
– Ну ничего себе! Как нам везет. Оказывается, с нами баба осталась! – выразил свое восхищение сержант Топчий, узнав, что врач у них будет женского пола.
– Во-первых, не баба, а врач. А во-вторых, она тебе в матери годится, – возразил Рузгин.
– Э, друг мой, когда приспичит, она мне краше Веры Найт покажется.
– Вот что, ребята, хватит! – одернул их Каланжо. – К врачихе клинья не подбивать. Пока. Успеем еще решить, что и как. Сейчас главное – от маров отбиться и окопаться на зиму. Ясно?
Терри тем временем осмотрела раненых и выбралась из вездехода.
– Тут нужна срочная операция! – объявила она. – Кто будет мне ассистировать? Вы? – указала она пальцем в напыленной перчатке на Виктора.
– О нет! Клянусь, я ничего не смыслю в медицине. Падаю в обморок при виде крови.
– Давайте я попробую, – предложил Каланжо. – Все-таки медицинский инструктаж пять раз проходил. Кое-что, надеюсь, запомнил. Каждый раз во время учебы на мне экспериментировали товарищи. Один будущий лейтенант демонстрировал, как будет перевязывать рану на шее при сильном кровотечении. Наложил на мою шею жгут и принялся закручивать. К счастью, его вовремя остановили. Я неделю потом не мог говорить.
– Теперь компенсируете? – съязвила Терри. – поторапливайтесь, кэп. Счет идет на минуты. И вы тоже поторопитесь! – указала она на Топчего. – Или раненые умрут от переохлаждения.
– Ясно, почему майор ее нам оставил, – шепотом сказал Топчий. Но, видимо, недостаточно тихо.
– У меня отличный слух! – отозвалась Терри.
– Да, теперь она мне точно не даст, – хмыкнул сержант.
Решено было дать Борису передохнуть – он походил на взмыленную лошадь. Теперь на ту сторону пошли Виктор с сержантом. Топчий, казалось, ни капельки не устал. Только хлебал время от времени воду из «Дольфина» да отирал рукавом лицо. Поскольку Каланжо вынужден был помогать медичке, из вездехода извлекли Димаша и усадили на броню с гранатометом – охранять тех.
В уцелевшие металлические балки моста Борис натыкал люминофоры. Так что теперь их переправа имела вполне цивилизованный вид. Если к завратному миру вообще применимо слово «цивилизация».
– Сержант Топ, а вы зачем за врата переправились? – спросил Виктор.
– Чтоб дуре одной досадить, – буркнул сержант.
На том разговор и закончился.
Они без приключений перешли мост, Раненые лежали на носилках на уцелевшем настиле. «Синие», переправившись, быстро всех перенесли к самому мосту и ушли. Виктор огляделся. Как определить, кого нести раньше, а кто может еще подождать? Один из раненых сидел, обнимая... вернее, пытаясь обнять изувеченную ногу.
– Ну что, этого берем? – спросил сержант.
– Погоди! – Виктор шагнул к другим носилкам. – У всех термопатроны есть под задницей? – повысил он голос. – Всем тепло?
– Меня возьмите, – запричитал парень с замотанной пестрым платком головой.
– Всем тепло? – повторил свой вопрос Ланьер, не обращая внимания на просьбы человека в платке.
Кто-то промычал в ответ. Остальные не отозвались. Совсем им плохо, или уснули, пригревшись? Разбираться было некогда. Решили нести в первую очередь парня с искалеченной ногой.
– Меня возьмите! Меня! Я не могу тут больше. Не могу! – причитал раненый в платке. – Меня! Я сейчас умру! Спасите... сволочи! Вернитесь! Я подам на вас в суд! – орал он вслед уходящим с носилками.
– Как ты думаешь, умрет он или нет? – спросил Виктор, когда они уже шли через мост.
– Не знаю. Каждый может окочуриться в три минуты. Небось слышали про мортальные зоны? Ходишь там, ходишь, вроде как ничего не чувствуешь, а потом падаешь замертво. Я в такой зоне был. Трое копыта отбросили, а я выжил. На меня эта хрень не действует.
– Почему?
– Потому что я спокойный. Другие все нервные, – сообщил свой вывод сержант Топ. – Нервных мортал пожирает мгновенно. А пофигистов не трогает. Это закон.
2
Главный тракт лежал белой пустынной полосой. Никто больше не спешил к мосту. Неужели остальные успели удрать? Нет, так не бывает. Отстающие всегда есть. Сотни, тысячи порой навсегда застревают в завратном мире. Пасики утверждают, что за время завратной войны погибли или пропали без вести четыре с половиной миллиона. Цифра наверняка завышена. Хотя, кто знает, вполне может быть.
– Что это? – спросил Топ. – Стук какой-то.
Виктор прислушался. В морозном воздухе звуки разносились далеко.
– На шум мотора не похоже, на топот солдатских башмаков – тоже. Кто-то бежит к нам на высоченных каблуках. Человек пять или шесть. Думаю, забыли переправить местный бордель, и все девочки остались на нашей стороне.
– Как нам повезло, – захохотал сержант.
– Какие, к черту, каблуки?! Копыта, лошадиные копыта, вот что это! – объявил Рузгин.
Цокот копыт? Ну да, копыта. Лошади. Всадники.
– Увы, друзья, не повезло, это не девочки из борделя. А толканутые. Ролевики, – предположил Виктор.
– Не может быть! – возразил Рузгин. – Ролли должны были уйти первыми.
Да, такое правило есть: ролевики уходят раньше других частей. И «красные», и «синие» считают зазорным на них нападать. Среди ролевиков много подростков, почти детей, хотя через врата могут пройти лишь те, кому исполнилось восемнадцать. Но все равно подростки как-то умудряются просочиться.
Обычно ролевиков до их «Средиземья» сопровождает военная полиция. Об их передвижении сообщают блокпостам. Назад их тоже аккуратно выпроваживают, следят, чтобы стрелки пропустили уходящих за врата «гоблинов» и «эльфов». «Синие» и «красные» относятся к этим игрокам снисходительно-покровительственно. Зато мары нападают на них, как бешеные псы. Они не просто их убивают, а непременно пытают и увечат. Девчонок насилуют. Да и мальчишек трахают тоже.
Тем временем начинало светать, и Виктор отчетливо различил на дороге три силуэта. Навел бинокль. «Лошадь», – появилась услужливая надпись.
Но Виктор уже и сам видел, что лошадь. Вернее, три лошади. Впереди, похоже, парнишка на гнедом скакуне, за ним еще два всадника на рыжих конягах. В морозном воздухе от животных валил пар. Видимо, гнали их по тракту галопом. Но теперь, завидев какое-то скопление у моста, перешли на шаг. Потом вовсе остановились.
– Эй, вы кто? – крикнул издалека звонкий голос.
– У нас тут госпиталь. И обрушенный мост! – отозвался Виктор. – На ту сторону лошадей не перевести. Скачите сюда. Не тронем.
– Представьтесь! – приказал всадник.
– Лейтенант «красных» Виктор Ланьер. А вы?
– Элронд... То есть Вадим Орловский.
Они подъехали. Парень и две девицы. Девчонки, правда, в мужских одеяниях, в кожаных куртках и просторных хамелеоновых плащах с капюшонами. У каждой перевязь с мечом и кинжалом, колчан со стрелами и лук. Но что девчонки – видно сразу по смазливым, хотя и неумытым, мордочкам.
Вадим откинул капюшон со лба. На вид ему было лет шестнадцать. Лицо почти детское: высокий лоб, нос курносый, маленький подбородок. Пушок на губе едва обозначился. На длинных, давно не мытых волосах – ажурный желтый обруч с синим камнем.
– Кто мост рванул? Гоблины? – спросил Вадим.
– Сие нам неизвестно, – сообщил Рузгин, давясь от смеха.
Давно ли сам играл в подобные игры? Виктор был уверен, что Борис непременно был «толканутым».
Вадим подъехал к мосту – посмотреть. Вернулся быстро. Вид у него был обескураженный.
– Что ж нам делать? Коней на ту сторону не перевести. Пешком мы уже ни за что не успеем.
– Может, вплавь? – предложила одна из девчонок. – Лошади плавают... – осеклась, сообразив, что сморозила совершенную чушь.
– Почему вы еще не ушли? – спросил Виктор.
Зачем они вообще идут за врата? Игрушечными мечами можно махать и на той стороне сколько угодно – этому никто не мешает.
– Наши все отправились в Гондор, там здорово, там все, как описано у Профессора. А мы заблудились и отстали. Искали дорогу, не нашли. Решили возвращаться к вратам.
Где ролевики решили обустроить свой Гондор, Виктор не стал спрашивать – все равно не ответят. Про Гондор он слышал не раз и видел голограммы Белого города. Но считал изображение ловким монтажом, а рассказы – мифом. Не может за вратами существовать Средиземье. Разорят, сожрут с потрохами.
– Оставайтесь с нами, – предложил Борис, оглядывая девчонок и сравнивая их друг с другом. Никак не мог решить, какая ему больше нравится.
– Лошадей мы не бросим! – заявил Вадим.
– Вместо того чтобы рассуждать, лучше оботрите их и попоны накиньте, – сказала Терри.
Она уже осмотрела принесенного с той стороны раненого, надела ему на руку манжету с физраствором и велела грузить парня в вездеход.
– Вы кто? – повернулся к ней Вадим. Кажется, он даже попытался изобразить эльфийскую надменность.
– Я – Терри Уоррен. Врач. Помощь нужна? Никто не ранен?
– Давайте останемся, – сказала девчонка, та, что предлагала перебираться на другую сторону вплавь. Явно деятельная натура. Борис теперь, не отрываясь, смотрел на нее.
– Что вы тут делаете? Кого ждете? – спросил Вадим.
– У нас на той стороне еще четверо раненых. Перенесем их сюда, загрузим в машины и поедем.
– Куда?
– У нас есть прибежище.
– Что за прибежище? Город? Как называется? – допытывался Вадим.
– Названия мы не знаем. Но место, где перезимовать, есть.
– Я хочу в Гондор, – заплакала одна из девчонок. – Почему мы не можем поехать в Белый город? Навсегда...
– Ладно, – Вадим спрыгнул с коня, взял под уздцы, – я остаюсь.
– Отлично. Пусть твои барышни конягами занимаются, а ты нам поможешь с той стороны носилки притащить, – Ланьер похлопал парня по плечу, чем наверняка глубоко оскорбил «Элронда». – Сразу двумя парами пойдем.
Из вездехода вылез Каланжо, принялся соскребать с рук окровавленные перчатки.
– Наш Лобов везунчик! – сообщил капитан. – Жить будет! Терри ему обещала!
3
Что ни говори, а Лобову повезло. И крикуну в платке повезло. Он не умер. Хотя его перетащили последним. Ролевики для своих лошадей решили приспособить один из брошенных «синими» грузовой фургон. С рассветом караван тронулся в путь. Джип ехал впереди. Виктор – за рулем. Каланжо – рядом, держа гранатомет наготове. Первый вездеход вел Борис, второй – сержант. Третий – Терри. Последними путешествовали ролевики со своим скакунами.
Дорога была пуста. Но Виктор знал, что это обманчивое впечатление. Мары уже здесь, рядом. Пока опасаются. Выжидают. Час, другой – и нападут...
Время встало.
– Лейтенант, – сказал подполковник с перевязанной рукой. – У меня была мечта – открыть собственную школу. Детей воспитывать. Но я решил, что прежде я непременно должен побывать за вратами. Это такой опыт, который нигде больше не приобрести.
– Так вы погибли? – спросил Виктор.
– Да, этой ночью меня застрелили... Вы спасайтесь. Они уже здесь.
Подполковник исчез.
В густом ельнике затаились мары. Виктор не видел их, но знал теперь, что они там.
– Мары! – рявкнул он и ударил по тормозам.
Каланжо выстрелил из гранатомета. Одновременно – почти – впереди вспыхнуло ослепительно белым. Виктор почувствовал, как бешеная сила вскидывает джип на воздух.
Дальше был провал. Тьма. Ничто. Но еще не смерть.
4
Когда Ланьер очнулся, все вокруг застилал дым. Виктор лежал на палой листве. Невдалеке, на обочине, горел перевернутый вверх колесами джип. Стояла странная тишина. Абсолютная. Неживая.
Виктор попробовал приподняться. Тут же слепящая боль вспыхнула в голове. Такая, что глаза сами собой зажмурились, и Ланьер вновь ткнулся лицом в прелую листву. Нет, так не пойдет. Где Каланжо?
– Капитан! – позвал он и не услышал собственного голоса, вообще ничего не слышал. Тишина...
– Капитан!
Виктор вытащил «Гарина» из кобуры и пополз в сторону от дороги. В лес. Почему? Неизвестно. Он потерял всякую ориентацию, чувство времени тоже исчезло. Но кто-то в абсолютной тишине повторял одно и то же слово: «Ползи!» Виктор прополз шагов десять и снова замер, прижавшись щекой в земле. Он не услышал. Не мог услышать. Но почувствовал... вибрацию, что ли. Кто-то совсем рядом бежал. Виктор приподнял голову. Map. В накидке, в черном колпаке. Только мары в завратном мире прячут лица. Человек бежал к дороге и Виктора не видел. В руках у парня был гранатомет. Ланьер приподнялся. Прицелился. Бластер чем хорош – не надо делать поправку на ветер или на скорость бегуна. Луч находит цель мгновенно. Разряд угодил мару точнехонько в голову. В ухо? Возможно. В одно ухо вошел, в другое вышел.
И тут лес озарился ярким безумным светом. Виктор инстинктивно ткнулся лицом в палую листву. Взрывной волны не было. Только свет. Когда Ланьер поднял голову, слева факелами горели деревья.
Кто это стрелял? Борис? Или Терри? У кого могли быть фотонные гранаты?
Хорошо, хоть не ослеп. Только оглох.
Виктор встал. Боль в голове плескалась по-прежнему. Тошнило. Сделал шаг. Согнулся, выблевал съеденные час назад консервы. Стало чуть легче. Почти не скрываясь, пошел к дороге. Шатался, натыкался на деревья. Не знал, стреляют еще или нет. Не слышал. Ему казалось – вокруг тишина и покой.
– Это не мар... я не мар... меня контузило... и я не мap... – выкрикивал Виктор, не слыша собственного голоса. – Будем надеяться, что остальные не оглохли и не всадят в меня обойму. Благо патронов у них сейчас хватает. Говорят, почти половина всех потерь за вратами – это огонь по своим...
Джип по-прежнему горел. В нескольких шагах в стороне на дороге лежал капитан Каланжо. Подле капитана на коленях стояла Терри, обливала перевязочной пеной голову. Пена, когда затвердеет, будет не хуже бинта плюс еще окажет антисептическое действие. Врачиха подняла голову, что-то сказала. Ланьер видел, как шевельнулись ее губы.
– Он жив? – спросил Виктор и указал на Каланжо. – Я ничего не слышу. Не слышу. – Он приложил палец к уху.
Терри кивнула.
К ним подошел Вадим. В руке «эльф» держал серебряный посох. Без набалдашника. Ну, теперь ясно, откуда вылетела фотонная граната. И как ее ролевики протащили через охрану врат. Магический шар, понимаете ли...
– Еще гранаты есть? – спросил Виктор.
Вадим отрицательно покачал головой.
5
Ехать дальше они не могли. Разбили лагерь. Один из вездеходов оказался сильно поврежден, надо было вернуться к мосту, взять другую машину, перегрузить раненых. От джипа остался лишь сгоревший остов. Пришлось выгрузить скакунов из грузовика и ехать назад к мосту за техникой. Девчонок-ролевиков вооружили гранатометами и велели охранять стоявшие у обочины машины. Глядя на них, Борис покатывался со смеху. На самом деле смешного в их нелепом положении было мало.
Терри дала Виктору пару таблеток и знаками показала, что ему надо поспать. Но он лишь отрицательно покачал головой. Уселся на подножку и стал ждать. Он не сомневался, что глухота не помешает ему почувствовать опасность раньше других.
К счастью, Вадим с сержантом обернулись быстро.
Раненых перегрузили в новый вездеход. Перекусили.
Не успели тронуться, как встретили отступающих «красных». На одном вездеходе – двенадцать человек. Виктор хотел остановить, объяснить ситуацию, но те промчались мимо. Решили, что Ланьер попросит у них помощи. Виктор пожал плечами: к вратам эти ребята никак не успевали – даже если бы мост был целым. По всем расчетам не успевали. Но им, по-видимому, было плевать на расчеты.
Колонна тронулась в путь уже в темноте. Виктор посмотрел на часы. До закрытия врат оставалось двадцать восемь часов.
МИР
Глава 10
1
Алена надеялась, что Виктор вернется первого сентября. Или второго. Максимум третьего. Как только врата откроются и начнут пропускать вояк с той стороны, Виктор будет здесь – портальщики всегда возвращаются первыми. Какой смысл сообщать вчерашние новости? Или освещать эвакуацию? Бегство почти никого не волнует – только тех, кто ожидает своих.