Страница:
– Нет, что ты. Он… его род правит Гарьером.
Название этого эльфийского города было мне знакомо. Путь до него был неблизким, хоть по суше, хоть по морю.
– Крепкий мужик, – продолжая вспоминать сцену на стене, заметил я. – Наш женишок ему в подметки не годится.
– Какой женишок? – не понял Вага.
– Да Ярви, – мотнул я головой в сторону эльфа, как всегда расположившегося рядом со своей возлюбленной.
– А невеста? – Возница проявлял патологическую недогадливость.
– Леди Ильяланна, конечно.
Вага с минуту удивленно таращился на меня, потом громко прыснул, разбрызгивая бульон.
– Так ты думаешь, Ярвианн нашей госпоже кто?
Я нахмурился: во-первых, никогда не считал фею «своей госпожой», во-вторых, смех привлек к нам ненужное внимание других караванщиков.
– Жених, – понижая голос и призывая тем самым Вагу последовать моему примеру, пробурчал я. – Или они женаты? – Как-то не вписывались они у меня в представление о семейной паре.
Возница снова хохотнул, потом заметил, что на нас стали оборачиваться стражники, и сделал вид, что закашлялся.
– Ну, Бурый, ты даешь! Да ведь господин Ярвианн младший брат госпожи Ильяланны. Ты что же, сходства не заметил?
Да, сходство, пожалуй, было. И все равно я не понимал, чем так рассмешил старика.
– Пора делом заняться. – Вага поднялся и направился к костру, рядом с которым был установлен опустевший котел. Он и два его помощника, тоже из тех, кто правил лошадьми до границы баронства, а последние дни нес мешки с провиантом, потащили свои поварские принадлежности к ближайшему ручью. (Ильяланна неизменно выбирала места для стоянок рядом с источником.) А я, завернувшись в одеяло, попробовал заснуть; по моим расчетам, до первого приступа было еще около часа.
На следующий день мы перевалили за гору. Вскоре после выступления с места ночевки тропа перестала круто забирать вверх и плавно перетекла через горное плечо, а немного погодя открылся вид на долину по ту сторону форсированной нами скалы. Сверху это выглядело, как бархатное зеленое покрывало с нашитыми на него здесь и там голубыми лаковыми пуговками. Трава, покрывавшая луга, была неестественно яркой и ровной, пронзительной синевой отливала вода в разбросанных по долине озерах. Над сине-зеленым ковром плавали маленькие белые облачка. Кстати, странные какие-то облачка – они то исчезали, то вновь возникали на одних и тех же местах. С этой стороны склон обильно порос молодым кедровником, ближе к подножию часто попадались целые полосы цветущей ежевики.
Потом мы ступили на тот самый луг, вид на который открывался сверху. Трава и вблизи напоминала ковер, короткие стебли мягко пружинили под ногами. Несмотря на то что было за полдень, на ней каким-то чудом сохранилась роса.
Если бы не охранники, поддерживающие установленный строй, мы вполне могли бы двигаться одной широкой шеренгой. Но мы шли в прежнем порядке. Несмотря на умиротворяющий пейзаж, эльфы и часть наемников все так же рыскали глазами по сторонам. У меня тоже сердце было не на месте – все-таки по Ничейным землям идем! Возможно, где-то есть место с худшей репутацией, но мне о нем ничего не известно. В здешнем богатом ручьями и озерами краю хозяйничали орки. Когда-то этот воинственный народ господствовал на равнинах к востоку от Гномьих Гор, но после знаменитой Битвы Четырех Стихий их оттеснили в эту малообжитую межгорную долину. Кстати, я слабо понимал, почему другие племена, те же гномы или эльфы, люди, наконец, не облюбовали это место раньше. Природа вокруг радовала глаз, и если бы не постоянное ощущение близкой опасности, я бы наслаждался прогулкой по нетронутому лугу, даже и с тюком на плечах… Все-таки я расслабился! Когда чуть не из-под ног, из безобидной синей лужицы взлетел вверх пенный фонтан, распустился белым венчиком, а потом алмазными брызгами осыпался на траву, я от неожиданности шарахнулся в сторону. Нога подвернулась, сбившийся на одно плечо мешок не позволил удержать равновесие, и я неловко брякнулся на землю. Падение сопровождалось ржанием караванщиков, в основном злорадным. Возглавлявшая колонну ведьма не смеялась, но кинутый на меня взгляд тоже добротой не отличался. Я быстро поднялся, отряхнул одежду, вернул на прежнее место мешок. Караван продолжил путь. Чем дальше мы продвигались по долине, тем чаще справа и слева возносились в небо водяные струи гейзеров. Некоторые шипели и плевались кипятком, другие орошали окружающую растительность ледяными каплями. Вскоре я научился отличать спокойные озера от взрывающихся и обходил последние стороной.
Теперь, когда не было нужды идти след в след, я неизменно оказывался в голове колонны. Чувство, что я бегу наперегонки с собственной смертью, не отпускало, заставляя незаметно прибавлять шаг.
– Ты идешь слишком быстро, смертник, – повернулась ко мне фея, когда после дневного привала я вновь обогнал тащившихся. впереди меня носильщиков. – Кое-кто из твоих приятелей может выдохнуться до срока. С чего это ты так спешишь?
– У меня не так много времени, – огрызнулся я. – Чем скорее дойдем, тем скорее вернусь в Каннингард.
Из-за мешка мне было неудобно следить за выражением лица эльфийки, но голос прозвучал наставительно:
– Не следует торопить события. Все, чему суждено случиться, – неизбежно случится в положенный час.
Я не стал объяснять, куда она может пойти со своими разглагольствованиями, зато воспользовался случаем, чтобы прояснить один беспокоивший меня вопрос.
– Несколько дней назад, у межевого камня, миледи, вы упоминали о задатке. Скажите, сколько я взял?
– Ты что же, не помнишь? – Теперь в голосе чувствовалась явная издевка.
– Нет, – вынужден был признать я. Все произошедшее во время запоя до сих пор представлялось мне как в тумане.
– Пять лорров.
Тут уж я сдвинул тюк, чтобы взглянуть, не шутит ли? Ильяланна не шутила. Для того кабака, где я пьянствовал, сумма была поистине фантастической. Но сомневаюсь, чтобы денежки перекочевали в кошель корчмаря, уж скорее остались в лапках рыжей проныры арчейки. Что ж, пенять не на кого! Зато на собственном опыте я убедился в верности древней истины: пьянка не решает проблем, только создает новые.
– Слушай, смертник, если, как говоришь, ты в деньгах не нуждаешься, чем же тебя соблазнила арчейка? – поинтересовалась между тем леди.
Я сделал вид, что не расслышал вопроса.
– А-а-а-а, понятно. Некоторые мужчины теряют голову от острых звериных ушек.
Интонация ясно давала понять, какого мнения наша нанимательница об этих самых мужчинах.
– Ваши уши, леди, мало чем отличаются от арчейских, – попробовал я хоть немного сбить с нее спесь.
Но фею мои слова только развеселили:
– Значит, ее ушки пришлись тебе не по вкусу? Что же еще, если не деньги и не себя, она тебе предложила?
«Все-таки не надо было ввязываться в разговор!»
– Укус оборотня, – пробормотал я, чтобы она отцепилась. Собственно, здесь и скрывать было нечего.
– Полагаешь, он принесет тебе бессмертие?
Я пожал плечами, насколько позволял навьюченный мешок.
– Пустая затея.
– Но должен же человек на что-то надеяться! – возмутился незаметно оказавшийся рядом Суслик.
Ильяланна не удостоила его взглядом, ускорила шаг, оставив нас за спиной.
– Не слушай ее, Бурый, мне вот еще бабка говорила…
– Смотри лучше под ноги, Суслик! – в сердцах посоветовал я и, поскольку догонять эльфийскую ведьму мне не хотелось, остановился, пропуская вперед бывшего плотника и остальную колонну.
Теперь вместо равномерного марша мы двигались рывками: один раз чуть не полдня просидели в зарослях кустарника, вспучившихся островом посреди зеленой долины. Переговаривались шепотом и огня не разводили, перекусывали всухомятку, запивая холодной водой из фляжек. Потом был ночной бросок, когда чуть не бегом передвигались по узкому перешейку между двумя разлившимися озерцами, благо ночь была светлая – на небе ни облачка, звезды яркие, словно фонарики, развешанные над площадкой для танцев. Потом воды вокруг стало меньше, за весь третий день, начиная с нашего спуска в долину, встретился только один гейзер, хотя я еще пару раз видел белые дымки, поднимающиеся из-за горизонта. Дорога снова приблизилась к горной стене, отгораживающей долину от остального мира с северо-востока.
Вот и на этот раз впереди и справа от нашего курса из-под земли вырвалось светлое облачко пара, ноги ощутили легкую вибрацию почвы, не движение, а скорее гул. И тут же, не успев даже вскрикнуть, провалился по пояс в землю один из охранников, шедший ближе к началу колонны. Оказавшиеся рядом носильщики растерянно отступили подальше. Сам стражник, целый и невредимый, но сбитый с толку, пытался, опираясь на локти, выбраться из дыры, в которую угодил. Подоспевшие приятели издали, чтобы ненароком не вызвать нового обвала, протянули ему древки копий и принялись вытягивать ухватившегося за них охранника из ямы. Наконец показались сапоги; протащившись на животе вслед за копьями пару ярдов, парень поднялся на ноги, смачно ругнулся и вновь рухнул на землю – теперь с арбалетным болтом в спине.
Случившееся было столь неожиданным, что даже стражники не сразу заметили вынырнувшего из дыры коротышку. Тот замер над провалом, как какой-нибудь суслик над своей норкой. Глаза сощурены, в руках изготовленный к новому выстрелу арбалет.
– Хиллсдуны!
Истошный вопль Ваги оглушил меня, я даже голос не сразу узнал. Зато откуда-то из глубин памяти всплыло значение слова «хиллсдун»– «норун», «обитатель норы».
Гномы словно только и ждали этого призыва: один за другим с невероятной быстротой полезли из ямы. Первый, второй, третий… Я перестал считать на пятом. Мои коллеги-носильщики, побросав тюки, рванули кто куда: кто за камень нырнул, кто скрылся в дроке, росшем на склоне; те, кому не досталось укрытия, постарались спрятаться за спинами вооруженных наемников. Я залег в крошечной ложбинке, прикрывшись тюком от возможного выстрела. Рядом плюхнулся Вага. Железный котел горбом возвышался над его спиной. Еще секунду спустя к нам подполз запыхавшийся Суслик.
– Гномья засада! – с нескрываемым ужасом прошептал возница.
Я осторожно выглянул из-за мешка: если это и была засада, то какая-то странная. У гномов, а их вылезло из-под земли не меньше двух десятков, практически не было с собой оружия. Я заметил только троих с арбалетами, еще несколько бились любимым гномьим оружием – боевыми молотами, остальные размахивали обыкновенными кирками.
Наша охрана пришла в себя и вовсю рубилась с подгорными жителями. Не особо удивился, увидев среди сражающихся леди Ильяланну. Вряд ли она носила с собой меч для украшения. Гномы, заметив ее, почти одновременно взвыли: «Хиза-альви-и-и…», [11]и сразу четверо бросились к женщине. Эльфийка фехтовала на загляденье, без суеты, выверенными движениями наносила удары, с не мужским изяществом уворачивалась от ответных. Очень быстро она уложила всех четверых напавших на нее хиллсдунов и перенесла внимание на арбалетчика, стрелявшего по караванщикам из-за спин своих собратьев. Тут мне довелось воочию увидеть трюк из тех, что показывают на ярмарках: Ильяланна на ходу отбила мечом направленный в нее болт и следующим ударом лишила стрелка головы. Бой подходил к концу. Я еще успел полюбоваться на несколько выпадов Ярвианна. Следует признать, и он бился неплохо, в той же манере, что сестра. Наверняка у них был один учитель.
И вот, когда из всех хиллсдунов в живых осталось только пятеро, земля под ногами у дерущихся начала вспучиваться. Выросшие на глазах земляные конусы треснули, подобно гигантским нарывам, выдавив на поверхность, как мне поначалу показалось, потоки раскаленной лавы. Красная огненная масса тут же покрылась на воздухе черной коркой, потом из нее потянулись руки-щупальца. И тут я узнал их, хотя точнее будет сказать, догадался, поскольку раньше только читал об этих существах в книге: огненные великаны – фойербарды были полуразумными существами, почитавшимися тупыми злобными монстрами у большинства рас. Лишь гномам неведомым способом удалось приручить эти создания и даже поставить их себе на службу. Раскаленные каменные гиганты прокладывали для своих хозяев подземные галереи в горах. Еще минута, и на поверхности оказалось сразу три этих чудовища. Соотношение сил готово было измениться: один из фойербардов повел рукой-щупальцем и сгреб не успевшего увернуться охранника. Раздался душераздирающий крик: разорванное надвое, обугленное тело полетело на землю. Второй великан, не замечая выпущенных в него стрел, направился к кучке валунов, за которой пряталось сразу несколько носильщиков. Двигался он не слишком проворно, каменная шкура трескалась и даже отваливалась кусками на ходу; задержавшись на поверхности, жители земных глубин постепенно каменели, теряя подвижность, но недостаточно быстро, чтобы помешать им разделаться со всеми нами. Караванщики, заметив приближающегося монстра, прыснули врассыпную из своего укрытия. Великан угнаться за ними не мог, зато одного догнал гномий болт. По счастью, только задел плечо. Другому повезло меньше: оказавшийся на его пути хиллсдун с диким улюлюканьем вогнал боевой клевец [12]прямо в живот несчастливца, тут же дернул на себя, расширяя рану. Молодой носильщик с коротким всхлипом согнулся пополам, потом рухнул на колени, зажимая руками вспоротое брюхо. Фойербард, заметив скрючившееся тело, развернулся и попер прямо на него. Третий монстр, потоптавшись на месте, двинулся к нашей ложбине. Высотой он был примерно в два человеческих роста, длинные руки почти волочились по земле. Красные щели на округлом выросте, заменявшем голову, вероятно, обозначали глаза и рот. Каменная гора, дыша жаром, надвигалась на нас. Суслик с испуганным вскриком на четвереньках бросился в сторону. Вага, напротив, вжался в землю лицом. Я отчаянно оглядывался в поисках хоть какого-нибудь оружия.
Между тем рядом с чудовищем, нацелившимся на раненого караванщика, возникла тонкая фигурка феи, из резко выброшенной вперед левой руки в грудь великана ударил белый поток. Тот окутался паром, потом тело его покрыла изморозь, и я с удивлением понял, что огненная громада вдруг превратилась в ледяную статую. Короткий выпад эльфийского клинка, и фойербард с грохотом рассыпался на кучу разнокалиберных камней. Ильяланна ловко увернулась от брызнувшей во все стороны каменной крошки.
Еще одного монстра со всех сторон окружили наемники. Стараясь оставаться на безопасном расстоянии, они осыпали его стрелами из арбалетов или пытались достать копьем. И снова этот гигант проявил недюжинную расторопность. С треском раскололось пойманное каменными пальцами древко, огромная ступня опустилась на недавно сжимавшего его воина. Охранники встретили гибель еще одного своего товарища отчаянными воплями. Только-только покончившая со своим противником фея развернулась на крик. Только «наш» фойербард, позабытый всеми, беспрепятственно продолжал свое шествие. Надеяться, что леди Ильяланна повсюду поспеет на помощь, не приходилось. Взгляд упал на подвешенный у Ваги за спиной большой котел, сейчас он напоминал панцирь диковинной черепахи – так дед скукожился под ним, втянув в себя руки и ноги. Совсем рядом, буквально в нескольких шагах, в очередной выемке плескалась вода; крошечному роднику, бившему из-под земли, должно быть, понадобился не один день, чтобы заполнить ее, а сочащуюся между стеблями травы струйку и ручьем-то нельзя было назвать. Но для моих целей и этого было довольно. Вдохновленный показанным эльфийкой примером, я сдернул со спины старого возницы железную посудину, метнулся к роднику, зачерпнул, скребя дно, воду. Как кузнец, я не понаслышке знаю, чем чревато резкое охлаждение после нагрева; правда, весь мой опыт относится к металлам. Что ж, пришло время поэкспериментировать с камнем! Подскочив, я выплеснул воду в «лицо» медлительного монстра. Раздалось характерное шипение, хорошо знакомое хозяйкам, у которых щи сбежали на плиту, пара было не так много, как после магического удара леди Ильяланны, но вырост на плечах фойербарда подернулся серым дымом. Недолго думая (так можно всю решимость растерять!) я подпрыгнул и изо всех сил врезал котлом по великаньей голове. Я не ждал большого эффекта, но, к моему удивлению и радости, каменный нарост пошел трещинами, а после и вовсе развалился на части. Но вот дальше все сложилось менее удачно. Если Ильяланнин гигант распался на куски довольно аккуратно, то мой нежданно взорвался раскаленными брызгами лавы. Ошметок расплавленного камня впечатался мне в правый бок. Еще хорошо, что я сообразил не отдирать его голыми руками, а отбежав, прижался телом к той самой сырой ямке в земле. Родник второй раз помог мне, потушив загоревшуюся куртку и остудив огненный плевок.
Когда я поднялся, бой был закончен. На месте лишенного головы великана дымилась груда раскаленных глыб, останки двух других громоздились чуть поодаль. Ярвианн добил последнего хиллсдуна, его сестра спешно нашептывала какое-то заклинание над провалом в земле, куда угораздило свалиться охранника. Закончив, она отскочила подальше, земля под ногами опять затряслась. Но больше никаких чудовищ не появилось, зато почва неожиданно просела длинной дугой, уходящей на юго-запад. Свежеобразованная траншея была порядочной глубины и имела на редкость правильные очертания. Несложно догадаться, что ведьма устроила обвал в прорытой здесь гномами подземной галерее.
– Надеюсь, милостью Прародительницы Неба, ни один хиллсдунский ублюдок не успел улизнуть. Иначе нам от них не отвязаться! – пробурчал, появляясь рядом, Вага. – Спасибо, Бурый, я уж думал, все, отпутешествовался.
– Не за что. – Морщась от боли, я попытался рассмотреть, насколько сильно каменная тварь прожгла мне бок.
– Не трогай, – посоветовал Вага. – Пусть лучше леди Ильяланна взглянет.
Но ведьме было не до раненых, она побежала осматривать сброшенный нами груз. Поклажу побросали кто где стоял. Ильяланна чуть не обнюхивала каждый мешок, убедившись, что цел, подзывала носильщиков. В одном тюке хиллсдунский болт пропорол дыру. Любопытство, которое по идее давно должно было оставить меня, властно потребовало посмотреть, что же такое я пер на спине всю эту неделю. И я, преодолевая боль в боку, шагнул ближе. Через рваное отверстие на тропу просыпались желто-коричневые крупные семена, похожие по форме на яблочные.
– Что это? – указал я на них остановившемуся рядом Ваге.
– Семена золотого леса. – почему-то шепотом ответил он.
Леди Ильяланна между тем приложила ладошку к прорехе, опять пошептала что-то, и на месте разрыва появился «шрам». Похоже, мертвая кожа заросла от эльфийского наговора не хуже живой. Потом ведьма, опустившись на колени, сгребла с земли выпавшие зерна, ссыпала в поясной кошель. Не довольствуясь этим, принялась выбирать из травы оставшиеся семечки.
– Они что же, такие дорогие? – Я, конечно, слышал об эльфийском золотом лесе (а кто о нем не слышал?), но прежде вечно юные интересовали меня весьма мало, так что и об обычаях их я не больно расспрашивал.
– Дорогие, – снова шепотом ответил старик. – Если найдется дурак, торгующий подобным товаром. Только в последнее время я что-то таких не встречал.
– Тогда что они с ними делают?
Я придвинулся еще ближе, чтобы рассмотреть странные семена, имеющие столь большую ценность для остроухих, что ради них наша высокородная стерва опустилась на колени.
Что-то легонько стукнуло меня по плечу. Легонько, но так, что я мигом повернул голову.
– Эа, тиу фэс дарра. – Твердый тонкий палец ведьминого братца брезгливо касался моей рубахи, глаза смотрели сквозь меня.
– Ты топчешь тень госпожи, – торопливо перевел Вага. Я бросил взгляд себе под ноги. Солнце светило нам в левую щеку, так что тень эльфийки протянулась совсем в другую сторону. – Отойди, не стой так близко! – с явным испугом зашипел возница. Я отступил назад, эльф, больше не обращая на меня внимания, прошел мимо. – Говорю тебе, они с этими семенами, почитай, как с родными детьми носятся! Так что лучше держись от тюков подальше. – («С радостью, если бы не надо было их тащить на горбу!» – горько усмехнулся я про себя.)
– Так что они такое с ними делают, что трясутся над каждым зернышком?
– Все. – Вага, проводив взглядом удаляющуюся спину Ярвианна, заговорил громче: – Едят, пьют, выращивают новые деревья, даже одежду ткут из листьев…
– Да ты у нас знаток эльфов! – обронил, появляясь, вездесущий Суслик. Старик неприязненно зыркнул в его сторону и разом замолк.
Только когда все тюки были осмотрены и посчитаны, Ильяланна соизволила обратить свое внимание на раненых и убитых. Последних у нас оказалось трое. Пока фея колдовала над тяжелораненым Лотом, которому гном разворотил брюхо, я, как мог, помогал остальным закладывать камнями трупы. Обожженный бок болел, но не настолько, чтобы я отказался исполнить долг перед умершими. Если загнусь, надеюсь, спутники обойдутся со мной так же. Потом настал мой черед: ведьма, не особо аккуратничая, оторвала от раны припекшуюся рубаху. Ненависть к этой бледной немочи, тщательно взращиваемая все последние дни, не позволила закричать, но лицо перекосило – с этим я ничего поделать не смог. Наверняка она получала удовольствие, причиняя другим страдания. Но на безжизненном лице не отражалось ничего.
Кожа в месте соприкосновения с огненным великаном вздулась волдырями, местами уже лопнувшими, сукровичная масса ссохлась, а после растрескалась от движений, вдоль свежих трещин проступила кровь. Насыпанная поверх всей этой красоты едко-синяя дрянь жгла почище раскаленного камня. Но я молча вытерпел и это, и последующую перевязку, когда широкий бинт ложился на растревоженную рану.
– Все. Поднимаемся, уходим.
На этот раз вместо мешка мне досталось тащить носилки с раненым. Что, кстати, оказалось не в пример легче. Весил он немногим больше тюка, набитого семенами, но носилки мы несли вдвоем. В напарники угодил мужик с простреленным плечом, наши мешки временно перекочевали на спины здоровых охранников. В боку у меня продолжала пульсировать боль, а вот Лот, которого мы тащили, чувствовал себя явно неплохо.
– Совсем не болит! – поделился он с нами на вечернем привале. – Наверное, со страху показалось, что кишки-то выпали. Может, через пару деньков и оклемаюсь.
Я не стал разубеждать парня, хотя выпавшие кишки видел собственными глазами. Кроме нас троих в караване было еще два пострадавших во время схватки охранника, но их раны не были серьезными.
После нападения гномов Ильяланна вела колонну ускоренным маршем. Ее брат шел последним, постоянно оглядываясь. Вага, державшийся рядом с носилками, тоже то и дело оборачивался, вздрагивал от любого резкого шума. Когда остановились на ночлег, он долго не желал разводить огонь, пока эльфийка лично не распорядилась вскипятить воды для ужина и для перевязки Лота.
Сжевав вяленое мясо и запив разбавленной тофрой, я нашел себе место подальше от носилок и расположившихся рядом с костром спутников. Здесь хоть и было холодней, зато можно было не опасаться разбудить кого-нибудь во время ночного приступа. Прилег на здоровый бок, закутавшись в одеяло. Разговоры вскоре затихли. Слышалось лишь потрескивание доедающего ветки огня да урчание воды в протекавшем поблизости ручье. Даже комаров отчего-то не было.
Судороги, как всегда, явились вместе с первыми звездами, мышцы скрутило изнутри, так что наяву послышался треск костей. Или это я так зубами заскрипел? Первая волна пришла и отступила. Вторую следовало ждать минут через пять. Рядом прошелестела по траве шерстяная юбка, я поспешно закрыл глаза и выровнял дыхание, притворяясь спящим.
– Эй, Бурый… – Ненавижу это прозвище, но лучше уж оно, чем смертник. Пришлось «проснуться». – На-ка, выпей.
Госпожа Ильяланна, видимо, считала меня своей дрессированной собачкой. Такой скажи: «Ну-ка, ап!» – и она крутанет сальто или спляшет на задних лапах. Я не торопился принимать тонкий пузырек из мутного стекла.
– Пей. – Это был приказ из тех, что лучше исполнить. Но я все равно ничего не успел сделать: тело свела новая судорога. В первый момент я зажмурился, уже привычным жестом впиваясь ногтями правой руки в клейменое плечо в безуспешной попытке хоть немного отвлечь боль. Дыхание перехватило, зубы опять заскрежетали о зубы. Второй приступ по традиции длился дольше. Только-только начало отпускать, и тут кто-то нахально ухватил меня за нос. Глаза и рот открылись сами собой от удивления. Тут же в горло потекла кисловатая жижа.
– Вот так. – Фея отдернула руку раньше, чем я сообразил, что к чему. – И не вздумай выплевывать! Эта штука – твое снотворное на ближайшие дни. – Не вдаваясь больше в объяснения, эльфийка преспокойно вернулась на свое место рядом с Ярвианном. Я же лежал дурак дураком, наглотавшись неведомой дряни. Плеваться? Возмущаться? Наверное, следовало, если бы не знал, что не позднее двух-трех минут опять буду корчиться, забыв обо всем, кроме прожигающей плечо печати. Но в ту ночь приступы больше не повторялись, и онемение не пошло дальше кончиков пальцев.
Десятник разбудил меня задолго до рассвета, обычно я сплю чутко, но тут, несмотря на обожженный бок, дрых как убитый.
– Леди зовет, – буркнул растолкавший меня Дрейго Его напарник Алкит возился с дровами у прогоревшего костра.
Я отправился к смутно выделяющемуся на фоне темного неба силуэту.
Название этого эльфийского города было мне знакомо. Путь до него был неблизким, хоть по суше, хоть по морю.
– Крепкий мужик, – продолжая вспоминать сцену на стене, заметил я. – Наш женишок ему в подметки не годится.
– Какой женишок? – не понял Вага.
– Да Ярви, – мотнул я головой в сторону эльфа, как всегда расположившегося рядом со своей возлюбленной.
– А невеста? – Возница проявлял патологическую недогадливость.
– Леди Ильяланна, конечно.
Вага с минуту удивленно таращился на меня, потом громко прыснул, разбрызгивая бульон.
– Так ты думаешь, Ярвианн нашей госпоже кто?
Я нахмурился: во-первых, никогда не считал фею «своей госпожой», во-вторых, смех привлек к нам ненужное внимание других караванщиков.
– Жених, – понижая голос и призывая тем самым Вагу последовать моему примеру, пробурчал я. – Или они женаты? – Как-то не вписывались они у меня в представление о семейной паре.
Возница снова хохотнул, потом заметил, что на нас стали оборачиваться стражники, и сделал вид, что закашлялся.
– Ну, Бурый, ты даешь! Да ведь господин Ярвианн младший брат госпожи Ильяланны. Ты что же, сходства не заметил?
Да, сходство, пожалуй, было. И все равно я не понимал, чем так рассмешил старика.
– Пора делом заняться. – Вага поднялся и направился к костру, рядом с которым был установлен опустевший котел. Он и два его помощника, тоже из тех, кто правил лошадьми до границы баронства, а последние дни нес мешки с провиантом, потащили свои поварские принадлежности к ближайшему ручью. (Ильяланна неизменно выбирала места для стоянок рядом с источником.) А я, завернувшись в одеяло, попробовал заснуть; по моим расчетам, до первого приступа было еще около часа.
На следующий день мы перевалили за гору. Вскоре после выступления с места ночевки тропа перестала круто забирать вверх и плавно перетекла через горное плечо, а немного погодя открылся вид на долину по ту сторону форсированной нами скалы. Сверху это выглядело, как бархатное зеленое покрывало с нашитыми на него здесь и там голубыми лаковыми пуговками. Трава, покрывавшая луга, была неестественно яркой и ровной, пронзительной синевой отливала вода в разбросанных по долине озерах. Над сине-зеленым ковром плавали маленькие белые облачка. Кстати, странные какие-то облачка – они то исчезали, то вновь возникали на одних и тех же местах. С этой стороны склон обильно порос молодым кедровником, ближе к подножию часто попадались целые полосы цветущей ежевики.
Потом мы ступили на тот самый луг, вид на который открывался сверху. Трава и вблизи напоминала ковер, короткие стебли мягко пружинили под ногами. Несмотря на то что было за полдень, на ней каким-то чудом сохранилась роса.
Если бы не охранники, поддерживающие установленный строй, мы вполне могли бы двигаться одной широкой шеренгой. Но мы шли в прежнем порядке. Несмотря на умиротворяющий пейзаж, эльфы и часть наемников все так же рыскали глазами по сторонам. У меня тоже сердце было не на месте – все-таки по Ничейным землям идем! Возможно, где-то есть место с худшей репутацией, но мне о нем ничего не известно. В здешнем богатом ручьями и озерами краю хозяйничали орки. Когда-то этот воинственный народ господствовал на равнинах к востоку от Гномьих Гор, но после знаменитой Битвы Четырех Стихий их оттеснили в эту малообжитую межгорную долину. Кстати, я слабо понимал, почему другие племена, те же гномы или эльфы, люди, наконец, не облюбовали это место раньше. Природа вокруг радовала глаз, и если бы не постоянное ощущение близкой опасности, я бы наслаждался прогулкой по нетронутому лугу, даже и с тюком на плечах… Все-таки я расслабился! Когда чуть не из-под ног, из безобидной синей лужицы взлетел вверх пенный фонтан, распустился белым венчиком, а потом алмазными брызгами осыпался на траву, я от неожиданности шарахнулся в сторону. Нога подвернулась, сбившийся на одно плечо мешок не позволил удержать равновесие, и я неловко брякнулся на землю. Падение сопровождалось ржанием караванщиков, в основном злорадным. Возглавлявшая колонну ведьма не смеялась, но кинутый на меня взгляд тоже добротой не отличался. Я быстро поднялся, отряхнул одежду, вернул на прежнее место мешок. Караван продолжил путь. Чем дальше мы продвигались по долине, тем чаще справа и слева возносились в небо водяные струи гейзеров. Некоторые шипели и плевались кипятком, другие орошали окружающую растительность ледяными каплями. Вскоре я научился отличать спокойные озера от взрывающихся и обходил последние стороной.
Теперь, когда не было нужды идти след в след, я неизменно оказывался в голове колонны. Чувство, что я бегу наперегонки с собственной смертью, не отпускало, заставляя незаметно прибавлять шаг.
– Ты идешь слишком быстро, смертник, – повернулась ко мне фея, когда после дневного привала я вновь обогнал тащившихся. впереди меня носильщиков. – Кое-кто из твоих приятелей может выдохнуться до срока. С чего это ты так спешишь?
– У меня не так много времени, – огрызнулся я. – Чем скорее дойдем, тем скорее вернусь в Каннингард.
Из-за мешка мне было неудобно следить за выражением лица эльфийки, но голос прозвучал наставительно:
– Не следует торопить события. Все, чему суждено случиться, – неизбежно случится в положенный час.
Я не стал объяснять, куда она может пойти со своими разглагольствованиями, зато воспользовался случаем, чтобы прояснить один беспокоивший меня вопрос.
– Несколько дней назад, у межевого камня, миледи, вы упоминали о задатке. Скажите, сколько я взял?
– Ты что же, не помнишь? – Теперь в голосе чувствовалась явная издевка.
– Нет, – вынужден был признать я. Все произошедшее во время запоя до сих пор представлялось мне как в тумане.
– Пять лорров.
Тут уж я сдвинул тюк, чтобы взглянуть, не шутит ли? Ильяланна не шутила. Для того кабака, где я пьянствовал, сумма была поистине фантастической. Но сомневаюсь, чтобы денежки перекочевали в кошель корчмаря, уж скорее остались в лапках рыжей проныры арчейки. Что ж, пенять не на кого! Зато на собственном опыте я убедился в верности древней истины: пьянка не решает проблем, только создает новые.
– Слушай, смертник, если, как говоришь, ты в деньгах не нуждаешься, чем же тебя соблазнила арчейка? – поинтересовалась между тем леди.
Я сделал вид, что не расслышал вопроса.
– А-а-а-а, понятно. Некоторые мужчины теряют голову от острых звериных ушек.
Интонация ясно давала понять, какого мнения наша нанимательница об этих самых мужчинах.
– Ваши уши, леди, мало чем отличаются от арчейских, – попробовал я хоть немного сбить с нее спесь.
Но фею мои слова только развеселили:
– Значит, ее ушки пришлись тебе не по вкусу? Что же еще, если не деньги и не себя, она тебе предложила?
«Все-таки не надо было ввязываться в разговор!»
– Укус оборотня, – пробормотал я, чтобы она отцепилась. Собственно, здесь и скрывать было нечего.
– Полагаешь, он принесет тебе бессмертие?
Я пожал плечами, насколько позволял навьюченный мешок.
– Пустая затея.
– Но должен же человек на что-то надеяться! – возмутился незаметно оказавшийся рядом Суслик.
Ильяланна не удостоила его взглядом, ускорила шаг, оставив нас за спиной.
– Не слушай ее, Бурый, мне вот еще бабка говорила…
– Смотри лучше под ноги, Суслик! – в сердцах посоветовал я и, поскольку догонять эльфийскую ведьму мне не хотелось, остановился, пропуская вперед бывшего плотника и остальную колонну.
Теперь вместо равномерного марша мы двигались рывками: один раз чуть не полдня просидели в зарослях кустарника, вспучившихся островом посреди зеленой долины. Переговаривались шепотом и огня не разводили, перекусывали всухомятку, запивая холодной водой из фляжек. Потом был ночной бросок, когда чуть не бегом передвигались по узкому перешейку между двумя разлившимися озерцами, благо ночь была светлая – на небе ни облачка, звезды яркие, словно фонарики, развешанные над площадкой для танцев. Потом воды вокруг стало меньше, за весь третий день, начиная с нашего спуска в долину, встретился только один гейзер, хотя я еще пару раз видел белые дымки, поднимающиеся из-за горизонта. Дорога снова приблизилась к горной стене, отгораживающей долину от остального мира с северо-востока.
Вот и на этот раз впереди и справа от нашего курса из-под земли вырвалось светлое облачко пара, ноги ощутили легкую вибрацию почвы, не движение, а скорее гул. И тут же, не успев даже вскрикнуть, провалился по пояс в землю один из охранников, шедший ближе к началу колонны. Оказавшиеся рядом носильщики растерянно отступили подальше. Сам стражник, целый и невредимый, но сбитый с толку, пытался, опираясь на локти, выбраться из дыры, в которую угодил. Подоспевшие приятели издали, чтобы ненароком не вызвать нового обвала, протянули ему древки копий и принялись вытягивать ухватившегося за них охранника из ямы. Наконец показались сапоги; протащившись на животе вслед за копьями пару ярдов, парень поднялся на ноги, смачно ругнулся и вновь рухнул на землю – теперь с арбалетным болтом в спине.
Случившееся было столь неожиданным, что даже стражники не сразу заметили вынырнувшего из дыры коротышку. Тот замер над провалом, как какой-нибудь суслик над своей норкой. Глаза сощурены, в руках изготовленный к новому выстрелу арбалет.
– Хиллсдуны!
Истошный вопль Ваги оглушил меня, я даже голос не сразу узнал. Зато откуда-то из глубин памяти всплыло значение слова «хиллсдун»– «норун», «обитатель норы».
Гномы словно только и ждали этого призыва: один за другим с невероятной быстротой полезли из ямы. Первый, второй, третий… Я перестал считать на пятом. Мои коллеги-носильщики, побросав тюки, рванули кто куда: кто за камень нырнул, кто скрылся в дроке, росшем на склоне; те, кому не досталось укрытия, постарались спрятаться за спинами вооруженных наемников. Я залег в крошечной ложбинке, прикрывшись тюком от возможного выстрела. Рядом плюхнулся Вага. Железный котел горбом возвышался над его спиной. Еще секунду спустя к нам подполз запыхавшийся Суслик.
– Гномья засада! – с нескрываемым ужасом прошептал возница.
Я осторожно выглянул из-за мешка: если это и была засада, то какая-то странная. У гномов, а их вылезло из-под земли не меньше двух десятков, практически не было с собой оружия. Я заметил только троих с арбалетами, еще несколько бились любимым гномьим оружием – боевыми молотами, остальные размахивали обыкновенными кирками.
Наша охрана пришла в себя и вовсю рубилась с подгорными жителями. Не особо удивился, увидев среди сражающихся леди Ильяланну. Вряд ли она носила с собой меч для украшения. Гномы, заметив ее, почти одновременно взвыли: «Хиза-альви-и-и…», [11]и сразу четверо бросились к женщине. Эльфийка фехтовала на загляденье, без суеты, выверенными движениями наносила удары, с не мужским изяществом уворачивалась от ответных. Очень быстро она уложила всех четверых напавших на нее хиллсдунов и перенесла внимание на арбалетчика, стрелявшего по караванщикам из-за спин своих собратьев. Тут мне довелось воочию увидеть трюк из тех, что показывают на ярмарках: Ильяланна на ходу отбила мечом направленный в нее болт и следующим ударом лишила стрелка головы. Бой подходил к концу. Я еще успел полюбоваться на несколько выпадов Ярвианна. Следует признать, и он бился неплохо, в той же манере, что сестра. Наверняка у них был один учитель.
И вот, когда из всех хиллсдунов в живых осталось только пятеро, земля под ногами у дерущихся начала вспучиваться. Выросшие на глазах земляные конусы треснули, подобно гигантским нарывам, выдавив на поверхность, как мне поначалу показалось, потоки раскаленной лавы. Красная огненная масса тут же покрылась на воздухе черной коркой, потом из нее потянулись руки-щупальца. И тут я узнал их, хотя точнее будет сказать, догадался, поскольку раньше только читал об этих существах в книге: огненные великаны – фойербарды были полуразумными существами, почитавшимися тупыми злобными монстрами у большинства рас. Лишь гномам неведомым способом удалось приручить эти создания и даже поставить их себе на службу. Раскаленные каменные гиганты прокладывали для своих хозяев подземные галереи в горах. Еще минута, и на поверхности оказалось сразу три этих чудовища. Соотношение сил готово было измениться: один из фойербардов повел рукой-щупальцем и сгреб не успевшего увернуться охранника. Раздался душераздирающий крик: разорванное надвое, обугленное тело полетело на землю. Второй великан, не замечая выпущенных в него стрел, направился к кучке валунов, за которой пряталось сразу несколько носильщиков. Двигался он не слишком проворно, каменная шкура трескалась и даже отваливалась кусками на ходу; задержавшись на поверхности, жители земных глубин постепенно каменели, теряя подвижность, но недостаточно быстро, чтобы помешать им разделаться со всеми нами. Караванщики, заметив приближающегося монстра, прыснули врассыпную из своего укрытия. Великан угнаться за ними не мог, зато одного догнал гномий болт. По счастью, только задел плечо. Другому повезло меньше: оказавшийся на его пути хиллсдун с диким улюлюканьем вогнал боевой клевец [12]прямо в живот несчастливца, тут же дернул на себя, расширяя рану. Молодой носильщик с коротким всхлипом согнулся пополам, потом рухнул на колени, зажимая руками вспоротое брюхо. Фойербард, заметив скрючившееся тело, развернулся и попер прямо на него. Третий монстр, потоптавшись на месте, двинулся к нашей ложбине. Высотой он был примерно в два человеческих роста, длинные руки почти волочились по земле. Красные щели на округлом выросте, заменявшем голову, вероятно, обозначали глаза и рот. Каменная гора, дыша жаром, надвигалась на нас. Суслик с испуганным вскриком на четвереньках бросился в сторону. Вага, напротив, вжался в землю лицом. Я отчаянно оглядывался в поисках хоть какого-нибудь оружия.
Между тем рядом с чудовищем, нацелившимся на раненого караванщика, возникла тонкая фигурка феи, из резко выброшенной вперед левой руки в грудь великана ударил белый поток. Тот окутался паром, потом тело его покрыла изморозь, и я с удивлением понял, что огненная громада вдруг превратилась в ледяную статую. Короткий выпад эльфийского клинка, и фойербард с грохотом рассыпался на кучу разнокалиберных камней. Ильяланна ловко увернулась от брызнувшей во все стороны каменной крошки.
Еще одного монстра со всех сторон окружили наемники. Стараясь оставаться на безопасном расстоянии, они осыпали его стрелами из арбалетов или пытались достать копьем. И снова этот гигант проявил недюжинную расторопность. С треском раскололось пойманное каменными пальцами древко, огромная ступня опустилась на недавно сжимавшего его воина. Охранники встретили гибель еще одного своего товарища отчаянными воплями. Только-только покончившая со своим противником фея развернулась на крик. Только «наш» фойербард, позабытый всеми, беспрепятственно продолжал свое шествие. Надеяться, что леди Ильяланна повсюду поспеет на помощь, не приходилось. Взгляд упал на подвешенный у Ваги за спиной большой котел, сейчас он напоминал панцирь диковинной черепахи – так дед скукожился под ним, втянув в себя руки и ноги. Совсем рядом, буквально в нескольких шагах, в очередной выемке плескалась вода; крошечному роднику, бившему из-под земли, должно быть, понадобился не один день, чтобы заполнить ее, а сочащуюся между стеблями травы струйку и ручьем-то нельзя было назвать. Но для моих целей и этого было довольно. Вдохновленный показанным эльфийкой примером, я сдернул со спины старого возницы железную посудину, метнулся к роднику, зачерпнул, скребя дно, воду. Как кузнец, я не понаслышке знаю, чем чревато резкое охлаждение после нагрева; правда, весь мой опыт относится к металлам. Что ж, пришло время поэкспериментировать с камнем! Подскочив, я выплеснул воду в «лицо» медлительного монстра. Раздалось характерное шипение, хорошо знакомое хозяйкам, у которых щи сбежали на плиту, пара было не так много, как после магического удара леди Ильяланны, но вырост на плечах фойербарда подернулся серым дымом. Недолго думая (так можно всю решимость растерять!) я подпрыгнул и изо всех сил врезал котлом по великаньей голове. Я не ждал большого эффекта, но, к моему удивлению и радости, каменный нарост пошел трещинами, а после и вовсе развалился на части. Но вот дальше все сложилось менее удачно. Если Ильяланнин гигант распался на куски довольно аккуратно, то мой нежданно взорвался раскаленными брызгами лавы. Ошметок расплавленного камня впечатался мне в правый бок. Еще хорошо, что я сообразил не отдирать его голыми руками, а отбежав, прижался телом к той самой сырой ямке в земле. Родник второй раз помог мне, потушив загоревшуюся куртку и остудив огненный плевок.
Когда я поднялся, бой был закончен. На месте лишенного головы великана дымилась груда раскаленных глыб, останки двух других громоздились чуть поодаль. Ярвианн добил последнего хиллсдуна, его сестра спешно нашептывала какое-то заклинание над провалом в земле, куда угораздило свалиться охранника. Закончив, она отскочила подальше, земля под ногами опять затряслась. Но больше никаких чудовищ не появилось, зато почва неожиданно просела длинной дугой, уходящей на юго-запад. Свежеобразованная траншея была порядочной глубины и имела на редкость правильные очертания. Несложно догадаться, что ведьма устроила обвал в прорытой здесь гномами подземной галерее.
– Надеюсь, милостью Прародительницы Неба, ни один хиллсдунский ублюдок не успел улизнуть. Иначе нам от них не отвязаться! – пробурчал, появляясь рядом, Вага. – Спасибо, Бурый, я уж думал, все, отпутешествовался.
– Не за что. – Морщась от боли, я попытался рассмотреть, насколько сильно каменная тварь прожгла мне бок.
– Не трогай, – посоветовал Вага. – Пусть лучше леди Ильяланна взглянет.
Но ведьме было не до раненых, она побежала осматривать сброшенный нами груз. Поклажу побросали кто где стоял. Ильяланна чуть не обнюхивала каждый мешок, убедившись, что цел, подзывала носильщиков. В одном тюке хиллсдунский болт пропорол дыру. Любопытство, которое по идее давно должно было оставить меня, властно потребовало посмотреть, что же такое я пер на спине всю эту неделю. И я, преодолевая боль в боку, шагнул ближе. Через рваное отверстие на тропу просыпались желто-коричневые крупные семена, похожие по форме на яблочные.
– Что это? – указал я на них остановившемуся рядом Ваге.
– Семена золотого леса. – почему-то шепотом ответил он.
Леди Ильяланна между тем приложила ладошку к прорехе, опять пошептала что-то, и на месте разрыва появился «шрам». Похоже, мертвая кожа заросла от эльфийского наговора не хуже живой. Потом ведьма, опустившись на колени, сгребла с земли выпавшие зерна, ссыпала в поясной кошель. Не довольствуясь этим, принялась выбирать из травы оставшиеся семечки.
– Они что же, такие дорогие? – Я, конечно, слышал об эльфийском золотом лесе (а кто о нем не слышал?), но прежде вечно юные интересовали меня весьма мало, так что и об обычаях их я не больно расспрашивал.
– Дорогие, – снова шепотом ответил старик. – Если найдется дурак, торгующий подобным товаром. Только в последнее время я что-то таких не встречал.
– Тогда что они с ними делают?
Я придвинулся еще ближе, чтобы рассмотреть странные семена, имеющие столь большую ценность для остроухих, что ради них наша высокородная стерва опустилась на колени.
Что-то легонько стукнуло меня по плечу. Легонько, но так, что я мигом повернул голову.
– Эа, тиу фэс дарра. – Твердый тонкий палец ведьминого братца брезгливо касался моей рубахи, глаза смотрели сквозь меня.
– Ты топчешь тень госпожи, – торопливо перевел Вага. Я бросил взгляд себе под ноги. Солнце светило нам в левую щеку, так что тень эльфийки протянулась совсем в другую сторону. – Отойди, не стой так близко! – с явным испугом зашипел возница. Я отступил назад, эльф, больше не обращая на меня внимания, прошел мимо. – Говорю тебе, они с этими семенами, почитай, как с родными детьми носятся! Так что лучше держись от тюков подальше. – («С радостью, если бы не надо было их тащить на горбу!» – горько усмехнулся я про себя.)
– Так что они такое с ними делают, что трясутся над каждым зернышком?
– Все. – Вага, проводив взглядом удаляющуюся спину Ярвианна, заговорил громче: – Едят, пьют, выращивают новые деревья, даже одежду ткут из листьев…
– Да ты у нас знаток эльфов! – обронил, появляясь, вездесущий Суслик. Старик неприязненно зыркнул в его сторону и разом замолк.
Только когда все тюки были осмотрены и посчитаны, Ильяланна соизволила обратить свое внимание на раненых и убитых. Последних у нас оказалось трое. Пока фея колдовала над тяжелораненым Лотом, которому гном разворотил брюхо, я, как мог, помогал остальным закладывать камнями трупы. Обожженный бок болел, но не настолько, чтобы я отказался исполнить долг перед умершими. Если загнусь, надеюсь, спутники обойдутся со мной так же. Потом настал мой черед: ведьма, не особо аккуратничая, оторвала от раны припекшуюся рубаху. Ненависть к этой бледной немочи, тщательно взращиваемая все последние дни, не позволила закричать, но лицо перекосило – с этим я ничего поделать не смог. Наверняка она получала удовольствие, причиняя другим страдания. Но на безжизненном лице не отражалось ничего.
Кожа в месте соприкосновения с огненным великаном вздулась волдырями, местами уже лопнувшими, сукровичная масса ссохлась, а после растрескалась от движений, вдоль свежих трещин проступила кровь. Насыпанная поверх всей этой красоты едко-синяя дрянь жгла почище раскаленного камня. Но я молча вытерпел и это, и последующую перевязку, когда широкий бинт ложился на растревоженную рану.
– Все. Поднимаемся, уходим.
На этот раз вместо мешка мне досталось тащить носилки с раненым. Что, кстати, оказалось не в пример легче. Весил он немногим больше тюка, набитого семенами, но носилки мы несли вдвоем. В напарники угодил мужик с простреленным плечом, наши мешки временно перекочевали на спины здоровых охранников. В боку у меня продолжала пульсировать боль, а вот Лот, которого мы тащили, чувствовал себя явно неплохо.
– Совсем не болит! – поделился он с нами на вечернем привале. – Наверное, со страху показалось, что кишки-то выпали. Может, через пару деньков и оклемаюсь.
Я не стал разубеждать парня, хотя выпавшие кишки видел собственными глазами. Кроме нас троих в караване было еще два пострадавших во время схватки охранника, но их раны не были серьезными.
После нападения гномов Ильяланна вела колонну ускоренным маршем. Ее брат шел последним, постоянно оглядываясь. Вага, державшийся рядом с носилками, тоже то и дело оборачивался, вздрагивал от любого резкого шума. Когда остановились на ночлег, он долго не желал разводить огонь, пока эльфийка лично не распорядилась вскипятить воды для ужина и для перевязки Лота.
Сжевав вяленое мясо и запив разбавленной тофрой, я нашел себе место подальше от носилок и расположившихся рядом с костром спутников. Здесь хоть и было холодней, зато можно было не опасаться разбудить кого-нибудь во время ночного приступа. Прилег на здоровый бок, закутавшись в одеяло. Разговоры вскоре затихли. Слышалось лишь потрескивание доедающего ветки огня да урчание воды в протекавшем поблизости ручье. Даже комаров отчего-то не было.
Судороги, как всегда, явились вместе с первыми звездами, мышцы скрутило изнутри, так что наяву послышался треск костей. Или это я так зубами заскрипел? Первая волна пришла и отступила. Вторую следовало ждать минут через пять. Рядом прошелестела по траве шерстяная юбка, я поспешно закрыл глаза и выровнял дыхание, притворяясь спящим.
– Эй, Бурый… – Ненавижу это прозвище, но лучше уж оно, чем смертник. Пришлось «проснуться». – На-ка, выпей.
Госпожа Ильяланна, видимо, считала меня своей дрессированной собачкой. Такой скажи: «Ну-ка, ап!» – и она крутанет сальто или спляшет на задних лапах. Я не торопился принимать тонкий пузырек из мутного стекла.
– Пей. – Это был приказ из тех, что лучше исполнить. Но я все равно ничего не успел сделать: тело свела новая судорога. В первый момент я зажмурился, уже привычным жестом впиваясь ногтями правой руки в клейменое плечо в безуспешной попытке хоть немного отвлечь боль. Дыхание перехватило, зубы опять заскрежетали о зубы. Второй приступ по традиции длился дольше. Только-только начало отпускать, и тут кто-то нахально ухватил меня за нос. Глаза и рот открылись сами собой от удивления. Тут же в горло потекла кисловатая жижа.
– Вот так. – Фея отдернула руку раньше, чем я сообразил, что к чему. – И не вздумай выплевывать! Эта штука – твое снотворное на ближайшие дни. – Не вдаваясь больше в объяснения, эльфийка преспокойно вернулась на свое место рядом с Ярвианном. Я же лежал дурак дураком, наглотавшись неведомой дряни. Плеваться? Возмущаться? Наверное, следовало, если бы не знал, что не позднее двух-трех минут опять буду корчиться, забыв обо всем, кроме прожигающей плечо печати. Но в ту ночь приступы больше не повторялись, и онемение не пошло дальше кончиков пальцев.
Десятник разбудил меня задолго до рассвета, обычно я сплю чутко, но тут, несмотря на обожженный бок, дрых как убитый.
– Леди зовет, – буркнул растолкавший меня Дрейго Его напарник Алкит возился с дровами у прогоревшего костра.
Я отправился к смутно выделяющемуся на фоне темного неба силуэту.