Дашков Андрей Георгиевич. Странствие Сенора

   Это не значит, что она была холодна и в постели. Кое-кто в Кобаре вспомнил бы о ней такие вещи, которые нельзя вырвать из женщины даже под пыткой. Вспомнил, если бы остался в живых… Не много нашлось мужчин, которые были настолько сильны, выносливы и уверены в себе, что могли доставить ей настоящее наслаждение. Но и они дорого заплатили за краткие минуты мнимого торжества. Люстиг убила их задолго до того, как была изгнана в Тень.
   Теперь Сенор понимал, почему превращение в уродливого карлика было для этой женщины худшим наказанием, жесточайшей из пыток и почему так велико оказалось ее желание отомстить. Ее лишили главного инструмента власти. Она сама по себе была губительной ловушкой.
   Но все равно – кровь быстрее побежала по его жилам, когда Люстиг приблизилась к нему. Желание нахлынуло темной волной… Сенора слегка отрезвила только насмешка в ее глазах, выражавшая что угодно, кроме благосклонности.
   Люстиг надела только простое платье, видимо, подобранное наспех, лишь бы прикрыть наготу. Оно было тесным в груди и в бедрах, подол разорван, а в нескольких местах виднелись пятна запекшейся крови. Но и в этом тряпье Люстиг держалась по-королевски. Сенор не сомневался в том, что очень скоро ее достоинства подчеркнут куда более роскошные одежды.
   Вокруг запястья новой повелительницы Шаарна был обвязан белый шнурок. За нею покорно семенил маленький шакал. Слишком маленький, чтобы внушать опасения. Сдалерн совершенно терялся в царственной ауре Люстиг, но от этого взгляд его глаз из-за круглых стекол не стал менее ироничным.
   – Итак, ты покидаешь нас, последний придворный Башни? – с легкой улыбкой спросила Люстиг, не глядя в сторону Человека Мизинца Суора. – Кажется, нас осталось всего лишь двое? Двое сбежавших из проклятого Кобара…
   – Но даже двоим тесно в Призрачном Замке. – Это прозвучало не так едко, как Сенору хотелось бы.
   – Верно, – равнодушно подтвердила новая хозяйка Шаарна.
   Чужая ирония абсолютно не задевала ее. Взгляд влажных глаз Люстиг уже скользил по дрожащему ландшафту Тени.
   – Я не знаю, что такое благодарность, – продолжала она. – Поэтому ничего не могу обещать тебе на тот случай, если мы когда-нибудь встретимся снова. Но запомни: Призрачный Замок – мой.
   Сенору оставалось только пожать плечами и заняться лошадьми. Люстиг повернулась и медленно направилась в сторону башни, где находились королевские покои.
   – Кто-нибудь видел Обрученную Со Смертью? – бросила она через плечо. – Я хотела еще раз взглянуть на эту тварь…
   Человек Мизинца Суор повернулся к Сенору:
   – Почему бы не убить ее прямо сейчас, чтобы избавить тебя от будущих неприятностей? – спросило Суо, и слепая лошадь из Мургуллы захрипела, смертельно напуганная чем-то неуловимым, когда Существо из Мертвых Времен произнесло эти слова.
   Люстиг вздрогнула, словно ужаленная змеей, обернулась и в ужасе уставилась на узкую щель его рта.
   – Не думаю, что так будет лучше, – медленно проговорил Сенор после напряженной паузы. – Тем более что ты всегда сможешь сделать это.
   – Тебе видней, Незавершенный, – с улыбкой сказало Суо. – Но если ты ошибешься, то знаешь, что тебя ожидает… Мне придется расплатиться и с тобой.
   Неумолимый божок в голове Сенора взвыл, как будто зловещее обещание Суо снова пробудило его ото сна. Боль была такой, что у придворного Башни потемнело в глазах и он зашатался, как безумный. Потом боль прошла, но остались тоска и ужас существа, посаженного в клетку, полную мучительных иллюзий, от которых было невозможно избавиться.

* * *

   Перед тем как покинуть Призрачный Замок, Сенор еще раз поднялся на одну из его башен в сопровождении Бродячего Монаха. Синяя Шкура на плечах Сдалерна пела одну из своих хрустальных песен.
   Над Шаарном нависали пики острых, как иглы, скал. За пределами каменного острова тянулись в бесконечность ряды черных колонн, подпиравших необозримый свод ландшафта. Потом из этой бесконечности нахлынули волны мутной слизи. Вскоре замок уже плавал внутри огромного пузыря, а над головами Сенора и Сдалерна проносились бесформенные сгустки материи с рваными краями, похожие на лиловые облака в небе, которое на самом деле не было небом.
   За ними угадывались тяжелые и обездвиженные силуэты. Воображение рисовало чужие безмолвные города, притаившиеся во мраке. Города из вечности, полные примитивных существ, истребивших высшие расы. Теперь бесконечная ночь и печаль окружали их, так и не понявших до конца, чем они владели…
   То, что лишь казалось вечностью, коснулось Незавершенного леденящим дыханием, заставив его ощутить собственное ничтожество и пугающую краткость человеческого существования.
   Чтобы избавиться от этого наваждения, он отвел взгляд от призрачного горизонта, посмотрел вниз и увидел тень человека, бегущего от замковой стены к краю скалистого острова, на котором покоился Шаарн. И хотя фигура оказалась почти неразличимой в слабом лиловом свете, лившемся на замок откуда-то снизу, сомневаться не приходилось: это была Эрлана, Обрученная Со Смертью.
   Сенор подумал, не лучше ли было заточить ее в подземелье Шаарна вместо того, чтобы позволить отправиться на свидание к Четвероногому Богу. Но Сдалерн, конечно, понимал больше во всей этой темной истории или делал вид, что понимает… Дальнейшая судьба Люстиг мало интересовала Незавершенного. Сам Сенор задерживаться в замке не собирался.
   Вдова Гишаарна, ставшая теперь уже настоящей вдовой, остановилась у последней скалистой гряды, на самом берегу Хаоса, и принялась расчищать от пыли и камней небольшую площадку.
   – Куда это она собралась? – тихо спросил Сенор, спиной ощущая присутствие Монаха.
   – Идет на зов своего хозяина, – равнодушно сказал Сдалерн. – Она больше не принадлежит себе. С нею сделали то, что можно сделать с любым из нас…
   – А если с нами уже сделали это? – сказал Сенор в пространство.
   Бродячий Монах только тихо рассмеялся в ответ. Потом они помолчали. Чем занималась далеко внизу Эрлана, разглядеть было невозможно.
   – Если я правильно тебя понял, достичь Ледяной Обители довольно трудно. Как же она попадет туда? – Сенор решил, что будет нелишним знать о повадках Обрученной Со Смертью как можно больше.
   – У нее тоже есть След. И еще кое-что. Какой-то амулет, приводящий в Обитель. Хотел бы я знать, что это. Во всяком случае, она не заблудится. Смотри!..
   Зрелище, открывшееся им, было одновременно прекрасным и зловещим. Океан бурлящей материи Хаоса внезапно разделила темная полоса, начинавшаяся у самых ног Эрланы и протянувшаяся в бесконечность. Края этой полосы разошлись, как открытая рана, обнажив мир, не имеющий форм.
   Через Тень пролегла глубокая долина, тянувшаяся между двух отвесных черных стен, блестевших, будто полированный обсидиан. На дне долины тускло светился фиолетовый лед, и по этому льду пролегла дорога, уводившая в мрачное ущелье. Вдали, там, где черные стены сходились в точку, был виден слабый холодный свет, зыбкий и в то же время влекущий.
   Сенор не мог вообразить себе колдовство, в результате которого образовалось ледяное ущелье, но всем своим существом чуял, что от этого прохода сквозь ландшафты Хаоса смердит Злом.
   – Это и есть дорога к Ледяной Обители? – спросил он, не отрывая взгляда от застывшей лилово-фиолетовой реки, устремленной к далекому сиянию.
   – О нет, – усмехнулся Бродячий Монах. – Это было бы слишком просто. Обитель и Шаарн разделены многими тысячами изменяющихся ландшафтов. Даже Богу На Четырех Ногах не удастся снова отыскать Призрачный Замок. Эрлана, конечно, придет к хозяину и, может быть, сумеет найти обратную дорогу, но Шаарн уже будет далеко, за многие сотни Изменений отсюда, и ты сам не отыщешь его, не зная места, в котором опять пересекутся ваши пути.
   – Но где же это место? – Сенор почти не верил Сдалерну. Хаос воистину был нагромождением враждебных влияний, коварства и опасностей, а прежде всего – неразрешимых неопределенностей. Монах пытался представить происходящее более запутанным.
   – Оно везде и нигде. Оно там, где ты захочешь, и там, куда сможешь дойти. А еще там, где тебя заставит оказаться Призрачный Замок. Пока один из двоих ускользает, встреча не состоится.
   Сенор скривил губы в ироничной усмешке. Монах не обратил на это никакого внимания.
   – Ты поверишь мне, когда окажешься в таком месте. Если, конечно, тебе повезет, хотя это трудно назвать везением…
   Они смотрели вниз и видели Эрлану, бегущую прочь от Шаарна по лиловому льду. Ее фигура не отбрасывала тени, и вскоре она затерялась на светящейся излучине среди стен, гладких, как черные зеркала. После этого края ущелья сомкнулись, поглотив дорогу сквозь ландшафты, и на ее месте осталась лишь вздрагивающая слизь, в которой увязал взгляд.

* * *

   Сенор не сожалел ни о ком, кроме ведьмы Истар, и ни о чем, кроме потерянного времени и своих хитиновых доспехов, пробитых в бессмысленной схватке. Металлические доспехи обитателей Шаарна, которые он примерял на себя, показались ему тяжелыми и чудовищно неудобными. Кроме того, они ослабляли отражения, и он чувствовал себя в них почти ослепшим. В таком одеянии он утратил бы все свое превосходство.
   Больше не существовало Кобара, где доспехи из хитина можно было вырастить на манекене или чучеле человека. Сенор лишился нескольких пластин панциря и чувствовал себя улиткой в раздавленной раковине.
   Бродячий Монах, оказывается, догадывался и об этом.
   – Пора и нам уходить, – сказал он, когда океан слизи сомкнулся над Эрланой. – Но прежде, чем мы расстанемся, я хочу сделать тебе подарок. Поющая Шкура вместо пробитых доспехов – по-моему, ты ничего не потерял.
   Сенор знал, что должен отказаться от этого зловещего подарка. Воспоминание об участи, постигшей короля Гишаарна, было еще достаточно свежим. Но какое-то необъяснимое, недавно проявившееся чутье, подсказывало ему, что шкура синего кота может очень сильно пригодиться.
   Сдалерн заметил его колебания.
   – Если бы я хотел тебя убить, то сделал бы это гораздо более простым способом, – сказал он. – Но у меня для этого нет причин.
   – Однако они могут появиться в дальнейшем.
   – С каких это пор ты стал задумываться о будущем? В Тени его не существует, а в твоем положении я бы не стал рассчитывать на многое и в Срединном Мире.
   Сдалерн Тринадцатый снял шкуру со своих плеч и набросил ее на Сенора. Шкура покрыла его спину, большую часть груди и живота. От нее исходило едва уловимое тепло. Сенор снисходительно пощупал шкуру пальцами. Она была слишком мягкой наощупь. Сомнение обозначилось на лице придворного Башни.
   Тогда Сдалерн, не говоря ни слова, ударил его кинжалом в грудь. Удар был стремительным, безжалостным и нанесен со знанием дела. Холодный Затылок даже не успел понять, откуда взялся клинок в руке Монаха.
   Сенор не ощутил ничего, кроме толчка, и услышал громкий хрустальный звон. Ощетинившаяся шкура вибрировала в том месте, куда пришелся удар.
   Сенор улыбнулся и погладил встревоженную шерсть.
   – Разве ты не нуждаешься в защите? – спросил он у Сдалерна, уже решив, что примет подарок.
   – В каждом мире сражаются своим оружием. От того, которое поразит меня, не защитит и Поющая Шерсть. А теперь мне действительно пора. Отправляйся на поиски Реки С Одним Берегом. Может быть, там ты найдешь то, что ищешь. Остерегайся Охранников Веры – их плен порой кажется приятным, но всегда абсолютно безнадежен.
   Сенор кивнул. Слова были не нужны. Он научился не задавать вопросов, на которые не существовало ответов. Не стал он спрашивать и о том, куда отправится теперь Сдалерн Тринадцатый.
   Сенор видел, как Бродячий Монах спустился по каменной лестнице и пересек безлюдный внутренний двор замка. Потом Сдалерн погрузился в тень одной из башен, и Сенор потерял его из виду.
   Спустя некоторое время темная фигура появилась на берегу, недалеко от того места, из которого бежала в Ледяную Обитель Вдова Гишаарна. Слабый красный огонек, вспыхивавший на фоне этой темной фигуры, был, конечно, камнем в колдовском перстне Монаха. Потом красная точка исчезла и вместе с ней исчез из Призрачного Замка Игам, Замурованный В Глине…
   Сенор поспешно спустился вниз и присоединился к Суо, выводившему на скалистый берег слепых лошадей. Дальнейшее пребывание в замке становилось теперь не только бессмысленным, но и опасным. Неисчерпаемое коварство Люстиг все еще было для Незавершенного закрытой книгой. Он не представлял себе, куда отправится дальше, но уповал на Древнее Пророчество, в соответствии с которым судьба хранила его до сих пор.

Часть вторая
Сущности

Глава двенадцатая
Дорога черепов

   Повешенный вынырнул из краткого забытья, которое где-то, когда-то, в другом мире, называлось сном. Он попытался вспомнить, кем он был до того, как провалился в беспамятство, и почему так устал.
   Воспоминания приходили с трудом, потому что сейчас у него не оказалось тела. Повешенному еще предстояло воплотиться, если он хотел присутствовать при появлении Глупца и возвращении Потерянной Сущности. Тем не менее он вспомнил.
   Вспомнил, как гнался за Химерой и почти настиг ее у самой Реки С Одним Берегом, но, слишком увлеченный погоней, встретился с Охранниками Веры и чуть было не попал под их кошмарное влияние. Или все-таки попал?.. С ним делали что-то, и он не мог вспомнить – что именно. Это было мучительно и жутко. Проклятая Десятка Жезлов опять привела его к забытью! Даже сейчас мысль об этом заставила его дух трепетать. Безвременный плен у Охранников Веры – что могло быть хуже для Повешенного?..
   Итак, появление Глупца, и, может быть, даже возвращение Потерянной Сущности. Очень торжественный и многозначительный случай. Этот случай означал, что ненадолго будут созданы твердый мир, Дворец Упований, Церковь Судьбы и, кроме того, все Сущности воплотятся, чтобы в очередной раз обмануть Глупца и получить отсрочку до его следующего появления. Момент, когда обман будет раскрыт, станет их концом, поэтому для Повешенного не существовало сомнений относительно того, как вести себя. Он был почти уверен также во всех своих братьях и сестрах, любовницах и любовниках, союзниках и врагах, за исключением предательской Десятки Жезлов, в чьей надежности и здравом смысле он сомневался.
   Ощутив себя полностью вернувшимся из забытья, он прислушался к зовам, приходящим из Тени. Один из них разбудил его. Остальные рассказали обо всем, что случилось, пока Повешенного не существовало. Глупец подошел близко, как никогда. И с ним был еще кто-то. Возможно, даже Потерянная Сущность. Если бы у Повешенного было тело, оно бы задрожало в сладостном предвкушении праздника. Кстати, настало время подумать и о теле.
   Он создал великолепный дворец, подобный существовавшему в одном из давно исчезнувших миров; слуг, в чьи обязанности входило ублажать хозяина; коллекцию древнего оружия, предназначенного для двуруких и двуногих существ, отделку которого, впрочем, не сумел бы воспроизвести ни один из смертных оружейных мастеров, и предметы искусства, обреченные на недолгую жизнь, но в этом и заключалась особенность, придававшая им совершенную, законченную прелесть. Повешенному нравился запах тлена, исходивший от них. В остальном они были настолько прекрасны, что восхищали даже слуг, чье существование можно уподобить вспыхивающим и гаснущим искрам…
   Все, что он делал, было сделано на совесть. В тела слуг он вкладывал иллюзии и послушные души. Сам Повешенный избрал себе облик существа, которое обитало когда-то в подобии его собственного дворца. Он стал мужчиной с невысоким подвижным телом, красиво посаженной седоволосой головой и усталыми глазами, в которых застыли обманчивая тоска и грусть, имевшая источником неудовлетворенность скоротечностью жизни. Его одежды были роскошны, но обилие черного и багрового цветов придавало им мрачноватый вид.
   В полном соответствии со своим новым образом он занялся Теневой магией, ибо она была единственным оружием против многочисленных родственников и всех тех, кто желал бы снова увидеть его Перевернутым. Таких находилось немало – они интриговали и покушались на Равновесие. Пока тщетно. Проявившись, Повешенный сразу же стал объектом пристального внимания. Он пресек попытки нарушить границы созданного им мира.
   Убедившись в том, что силен по-прежнему, Повешенный громко рассмеялся в тишине безлюдного гулкого зала, и эхо вернуло ему его многократно повторенный смех.
   А потом он выпил отличного вина, которое уже было старым к моменту появления во дворце Повешенного, и удалился в спальню, где занялся одной из девственниц с оливковой кожей, созданных им в соответствии с нынешним представлением о том, что может возбудить его пресыщенные чувства. Так он, не особенно скучая, стал ждать приглашения на встречу с Глупцом…

* * *

   Сенор и Существо Суо ехали по дороге, вымощенной черепами, которые больше всего напоминали крысиные, и эта дорога, возникшая в одном из ландшафтов, тянулась, не изменяясь, уже очень долго.
   Черепа дробились под копытами слепых лошадей, издавая отвратительный хруст. Сенор, мучительно напрягаясь, пытался самостоятельно вызвать хотя бы небольшое Изменение ландшафта. Он надеялся достичь Реки С Одним Берегом, но его усилий хватало лишь на то, чтобы сделать зыбкими дальние окрестности мрачной холмистой равнины, окружавшей всадников со всех сторон…
   Единственными звуками здесь были хруст раскалывающихся черепов и тяжелое дыхание утомленных лошадей. Как видно, существовал предел их невероятной выносливости…
   Изредка на глаза странникам попадались уродливые деревья с голыми искривленными ветвями. Потом Сенор вдруг понял, что эти «ветви» были на самом деле корнями, а ствол и крона уходили вниз, в голую каменистую почву.
   Деревья, растущие корнями вверх, почему-то наполнили его душу черной тоской, словно и в самом деле были самым неприятным извращением здешней природы. Неумелые игры с Изменениями приводили к тому, что самые дальние из деревьев странным образом искажались, как будто их теребил сильнейший ветер, и тогда корни становились похожими на руки людей, казнимых в огне, иступленно бьющихся в невыразимых муках.
   Если бы здесь существовало время, Сенор сказал бы, что прошло уже много часов с тех пор, как они нашли эту дорогу. Ему действительно казалось, что они скачут целый кобарский день, и его тело требовало отдыха – он чувствовал усталость, но не испытывал голода и жажды. Небольшой опыт перемещений в Тени подсказывал, что восприятие обманчиво: срок, представлявшийся долгим, может обернуться мгновением.
   Дорога из крысиных черепов была подозрительно однообразной, и вскоре у Холодного Затылка не осталось сомнений в том, что дорога и равнина созданы кем-то и чей-нибудь След сохраняет их во многих ландшафтах.
   Потом на дороге возник плохо различимый темный силуэт. Проехав еще немного, странники увидели старика, ползущего на четвереньках им навстречу.
   Зрелище было настолько нелепым, что даже не казалось смешным. Робкие движения старика напоминали движения ребенка, еще не научившегося ходить. Но на его лице, обрамленном космами длинных седых волос, застыла глуповатая ухмылка, а глаза рассеянно бегали по сторонам. На нем была одежда кричащих цветов, совершенно не вязавшаеся с его почтенным возрастом.
   Сенор придержал лошадь, чтобы не покалечить это жалкое и странное существо.
   Остановившись в трех шагах от передних копыт, старик поднял голову и залился бессмысленным смехом. Потом он дернулся несколько раз, как растерянный идиот, не знающий, что теперь делать, и, наконец, сел на дорогу, уставившись на странников немигающим взглядом.
   Он вызвал бы жалость, если бы оказался человеком, но поскольку Сенор знал лишь двоих людей, выживших в Тени, то испытывал к нему лишь отвращение.
   – Кто ты? – спросил Человек Безымянного Пальца, почти не надеясь получить вразумительный ответ.
   – Я – Глупец, то есть неприкаянная Сущность, обреченная пребывать в неведении. – Против ожидания, старик достаточно связно выражался. – Ты должен взять меня с собой. Ведь я – это ты. А ты – это я. По крайней мере здесь. Забавно, правда? Нас уже отождествили, и я всегда буду рядом.
   – Ты не нужен мне, безумный старик, – резко сказал Сенор, зная, что с Тенью шутки плохи.
   – Все равно тебе придется взять меня с собой. Это уже не зависит от твоего желания. Но может быть, такой я тебе понравлюсь больше…
   Старик, сидевший на дороге, исчез, а вместо него перед всадниками появилась юная девушка, о красоте которой можно было только догадываться, потому что эта красота ускользала от сознания, как сновидение. Но тело, едва прикрытое чем-то вроде прозрачной сети, воплощало в себе утонченную женскую прелесть и оставалось таким даже при ближайшем рассмотрении. Оно притягивало, манило и заставляло любого мужчину ощутить острое сожаление по поводу того, что является всего лишь иллюзией. Не избежал этого наваждения и придворный Башни.
   Он бросил быстрый взгляд на Суо. Лицо Существа, Не Имеющего Пола, было, как всегда, бесстрастным и слегка ироничным, но Холодный Затылок чувствовал, что новая встреча пришлась Суо не по вкусу.
   Сенору и самому не нравилось то, что рядом с ним появились силы, которые могли соперничать с Существом из Мертвых Времен, по крайней мере в искусстве превращений. Кроме того, он знал, что, несмотря на свое нечеловеческое происхождение, прекрасная спутница будет отвлекать его от более насущных дел, а этого он себе не позволил бы.
   – Лучше, если ты останешься невидимым, – сказал он обольстительному и опасному созданию, стоявшему перед ним.
   – Конечно, – ответил голос, нежный, как далекий ночной свет. – Я могу поселиться даже у тебя внутри. Ведь мы – одно и то же. Скоро ты убедишься в этом.
   Сенор испытал мгновенный укол боли. Что-то, прятавшееся в глубине его существа, содрогнулось и изо всех сил воспротивилось этому предложению.
   – Нет, – сказал Сенор, чувствуя на себе подозрительный взгляд Существа Суо. – Будь рядом, но не мешай мне.
   – Глупец, – прошелестел насмешливый голос, и видение, заставлявшее сердце ускоренно биться, исчезло. – Я не могу помешать тебе больше, чем ты сам… Готовься, смертный! Скорее всего ты ошибешься, проиграешь и погибнешь, а я так и останусь Перевернутым…
   Сенор ощутил присутствие чего-то невидимого за своим левым ухом. Оно раздражало его, как нежелательный соглядатай, но это продолжалось недолго. Вскоре он привык к чужому присутствию, более того, ему стало казаться, что у него появился еще один орган чувств, однако время событий и вещей, которые мог воспринять этот орган, еще не настало.

* * *

   …Они двинулись дальше, и вскоре безо всяких усилий с их стороны вдали появилась золотистая дымка. Дорога, вымощенная крысиными черепами, терялась в ней. По мере того как Сенор и Существо Суо приближались к источнику золотого сияния, оно становилось все более ярким, пока не озарило темную половину этого мира, а равнина с деревьями, растущими корнями вверх, исчезла.
   Огромное пространство, занятое водой, которого Сенору никогда не приходилось видеть в Кобаре, открылось его взгляду. Оно было бесконечным и казалось реальным, хотя придворный Башни убеждал себя в том, что скорее всего находится в очередном измененном ландшафте.
   Едва заметные волны с убаюкивающим шелестом набегали на песчаный берег; ласковый ветер поглаживал лица и заставлял нежно звенеть Поющую Шкуру. Над водой было разлито теплое золотистое сияние, приходящее с небес, чистых, будто толща хрусталя, и пронизывающее каждую клетку тела… Если это место и было иллюзией, то иллюзия оказалась весьма похожа на Рай Завершенных – такой нечеловечески глубокий покой овладел здесь душой придворного Башни.
   Вдали – там, где голубая водная гладь соединялась с бездонным небом, – Сенор увидел остров, который напоминал мираж, сотканный из золотого блеска и белого пара облаков.
   Этот мираж был прекрасен, он неодолимо притягивал к себе, обещая жизнь, полную невыразимого наслаждения, – и не осталось ничего особенно важного, кроме его притяжения, несмотря на очевидный обман или изящную западню, где приманкой явилось состояние покоя. Казалось, будто все зыбкое, ускользающее, несбыточное можно обрести на том далеком острове, и для этого надо только преодолеть широкий голубой простор…

* * *

   Из самых дальних закоулков Тени стекались Сущности к месту встречи Семидесяти Семи, чтобы присутствовать при редком событии, происходившем всего несколько раз с тех самых пор, как Кружедд создал Большое Яйцо, а вместе с ним и Зыбкую Тень.
   Многие из них были вынуждены ради этого оторваться от весьма важных дел; большинству пришлось воплотиться, а некоторым – изменить свой облик на более приемлемый, ведь, в конце концов, это был тот исключительный случай, когда их интересы совпадали. Они пренебрегли войнами, интригами, влиянием более могущественных сил, своими тайными привязанностями и неприязнью друг к другу. Кое-кто сильно рисковал, покинув Хозяев Хаоса, но уповал на то, что найдет оправдание своему отступничеству…
   Десятка Жезлов была вынуждена пожертвовать животворящей игрой, которой она предавалась с Семеркой Чаш, своей давней любовницей.