Дашков Андрей Георгиевич. Странствие Сенора

   Долгое время никто не издавал ни звука. Черный ворон Суо бесшумно чистил в темноте свои перья.
   – Многое скрыто в твоей памяти, – заговорил наконец Тойнгха. – Когда-нибудь я заставлю тебя рассказать все, что ты знаешь о Древних в Башне. А пока запомни: трое из Верхнего мира и карлик Люстиг должны умереть. Я не собираюсь платить за их жизни дважды. Если Мелхоэд поступит по-своему, они поедут обратно через Стеклянный Лес. В этом случае я не хотел бы оказаться на твоем месте. Ты знаешь, как я умею наказывать…
   Но Айота осталась глуха к угрозе.
   – Ты не забыл, что эти люди из Кобара? – озадаченно проговорила старуха. – Они «видят» в мыслях, а женщина к тому же – из Пламенеющих. Давненько я не встречала таких… И еще третий, который умеет превращаться, – его ты вообще не сможешь убить…
   – Я побеспокоился об этом, старуха, – ядовито вставил граф. – Вот Вода Послушания, приготовленная в мастерских Граха Машиной Снадобий. Дашь всем троим выпить из этого сосуда – скажешь, что этого требует Древний Обычай. Если они действительно хотят заполучить Люстиг, то не посмеют отказаться. Вода Послушания парализует их волю и сделает игрушками в наших руках.
   Черная птица Суо, вытянув шею, увидела небольшой сосуд из темного стекла, стоящий на каменном полу.
   – А Королева Мелхоэд? – проскрипела старуха.
   – Ты поглупела к старости, Айота, – со смехом сказал Тойнгха. – Мелхоэд спит и видит, чтобы пришельцы навсегда остались в Мургулле! Она нашла себе сразу троих новых шутов. Твое дело потребовать для них смерти. И внутренности Урода подскажут тебе это…
   – Раньше ты не позволял себе так говорить со мной, – с горькой злобой произнесла прорицательница. – Теперь, когда Кладбищенская Крыса…
   – Ни слова больше! – возвысил голос граф. – Или ты пожалеешь о том, что родилась. Заткнись и думай о Прорицании…
   Разговор был окончен. Тойнгха покинул комнату через низкую, окованную металлом дверь. Дверь захлопнулась с глухим стуком, едва не прищемив кончик жирного хвоста, который волочился за властелином замка Грах.
   Старуха невнятно пробормотала ему вслед проклятие и принялась устраиваться на ночлег прямо на куче брошенного в углу тряпья.
   Потом Айота, Читающая по Костям, Прорицательница Мургуллы, погрузилась в чуткий и неглубокий старческий сон.
   Но даже она не проснулась, когда на пол неслышно слетел черный ворон Суо и унес в клюве сосуд с Водой Послушания.

* * *

   – Итак, Суор, ты подменил Воду, – со смехом сказал Сенор, пряча под плащом на груди склянку с Водой Послушания. – Ну что ж, может быть, она нам еще пригодится…
   Истар, бледная, как покойница, надевала на себя найденные в спальных покоях доспехи. Она готовилась к худшему. Вряд ли подданные Мелхоэд позволят им спокойно уйти из Мургуллы…
   Полураздетый Суор самодовольно развалился на покрывале из шкурок летучих мышей. Его гладкое юное лицо не омрачалось даже тенью мысли. Существо из Мертвых Времен мало интересовалось исходом сегодняшнего гадания – в любом случае, превратившись, Суо покинет подземелье так же легко, как вода проходит сквозь сито. Но смогут ли это сделать Сенор и ведьма?
   Суо собиралось использовать Человека Пророчества в своих целях. Их объединяла общая тайна, недоступная обоим. Он был заколдован теми же силами, которые изгнали Суо в Мертвые Времена. Если бы Сенор достиг Завершения, Суо тоже могло обрести наконец абсолютную свободу и, как оно втайне надеялось, власть во всех временах. Не исключено, что тогда Холодный Затылок станет его легкой добычей или злейшим врагом.
   Но сейчас они были союзниками, и оба надеялись покинуть подземное королевство, захватив с собой карлика Люстиг.
   Суор поднялся со своего ложа и медленно выпрямился. В течение нескольких секунд он «оброс» доспехами и оружием. Сенору до сих пор не надоедало это зрелище…
   А Существо Суо между тем взвешивало, что делать: выжидать до конца или научить союзника Превращениям…

* * *

   За ними явился сам Тойнгха в сопровождении троих стражников и, не говоря ни слова, жестом пригласил следовать за собой. Сенор поймал себя на том, что не воспринимает отражений Крысиного Хвоста. Кто-то наложил Печать на сознание графа. Теперь вытатуированный на лбу Урода символ Слепого Глаза приобретал совсем иной смысл…
   Если бы не Суо, вполне возможно, они попали бы в ловушку, расставленную Тойнгха. Или теми, кто стоял за Тойнгха. И возможно, за Мелхоэд. Все оказывалось не таким простым в Мургулле. Но сейчас было бесполезно гадать, куда тянулись нити от живых марионеток.
   Они долго спускались по узким винтовым лестницам на самые нижние из выбитых в скале этажей. Сенору пришло в голову, что их просто собираются заточить в каком-нибудь каменном мешке, поблизости от Люстиг, – чтобы были слышны вопли сумасшедшего… Потом его взгляду открылся зал, освещенный зеленоватым светом, в самой глубине которого угадывалось некое металлическое сооружение.
   В центре зала был устроен амфитеатр. На верхних каменных ступенях, образующих полукруг, восседала Королева Мелхоэд. Морш Возискар находился рядом, и несколько приближенных особ занимали нижние ряды. Сморщенное существо в сером балахоне стояло перед ними.
   Айота, Читающая по Костям, была страшна, как сразу все смертные грехи, и благоразумно натянула на голову капюшон. Желтые жирные космы выбивались из-под него; глаза глубоко провалились в глазницы и тлели там почти угасшими углями; сухие коричневые лапки крепко сжимали стеклянный сосуд…
   Королева разрешила войти графу и гостям из Верхнего мира. Они выстроились около длинного углубления в каменных плитах пола. Часть светильников, источавших зеленый свет, погасла, и в подземелье стало гораздо темней.
   По приказу Мелхоэд двое слепых Уродов вкатили в зал тележку с мертвым младенцем. Изуродованный природой кусок плоти, который не мог существовать даже здесь, среди Детей Гриба, являл собой омерзительное зрелище. Его грудная клетка и живот были вскрыты. Сенор увидел нечто, лишь отдаленно напоминавшее голову, а желудка, настолько он мог судить, у ребенка не было вообще. Он жил, пока находился в утробе матери, – но умер спустя несколько часов после рождения…
   Слуги прокатили тележку мимо Королевы – прямо к поблескивающему в глубине зала сооружению. Из машины (если это была, конечно, машина) выдвинулись рычаги и втянули тележку внутрь.
   – Пусть выпьют Напиток Видений! – воскликнула Айота ржавым голосом, приближаясь к гостям из Кобара. – Пусть увидят то, что вижу я! Пусть не сетуют на семена, посаженные другими! Пришло время собрать урожай!.. Плоть младенца не лжет, кости младенца не лгут, кровь младенца течет под уклон, а не по воле демонов. Пусть Трое увидят, куда ей течь, отвращая зло от Подземного Королевства!..
   Она поднесла Сенору сосуд из темного стекла. Холодный Затылок пребывал в полной изоляции внутри скорлупы, которой окружил свое сознание. Он недоуменно пожал плечами, чтобы его поведение выглядело естественным. Потом посмотрел на Мелхоэд.
   Лицо Дамы Нижней Земли было хмурым. Казалось, ее гнетут безрадостные предчувствия. Сенор подумал, что это неплохо.
   Потом он отпил воды – обычной воды из подземной реки.
   Сосуд перешел в руки Истар. Человек Мизинца Суор тоже сделал большой глоток и отдал сосуд Айоте. Та исподлобья сверлила их испытующим взглядом.
   Стало почти совершенно темно. Лишь мрачный металлический алтарь в глубине зала напомнил о себе несколькими тусклыми огнями. Из него выкатилась тележка и остановилась в углублении между каменными ступенями.
   Теперь внутренности мертвого младенца излучали свет, похожий на зеленоватое сияние некоторых насекомых. В его отблесках лицо прорицательницы стало еще отвратительнее, чем раньше.
   Айота склонилась над светящимися внутренностями – и Сенор нанес ей первый, внешне незаметный, удар. Постепенно, мысль за мыслью, он подчинял себе ее волю, движения дрожащих рук и изуродованных болезнью ног; затем проник в ее мозг и в ее память. Со стороны могло показаться только, что старуха слишком долго стоит, склонившись над мерцающими останками…
   Сенор бросил взгляд на Тойнгха. Граф пожирал глазами Айоту, еще не подозревая о том, какое разочарование его ожидает.
   Где-то за пределами собственной защиты Холодный Затылок улавливал отражения Мелхоэд, однако сегодня Слепая Королева не предпринимала попыток вторгнуться в его сознание. Осталось загадкой, почему она не может или не хочет приказать Читающей по Костям исполнить нужную роль.
   У Сенора возникло искушение сделать это самому. Прорицание Айоты могло в значительной степени облегчить обратный путь, но потом он решил еще раз испытать судьбу. ИСТИННУЮ судьбу. Ему хотелось знать, так ли важен карлик Люстиг, ради которого он спустился в подземелье Мургуллы.
   И он заставил старуху говорить правду, только правду. Образы, рожденные созерцанием светящихся внутренностей; слова, пришедшие из неведомых областей сверхсознательного; видения будущего – он дал им возникнуть в ее мозгу и пройти сквозь заслоны ее низменных желаний и отравленного злобой сердца…
   Когда она заговорила, Крысиный Хвост превратился в статую. Его кожа была чрезвычайно бледной от рождения, но сейчас даже он стал похож на окоченевшего мертвеца. Легкая улыбка тронула губы Мелхоэд и уже не сходила с них до самого конца. Сенор понимал, что означает эта улыбка.
   – Трое их, трое, – бормотала тем временем погрузившаяся в транс старуха. – Трое, Пришедших за Четвертым… Их чресла наполнены ядом… Нет желудка, нет пищи… Чужие уйдут… Исчезнет Королева и будет томиться там, откуда нет выхода… Ребра наружу… Война в пещерах… Раздавленная голова… Нечистая Сила в Подземном Королевстве… Столкнутся Сила сверху и Сила из глубин… Будут отложены яйца судьбы… Свершится месть, которой никто не избегнет… Порча на липком пути ехидны… Кривая нога… Бегство из темной стороны…
   В какой-то момент Сенор ощутил, что Мелхоэд тоже проникла в ставшее беззащитным сознание Айоты, отплатив прорицательнице за долгие годы враждебности и злокозненных интриг.
   – …Липните к грязи, сгустки крови!.. Уйдут Похитители Убежища… Горе следящей за Троими… – бормотала старуха.
   Слепая Королева теперь и сама могла прочесть тайные знаки судьбы, начертанные в изгибах мерцающих внутренностей. Она узнала о горестях, щедрой рукой разбросанных на ее пути, о падении и гибели Подземного Королевства, о своей последней надежде – Троих, Пришедших За Четвертым, которым предстояло исчезнуть в Зыбкой Тени. Ее сердце ее разрывалось от страдания, а разум – от необходимости выбирать между Сегодня и Завтра. Она ненавидела Мургуллу, но лишь здесь могла жить, не чувствуя себя ущербной, и вдобавок властвовать, – а теперь должна была расстаться с полюбившимися ей игрушками.
   При всем при этом Мелхоэд с приклеенной к губам печальной улыбкой казалась еще более одинокой среди своих безмолвных вельмож. Только Морш и Тойнгха уставились на Читающую по Костям – один с тревогой и неприязнью, другой с ненавистью. Лица остальных не выражали ничего, кроме скуки.
   «Похоже, они поверят в близкий конец только тогда, когда начнут рушиться своды пещер», – подумал Сенор. Но и это было теперь не важно. Мелхоэд увидела разбегающиеся дороги судьбы и могла выбирать. Он очень надеялся, что Слепая Королева не захочет погибнуть вместе со всей Мургуллой…
   Скрипучий голос старухи постепенно стихал, превращаясь в бессвязный шепот. Наконец она замолкла совершенно. Удовлетворенный, насколько вообще можно быть удовлетворенным при данных обстоятельствах, Сенор освободил ее сознание из невидимого капкана. Улыбка на лице Дамы Нижней Земли стала жуткой. Среди придворных пронесся и сразу же заглох недоуменный шумок.
   Наступила тягучая пауза, в течение которой Тойнгха перебирал в уме все мыслимые и немыслимые казни. По его мнению, старуха заслуживала самой худшей…
   Когда стало ясно, что Айота не скажет больше ничего вразумительного, Слепая Королева нарушила тишину.
   – Уберите это, – брезгливо сказала она и показала на светящийся труп.
   Несмотря на прежнюю печальную улыбку, в ее голосе был несокрушимый лед.
   – Итак, граф, мое мнение о вас еще раз подтвердилось, – продолжала Мелхоэд. – Я позволила вам отрастить слишком длинные зубы! Может быть, теперь они станут короче…
   Крысиный Хвост стоял, упершись взглядом в одну точку, но ничего не видя. Его глаза были полузакрыты; лицо ничего не выражало. Чувства, бушевавшие в нем, не могли вырваться наружу, не повредив рассудка.
   – Ты слышал, Морш? – спросила Мелхоэд. – Подземному Королевству грозит гибель. И этих троих придется рано или поздно отпустить. Лучше поздно… И еще это ничтожество Люстиг – он мне давно надоел… Зачем он Нам? Мы отпускаем его с ними.
   Взгляд Тойнгха снова стал осмысленным и переместился на бывшую сообщницу. Ничего хорошего не было в его взгляде. Старуха, воля которой освободилась от постороннего влияния, почувствовала это. Разбитая и уничтоженная, она не сумела прочесть по внутренностям Урода только собственную горькую участь. Мелхоэд избавила ее от пытки отражениями и бросила, как досуха выжатый плод.
   – Надеюсь, Мы еще получим взаимное удовольствие от беседы, прежде чем гости покинут Грах? – спросила Мелхоэд в пространство, но не возникало сомнений в том, к кому она обращается.
   Сенор молча склонил голову, забыв на мгновение о ее слепоте. Потом выразил согласие так, как это делали придворные в Кобаре.
   Опершись на руку Морша Возискара, Слепая Королева покинула зал. Двое слуг выкатили вслед за ними тележку с останками мертвого ребенка.

Глава двадцать седьмая
Бутылка Рофо

   Ничего не поделаешь – случилось так, что Слепая Королева изменила свое решение. Она выбрала путь суетных удовольствий, ведущий к скорой гибели, но разве не многие властолюбцы и сладострастники во все времена поступали подобным образом?
   Теперь пришельцы из Кобара могли уйти из Мургуллы, но Мелхоэд не хотелось их отпускать.
   Она привела Сенора к Бутылке Рофо, покоившейся на алтаре замка Грах, в тайном зале, где мало кому из придворных Башни довелось побывать.
   Бутылку Рофо нашли самые древние из спустившихся в пещеры Уродов; ни один из Детей Гриба или обитателей Кобара по сей день не знал точно, кто и зачем спрятал ее в подземельях Мургуллы. Кобарские предания приписывали создание Бутылки Древнему Богу Рофо, Строителю Убежищ, придумавшему замкнутую полость, которая внутри была больше, чем снаружи. Уроды, рискнувшие войти в Бутылку, исчезали навсегда. С тех пор сосуд (который вообще-то даже не являлся сосудом, да и «вещью» его можно было считать с большой натяжкой), спрятанный в глубине подземного замка Грах, ждал часа, когда Богам будет угодно его использовать. Время для этого еще не настало.
   Когда Мелхоэд предложила на прощание показать Сенору творение Рофо, Человек Безымянного Пальца не мог устоять перед соблазном взглянуть на легендарную Бутылку – настоящую редкость, диковинный артефакт. Но он не знал, стоя перед засасывающей воронкой ее горлышка, которое было в два раза больше человеческого роста, что Слепая Королева толкнет его в спину и он окажется внутри самого надежного в мире убежища.
   В Бутылку, созданную Рофо, можно было войти, но нельзя было из нее выйти – и потом Сенор, забывший обо всем и обо всех, провел еще много времени в странном месте, среди хрустальных стен и застывших фонтанов, струящегося света, ускользающей музыки, похожей на непрерывный тихий звон разбивающегося стекла, и мертвых цветов, рассыпающихся в прах от малейшего прикосновения, – месте забвения и жизни, похожей на зыбкий печальный сон.
   Бесхитростное немое существо – то ли юноша, то ли девушка, с лицом бездумным и вечно юным, появлялось из ниоткуда и прислуживало ему, бесшумно скользя по мраморным плитам пола…
   Временами к Сенору приходила Мелхоэд, и он покорно участвовал в придуманных ею любовных играх, о которых, впрочем, тут же забывал. Иногда он видел самого себя, выходящего из хрустальных комнат или спящего на большой кровати под белым и размытым, словно туман, пологом, – и тогда понимал, что обитает среди множества собственных отражений, но это не пугало его, а казалось обычным, как отсутствие ясности, как способность дышать, как необходимость спать, как ускользающая от сознания любовь Мелхоэд…
   Суо из Мертвых Времен бесновалось от нетерпения. На ведьме Истар тяжело отразилось долгое пребывание в замкнутом пространстве, но обоих стерегли Уроды, и убивать Детей Гриба оба считали бессмысленным, ибо все равно не было никакой возможности вытащить Сенора из созданного Рофо закрытого мира. Мелхоэд тщательно берегла свою тайну.
   Сначала Суо искало пропавшего союзника вне стен замка Грах. Оно обследовало весь подземный ярус от самых дальних уголков гигантской пещеры до владений Кладбищенской Крысы в Стеклянном Лесу, достигнув невидимой тверди потолка, – но нигде и не пахло исчезнувшим человеком Пророчества.
   Истар от крайних мер удерживало лишь опасение причинить вред самому Сенору и расстаться с надеждой заполучить в проводники карлика Люстиг, а может быть, и с надеждой покинуть когда-нибудь подземелье Мургуллы.
   В конце концов Суо проследило за Слепой Королевой, пользуясь тем, что являлось здесь единственным существом, которое могло позволить себе действовать, не создавая отражений, – и значит, остаться не замеченным Мелхоэд. Но ему удалось увидеть немногое: как Королева с неизменным стеклянным обручем на голове погружается в темную воронку алтаря, воздвигнутого в труднодоступном зале. Суо существовало уже слишком долго, чтобы безрассудно последовать за ней туда, – оно тоже знало кое-что о Полостях Рофо. Ему оставалось только ждать.
   Но ожидание не могло быть вечным.

* * *

   Неизвестно, сколько лет провел бы Холодный Затылок, околдованный чарами Слепой Королевы, в юдоли сладостной печали, забвения и завораживающих игр, если бы не проснулся однажды ночью в комнате с хрустальными стенами и не увидел, что камень в перстне Сдалерна сияет зловещим кровавым светом.
   Пелена иллюзий спала с его одурманенного мозга. Мгновенно покрывшись холодным потом, он откинулся на подушки. Древний Меч, лежавший рядом с ненужными здесь доспехами, испускал собственное, ровное и голубое, свечение…
   Сенор вспомнил обо всем: о спуске в Мургуллу, о карлике Люстиг, о ведьме, о Существе, Не Имеющем Пола; и о времени, потерянном здесь, в убежище Рофо. Сцепив зубы, он застонал от бессильной ярости. Потом посмотрел на лежавшую рядом Мелхоэд – Слепая Королева чему-то улыбалась во сне. И его ярость уже не была бессильной.
   Он оглушил Мелхоэд рукоятью кинжала и привязал ее к кровати, хотя был почти уверен в том, что это лишнее. Если он правильно понял, Королева все равно не сможет выйти из Бутылки Рофо. Но удастся ли ему покинуть убежище, и не ошибся ли он на сей раз в выборе магического инструмента? В любом случае ему было нечего терять.
   Сенор надеялся, что Мелхоэд пробудет без сознания достаточно долго. Он не хотел убивать ее в память о том, что произошло между ними. Зато теперь ей придется до конца дней довольствоваться обществом немого слуги.
   Сенор пытался снять с ее головы стеклянный обруч, но волосы держали крепко. Он обрезал их кинжалом и несколько мгновений рассматривал неясные тени, метавшиеся внутри помутневшего стекла. Потом надел обруч себе на голову и почувствовал кратковременную боль.
   После этого он стал искать выход из хрустальных покоев. Хотя его мозг долгое время бездействовал, оказалось, что Сенор все же запомнил расположение комнат.
   На дальней окраине хрустального убежища он отыскал дверь из обсидиана. За нею начинался круглый коридор, в который человек мог войти не сгибаясь. Сенор погрузился в темноту и зашагал на ощупь. Туннель представлял собой «горлышко» Бутылки, которое снаружи казалось не таким уж длинным, однако Холодный Затылок сделал внутри него несколько тысяч шагов.
   В самом конце пути он наткнулся на постепенно уплотняющуюся преграду, которая пульсировала под его вытянутыми вперед руками, словно он прикасался к стенке гигантского бьющегося сердца.
   Когда Сенор преодолел эту магическую «печать» и его на мгновение помутившийся разум снова обрел ясность, оказалось, что он уже стоит на каменных ступенях алтаря, а за его спиной осталось «горлышко» Бутылки Рофо, внутри которого он увидел лишь круговорот тьмы.
   Это было то самое место, откуда Мелхоэд отправила его в убежище Древнего Бога. Но сколько времени минуло с тех пор здесь, в замке? Минута или сотни лет?
   Сенор спустился с алтаря и вновь ощутил себя в привычной стихии. Воздух был пронизан запахами и отражениями смертных существ. Он оглянулся, чтобы в последний раз посмотреть на творение Рофо, внутри которого ему открылась по крайней мере одна тайна: на самом деле Бутылка вовсе не была убежищем. Убежищем был весь остальной мир.
   Потом он занялся поисками Люстиг и своих спутников.

* * *

   Обнаружить узника оказалось нетрудно. Отражения ненависти и бессильной ярости пришли к Сенору из каменного мешка – одной из камер здешней тюрьмы. Двое Уродов с топорами и оружием, похожим на кобарские арбалеты, охраняли безумного карлика.
   Холодному Затылку повезло: во время его бегства из Бутылки большая часть обитателей замка была погружена в спячку. Другие пировали или предавались блуду…
   Он спустился в подвалы. Здесь раздавался лишь слабый гул машин, перекачивавших воздух и воду. Сенору удалось незамеченным пройти мимо мастерских, где трудилась немногочисленная ночная смена рабов, и пробраться по винтовой лестнице в тюрьму.
   Он возник перед полусонными стражниками, будто призрак. Магическое зрение позволяло ему видеть в полной темноте. Первым же ударом меча он вдребезги разнес свисавший с потолка светящийся шар – и камера погрузилась во мрак. Это сразу дало ему преимущество – тем более что тюремщики давно привыкли к безопасности.
   Сенор увидел, как в глубине камеры сверкнули глаза – карлик Люстиг вскинулся на железных нарах, к которым его приковывали по ночам. Затем блеснули зубы в черной бороде, и Холодный Затылок услышал тихий злорадный смех…
   Один из стражников выстрелил наугад. Кусок металла звякнул о стену где-то рядом с головой Сенора. Человек Безымянного Пальца обошел стражника, подкрался к нему сзади и нанес удар мечом – из-за тесноты он бил почти без замаха. Удар пришелся по металлическому шлему и только оглушил Урода.
   Второй стражник быстро обернулся на звук и выстрелил вслепую.
   Он попал в горло шатающемуся солдату. Тот повалился на пол с предсмертным хрипом. Запахло кровью. Не теряя времени, Сенор пронес меч по низкой дуге, выбив арбалет из рук уцелевшего стражника.
   Но тот оказался неплохим солдатом и успел выхватить из-за пояса топор. Обычное для Мургуллы дело: одна рука стражника была длиннее другой. Этой невероятно длинной, почти достававшей до пола конечностью он вращал топор, удерживая противника на расстоянии и тем самым обезопасив себя – на время.
   Воспользовавшись темнотой, Холодный Затылок неслышно приблизился к нарам и склонился над ними. Люстиг судорожно вцепился в его накидку тонкими кривыми ручками. Жаркое дыхание обдало лицо Сенора. Он поморщился и с трудом оторвал от себя отчаянно цеплявшегося карлика. А потом разрубил мечом цепь, сковывающую ноги лежащего уродца.
   Стражник, орудовавший топором, мгновенно повернулся к нарам. Лезвие высекло искру, врезавшись в металлическое изголовье. Сенор едва успел увернуться от разящего удара. Спустя какое-то мгновение он уже скользнул солдату за спину, двигаясь почти бесшумно.
   И ему снова пришлось убедиться в том, что он недооценил Урода и его необыкновенно длинную руку. Топор со свистом пронесся над головой, описав почти полный круг, и Сенор почувствовал на лице дуновение затхлого воздуха, показавшееся ему дыханием смерти.
   В это мгновение неугомонный карлик вскочил и метнулся стражнику в ноги. Люстиг был легким, как ребенок, но он заставил солдата потерять равновесие. Стражник покачнулся и вскинул руку с топором, пытаясь удержаться на ногах. Сенор поймал удобный момент и сделал молниеносный выпад.
   Меч из неземного металла колющим ударом пробил солдатский нагрудник, будто бумагу. Карлик дико захохотал, воздев ручки кверху, когда мертвый стражник рухнул на каменные плиты.
   – Заткнись! – тихо произнес Холодный Затылок. – Разбудишь остальных!..
   – Давай, давай! – зашептал карлик и потянул его за полу накидки к выходу из камеры. – Бежим отсюда! Наконец-то ты пришел! Когда мы…
   – Когда вы – что? – раздался из темноты саркастический и слишком хорошо знакомый Сенору голос.
   Карлик распахнул дверь шире. В плохо освещенном тюремном коридоре Холодный Затылок увидел силуэт человека, за которым волочился по полу длинный жирный хвост. Отблески света вспыхивали на оружии и доспехах десятка солдат, сопровождавших его.
   – А-а! Проклятие! – Люстиг взвыл и в ярости затопал ножками. – Хвостатое отродье, почему тебе не спится в твоей постели?!
   Граф Тойнгха, конечно, не удостоил карлика ответом. Он разглядывал Сенора с откровенной ненавистью, достигшей апогея. Холодный Затылок отчего-то вспомнил, что неприязнь возникла между ними сразу же, как только они впервые увидели друг друга. Правда, теперь Тойнгха испытывал еще изрядное чувство превосходства.