Страница:
Разместить почти полсотни людей на стиснутой стенами внутренней площадке было не так-то просто. Нас, носильщиков, почти сразу отвели в каменный сарай, пристроенный к стене напротив самого замка. Внутри не было ничего, кроме двухъярусных лежанок, выстроившихся вдоль всего помещения. Ни тюфяков, ни тем более постельного белья. Так что выданное мне Вагой одеяло должно было пригодиться уже нынче ночью. Стражников, как я узнал позже, разместили в здешней казарме, отличавшейся от нашего сарая разве что наличием старых матрасов. Последнее преимущество, на мой взгляд, было спорным, поскольку в подгнившей соломе наверняка жило множество паразитов.
Ильяланну ждала заранее приготовленная комната по соседству с опочивальней барона. Первое время эльфийку, регулярно останавливавшуюся в замке, удивляло упорство, с которым барон раз за разом отводил ей под спальню эти покои. Маледо не питал иллюзий насчет отношения вечно юных к смертным, не делал попыток заглянуть к гостье в неурочный час, и все же комната, больше подобающая жене или любовнице барона, неизменно оказывалась в ее распоряжении.
– Господин Ильмариенн еще не отбыл? – осведомилась она у помогавшей ей наполнить медную ванну служанки.
– Нет. – Горничная закончила смешивать горячую воду с холодной и теперь с чашкой мыльного раствора ждала, когда эльфийка разденется.
– Его спальня на этом этаже? – Ильяланна сбросила дорожный костюм и с наслаждением погрузилась в теплую воду.
– Да, но утром он уехал из замка на прогулку и еще не вернулся. – Девушка принялась втирать мыльный раствор в пепельные волосы феи. Она не первый раз прислуживала заезжей госпоже, но взаимной симпатии, которая порой возникает при частом общении даже у женщин разного круга, между ними не было. Фея почти всегда одаривала горничную парой монет за услуги, но никогда – словами благодарности.
Вечером барон решил устроить для приезжих настоящий бал по случаю праздника Всех Богов. Помимо эльфов, в замке гостила кузина его жены с дочерью. Дамы были страшно рады редкому развлечению. Большой обеденный зал на втором этаже замка освободили от части столов. Из ближайшего селения позвали музыкантов. После ужина планировались танцы, благо и дам и кавалеров нынче в замке было достаточно.
Ильяланна не находила затею Маледо привлекательной, но не стала оскорблять его отказом. Перед ужином все собрались в подготовленном для танцев зале. Баронесса и ее сестра поклонились фее с кислыми минами. Барон, напротив, оставив других гостей, подошел к эльфийке, прямо-таки лучась гостеприимством.
– Вы, как всегда, восхитительны!
Та пропустила дежурный комплимент мимо ушей.
– Слышал, вы удачно расторговали в Лудинге весь завезенный с осени товар? – вкрадчиво осведомился барон. Белые плечи эльфийки чуть заметно приподнялись и опустились. Маледо затруднился с интерпретацией этого движения. Впрочем, он и так знал ответ.
– А как ваши дела, господин барон?
– О, по-разному, миледи! Но больше хорошо, чем плохо. Торговля на границе нынче не слишком бойкая. Особенно с тех пор, как арангемцы разругались с гномами из-за въездных пошлин. С другой стороны, теперь недомерки весьма прилично платят за овечью шерсть и мясо, – поделился хозяин замка. – Не так щедро, как вы, миледи, – тут же расплылся он в льстивой улыбке. – Но я вынужден поддерживать нейтралитет, иначе в этих краях не выжить. Ведь и вам удобно иметь место, где можно спокойно «перевести дух» перед опасным путешествием?
– Возможно, барон. – От ответной улыбки феи веяло прохладой. Впрочем, ее внимание лишь отчасти было занято собеседником. Голова то и дело поворачивалась к ведущей в бальный зал двери. Наконец появился тот, кого она ждала. Ярвианн, наблюдавший за входом от противоположенной стены, заметил нового гостя одновременно с ней и послал предупреждающий взгляд. Вошедший был эльфом. Смоляным волосам, блестящей волной спадающим до середины спины, позавидовала бы любая женщина. Но ничего женственного не было в резких чертах его лица. Гость медленно обвел глазами зал, продемонстрировал замершим на полувздохе дамам из свиты баронессы идеальный профиль. Матово блеснул на лбу тонкий золотой обруч. Заметив Маледо и его собеседницу, он прямиком направился к ним.
– Ги Ильмариенн, – первой присела в низком реверансе фея. Взгляд стоявшего рядом барона нырнул в соблазнительно открывшийся вырез платья. Подошедший гость презрительно покосился на хозяина замка.
– Рад видеть вас, леди Ильяланна. – Он галантно поднес к губам напрягшуюся тонкую кисть. – Я уже стал опасаться, что с вами что-то случилось в дороге.
– Что могло с нами случиться? – тонко улыбнулась та, но угол рта раздраженно дернулся. – Мы прибыли, как было условлено. А вот вы должны уже быть на пути в Гарьер. Я была удивлена, хоть и приятно, узнав, что вы еще здесь.
– Хотел убедиться, что груз передан в надлежащие руки. – Эльф незаметно указал глазами на продолжавшего торчать рядом барона.
– Вы выполнили мою просьбу?
– Да. Никто из смертных не осведомлен о том, что за товар мы привезли, мешки постоянно охраняли мои воины. Упаковка из специально пропитанной кожи, без всяких обозначений.
– Замечательно.
Барон тихо бесился, слушая, как гости беседуют по-альпийски. «Эти перворожденные ведут себя так, словно не они гостят под моим кровом, а я из милости приглашен в их дом! Благородный Ги и не пытается скрыть неприязнь. Забери меня Бездна, если бы не их деньги, я бы скорее предпочел иметь дело с хиллсдунами! Но недомерки слишком прижимисты. Впрочем, в позапрошлом году они неплохо заплатили мне за ту маленькую услугу…» Патологическая бережливость гномов вошла в поговорки. Говорили, например: «У гнома заплат на кафтане столько же, сколько монет в сундуках». И впрямь, традиционный наряд гнома выглядел весьма живописно. Их куртки, а часто и штаны были так густо увешаны всевозможными золотыми бляшками, цепочками, расшиты драгоценными камнями и бусинами, что зачастую и ткани не видно. Зато с изнанки одежда пестрела от заплат и бесчисленной штопки – что поделать, рачительные гномы полагали, что лучше прикрыть прореху лишней брошкой, чем выбрасывать еще «весьма приличную», хоть и заношенную до дыр вещь.
«Однако не стоит упускать случая разжиться за счет что тех, что этих. – Элгар послал в сторону эльфов свою самую „искреннюю“ улыбку, мысленно пожелав им провалиться к тварям со всем их высокомерием. – Но не в этом году и не в следующем, – про себя добавил он, – а то процветанию Орлиного гнезда очень скоро придет конец!»
Ильяланна между тем решила немного пройтись по залу. Барон и Ильмариенн последовали за ней, а чуть позже к ним присоединился и Ярвианн.
– Дорога через перевал становится все более опасной, – говорил на ходу эльф. – Я видел во дворе вашу охрану и носильщиков. Все они люди. Не слишком ли беспечно пускаться в горы с таким сопровождением? Здесь со мной пятнадцать воинов, я мог бы одолжить их…
– Мы не нуждаемся в одолжениях! – вскидывая острый подбородок, заявила фея. – Мой клан триста лет доставляет грузы через хребет и, кажется, ни разу не нарушил принятых на себя обязательств!
– Никто не сомневается в ваших способностях, – заверил Ильмариенн. – Но с гибелью высокородного Орулинна и его воинов клан Золотых Листьев понес большие потери.
– Да, кому-то было очень выгодно ослабить наш род, чтобы самому возвыситься! – Гнев прорвался сквозь тонкую оболочку наброшенной на беседу вежливости.
– Не думаете ли вы, леди, что мой клан не соблюдает Клятвы? – Теперь и в голосе собеседника зазвенела сталь. Впрочем, он тут же вновь смягчился. – Я искренне любил и уважал твоего отца и вместе с тобой скорблю об утрате!
– Я знаю, Ильмариенн, – совсем другим, усталым тоном проговорила фея. – Иначе разве стала бы я разговаривать с тобой?!
– Ты бы не стала. – Красавец-эльф улыбнулся. – И опять бы вышел скандал.
– Простите, Ги, я забылась.
– Не надо, Ильяланна. Ты ведь знаешь, я хочу помочь как друг.
– Спасибо. – Подбородок леди вновь упрямо выпятился. – В этом нет необходимости.
– Хорошо, моя госпожа, поступай, как знаешь. Помни только, тебе достаточно просто позвать.
Прогулка по залу привела их на открытую галерею, опоясывающую замок на уровне второго этажа. Плавным изгибом она вливалась в проложенную по верху укрепленной стены дорожку. Фея направилась к широкой бойнице, глядящей в сторону гор. Днем здесь господствовали сотни красок: за краем леса, хорошо видимые с высоты, зеленели луга, подернутые сизым дымом цветущей вероники. Горы до половины укрывал рытый бархат растительности, сверху, словно сахарным песком, присыпанный серебристо-белым снегом. Грозно темнели складки ущелий. Встречались и другие каменные великаны, с покатыми вершинами, на их гладких серо-коричневых спинах не сумели зацепиться ни трава, ни кусты. Лишь закаленные сосны порой находили в расселинах место для своих корней. Тем ярче смотрелись их темно-зеленые кроны на неброском каменном наряде. Но опустившийся вечер, как капризный художник, разом поменял палитру, перекрасив картину во все оттенки фиолетово-синего. Язык не поворачивался сказать, что от этого она стала беднее. Небо иногда называют воздушным океаном. Сейчас горная страна очень напоминала фантастическое морскую гладь в синих изгибах волн.
– Скоро солнце сядет. – Ильмариенн остановился за плечом соплеменницы. – Мы уедем до рассвета. Я еще должен отдать последние распоряжения. Желаю легкой дороги. До встречи, им дарро, [10]– переходя на понятный барону язык, попрощался он.
– До встречи, им Ги. – Фея оторвалась от созерцания погружающихся в сумерки вершин и церемонно присела.
Небрежно кивнув вертевшемуся под ногами барону, эльф покинул галерею. Ярвианн проводил его неприязненным взглядом.
Покончив с ужином, по случаю праздника Всех Богов более обильным, чем обычно, я вышел полюбоваться на горы с замковой стены. Карские холмы или прибрежные скалы Каннингарда не шли ни в какое сравнение со здешними величественными, неподвижными, постоянно меняющимися, загадочными, неописуемыми громадами. Жаль, вряд ли представится случай поделиться с родными впечатлением.
Замковый стражник без лишних слов посторонился, пропуская меня на лестницу. Она поднималась к плоской башенке, образующей западный угол укреплений. За сегодняшний день не я один просил разрешения взглянуть на потрясающий пейзаж, открывающийся с вершины стены, а я еще и сопроводил свою просьбу невесть как завалявшейся в кармане монеткой. В узких окнах башни-замка, несмотря на раннее время, горел свет. Мне показалось, будто оттуда долетела музыка – владетельный барон и его гости тоже справляли праздник.
Неожиданно на стене, куда вел один из выходов с галереи второго этажа, появилась леди Ильяланна. Я невольно засмотрелся, позабыв про горы. И было на что. В Каннингарде не носят таких платьев и в Карсе; может, где-то на далеком жарком юге… Ярко-алый наряд открывал плечи, руки, грудь и большую часть спины, лишь тонюсенькие золотые тесемки или цепочки (с моего места такие детали было не разглядеть) не позволяли ему упасть окончательно к ногам хозяйки. Широкая юбка казалась бьющимся на ветру пламенем. Этот цвет (моя мать, склонная романтизировать самые обычные вещи, назвала бы его «цветом предвещающего ветреный день заката») Удивительно шел к пепельным волосам, толстой косой змеящимся между лопатками. Непрошеные воспоминания о доме кольнули сердце, и я поспешно отогнал их прочь. По обеим сторонам от феи шли мужчины: справа хозяин замка барон Маледо, жадно пожиравший взглядом фигуру спутницы (а вот это было заметно издалека), с другой стороны – высокий темноволосый эльф. Даже я, питавший обоснованную ненависть к перворожденным, вынужден был признать, что парень – настоящий красавец, причем хоть по человеческим, хоть по эльфийским меркам. О последнем ясно свидетельствовало лицо леди Ильяланны, заинтересованно обращенное в сторону соотечественника: подбородок приподнят, на вечно бледных Щеках – румянец. Позади на порядочном расстоянии тащился Ярвианн. Этот явно проигрывал сравнение с новым ухажером. Чему я не преминул втайне позлорадствовать. Наш женишок выглядел выцветшей тенью рядом со статным брюнетом. Видимо, эльф и сам это понимал, поэтому вид имел весьма угрюмый.
Я шагнул в тень бойницы, не желая привлекать к себе внимание. Леди недолго постояла, всматриваясь в диковинные переливы горного моря. Расфуфыренный барон вышагивал рядом, словно фазан, подходил то с одной, то с другой стороны к эльфийке. Потом к ней приблизился черноволосый франт, зашептал что-то, склонившись к изящной шее. Впрочем, может, он и не шептал, а просто вдыхал аромат пепельных волос. Или говорил громко – ветер все равно относил слова в сторону. Так что все это были не более чем мои догадки. Ярвианн, как охотничья собака, указывающая хозяину на выслеженную добычу, вытянулся струной в их сторону, только что ушами не шевелил. Мысль о шевелении ушами меня развеселила. И вообще, приятно, что кто-то утер нос нашему блеклолицему хлыщу. Но дальше понаблюдать за его муками ревности не удалось. Сначала новый поклонник Ильяланны, а следом за ним и остальные вернулись в замок. Бросив последний взгляд на грозно-таинственный кряж, отправился во двор и я.
Часа за два до рассвета нас разбудил громкий скрежет, я почти сразу узнал звук опускающегося моста. Поднявшись, подошел к лишенному рамы и стекол окну: по двору скользили неслышные серые тени. Я насчитал с десяток и скорее догадался, чем разглядел – эльфы. Откуда в замке столько перворожденных? Накануне вечером, кроме нашей парочки и красавца-брюнета, я не видел никого. Пришла дурацкая мысль, что замок, как волшебная шкатулка: внутри гораздо просторнее, чем выглядит снаружи. Тени скрылись на той стороне пропасти, и вскоре вновь заскрежетали цепи, возвращая настил в вертикальное положение. Если кто-то пытался покинуть замок без лишнего шума, ему это плохо удалось. Смело можно было пройтись через замковый двор, печатая шаг, да со строевой песней. Бряцание стальных цепей все равно перебудило всех обитателей. Правда, в нашем сарае, кроме меня, любопытных не нашлось. Кое-кто поднял на шум голову, но тут же вновь завернулся в одеяло – урвать последние часы спокойного сна. Больше, до того момента как пересечем хребет, безопасных ночевок не будет. Мне же снова уснуть не удалось. С первыми лучами солнца два десятника, возглавлявшие нанятую Ильяланной охрану, подняли нас, еще раз проверили снаряжение и велели выстроиться во дворе. Там уже вовсю шла работа: стражники один за другим выносили из подвала здоровенные кожаные тюки. Каждый был размером с торс взрослого человека: как раз от затылка до задницы, а по весу, как я прикинул, получив на руки свой тючок, не меньше шестидесяти фунтов. По краям были пришиты удобные ручки-петли. Тюков оказалось ровно двадцать один, по числу носильщиков, так что ни о какой подмене в пути речи не шло.
Ильяланна в своем коричневом дорожном костюме вышла, вероятно, проследить за погрузкой. Ее любовник сменил тонкую кожаную куртку на более практичный дубленый тулуп. За спиной у него кроме обычных ножен с мечом теперь болтался еще и чехол с арбалетом, колчан со стрелами, а также заплечная сумка и скатанное меховое одеяло. Эльф явно собирался отправиться с караваном в горы. Когда груз был распределен между носильщиками, в очередной раз опустился мост, и мы покинули Орлиное гнездо. Первой на каменную тропу, сбегающую к подножию скалы, ступила, к моему удивлению, леди Ильяланна. Ее меч также находился на привычном месте, но ничего похожего на рюкзак не было и в помине. Леди шла налегке, и я решил, что она вышла немного проводить своего Ярви. Но вот караван оставил позади окружавший замок строевой лес, а фея все так же шагала во главе отряда, время от времени бросая по сторонам настороженные взгляды. На дневном привале, устроенном в придорожном леске, стало окончательно ясно, что эльфийка идет с нами.
Избранная нашими нанимателями тропа вилась меж многочисленных мелких сопок, которыми изобиловало предгорье. Крутых подъемов не было, дорога обтекала мало-мальски значительные возвышения, пологий подъем переходил в столь же плавный спуск. Мешок хоть и давил на плечи, но терпимо, следовало признать, что вес был рассчитан точно на человеческую выносливость. Порядок движения практически не менялся. Впереди шли Ильяланна и ее эльфийский приятель, за ними следовала группа из четырех стражников, еще шестеро составляли арьергард, остальные растянулись вдоль цепочки носильщиков. Погода стояла отменная, на всем протяжении пути нам не встретилась ни одна живая душа. Даже обычные в таких местами отары овец под присмотром суровых горных пастухов остались где-то вне поля зрения. Однако и эльфы и охранники продолжали что-то напряженно высматривать по сторонам.
Минули сутки, потом вторые. На ночь мы останавливались в каком-то овражке. Раньше по дну тек ручей, о чем напоминали глинистые наносы. Вдоль обрывистого края оврага разросся кустарник.
На третий день вышли к узкой каменистой равнине, вклинившейся между двумя хребтами. Градеринг – так называлась каменная река, омывавшая подножия вздымавшихся справа и слева гор. Русло ее было сплошь усыпано камнями и камушками всех размеров: от огромных глыб, величиной со слона, до мелкой щебенки. Столь же разнообразна была и их форма: среди острых скальных осколков, грани которых сверкали на солнце кварцевыми отложениями, попадались целые россыпи обкатанной гальки – такой же, как и на дне реки. Трудно представить, как могла возникнуть подобная мешанина. Зато сразу стало понятно, почему фея выбрала для переноски груза людей, а не лошадей или мулов. Любой конь сломает себе ноги в этой каменной стремнине. А мы хоть не без труда и с риском для конечностей, но продвигались по выбранному маршруту. Впереди ловко скакал по камням, указывая дорогу, Ярвианн. Следующие за ним носильщики и охрана не могли похвастаться такой же прытью. Караван двигался с черепашьей скоростью, но переместившаяся в арьергард нашего отряда леди Ильяланна не подгоняла. Напротив, время от времени она окликала эльфа на своем языке, и тот останавливался, поджидая, пока подтянется вся колонна. Носильщики досконально повторяли путь по его следам. Охранники выбирали тропу сами, но и они старались ступать на проверенные камни. Еще перед вступлением в каменную реку все они зарядили и взвели арбалеты, теперь парочка стражников из числа впередиидущих то и дело замирала, зорко обводя взглядом далекие склоны, пока мимо ползла остальная колонна, потом и они пристраивались в хвост этой «змее», а на пост становилась ушедшая вперед пара.
Каменистый поток кружил нас дотемна, прошли мы гораздо меньше, зато вымотались раза в два сильнее, чем за все предыдущие дни.
Следующие сутки начались с того же, а Градеринг все не кончался. Никто больше не любовался горными красотами, не переговаривался с приятелем и не насвистывал на ходу – нас сопровождало лишь одышливое сопение да хаканье носильщиков при очередном прыжке через особенно непроходимые участки. Неожиданно монотонную череду звуков прервал короткий вскрик и одновременно глухой звук. Колонна спонтанно остановилась. Прежде чем посмотреть, что происходит в арьергарде, я пристроил свой мешок на плоском камне, потом развернулся. Один из носильщиков сбился с общей тропы или неверно рассчитал прыжок, теперь он лежал на земле: плечи покоились на двух каменных глыбах, голова свесилась в промежуток между ними. Нелепо подергивалась вывернутая ступня. На первый взгляд серьезных повреждений видно не было. Рядом с носильщиком уже сгрудились леди Ильяланна и трое наемных охранников, я остановился за их спинами, минутой позже к нам присоединился Ярвианн.
Фея наклонилась к упавшему, дотронулась до лица, глаза носильщика слепо вращались, ни на чем подолгу не останавливаясь; он и нас, похоже, не замечал.
– Шею, кажись, сломал… – полувопросительно поделился один из наемников.
– Нет, шейные позвонки целы. Позвоночник перебит где-то ниже.
– Не донесем, – глухо обронил десятник.
В воздухе повисло неловкое молчание.
– Давай, Бренс. – Десятник повернулся к одному из своих воинов.
Я посмотрел в ту же сторону, плохо понимая, что требует от парня начальник.
– Не-е, я не могу. – Бренс сделал шаг назад.
Ильяланна презрительно взглянула сначала на него, потом на десятника.
– Понесешь его мешок, – бросила отшатнувшемуся воину. – Дрейго, постройте людей! – Потом, не оборачиваясь, прошла в голову колонны. Охранники рядом с раненым тоже засуетились, но как-то бестолково: вместо того чтобы поднять парня, принялись нагружать на товарища его мешок. Дрейго между тем скомандовал и нам поднять тюки, я направился к своему. Фея повела караван дальше. Я неожиданно оказался замыкающим. С удвоенной осторожностью прыгая по следам впередиидущего, все же нет-нет да и оглядывался: у охранников, оставшихся с раненым, не было ничего, что можно было использовать как носилки. Даже копья свои и те они передали ушедшим вперед товарищам. После несчастного случая движение колонны еще замедлилось, но все же неудачливый носильщик и хлопотавшие над ним воины во главе с Ярвианном вот-вот должны были скрыться из виду. Обернувшись уже напоследок, я вдруг увидел, как вылетел из заплечных ножен эльфийский клинок, коротким колющим движением вонзился в землю, а может, и в грудь лежащего на земле человека. Не веря глазам, я замер, балансируя на покатом камне.
– Не отставать! – тут же раздался окрик. Я все не мог решить, двигаться мне за караваном или повернуть к отставшим.
– Бурый, эй! Ты долго будешь по сторонам глазам1 хлопать?
Десятник, ежесекундно рискуя оскользнуться, возвращался ко мне в обход тропы.
– Чего застрял? – поравнявшись со мной, угрожающе зашипел он. Взгляд на мгновение метнулся к оставленным позади воинам. – Двигай вперед, пока новой беды не случилось! – приказал он, как бы между прочим кладя ладонь на рукоять меча. Поведение десятника еще больше укрепило меня в подозрении, что с раненым не все чисто.
– Тот носильщик, что с ним?
– Не суй нос не в свое дело. Шагай!
И я подчинился. Я не герой из древней саги, и бессмысленное самопожертвование – не в моем стиле. Что изменится, если я наплюю на приказ десятника и вернусь к оставленному на камнях малому? Скорее всего, меня прикончат вместе с бедолагой, перебившим позвоночник; а может, у леди Ильяланны. найдется какое-нибудь особенное заклятие на такой случай. Но даже если мне позволят остаться с раненым, парня мне не спасти: ближайшее жилье в трех днях пути к западу, да и там ни малейшей надежды получить помощь опытного лекаря: Конечно, это всего лишь отговорки, чтобы приглушить голос совести!
Я перехватил поудобнее мешок и ступил на свободный от валунов участок земли, заранее высматривая место для следующего шага.
Градеринг кончился буквально за полчаса до наступления сумерек. Едва мы выбрались на поросший травой холм, леди Ильяланна скомандовала привал. Ярвианн и трое охранников, один из которых тащил на спине тюк, нагнали нас уже в темноте. Раненого с ними не было; впрочем, после того, что видел, я ничего иного и не ожидал. Странно только, что никто из других караванщиков не удивился.
На душе у меня было пакостно. Кое-кто из носильщиков, как я заметил, тоже поглядывал в сторону сопровождавших нас стражей с явным неодобрением. Правда, большинство настолько устало, что не думало ни о чем другом, как сжевать свою порцию каши с вяленым мясом и заснуть. Суслик, наполнив из общего котелка свою плошку, подсел ко мне.
– Слышал?
– Что?
– Бренс теперь получит долю Авила, свернувшего шею. Ребята думают, несправедливо, что охранник прихапает себе эти денежки. Правильнее было бы разделить его лорры среди носильщиков.
– А насчет того, что их товарища добили, они ничего не думают? – не выдержал я. – Их только деньги его беспокоят?
– Ты что? – удивился Суслик. – Он же безнадежный был. Еще повезло, что он не ногу себе сломал – перли бы и его на себе вместе с мешками…
Увидев выражение моего лица, носильщик осекся.
– Ладно, пойду спать. – Он скоренько ретировался в сторону костра, где тихо переговаривалась группа бывших оборванцев, вероятно, тех, что были недовольны решением о разделе причитающихся погибшему золотых.
Я постарался придушить снова зашевелившуюся в груди злость. Мир несовершенен, чего же ждать от людей? Славная, должно быть, у них была жизнь, если все, о чем они способны думать после смерти товарища, – это как разделить его добро. Возможно, он и впрямь был безнадежен, но меня учили, что собственных раненых добивают лишь орки в Ничейных землях. Конечно, и я – не Эрт Благолепный, и не мне заниматься улучшением нравов, а если бы и решился вдруг, боюсь, не хватит времени. Да и не на носильщиков я злился, на себя – что-то, наверное, можно было сделать, вот только, сколько ни ломал голову, не мог придумать – что.
– Время вышло. – Посетитель сдвинул капюшон так, что стало видно одутловатое лицо с красной сеточкой лопнувших сосудов на носу и щеках. Короткую апоплексическую шею сдавливал туго завязанный шнур от плаща, и гость, морщась, принялся распутывать узел. – Несите ваше заклятие, магистр.
Ильяланну ждала заранее приготовленная комната по соседству с опочивальней барона. Первое время эльфийку, регулярно останавливавшуюся в замке, удивляло упорство, с которым барон раз за разом отводил ей под спальню эти покои. Маледо не питал иллюзий насчет отношения вечно юных к смертным, не делал попыток заглянуть к гостье в неурочный час, и все же комната, больше подобающая жене или любовнице барона, неизменно оказывалась в ее распоряжении.
– Господин Ильмариенн еще не отбыл? – осведомилась она у помогавшей ей наполнить медную ванну служанки.
– Нет. – Горничная закончила смешивать горячую воду с холодной и теперь с чашкой мыльного раствора ждала, когда эльфийка разденется.
– Его спальня на этом этаже? – Ильяланна сбросила дорожный костюм и с наслаждением погрузилась в теплую воду.
– Да, но утром он уехал из замка на прогулку и еще не вернулся. – Девушка принялась втирать мыльный раствор в пепельные волосы феи. Она не первый раз прислуживала заезжей госпоже, но взаимной симпатии, которая порой возникает при частом общении даже у женщин разного круга, между ними не было. Фея почти всегда одаривала горничную парой монет за услуги, но никогда – словами благодарности.
Вечером барон решил устроить для приезжих настоящий бал по случаю праздника Всех Богов. Помимо эльфов, в замке гостила кузина его жены с дочерью. Дамы были страшно рады редкому развлечению. Большой обеденный зал на втором этаже замка освободили от части столов. Из ближайшего селения позвали музыкантов. После ужина планировались танцы, благо и дам и кавалеров нынче в замке было достаточно.
Ильяланна не находила затею Маледо привлекательной, но не стала оскорблять его отказом. Перед ужином все собрались в подготовленном для танцев зале. Баронесса и ее сестра поклонились фее с кислыми минами. Барон, напротив, оставив других гостей, подошел к эльфийке, прямо-таки лучась гостеприимством.
– Вы, как всегда, восхитительны!
Та пропустила дежурный комплимент мимо ушей.
– Слышал, вы удачно расторговали в Лудинге весь завезенный с осени товар? – вкрадчиво осведомился барон. Белые плечи эльфийки чуть заметно приподнялись и опустились. Маледо затруднился с интерпретацией этого движения. Впрочем, он и так знал ответ.
– А как ваши дела, господин барон?
– О, по-разному, миледи! Но больше хорошо, чем плохо. Торговля на границе нынче не слишком бойкая. Особенно с тех пор, как арангемцы разругались с гномами из-за въездных пошлин. С другой стороны, теперь недомерки весьма прилично платят за овечью шерсть и мясо, – поделился хозяин замка. – Не так щедро, как вы, миледи, – тут же расплылся он в льстивой улыбке. – Но я вынужден поддерживать нейтралитет, иначе в этих краях не выжить. Ведь и вам удобно иметь место, где можно спокойно «перевести дух» перед опасным путешествием?
– Возможно, барон. – От ответной улыбки феи веяло прохладой. Впрочем, ее внимание лишь отчасти было занято собеседником. Голова то и дело поворачивалась к ведущей в бальный зал двери. Наконец появился тот, кого она ждала. Ярвианн, наблюдавший за входом от противоположенной стены, заметил нового гостя одновременно с ней и послал предупреждающий взгляд. Вошедший был эльфом. Смоляным волосам, блестящей волной спадающим до середины спины, позавидовала бы любая женщина. Но ничего женственного не было в резких чертах его лица. Гость медленно обвел глазами зал, продемонстрировал замершим на полувздохе дамам из свиты баронессы идеальный профиль. Матово блеснул на лбу тонкий золотой обруч. Заметив Маледо и его собеседницу, он прямиком направился к ним.
– Ги Ильмариенн, – первой присела в низком реверансе фея. Взгляд стоявшего рядом барона нырнул в соблазнительно открывшийся вырез платья. Подошедший гость презрительно покосился на хозяина замка.
– Рад видеть вас, леди Ильяланна. – Он галантно поднес к губам напрягшуюся тонкую кисть. – Я уже стал опасаться, что с вами что-то случилось в дороге.
– Что могло с нами случиться? – тонко улыбнулась та, но угол рта раздраженно дернулся. – Мы прибыли, как было условлено. А вот вы должны уже быть на пути в Гарьер. Я была удивлена, хоть и приятно, узнав, что вы еще здесь.
– Хотел убедиться, что груз передан в надлежащие руки. – Эльф незаметно указал глазами на продолжавшего торчать рядом барона.
– Вы выполнили мою просьбу?
– Да. Никто из смертных не осведомлен о том, что за товар мы привезли, мешки постоянно охраняли мои воины. Упаковка из специально пропитанной кожи, без всяких обозначений.
– Замечательно.
Барон тихо бесился, слушая, как гости беседуют по-альпийски. «Эти перворожденные ведут себя так, словно не они гостят под моим кровом, а я из милости приглашен в их дом! Благородный Ги и не пытается скрыть неприязнь. Забери меня Бездна, если бы не их деньги, я бы скорее предпочел иметь дело с хиллсдунами! Но недомерки слишком прижимисты. Впрочем, в позапрошлом году они неплохо заплатили мне за ту маленькую услугу…» Патологическая бережливость гномов вошла в поговорки. Говорили, например: «У гнома заплат на кафтане столько же, сколько монет в сундуках». И впрямь, традиционный наряд гнома выглядел весьма живописно. Их куртки, а часто и штаны были так густо увешаны всевозможными золотыми бляшками, цепочками, расшиты драгоценными камнями и бусинами, что зачастую и ткани не видно. Зато с изнанки одежда пестрела от заплат и бесчисленной штопки – что поделать, рачительные гномы полагали, что лучше прикрыть прореху лишней брошкой, чем выбрасывать еще «весьма приличную», хоть и заношенную до дыр вещь.
«Однако не стоит упускать случая разжиться за счет что тех, что этих. – Элгар послал в сторону эльфов свою самую „искреннюю“ улыбку, мысленно пожелав им провалиться к тварям со всем их высокомерием. – Но не в этом году и не в следующем, – про себя добавил он, – а то процветанию Орлиного гнезда очень скоро придет конец!»
Ильяланна между тем решила немного пройтись по залу. Барон и Ильмариенн последовали за ней, а чуть позже к ним присоединился и Ярвианн.
– Дорога через перевал становится все более опасной, – говорил на ходу эльф. – Я видел во дворе вашу охрану и носильщиков. Все они люди. Не слишком ли беспечно пускаться в горы с таким сопровождением? Здесь со мной пятнадцать воинов, я мог бы одолжить их…
– Мы не нуждаемся в одолжениях! – вскидывая острый подбородок, заявила фея. – Мой клан триста лет доставляет грузы через хребет и, кажется, ни разу не нарушил принятых на себя обязательств!
– Никто не сомневается в ваших способностях, – заверил Ильмариенн. – Но с гибелью высокородного Орулинна и его воинов клан Золотых Листьев понес большие потери.
– Да, кому-то было очень выгодно ослабить наш род, чтобы самому возвыситься! – Гнев прорвался сквозь тонкую оболочку наброшенной на беседу вежливости.
– Не думаете ли вы, леди, что мой клан не соблюдает Клятвы? – Теперь и в голосе собеседника зазвенела сталь. Впрочем, он тут же вновь смягчился. – Я искренне любил и уважал твоего отца и вместе с тобой скорблю об утрате!
– Я знаю, Ильмариенн, – совсем другим, усталым тоном проговорила фея. – Иначе разве стала бы я разговаривать с тобой?!
– Ты бы не стала. – Красавец-эльф улыбнулся. – И опять бы вышел скандал.
– Простите, Ги, я забылась.
– Не надо, Ильяланна. Ты ведь знаешь, я хочу помочь как друг.
– Спасибо. – Подбородок леди вновь упрямо выпятился. – В этом нет необходимости.
– Хорошо, моя госпожа, поступай, как знаешь. Помни только, тебе достаточно просто позвать.
Прогулка по залу привела их на открытую галерею, опоясывающую замок на уровне второго этажа. Плавным изгибом она вливалась в проложенную по верху укрепленной стены дорожку. Фея направилась к широкой бойнице, глядящей в сторону гор. Днем здесь господствовали сотни красок: за краем леса, хорошо видимые с высоты, зеленели луга, подернутые сизым дымом цветущей вероники. Горы до половины укрывал рытый бархат растительности, сверху, словно сахарным песком, присыпанный серебристо-белым снегом. Грозно темнели складки ущелий. Встречались и другие каменные великаны, с покатыми вершинами, на их гладких серо-коричневых спинах не сумели зацепиться ни трава, ни кусты. Лишь закаленные сосны порой находили в расселинах место для своих корней. Тем ярче смотрелись их темно-зеленые кроны на неброском каменном наряде. Но опустившийся вечер, как капризный художник, разом поменял палитру, перекрасив картину во все оттенки фиолетово-синего. Язык не поворачивался сказать, что от этого она стала беднее. Небо иногда называют воздушным океаном. Сейчас горная страна очень напоминала фантастическое морскую гладь в синих изгибах волн.
– Скоро солнце сядет. – Ильмариенн остановился за плечом соплеменницы. – Мы уедем до рассвета. Я еще должен отдать последние распоряжения. Желаю легкой дороги. До встречи, им дарро, [10]– переходя на понятный барону язык, попрощался он.
– До встречи, им Ги. – Фея оторвалась от созерцания погружающихся в сумерки вершин и церемонно присела.
Небрежно кивнув вертевшемуся под ногами барону, эльф покинул галерею. Ярвианн проводил его неприязненным взглядом.
Покончив с ужином, по случаю праздника Всех Богов более обильным, чем обычно, я вышел полюбоваться на горы с замковой стены. Карские холмы или прибрежные скалы Каннингарда не шли ни в какое сравнение со здешними величественными, неподвижными, постоянно меняющимися, загадочными, неописуемыми громадами. Жаль, вряд ли представится случай поделиться с родными впечатлением.
Замковый стражник без лишних слов посторонился, пропуская меня на лестницу. Она поднималась к плоской башенке, образующей западный угол укреплений. За сегодняшний день не я один просил разрешения взглянуть на потрясающий пейзаж, открывающийся с вершины стены, а я еще и сопроводил свою просьбу невесть как завалявшейся в кармане монеткой. В узких окнах башни-замка, несмотря на раннее время, горел свет. Мне показалось, будто оттуда долетела музыка – владетельный барон и его гости тоже справляли праздник.
Неожиданно на стене, куда вел один из выходов с галереи второго этажа, появилась леди Ильяланна. Я невольно засмотрелся, позабыв про горы. И было на что. В Каннингарде не носят таких платьев и в Карсе; может, где-то на далеком жарком юге… Ярко-алый наряд открывал плечи, руки, грудь и большую часть спины, лишь тонюсенькие золотые тесемки или цепочки (с моего места такие детали было не разглядеть) не позволяли ему упасть окончательно к ногам хозяйки. Широкая юбка казалась бьющимся на ветру пламенем. Этот цвет (моя мать, склонная романтизировать самые обычные вещи, назвала бы его «цветом предвещающего ветреный день заката») Удивительно шел к пепельным волосам, толстой косой змеящимся между лопатками. Непрошеные воспоминания о доме кольнули сердце, и я поспешно отогнал их прочь. По обеим сторонам от феи шли мужчины: справа хозяин замка барон Маледо, жадно пожиравший взглядом фигуру спутницы (а вот это было заметно издалека), с другой стороны – высокий темноволосый эльф. Даже я, питавший обоснованную ненависть к перворожденным, вынужден был признать, что парень – настоящий красавец, причем хоть по человеческим, хоть по эльфийским меркам. О последнем ясно свидетельствовало лицо леди Ильяланны, заинтересованно обращенное в сторону соотечественника: подбородок приподнят, на вечно бледных Щеках – румянец. Позади на порядочном расстоянии тащился Ярвианн. Этот явно проигрывал сравнение с новым ухажером. Чему я не преминул втайне позлорадствовать. Наш женишок выглядел выцветшей тенью рядом со статным брюнетом. Видимо, эльф и сам это понимал, поэтому вид имел весьма угрюмый.
Я шагнул в тень бойницы, не желая привлекать к себе внимание. Леди недолго постояла, всматриваясь в диковинные переливы горного моря. Расфуфыренный барон вышагивал рядом, словно фазан, подходил то с одной, то с другой стороны к эльфийке. Потом к ней приблизился черноволосый франт, зашептал что-то, склонившись к изящной шее. Впрочем, может, он и не шептал, а просто вдыхал аромат пепельных волос. Или говорил громко – ветер все равно относил слова в сторону. Так что все это были не более чем мои догадки. Ярвианн, как охотничья собака, указывающая хозяину на выслеженную добычу, вытянулся струной в их сторону, только что ушами не шевелил. Мысль о шевелении ушами меня развеселила. И вообще, приятно, что кто-то утер нос нашему блеклолицему хлыщу. Но дальше понаблюдать за его муками ревности не удалось. Сначала новый поклонник Ильяланны, а следом за ним и остальные вернулись в замок. Бросив последний взгляд на грозно-таинственный кряж, отправился во двор и я.
Часа за два до рассвета нас разбудил громкий скрежет, я почти сразу узнал звук опускающегося моста. Поднявшись, подошел к лишенному рамы и стекол окну: по двору скользили неслышные серые тени. Я насчитал с десяток и скорее догадался, чем разглядел – эльфы. Откуда в замке столько перворожденных? Накануне вечером, кроме нашей парочки и красавца-брюнета, я не видел никого. Пришла дурацкая мысль, что замок, как волшебная шкатулка: внутри гораздо просторнее, чем выглядит снаружи. Тени скрылись на той стороне пропасти, и вскоре вновь заскрежетали цепи, возвращая настил в вертикальное положение. Если кто-то пытался покинуть замок без лишнего шума, ему это плохо удалось. Смело можно было пройтись через замковый двор, печатая шаг, да со строевой песней. Бряцание стальных цепей все равно перебудило всех обитателей. Правда, в нашем сарае, кроме меня, любопытных не нашлось. Кое-кто поднял на шум голову, но тут же вновь завернулся в одеяло – урвать последние часы спокойного сна. Больше, до того момента как пересечем хребет, безопасных ночевок не будет. Мне же снова уснуть не удалось. С первыми лучами солнца два десятника, возглавлявшие нанятую Ильяланной охрану, подняли нас, еще раз проверили снаряжение и велели выстроиться во дворе. Там уже вовсю шла работа: стражники один за другим выносили из подвала здоровенные кожаные тюки. Каждый был размером с торс взрослого человека: как раз от затылка до задницы, а по весу, как я прикинул, получив на руки свой тючок, не меньше шестидесяти фунтов. По краям были пришиты удобные ручки-петли. Тюков оказалось ровно двадцать один, по числу носильщиков, так что ни о какой подмене в пути речи не шло.
Ильяланна в своем коричневом дорожном костюме вышла, вероятно, проследить за погрузкой. Ее любовник сменил тонкую кожаную куртку на более практичный дубленый тулуп. За спиной у него кроме обычных ножен с мечом теперь болтался еще и чехол с арбалетом, колчан со стрелами, а также заплечная сумка и скатанное меховое одеяло. Эльф явно собирался отправиться с караваном в горы. Когда груз был распределен между носильщиками, в очередной раз опустился мост, и мы покинули Орлиное гнездо. Первой на каменную тропу, сбегающую к подножию скалы, ступила, к моему удивлению, леди Ильяланна. Ее меч также находился на привычном месте, но ничего похожего на рюкзак не было и в помине. Леди шла налегке, и я решил, что она вышла немного проводить своего Ярви. Но вот караван оставил позади окружавший замок строевой лес, а фея все так же шагала во главе отряда, время от времени бросая по сторонам настороженные взгляды. На дневном привале, устроенном в придорожном леске, стало окончательно ясно, что эльфийка идет с нами.
Избранная нашими нанимателями тропа вилась меж многочисленных мелких сопок, которыми изобиловало предгорье. Крутых подъемов не было, дорога обтекала мало-мальски значительные возвышения, пологий подъем переходил в столь же плавный спуск. Мешок хоть и давил на плечи, но терпимо, следовало признать, что вес был рассчитан точно на человеческую выносливость. Порядок движения практически не менялся. Впереди шли Ильяланна и ее эльфийский приятель, за ними следовала группа из четырех стражников, еще шестеро составляли арьергард, остальные растянулись вдоль цепочки носильщиков. Погода стояла отменная, на всем протяжении пути нам не встретилась ни одна живая душа. Даже обычные в таких местами отары овец под присмотром суровых горных пастухов остались где-то вне поля зрения. Однако и эльфы и охранники продолжали что-то напряженно высматривать по сторонам.
Минули сутки, потом вторые. На ночь мы останавливались в каком-то овражке. Раньше по дну тек ручей, о чем напоминали глинистые наносы. Вдоль обрывистого края оврага разросся кустарник.
На третий день вышли к узкой каменистой равнине, вклинившейся между двумя хребтами. Градеринг – так называлась каменная река, омывавшая подножия вздымавшихся справа и слева гор. Русло ее было сплошь усыпано камнями и камушками всех размеров: от огромных глыб, величиной со слона, до мелкой щебенки. Столь же разнообразна была и их форма: среди острых скальных осколков, грани которых сверкали на солнце кварцевыми отложениями, попадались целые россыпи обкатанной гальки – такой же, как и на дне реки. Трудно представить, как могла возникнуть подобная мешанина. Зато сразу стало понятно, почему фея выбрала для переноски груза людей, а не лошадей или мулов. Любой конь сломает себе ноги в этой каменной стремнине. А мы хоть не без труда и с риском для конечностей, но продвигались по выбранному маршруту. Впереди ловко скакал по камням, указывая дорогу, Ярвианн. Следующие за ним носильщики и охрана не могли похвастаться такой же прытью. Караван двигался с черепашьей скоростью, но переместившаяся в арьергард нашего отряда леди Ильяланна не подгоняла. Напротив, время от времени она окликала эльфа на своем языке, и тот останавливался, поджидая, пока подтянется вся колонна. Носильщики досконально повторяли путь по его следам. Охранники выбирали тропу сами, но и они старались ступать на проверенные камни. Еще перед вступлением в каменную реку все они зарядили и взвели арбалеты, теперь парочка стражников из числа впередиидущих то и дело замирала, зорко обводя взглядом далекие склоны, пока мимо ползла остальная колонна, потом и они пристраивались в хвост этой «змее», а на пост становилась ушедшая вперед пара.
Каменистый поток кружил нас дотемна, прошли мы гораздо меньше, зато вымотались раза в два сильнее, чем за все предыдущие дни.
Следующие сутки начались с того же, а Градеринг все не кончался. Никто больше не любовался горными красотами, не переговаривался с приятелем и не насвистывал на ходу – нас сопровождало лишь одышливое сопение да хаканье носильщиков при очередном прыжке через особенно непроходимые участки. Неожиданно монотонную череду звуков прервал короткий вскрик и одновременно глухой звук. Колонна спонтанно остановилась. Прежде чем посмотреть, что происходит в арьергарде, я пристроил свой мешок на плоском камне, потом развернулся. Один из носильщиков сбился с общей тропы или неверно рассчитал прыжок, теперь он лежал на земле: плечи покоились на двух каменных глыбах, голова свесилась в промежуток между ними. Нелепо подергивалась вывернутая ступня. На первый взгляд серьезных повреждений видно не было. Рядом с носильщиком уже сгрудились леди Ильяланна и трое наемных охранников, я остановился за их спинами, минутой позже к нам присоединился Ярвианн.
Фея наклонилась к упавшему, дотронулась до лица, глаза носильщика слепо вращались, ни на чем подолгу не останавливаясь; он и нас, похоже, не замечал.
– Шею, кажись, сломал… – полувопросительно поделился один из наемников.
– Нет, шейные позвонки целы. Позвоночник перебит где-то ниже.
– Не донесем, – глухо обронил десятник.
В воздухе повисло неловкое молчание.
– Давай, Бренс. – Десятник повернулся к одному из своих воинов.
Я посмотрел в ту же сторону, плохо понимая, что требует от парня начальник.
– Не-е, я не могу. – Бренс сделал шаг назад.
Ильяланна презрительно взглянула сначала на него, потом на десятника.
– Понесешь его мешок, – бросила отшатнувшемуся воину. – Дрейго, постройте людей! – Потом, не оборачиваясь, прошла в голову колонны. Охранники рядом с раненым тоже засуетились, но как-то бестолково: вместо того чтобы поднять парня, принялись нагружать на товарища его мешок. Дрейго между тем скомандовал и нам поднять тюки, я направился к своему. Фея повела караван дальше. Я неожиданно оказался замыкающим. С удвоенной осторожностью прыгая по следам впередиидущего, все же нет-нет да и оглядывался: у охранников, оставшихся с раненым, не было ничего, что можно было использовать как носилки. Даже копья свои и те они передали ушедшим вперед товарищам. После несчастного случая движение колонны еще замедлилось, но все же неудачливый носильщик и хлопотавшие над ним воины во главе с Ярвианном вот-вот должны были скрыться из виду. Обернувшись уже напоследок, я вдруг увидел, как вылетел из заплечных ножен эльфийский клинок, коротким колющим движением вонзился в землю, а может, и в грудь лежащего на земле человека. Не веря глазам, я замер, балансируя на покатом камне.
– Не отставать! – тут же раздался окрик. Я все не мог решить, двигаться мне за караваном или повернуть к отставшим.
– Бурый, эй! Ты долго будешь по сторонам глазам1 хлопать?
Десятник, ежесекундно рискуя оскользнуться, возвращался ко мне в обход тропы.
– Чего застрял? – поравнявшись со мной, угрожающе зашипел он. Взгляд на мгновение метнулся к оставленным позади воинам. – Двигай вперед, пока новой беды не случилось! – приказал он, как бы между прочим кладя ладонь на рукоять меча. Поведение десятника еще больше укрепило меня в подозрении, что с раненым не все чисто.
– Тот носильщик, что с ним?
– Не суй нос не в свое дело. Шагай!
И я подчинился. Я не герой из древней саги, и бессмысленное самопожертвование – не в моем стиле. Что изменится, если я наплюю на приказ десятника и вернусь к оставленному на камнях малому? Скорее всего, меня прикончат вместе с бедолагой, перебившим позвоночник; а может, у леди Ильяланны. найдется какое-нибудь особенное заклятие на такой случай. Но даже если мне позволят остаться с раненым, парня мне не спасти: ближайшее жилье в трех днях пути к западу, да и там ни малейшей надежды получить помощь опытного лекаря: Конечно, это всего лишь отговорки, чтобы приглушить голос совести!
Я перехватил поудобнее мешок и ступил на свободный от валунов участок земли, заранее высматривая место для следующего шага.
Градеринг кончился буквально за полчаса до наступления сумерек. Едва мы выбрались на поросший травой холм, леди Ильяланна скомандовала привал. Ярвианн и трое охранников, один из которых тащил на спине тюк, нагнали нас уже в темноте. Раненого с ними не было; впрочем, после того, что видел, я ничего иного и не ожидал. Странно только, что никто из других караванщиков не удивился.
На душе у меня было пакостно. Кое-кто из носильщиков, как я заметил, тоже поглядывал в сторону сопровождавших нас стражей с явным неодобрением. Правда, большинство настолько устало, что не думало ни о чем другом, как сжевать свою порцию каши с вяленым мясом и заснуть. Суслик, наполнив из общего котелка свою плошку, подсел ко мне.
– Слышал?
– Что?
– Бренс теперь получит долю Авила, свернувшего шею. Ребята думают, несправедливо, что охранник прихапает себе эти денежки. Правильнее было бы разделить его лорры среди носильщиков.
– А насчет того, что их товарища добили, они ничего не думают? – не выдержал я. – Их только деньги его беспокоят?
– Ты что? – удивился Суслик. – Он же безнадежный был. Еще повезло, что он не ногу себе сломал – перли бы и его на себе вместе с мешками…
Увидев выражение моего лица, носильщик осекся.
– Ладно, пойду спать. – Он скоренько ретировался в сторону костра, где тихо переговаривалась группа бывших оборванцев, вероятно, тех, что были недовольны решением о разделе причитающихся погибшему золотых.
Я постарался придушить снова зашевелившуюся в груди злость. Мир несовершенен, чего же ждать от людей? Славная, должно быть, у них была жизнь, если все, о чем они способны думать после смерти товарища, – это как разделить его добро. Возможно, он и впрямь был безнадежен, но меня учили, что собственных раненых добивают лишь орки в Ничейных землях. Конечно, и я – не Эрт Благолепный, и не мне заниматься улучшением нравов, а если бы и решился вдруг, боюсь, не хватит времени. Да и не на носильщиков я злился, на себя – что-то, наверное, можно было сделать, вот только, сколько ни ломал голову, не мог придумать – что.
* * *
– Время вышло. – Посетитель сдвинул капюшон так, что стало видно одутловатое лицо с красной сеточкой лопнувших сосудов на носу и щеках. Короткую апоплексическую шею сдавливал туго завязанный шнур от плаща, и гость, морщась, принялся распутывать узел. – Несите ваше заклятие, магистр.