– Вы знаете. – Посетитель не стал тратить время на приветствия. – Мой сын, мой единственный сын… вы отняли его. Умоляю, верните нам с матерью сына! Хотите, встану на колени?
   – Не стоит унижаться, господин Ардес. Ваш сын давно не мальчик, и я не держу его.
   – Я знаю. – Старый мастер сделал шаг в сторону ведьмы, прижал левую руку к сердцу. – Тогда прогоните, прогоните его! Зачем он вам? Вы… У вас есть дети?
   – Нет.
   – Тогда вам не понять, каково это – терять ребенка! – Ардес был в отчаянии.
   – Кто знает, что больнее: вырастить сына, а после потерять его или вовсе не знать радости материнства. Кто возьмется судить? – Теперь Ильяланна вплотную приблизилась к мастеру, взгляды их скрестились. Никто не отвел глаза. – Прощайте, мастер, – отступая назад, произнесла фея. – Нам больше не о чем говорить.
   Ювелир потерянно вышел из комнаты, пошатываясь, словно пьяный, прошел мимо подслушивавшего под дверью содержателя гостиницы. Тому показалось, что за несколько минут пребывания в комнате он словно бы потерял в росте, ссутулился, походка приобрела старческую неуверенность. На улице Тео Ардес окинул взглядом закрытые ставнями окна постоялого двора, потом сел в коляску, и она медленно покатила по улице. Кучер, заразившись настроением хозяина, вяло понукал лошадь.
 
* * *
 
   Сходни были убраны, якоря подняты, маленький паровой буксир осторожно тянул шхуну к выходу из гавани. Когда возвышавшийся на скалистом мысу порт остался за кормой, корабль распустил паруса и, освободившись от опеки буксира, взял курс на юг. Я не в первый раз отплывал из Каннингарда, путь до Карса морем был короче и удобнее, так что я несколько раз путешествовал туда и обратно за время своей учебы. Но сейчас мы плыли в другом направлении, да к тому же не вдоль берега, а напрямик через пресное Эрихейское море к Устам Бездны. Так что я заранее нашел себе чудесное местечко в носовой части палубы, где, никому не мешая, мог бы часами любоваться игрой света на воде и в небе. Мог бы… Но у леди Ильяланны нашлось для меня «более плодотворное занятие», как она заявила, загоняя меня и своего брата в тесную каюту. Стоять здесь всем троим было неудобно, поэтому я и Ярвианн присели на вделанный в переборку лежак.
   – Клановую клятву, как ты понимаешь, дают не на эрихейском. И вообще, к приходу в порт ты должен прилично говорить на нашем языке. Ярвианну не нужен бессловесный болван за спиной.
   – Я вам и прежде говорил, что разумнее взять в телохранители кого-нибудь из ваших родичей, – заметил я слегка уязвленный.
   – Мои родичи, конечно, прекрасно изъясняются на родном языке, да и фехтовальщики отменные.
   – Тогда к чему было нанимать меня? – Положительно, я все меньше понимал фею.
   – Печать смерти делает тебя очень ценным приобретением. Она избавляет почти от всех соблазнов, которыми покупается верность обычного охранника. В твоем положении обещания богатства, возвышения, даже любовные посулы теряют смысл. А верность моих ти-виеру – невесомое облачко: куда ветер подует, туда и кочует, а там, глядишь, и вовсе рассеялось. Пусть ты не первый мечник в королевстве, зато я не боюсь поворачиваться к тебе спиной.
   – Спасибо за откровенность.
   – Рассчитывал услышать что-нибудь более приятное?
   – От вас – нет.
   – Тогда довольно пустой болтовни, держи. – Ильяланна бросила мне на колени довольно толстый фолиант. Переплет из тисненой кожи имел красивую застежку, отчего книга напоминала шкатулку. Название было выведено по-эльфийски, так что я не понял ни слова, но из интереса открыл книгу на первом листе.
   Тут меня ждал сюрприз. Каждая страница была поделена надвое вертикальной чертой. Слева вились незнакомые буквы, зато справа имелся вполне читаемый текст на эрихейском.
   – «Неизреченные истины», – вслух прочел я заглавие. – Что это?
   – Это твой учебник. А это, – фея указала на брата, – учитель. Ярвианн научит тебя эльфийскому, а ты, в свой черед, поможешь ему побыстрее освоить человеческий язык. Не тратьте время понапрасну, приступайте к занятиям.
   Строго взглянув на каждого из нас, Ильяланна удалилась.
   Я растерянно посмотрел на своего «учителя»; он, вопреки ожиданиям, выглядел вполне довольным. Не ждал, что Ярвианн обрадуется моему обществу. Но тот устроил на коленях принесенную с собой навощенную дощечку и острой костяной палочкой нацарапал на ней несколько незнакомых букв.
   – Лине – мешок, – провозгласил он, улыбаясь, и протянул стило вместе с дощечкой мне.
   – Ага, понятно. – Я оценил незамысловатую шутку. И написал рядом с эльфийским словом по-эрихейски: «мешок». Дело сдвинулось с мертвой точки.
   В тот день мы просидели, обмениваясь табличкой и словами, до самого заката. Даже пообедали, не прерывая занятий, использовав доставленную нам в каюту еду в качестве учебного пособия. К вечеру я знал все эльфийские буквы и даже мог по памяти написать несколько коротких слов.
   С рассветом следующего дня урок возобновился. Любоваться морскими красотами было абсолютно некогда. Разве что бросишь беглый взгляд в иллюминатор и снова берешься за стило. Письменные уроки сменялись чтением. Сначала текст на эльфийском мне читал Ярвианн, помогая привыкнуть к звучанию чужой речи. Потом, по мере освоения все большего числа слов, я стал пробовать разбирать чужую вязь самостоятельно. Днем на палубу мы поднимались только для тренировок – я попросил Ярви дать мне пару уроков боя на эльфийских мечах. В день отплытия Ильяланна сделала мне почти королевский подарок, вручив прежний меч Ярвианна. Каждый раз, вынимая его из ножен, я любовался изящным изгибом матового клинка. Откованный мною меч, которым фехтовал Ярви, конечно, был превосходен, но выглядел уж очень парадно. Мне же больше по душе была благородная простота моего нового оружия.
   Когда над палубой зажигали фонари, мы выходили подышать ночным воздухом, но и тут было не до отдыха. Ежевечерне Ильяланна принималась жестко экзаменовать нас обоих. В итоге через полторы недели плавания по внутреннему морю я худо-бедно мог связать пару слов по-эльфийски и даже изобразить то, что сказал, на бумаге. Также я значительно продвинулся в чтении «Неизреченных истин», тем более что фея особенно настаивала на вдумчивом изучении этого «перла эльфийской мысли».
   – Это первая книга, которую открывает любой эльф, едва научившись читать, – наставительно заявила она. – И это книга, с которой он отправляется в последний путь за Край.
   После такого предисловия я решил, не вдаваясь пока в эльфийскую грамматику, прочитать эрихейский перевод. Но, вероятно, я все же недостаточно стремился проникнуться духом моих будущих собратьев. Во всяком случае, эльфийская мудрость, заключенная в томике «Неизреченных истин», показалась мне редкостным бредом, лишенным не только человеческой, но вообще всякой логики. Сами судите, что можно вынести из следующего текста: «Жизнь – вечна. Смерть – неизбежна. (Ну это мне было уже знакомо!) Все живое однажды умрет, а все, что умерло, может однажды возродиться. Дорога, не имеющая конца, никуда не ведет. Следующий бесконечным путем всего лишь ходит по кругу. И все, что когда-то было начато, рано или поздно закончится. Но только там, где есть конец, возможно новое начало. И только там, где есть смерть, имеет ценность жизнь. (Странные мысли для бессмертных, не находите?) Жизнь – бесконечна. Смерть – неизбежна. Смысл жизни – познание. Дар смерти – неведение. Тот, кто отнимает у вас дар смерти, лишает жизнь ее смысла…» Или как вам вот такое: «Есть путь – и есть путь. Ступая на один из них, неизменно становишься и на другой, и, начав движение от начала к концу, ты уже сделал шаг к своему возвращению…»
   И так на двухстах листах прекрасно выделанного пергамента. Короче, продравшись сквозь всю эту заумь, я узнал не так уж много нового: основной эльфийский постулат гласил, что судьба каждого предопределена с момента рождения, и никто не способен ее изменить. И, на мой взгляд, не стоило тратить столько слов, чтобы сформулировать эту незатейливую идейку. Потом не слишком последовательно автор «Истин» провозглашал, что поскольку никто из живущих не знает, что ему предначертано (в книге был длиннющий пассаж насчет того, что «слепая Яйнири сама не ведает, что выводит ее рука на страницах Бытия»), то каждый должен сам принимать решение, как ему жить и как умереть. Да, и еще там говорилось, что тот, кто предсказывает судьбу, как бы отнимает у вас свободу воли. Последнее отчасти проясняло известную эльфийскую нелюбовь ко всякого рода гадалкам и прорицателям.
   На одиннадцатый день «Улыбка Илиан» зашла в порт Антеи, чтобы пополнить запасы пресной воды и провизии. Все-таки на борту, как оказалось, переправлялся целый табун карских скакунов (представляете, какие фимиамы витали в трюме!). Поскольку Антея тоже была когда-то частью Великого царства Морвейда, то здесь говорили на том же языке, что в Анхорне и в герцогстве. Благодаря этому обстоятельству Ярвианн и я в качестве его телохранителя получили от нашей дамы разрешение сойти на берег, чтобы эльф мог применить на практике полученные знания. Для чистоты эксперимента Ярви оделся в матросскую куртку и спрятал свои эльфийские уши и длинноватые по человеческим меркам волосы под морскую же шапку с опущенными полями. Меч с огромным бриллиантом на рукояти ему пришлось оставить на корабле, так что на меня ложилась двойная ответственность, тем более что фея идти в город отказалась.
   Странное это оказалось место – Антея, чем-то неуловимо напоминающее Каннинг и другие приморские города и в то же время совсем другое, даже язык и тот здесь звучал как-то иначе, хотя я так и не сумел выделить особенности местного произношения. Разве что согласные здесь звучали мягче.
   Местом для практики выбрали рынок – где еще найдешь столько возможностей поговорить с совершенно незнакомыми людьми? Выполняя наставления сестры, Ярвианн то и дело заговаривал с торговками, приценивался, спорил. Причем все это с неподдельным пылом. А поскольку выглядел он юнец юнцом, лоточники, с которыми он вступал в долгие препирательства, частенько посылали его за Край, а некоторые так и еще дальше. Поначалу эти перепалки держали меня в постоянном напряжении. Я еще помнил свой визит к кирнейскому лавочнику и его слова о вспыльчивости эльфов. Но Ярви словно подменили, я вообще еще во время совместных уроков заметил, что отсутствие сестры сказывается на нем положительно. Он утратил всю свою серьезность, от души дурачился, подначивая почтенных антеек, расхваливающих товар, заигрывая с молоденькими и подолгу торгуясь с купцами-мужчинами. Потом мы заглянули в местную харчевню и с приятностью пропустили по кружечке местного пива – темного, с пряно-солодовым привкусом.
   А потом я всего на пару минут отлучился в нужный чулан, а когда вернулся, от недавней веселости Ярвианна не осталось и следа. Тонкие губы сжаты, пальцы впились в столешницу и разве что борозды в ней не проложили.
   – Что случилось? – Бродивший в голове легкий хмель тут же выветрился. Ярвианн не ответил. Его зрачки были уставлены в одну точку, и лежала она явно где-то за пределами харчевни. – Что случилось? – Я рискнул тронуть его за плечо. Эльф вздрогнул, перевел на меня взгляд. – Что случилось? – в третий раз внятно выговорил я.
   – Она отнято мне жизнь, – замогильным голосом сообщил эльф, забывая, не иначе от волнения, правильно связывать слова. В моей голове мгновенно пронеслось с десяток предположений: начиная от подсыпанного в чашку яда и тайной порчи (ран у Ярвианна я точно не видел), заканчивая внезапной влюбленностью в неведомую красотку.
   – Что значит «отняла жизнь»? – медленно, чтобы дать Ярви время успокоиться, переспросил я.
   – Она сказать… – все так же отрешенно произнес он.
   – Она сказала что? – Я пока нисколько не продвинулся к пониманию проблемы.
   – Она сказала, что я буду жить.
   – Что будешь жить? – Я лишь больше запутался.
   – Да, – эльф обреченно кивнул. – Сказала, что будешь жить, с кем будешь жить, где будешь жить. Вся жизнь. Ее нет для меня больше!
   Я про себя повторил только что услышанную бессмыслицу. Потом взгляд мой упал на болтавшийся на шее у эльфа разноцветный шнурок с подвешенным к нему камешком-галькой. Всего несколько минут назад ничего подобного у него не было.
   – Здесь была женщина? – Разум наконец нашел, за что зацепиться, теперь можно попробовать размотать весь клубок.
   – Да, – кивнул Ярви.
   – Вы разговаривали?
   – Она заговорила со мной. – В серых глазах что-то изменилось. – Я не хотел говорить, она взяла руку, потом сказала, что будет.
   – Гадалка! – воскликнул я. – Здесь была гадалка? – повернулся я к мужчинам, сидевшим за соседним столиком. Те недовольно покосились, пожали плечами. Им не было дела ни до нас, ни до неизвестной предсказательницы.
   Я лихорадочно осмотрел помещение. Никого похожего на ведьму в харчевне не наблюдалось. Кинулся к суетившемуся за стойкой трактирщику.
   – Сюда сейчас заходил кто-нибудь? Женщина, гадалка?
   – Марва была, – подтвердил тот. – Она часто заходит. Торгует заговорами, гадает по руке и на цветной нитке. У нее шатер на ярмарочной площади.
   Я бросил на стойку золотой – оплату за обед и благодарность за сведения. Беспардонно подхватил эльфа под руку, едва не силой поволок за собой. Все-таки чтение «Неизреченных „глупостей“ принесло свои плоды. Я мог представить, какой катастрофой явилось для Ярвианна предсказание его судьбы. По их логике получалось, раз все о твоем будущем известно, то вроде как и жить незачем, доставай меч – и за Край, ждать нового рождения. Один их герой (имя забыл) так и поступил.
   – Идем, идем, – подгонял я эльфа на улице. – Сейчас найдем эту ведьму и разберемся. И вообще, не бери в голову, уверен, что на деле она окажется никакой не колдуньей, а простой мошенницей, а все, что она предсказала, – вранье!
   Я нисколько не преувеличивал. Ясновидение – один из видов магии, а магия дается человеку слишком дорогой ценой, она словно бы сжигает его до срока. Недаром магистр Траск в свои тридцать с небольшим выглядел, как дряхлый старец. Не так уж и много тех, кто согласен принести в жертву молодость и здоровье за несколько лет волшебного могущества, да и не у всякого достанет способностей. Но уж те, кто наделен магической силой, не станут предлагать свои услуги по дешевым кабакам, и живут они не в шатрах.
   Народу на рыночной площади не убавилось, и все же мы довольно быстро разыскали невысокий круглый шатер, притулившийся между двумя крытыми деревянными рядами, на которых разложили свой товар зеленщики и крестьяне с ближних к городу ферм. Сшитый из желтых и синих полос полог сразу бросался в глаза. Рядом на шесте развевалась тряпица, изображающая орифламму, на ней было написано, что здесь можно приобрести магические средства от любой болезни, а также заговорить амулет на удачу, погадать по руке и на «нити судьбы».
   Как раз когда мы пересекали площадь, в шатер входила средних лет женщина – румяная, светлокосая, с ног до головы увешанная бряцающими амулетами.
   – Она? – успел я указать на незнакомку Ярвианну. Тот кивнул, заметно оживляясь. – Ну вот, значит, твою гадалку мы уже нашли! – попытался приободрить его.
   – Я должен убить ее, – неожиданно заявил эльф. – Если ведьма умрет, ее пророчество не сбудется! – Он огляделся, явно в поисках оружия. Я мог только порадоваться, что Ильяланна заставила его оставить меч на корабле.
   – Послушай, мы оба видели эту женщину. – Я дождался подтверждающего кивка. – На вид ей нет и сорока. Так вот, могу тебя заверить, настоящая ведьма так выглядеть не может. Это у вас что колдун, что простой эльф – без разницы, а из людей магия выпивает жизненную силу. Вот если бы к тебе подошла трухлявая старушенция… В общем, я к тому веду, что нам попалась обычная шарлатанка, в Каннинге таких на любой ярмарке хоть пруд пруди.
   Но мои слова не произвели на Ярвианна нужного впечатления.
   – Я должен убить ее, – продолжал твердить он.
   – Ладно, тогда давай так, – потеряв надежду убедить эльфа словами, я решил продемонстрировать ему всю нелепость ярмарочных предсказаний на собственном примере, – зайдем в шатер вместе, я назовусь твоим старшим братом и попрошу сказать, что ждет меня через десять лет. Ты ведь знаешь, что столько мне не протянуть ни при каких обстоятельствах? Если ведьма нагадает мне что-нибудь хоть отдаленно похожее на правду – согласен, убьем ее (я от всей души надеялся, что не придется держать обещание), а если нет – ты перестанешь беспокоиться и пошлешь эту даму за Край. Идет?
   Эльф не выразил явного согласия, но хоть перестал косить на мой меч. Впрочем, он и без клинка мог спокойно свернуть неудачливой мошеннице шею. Мы перешли площадь, я первым откинул полосатый клапан и шагнул под полог, Ярвианн следом.
   – Эй, кто тут гадает по руке? – выкрикнул я, не обнаружив никого в узком пространстве между стенкой шатра и делящей его на части занавеской. Из-за нее тут же появилась давешняя румянощекая ведьма.
   – Что желает господин… господа? – поправилась она, заметив замершего у входа Ярви.
   – Господин. – Я широко улыбнулся колдунье. Дамочка была довольно миловидная, да и амулеты на ее шее и поясе больше напоминали банальные украшения. – Моему брату ты уже погадала. А вот скажи-ка мне, красавица, ты и вправду колдунья?
   Ведьма не без кокетства огладила платье на боках.
   – Конечно, – заверила она. – Так, господин желает погадать?
   – Желаю. – Я присел на узкую скамью, стоявшую рядом с пустым столиком. Ведьма устроилась напротив. – Видишь ли, я недавно женился… – Я сделал многозначительную паузу. – Хочу узнать, чего мне ждать через десять лет.
   – Детей ждете? – как бы невзначай уточнила колдунья.
   – Да пора бы! – простодушно ответил я. – И вообще, хотелось бы узнать, что с моей текстильной лавкой будет? Когда наследников ждать и сколько? – протянул через стол руку гадалке.
   – Три ахеля, – потребовала она, прежде чем взяться за работу.
   Мелкие монеты брякнули о стол. Ведьма проворно сгребла их и тут же принялась разглядывать мою ладонь, поворачивая так и эдак к свету зажженной на столе свечки. То и дело она задумчиво поджимала губы, глубокомысленно водила собственным пальцем по линиям на моей руке, в общем, ворожила по всем правилам.
   – Жена тебе попалась добрая, – через некоторое время протянула она, – в начале следующего года жди первенца. А вот второго сынка заведете не раньше чем лет через пять, а то и восемь. Зато видишь вот эти светлые черточки? – (На моей загрубевшей ладони каких только черточек не было!) – Это ваши дочки! Так что скучать не придется. Лавка твоя будет процветать. Только не уезжай надолго, оставляя жену и дело без присмотра. Через десять лет станешь знатным господином и… да, вижу герб на ладони!
   – Да ты что? – восхитился я, но тут же сделал вид, что сомневаюсь в прорицании. – Что-то уж больно сладко у тебя все выходит. А ну-ка скажи, сколько у меня в семье сестер и братьев?
   Гадалка метнула взгляд в сторону порога.
   – Двое вас братьев в семье, – быстро сказала она и приостановилась.
   – Верно! – Я прикинулся, что изумлен ее прозорливостью. Бросил взгляд на Ярвианна. С его лица так и не сошло выражение мрачной решимости. Пришлось продолжить спектакль. Я хитро прищурился. – А сестер?
   На этот раз колдунья долго молчала, потом раздумчиво произнесла:
   – Нет у вас сестер, добрый господин.
   «Еще пара таких удачных ответов, и парень окончательно убедит себя в том, что имеет дело с ясновидящей!» – проворчал я про себя.
   – Ну а во сколько лет я умру?
   Лицо гадалки сделалось серьезным.
   – Это не простой вопрос, господин. Но можно спросить «нить судьбы» – это еще два ахеля.
   Без лишних слов я выложил деньги на столешницу.
   – Что же, попробуем. – Ловко подхватив монеты, гадалка сняла с пояса вязаный мешочек, ослабила стягивающую горловину бечевку. – Суньте внутрь руку и выберите один из клубков, только вслепую, – потребовала она.
   Я повиновался, запустил руку в мешок, отвернувшись, нащупал в нем что-то круглое, мягкое, вытащил – это оказался маленький клубочек зеленой шерсти.
   – Еще.
   Я еще четырежды повторил всю процедуру. Теперь перед колдуньей лежало пять клубков разноцветной шерсти: кроме зеленого я выудил голубой, темно-синий, коричневый и желтый. Размотав немного нитей всех цветов, женщина повязала каждую на один из пальцев моей правой руки и, придерживая клубки ладонью, приказала:
   – Тяните!
   Я дернул руку на себя. Четыре нити оборвались, пятый, синий клубок вырвался из рук хозяйки, покатился по столу, разматывая шерсть.
   – Вам повезло, господин. Синяя нить – нить жизни. Вы вытянули весь клубок, значит, успеете увидеть не только внуков, но и правнуков. Теперь посмотрим, сколько вам судьба отпустила денег и здоровья. – Ведьма ловко сняла с пальцев нитяные петли и принялась скручивать нити в один пестрый шнурок.
   – Взгляни для начала на это. – Пока она возилась с нитками, я успел закатать рукав. Увидев перед самым носом мою печать смерти, гадалка отшатнулась, едва не свалившись с лавки. – Так как думаешь, увижу я своих правнуков?
   Ведьма задохнулась от страха. А я уж начал забывать как мое проклятие действует на обычных людей!
   – Остался последний вопрос, – продолжил я уже совсем другим тоном, – что такого ты, милая, нагадала этому… юноше, что он решил убить тебя, только бы пророчество не сбылось?
   Пышущее здоровьем лицо колдуньи стремительно побелело.
   – Я? Я ничего не сказала, я ничего…
   Ярвианн приблизился к столу, увидев его сурово сжатые губы, женщина окончательно лишилась дара речи.
   – Говори, милая, – проникновенно посоветовал я, – твоя судьба сейчас решается.
   Та загнанно переводила взгляд с меня на эльфа и обратно. Вряд ли наши лица казались ей приветливыми.
   – Простите, добрые господа! – Лжеколдунья попыталась кинуться нам в ноги, но я не позволил ей подняться со скамьи. – Я ничего дурного не сделала. Этот юный господин щедро заплатил мне за амулет, я погадала ему по руке в благодарность… сказала, что он отправится за море в чужую страну, найдет там свою любовь и останется жить с ней в счастье и богатстве. Мужчинам в его возрасте обычно нравятся такие предсказания. Но я вовсе не ведьма и не знаю, что ждет вас на самом деле. Мне просто нужно чем-то кормить своих детей, вот и рассказываю то, что каждый хочет услышать! Пощадите меня! Пощадите ради них! Я верну деньги…
   Заметив, что эльф глядит куда-то за мое плечо, обернулся и я: вихрастая темная головка и еще одна, с волосами посветлее, мигом скрылись в складках ткани. Парнишке вряд ли было больше пяти, девочка – на год или два старше. Посмотрел вопросительно на Ярвианна.
   – Пусть живет, – обронил тот и, развернувшись, вышел из шатра.
   – Повезло тебе, прорицательница, – вполне серьезно сообщил я ведьме. – Мой брат сегодня необычайно милостив. В другой раз, прежде чем гадать кому-нибудь, дождись приглашения. – Я отпустил руки гадалки, и она без сил рухнула на скамью. – Прощай.
   Ярвианн ждал на улице. Почти всю обратную дорогу до порта мы проделали в молчании. Лишь когда в конце улицы замаячили тонкие мачты пришвартованных к причалу судов, эльф обратился ко мне.
   – Сестре об этом знать не надо, – четко на эрихейском произнес он.
   – О гадалке?
   – Да. Я верю, что женщина в шатре – обычная обманщица, но майру орисса [23]все равно убьет ее.
   – Почему? – недоверчиво спросил я.
   – Потому что даже случайное слово может стать пророчеством, – веско заметил эльф на своем языке. Я прекрасно понял смысл фразы, и даже как-то не по себе стало.
   – Ты прав, не станем рассказывать леди Ильяланне об этом случае, – согласился я, представив на мгновение двух маленьких сироток.
   Когда поднимались на корабль, Ярвианн снова выглядел веселым и беззаботным. Мне же моя бесстрастная мина далась с трудом.
   – Как прошла прогулка? – немедленно потребовала отчета Ильяланна.
   – Успешно. – Я вкратце рассказал о нашем выходе в город, упустив только эпизод с колдуньей-шарлатанкой.
   – Что же, я рада, что у Ярвианна такой прогресс в эрихейском. Да и у тебя имеются определенные успехи. Но не стоит успокаиваться на достигнутом. Ты еще не избавился от своего вульгарного каннингардского акцента. А у Ярви не так велик словарный запас. Учти это при последующих занятиях.
   Я не стал напоминать, что роль учителя на наших уроках отводилась Ярвианну, так что эти пожелания уместнее было бы высказать ему. Вместо этого сказал:
   – Странно, что вы свободно владеете эрихейским, а он нет.
   – Ничего странного, – фея пожала плечами, – брату всего шестнадцать, и он только второй раз покидает нашу усадьбу…
   Гнев вспышкой взорвался в моем мозгу, заставив разом вскипеть кровь в жилах. Я шагнул к самовлюбленной ведьме: «Так парню всего шестнадцать?!» Сразу вспомнилось, как Ярвианн беспомощно висит, словно туша на бойне, весь в шрамах от гномьих трапез. И все эти мучения ради чего? Ради мешка с какими-то там семенами, будь они прокляты!
   – Какой же жестокой, бессердечной дрянью надо было быть, чтобы послать шестнадцатилетнего мальчишку одного в погоню по хиллсдунским горам! – От возмущения я забыл, что передо мной могущественная ведьма, схватил Ильяланну за локоть, как обычную капризную стерву (каковой она, по сути, и являлась), собираясь встряхнуть, чтобы пришла наконец в себя, заметила, что мир существует не только ради ее прихоти!