Страница:
Но день проходил за днем, а Ланьер не возвращался.
Алену все чаще посещала мысль почти очевидная и тем более неприятная: Виктор вернулся, но почему-то не сообщил о своем возвращении. Она звонила ему, ответ был всегда одинаков: абонент недоступен. Его программу в «Дельта-ньюз» вела все та же милашка брюнетка, что замещала Виктора летом. Рейтинг портала падал. Гремучка дважды разговаривал с Аленой, спрашивал о Ланьере, не скрывая раздражения. Значит, Виктор прячется еще и от начальства. Затаился. Лег на дно. Такое случается довольно часто. Обычно творческие личности этим грешат. Бросают все, садятся в аэробус, мчатся на другой конец земли. Меняют имя, профессию или становятся бродягами. Выбрасывают комбраслеты, выдирают вживленные чипы, покупают фальшивый идентификатор. По статистике, каждый год пропадают сто тысяч человек. А то и больше. Уходят неизвестно куда. Это кроме тех, кто остается за вратами навсегда.
Все это так, но Ланьер никогда не походил на человека, способного все бросить и бежать. Он был слишком привязан к цивилизации, к порталу, к сети. Или Алена плохо его знала?
С тех пор как Виктор ушел за врата, Алена почти не вызывала портал «Дельта-ньюз». Новый ведущий «Дельта-ньюз» старался изо всех сил, хватался за самые острые темы, но слушать его было неизмеримо скучно. Виктор был не ведущим, а задушевным собеседником, он входил в комнату, усаживался в непринужденной позе на кресло или на диван, закидывал ногу на ногу и начинал вести беседу – лично с тобой. О том, что случилось в мире, и что еще случится, и какие интрижки задумали политики в верхах, и как это проморгали внизу, и что марсианская программа загнется в ближайшие годы, если Мировой Совет не найдет оригинальное решение, и что служба охраны опять проморгала астероид буквально на подлете к Земле, а то, что астероид удалось расколоть уже на подлете, – скорее удача, нежели победа космических войск, и что курс евродолла продержится максимум до марта... Да мало ли о чем захочет побеседовать с тобой Виктор Ланьер. Главное, он говорит лично с тобой и лишь о том, что тебя волнует. А ты откроешь рот и будешь слушать, слушать... Виктор – гений. Он бы мог сделать карьеру ученого, стать реном, но он выбрал «Дельта-ньюз».
Без Виктора у Гремучки ничего не выходило. Помучившись пару недель, он решил больше не позориться, выгнал невезучего подражателя и вернул обычных милых барышень, что появлялись в заранее отведенном круге, демонстрируя новые туалеты, ослепительные улыбки и полное отсутствие вкуса и чувства меры у кукловодов.
И все же Алене казалось: Виктор здесь, в этом мире. Прячется, таится, чего-то ждет. Это он звонит ей вечерами, не включая изображения и не оставляя сообщений. Иногда следует за ней на глайдере, но почему-то не приходит. Один раз она даже видела его издалека. Окликнула. Но он даже не оглянулся, ускорил шаги и затерялся в толпе. В другой раз его отражение мелькнуло в витринном стекле. Наконец она не выдержала, взяла глайдер и отправилась к Виктору домой.
Район был старый, довоенный. Застройка из дорогих коттеджей, уже изрядно обветшалых. Высоченные заборы, прежде крепостными стенами оборонявшие особняки, давным-давно снесли и заменили низенькими оградками. Деревья и кусты разрослись. Обочина дороги щедро усыпана листвой кленов. Дождь пошел, перестал, снова полил стеной. Алена опустила глайдер на площадку у старого деревянного дома. В саду крутилась стая скворцов, наедаясь перед отправкой в южные края. Их пестрые перья мелькали в зеленой еще траве. Мир меняется, климат меняется, но птицы по-прежнему спешат на юг.
Дом молчаливо таился в облетающих кустах сирени. Свет в окнах не горел. Но дверь была приоткрыта. Странно... Грабители побывали? Или виндексы проверяли пустое жилище и забыли запереть? Или Ланьер здесь, только вышел в сад. Алена бывала в этом доме всего четыре раза, Виктор не любил приглашать к себе, похоже, не хотел, чтобы кто-то видел, как он живет.
– Виктор!
Алена поднялась на крыльцо, постучала. Никто не ответил. Она вошла. Свет не загорелся сам собой, как это бывает в современных домах. Тогда Алена запоздало вспомнила, что говорил ей Виктор: будто дом запретили переделывать и пришлось жить так, как жил этот самый писатель Хомушкин, книги которого уже никто не читает, но память о котором почему-то берегут. Домового компа здесь не было. Алена отыскала выключатель. Под потолком, разбитым темными рейками на квадраты, загорелась люстра о трех рожках. Деревянная лестница с точеными балясинами вела на второй этаж. Посреди холла лежал изрядно истертый ковер. Все двери в холл были открыты, сквозняк гонял по полу комья пыли и мятую бумагу. Отопление было выключено, осень высасывала из комнат слабое, легковесное тепло. Алена заглянула в столовую. Хаос, Разор. Распахнуты дверцы в буфете, на полу рваные обертки. В кухне на столе лежала открытая пачка сухарей, в стакане – недопитый чай. Ясно, что кто-то обедал или ужинал здесь совсем недавно. У Алены больно заколотилось сердце. Ланьер вернулся!
Она продолжала осмотр, находя все новые и новые доказательства тайного пребывания хозяина в доме: в спальне незаправленная кровать, на окне опущены жалюзи. На стуле брошена грязная одеждa: футболка, рубашка, носки. Алена ощутила запах пота. Одежду сняли недавно.
Почему Ланьер прячется? Где он сейчас? Что с ним случилось там, в завратном мире, если он призраком живет в собственном доме и таится даже от неё? Алене хотелось бежать из дома немедленно, но она сдержалась. Сжала кулаки, будто пыталась задушить тревогу. Он придет. Сейчас... или через два часа. Надо остаться, чтобы... Для чего остаться, она пока не знала. Поговорить с ним? О чем? Убедить? В чем? Если Виктор не хочет ее видеть, чего может требовать она?
Ничего. Но и убежать сломя голову Алена тоже не может, она должна ему помочь.
Она вдруг вспомнила, что они разговаривали о библиотеке Хомушкина и что Виктор обещал показать ей эту библиотеку, когда приведет ее в порядок. Именно в этой библиотеке Виктор нашел старую бумажную книгу Хомушкина об открытии врат и дал почитать своей любе.
Алена отправилась на поиски библиотеки. Вскоре нашла. Большая комната с письменным столом в углу. Старый комп с монитором, шкафы с застекленными дверцами. На полках книги, настоящие бумажные книги. Она принялась разглядывать корешки. Их не так уж и много, этих старых книг. Они такие неаккуратные, выпадающие из переплетов, покореженные временем. Кто-то недавно снял с полки книгу: в ряду остался черный провал.
Стекло захрустело под каблуком. Разбитая ваза. Верно, она стояла на верхней полке, ее скинули на пол. Никакого уважения к неведомому писателю Хомушкину. В библиотеке, как и в спальне, жалюзи были опущены. Да еще шторы плотно задернуты. Снаружи ничего не разглядеть. Алена снова повернулась к компу. Похоже, антикварным компьютером недавно пользовались: с монитора стерта пыль, принтер открыт, «пилот» включен. В принципе, даже такое старье можно подключить к сети. На полу рассыпаны листы настоящей бумаги.
Алена подняла верхний.
«Мировое правительство. Создание контакта» – гласила заглавная строка.
Больше на листе ничего не было.
Она уже потянулась нажать кнопку и включить компьютер, но тут кто-то схватил ее за руку. Чужая ладонь зажала рот, не давая крикнуть.
– Молчите! – раздался над ухом жаркий шепот.
Она замычала, попыталась вырваться – не получилось. Тот, кто ее держал, был куда сильнее.
– Обещайте, что не будете кричать, я вас отпущу, – пообещал голос.
Алена мыкнула в ответ: никак иначе дать обещание не получалось. Да и зачем кричать? Тронуть кнопочку на комбраслете – мигом явятся виндексы. Человек разжал руки. Она обернулась, потянулась нажать «тревожную кнопку». И обмерла. Перед ней стоял Виктор. Сильно изменившийся, загорелый, с бородкой клинышком, делавшей его похожим на мушкетера.
– Я все ждал, когда вы придете. Даже надоело. Ну, наконец-то! – Он осуждающе качнул головой. – Сядьте.
Она поняла, наконец, что это не Виктор. Голос другой. И ростом чуть ниже. Черты лица схожие, но всё же другие, над левой бровью шрам, и двигался он совсем иначе – уверенно и одновременно – мягко, крадучись. Она в первый миг списала все изменения на это проклятое лето.
– Вы – Алена, невеста Виктора... Так? Я видел вашу голограмму над кроватью в спальне. – Голос низкий. Выговор непривычный: как будто правильный, но все равно чужой. Грассирующее «р», иные ударения... произносил не «Виктор», а «Виктор», ей даже показалось, что это диалект одной из групп «изоляционистов». Они нарочно создают особые наречия, заставляя язык метаморфировать; коверкают слова, выдумывают новые, подчеркивают родство крошечной группы и свою отделенность от мира прочих.
Кто этот человек? Артем? Она знала, что у Виктора есть младший брат Артем и разница между ними чуть больше года. Артем Лисов, виндекс. Выходит Лисов приехал и почему-то тайно поселился в доме Виктора.
Она опустилась на стул – тот, что стоял подле письменного стола. Старинный, обитый кожезаменителем. Когда-то Хомушкин сиживал на этом стуле, сочиняя. Стул шатался. Артем закрыл дверь на задвижку, запахнул пыльные шторы. Шторы на двери. Зачем шторы на двери? Чтобы гасить звук? О чем она думает... о какой-то ерунде... Шторы... Хомушкин... сломанный стул... Артем двигался мягко. Скользил. Крался. Он наверняка очень силен, несмотря на свое отнюдь не атлетическое сложение.
Артем уселся в кресло напротив Алены. Одет он был странно: старые серые брюки и поношенная рубашка из толстой фланели. Где он это взял? В шкафу у Ланьера? Вряд ли Виктор мог купить что-то подобное. Или рубашка осталась от Хомушкина? И моль не пожрала... в таком доме может быть все что угодно, даже моль. Неужели Артем в таком виде расхаживает по улице?
– Здесь был обыск? – спросила Алена и кивнула на разбросанные по полу бумажные диски.
– Можно считать и так. Я искал оружие. Не нашел.
– Зачем же было все это громить? – Дом принадлежал Виктору, ей было обидно за учиненный разор.
– Эти вещи имеют какую-то цену? – пожал плечами Артем, – Кроме той вазы, что я разбил?
– Дом писателя Хомушкина.
– Писатель Хомушкин?! Так это его роман я пробовал читать на ночь? Кажется... «Штурм блиндажа». Таким языком можно писать инструкцию к вольтметру. Стоило это гнездовье бездарности сжечь, а не оберегать. Давайте сожжем его вместе, а?
– Вам попался ранний роман. С тех пор стиль его сделался куда лучше.
– Да? Поверю вам на слово, проверять данное утверждение мне не хочется.
– Так значит, вы тайком залезли в дом, чтобы почитать бумажные книги?
– Я давно уже сюда пришел. Искал Виктора. Хотел с вами встретиться. Звонил. Шел следом.
– Так это вы следили за мной?
– Оценивал возможность контакта. Вы слишком молоды, импульсивны. Ненадежны. Вы обиделись? Считаете себя надежной?
Алена кивнула.
– Вы его любите?
Она вновь кивнула. Правда, немного замешкалась. Кажется, гость этого не заметил.
– Надеюсь, что вправду любите. Где Виктор? Я не могу с ним связаться? Его комбраслет не отвечает.
– Виктор отправился за врата. Весной.
– Что?! – Артем вскочил, да так и окаменел. Кривая улыбка склеила губы. – Как? Что вы сказали? Ушел за врата! На кой черт?!
– Собирать материал для своего портала.
– Мерд! Какая великолепная, восхитительная подлость! Он мне нужен. Он всем нужен... – Артем расхохотался. – Нет, вы представляете, Алена, какова была вероятность того, что именно в этот год Виктор уйдет за врата? Если бы я верил в высшие силы, я бы усмотрел в этом чью-то извращенную злобную волю. К несчастью, я не верю.
– Что случилось? – перебила его Алена. – Какая-то проблема у виндексов?
Кажется, вопрос Артема обескуражил.
– О чем вы?
– Вы – ордермен? То есть виндекс...
– Я полвека уже не служу. Причем здесь ордермены?
– Но вы... вы пришли... зачем, – она пыталась сформулировать фразу и не могла. – Ведь вы – Артем Лисов, брат Виктора?
Незваный гость несколько секунд смотрел на Алену, потом хлопнул себя по лбу:
– Ну конечно! Время! Проклятое время, вся проблема в нем. Вы думаете, я – брат Виктора? Да?
– Ну да, Артем Лисов, виндекс. Вам должно быть тридцать четыре. Вы, конечно, кажетесь моложе.
– Нет, my angel. Я Виктору не брат. Я – Поль Ланьер, его отец.
– Кто? Отец? Что за ерунда! Нет, погодите! Вы же погибли! На той... настоящей войне!
– Как видите – я жив. Уцелел. Хотя об этом здесь никто не знает. Я стал призраком. В таком старом доме обязательно должен быть призрак. Как в мортале. В мортале полно призраков. Вам страшно?
– Нисколечки. Сколько же вам лет?
– Биологических – что-то около тридцати. Не больше. Но формально – я уже старик. Так что считайте, как вам нравится. А лучше пошлите все расчеты к черту. Цифры всегда врут.
– Подождите. Откуда вы? Виктор говорил, что он – ваш посмертный сын...
– Он – мой сын. Но я только сделал вид, что умер.
– Тогда где вы были столько времени? Откуда пришли? С того света?
– Почти. Я пятьдесят лет провел в Диком мире. За вратами.
– Расскажите! – попросила Алена. Она верила и не верила ему. Наверное, все же больше верила.
– Как-нибудь потом – непременно. Но сейчас мне некогда рассказывать. Срочно нужно сделать сообщение в портале. В таком, к примеру, как «Дельта-ньюз». Вы должны мне помочь.
– Честно говоря, не знаю. Конечно... Я знакома с Гремучкой... То есть с Голубевым. Но поверхностно. Нас Виктор представил. Этого недостаточно, в портал не каждому открыт доступ.
– Вполне достаточно. Вы свяжетесь с этим вашим Гремучкой. Мне нужно сделать важное сообщение. Гремучка, – Поль Ланьер выговаривал кличку известного портальщика, как заклинание, – не пожалеет. Это будет не просто сенсация, а суперсенсация.
Первый испуг и недоумение прошли. Алена с любопытством разглядывала гостя. Ну надо же, отец Виктора, который выглядит как его младший брат. О нашем мире не знает почти ничего. Ему кажется, стоит отправиться в портал – и дело сделано... (Интересно, были уже в его времена порталы? Или эти, как его, газеты. Н-да, все читали газеты. )
– Суперсенсация! Мне нужен выход в портал! Извольте создать! – передразнила она Поля довольно правдоподобно. – Вы что же, думаете, так просто получить выход в такой портал, как «Дельта-ньюз»? Если позвоню Голубеву, что я ему скажу?
– Я уверен: вы умеете убеждать. Скажете, что я пришел из-за врат и могу ему рассказать кое-что о Валгалле.
– Что? О рае для военных? Неужели сумели создать?
– Именно.
– Отлично. И что конкретно вы можете рассказать об этом замечательном месте? У вас есть инфашки? Если вы не принесли записей, говорить с Гремучкой бесполезно.
– Вы мне не верите? – В его голосе неожиданно прозвучал вызов.
Но если Алена начинала язвить, то уже не могла остановиться:
– Как вы угадали?
– Я не советую вам шутки шутить... – Поль подошел к ней, положил руку на плечо. Она попыталась отстраниться – не получилось. Он наклонился к самому ее уху, дыхание коснулось кожи. – Думаете, я прошел врата, чтобы тут немного поболтать? – проговорил он шепотом. – Вы можете, конечно, язвить. До поры до времени я сдерживаюсь, но потом начинаю шутить в ответ. Предупреждаю: у меня очень своеобразное чувство юмора.
Он явно угрожал, но Алена чувствовала не страх, а волнение. От его голоса у нее мурашки бежали по спине.
– Значит, вы пытались найти Виктора, чтобы он дал вам выход в портал? – проговорила она торопливо и невнятно. Пусть думает, что она его боится... Голос у нее предательски задрожал.
Он отошел к окну, приоткрыл шторы и жалюзи, выглянул в сад.
Его профиль на фоне окна. Точная копия Виктора. Вот только бородка... Может быть, Виктор ее разыгрывает? Проверяет? Изменил голос. И стал ниже ростом? Бред. Она тряхнула головой.
– Вы пытались создать контакт с Мировым правительством? Удалось? – спросила она.
– Только с председателем Евросоюза.
– С Леопольдом Эрхартом?
– Встретился с ним в Вене, хотя это было непросто. Мы разговаривали три часа. И – кажется – он мне поверил. К сожалению, пока ничего не предпринял. Выжидает. Политики всегда осторожничают. Поэтому я хочу его немного подтолкнуть.
– Через портал?
– Вы угадали. У вас есть дома кошка?
– При чем здесь кошка? – не поняла Алена.
– Ну... я обожаю кошек. Но их так редко привозят за врата. Я непременно возьму парочку с собой. Поселю в башне, пусть будут бессмертны... Нет, пожалуй, вы ничего не говорите Голубеву о Валгалле. Я сам скажу. Просто передайте: явился человек из-за врат и хочет сообщить кое-что ценное. Очень ценное.
«Он здорово смахивает на психа», – подумала Алена.
– У вас есть комбраслет? – спросила вслух.
– Что? А, эта побрякушка? Современный телефончик? – Он тряхнул кистью левой руки, демонстрируя дешевый пластиковый браслетик. – Пришлось обзавестись.
На левой руке у него был глубокий рваный шрам. Давний, побелевший, давно заживший. Но когда-то кровь из раны, должно быть, хлестала струей.
– Вы сказали, что пришли из-за врат. Как же вы идентифицировались?
– Это проще, чем вы думаете, – улыбнулся Поль Ланьер. – Электроника фиксирует меня как мистера Джона Доу. «Добрый вечер, мистер Джон Доу!» Не удивляйтесь, если услышите подобное приветствие какого-нибудь автомата в мой адрес. Я даже не знаю, кем был этот Джон Доу. Он погиб за вратам два года назад.
– Вы что же, получается, вырезали из трупа идентификатор?
– Вас это ужасает? Простите, если так.
«Скорее всего, вместо коммика у него фальшивка, накладка, уровень агрессивности не контролируется».
В таких случаях полагается сообщать виндексам. Алена колебалась.
– Звоните Голубеву, назначайте встречу, – велел Поль. – Завтра рано утром.
– Он может отказаться.
– Не важно. Мы все равно придем.
– Мы? – удивилась Алена.
– Именно. Вы будете меня сопровождать.
– А если я откажусь?
– Вы не можете так поступить со мной!
– Это почему же?
– Вы хотите мне помочь. Я это вижу по вашим глазам. Вам не терпится пойти со мной к этому вашему Гюрзакову.
– К Гремучке.
– К этому вашему человеку-змее. Звоните ему, звоните скорее!
Она покачала головой, не зная, сердиться ли ей или восхищаться Полем, и вызвала коммик Голубева.
– Встретиться с вами, Елена Александровна? – хозяин «Дельта-ньюз» колебался. – Новости от Виктора? Да?
– Именно. Похоже, сенсация. Больше ничего сказать не могу. Канал не защищен.
– Хорошо, завтра в десять. – Голубев тут же отключил связь.
– Ну, вы довольны? – Алена направилась к выходу.
– Куда вы? – Поль заступил ей дорогу. Только что он стоял у окна. И вдруг очутился у двери, закрывая выход.
– Вы что, меня не выпускаете? – Алена рассмеялась.
– Угадали. Никто не поручится, что вы не попробуете сбежать, my angel. Или вздумаете позвонить виндексам. Я вас пугаю. Так? Не вздумайте отрицать: я отлично чувствую ваш страх – у меня эмпатия виндекса. Извините, my angel. Должно быть, я показался вам наглецом. Не сердитесь: за пятьдесят лет можно отвыкнуть разговаривать с женщинами.
– Вы не видели женщин пятьдесят лет? – изумилась Алена.
– Ну, не совсем так. – Поль смутился. – Женщины были рядом со мной. Но такие же, как я, – дикарки. Прошу вас, завтра утром в «Дельта-ньюз» вы должны быть со мной. Не бойтесь, ложитесь наверху в спальне. Я буду спать на диване в библиотеке.
– Вам незачем держать меня здесь. Даю вам слово, я не убегу.
– Я не верю словам. Тем более словам очаровательной женщины, которой надо меня обмануть.
– Послушайте, Поль...
– Нет, нет, никаких споров. Я отвык спорить. Обычно мне подчиняются безропотно. Вам надо выполнить мою маленькую просьбу. Идите наверх и ложитесь спать, можете запереться изнутри, если это вас успокоит. Но не думайте бежать. Не удастся.
– Как вы смеете мне угрожать?!
– Я не угрожаю, я прошу – по-дружески.
Ситуация казалась ей идиотской.
– Я буду сопротивляться. Что тогда? Вы примените силу?
– Придется.
Она рванулась к двери. Он обнял ее, прижал руки к телу, казалось, без всяких усилий, но Алена даже дернуться не могла. Разве что кончиками пальцев удавалось пошевелить. Щека Поля прижималась к ее щеке. Она ощутила волнение. Еще более сильное, чем в первый раз.
Что за черт?!
– Пусти!
– Глупо. Очень глупо, Я не привык повторять дважды.
Ланьер продолжал ее удерживать одной рукой, пальцами второй провел по шее, по подбородку, губам, Алена ощутила одновременно и возбуждение, и злость. Попыталась укусить его за руку. Поль отдернул пальцы.
– Маленькая дикая кошка! – Он поцеловал ее в губы – быстро, повелительно и жадно – потом отпустил и слегка оттолкнул.
– Послушайте... вы ведете... себя совершенно по-хамски... да, да, по-хамски... – Алена чуть не плакала от растерянности и неловкости и при этом злилась. На него и на себя. – Почему я должна идти спать? Вы могли бы предложить мне поужинать... А потом...
– Потом? Что же потом, my angel? – Ланьер прищурился. Вопрос прозвучал издевательски. Ещё более издевательским был его взгляд. Выходило, она сама напрашивалась к нему в постель.
– Я хочу послушать, как вы живете за вратами, – спешно заявила Алена.
– Ужин могу предложить более чем скромный. Белковая колбаса и хлеб. А беседу нашу придется пока отложить. Мне нужно еще записать диск для Гремучки. Можете взять бутерброды с собой наверх. Вы любите есть в постели? Я обожаю. Особенно зимой, когда ледяной ветер пытается сорвать ставни с окон, одно удовольствие лежать под медвежьей шкурой и обгладывать кусок обжаренной на вертеле оленины.
– Вы нарисовали ужасную картину.
– Вы забыли, что я – дикарь.
Алена заперлась в спальне. Лежала, прислушивалась к тому, что происходит внизу. Кажется, тихо. Она закрыла глаза. Дом Виктора. Спальня Виктора. Даже запах все тот же. Только очень холодно. Она дрожала, никак не могла согреться и заснуть. Проваливалась на минуту-другую в сон и тут же просыпалась. Время остановилось. Даже не ползло – стояло. Часы не шли. Напрасно Алена смотрела на световой циферблат – стрелки не двигались. Два часа пять минут. Она на цыпочках подошла к двери, приоткрыла. В доме – мертвая тишина. Алена долго стояла, ощущая, как босые ноги леденеют на холодном полу. Потом вернулась в комнату, но дверь не заперла. Прежде чем лечь, посмотрела на часы. Стрелки по-прежнему показывали два часа пять минут. Алена юркнула под одеяло, накрылась с головой и почти сразу услышала, как дверь отворяется. Сердце отчаянно забилось.
– Виктор! – крикнула, зная, что Виктора здесь не может быть. Только тот, другой. Поль...
Поль... Его губы приникли к ее губам. Ее пальцы скользили по его лицу. Лоб... нос... щеки. Совершенно гладкие, чисто выбритые, ни намека на бороду. И все же она знала, что это Поль. Виктор никогда не обращался с ней так грубо. Одним словом – дикарь. Она испытала оргазм, как только он коснулся ее, еще не овладев...
– Просыпайся. Алена! Пора вставать. Нас ждут мерзкие люди и мерзейшие дела.
Она открыла глаза. Часы показывали шесть утра. В кровати она одна. К тому же одета, вернее, полуодета – в майке, трусиках и в колготках, хотя точно помнила, как ночью разгуливала по ледяному полу босиком. Что же это было? Всего лишь сон?
– Вставай, соня! – Поль постучал. – Может быть, откроешь наконец задвижку?
Алена подбежала к двери – действительно, закрыто изнутри. А ведь она помнит... ерунда, все это только сон. Алена отворила. На пороге стоял Поль Ланьер, чисто выбритый в белой рубашке и в костюме Виктора.
– Скорее! Одевайтесь! – велел «дикарь ». – Я уже сварил кофе. Пора штурмовать «Дельта-ньюз».
ВОЙНА
Наступил последний день открытых врат. Главный тракт опустел. Виктору казалось, что они одни в этом мире. В одном из вездеходов забарахлил двигатель, пришлось чинить. К счастью, сержант Топ в этом разбирался.
Один из раненых умер этой ночью. Не Лобов. Тот намертво вцепился в жизнь.
Теперь на первом вездеходе ехал Борис. Виктор сидел рядом с ним в кабине, держа наготове гранатомет. Гранаты парализующие – других у них не было. Другие есть у маров. Виктор по-прежнему ничего не слышал. Карту держал прямо перед собой. Они давно миновали дорогу, по которой вышли на тракт. Может, стоило свернуть и не искать мифическую крепость. Ехать прямиком в деревню пасиков. Но они остались на главном тракте. Миновали «Воронье гнездо» – пост наблюдателей на гранитной скале. Сейчас там уже никого нет. На карте отмечено, что скоро должна быть грунтовка. По ней надо свернуть налево.
Плохо, что налево: слева от дороги все время тянулся мортальный лес. Как только врата закроются, находиться в этом лесу нельзя. Успеют они миновать лес и выехать к таинственному белому пятну? Возможно, дорога – тупик... ловушка маров. Поедут, застрянут и сгинут...
Ага, вот и поворот.
Виктор положил руку Борису на плечо. Рузгин остановил вездеход. Остальные машины тоже встали. Виктор вышел.
– Мне не нравится лес, – признался Виктор. Боль в голове не проходила, хотя и притупилась. – Пойду погляжу, что там. Один. Вы ждите.
Ланьер взял с собой только «беретту» и двинулся по обочине грунтовой дороги. Шагал по влажной пружинистой хвое. Она падала не одну тысячу лет. Вечность. И вечность не ступала здесь нога человека. По хвое можно было шагать и шагать часами... углубляясь. Поражала необыкновенная вышина деревьев, непропорциональность. Тяжесть мохнатых лап, недостижимость вершин. Виктор содрогнулся. Неужели и теперь, после закрытия врат, придется ехать через мортал? Вновь испытать муки голода и ужас медленного неотвратимого погружения в небытие? Еще несколько дней назад Виктор был уверен, что сил на подобное у него не хватит.
Алену все чаще посещала мысль почти очевидная и тем более неприятная: Виктор вернулся, но почему-то не сообщил о своем возвращении. Она звонила ему, ответ был всегда одинаков: абонент недоступен. Его программу в «Дельта-ньюз» вела все та же милашка брюнетка, что замещала Виктора летом. Рейтинг портала падал. Гремучка дважды разговаривал с Аленой, спрашивал о Ланьере, не скрывая раздражения. Значит, Виктор прячется еще и от начальства. Затаился. Лег на дно. Такое случается довольно часто. Обычно творческие личности этим грешат. Бросают все, садятся в аэробус, мчатся на другой конец земли. Меняют имя, профессию или становятся бродягами. Выбрасывают комбраслеты, выдирают вживленные чипы, покупают фальшивый идентификатор. По статистике, каждый год пропадают сто тысяч человек. А то и больше. Уходят неизвестно куда. Это кроме тех, кто остается за вратами навсегда.
Все это так, но Ланьер никогда не походил на человека, способного все бросить и бежать. Он был слишком привязан к цивилизации, к порталу, к сети. Или Алена плохо его знала?
С тех пор как Виктор ушел за врата, Алена почти не вызывала портал «Дельта-ньюз». Новый ведущий «Дельта-ньюз» старался изо всех сил, хватался за самые острые темы, но слушать его было неизмеримо скучно. Виктор был не ведущим, а задушевным собеседником, он входил в комнату, усаживался в непринужденной позе на кресло или на диван, закидывал ногу на ногу и начинал вести беседу – лично с тобой. О том, что случилось в мире, и что еще случится, и какие интрижки задумали политики в верхах, и как это проморгали внизу, и что марсианская программа загнется в ближайшие годы, если Мировой Совет не найдет оригинальное решение, и что служба охраны опять проморгала астероид буквально на подлете к Земле, а то, что астероид удалось расколоть уже на подлете, – скорее удача, нежели победа космических войск, и что курс евродолла продержится максимум до марта... Да мало ли о чем захочет побеседовать с тобой Виктор Ланьер. Главное, он говорит лично с тобой и лишь о том, что тебя волнует. А ты откроешь рот и будешь слушать, слушать... Виктор – гений. Он бы мог сделать карьеру ученого, стать реном, но он выбрал «Дельта-ньюз».
Без Виктора у Гремучки ничего не выходило. Помучившись пару недель, он решил больше не позориться, выгнал невезучего подражателя и вернул обычных милых барышень, что появлялись в заранее отведенном круге, демонстрируя новые туалеты, ослепительные улыбки и полное отсутствие вкуса и чувства меры у кукловодов.
И все же Алене казалось: Виктор здесь, в этом мире. Прячется, таится, чего-то ждет. Это он звонит ей вечерами, не включая изображения и не оставляя сообщений. Иногда следует за ней на глайдере, но почему-то не приходит. Один раз она даже видела его издалека. Окликнула. Но он даже не оглянулся, ускорил шаги и затерялся в толпе. В другой раз его отражение мелькнуло в витринном стекле. Наконец она не выдержала, взяла глайдер и отправилась к Виктору домой.
2
Район был старый, довоенный. Застройка из дорогих коттеджей, уже изрядно обветшалых. Высоченные заборы, прежде крепостными стенами оборонявшие особняки, давным-давно снесли и заменили низенькими оградками. Деревья и кусты разрослись. Обочина дороги щедро усыпана листвой кленов. Дождь пошел, перестал, снова полил стеной. Алена опустила глайдер на площадку у старого деревянного дома. В саду крутилась стая скворцов, наедаясь перед отправкой в южные края. Их пестрые перья мелькали в зеленой еще траве. Мир меняется, климат меняется, но птицы по-прежнему спешат на юг.
Дом молчаливо таился в облетающих кустах сирени. Свет в окнах не горел. Но дверь была приоткрыта. Странно... Грабители побывали? Или виндексы проверяли пустое жилище и забыли запереть? Или Ланьер здесь, только вышел в сад. Алена бывала в этом доме всего четыре раза, Виктор не любил приглашать к себе, похоже, не хотел, чтобы кто-то видел, как он живет.
– Виктор!
Алена поднялась на крыльцо, постучала. Никто не ответил. Она вошла. Свет не загорелся сам собой, как это бывает в современных домах. Тогда Алена запоздало вспомнила, что говорил ей Виктор: будто дом запретили переделывать и пришлось жить так, как жил этот самый писатель Хомушкин, книги которого уже никто не читает, но память о котором почему-то берегут. Домового компа здесь не было. Алена отыскала выключатель. Под потолком, разбитым темными рейками на квадраты, загорелась люстра о трех рожках. Деревянная лестница с точеными балясинами вела на второй этаж. Посреди холла лежал изрядно истертый ковер. Все двери в холл были открыты, сквозняк гонял по полу комья пыли и мятую бумагу. Отопление было выключено, осень высасывала из комнат слабое, легковесное тепло. Алена заглянула в столовую. Хаос, Разор. Распахнуты дверцы в буфете, на полу рваные обертки. В кухне на столе лежала открытая пачка сухарей, в стакане – недопитый чай. Ясно, что кто-то обедал или ужинал здесь совсем недавно. У Алены больно заколотилось сердце. Ланьер вернулся!
Она продолжала осмотр, находя все новые и новые доказательства тайного пребывания хозяина в доме: в спальне незаправленная кровать, на окне опущены жалюзи. На стуле брошена грязная одеждa: футболка, рубашка, носки. Алена ощутила запах пота. Одежду сняли недавно.
Почему Ланьер прячется? Где он сейчас? Что с ним случилось там, в завратном мире, если он призраком живет в собственном доме и таится даже от неё? Алене хотелось бежать из дома немедленно, но она сдержалась. Сжала кулаки, будто пыталась задушить тревогу. Он придет. Сейчас... или через два часа. Надо остаться, чтобы... Для чего остаться, она пока не знала. Поговорить с ним? О чем? Убедить? В чем? Если Виктор не хочет ее видеть, чего может требовать она?
Ничего. Но и убежать сломя голову Алена тоже не может, она должна ему помочь.
Она вдруг вспомнила, что они разговаривали о библиотеке Хомушкина и что Виктор обещал показать ей эту библиотеку, когда приведет ее в порядок. Именно в этой библиотеке Виктор нашел старую бумажную книгу Хомушкина об открытии врат и дал почитать своей любе.
Алена отправилась на поиски библиотеки. Вскоре нашла. Большая комната с письменным столом в углу. Старый комп с монитором, шкафы с застекленными дверцами. На полках книги, настоящие бумажные книги. Она принялась разглядывать корешки. Их не так уж и много, этих старых книг. Они такие неаккуратные, выпадающие из переплетов, покореженные временем. Кто-то недавно снял с полки книгу: в ряду остался черный провал.
Стекло захрустело под каблуком. Разбитая ваза. Верно, она стояла на верхней полке, ее скинули на пол. Никакого уважения к неведомому писателю Хомушкину. В библиотеке, как и в спальне, жалюзи были опущены. Да еще шторы плотно задернуты. Снаружи ничего не разглядеть. Алена снова повернулась к компу. Похоже, антикварным компьютером недавно пользовались: с монитора стерта пыль, принтер открыт, «пилот» включен. В принципе, даже такое старье можно подключить к сети. На полу рассыпаны листы настоящей бумаги.
Алена подняла верхний.
«Мировое правительство. Создание контакта» – гласила заглавная строка.
Больше на листе ничего не было.
Она уже потянулась нажать кнопку и включить компьютер, но тут кто-то схватил ее за руку. Чужая ладонь зажала рот, не давая крикнуть.
– Молчите! – раздался над ухом жаркий шепот.
Она замычала, попыталась вырваться – не получилось. Тот, кто ее держал, был куда сильнее.
– Обещайте, что не будете кричать, я вас отпущу, – пообещал голос.
Алена мыкнула в ответ: никак иначе дать обещание не получалось. Да и зачем кричать? Тронуть кнопочку на комбраслете – мигом явятся виндексы. Человек разжал руки. Она обернулась, потянулась нажать «тревожную кнопку». И обмерла. Перед ней стоял Виктор. Сильно изменившийся, загорелый, с бородкой клинышком, делавшей его похожим на мушкетера.
– Я все ждал, когда вы придете. Даже надоело. Ну, наконец-то! – Он осуждающе качнул головой. – Сядьте.
Она поняла, наконец, что это не Виктор. Голос другой. И ростом чуть ниже. Черты лица схожие, но всё же другие, над левой бровью шрам, и двигался он совсем иначе – уверенно и одновременно – мягко, крадучись. Она в первый миг списала все изменения на это проклятое лето.
– Вы – Алена, невеста Виктора... Так? Я видел вашу голограмму над кроватью в спальне. – Голос низкий. Выговор непривычный: как будто правильный, но все равно чужой. Грассирующее «р», иные ударения... произносил не «Виктор», а «Виктор», ей даже показалось, что это диалект одной из групп «изоляционистов». Они нарочно создают особые наречия, заставляя язык метаморфировать; коверкают слова, выдумывают новые, подчеркивают родство крошечной группы и свою отделенность от мира прочих.
Кто этот человек? Артем? Она знала, что у Виктора есть младший брат Артем и разница между ними чуть больше года. Артем Лисов, виндекс. Выходит Лисов приехал и почему-то тайно поселился в доме Виктора.
Она опустилась на стул – тот, что стоял подле письменного стола. Старинный, обитый кожезаменителем. Когда-то Хомушкин сиживал на этом стуле, сочиняя. Стул шатался. Артем закрыл дверь на задвижку, запахнул пыльные шторы. Шторы на двери. Зачем шторы на двери? Чтобы гасить звук? О чем она думает... о какой-то ерунде... Шторы... Хомушкин... сломанный стул... Артем двигался мягко. Скользил. Крался. Он наверняка очень силен, несмотря на свое отнюдь не атлетическое сложение.
Артем уселся в кресло напротив Алены. Одет он был странно: старые серые брюки и поношенная рубашка из толстой фланели. Где он это взял? В шкафу у Ланьера? Вряд ли Виктор мог купить что-то подобное. Или рубашка осталась от Хомушкина? И моль не пожрала... в таком доме может быть все что угодно, даже моль. Неужели Артем в таком виде расхаживает по улице?
– Здесь был обыск? – спросила Алена и кивнула на разбросанные по полу бумажные диски.
– Можно считать и так. Я искал оружие. Не нашел.
– Зачем же было все это громить? – Дом принадлежал Виктору, ей было обидно за учиненный разор.
– Эти вещи имеют какую-то цену? – пожал плечами Артем, – Кроме той вазы, что я разбил?
– Дом писателя Хомушкина.
– Писатель Хомушкин?! Так это его роман я пробовал читать на ночь? Кажется... «Штурм блиндажа». Таким языком можно писать инструкцию к вольтметру. Стоило это гнездовье бездарности сжечь, а не оберегать. Давайте сожжем его вместе, а?
– Вам попался ранний роман. С тех пор стиль его сделался куда лучше.
– Да? Поверю вам на слово, проверять данное утверждение мне не хочется.
– Так значит, вы тайком залезли в дом, чтобы почитать бумажные книги?
– Я давно уже сюда пришел. Искал Виктора. Хотел с вами встретиться. Звонил. Шел следом.
– Так это вы следили за мной?
– Оценивал возможность контакта. Вы слишком молоды, импульсивны. Ненадежны. Вы обиделись? Считаете себя надежной?
Алена кивнула.
– Вы его любите?
Она вновь кивнула. Правда, немного замешкалась. Кажется, гость этого не заметил.
– Надеюсь, что вправду любите. Где Виктор? Я не могу с ним связаться? Его комбраслет не отвечает.
– Виктор отправился за врата. Весной.
– Что?! – Артем вскочил, да так и окаменел. Кривая улыбка склеила губы. – Как? Что вы сказали? Ушел за врата! На кой черт?!
– Собирать материал для своего портала.
– Мерд! Какая великолепная, восхитительная подлость! Он мне нужен. Он всем нужен... – Артем расхохотался. – Нет, вы представляете, Алена, какова была вероятность того, что именно в этот год Виктор уйдет за врата? Если бы я верил в высшие силы, я бы усмотрел в этом чью-то извращенную злобную волю. К несчастью, я не верю.
– Что случилось? – перебила его Алена. – Какая-то проблема у виндексов?
Кажется, вопрос Артема обескуражил.
– О чем вы?
– Вы – ордермен? То есть виндекс...
– Я полвека уже не служу. Причем здесь ордермены?
– Но вы... вы пришли... зачем, – она пыталась сформулировать фразу и не могла. – Ведь вы – Артем Лисов, брат Виктора?
Незваный гость несколько секунд смотрел на Алену, потом хлопнул себя по лбу:
– Ну конечно! Время! Проклятое время, вся проблема в нем. Вы думаете, я – брат Виктора? Да?
– Ну да, Артем Лисов, виндекс. Вам должно быть тридцать четыре. Вы, конечно, кажетесь моложе.
– Нет, my angel. Я Виктору не брат. Я – Поль Ланьер, его отец.
– Кто? Отец? Что за ерунда! Нет, погодите! Вы же погибли! На той... настоящей войне!
– Как видите – я жив. Уцелел. Хотя об этом здесь никто не знает. Я стал призраком. В таком старом доме обязательно должен быть призрак. Как в мортале. В мортале полно призраков. Вам страшно?
– Нисколечки. Сколько же вам лет?
– Биологических – что-то около тридцати. Не больше. Но формально – я уже старик. Так что считайте, как вам нравится. А лучше пошлите все расчеты к черту. Цифры всегда врут.
– Подождите. Откуда вы? Виктор говорил, что он – ваш посмертный сын...
– Он – мой сын. Но я только сделал вид, что умер.
– Тогда где вы были столько времени? Откуда пришли? С того света?
– Почти. Я пятьдесят лет провел в Диком мире. За вратами.
– Расскажите! – попросила Алена. Она верила и не верила ему. Наверное, все же больше верила.
– Как-нибудь потом – непременно. Но сейчас мне некогда рассказывать. Срочно нужно сделать сообщение в портале. В таком, к примеру, как «Дельта-ньюз». Вы должны мне помочь.
– Честно говоря, не знаю. Конечно... Я знакома с Гремучкой... То есть с Голубевым. Но поверхностно. Нас Виктор представил. Этого недостаточно, в портал не каждому открыт доступ.
– Вполне достаточно. Вы свяжетесь с этим вашим Гремучкой. Мне нужно сделать важное сообщение. Гремучка, – Поль Ланьер выговаривал кличку известного портальщика, как заклинание, – не пожалеет. Это будет не просто сенсация, а суперсенсация.
Первый испуг и недоумение прошли. Алена с любопытством разглядывала гостя. Ну надо же, отец Виктора, который выглядит как его младший брат. О нашем мире не знает почти ничего. Ему кажется, стоит отправиться в портал – и дело сделано... (Интересно, были уже в его времена порталы? Или эти, как его, газеты. Н-да, все читали газеты. )
– Суперсенсация! Мне нужен выход в портал! Извольте создать! – передразнила она Поля довольно правдоподобно. – Вы что же, думаете, так просто получить выход в такой портал, как «Дельта-ньюз»? Если позвоню Голубеву, что я ему скажу?
– Я уверен: вы умеете убеждать. Скажете, что я пришел из-за врат и могу ему рассказать кое-что о Валгалле.
– Что? О рае для военных? Неужели сумели создать?
– Именно.
– Отлично. И что конкретно вы можете рассказать об этом замечательном месте? У вас есть инфашки? Если вы не принесли записей, говорить с Гремучкой бесполезно.
– Вы мне не верите? – В его голосе неожиданно прозвучал вызов.
Но если Алена начинала язвить, то уже не могла остановиться:
– Как вы угадали?
– Я не советую вам шутки шутить... – Поль подошел к ней, положил руку на плечо. Она попыталась отстраниться – не получилось. Он наклонился к самому ее уху, дыхание коснулось кожи. – Думаете, я прошел врата, чтобы тут немного поболтать? – проговорил он шепотом. – Вы можете, конечно, язвить. До поры до времени я сдерживаюсь, но потом начинаю шутить в ответ. Предупреждаю: у меня очень своеобразное чувство юмора.
Он явно угрожал, но Алена чувствовала не страх, а волнение. От его голоса у нее мурашки бежали по спине.
– Значит, вы пытались найти Виктора, чтобы он дал вам выход в портал? – проговорила она торопливо и невнятно. Пусть думает, что она его боится... Голос у нее предательски задрожал.
Он отошел к окну, приоткрыл шторы и жалюзи, выглянул в сад.
Его профиль на фоне окна. Точная копия Виктора. Вот только бородка... Может быть, Виктор ее разыгрывает? Проверяет? Изменил голос. И стал ниже ростом? Бред. Она тряхнула головой.
– Вы пытались создать контакт с Мировым правительством? Удалось? – спросила она.
– Только с председателем Евросоюза.
– С Леопольдом Эрхартом?
– Встретился с ним в Вене, хотя это было непросто. Мы разговаривали три часа. И – кажется – он мне поверил. К сожалению, пока ничего не предпринял. Выжидает. Политики всегда осторожничают. Поэтому я хочу его немного подтолкнуть.
– Через портал?
– Вы угадали. У вас есть дома кошка?
– При чем здесь кошка? – не поняла Алена.
– Ну... я обожаю кошек. Но их так редко привозят за врата. Я непременно возьму парочку с собой. Поселю в башне, пусть будут бессмертны... Нет, пожалуй, вы ничего не говорите Голубеву о Валгалле. Я сам скажу. Просто передайте: явился человек из-за врат и хочет сообщить кое-что ценное. Очень ценное.
«Он здорово смахивает на психа», – подумала Алена.
– У вас есть комбраслет? – спросила вслух.
– Что? А, эта побрякушка? Современный телефончик? – Он тряхнул кистью левой руки, демонстрируя дешевый пластиковый браслетик. – Пришлось обзавестись.
На левой руке у него был глубокий рваный шрам. Давний, побелевший, давно заживший. Но когда-то кровь из раны, должно быть, хлестала струей.
– Вы сказали, что пришли из-за врат. Как же вы идентифицировались?
– Это проще, чем вы думаете, – улыбнулся Поль Ланьер. – Электроника фиксирует меня как мистера Джона Доу. «Добрый вечер, мистер Джон Доу!» Не удивляйтесь, если услышите подобное приветствие какого-нибудь автомата в мой адрес. Я даже не знаю, кем был этот Джон Доу. Он погиб за вратам два года назад.
– Вы что же, получается, вырезали из трупа идентификатор?
– Вас это ужасает? Простите, если так.
«Скорее всего, вместо коммика у него фальшивка, накладка, уровень агрессивности не контролируется».
В таких случаях полагается сообщать виндексам. Алена колебалась.
– Звоните Голубеву, назначайте встречу, – велел Поль. – Завтра рано утром.
– Он может отказаться.
– Не важно. Мы все равно придем.
– Мы? – удивилась Алена.
– Именно. Вы будете меня сопровождать.
– А если я откажусь?
– Вы не можете так поступить со мной!
– Это почему же?
– Вы хотите мне помочь. Я это вижу по вашим глазам. Вам не терпится пойти со мной к этому вашему Гюрзакову.
– К Гремучке.
– К этому вашему человеку-змее. Звоните ему, звоните скорее!
Она покачала головой, не зная, сердиться ли ей или восхищаться Полем, и вызвала коммик Голубева.
– Встретиться с вами, Елена Александровна? – хозяин «Дельта-ньюз» колебался. – Новости от Виктора? Да?
– Именно. Похоже, сенсация. Больше ничего сказать не могу. Канал не защищен.
– Хорошо, завтра в десять. – Голубев тут же отключил связь.
– Ну, вы довольны? – Алена направилась к выходу.
– Куда вы? – Поль заступил ей дорогу. Только что он стоял у окна. И вдруг очутился у двери, закрывая выход.
– Вы что, меня не выпускаете? – Алена рассмеялась.
– Угадали. Никто не поручится, что вы не попробуете сбежать, my angel. Или вздумаете позвонить виндексам. Я вас пугаю. Так? Не вздумайте отрицать: я отлично чувствую ваш страх – у меня эмпатия виндекса. Извините, my angel. Должно быть, я показался вам наглецом. Не сердитесь: за пятьдесят лет можно отвыкнуть разговаривать с женщинами.
– Вы не видели женщин пятьдесят лет? – изумилась Алена.
– Ну, не совсем так. – Поль смутился. – Женщины были рядом со мной. Но такие же, как я, – дикарки. Прошу вас, завтра утром в «Дельта-ньюз» вы должны быть со мной. Не бойтесь, ложитесь наверху в спальне. Я буду спать на диване в библиотеке.
– Вам незачем держать меня здесь. Даю вам слово, я не убегу.
– Я не верю словам. Тем более словам очаровательной женщины, которой надо меня обмануть.
– Послушайте, Поль...
– Нет, нет, никаких споров. Я отвык спорить. Обычно мне подчиняются безропотно. Вам надо выполнить мою маленькую просьбу. Идите наверх и ложитесь спать, можете запереться изнутри, если это вас успокоит. Но не думайте бежать. Не удастся.
– Как вы смеете мне угрожать?!
– Я не угрожаю, я прошу – по-дружески.
Ситуация казалась ей идиотской.
– Я буду сопротивляться. Что тогда? Вы примените силу?
– Придется.
Она рванулась к двери. Он обнял ее, прижал руки к телу, казалось, без всяких усилий, но Алена даже дернуться не могла. Разве что кончиками пальцев удавалось пошевелить. Щека Поля прижималась к ее щеке. Она ощутила волнение. Еще более сильное, чем в первый раз.
Что за черт?!
– Пусти!
– Глупо. Очень глупо, Я не привык повторять дважды.
Ланьер продолжал ее удерживать одной рукой, пальцами второй провел по шее, по подбородку, губам, Алена ощутила одновременно и возбуждение, и злость. Попыталась укусить его за руку. Поль отдернул пальцы.
– Маленькая дикая кошка! – Он поцеловал ее в губы – быстро, повелительно и жадно – потом отпустил и слегка оттолкнул.
– Послушайте... вы ведете... себя совершенно по-хамски... да, да, по-хамски... – Алена чуть не плакала от растерянности и неловкости и при этом злилась. На него и на себя. – Почему я должна идти спать? Вы могли бы предложить мне поужинать... А потом...
– Потом? Что же потом, my angel? – Ланьер прищурился. Вопрос прозвучал издевательски. Ещё более издевательским был его взгляд. Выходило, она сама напрашивалась к нему в постель.
– Я хочу послушать, как вы живете за вратами, – спешно заявила Алена.
– Ужин могу предложить более чем скромный. Белковая колбаса и хлеб. А беседу нашу придется пока отложить. Мне нужно еще записать диск для Гремучки. Можете взять бутерброды с собой наверх. Вы любите есть в постели? Я обожаю. Особенно зимой, когда ледяной ветер пытается сорвать ставни с окон, одно удовольствие лежать под медвежьей шкурой и обгладывать кусок обжаренной на вертеле оленины.
– Вы нарисовали ужасную картину.
– Вы забыли, что я – дикарь.
3
Алена заперлась в спальне. Лежала, прислушивалась к тому, что происходит внизу. Кажется, тихо. Она закрыла глаза. Дом Виктора. Спальня Виктора. Даже запах все тот же. Только очень холодно. Она дрожала, никак не могла согреться и заснуть. Проваливалась на минуту-другую в сон и тут же просыпалась. Время остановилось. Даже не ползло – стояло. Часы не шли. Напрасно Алена смотрела на световой циферблат – стрелки не двигались. Два часа пять минут. Она на цыпочках подошла к двери, приоткрыла. В доме – мертвая тишина. Алена долго стояла, ощущая, как босые ноги леденеют на холодном полу. Потом вернулась в комнату, но дверь не заперла. Прежде чем лечь, посмотрела на часы. Стрелки по-прежнему показывали два часа пять минут. Алена юркнула под одеяло, накрылась с головой и почти сразу услышала, как дверь отворяется. Сердце отчаянно забилось.
– Виктор! – крикнула, зная, что Виктора здесь не может быть. Только тот, другой. Поль...
Поль... Его губы приникли к ее губам. Ее пальцы скользили по его лицу. Лоб... нос... щеки. Совершенно гладкие, чисто выбритые, ни намека на бороду. И все же она знала, что это Поль. Виктор никогда не обращался с ней так грубо. Одним словом – дикарь. Она испытала оргазм, как только он коснулся ее, еще не овладев...
– Просыпайся. Алена! Пора вставать. Нас ждут мерзкие люди и мерзейшие дела.
Она открыла глаза. Часы показывали шесть утра. В кровати она одна. К тому же одета, вернее, полуодета – в майке, трусиках и в колготках, хотя точно помнила, как ночью разгуливала по ледяному полу босиком. Что же это было? Всего лишь сон?
– Вставай, соня! – Поль постучал. – Может быть, откроешь наконец задвижку?
Алена подбежала к двери – действительно, закрыто изнутри. А ведь она помнит... ерунда, все это только сон. Алена отворила. На пороге стоял Поль Ланьер, чисто выбритый в белой рубашке и в костюме Виктора.
– Скорее! Одевайтесь! – велел «дикарь ». – Я уже сварил кофе. Пора штурмовать «Дельта-ньюз».
ВОЙНА
Глава 11
1
Наступил последний день открытых врат. Главный тракт опустел. Виктору казалось, что они одни в этом мире. В одном из вездеходов забарахлил двигатель, пришлось чинить. К счастью, сержант Топ в этом разбирался.
Один из раненых умер этой ночью. Не Лобов. Тот намертво вцепился в жизнь.
Теперь на первом вездеходе ехал Борис. Виктор сидел рядом с ним в кабине, держа наготове гранатомет. Гранаты парализующие – других у них не было. Другие есть у маров. Виктор по-прежнему ничего не слышал. Карту держал прямо перед собой. Они давно миновали дорогу, по которой вышли на тракт. Может, стоило свернуть и не искать мифическую крепость. Ехать прямиком в деревню пасиков. Но они остались на главном тракте. Миновали «Воронье гнездо» – пост наблюдателей на гранитной скале. Сейчас там уже никого нет. На карте отмечено, что скоро должна быть грунтовка. По ней надо свернуть налево.
Плохо, что налево: слева от дороги все время тянулся мортальный лес. Как только врата закроются, находиться в этом лесу нельзя. Успеют они миновать лес и выехать к таинственному белому пятну? Возможно, дорога – тупик... ловушка маров. Поедут, застрянут и сгинут...
Ага, вот и поворот.
Виктор положил руку Борису на плечо. Рузгин остановил вездеход. Остальные машины тоже встали. Виктор вышел.
– Мне не нравится лес, – признался Виктор. Боль в голове не проходила, хотя и притупилась. – Пойду погляжу, что там. Один. Вы ждите.
Ланьер взял с собой только «беретту» и двинулся по обочине грунтовой дороги. Шагал по влажной пружинистой хвое. Она падала не одну тысячу лет. Вечность. И вечность не ступала здесь нога человека. По хвое можно было шагать и шагать часами... углубляясь. Поражала необыкновенная вышина деревьев, непропорциональность. Тяжесть мохнатых лап, недостижимость вершин. Виктор содрогнулся. Неужели и теперь, после закрытия врат, придется ехать через мортал? Вновь испытать муки голода и ужас медленного неотвратимого погружения в небытие? Еще несколько дней назад Виктор был уверен, что сил на подобное у него не хватит.