Страница:
— Я пришел, чтобы просить вас вернуть мою дочь, которую вы забрали, — ответил фермер.
— Ну что ж, ты получишь ее, если к Дню белых цветов принесешь нам три подарка: вишню без косточки внутри, живую птицу без костей и часть тела, отрубленную без крови у самого старого животного на твоей ферме. Если ты выполнишь все условия, мы вернем тебе дочь.
В сердце фермера забрезжила надежда. Но потом он спросил себя:
Как может вишня остаться неповрежденной, если вытащить из нее косточку? Нет, они имели в виду что-то другое. И как я найду птицу без костей? А последняя часть загадки? Может быть, это молоко от моей коровы Ромашки? Но молоко — это не часть тела животного. А что, если я отпилю кусочек рога? Нет. А не Доббин ли, которого я запрягаю в телегу, самое старое животное?
Он долго мучился, пытаясь найти ответы на вопросы, но ничего не мог придумать, и колдунья ему больше не могла помочь. Фермер перестал спать и только бродил по окрестностям, снова и снова задавая вопросы себе и каждому, кто попадался на пути. Но все было безнадежно, а назначенный день приближался.
Бард погладил мягкую шерсть рыси. Воспользовавшись паузой, герцогиня Роксбург заметила:
— Каждый раз, как слышу эту историю, не могу не удивляться глупости этого фермера. Неужели у кого-то могли вызвать затруднение такие простые загадки?
Бард улыбнулся и сказал:
— Не все такие умные, как Эллис Роксбург.
Она засмеялась и хлопнула его по спине закрытым веером.
— Продолжайте свою сказку!
— До Дня белых цветов оставалось не больше трех недель, — начал Эрсилдоун. — Однажды фермер шел по дороге и встретил нищего.
— Прости, добрый человек, — сказал нищий. — Не найдется ли у тебя корочки хлеба? Я очень голоден.
— И корочка, и еще кое-что, — ответил фермер с чувством. Открыв кожаную сумку, он вынул оттуда хлеб, сыр и яблоки. — Я знаю, что такое страдание, — сказал он печально, — поэтому стараюсь облегчить участь несчастных, если это в моих силах.
— Ты выручил меня, — сказал нищий, принимая еду, — за это я помогу тебе. Ответ на твой первый вопрос — вишня, когда она цветет, не имеет косточек.
Фермер в изумлении уставился на нищего, но старик, улыбаясь, пошел прочь. И хоть шел очень медленно, по какой-то причине невероятно быстро исчез за поворотом. Фермер бросился вдогонку, но за поворотом он увидел только длинную пустую дорогу. Никаких людей на ней не было.
Не переставляя удивляться, бедный отец пошел дальше. Идя через каштановую рощу, мужчина увидел дрозда, старавшегося освободиться из когтей пустельги. В одно мгновение, отбросив в сторону свои вещи, фермер схватил камень, лежавший у дороги, и бросил его в злобную птицу. Пустельга улетела, дрозд остался. Он уселся на колючий куст, глядя на фермера ясными мудрыми глазами.
Увидев такой взгляд, фермер поразился. Птица вдруг открыла клюв и заговорила с ним мелодичным голосом:
— Ты был очень добр. Я вознагражу тебя ответом на второй вопрос. После того как наседка просидит на яйце пятнадцать дней, в нем будет цыпленок, но костей у него еще нет.
Фермер ахнул от изумления, а птичка прочирикала что-то и улетела.
Отец немного приободрился.
— У меня есть два ответа! — сказал он себе радостно, но тут же поник. — Они мне не помогут, если я не найду ответа на третий вопрос.
И снова фермера охватило отчаяние.
Итак, он продолжил путь, хмурясь, не переставая думать над третьей загадкой. Вдруг до его ушей донесся душераздирающий плач. В зарослях кустарника вдоль дороги он увидел кролика, попавшего в проволочный капкан. Его крики заставили фермера броситься на помощь. С большой предосторожностью он освободил кролика, подумав, что тот сейчас же бросится бежать.
Но кролик, как и дрозд, внимательно смотрел на фермера. На этот раз мужчина уже не удивился, когда тот заговорил.
— Ну что ж, — сказал он. — Ты оказал мне услугу, за это послушай ответ на третью загадку. Если отрезать клок шерсти, он будет частью тела животного, но не прольется ни капли крови. А что касается самого старого существа на ферме, то почему бы тебе не взять зеркало и не посмотреть в него. Оно подскажет.
Не успел фермер моргнуть, как кролик исчез. Отец не стал терять времени даром и радостно поспешил домой. Прибежав в курятник, он положил яйцо под наседку. Когда прошло пятнадцать дней, фермер взял ножницы и отрезал у себя клок волос. Потом пошел в сад и собрал большой букет из вишневых веток, покрытых бело-розовыми цветами.
Едва сдерживая нетерпение, он ждал, когда наступит ночь. На закате, отломав ветку рябины, фермер воткнул ее в шапку и пошел в долину Ив, чтобы подняться на гору Кальвер. Там он сел и стал ждать. Над его головой появились звезды. Ночь была тихой и теплой, но мужчина бодрствовал. Прошло некоторое время, откуда-то снизу от подножия горы послышался смех и музыка. Вскоре показались Светлые. Их разозлило присутствие фермера, но они не могли его тронуть, потому что у того была ветка рябины. Похищать тоже не было оснований, так как он не нарушал границы их магического круга. Когда фермер показал им цветы, яйцо и волосы, Светлым пришлось отдать ему маленькую дочь. Сначала девочка смотрела на отца с удивлением, как будто только что очнулась ото сна, но потом бросилась к нему на грудь, крепко обняла и заплакала. Они вместе вернулись домой и больше никогда не подглядывали за Светлыми.
С резким звуком оборвалась струна в лире Тоби. От этого звука все встрепенулись.
— Как видно из этой истории, — продолжал Эрсилдоун, искоса взглянув на ученика, — у Светлых были свои законы. И когда они нарушались, этот народ применял собственные способы наказаний. Однако Светлые не были бессердечными и жестокими. Сначала они дали фермеру шанс исправить ошибку дочери, потом проверили, достоин ли он награды. Так как мужчина показал себя добрым человеком, они подсказали ему ответы на загадки. Доброта была тем качеством, которое они очень ценили у смертных.
— И еще мужество, — добавила Эллис.
— Да, и аккуратность, и искреннюю любовь, и выполнение обещаний, — добавил Бард.
Не теряя времени, Тоби извлек из лиры порвавшуюся струну и натянул новую.
— Как я поняла, — заметила Рохейн, — Светлые любили праздники, песни, танцы и загадки. Веселый народ, но и опасный в то же время.
Эрсилдоун позвал слугу.
— Принеси пимент! — велел он. — Миледи любит пимент? — спросил он, повернувшись к Рохейн.
— Я не знаю, что это такое.
— Смесь из красного вина, меда и специй.
— Не сомневаюсь, что мне это понравится.
Бард щелкнул пальцами, и слуга поспешил из комнаты. Тоби пробежал рукой по струнам.
— Выходит, они жили внутри горы? — не унималась Рохейн. — Неужели их королевство размещалось под землей, в пещерах?
Эрсилдоун засмеялся.
— Ни под землей, ни под водой, ни под чем другим. Фаэрия находилась где-то в другом месте. Точки соприкосновения Айи и Светлого Королевства находились в тех местах, которые сейчас темные силы считают подходящими для охоты. Например, под Кальвером и некоторыми другими горами, такие проходы существовали также и под озерами, в молодых рощицах, под родниками, на высоких местах и на низких. Как вы понимаете, Рохейн, маленькая девочка, собиравшая примулу, заглянула не в подземную пещеру, а через точку соприкосновения в само королевство.
— Но похищение, — заметила Рохейн, — кажется довольно строгим наказанием за простое детское любопытство.
— Да, нам кажется именно так, — согласился Эрсилдоун. — Тем не менее, считая, что Фаэрия — страна удовольствий, ее жители, возможно, надеялись таким образом предотвратить рассказы девочки о том, что она видела, и избежать наплыва ротозеев в эти места. В общем, они находили, что страсть людей к подглядыванию является ужасным преступлением, и всегда были готовы наказать за это. Но теперь мне хотелось бы привести еще один пример, касающийся границ и человеческих грехов.
И общепризнанный мастер повествований с энтузиазмом приступил к следующей истории.
— Когда-то существовал проход в Фаэрию под озером Коумлах в горах Финварны. Это было уединенное место, над которым всегда стелился туман, окруженное со всех сторон высокими скалами. Большую часть года его поверхность оставалась ровной, там не было ни рифов, ни скал, но каждый День белых цветов в центре озера появлялся остров, и в это же время открывался в скалах проход. Если кто-нибудь хотел войти, ему приходилось спускаться по винтовой лестнице на довольно большую глубину. Проход вел в Фаэрию. Около подножия лестницы находилась дверь, ведущая на остров. Величественным и прекрасным было королевство, с большими зелеными полянами, усыпанными великим множеством самых разных благоухающих цветов, похожих на облака цветного шелка, и беседками, на которых переплетались пятна золотого солнечного света и кружевная тень.
Светлые приветливо встречали гостей, надевая им на шеи гирлянды из цветов. Их угощали едой и чудесными прохладными напитками, которые принесли, а может быть, и украли из Эриса. Хозяева не собирались брать людей в плен, просто хотели их развлечь, прежде чем отпустить домой. Волшебные существа настраивали скрипки и исполняли веселые мелодии, приглашая гостей танцевать. Их музыканты редко играли для развлечения смертных, но в День белых цветов они это делали. Время пролетало в веселье и радости, но когда наступал вечер, люди должны были уйти.
Светлые требовали от своих гостей только одного — ничего не уносить с острова. Даже листик, травинку или цветок. Те гирлянды, что им дарили, тоже нужно было оставить, прежде чем уйти.
Это условие принималось веками. Тем не менее однажды любопытство все-таки взяло верх. Одному парню стало интересно, что будет, если нарушить правило. Оторвав бутон розы от гирлянды, он сунул его в карман куртки, а украшение положил на землю.
По лестнице парень поднимался вместе с остальными гостями. Пройдя половину пути, юноша решил проверить, на месте ли цветок, но его там не было. В этот момент его охватил страх, так как он догадался, что у Светлых был какой-то способ узнавать о воровстве. Парень поспешил к выходу и быстро выскочил на поверхность. Когда вышел последний гость, раздался голос:
— Позор вам, кто ответил на наше гостеприимство кражей.
Потом, как обычно, захлопнулась дверь, и на скале не осталось и следа прохода.
Но с этого момента остров никогда больше не появлялся в День белых цветов. Светлые не простили смертным кражу. Они больше никого не приглашали в гости, а проход в свой мир закрыли навсегда. Позже закрылись и все остальные проходы.
— Почему? — спросила Рохейн.
— Смертные совершали поступки и похуже, чем кража цветов. Некоторые Светлые были очень рассержены делами людей и не хотели иметь с нами ничего общего.
— Вы сказали, что проходы закрылись навсегда? А они могут когда-нибудь открыться?
— Нет.
— Может быть, это к лучшему? — предположила Рохейн.
Эллис кивнула.
— Никогда не говорите такого! — воскликнул Бард, возмущенный не на шутку. — Айя потеряла связь с миром чудес, о котором смертные могли только мечтать. Светлое Королевство было и остается опасной землей. Там достаточно ловушек для невнимательных людей и достаточно тюремных башен для безрассудных. До него трудно добраться, потому что королевство слишком высоко и глубоко, заполнено птицами и животными, безбрежными океанами и звездами, красотой магической и опасной, радостью и сожалением. В этом королевстве человек может считать себя счастливым.
В ночи откуда-то послышалась музыка. Невидимый музыкант играл на тростниковой флейте тихую грустную мелодию. Но вскоре ее заглушили звуки в мажорном ключе, которые издала лира Тоби.
Бард громко спросил:
— Где же пимент?
Поспешно вошли двое слуг. Один из них нес поднос с бокалами, другой — кувшин, над которым поднимался пар, и полотенце. Ароматный напиток разлили по бокалам. Выпили за здравие короля, потом Эрсилдоун начал новую историю.
— Если хотите лучше понять Светлых, — сказал он, — вам надо послушать рассказ об Эйлиан.
Рохейн согласно кивнула.
— В старые времена в Каэрмелор приехала пожилая пара из Байт Даун Рори, чтобы найти служанку. Они увидели симпатичную девушку с золотистыми волосами, стоявшую несколько поодаль от остальных, и заговорили с ней.
— Талитянская девушка? — пробормотала Рохейн.
— Да, талитянская девушка, оказавшаяся там случайно. Она назвала им свое имя. Старики наняли ее и вернулись домой. В окрестных деревушках существовал обычай — долгими зимними вечерами женщины и девушки после ужина собирались вместе. Новая служанка тоже взяла за правило выходить на поляну, освещенную лунным светом, и некоторые прохожие уверяли, что видели ее несколько раз в окружении Светлых. Они пели и танцевали. Пришла весна. Когда дни стали длиннее и зацвел кустарник, а в леса, надевшие зеленый наряд, вернулись кукушки, Эйлиан убежала с новыми друзьями, и больше ее никто не видел. С этого дня место, где девушку видели в последний раз, стали называть поляной Эйлиан, хотя люди давно забыли, по какой причине.
Пожилая женщина, нанявшая служанку, была повитухой. Благодаря ее опыту и умению люди охотно пользовались услугами женщины, но от этого она не становилась богаче, потому что пациенты были бедны. Через год после побега Эйлиан в туманную холодную ночь кто-то постучал в дверь дома пожилой пары. Женщина открыла и увидела высокого человека в плаще, державшего под уздцы серого жеребца.
— Я пришел, чтобы отвезти вас к моей жене, — сказал он.
Привлекательный внешний вид гостя вызывал подозрение, а его повелительный тон совсем не понравился женщине, поэтому первым ее побуждением было отказаться, но незнакомец словно воспользовался какими-то чарами. Повитуха, вопреки своему желанию, молча собрала принадлежности и забралась в седло позади мужчины. Лошадь довезла их до Роскоурт Мура. Если вам приходилось бывать в этом местечке, то, несомненно, вы видели гору Брин Исибион, большую, покрытую зеленью, словно поднимающуюся из центра вересковой пустоши. Она напоминала разрушенный форт или цитадель, окруженную вертикальными камнями, с пирамидой на северном склоне. Достигнув этого места, незнакомец и повивальная бабка спешились и направились через проход в камнях к большой пещере. За занавесом из ослиной шкуры в дальнем углу, на грубо сколоченном топчане, покрытом сухим папоротником, лежала женщина. В маленькой жаровне горело полено, нисколько не обогревая пещеру.
Приняв ребенка, повитуха села на корявый стул ближе к огню, чтобы запеленать дитя. Женщина попросила ее остаться в пещере на две недели. Итак, решение было принято. Из жалости к измученной, настрадавшейся пациентке, из-за нищенских условий, в которых той приходилось жить, повивальная бабка согласилась. Каждый день приходил незнакомец и приносил еду и все, что требовалось. Проходило время, дитя и мать окрепли.
Однажды мужчина подошел к повитухе с небольшой резной коробочкой, заполненной зеленой мазью. Он приказал ей наложить немного мази на веки ребенка, но ни в коем случае не дотрагиваться до своих глаз. Женщина сделала все так, как ей было сказано, но, отложив в сторону коробочку, она, забывшись, потерла зачесавшийся глаз.
В тот же момент весь мир вокруг преобразился. Пещера исчезла. На ее месте появилась великолепная комната в зеленых и золотых тонах, вполне достойная королей. Вместо грубого табурета, стоявшего перед раскаленной печуркой, появился резной стул с высокой спинкой около камина, от которого распространялось по комнате приятное тепло. Полированный до блеска пол покрывали ковры с длинным ворсом. Каждую стену украшали великолепные гобелены, а над каминной доской висело зеркало в золотой раме. С трудом сдержав изумленное восклицание, повитуха посмотрела туда, где лежала ее пациентка, теперь уже не на сухом папоротнике, а на перине, покрытой золотистыми шелковыми простынями, на великолепных подушках, под расшитым покрывалом. И была эта женщина не кем иным, как золотоволосой Эйлиан. А от ребенка, сначала казавшегося совершенно обычным, сейчас невозможно было оторвать глаз, настолько он был красив.
Но самое удивительное, что все это великолепие женщина могла видеть только левым глазом. Когда он был закрыт, перед ее взором опять представали каменные стены, грубый топчан, покрытый травой, убогая мебель.
У повитухи хватило ума никак не показать, что приказ нарушен, но пока она находилась в пещере, держала левый глаз открытым. Хотя, надо сказать, новоприобретенная способность приносила немало неудобств, и ей приходилось постоянно быть начеку. Таким способом женщина узнала некоторые подробности из жизни Светлых.
Наконец подоспело время повитухе возвращаться домой. Высокий мужчина довез ее до дверей дома и там вручил кошелек с монетами. Прежде чем женщина успела произнести хоть слово благодарности, он вскочил на лошадь и ускакал. Поспешив в дом, женщина высыпала монеты на кухонный стол. Перед ней мерцала теплым солнечным блеском груда золота. В необычайном волнении повитуха пересчитала деньги и поняла, что их хватит на безбедную жизнь для нее и мужа до конца дней.
С новыми возможностями зрения и богатством женщина ощущала себя вполне счастливой. У нее хватило мудрости понять, что и то и другое может вызвать зависть соседей, поэтому она никому не сказала ни слова. Кроме того, Светлые очень не любили, если кто-то без конца твердил об их добрых поступках. Умная повитуха скрыла все даже от собственного мужа из опасения, что тот может ненароком выдать секрет.
Иногда весной она видела в садах мужчин и женщин Светлых, гуляющих между цветущими деревьями, или летом танцующих под звездным небом в высокой траве. Однажды ей довелось даже наблюдать целую процессию Светлых, другими словами — Дозор.
— Дозор? — переспросила Рохейн.
— Так называется кавалькада небожителей, направляющихся на праздник или на выгул лошадей. Пожилая женщина видела их, скачущих в сумерках по полям, окруженных странным сиянием, более прекрасным, чем звездный свет. Длинные волосы казались сотканными из лунных лучей. Более великолепных коней ей никогда не приходилось встречать. Ветер играл с вплетенными в водопады хвостов и грив колокольчиками. Высокая изгородь из боярышника преграждала им путь на кукурузное поле, но кони Светлых перелетели через нее, словно птицы, и галопом понеслись дальше, к подножию зеленой горы. Утром повитуха шла на поле, чтобы посмотреть, сколько повреждено кукурузы, но ни единого раза ей не удалось обнаружить ни сломанного стебля, ни испорченного початка.
Однажды женщине пришлось раньше, чем обычно, отправиться на рынок, и когда она, закончив свои дела, свернула за угол, прямо перед ней оказался тот самый незнакомец, однажды постучавший в ее дверь. Пытаясь скрыть удивление, повитуха отважно сделала шаг вперед и приветливо сказала:
— Доброе утро, сэр. Как себя чувствуют прекрасная Эйлиан и ваш малыш?
Мужчина вежливо ответил, что и жена, и ребенок пребывают в отличном здравии, а потом спросил:
— Каким глазом вы видите меня?
— Этим, — призналась женщина, показывая на левый глаз. Светлый засмеялся. Сорвав камыш, он дотронулся до глаза и исчез. С тех пор бедная повитуха больше им не видела.
— Фу! — воскликнула Рохейн, выпрямляясь на стуле. — Еще одно жестокое незаслуженное наказание за совсем незначительный проступок. В конце концов, женщина никому не причинила вреда. Она просто потерла глаз без всякого умысла! Почему он ее сделал слепой?
— Согласен, месть Светлых бывает ужасна, — сказал Эрсилдоун, делая глоток из бокала.
— Эта история только подтверждает мою точку зрения, — заметила герцогиня Роксбург.
Эрсилдоун улыбнулся.
— Эллис смотрит на Светлых будто через темное стекло, — сказал он. — У каждого свой взгляд, мой — совершенно противоположный.
— Эрсилдоун найдет хорошие черты и в самом Итч Уизге, — сухо заметила герцогиня.
— Девушка Эйлиан, наверное, была хорошего мнения о Светлых.
— Сначала так оно и было, — продолжала герцогиня Роксбург. — В конечном итоге Эйлиан выгнали из Фаэрии за какой-то совсем незначительный проступок, и ее ждал малоприятный конец.
— Ужасная судьба, — вздохнула Рохейн.
— Но вы не должны судить, не зная всех обстоятельств дела, — возразил Бард. — Ее изгнал не муж или кто-то из Светлых. Это неизбежный эффект, который их королевство оказывало на каждого попавшего туда смертного. Человек мог находиться в Фаэрии только очень небольшой период времени, но после возвращения в Айю томился желанием вернуться назад, переполненный непередаваемой тоской. Этот эффект называется лангот. Вот еще одна история.
Рысь встала, зевнула, поскребла когтями подушку и опять улеглась. А ее хозяин приступил к новому рассказу.
— Пилгрет Ольвас жила в Луиндорне и отличалась редкой красотой. Ее семья бедствовала, и девушке приходилось работать служанкой. Говорят, ей не чужды были романтичность и мечтательность. Но, сознавая свою привлекательность, Пилгрет была довольно тщеславной. Хорошенькие женщины имеют на это право, по мнению многих джентльменов, включая меня. Но не все согласны с этим. Девушка прилагала массу усилий, чтобы одеваться как можно лучше, хотя возможностей у нее было не так уж много. Пилгрет украшала волосы полевыми цветами и неизменно пользовалась успехом у местных юношей на зависть подругам. Девушка оказалась падкой на лесть, но поскольку образованием не блистала, не могла скрыть сей факт. Стоило кому-то похвалить деревенскую красавицу, как ее глаза загорались от удовольствия.
Какое-то время Пилгрет не имела работы, и родители очень хотели, чтобы девушка устроилась к кому-нибудь служанкой. В округе свободных мест не было, поэтому мать предложила ей попытать счастья в другой деревне. Красавице очень не хотелось уходить из дома, однако выбора не было. Она взяла с собой немного еды и отправилась на поиски работы.
Долгий путь проделала Пилгрет, пока не оказалась на перекрестке. Куда идти, девушка не знала. В конце концов ей надо было решить, выбрать ли дорогу наобум или вернуться домой. В нерешительности она села на гранитный валун и с мечтательным видом стала срывать листья папоротника, в изобилии растущего вокруг. Прошло немного времени, и вдруг рядом раздался голос. Девушка повернулась и увидела красивого молодого человека, одетого в зеленые шелковые одежды, украшенные золотой вышивкой.
— Доброе утро, красавица, — сказал он. — Что ты здесь делаешь?
— Иду искать работу, — ответила Пилгрет.
— И какую же работу ты ищешь? — с улыбкой спросил молодой человек.
— Да любую, — сказала, смутившись, девушка. — Я много чего умею делать.
— А что ты думаешь насчет помощи по хозяйству одному вдовцу с маленьким мальчиком? — поинтересовался молодой человек.
— Детей я очень люблю, — воскликнула Пилгрет. — Мне приходилось ухаживать за маленькими.
— В таком случае я нанимаю тебя, — сказал незнакомец, — на один год и один день. Но сначала, Пилгрет Ольвас… — Девушка ахнула от удивления, когда незнакомец назвал ее по имени, а тот рассмеялся. — Понимаю, ты думала, я не знаю тебя. Но неужели непонятно, что, проезжая по твоей деревне, молодой вдовец не мог не заметить такую красавицу? Кроме того, — сказал он, — я видел однажды, как ты, расчесывая волосы, смотрела на свое отражение в пруду и сорвала несколько душистых фиалок.
Покоренная его приятными манерами, девушка с удовольствием приняла предложение молодого человека, но мать учила ее быть осторожной с незнакомцами.
— Где вы живете? — спросила она.
— Недалеко отсюда, — ответил молодой человек. — Так ты согласна пойти со мной?
— Сначала мне хотелось бы узнать, какая будет плата.
Он сказал ей, что она сама может ее назначить. Перед глазами девушки тут же возникли картины богатства и роскоши.
— Но я найму тебя только в том случае, если ты пойдешь со мной немедленно, не возвращаясь домой, — добавил незнакомец. — Твоих родителей я предупрежу.
— Но моя одежда… — начала Пилгрет.
— Той одежды, что есть, пока вполне достаточно, а вскоре я подарю тебе несколько красивых платьев.
— Тогда согласна, — обрадовалась девушка. — Выходит, мы договорились!
— Пока нет, — ответил незнакомец. — Я предпочитаю, чтобы ты поклялась мне в верности.
На лице девушки появилось тревожное выражение.
— Тебе не следует бояться, — сказал мужчина ласково. — Просто поцелуй лист папоротника, который держишь в руке, и скажи: «Обещаю остаться на год и день».
— И это все? — удивилась Пилгрет, но сделала все так, как он попросил.
Больше не сказав ни слова, молодой человек повернулся и пошел по дороге, ведущей на восток. Девушка последовала за ним и всю дорогу размышляла, почему ее новый хозяин молчит. Они проделали очень долгий путь, Пилгрет устала, у нее начали болеть ноги. Ей уже казалось, что они будут вечно идти в полном молчании. Бедная девушка чувствовала себя полностью измотанной и в конце концов заплакала. Новый хозяин остановился и повернулся к ней.
— Ты устала, Пилгрет? Сядь отдохни, — сказал он и подвел ее к мшистому камню.
От такого проявления доброты девушка разрыдалась. Светлый дал ей выплакаться, а потом проговорил:
— А теперь я высушу твои слезы.
Сорвав пучок листьев, он провел сначала по одному глазу, потом по другому. В одно мгновение слезы, а заодно и усталость исчезли. Пилгрет сообразила, что опять идет, хотя абсолютно не помнила, как поднималась с камня.
— Ну что ж, ты получишь ее, если к Дню белых цветов принесешь нам три подарка: вишню без косточки внутри, живую птицу без костей и часть тела, отрубленную без крови у самого старого животного на твоей ферме. Если ты выполнишь все условия, мы вернем тебе дочь.
В сердце фермера забрезжила надежда. Но потом он спросил себя:
Как может вишня остаться неповрежденной, если вытащить из нее косточку? Нет, они имели в виду что-то другое. И как я найду птицу без костей? А последняя часть загадки? Может быть, это молоко от моей коровы Ромашки? Но молоко — это не часть тела животного. А что, если я отпилю кусочек рога? Нет. А не Доббин ли, которого я запрягаю в телегу, самое старое животное?
Он долго мучился, пытаясь найти ответы на вопросы, но ничего не мог придумать, и колдунья ему больше не могла помочь. Фермер перестал спать и только бродил по окрестностям, снова и снова задавая вопросы себе и каждому, кто попадался на пути. Но все было безнадежно, а назначенный день приближался.
Бард погладил мягкую шерсть рыси. Воспользовавшись паузой, герцогиня Роксбург заметила:
— Каждый раз, как слышу эту историю, не могу не удивляться глупости этого фермера. Неужели у кого-то могли вызвать затруднение такие простые загадки?
Бард улыбнулся и сказал:
— Не все такие умные, как Эллис Роксбург.
Она засмеялась и хлопнула его по спине закрытым веером.
— Продолжайте свою сказку!
— До Дня белых цветов оставалось не больше трех недель, — начал Эрсилдоун. — Однажды фермер шел по дороге и встретил нищего.
— Прости, добрый человек, — сказал нищий. — Не найдется ли у тебя корочки хлеба? Я очень голоден.
— И корочка, и еще кое-что, — ответил фермер с чувством. Открыв кожаную сумку, он вынул оттуда хлеб, сыр и яблоки. — Я знаю, что такое страдание, — сказал он печально, — поэтому стараюсь облегчить участь несчастных, если это в моих силах.
— Ты выручил меня, — сказал нищий, принимая еду, — за это я помогу тебе. Ответ на твой первый вопрос — вишня, когда она цветет, не имеет косточек.
Фермер в изумлении уставился на нищего, но старик, улыбаясь, пошел прочь. И хоть шел очень медленно, по какой-то причине невероятно быстро исчез за поворотом. Фермер бросился вдогонку, но за поворотом он увидел только длинную пустую дорогу. Никаких людей на ней не было.
Не переставляя удивляться, бедный отец пошел дальше. Идя через каштановую рощу, мужчина увидел дрозда, старавшегося освободиться из когтей пустельги. В одно мгновение, отбросив в сторону свои вещи, фермер схватил камень, лежавший у дороги, и бросил его в злобную птицу. Пустельга улетела, дрозд остался. Он уселся на колючий куст, глядя на фермера ясными мудрыми глазами.
Увидев такой взгляд, фермер поразился. Птица вдруг открыла клюв и заговорила с ним мелодичным голосом:
— Ты был очень добр. Я вознагражу тебя ответом на второй вопрос. После того как наседка просидит на яйце пятнадцать дней, в нем будет цыпленок, но костей у него еще нет.
Фермер ахнул от изумления, а птичка прочирикала что-то и улетела.
Отец немного приободрился.
— У меня есть два ответа! — сказал он себе радостно, но тут же поник. — Они мне не помогут, если я не найду ответа на третий вопрос.
И снова фермера охватило отчаяние.
Итак, он продолжил путь, хмурясь, не переставая думать над третьей загадкой. Вдруг до его ушей донесся душераздирающий плач. В зарослях кустарника вдоль дороги он увидел кролика, попавшего в проволочный капкан. Его крики заставили фермера броситься на помощь. С большой предосторожностью он освободил кролика, подумав, что тот сейчас же бросится бежать.
Но кролик, как и дрозд, внимательно смотрел на фермера. На этот раз мужчина уже не удивился, когда тот заговорил.
— Ну что ж, — сказал он. — Ты оказал мне услугу, за это послушай ответ на третью загадку. Если отрезать клок шерсти, он будет частью тела животного, но не прольется ни капли крови. А что касается самого старого существа на ферме, то почему бы тебе не взять зеркало и не посмотреть в него. Оно подскажет.
Не успел фермер моргнуть, как кролик исчез. Отец не стал терять времени даром и радостно поспешил домой. Прибежав в курятник, он положил яйцо под наседку. Когда прошло пятнадцать дней, фермер взял ножницы и отрезал у себя клок волос. Потом пошел в сад и собрал большой букет из вишневых веток, покрытых бело-розовыми цветами.
Едва сдерживая нетерпение, он ждал, когда наступит ночь. На закате, отломав ветку рябины, фермер воткнул ее в шапку и пошел в долину Ив, чтобы подняться на гору Кальвер. Там он сел и стал ждать. Над его головой появились звезды. Ночь была тихой и теплой, но мужчина бодрствовал. Прошло некоторое время, откуда-то снизу от подножия горы послышался смех и музыка. Вскоре показались Светлые. Их разозлило присутствие фермера, но они не могли его тронуть, потому что у того была ветка рябины. Похищать тоже не было оснований, так как он не нарушал границы их магического круга. Когда фермер показал им цветы, яйцо и волосы, Светлым пришлось отдать ему маленькую дочь. Сначала девочка смотрела на отца с удивлением, как будто только что очнулась ото сна, но потом бросилась к нему на грудь, крепко обняла и заплакала. Они вместе вернулись домой и больше никогда не подглядывали за Светлыми.
С резким звуком оборвалась струна в лире Тоби. От этого звука все встрепенулись.
— Как видно из этой истории, — продолжал Эрсилдоун, искоса взглянув на ученика, — у Светлых были свои законы. И когда они нарушались, этот народ применял собственные способы наказаний. Однако Светлые не были бессердечными и жестокими. Сначала они дали фермеру шанс исправить ошибку дочери, потом проверили, достоин ли он награды. Так как мужчина показал себя добрым человеком, они подсказали ему ответы на загадки. Доброта была тем качеством, которое они очень ценили у смертных.
— И еще мужество, — добавила Эллис.
— Да, и аккуратность, и искреннюю любовь, и выполнение обещаний, — добавил Бард.
Не теряя времени, Тоби извлек из лиры порвавшуюся струну и натянул новую.
— Как я поняла, — заметила Рохейн, — Светлые любили праздники, песни, танцы и загадки. Веселый народ, но и опасный в то же время.
Эрсилдоун позвал слугу.
— Принеси пимент! — велел он. — Миледи любит пимент? — спросил он, повернувшись к Рохейн.
— Я не знаю, что это такое.
— Смесь из красного вина, меда и специй.
— Не сомневаюсь, что мне это понравится.
Бард щелкнул пальцами, и слуга поспешил из комнаты. Тоби пробежал рукой по струнам.
— Выходит, они жили внутри горы? — не унималась Рохейн. — Неужели их королевство размещалось под землей, в пещерах?
Эрсилдоун засмеялся.
— Ни под землей, ни под водой, ни под чем другим. Фаэрия находилась где-то в другом месте. Точки соприкосновения Айи и Светлого Королевства находились в тех местах, которые сейчас темные силы считают подходящими для охоты. Например, под Кальвером и некоторыми другими горами, такие проходы существовали также и под озерами, в молодых рощицах, под родниками, на высоких местах и на низких. Как вы понимаете, Рохейн, маленькая девочка, собиравшая примулу, заглянула не в подземную пещеру, а через точку соприкосновения в само королевство.
— Но похищение, — заметила Рохейн, — кажется довольно строгим наказанием за простое детское любопытство.
— Да, нам кажется именно так, — согласился Эрсилдоун. — Тем не менее, считая, что Фаэрия — страна удовольствий, ее жители, возможно, надеялись таким образом предотвратить рассказы девочки о том, что она видела, и избежать наплыва ротозеев в эти места. В общем, они находили, что страсть людей к подглядыванию является ужасным преступлением, и всегда были готовы наказать за это. Но теперь мне хотелось бы привести еще один пример, касающийся границ и человеческих грехов.
И общепризнанный мастер повествований с энтузиазмом приступил к следующей истории.
— Когда-то существовал проход в Фаэрию под озером Коумлах в горах Финварны. Это было уединенное место, над которым всегда стелился туман, окруженное со всех сторон высокими скалами. Большую часть года его поверхность оставалась ровной, там не было ни рифов, ни скал, но каждый День белых цветов в центре озера появлялся остров, и в это же время открывался в скалах проход. Если кто-нибудь хотел войти, ему приходилось спускаться по винтовой лестнице на довольно большую глубину. Проход вел в Фаэрию. Около подножия лестницы находилась дверь, ведущая на остров. Величественным и прекрасным было королевство, с большими зелеными полянами, усыпанными великим множеством самых разных благоухающих цветов, похожих на облака цветного шелка, и беседками, на которых переплетались пятна золотого солнечного света и кружевная тень.
Светлые приветливо встречали гостей, надевая им на шеи гирлянды из цветов. Их угощали едой и чудесными прохладными напитками, которые принесли, а может быть, и украли из Эриса. Хозяева не собирались брать людей в плен, просто хотели их развлечь, прежде чем отпустить домой. Волшебные существа настраивали скрипки и исполняли веселые мелодии, приглашая гостей танцевать. Их музыканты редко играли для развлечения смертных, но в День белых цветов они это делали. Время пролетало в веселье и радости, но когда наступал вечер, люди должны были уйти.
Светлые требовали от своих гостей только одного — ничего не уносить с острова. Даже листик, травинку или цветок. Те гирлянды, что им дарили, тоже нужно было оставить, прежде чем уйти.
Это условие принималось веками. Тем не менее однажды любопытство все-таки взяло верх. Одному парню стало интересно, что будет, если нарушить правило. Оторвав бутон розы от гирлянды, он сунул его в карман куртки, а украшение положил на землю.
По лестнице парень поднимался вместе с остальными гостями. Пройдя половину пути, юноша решил проверить, на месте ли цветок, но его там не было. В этот момент его охватил страх, так как он догадался, что у Светлых был какой-то способ узнавать о воровстве. Парень поспешил к выходу и быстро выскочил на поверхность. Когда вышел последний гость, раздался голос:
— Позор вам, кто ответил на наше гостеприимство кражей.
Потом, как обычно, захлопнулась дверь, и на скале не осталось и следа прохода.
Но с этого момента остров никогда больше не появлялся в День белых цветов. Светлые не простили смертным кражу. Они больше никого не приглашали в гости, а проход в свой мир закрыли навсегда. Позже закрылись и все остальные проходы.
— Почему? — спросила Рохейн.
— Смертные совершали поступки и похуже, чем кража цветов. Некоторые Светлые были очень рассержены делами людей и не хотели иметь с нами ничего общего.
— Вы сказали, что проходы закрылись навсегда? А они могут когда-нибудь открыться?
— Нет.
— Может быть, это к лучшему? — предположила Рохейн.
Эллис кивнула.
— Никогда не говорите такого! — воскликнул Бард, возмущенный не на шутку. — Айя потеряла связь с миром чудес, о котором смертные могли только мечтать. Светлое Королевство было и остается опасной землей. Там достаточно ловушек для невнимательных людей и достаточно тюремных башен для безрассудных. До него трудно добраться, потому что королевство слишком высоко и глубоко, заполнено птицами и животными, безбрежными океанами и звездами, красотой магической и опасной, радостью и сожалением. В этом королевстве человек может считать себя счастливым.
В ночи откуда-то послышалась музыка. Невидимый музыкант играл на тростниковой флейте тихую грустную мелодию. Но вскоре ее заглушили звуки в мажорном ключе, которые издала лира Тоби.
Бард громко спросил:
— Где же пимент?
Поспешно вошли двое слуг. Один из них нес поднос с бокалами, другой — кувшин, над которым поднимался пар, и полотенце. Ароматный напиток разлили по бокалам. Выпили за здравие короля, потом Эрсилдоун начал новую историю.
— Если хотите лучше понять Светлых, — сказал он, — вам надо послушать рассказ об Эйлиан.
Рохейн согласно кивнула.
— В старые времена в Каэрмелор приехала пожилая пара из Байт Даун Рори, чтобы найти служанку. Они увидели симпатичную девушку с золотистыми волосами, стоявшую несколько поодаль от остальных, и заговорили с ней.
— Талитянская девушка? — пробормотала Рохейн.
— Да, талитянская девушка, оказавшаяся там случайно. Она назвала им свое имя. Старики наняли ее и вернулись домой. В окрестных деревушках существовал обычай — долгими зимними вечерами женщины и девушки после ужина собирались вместе. Новая служанка тоже взяла за правило выходить на поляну, освещенную лунным светом, и некоторые прохожие уверяли, что видели ее несколько раз в окружении Светлых. Они пели и танцевали. Пришла весна. Когда дни стали длиннее и зацвел кустарник, а в леса, надевшие зеленый наряд, вернулись кукушки, Эйлиан убежала с новыми друзьями, и больше ее никто не видел. С этого дня место, где девушку видели в последний раз, стали называть поляной Эйлиан, хотя люди давно забыли, по какой причине.
Пожилая женщина, нанявшая служанку, была повитухой. Благодаря ее опыту и умению люди охотно пользовались услугами женщины, но от этого она не становилась богаче, потому что пациенты были бедны. Через год после побега Эйлиан в туманную холодную ночь кто-то постучал в дверь дома пожилой пары. Женщина открыла и увидела высокого человека в плаще, державшего под уздцы серого жеребца.
— Я пришел, чтобы отвезти вас к моей жене, — сказал он.
Привлекательный внешний вид гостя вызывал подозрение, а его повелительный тон совсем не понравился женщине, поэтому первым ее побуждением было отказаться, но незнакомец словно воспользовался какими-то чарами. Повитуха, вопреки своему желанию, молча собрала принадлежности и забралась в седло позади мужчины. Лошадь довезла их до Роскоурт Мура. Если вам приходилось бывать в этом местечке, то, несомненно, вы видели гору Брин Исибион, большую, покрытую зеленью, словно поднимающуюся из центра вересковой пустоши. Она напоминала разрушенный форт или цитадель, окруженную вертикальными камнями, с пирамидой на северном склоне. Достигнув этого места, незнакомец и повивальная бабка спешились и направились через проход в камнях к большой пещере. За занавесом из ослиной шкуры в дальнем углу, на грубо сколоченном топчане, покрытом сухим папоротником, лежала женщина. В маленькой жаровне горело полено, нисколько не обогревая пещеру.
Приняв ребенка, повитуха села на корявый стул ближе к огню, чтобы запеленать дитя. Женщина попросила ее остаться в пещере на две недели. Итак, решение было принято. Из жалости к измученной, настрадавшейся пациентке, из-за нищенских условий, в которых той приходилось жить, повивальная бабка согласилась. Каждый день приходил незнакомец и приносил еду и все, что требовалось. Проходило время, дитя и мать окрепли.
Однажды мужчина подошел к повитухе с небольшой резной коробочкой, заполненной зеленой мазью. Он приказал ей наложить немного мази на веки ребенка, но ни в коем случае не дотрагиваться до своих глаз. Женщина сделала все так, как ей было сказано, но, отложив в сторону коробочку, она, забывшись, потерла зачесавшийся глаз.
В тот же момент весь мир вокруг преобразился. Пещера исчезла. На ее месте появилась великолепная комната в зеленых и золотых тонах, вполне достойная королей. Вместо грубого табурета, стоявшего перед раскаленной печуркой, появился резной стул с высокой спинкой около камина, от которого распространялось по комнате приятное тепло. Полированный до блеска пол покрывали ковры с длинным ворсом. Каждую стену украшали великолепные гобелены, а над каминной доской висело зеркало в золотой раме. С трудом сдержав изумленное восклицание, повитуха посмотрела туда, где лежала ее пациентка, теперь уже не на сухом папоротнике, а на перине, покрытой золотистыми шелковыми простынями, на великолепных подушках, под расшитым покрывалом. И была эта женщина не кем иным, как золотоволосой Эйлиан. А от ребенка, сначала казавшегося совершенно обычным, сейчас невозможно было оторвать глаз, настолько он был красив.
Но самое удивительное, что все это великолепие женщина могла видеть только левым глазом. Когда он был закрыт, перед ее взором опять представали каменные стены, грубый топчан, покрытый травой, убогая мебель.
У повитухи хватило ума никак не показать, что приказ нарушен, но пока она находилась в пещере, держала левый глаз открытым. Хотя, надо сказать, новоприобретенная способность приносила немало неудобств, и ей приходилось постоянно быть начеку. Таким способом женщина узнала некоторые подробности из жизни Светлых.
Наконец подоспело время повитухе возвращаться домой. Высокий мужчина довез ее до дверей дома и там вручил кошелек с монетами. Прежде чем женщина успела произнести хоть слово благодарности, он вскочил на лошадь и ускакал. Поспешив в дом, женщина высыпала монеты на кухонный стол. Перед ней мерцала теплым солнечным блеском груда золота. В необычайном волнении повитуха пересчитала деньги и поняла, что их хватит на безбедную жизнь для нее и мужа до конца дней.
С новыми возможностями зрения и богатством женщина ощущала себя вполне счастливой. У нее хватило мудрости понять, что и то и другое может вызвать зависть соседей, поэтому она никому не сказала ни слова. Кроме того, Светлые очень не любили, если кто-то без конца твердил об их добрых поступках. Умная повитуха скрыла все даже от собственного мужа из опасения, что тот может ненароком выдать секрет.
Иногда весной она видела в садах мужчин и женщин Светлых, гуляющих между цветущими деревьями, или летом танцующих под звездным небом в высокой траве. Однажды ей довелось даже наблюдать целую процессию Светлых, другими словами — Дозор.
— Дозор? — переспросила Рохейн.
— Так называется кавалькада небожителей, направляющихся на праздник или на выгул лошадей. Пожилая женщина видела их, скачущих в сумерках по полям, окруженных странным сиянием, более прекрасным, чем звездный свет. Длинные волосы казались сотканными из лунных лучей. Более великолепных коней ей никогда не приходилось встречать. Ветер играл с вплетенными в водопады хвостов и грив колокольчиками. Высокая изгородь из боярышника преграждала им путь на кукурузное поле, но кони Светлых перелетели через нее, словно птицы, и галопом понеслись дальше, к подножию зеленой горы. Утром повитуха шла на поле, чтобы посмотреть, сколько повреждено кукурузы, но ни единого раза ей не удалось обнаружить ни сломанного стебля, ни испорченного початка.
Однажды женщине пришлось раньше, чем обычно, отправиться на рынок, и когда она, закончив свои дела, свернула за угол, прямо перед ней оказался тот самый незнакомец, однажды постучавший в ее дверь. Пытаясь скрыть удивление, повитуха отважно сделала шаг вперед и приветливо сказала:
— Доброе утро, сэр. Как себя чувствуют прекрасная Эйлиан и ваш малыш?
Мужчина вежливо ответил, что и жена, и ребенок пребывают в отличном здравии, а потом спросил:
— Каким глазом вы видите меня?
— Этим, — призналась женщина, показывая на левый глаз. Светлый засмеялся. Сорвав камыш, он дотронулся до глаза и исчез. С тех пор бедная повитуха больше им не видела.
— Фу! — воскликнула Рохейн, выпрямляясь на стуле. — Еще одно жестокое незаслуженное наказание за совсем незначительный проступок. В конце концов, женщина никому не причинила вреда. Она просто потерла глаз без всякого умысла! Почему он ее сделал слепой?
— Согласен, месть Светлых бывает ужасна, — сказал Эрсилдоун, делая глоток из бокала.
— Эта история только подтверждает мою точку зрения, — заметила герцогиня Роксбург.
Эрсилдоун улыбнулся.
— Эллис смотрит на Светлых будто через темное стекло, — сказал он. — У каждого свой взгляд, мой — совершенно противоположный.
— Эрсилдоун найдет хорошие черты и в самом Итч Уизге, — сухо заметила герцогиня.
— Девушка Эйлиан, наверное, была хорошего мнения о Светлых.
— Сначала так оно и было, — продолжала герцогиня Роксбург. — В конечном итоге Эйлиан выгнали из Фаэрии за какой-то совсем незначительный проступок, и ее ждал малоприятный конец.
— Ужасная судьба, — вздохнула Рохейн.
— Но вы не должны судить, не зная всех обстоятельств дела, — возразил Бард. — Ее изгнал не муж или кто-то из Светлых. Это неизбежный эффект, который их королевство оказывало на каждого попавшего туда смертного. Человек мог находиться в Фаэрии только очень небольшой период времени, но после возвращения в Айю томился желанием вернуться назад, переполненный непередаваемой тоской. Этот эффект называется лангот. Вот еще одна история.
Рысь встала, зевнула, поскребла когтями подушку и опять улеглась. А ее хозяин приступил к новому рассказу.
— Пилгрет Ольвас жила в Луиндорне и отличалась редкой красотой. Ее семья бедствовала, и девушке приходилось работать служанкой. Говорят, ей не чужды были романтичность и мечтательность. Но, сознавая свою привлекательность, Пилгрет была довольно тщеславной. Хорошенькие женщины имеют на это право, по мнению многих джентльменов, включая меня. Но не все согласны с этим. Девушка прилагала массу усилий, чтобы одеваться как можно лучше, хотя возможностей у нее было не так уж много. Пилгрет украшала волосы полевыми цветами и неизменно пользовалась успехом у местных юношей на зависть подругам. Девушка оказалась падкой на лесть, но поскольку образованием не блистала, не могла скрыть сей факт. Стоило кому-то похвалить деревенскую красавицу, как ее глаза загорались от удовольствия.
Какое-то время Пилгрет не имела работы, и родители очень хотели, чтобы девушка устроилась к кому-нибудь служанкой. В округе свободных мест не было, поэтому мать предложила ей попытать счастья в другой деревне. Красавице очень не хотелось уходить из дома, однако выбора не было. Она взяла с собой немного еды и отправилась на поиски работы.
Долгий путь проделала Пилгрет, пока не оказалась на перекрестке. Куда идти, девушка не знала. В конце концов ей надо было решить, выбрать ли дорогу наобум или вернуться домой. В нерешительности она села на гранитный валун и с мечтательным видом стала срывать листья папоротника, в изобилии растущего вокруг. Прошло немного времени, и вдруг рядом раздался голос. Девушка повернулась и увидела красивого молодого человека, одетого в зеленые шелковые одежды, украшенные золотой вышивкой.
— Доброе утро, красавица, — сказал он. — Что ты здесь делаешь?
— Иду искать работу, — ответила Пилгрет.
— И какую же работу ты ищешь? — с улыбкой спросил молодой человек.
— Да любую, — сказала, смутившись, девушка. — Я много чего умею делать.
— А что ты думаешь насчет помощи по хозяйству одному вдовцу с маленьким мальчиком? — поинтересовался молодой человек.
— Детей я очень люблю, — воскликнула Пилгрет. — Мне приходилось ухаживать за маленькими.
— В таком случае я нанимаю тебя, — сказал незнакомец, — на один год и один день. Но сначала, Пилгрет Ольвас… — Девушка ахнула от удивления, когда незнакомец назвал ее по имени, а тот рассмеялся. — Понимаю, ты думала, я не знаю тебя. Но неужели непонятно, что, проезжая по твоей деревне, молодой вдовец не мог не заметить такую красавицу? Кроме того, — сказал он, — я видел однажды, как ты, расчесывая волосы, смотрела на свое отражение в пруду и сорвала несколько душистых фиалок.
Покоренная его приятными манерами, девушка с удовольствием приняла предложение молодого человека, но мать учила ее быть осторожной с незнакомцами.
— Где вы живете? — спросила она.
— Недалеко отсюда, — ответил молодой человек. — Так ты согласна пойти со мной?
— Сначала мне хотелось бы узнать, какая будет плата.
Он сказал ей, что она сама может ее назначить. Перед глазами девушки тут же возникли картины богатства и роскоши.
— Но я найму тебя только в том случае, если ты пойдешь со мной немедленно, не возвращаясь домой, — добавил незнакомец. — Твоих родителей я предупрежу.
— Но моя одежда… — начала Пилгрет.
— Той одежды, что есть, пока вполне достаточно, а вскоре я подарю тебе несколько красивых платьев.
— Тогда согласна, — обрадовалась девушка. — Выходит, мы договорились!
— Пока нет, — ответил незнакомец. — Я предпочитаю, чтобы ты поклялась мне в верности.
На лице девушки появилось тревожное выражение.
— Тебе не следует бояться, — сказал мужчина ласково. — Просто поцелуй лист папоротника, который держишь в руке, и скажи: «Обещаю остаться на год и день».
— И это все? — удивилась Пилгрет, но сделала все так, как он попросил.
Больше не сказав ни слова, молодой человек повернулся и пошел по дороге, ведущей на восток. Девушка последовала за ним и всю дорогу размышляла, почему ее новый хозяин молчит. Они проделали очень долгий путь, Пилгрет устала, у нее начали болеть ноги. Ей уже казалось, что они будут вечно идти в полном молчании. Бедная девушка чувствовала себя полностью измотанной и в конце концов заплакала. Новый хозяин остановился и повернулся к ней.
— Ты устала, Пилгрет? Сядь отдохни, — сказал он и подвел ее к мшистому камню.
От такого проявления доброты девушка разрыдалась. Светлый дал ей выплакаться, а потом проговорил:
— А теперь я высушу твои слезы.
Сорвав пучок листьев, он провел сначала по одному глазу, потом по другому. В одно мгновение слезы, а заодно и усталость исчезли. Пилгрет сообразила, что опять идет, хотя абсолютно не помнила, как поднималась с камня.