Бушков Александр Александрович. Печать скорби

Александр Бушков
Печать скорби

   «Все изменилось, — сказал на это какой-то господин, удрученный, по-видимому, подагрой, — не те уж времена; сорок лет тому назад все были здоровы, гуляли, веселились, только и знали, что смеялись и танцевали. В наше время все несносно угрюмы».

Ш. Монтескье. «Персидские письма»

   NВ. Далеко не все в этой книге является плодом неуемной писательской фантазии...

Пролог
Судный день

   Более всего это напоминало...
   Да ничего это не напоминало, черт возьми!
   Окружающее не только не было похоже на Поток, в который Сварог сверзился, переступив порог часовни Атуана в Латеране; окружающее не только ничего общего не имело с переплетением красных и синих линий, куда Сварог угодил, отнюдь не добровольно, следуя маршрутом Земля — Талар... Это вообще ни на что не было похоже. Красные и синие линии были именно красными и синими линиями, пламя в кратере, пусть и не отбрасывающее тени, было именно пламенем; даже мириады блестящих кружащихся точек в Потоке Сварог мог смело окрестить «блестящими кружащимися точками».
   Но здесь...
   Вокруг не было ни бесплотной пустоты, ни кромешной темноты; не было и слепящего света, разверзшейся перед ним бездны или, скажем, сдавливающего со всех сторон каменного мешка. Напротив: вокруг было много чего интересного! Было полно клубящихся цветов, каких-то переливающихся фигур, смутных теней, но...
   Но дело все в том, что в человеческом языке не имеется названий для таких цветов, нет определений для подобных форм — или хотя бы для внятных ассоциаций с ними. Да, еще окружающее полнилось звуками, запахами, осязательными и вкусовыми ощущениями, но, опять же, передать их словами невозможно. Как бы это объяснить понятнее...
   Ну, а вот вы, например, как объясните слепому от рождения человеку, что такое закат солнца над морем? «Горизонт залит красным свечением, а по краям оно желтеет, а еще дальше становится бирюзовым, и облака, окружающие багровый шар, который погружается в сияющую киноварь, подсвечены снизу лазурью, так что красота вокруг неописуемая!» Из всего этого бедняга поймет только несколько слов, среди которых «края», «шар» и «снизу». Или как рассказать глухому, что такое «Кампанелла» Паганини?
   Можно, конечно, прибегнуть к иносказаниям, и Сварогу вдруг припомнился старинный анекдот, когда один грузин, побывавший в Москве, в родной горной деревушке делится впечатлениями с другим грузином: «Слюшай, я там, в Москве, такую штуку видел! Телевизор называется!» «Вах, эта что такое?» — спрашивает другой. «Ну, как тэбе объяснить... — говорит первый. — Вот ты апельсин знаешь?» — «Ай, канешно, знаю! Сам продаю!» — «Так вот: ничего общего!»
   Очень похоже, но все это, увы, примеры из человеческой жизни. А здесь, в том пространстве, где оказался Сварог, человеческого точно не было ничего. Абсолютно, совершенно и безнадежно ничего. Даже инопланетным это буйство красок, запахов, звуков, вызывавших десятки ощущений, о которых человек вообще не имеет ни малейшего представления, не являлось, не принадлежало тем космосам (пространствам, измерениям, мирам — называйте, как хотите), которые Сварог изволил посетить. Мельтешащий вокруг калейдоскоп был создан силой, настолько далекой не только от Земли и Талара, но и вообще от представлений о привычных законах Природы, что даже не казался чужим. Он не казался другим. Не казался миром, порожденьем Вселенной. И калейдоскопом он тоже не казался. Он вообще не казался.
   Он просто был.
   И человек по имени Сварог в нем не мог очутиться. Физически не мог.
   Однако же Сварог тут был, висел в полном сознании, в собственном теле, сложенном в позу эмбриона, посреди этой какофонии, давящей на все органы чувств, но не мог пошевелиться или сделать хоть малюсенький вздох.
   И почему-то не было страшно. Совсем. Как тому самому эмбриону. Но и интересно не было — ни капельки. Да, он полностью ощущал себя, свое тело, хоть и пронизываемое насквозь красками, запахами и звуками (однако ни малейшего вреда телу не причиняющими), думал собственные мысли, понимал, кто он есть и что предшествовало его попаданию «сюда — не знаю, куда». Но страха не было. Хоть он и не дышал. Да и вообще никаких эмоций не было: проявиться им не давали нереальные цвета, непередаваемые звуки, несуществующие запахи.., и прочие «не». Сварога не крутило, не болтало, не трясло. Он висел себе преспокойненько — а вокруг неистовствовали инородные, инобытные раздражители чувств: зрения, слуха, осязания, обоняния.., и всех тех чувств, о которых Сварог и не подозревал. Ему просто было хреново, паршиво, неуютно и... И не пристало, в общем, ему тут находиться. В месте, где ему нет вообще никакого места.
   Куда он попал не то чтобы по собственной воле, однако ж, признаться, по собственной вине...
   Сварог вспомнил все предшествующее попаданию в этот не-мир. Вспомнил Корону, революцию волшебников и последовавшую за ней гражданскую войну, вспомнил магический кристалл Око Бога, а также насильственное перемещение в тело частного детектива Ирви-Лонга, спятившую ведьмочку по кличке Щепка, погоню на исполинском танке «Буреносец», исполинские же руины псевдокосмолета «Искупитель»... Вспомнил и Мар-Кифая — некогда верх-советника Императора, а впоследствии президента Короны по имени Визари.., хотя на деле, как выяснилось, Мар-Кифай был натуральным бесом, демоном, пусть и не самого крупного калибра, но занимавшимся стратегическими играми в планетарном масштабе. Созданием глобальных социологических моделей. Бесом, заявившим плененному Сварогу в полуреальной обеденной зале: «Я отправлю вас в мир, который выберу сам. И вы в нем проторчите до конца своих дней. Надеюсь, вам, мягко говоря, там не понравится».
   Так что, это и есть тот мир?..
   Не-ет, шалишь. Потом было еще что-то...
   Ага! Потом Сварогу удалось на мгновенье переломить ход игры, он завладел Оком Бога, могущим якобы открыть дорогу между вселенными, сжал в кулаке... И Мар-Кифай заорал, вполне искренне: «Вы не знаете, как! Отдайте камень, кретин!»
   Ну да, так все и было. Сварог и в самом деле не знал, как с помощью Ока открывать межпространственный ход. Но что ему оставалось, скажите на милость? Ждать, пока бес по имени Мар-Кифай убьет его? Или отправит в обещанный мир, где Сварогу ничуть не понравится? Вот он и схватил кристалл. И кристалл под названием Око Бога буквально всосал в себя полуреальную трапезную. Вместе со столом и едой, картинами на стенах, самими стенами.., вместе со Сварогом и Мар-Кифаем. Всосал — и выплюнул.
   Вот только куда?..
 
   Единственной связью с нормальным миром оставался нательный крестик, который тянул тело Сварога куда-то в сторону. Оставалось лишь понять, в какую именно сторону крестик его тянет — в пространстве, где не было не то что сторон света, но и вообще понятия верха и низа, не говоря уж о понятиях «правое» и «левое».
   О, наконец-то что-то знакомое! Где-то справа, совсем рядом, послышался отчетливый, почти собачий скулеж, жалобный, полный боли, страдания и бессилия — как будто надежно привязанного пса молотят со всей дури палкой. И тут же слева, над самым ухом, раздался звук, который нельзя было интерпретировать иначе, как финал простой констатации факта: «...значит, нарушение». Причем констатации, произнесенной (если можно так выразиться) сухо, непреклонно и совершенно равнодушно.
   — ..таким образом, перед нами нарушение.
   Это был даже не звук — в привычном понимании слова. И даже не звукосочетание...
   Невозможно объяснить.
   Тем не менее Сварог отчего-то моментально уловил смысл этого шторма ощущений: «Нарушение».
   Скулеж немедля сделался еще более жалостливым и виноватым. И рядом со Сварогом заворочалось нечто пришибленное, трусливое.
   — И не просто нарушение, — бесстрастно сказал Голос из ниоткуда, — а преступление. Саботаж. Предательство.
   «Ого, — сам себе сказал Сварог. — Оказывается, даже в иномирье можно вычленить что-нибудь понятное и узнаваемое, кто бы мог подумать...»
   — Эй, — позвал он негромко.
   И не расслышал собственного голоса. Потому что голоса у него вовсе не было — из горла не вырвалось ни звука. И вот как раз в этот момент Сварог и почувствовал панику. Нет, вовсе не оттого, что был лишен способности говорить (ведь его же обездвижили и обездыханили; почему бы и не обеззвучить?) Паника была рождена другим обстоятельством: никто на него не обращал ровным счетом ни малейшего внимания. Весь этот чудовищный мир, населенный диковинными ощущениями, вся Вселенная, в центре которой он изволил оказаться, — всем было глубочайше плев...
   Нет, даже не так. Плевать — это все ж таки действие. А окружающему даже плевать не хотелось. Окружающее просто-напросто незваного Сварога не замечало. И посему не собиралось с ним ничего делать — ни помогать ему, ни изгонять его, ни убивать, ни спасать. Ну болтается здесь какой-то микроб, ну и пусть...
   Ясное дело, паника эта была стопроцентно иррациональной: в конце концов, шесть с чем-то миллиардов населения Земли понятия не имели о Свароговом существовании, не говоря уж о населениях бессчетных миров вне Земли... Но отчего-то именно здесь Сварог запаниковал. Одно неописуемое существо в чем-то обвиняло другое непредставимое существо — а присутствующий при этом Сварог был напрочь игнорируем!
   — Преступление! Нелояльность! Некомпетентность! — наперебой и на разные лады заверещали другие Голоса. На этот раз Сварог прекрасно все понял, хотя и не смог бы объяснить — как. И не Голоса это были, а так.., голосочки.
   Интересно, о ком это они?..
   Но вот что характерно: паника была первым человеческим чувством, которое он испытал. Испытал — и вот тут-то доселе непередаваемый мир стал постепенно складываться в более-менее нормальную картинку. Которую можно описать словами.
   Исчезли нечеловеческие звуки, формы, запахи. Остались только цвета. И среди них преобладали серые... Да какое там преобладали: не было других цветов, кроме серого!
   Сварог, по-прежнему не в состоянии пошевелиться, находился на бескрайней, выжженной равнине, плоской, как стол, серой, как холст. Над головой — плоское серое небо, сливающееся с равниной на далеком горизонте, давящее бетонной плитой... И больше ничего. Ни облачка, ни солнца, ни кустика, ни травинки, ни холмика. Примитивизм чистой воды, в общем.
   — Ему было поручено важное дело, — сказал идущий откуда-то снизу, из-под равнины, первый, бесстрастный Голос. — Он с порученным делом не справился. Виноват ли он?
   И по-прежнему на Сварога мир не обращал внимания...
   — Виноват! Виноват! Виноват! — завыло, зарычало, заухало со всех сторон на разные тона.
   — Нет! Нет! Нет! — это вклинился в разноголосый хор недавний собачий скулеж, преисполненный еще большей муки и страдания. — Это не я виноват, это он...
   «К-х-р-в-к!» — примерно так можно перевести на нормальный язык скрежещущий звук, который произнесло скулящее нечто.
   — Он, — визжало нечто, и в интонациях Сварогу почудились знакомые нотки, — он виноват, не я! Я все делал правильно, но.., к-х-р-в-к.., все испортил! Червяк, блоха, вша! Откуда он взялся? Почему вы у него не спросите? Почему Хозяин не...
   — МОЛЧАТЬ!
   Этот вопль заставил бы Сварога содрогнуться.., если б он только был в состоянии управлять собственным телом.
   — Молчать, тварь, — прогремел Голос. — Ты не справился с заданием. Ты не построил модель мира. Ты нарушил Клятву. Ты достоин забвения.
   — Не-е-ет!!!
   — Да.
   Мамочки мои! Только сейчас Сварог узнал голос кричащего и сделал движение головой, чтобы посмотреть на униженное существо. Ничего, конечно, не получилось, но сомнений не было: ведь это голосит сам господин Мар-Кифай, импозантный лорд, президент Короны и по совместительству бес, избравший полигоном для социологических исследований целую планету и загнавший цивилизацию в тупик! Куда девались его надменность, чопорность, высокомерие?
   Что же это у нас получается? Нечто вроде бесовского трибунала? Одни демоны судят другого демона за то, что тот не справился с заданием, и цивилизация Короны выбралась из тупика — при непосредственной помощи Сварога со товарищи? Вот это да! Вот это занесло! Но, граждане бесовские заседатели, он, Сварог-то, тут при чем? Что он тут делает, позвольте узнать?..
   — Слушайте, — послышался дрожащий голосок Мар-Кифая, — послушайте же! Каким образом какой-то.., к-х-р-в-к.., смог помешать мне?! Мне, Исполнителю Второго Плана! Это не в силах простого.., к-х-р-в-к'...
   «Это они меня так, что ли, величают? К-х-р-в-к, ну придумают же...»
   И тут что-то изменилось в окружающей обстановке. Сдвинулось что-то незаметно, провернулось — и Сварог вдруг понял, всей кожей ощутил, что его только что заметили. И что на него смотрят. Со всех сторон. Смотрели на него серая равнина и серое небо. Без злобы, без особого интереса. Он чувствовал себя вскрытой на лабораторном столе лягушкой под усталым взглядом исследователя, который таких лягушек препарирует по сотне на неделе.
   — Человек, — наконец резюмировал Голос с оттенком брезгливости. — Это простой человек. Он не мог тебе помешать.
   — Виновен! Виновен! Виновен! — подхватил хор.
   — Доложите Хозяину!
   — Нет нужды, мы сами разберемся, — пообещал Голос.
   Опять что-то изменилось: небо вдруг вспучилось, зазмеилось трещинами, горизонт встал вертикально.., р-раз! — и Сварог уже находится в небольшом квадратном помещении без окон, мебели и дверей. Отчего-то вспомнились застенки гестапо, и стало неуютно.., хотя куда уж дальше.
   — Мы разобрались, — послышался за спиной не лишенный приятности женский голосок. Сварог обернулся — ого, ему вернули контроль над телом! — и еще раз подумал: «Ого!»
   Позади него стояла очаровательная девчушка с распущенными волосами и в такой обтягивающей мини-юбке, что Сварог на мгновенье забыл, где находится.
   — Мы разобрались, — повторила чаровница, на него не глядя, — и странная, откровенно говоря, складывается ситуация. Сварог — человек, простой человек нижайшего уровня, однако.., однако есть в нем что-то, чего мы понять не можем.
   По-мужски заложив руки за спину, девчушка принялась мерить помещение совершенно мужскими шагами. И это пугало.
   — Сварог действительно помешал нашему коллеге закончить исследования. Очень похоже — случайно помешал... Но в нашем деле случайностей не бывает. Кто Сварог на самом деле?
   «Спросите у своего Хозяина», — мысленно ответил Сварог, а вслух же сказал, пожав плечами:
   — Человек, как вы совершенно справедливо изволили выразиться. Немного путешественник, немного солдат, немного...
   Барышня его совершенно не слушала, будто и не было рядом никакого солдата и путешественника.
   — Коллега не учел Сварога, — перебила она, — но Сварога невозможно было учесть. Его нет в наших раскладках, его не существует — но он есть. Ошибка прогноза? Возможно. В срыве работ виноваты оба. Но кого следует наказать?
   — Слушайте, уважаемая...
   — Сварог странный, — сказал бес в образе девчонки. — Мы не специалисты по людям, нам они не интересны, но в нем.., в нем есть что-то такое... Не можем понять. Да и не хотим, откровенно говоря. Пусть Сварог будет благодарен, что мы вообще снизошли до общения с ним.
   — Вот уж спасибо так спасибо, — сказал Сварог. — Знаешь, мне демоны и прочие бесы тоже на фиг не интересны. Вот почему-то не люблю я вас.
   — Да еще и смелый, — задумчиво прищурилась чаровница. — Вот только грубить он не должен. Сварог ведь сейчас в нашей власти, мы можем сделать с ним что угодно...
   — Ну так и чего не делаете?
   — Потому что нам он любопытен. Нам любопытны игры. Сварог, человек, победил того, кого ты знаешь под именем Мар-Кифай, не самого слабого из нас. Это забавно. И дело тут не в Мар-Кифае. Что это было, случайность? Мы не знаем. И хотим проверить.
   — А если я не хочу?
   Сволочная манера разговора этой чертовки начинала злить. Бес точно не со Сварогом беседовал, а.., ну вот как человек от нечего делать беседует с собакой или, допустим, с неодушевленным предметом. В третьем лице и ответа не ожидая. Нет, понятно, конечно: они — демоны, они сильные и могущественные, и человек для них — тьфу... Но все обидно, знаете ли.
   — И вот как мы это проверим, — девчонка пропустила его реплику мимо ушей. — Мы сыграем в одну игру. Точнее, Сварог и Мар-Кифай сыграют. А мы будем наблюдать. Пусть Сварог слушает внимательно, ему пригодится то, что мы скажем.
   — Нет, это ты послушай, сука...
   — Мар-Кифай и Сварог будут участвовать в гонке. Все очень просто. Кто придет к финишу первым, тот и победит, тот получит свободу. Гонка будет проходить в одном из миров. Этот мир может вот-вот погибнуть. А может и выжить. Сварог способен спасти его, придя в город Аркаим к урочному часу. И Сварог будет наделен Печатью Силы. Если первым придет Мар-Кифай, мир обречен. И Мар-Кифай будет наделен Печатью Скорби.
   Очень захотелось двинуть чертовке костяшками пальцев в кадык. Но что толку? С фантомом не повоюешь...
   Сварог шумно выдохнул. Аркаим, говоришь? Придется запомнить. Не то чтобы он сдался и согласился играть по чужим правилам, но.., но если враг пока сильнее, то сопротивляться — это глупость, а не храбрость, не так ли?
   — Для того чтобы уровнять шансы, — продолжал бес, — мы дадим Мар-Кифаю и Сварогу одинаковые способности. Например, способности Сварога. Более того. Пусть оба, и один и другой, на время, до финиша, станут Сварогами. И до самого финиша ни один не будет знать, настоящий он Сварог или Мар-Кифай в теле Сварога. Так интереснее. А чтобы было еще интереснее, один из них получит фору во времени, а второй — фору в расстоянии. Отправляются оба немедленно.
   — Погоди... — сказал Сварог.
   — Решено и утверждено.
   — Стой!!!
   Но было поздно.
   Серый вихрь подхватил тело Сварога, закружил, проглотил и — выплюнул в Никуда.

ИГРОК НОМЕР ОДИН

Глава первая
НЕ ХОДИТЕ, ДЕТИ, В АФРИКУ ГУЛЯТЬ...

   ...Если б дело происходило где-нибудь в другом месте и не будь Сварог ларом, его размазало бы в лепешку. Но здесь стволы деревьев, да каких деревьев — деревищ! — возносились к небу на десятки метров, и каждый метр являл собою плотное покрывало листьев, от кроны к корням утолщающихся и увеличивающихся в площади — поскольку чем ближе к земле, тем меньше проникает сюда солнечных лучей и, следовательно, тем больше должна быть поглощающая свет поверхность. Так что Сварогово падение в лесную чащу с высоты метров эдак в десять замедлялось, замедлялось, замедлялось, хрустели ветви, трещали сучья, вскрикнула с перепугу какая-то пичуга, шумно ринулась сквозь листву, а потом Сварог хрястнулся о влажную податливую почву, поросшую к тому же густой травой, весьма ощутимо ударился, однако костей не переломал и даже синяков не понаставил. Отделался, короче говоря, легким испугом. Испугом — и неимоверным раздражением: да сколько же можно, твари вы эдакие?!
   Мир Короны своим прибытием они с Рошалем осчастливили, сверзнувшись с чистого неба в океанские волны, теперь же вот — увлекательное падение с чистого неба на кроны деревьев.., и не просто деревьев, а деревьев явно тропических, уж поверьте бывшему майору ВДВ, коего служба в свое время забрасывала в страну под названием Конго, сплошь заросшую именно такими вот растеньицами.
   Но то была Земля. А теперь куда нас занесло, позвольте полюбопытствовать?
   Нет ответа. Молчат джунгли.
   Сварог поднялся, отряхнул камзол — тот самый, в котором он покинул Корону (вот спасибо бесам, а могли бы и голым в джунгли зафутболить), огляделся, задрал голову. Он стоял на небольшой полянке, поросшей огромными, в две трети человеческого роста папоротниками, а вокруг плотной стеной смыкались волосатые стволы, перевитые лианами, как революционные матросы — патронташами.
   Видимо, это его тяжкий крест. Или кем-то наложенное на него проклятье. Так и тянет воскликнуть: «Надоело!», — или возопить на интеллигентский манер: «Доколе!»...
   А и действительно — доколе? В который уж раз.., не счесть!., повторяется одно и то же. Вот он открывает глаза и не знает, что увидит над собой.., равно как рядом, вокруг себя и под собой. Не знает он и того, каким воздухом станет дышать, не будет ли этот воздух жечь его легкие растворенной в атмосфере кислотой или намертво забивать дыхательные пути смолами и свинцовыми отложениями. Несколько поднадоело, признаться, гадать — обдаст ли тебя тут же, едва откроешь глаза, невыносимым жаром, от чего кожа мгновенно пойдет лопающимися волдырями, или вдруг заключит в трескучие объятия нестерпимый холод. Не говоря уж о таких мелочах, как вопрос: а есть ли жизнь на этом новом Марсе, куда его нынче занесло очередным зигзагом судьбы? И если жизнь все же есть, то какая она и можно ли вообще назвать это жизнью? Словом, что он увидит на сей раз?
   Ни черта видно не было, вокруг царил вечный сумрак, с деревьев беспрестанно капала влага, а небо закрывали разлапистые листья и ветви, и лишь над головой угадывался клочок неба — там, где ветви были чуть примяты падающим инородным телом по имени Сварог.
   Однако еще там, наверху, едва материализовавшись из ничего в десяти метрах над кронами дерев и, согласно законам физики, немедля начав вертикальное снижение с ускорением свободного падения, он успел мельком глянуть по сторонам. (Потом стало уже не до рекогносцировок: потом он чисто рефлекторно сгруппировался — и ухнул в верхние слои зарослей.) Но то, что он успел разглядеть в падении, отнюдь не обрадовало.
   Потому как зеленое море джунглей простиралось от горизонта до горизонта...
   Нет, вполне может статься, что это нечто вроде какого-нибудь местного национального заповедника и буквально в сотне метрах от него проходит оживленная трасса, которую он просто-напросто не увидел и по которой туда-сюда разъезжают автобусы, битком набитые туристами и болтливыми гидами. Тогда, считай, повезло... Ну а ежели этот мир понятия не имеет, что такое цивилизация, и сплошь покрыт...
   Так, стоп. О подобном раскладе лучше вообще не думать.
   Сварог непроизвольно поежился, вспомнив собственную командировку в Африку.
   «Бассейн реки Конго» — что вам говорит это словосочетание? Ну да, ну да, эрудит моментально ответит: дескать, это более двух миллионов квадратных километров тропических лесов (несколько Европ, прошу отметить, и при том всего лишь одна десятая часть всей Африки!), огромный мир, живущий своей дикой жизнью без малого сто миллионов лет, где, банально выражаясь, не ступала и вряд ли когда-нибудь в обозримом будущем ступит нога человека и где все эти тысячелетия солнце в прямом смысле ни разу не осветило землю — из-за плотных переплетений крон исполинских деревьев, лиан и высоченных кустарников...
   Однако все это лишь слова. Чтобы проникнуться, осознать и оценить всю бескрайность зеленого океана, надо здесь побывать и на своей шкуре прочувствовать: ты здесь на фиг никому не сдался, как миллионы лет жил лес без человека, так проживет и еще миллиард, а ты иди, вьюнош, к себе в города и там корчи из себя царя, блин, природы.
   Вовсю шустрила местная мошкара, весьма охочая до человечьей кровушки, и парочку чрезмерно назойливых особей Сварог уже размазал у себя на шее в мокрое место, отправив на вечное кормление в комариный рай.
   — В счастливую страну покладистых доноров, — пробормотал он, вытирая руку о бриджи.
   А вокруг продолжали шуметь, шелестеть, свиристеть и голосить тропические заросли. Перепуганные неожиданным вторжением лесные обитатели вернулись к прерванной непрестанной суете жизни и возобновили свою истошную песнь джунглей. Сварог, мигом вспотев в душном, перенасыщенном влагой воздухе, раздраженно пнул шершавый ствол ближайшего папоротника и вслух матернулся.
   Идти было некуда. Тупик. Приехали. Даже с соответствующим снаряжением — мачете там, противомоскитная сетка, сапоги, дробовик, лекарства, еще что-нибудь крайне необходимое для выживания в джунглях, — и тогда бы он продирался сквозь чащобу дай бог метров по тридцать в час... Ну, положим, кое-что из снаряжения и пропитания можно наколдовать... Но в какую сторону продираться, скажите на милость? И что делать, когда тебе навстречу вылезет эдакая двухголовая голодная зверюга с радостным блеском в глазах?
   Кстати, о магии...
   Сигарета получилась с первого раза, и на том спасибо, Сварог глубоко затянулся и выпустил струйку дыма в кружащую над головой мошкару. «Кошачий глаз» работал, злым колдовством вокруг не пахло... Сварог невесело ухмыльнулся. Очень, знаете ли, все это напоминает его прибытие на обреченный материк Атар в мире Димереи — когда он точно так же стоял посреди леса, проверял собственные возможности лара и гадал, куда это его, черт возьми, занесло...
   Вот только тамошний лес был как лес, нашенский, вполне проходимый. А здесь...
   — Н-да, товарищи демоны, — вслух сказал он. — С воображением у вас туговато. Хотя спасибо, конечно, за снисходительность. Могли б и на полюс закинуть...
   Дурацкая, признаться, вышла реплика. Как будто Сварог с ленцой комментировал приключенческий фильм по телевизору, не имеющий к нему ни малейшего отношения, как будто это не он оказался в самом сердце непроходимых джунглей, а персонаж голливудской штамповки... А с другой стороны, что еще прикажете делать? Рвать волосы на груди и бегать вокруг полянки с криком: «Спасите, помогите»? Не дождетесь.
   Он жив — это раз. Его способности остались при нем — это два. И он несомненно Сварог, потому как никаких изменений в собственном разуме и никаких демонических присутствий в себе он не чувствовал. Это три. Он был стопроцентным, всамделишным, доподлинным Сварогом. Значит, демон засел в организме того, другого. Сварога номер два. Который...