— Что ж... собственно, да, мне это интересно. Если вы будете так любезны мне сообщить.
— Разумеется, — промурлыкало существо. — Вы тоже смогли бы оказать мне услугу.
— Да? Какую же?
— Не найдется ли у вас немного кровушки? Я много не возьму, мне бы только перебиться.
— Что, простите? — переспросил Такстон.
— Мне вечно не хватает. Сюда мало кто из гольфистов добирается. Вы даже не почувствуете, крошечный укол в кожу. И шеи я не коснусь. Нет, нет, я удовольствуюсь кистью, лишь бы подходящая вена нашлась.
Такстон смерил его взглядом:
— Послушай. Ты и в самом деле думаешь, что я разрешу тебе напиться моей крови?
— Я же сказал, что не буду жадничать. Вы не пожалеете. У большинства людей запасы крови значительно превышают их потребности, и ваш организм моментально восполнит затраты. Так что вы выиграете удар, почти ничего не потеряв.
— О Боже, парень... или кто ты там. Ты вправду считаешь, что я могу опуститься до такой мерзости?
— Всякое бывает. И вообще, кто ты такой, чтобы осуждать нас? Мы рождены такими, какие мы есть, и должны делать то, для чего предназначены. Вот и всего-то. Не судите, да не судимы будете.
— Наоборот, — возмутился Такстон, — очень даже буду судить. Кто-то должен стоять на страже порядочности и определенных норм поведения. А то мы так дойдем до того, что все табу исчезнут.
— Шире надо глядеть на вещи, дружок.
Такстон не выдержал:
— Да наклал я на эту широту взглядов.
— Желаю приятно провести время.
— Похоже, это будет чертовски приятно, и я был бы тебе премного благодарен, если бы ты убрался с моей дороги. Будь так любезен.
Существо отвесило шутливый поклон и отошло в сторону.
Такстон решительно прошел мимо, затем остановился. Обернувшись, он снова заговорил:
— Подожди-ка. Ты ведь оборотень, так? А оборотни не разгуливают в поисках человеческой крови, так ведь?
— Кто тебе сказал? — возразило существо.
— Но это всем известно.
— Может, и так, просто у меня двойная ориентация.
Такстон открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал и, повернувшись, зашагал прочь.
— Всего доброго, — произнес голос ему в спину.
Пробираясь по фервею, Такстон всю дорогу бормотал себе под нос:
— Всего доброго, черт тебя побери.
Подойдя к Далтону, который примеривался к подготовительному удару седьмым айроном, он побросал клюшки на землю.
— С меня хватит, сыт по горло.
— В чем дело?
Такстон изо всех сил пнул по мешку ногой.
— Ну ладно, стерпел я все эти прибамбасы, на вулканы и на землетрясения и глазом не моргнул, ни кислотные преграды, ни это жуткое зверье — ничего меня не проняло. — От следующего пинка мешок покатился по земле, а клюшки разлетелись в разные стороны. — Но когда к тебе в темных углах пристают всякие страхолюдные извращенцы с оскорбительными предложениями, это уже слишком.
— Что это с тобой, из-за чего весь сыр-бор?
— Да пошли они все. Нет у них на это права.
— Не бери в голову, старик.
Такстон пригладил взъерошенные волосы. Два раза глубоко вдохнув, он устало перевел дыхание.
— Извини. Не буду больше скандалить.
— У нас на грине проблемы, если ты еще не заметил.
Такстон повернулся на каблуках.
— Не смотри!
— Что?
Далтон потянулся к нему и крутанул его в обратную сторону:
— Не смотри ему в лицо. Это василиск.
— Но как ты...
Далтон обернулся через плечо.
— Он поворачивается. Глянь-ка быстренько.
Такстон бросил взгляд. Распластавшаяся по грину краснокожая громадина напоминала тридцатифутовую ящерицу с наростом или плавником на спине.
— Треклятая розовая игуана, вот что это такое, — заявил Такстон.
— Это василиск. Встретишься с ним взглядом, и тебе конец.
Такстон подтянул к себе мешок и достал новый мяч. Рассчитав удар, он выбрал айрон и запустил мяч свингом. Проследив взглядом траекторию его полета, он поднял мешок и направился к грину.
Василиск бродил в траве рядом с бункером, куда попал мяч. Когда Такстон с веджем в руке с трудом пробирался к нему по песку, монстр, наблюдая за ним, поднял голову.
— Неплохой удар, — прокомментировал василиск. — Но песок здесь плотно утрамбован, так что поаккуратнее.
Такстон оставил замечание без ответа.
— На вашем месте я бы воспользовался питчинг-веджем, а не сэнд-веджем. Если вы попытаетесь просто подкинуть его, то далеко не продвинетесь.
Такстон стиснул зубы и, нацелившись, изо всех сил ударил по мячу свингом. Вырвавшись из песка, мяч рикошетом отскочил от края грина и, описав дугу, угодил обратно в бункер.
— Проклятье!
— Я ж вам говорил, — заметил василиск.
— Да пошел к черту!
Василиск захихикал:
— Держите себя в руках!
Такстон пару раз размахнулся, примеряясь, затем поднес клюшку к мячу, теперь находившемуся уже ближе к грину. Передумав, он взял другую клюшку, питчинг-ведж.
— Правильно, — одобрило существо. Такстон что-то пробормотал и опять ударил свингом. Мяч, проскакав через грин, завершил свой путь на порядочном расстоянии от лунки.
— На лучшее трудно было надеяться, — утешил его василиск. — Неплохо сыграно.
— Спасибо, — усмехнулся Такстон.
— Невежливо, знаете ли, отводить взгляд, когда вы с кем-то разговариваете.
— Простите, тяжелый день. А для болтовни нет времени.
— Ничего страшного. Времени нет ни у кого. Вы ничем не лучше. И все равно это неприлично.
— Послушайте, — в сердцах бросил Такстон через плечо, — меня уже просто достали своими разговорами всякие чудики. Так что не сочтите за грубость, я немного поиграю в гольф, не отвлекаясь на беседы со страшилками.
— Можно было сказать то же самое, глядя мне в глаза.
Такстон круто развернулся:
— Слушай, я могу без тебя...
В следующее мгновение он уткнулся лицом в бункер. Приподнявшись на локтях, он выплюнул песок, перекрутился и увидел, что за ноги его держит Далтон. Такстон удивился, как такой пожилой человек умудрился столь стремительно подставить ему подножку.
— Я знал, что этот гад тебя спровоцирует.
— А... Ну, спасибо. Спасибо, старик. Я просто был вне себя.
Они поднялись на ноги и отряхнулись от песка.
— Один взгляд на него, — напомнил Далтон, — и ты, почитай, мертвец.
— Ну вот, теперь вы скажете, — капризно продолжал василиск, — что дыханием я тоже могу убить. Повторите эту старую, как мир, вздорную песенку о том, что мой род вывелся на навозной куче из петушиного яйца.
— Простите, — извинился Далтон. — Я не хотел обидеть лично вас.
— Бьюсь об заклад, что среди ваших лучших друзей найдутся василиски.
Надменно качая головой, существо развернуло покрытую чешуей тушу и уползло.
— Самое неприятное, — заметил Такстон, — то, что все они ужасно обидчивы.
— Что ж, комплексы меньшинств. Ты готов к патту?
Они оба сделали патт, набрав по богги. Направляясь прочь от грина, Такстон зевнул.
— Прошу прощения! Далтон, как ты думаешь, давно мы здесь торчим?
— Я потерял счет времени.
— По-моему, так уже несколько дней. Хотя такого быть не может. Мы и восемнадцати лунок не сыграли.
— В разных вселенных время идет по-разному.
— Да, но я веду речь о субъективном времени. Мне кажется, что мы здесь уже больше суток.
— Возможно, — согласился Далтон. — Мы не торопились. Мы твоей ногой после обеда несколько часов занимались.
— В общем, не знаю, как ты, а я порядком вымотался.
— Тогда давай снимем номер вон в той гостинице.
— Что? — Такстон замер и огляделся. — Что ж, должен заметить, она тут весьма кстати.
— Я же говорил тебе, что это поле хорошо спроектировано.
— Вдохновенным психопатом. Погляди только на это строение.
ПАНСИОНАТ «ПРЕИСПОДНЯЯ»
Уютные номера, завтраки
Добро пожаловать, милостивые гости!
Здание представляло собой нагромождение готических башенок и куполов, прогулочных галерей и окон-розеток. Кругом расстилалась болотистая пустошь с пожухлой осокой да съежившимися пучками травы.
Небо прорезала молния, и над болотом прогремел гром.
— Да, хорошо бы выспаться, — сказал Такстон. — Кстати, как за это платить?
— Знаешь, я с собой по привычке захватил «Америкэн-экспресс», — откликнулся Далтон. — Собирался расплатиться по ней в ресторане, пока известные события не избавили меня от этой необходимости.
— Разумеется, сэр, — сообщил портье-горгулья, — мы принимаем все основные кредитные карточки.
— Хорошо, — кивнул Далтон. — Найдется у вас двухместный номер с ванной?
— У нас есть в восточном флигеле чудесный номер с видом на Проклятую Пустошь.
— Как мило, — обрадовался Такстон.
Далтон расписался в гостевом журнале, а Такстон тем временем изучил ассортимент магазина для постояльцев. Тут продавались талисманы, пентаграммы и другие оккультные принадлежности, а также мыло с необычным запахом, кружки с надписями и солеными конфетами. Внимание его привлекли деревянные куклы. Явился коридорный, и пришлось оторваться от этого зрелища.
Номер был обставлен причудливой мебелью, украшенной кружевными салфеточками, а над постелями красовались балдахины.
— Очаровательно, — заметил Далтон. — Здесь можно прекрасно провести выходные.
— Несомненно, — согласился Такстон, поднимая трубку телефона и просматривая обнаруженное им на тумбочке меню. — Портье? Да, номер двести три. Ужин еще можно заказать? Завтрак? — Он поглядел на часы. — Отлично. Тогда чай, тост, апельсиновый сок, два петушиных яйца и самый большой стейк из василиска. С кровью, пожалуйста. Именно так. Номер двести три, и побыстрее.
Город
Где-то
— Разумеется, — промурлыкало существо. — Вы тоже смогли бы оказать мне услугу.
— Да? Какую же?
— Не найдется ли у вас немного кровушки? Я много не возьму, мне бы только перебиться.
— Что, простите? — переспросил Такстон.
— Мне вечно не хватает. Сюда мало кто из гольфистов добирается. Вы даже не почувствуете, крошечный укол в кожу. И шеи я не коснусь. Нет, нет, я удовольствуюсь кистью, лишь бы подходящая вена нашлась.
Такстон смерил его взглядом:
— Послушай. Ты и в самом деле думаешь, что я разрешу тебе напиться моей крови?
— Я же сказал, что не буду жадничать. Вы не пожалеете. У большинства людей запасы крови значительно превышают их потребности, и ваш организм моментально восполнит затраты. Так что вы выиграете удар, почти ничего не потеряв.
— О Боже, парень... или кто ты там. Ты вправду считаешь, что я могу опуститься до такой мерзости?
— Всякое бывает. И вообще, кто ты такой, чтобы осуждать нас? Мы рождены такими, какие мы есть, и должны делать то, для чего предназначены. Вот и всего-то. Не судите, да не судимы будете.
— Наоборот, — возмутился Такстон, — очень даже буду судить. Кто-то должен стоять на страже порядочности и определенных норм поведения. А то мы так дойдем до того, что все табу исчезнут.
— Шире надо глядеть на вещи, дружок.
Такстон не выдержал:
— Да наклал я на эту широту взглядов.
— Желаю приятно провести время.
— Похоже, это будет чертовски приятно, и я был бы тебе премного благодарен, если бы ты убрался с моей дороги. Будь так любезен.
Существо отвесило шутливый поклон и отошло в сторону.
Такстон решительно прошел мимо, затем остановился. Обернувшись, он снова заговорил:
— Подожди-ка. Ты ведь оборотень, так? А оборотни не разгуливают в поисках человеческой крови, так ведь?
— Кто тебе сказал? — возразило существо.
— Но это всем известно.
— Может, и так, просто у меня двойная ориентация.
Такстон открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал и, повернувшись, зашагал прочь.
— Всего доброго, — произнес голос ему в спину.
Пробираясь по фервею, Такстон всю дорогу бормотал себе под нос:
— Всего доброго, черт тебя побери.
Подойдя к Далтону, который примеривался к подготовительному удару седьмым айроном, он побросал клюшки на землю.
— С меня хватит, сыт по горло.
— В чем дело?
Такстон изо всех сил пнул по мешку ногой.
— Ну ладно, стерпел я все эти прибамбасы, на вулканы и на землетрясения и глазом не моргнул, ни кислотные преграды, ни это жуткое зверье — ничего меня не проняло. — От следующего пинка мешок покатился по земле, а клюшки разлетелись в разные стороны. — Но когда к тебе в темных углах пристают всякие страхолюдные извращенцы с оскорбительными предложениями, это уже слишком.
— Что это с тобой, из-за чего весь сыр-бор?
— Да пошли они все. Нет у них на это права.
— Не бери в голову, старик.
Такстон пригладил взъерошенные волосы. Два раза глубоко вдохнув, он устало перевел дыхание.
— Извини. Не буду больше скандалить.
— У нас на грине проблемы, если ты еще не заметил.
Такстон повернулся на каблуках.
— Не смотри!
— Что?
Далтон потянулся к нему и крутанул его в обратную сторону:
— Не смотри ему в лицо. Это василиск.
— Но как ты...
Далтон обернулся через плечо.
— Он поворачивается. Глянь-ка быстренько.
Такстон бросил взгляд. Распластавшаяся по грину краснокожая громадина напоминала тридцатифутовую ящерицу с наростом или плавником на спине.
— Треклятая розовая игуана, вот что это такое, — заявил Такстон.
— Это василиск. Встретишься с ним взглядом, и тебе конец.
Такстон подтянул к себе мешок и достал новый мяч. Рассчитав удар, он выбрал айрон и запустил мяч свингом. Проследив взглядом траекторию его полета, он поднял мешок и направился к грину.
Василиск бродил в траве рядом с бункером, куда попал мяч. Когда Такстон с веджем в руке с трудом пробирался к нему по песку, монстр, наблюдая за ним, поднял голову.
— Неплохой удар, — прокомментировал василиск. — Но песок здесь плотно утрамбован, так что поаккуратнее.
Такстон оставил замечание без ответа.
— На вашем месте я бы воспользовался питчинг-веджем, а не сэнд-веджем. Если вы попытаетесь просто подкинуть его, то далеко не продвинетесь.
Такстон стиснул зубы и, нацелившись, изо всех сил ударил по мячу свингом. Вырвавшись из песка, мяч рикошетом отскочил от края грина и, описав дугу, угодил обратно в бункер.
— Проклятье!
— Я ж вам говорил, — заметил василиск.
— Да пошел к черту!
Василиск захихикал:
— Держите себя в руках!
Такстон пару раз размахнулся, примеряясь, затем поднес клюшку к мячу, теперь находившемуся уже ближе к грину. Передумав, он взял другую клюшку, питчинг-ведж.
— Правильно, — одобрило существо. Такстон что-то пробормотал и опять ударил свингом. Мяч, проскакав через грин, завершил свой путь на порядочном расстоянии от лунки.
— На лучшее трудно было надеяться, — утешил его василиск. — Неплохо сыграно.
— Спасибо, — усмехнулся Такстон.
— Невежливо, знаете ли, отводить взгляд, когда вы с кем-то разговариваете.
— Простите, тяжелый день. А для болтовни нет времени.
— Ничего страшного. Времени нет ни у кого. Вы ничем не лучше. И все равно это неприлично.
— Послушайте, — в сердцах бросил Такстон через плечо, — меня уже просто достали своими разговорами всякие чудики. Так что не сочтите за грубость, я немного поиграю в гольф, не отвлекаясь на беседы со страшилками.
— Можно было сказать то же самое, глядя мне в глаза.
Такстон круто развернулся:
— Слушай, я могу без тебя...
В следующее мгновение он уткнулся лицом в бункер. Приподнявшись на локтях, он выплюнул песок, перекрутился и увидел, что за ноги его держит Далтон. Такстон удивился, как такой пожилой человек умудрился столь стремительно подставить ему подножку.
— Я знал, что этот гад тебя спровоцирует.
— А... Ну, спасибо. Спасибо, старик. Я просто был вне себя.
Они поднялись на ноги и отряхнулись от песка.
— Один взгляд на него, — напомнил Далтон, — и ты, почитай, мертвец.
— Ну вот, теперь вы скажете, — капризно продолжал василиск, — что дыханием я тоже могу убить. Повторите эту старую, как мир, вздорную песенку о том, что мой род вывелся на навозной куче из петушиного яйца.
— Простите, — извинился Далтон. — Я не хотел обидеть лично вас.
— Бьюсь об заклад, что среди ваших лучших друзей найдутся василиски.
Надменно качая головой, существо развернуло покрытую чешуей тушу и уползло.
— Самое неприятное, — заметил Такстон, — то, что все они ужасно обидчивы.
— Что ж, комплексы меньшинств. Ты готов к патту?
Они оба сделали патт, набрав по богги. Направляясь прочь от грина, Такстон зевнул.
— Прошу прощения! Далтон, как ты думаешь, давно мы здесь торчим?
— Я потерял счет времени.
— По-моему, так уже несколько дней. Хотя такого быть не может. Мы и восемнадцати лунок не сыграли.
— В разных вселенных время идет по-разному.
— Да, но я веду речь о субъективном времени. Мне кажется, что мы здесь уже больше суток.
— Возможно, — согласился Далтон. — Мы не торопились. Мы твоей ногой после обеда несколько часов занимались.
— В общем, не знаю, как ты, а я порядком вымотался.
— Тогда давай снимем номер вон в той гостинице.
— Что? — Такстон замер и огляделся. — Что ж, должен заметить, она тут весьма кстати.
— Я же говорил тебе, что это поле хорошо спроектировано.
— Вдохновенным психопатом. Погляди только на это строение.
ПАНСИОНАТ «ПРЕИСПОДНЯЯ»
Уютные номера, завтраки
Добро пожаловать, милостивые гости!
Здание представляло собой нагромождение готических башенок и куполов, прогулочных галерей и окон-розеток. Кругом расстилалась болотистая пустошь с пожухлой осокой да съежившимися пучками травы.
Небо прорезала молния, и над болотом прогремел гром.
— Да, хорошо бы выспаться, — сказал Такстон. — Кстати, как за это платить?
— Знаешь, я с собой по привычке захватил «Америкэн-экспресс», — откликнулся Далтон. — Собирался расплатиться по ней в ресторане, пока известные события не избавили меня от этой необходимости.
— Разумеется, сэр, — сообщил портье-горгулья, — мы принимаем все основные кредитные карточки.
— Хорошо, — кивнул Далтон. — Найдется у вас двухместный номер с ванной?
— У нас есть в восточном флигеле чудесный номер с видом на Проклятую Пустошь.
— Как мило, — обрадовался Такстон.
Далтон расписался в гостевом журнале, а Такстон тем временем изучил ассортимент магазина для постояльцев. Тут продавались талисманы, пентаграммы и другие оккультные принадлежности, а также мыло с необычным запахом, кружки с надписями и солеными конфетами. Внимание его привлекли деревянные куклы. Явился коридорный, и пришлось оторваться от этого зрелища.
Номер был обставлен причудливой мебелью, украшенной кружевными салфеточками, а над постелями красовались балдахины.
— Очаровательно, — заметил Далтон. — Здесь можно прекрасно провести выходные.
— Несомненно, — согласился Такстон, поднимая трубку телефона и просматривая обнаруженное им на тумбочке меню. — Портье? Да, номер двести три. Ужин еще можно заказать? Завтрак? — Он поглядел на часы. — Отлично. Тогда чай, тост, апельсиновый сок, два петушиных яйца и самый большой стейк из василиска. С кровью, пожалуйста. Именно так. Номер двести три, и побыстрее.
Город
Когда они сели в омнибус, идущий в пригороды, рассвет еще не начался. Небо было беззвездным, а улицы — почти пустынными, тишину нарушала лишь одинокая машина-дворник, волочившаяся вдоль обочины. Водитель омнибуса приветствовала их бодрой улыбкой.
— Раненько начинаете, — заметила она. — Ваше предприятие перевыполняет план?
— Все лучше и лучше! — ответил Джин.
— С каждым днем! — откликнулась та.
Джин инстинктивно полез в карман за мелочью и удовлетворенно отметил, что рефлекс еще сохранился. Прошедшие два дня показались ему целой жизнью.
Пока они ехали, он держал Алису за руку гак, чтобы не видела водитель. Еще некоторое время за окном мелькали многоквартирные дома, затем они стали перемежаться более старыми зданиями, когда-то рассчитанными на одну семью, а теперь нарезанными на крошечные квартирки. Было тут много и незастроенных площадок с оголенными фундаментами. Город выглядел незавершенным, словно постоянно перестраивался. Прошлое стиралось, а поверх него возводилась новая жизнь. Вскоре местность стала уныло ровной, лишь вертикальные штрихи редких каменных глыб вносили некоторое разнообразие.
Рассвело, и небо озарилось багрянцем.
— Ты знаешь, где конечная остановка?
Алиса покачала головой:
— Никогда не ездила этим маршрутом.
В городском предместье были выстроены фабрики, попадались и многоэтажные дома, но явно не жилого предназначения. В некоторых зданиях окна были заколочены.
— Ты не знаешь, каково население... ну, как это назвать, страны, государства?
— Население? — переспросила Алиса. — Сколько граждан? Нет, не знаю.
— Тебе никогда не приходило в голову, что численность населения падает, что людей становится все меньше и меньше?
— Нет, не приходило. А почему ты спросил?
— Похоже, нет жилищных проблем. Или за это надо благодарить строителей, героически перевыполняющих план?
Алиса пожала плечами:
— Никогда об этом не задумывалась.
Они миновали текстильные фабрики, склады, площадки со строительными материалами, скопления землеройного оборудования. Все выглядело мрачным и заброшенным.
Еще минут через пятнадцать они оказались за пределами последнего предместья. Наконец омнибус съехал на обочину.
— Конечная остановка, — объявила водитель.
Они вышли и двинулись по дороге. По обеим сторонам расстилались засеянные поля, окаймленные защитными лесополосами.
— Давай срежем дорогу и дойдем побыстрее до леса, — предложил Джин.
Пробираясь по высокой траве, они промочили ноги.
— Ты знаешь, куда мы идем? — спросила она.
— В общих чертах. Нам надо идти к востоку. Дороги здесь другие, но в целом местность мне знакома. Насколько я понимаю, этой дороге в моем мире соответствует шоссе номер тридцать. Надо пройти по нему до конца, но, к сожалению, это довольно далеко.
— Дойдем, — весело заявила Алиса.
— Умоляю тебя, не изображай оптимистку. Я устал от улыбок и притворной веселости.
— Прости.
Он привлек ее к себе и обнял:
— Извини, что накинулся.
— Все в порядке, — ответила она.
— Нет, не все. Ты — единственный лучик света в этой кромешной тьме. Лучше бы тебя не было. Я...
Она отстранилась от него.
— Что?
Он отвернулся.
— Начинается.
— Внутренний Голос?
Он кивнул.
— Тошнота. Меня и в автобусе немного подташнивало. Но я решил, что это нервное. Пошли дальше.
Лес был зеленый и прохладный, они последовали оленьей тропой через кленовую рощу, продираясь сквозь густой подлесок: папоротник, кусты лавра, дикий малинник, заросли мандрагоры.
— Что ты чувствуешь? — тревожно спросила она.
— Страх, — ответил он.
— Сильный?
— Да, усиливается.
Она крепко сжала его руку. Выйдя из леса, они пересекли луг и скрылись под сенью деревьев, росших с другой стороны. Пологий склон вел к дороге, которая, вынырнув справа, разветвлялась у них на пути.
— Давай попробуем пойти по дороге, — предложил он.
Они прошли еще около четверти мили, и перед ними предстал гараж с припаркованными снаружи автомобилями, в основном грузовиками. Среди них оказались, однако, и две серые развалюхи, похожие на допотопные «седаны». Джин провел Алису через парковку к одному из них. Попробовал открыть водительскую дверь — она, к счастью, оказалась незапертой.
— Залезай, — скомандовал он.
В салоне, строго функциональном, не было ничего лишнего, приборная доска, сделанная из неокрашенного металла, оснащена необходимым минимумом датчиков и сигнальных ламп. Машина имела стандартную коробку передач с торчащим из пола рычагом. Как он и подозревал, ключ находился в зажигании.
Он оглядел парковку. Поблизости никого. Он выжал сцепление и повернул ключ. Мотор, прокашлявшись, завелся, пыхтя и гремя.
Он начал борьбу с передачами.
— В чем дело? — спросила она.
— Слабость одолела. Тошнит. Ты можешь сесть за руль?
— Нет. Я не умею.
— Ладно. Я... справлюсь.
Он задним ходом выехал с парковки, потом, переведя рычаг на первую передачу, пересек парковочную площадку и направился к дороге.
Из гаража вышел человек в замасленном комбинезоне и, увидев разворачивающуюся машину, остановился и что-то прокричал.
Джин придавил к полу педаль газа. Мотор взвыл, но скорость не прибавилась. Однако он не отрывал ногу от пола, и вскоре спидометр показывал восемьдесят — миль, или километров, или еще чего-то. Он продолжал держать эту скорость, пока не стало ясно, что их никто не преследует.
Тогда он замедлил ход.
— Итак, — заговорил Джин, — этот парень наверняка вызовет... что там у вас вызывают в таких случаях? Армию?
— Наверное, он доложит о происшествии в Местный Комитет по Расследованию Антисоциального Поведения, — сказала Алиса. — А они свяжутся с Постоянной Борьбой.
— А Постоянная Борьба всегда патрулирует эту местность?
— Не знаю.
— Это те, что меня подобрали. Что они здесь делали? Ты не знаешь?
— Нет, Джин. Понятия не имею.
— Это неспроста. — Он кашлянул. — Ой, мамочка. Меня сейчас вырвет. — Он сглотнул желчь.
— Остановись, — предложила она.
— Нет. Не хочу рисковать. Если уж блевану, то из окна. Надеюсь, ты не будешь возражать.
— Не буду, Джин.
— Все дело в беспокойстве, в страхе. Они не так сильны, как в первый день, но все же одолевают меня.
— Я не понимаю, у тебя вообще не должно быть Внутреннего Голоса. Ты же — неприспособленец.
— Может, это психологическое? Психосоматическое? Будем надеяться.
— Если дело не в том, что ты — неприспособленец, может, в тебе что-то борется с Внутренним Голосом?
— Не имею понятия, что это.
— Значит, что-то есть.
Дорога начала извиваться, и от этого его еще больше затошнило. Он притормозил, глотая поднимавшуюся по пищеводу слизь, приготовившись расстаться с завтраком из подгнившей картошки. Затем дорога снова распрямилась, в животе у него заурчало, но завтрак остался в желудке. Он рыгнул.
— Извини. Слушай, Алиса, а неприспособленцы никогда не пытались что-нибудь организовать?
— Что, например?
— Ну революцию, восстание?
— Не понимаю, о чем ты.
— Они не пытались свергнуть систему? Побороть Внутренний Голос?
— Но как можно бороться с тем, что у людей внутри?
Она была права. Он снова рыгнул и почувствовал, что ему стало немного лучше. Дорога, сделав виток, поднялась на новый уровень. По обе стороны густо рос лес, туда вели время от времени встречающиеся боковые грунтовки.
На вершине холма леса почти не было, они миновали заброшенный хутор с покосившимися домами и заколоченными магазинами. Джину место показалось знакомым, и он решил, что это одна из заправок на обочине шоссе № 30. Если так, то они приближаются к месту, где должен находиться портал, если он не исчез и не сместился. Джин решил пока не думать о том, что он будет делать, если не найдет портала.
К горлу снова подступала тошнота. Сердце трепетало, будто раненая птица. Беспокойство, словно живое существо, царапалось внутри, вопило и рвалось наружу.
Дорогу перегородил красный деревянный барьер. Надпись гласила: «Дорога закрыта». Объезда не было.
Барьер он протаранил. С капота и ветрового стекла соскользнули обломки дерева. Выйти из машины и отправиться дальше пешком было уже поздно — слишком далеко, ехать по закрытой дороге — опасно. Но он не был готов расстаться с машиной. Какое бы это ни было барахло, он в состоянии им управлять. Автомобиль повинуется его желаниям, отвечает на команды его тела и его движения. Это сила. Он чувствовал, что если отпустит руль, то потеряет почву под ногами и превратится в жалкое существо, озабоченное лишь своими страданиями. Он боялся, что бросит все и повернет назад, наделает глупостей, чтобы унять боль. Даже предаст Алису, если это ему поможет. Такая вероятность страшила его еще больше, чем опасность быть пойманным. Вот оно, наказание. Возможно ли более суровое возмездие, если его задержат? Хуже, чем это? Трудно вообразить.
До него дошло, что он прибавил скорости. Спидометр показывал восемьдесят пять. Топливный бак наполнен до половины. Тут волноваться не о чем. Ни температуры охлаждающей жидкости, ни заряда батареи на панель выведено не было, но его не сильно беспокоили эти показатели. Машина, какой бы раздолбанной она ни казалась, находилась в приемлемом состоянии.
Они пронеслись еще мимо одной деревни-призрака. Почему люди покидали эти места?
Население вымирало, или его планомерно перемещали? Выгоняли людей из сельской местности и переселяли в многоэтажки, чтобы легче было держать под контролем? Возможно. Таких прецедентов в истории Земли не наблюдалось, наоборот, иногда случался отток жителей из городов в деревни. Но диктаторы любят швырять массы народа с одного места на другое, ворошить людские поселения, депортировать этнические группы и вообще руководить. Значит, в сельской местности нужны были лишь рабочие на полях огромных государственных хозяйств, тех, что он видел с воздуха, и эти работники занимают жилищные комплексы. Независимых фермеров нет, поэтому и специальных поселений не требуется.
Услышав над головой рев турбин, он выгнул шею, чтобы выглянуть в окно. К ним приближался, снижаясь, самолет ВВП.
Джин что было силы надавил на газ, и следующий поворот прошел на двух колесах. Нагрузка в машине явно распределена неправильно. Любому нормальному автомобилю такой поворот был бы нипочем. Он выругал систему, производящую такую дешевку, и почувствовал себя значительно лучше. Приятно было позлиться. Злость помогла ему справиться с волнением. Возможно, она и сохранила ему жизнь.
— Немедленно остановитесь! Сверните на обочину!
Голос гремел из громкоговорителя. Он вдавил педаль в пол.
— Стой, стрелять буду!
Он посмотрел на Алису. Та выглядела на удивление спокойной. Какая участь ей уготована? Возможно, всадят в нее новый микрокомпьютер, более современный. И прощай вечерние прогулки и добавка десерта. Даже таких пустяков ей больше не позволят. Что для нее лучше — сдаться или погибнуть в безумной попытке обрести свободу?
— Что мне делать, Алиса?
Она поглядела на него с вызовом в глазах и, как будто прочтя его мысли, сказала:
— Не дай им нас схватить. Уж лучше смерть.
Прозвучал выстрел, из-за крыла поднялась пыль. Промах был намеренным. Джин принялся вилять из стороны в сторону. Снова выстрелили, и на этот раз промахнулись, скорее всего, случайно. После очередного поворота деревья скрыли автомобиль от преследователей, и самолет вильнул в сторону.
Джин посмотрел вперед в поисках укрытия, боковой дороги, на которую можно было бы свернуть, здания, за которое можно было бы спрятаться. По сторонам ничего не было, кроме густого тумана, впрочем, и это давало беглецам временное преимущество, так как преследователям приходилось держаться высоко над деревьями и стрелять под неудобным углом.
— Алиса, пригнись.
Она повиновалась, нырнув в пространство между бардачком и сиденьем. Деревья закончились, и они оказались на открытом участке. Он снова начал вилять. Самолета он не видел, но до него доносился гулкий, как у пылесоса, рев. До того места, где снова начинался лес, оставалась примерно десятая часть мили, и он решил, что можно на время прекратить маневрировать. Нажав на педаль, он поехал прямо, в надежде успеть добраться до укрытия, пока их преследователи не прицелятся, чтобы нанести смертельный удар.
Времени не хватило. Когда он снова увидел самолет, тот летел прямо на них. Пушечные залпы выбивали из дорожного покрытия фонтанчики асфальтовой пыли. Затем лобовое стекло разлетелось вдребезги, а летательный аппарат взмыл вверх.
Джин выплюнул осколки стекла. Несколько минут ему понадобилось на то, чтобы осознать, что он чудом остался цел и невредим. Через пробоину в стекле в лицо ему ударил ветер.
— Ты в порядке? — выкрикнул он.
Алиса кивнула.
Автомобиль добрался до деревьев, и можно было подумать, что опасность позади, но предательский дым из-под капота просигналил об обратном. Наверное, пули пробили радиатор. Автомобиль двигался еще четверть мили, а потом на приборной доске загорелась красная лампа. Перегрев мотора. Должно быть, пуля попала в бачок с охлаждающей жидкостью. Теперь дым валил из-под капота столбом. Зажглась еще одна лампа — падает давление масла. Так и мили не продержаться.
Спуск справа от дороги перешел в крутой обрыв, ведущий в лес. Джин принял решение. Резко затормозив, так, что его развернуло, он прибился к обочине.
— Выходи! — приказал он.
Алиса вышла, и тогда он вышел тоже и покатил машину по спуску, идя рядом и крутя руль вправо. У края обрыва он захлопнул дверцу и отпустил автомобиль. Тот скатился вниз, прорезав стену растительности, и по самый бампер погрузился в ручей, так что разглядеть его с дороги было сложно.
Джин схватил Алису за руку и потащил ее вниз по насыпи. Поскользнувшись на глине, она почти всю дорогу проехала на пятой точке. Внизу он помог ей подняться, и они, разбрызгивая воду, перебежали через ручей и нырнули в лес на другой стороне.
Они вскарабкались на горку. Тропинки не было, так что им пришлось пробираться сквозь сорняки и крапиву. Достигнув вершины, они пошли прямо, пересекли травянистый луг и оказались на опушке леса.
Тогда они взяли влево, держась в тени лесополосы, и следующие несколько минут бежали, стараясь насколько возможно удалиться от дороги.
Услышав шум моторов летательного аппарата, они спрятались под сосну. Самолет раздраженно завывал, обыскивая лес. Из громкоговорителя доносился голос, но слов было не разобрать. Аппарат, покружив еще с десяток минут, улетел.
Вскоре снова зачирикали птички. Где-то поблизости застрекотал сверчок.
Они лежали лицами вниз на подстилке из бурых сосновых иголок. Джин перекатился на бок и поглядел на спутницу:
— Ты в порядке?
Она улыбнулась:
— Да. А ты как?
— Наверное, адреналин помог. Мне лучше.
— Прекрасно.
— Чего не скажешь о нашем положении. Мы еще далеко от цели, и нас разыскивают.
— У нас все получится, — уверила она его.
— Да, даже я начинаю в это верить.
— Раненько начинаете, — заметила она. — Ваше предприятие перевыполняет план?
— Все лучше и лучше! — ответил Джин.
— С каждым днем! — откликнулась та.
Джин инстинктивно полез в карман за мелочью и удовлетворенно отметил, что рефлекс еще сохранился. Прошедшие два дня показались ему целой жизнью.
Пока они ехали, он держал Алису за руку гак, чтобы не видела водитель. Еще некоторое время за окном мелькали многоквартирные дома, затем они стали перемежаться более старыми зданиями, когда-то рассчитанными на одну семью, а теперь нарезанными на крошечные квартирки. Было тут много и незастроенных площадок с оголенными фундаментами. Город выглядел незавершенным, словно постоянно перестраивался. Прошлое стиралось, а поверх него возводилась новая жизнь. Вскоре местность стала уныло ровной, лишь вертикальные штрихи редких каменных глыб вносили некоторое разнообразие.
Рассвело, и небо озарилось багрянцем.
— Ты знаешь, где конечная остановка?
Алиса покачала головой:
— Никогда не ездила этим маршрутом.
В городском предместье были выстроены фабрики, попадались и многоэтажные дома, но явно не жилого предназначения. В некоторых зданиях окна были заколочены.
— Ты не знаешь, каково население... ну, как это назвать, страны, государства?
— Население? — переспросила Алиса. — Сколько граждан? Нет, не знаю.
— Тебе никогда не приходило в голову, что численность населения падает, что людей становится все меньше и меньше?
— Нет, не приходило. А почему ты спросил?
— Похоже, нет жилищных проблем. Или за это надо благодарить строителей, героически перевыполняющих план?
Алиса пожала плечами:
— Никогда об этом не задумывалась.
Они миновали текстильные фабрики, склады, площадки со строительными материалами, скопления землеройного оборудования. Все выглядело мрачным и заброшенным.
Еще минут через пятнадцать они оказались за пределами последнего предместья. Наконец омнибус съехал на обочину.
— Конечная остановка, — объявила водитель.
Они вышли и двинулись по дороге. По обеим сторонам расстилались засеянные поля, окаймленные защитными лесополосами.
— Давай срежем дорогу и дойдем побыстрее до леса, — предложил Джин.
Пробираясь по высокой траве, они промочили ноги.
— Ты знаешь, куда мы идем? — спросила она.
— В общих чертах. Нам надо идти к востоку. Дороги здесь другие, но в целом местность мне знакома. Насколько я понимаю, этой дороге в моем мире соответствует шоссе номер тридцать. Надо пройти по нему до конца, но, к сожалению, это довольно далеко.
— Дойдем, — весело заявила Алиса.
— Умоляю тебя, не изображай оптимистку. Я устал от улыбок и притворной веселости.
— Прости.
Он привлек ее к себе и обнял:
— Извини, что накинулся.
— Все в порядке, — ответила она.
— Нет, не все. Ты — единственный лучик света в этой кромешной тьме. Лучше бы тебя не было. Я...
Она отстранилась от него.
— Что?
Он отвернулся.
— Начинается.
— Внутренний Голос?
Он кивнул.
— Тошнота. Меня и в автобусе немного подташнивало. Но я решил, что это нервное. Пошли дальше.
Лес был зеленый и прохладный, они последовали оленьей тропой через кленовую рощу, продираясь сквозь густой подлесок: папоротник, кусты лавра, дикий малинник, заросли мандрагоры.
— Что ты чувствуешь? — тревожно спросила она.
— Страх, — ответил он.
— Сильный?
— Да, усиливается.
Она крепко сжала его руку. Выйдя из леса, они пересекли луг и скрылись под сенью деревьев, росших с другой стороны. Пологий склон вел к дороге, которая, вынырнув справа, разветвлялась у них на пути.
— Давай попробуем пойти по дороге, — предложил он.
Они прошли еще около четверти мили, и перед ними предстал гараж с припаркованными снаружи автомобилями, в основном грузовиками. Среди них оказались, однако, и две серые развалюхи, похожие на допотопные «седаны». Джин провел Алису через парковку к одному из них. Попробовал открыть водительскую дверь — она, к счастью, оказалась незапертой.
— Залезай, — скомандовал он.
В салоне, строго функциональном, не было ничего лишнего, приборная доска, сделанная из неокрашенного металла, оснащена необходимым минимумом датчиков и сигнальных ламп. Машина имела стандартную коробку передач с торчащим из пола рычагом. Как он и подозревал, ключ находился в зажигании.
Он оглядел парковку. Поблизости никого. Он выжал сцепление и повернул ключ. Мотор, прокашлявшись, завелся, пыхтя и гремя.
Он начал борьбу с передачами.
— В чем дело? — спросила она.
— Слабость одолела. Тошнит. Ты можешь сесть за руль?
— Нет. Я не умею.
— Ладно. Я... справлюсь.
Он задним ходом выехал с парковки, потом, переведя рычаг на первую передачу, пересек парковочную площадку и направился к дороге.
Из гаража вышел человек в замасленном комбинезоне и, увидев разворачивающуюся машину, остановился и что-то прокричал.
Джин придавил к полу педаль газа. Мотор взвыл, но скорость не прибавилась. Однако он не отрывал ногу от пола, и вскоре спидометр показывал восемьдесят — миль, или километров, или еще чего-то. Он продолжал держать эту скорость, пока не стало ясно, что их никто не преследует.
Тогда он замедлил ход.
— Итак, — заговорил Джин, — этот парень наверняка вызовет... что там у вас вызывают в таких случаях? Армию?
— Наверное, он доложит о происшествии в Местный Комитет по Расследованию Антисоциального Поведения, — сказала Алиса. — А они свяжутся с Постоянной Борьбой.
— А Постоянная Борьба всегда патрулирует эту местность?
— Не знаю.
— Это те, что меня подобрали. Что они здесь делали? Ты не знаешь?
— Нет, Джин. Понятия не имею.
— Это неспроста. — Он кашлянул. — Ой, мамочка. Меня сейчас вырвет. — Он сглотнул желчь.
— Остановись, — предложила она.
— Нет. Не хочу рисковать. Если уж блевану, то из окна. Надеюсь, ты не будешь возражать.
— Не буду, Джин.
— Все дело в беспокойстве, в страхе. Они не так сильны, как в первый день, но все же одолевают меня.
— Я не понимаю, у тебя вообще не должно быть Внутреннего Голоса. Ты же — неприспособленец.
— Может, это психологическое? Психосоматическое? Будем надеяться.
— Если дело не в том, что ты — неприспособленец, может, в тебе что-то борется с Внутренним Голосом?
— Не имею понятия, что это.
— Значит, что-то есть.
Дорога начала извиваться, и от этого его еще больше затошнило. Он притормозил, глотая поднимавшуюся по пищеводу слизь, приготовившись расстаться с завтраком из подгнившей картошки. Затем дорога снова распрямилась, в животе у него заурчало, но завтрак остался в желудке. Он рыгнул.
— Извини. Слушай, Алиса, а неприспособленцы никогда не пытались что-нибудь организовать?
— Что, например?
— Ну революцию, восстание?
— Не понимаю, о чем ты.
— Они не пытались свергнуть систему? Побороть Внутренний Голос?
— Но как можно бороться с тем, что у людей внутри?
Она была права. Он снова рыгнул и почувствовал, что ему стало немного лучше. Дорога, сделав виток, поднялась на новый уровень. По обе стороны густо рос лес, туда вели время от времени встречающиеся боковые грунтовки.
На вершине холма леса почти не было, они миновали заброшенный хутор с покосившимися домами и заколоченными магазинами. Джину место показалось знакомым, и он решил, что это одна из заправок на обочине шоссе № 30. Если так, то они приближаются к месту, где должен находиться портал, если он не исчез и не сместился. Джин решил пока не думать о том, что он будет делать, если не найдет портала.
К горлу снова подступала тошнота. Сердце трепетало, будто раненая птица. Беспокойство, словно живое существо, царапалось внутри, вопило и рвалось наружу.
Дорогу перегородил красный деревянный барьер. Надпись гласила: «Дорога закрыта». Объезда не было.
Барьер он протаранил. С капота и ветрового стекла соскользнули обломки дерева. Выйти из машины и отправиться дальше пешком было уже поздно — слишком далеко, ехать по закрытой дороге — опасно. Но он не был готов расстаться с машиной. Какое бы это ни было барахло, он в состоянии им управлять. Автомобиль повинуется его желаниям, отвечает на команды его тела и его движения. Это сила. Он чувствовал, что если отпустит руль, то потеряет почву под ногами и превратится в жалкое существо, озабоченное лишь своими страданиями. Он боялся, что бросит все и повернет назад, наделает глупостей, чтобы унять боль. Даже предаст Алису, если это ему поможет. Такая вероятность страшила его еще больше, чем опасность быть пойманным. Вот оно, наказание. Возможно ли более суровое возмездие, если его задержат? Хуже, чем это? Трудно вообразить.
До него дошло, что он прибавил скорости. Спидометр показывал восемьдесят пять. Топливный бак наполнен до половины. Тут волноваться не о чем. Ни температуры охлаждающей жидкости, ни заряда батареи на панель выведено не было, но его не сильно беспокоили эти показатели. Машина, какой бы раздолбанной она ни казалась, находилась в приемлемом состоянии.
Они пронеслись еще мимо одной деревни-призрака. Почему люди покидали эти места?
Население вымирало, или его планомерно перемещали? Выгоняли людей из сельской местности и переселяли в многоэтажки, чтобы легче было держать под контролем? Возможно. Таких прецедентов в истории Земли не наблюдалось, наоборот, иногда случался отток жителей из городов в деревни. Но диктаторы любят швырять массы народа с одного места на другое, ворошить людские поселения, депортировать этнические группы и вообще руководить. Значит, в сельской местности нужны были лишь рабочие на полях огромных государственных хозяйств, тех, что он видел с воздуха, и эти работники занимают жилищные комплексы. Независимых фермеров нет, поэтому и специальных поселений не требуется.
Услышав над головой рев турбин, он выгнул шею, чтобы выглянуть в окно. К ним приближался, снижаясь, самолет ВВП.
Джин что было силы надавил на газ, и следующий поворот прошел на двух колесах. Нагрузка в машине явно распределена неправильно. Любому нормальному автомобилю такой поворот был бы нипочем. Он выругал систему, производящую такую дешевку, и почувствовал себя значительно лучше. Приятно было позлиться. Злость помогла ему справиться с волнением. Возможно, она и сохранила ему жизнь.
— Немедленно остановитесь! Сверните на обочину!
Голос гремел из громкоговорителя. Он вдавил педаль в пол.
— Стой, стрелять буду!
Он посмотрел на Алису. Та выглядела на удивление спокойной. Какая участь ей уготована? Возможно, всадят в нее новый микрокомпьютер, более современный. И прощай вечерние прогулки и добавка десерта. Даже таких пустяков ей больше не позволят. Что для нее лучше — сдаться или погибнуть в безумной попытке обрести свободу?
— Что мне делать, Алиса?
Она поглядела на него с вызовом в глазах и, как будто прочтя его мысли, сказала:
— Не дай им нас схватить. Уж лучше смерть.
Прозвучал выстрел, из-за крыла поднялась пыль. Промах был намеренным. Джин принялся вилять из стороны в сторону. Снова выстрелили, и на этот раз промахнулись, скорее всего, случайно. После очередного поворота деревья скрыли автомобиль от преследователей, и самолет вильнул в сторону.
Джин посмотрел вперед в поисках укрытия, боковой дороги, на которую можно было бы свернуть, здания, за которое можно было бы спрятаться. По сторонам ничего не было, кроме густого тумана, впрочем, и это давало беглецам временное преимущество, так как преследователям приходилось держаться высоко над деревьями и стрелять под неудобным углом.
— Алиса, пригнись.
Она повиновалась, нырнув в пространство между бардачком и сиденьем. Деревья закончились, и они оказались на открытом участке. Он снова начал вилять. Самолета он не видел, но до него доносился гулкий, как у пылесоса, рев. До того места, где снова начинался лес, оставалась примерно десятая часть мили, и он решил, что можно на время прекратить маневрировать. Нажав на педаль, он поехал прямо, в надежде успеть добраться до укрытия, пока их преследователи не прицелятся, чтобы нанести смертельный удар.
Времени не хватило. Когда он снова увидел самолет, тот летел прямо на них. Пушечные залпы выбивали из дорожного покрытия фонтанчики асфальтовой пыли. Затем лобовое стекло разлетелось вдребезги, а летательный аппарат взмыл вверх.
Джин выплюнул осколки стекла. Несколько минут ему понадобилось на то, чтобы осознать, что он чудом остался цел и невредим. Через пробоину в стекле в лицо ему ударил ветер.
— Ты в порядке? — выкрикнул он.
Алиса кивнула.
Автомобиль добрался до деревьев, и можно было подумать, что опасность позади, но предательский дым из-под капота просигналил об обратном. Наверное, пули пробили радиатор. Автомобиль двигался еще четверть мили, а потом на приборной доске загорелась красная лампа. Перегрев мотора. Должно быть, пуля попала в бачок с охлаждающей жидкостью. Теперь дым валил из-под капота столбом. Зажглась еще одна лампа — падает давление масла. Так и мили не продержаться.
Спуск справа от дороги перешел в крутой обрыв, ведущий в лес. Джин принял решение. Резко затормозив, так, что его развернуло, он прибился к обочине.
— Выходи! — приказал он.
Алиса вышла, и тогда он вышел тоже и покатил машину по спуску, идя рядом и крутя руль вправо. У края обрыва он захлопнул дверцу и отпустил автомобиль. Тот скатился вниз, прорезав стену растительности, и по самый бампер погрузился в ручей, так что разглядеть его с дороги было сложно.
Джин схватил Алису за руку и потащил ее вниз по насыпи. Поскользнувшись на глине, она почти всю дорогу проехала на пятой точке. Внизу он помог ей подняться, и они, разбрызгивая воду, перебежали через ручей и нырнули в лес на другой стороне.
Они вскарабкались на горку. Тропинки не было, так что им пришлось пробираться сквозь сорняки и крапиву. Достигнув вершины, они пошли прямо, пересекли травянистый луг и оказались на опушке леса.
Тогда они взяли влево, держась в тени лесополосы, и следующие несколько минут бежали, стараясь насколько возможно удалиться от дороги.
Услышав шум моторов летательного аппарата, они спрятались под сосну. Самолет раздраженно завывал, обыскивая лес. Из громкоговорителя доносился голос, но слов было не разобрать. Аппарат, покружив еще с десяток минут, улетел.
Вскоре снова зачирикали птички. Где-то поблизости застрекотал сверчок.
Они лежали лицами вниз на подстилке из бурых сосновых иголок. Джин перекатился на бок и поглядел на спутницу:
— Ты в порядке?
Она улыбнулась:
— Да. А ты как?
— Наверное, адреналин помог. Мне лучше.
— Прекрасно.
— Чего не скажешь о нашем положении. Мы еще далеко от цели, и нас разыскивают.
— У нас все получится, — уверила она его.
— Да, даже я начинаю в это верить.
Где-то
— Айсис?
На его лоб успокаивающим жестом легла рука.
— Я здесь, Джереми.
— Уф-ф-ф. Где мы?
— Не знаю. Но мы остановились.
— Я отключился?
— Всего на минутку. Мы сильно стукнулись.
Когда у Джереми перестало двоиться в глазах, он увидел размазанное по смотровому окошечку месиво из листьев и сорняков. Он огляделся. У палубы был остро срезан край, но в остальном судно не пострадало.
На его лоб успокаивающим жестом легла рука.
— Я здесь, Джереми.
— Уф-ф-ф. Где мы?
— Не знаю. Но мы остановились.
— Я отключился?
— Всего на минутку. Мы сильно стукнулись.
Когда у Джереми перестало двоиться в глазах, он увидел размазанное по смотровому окошечку месиво из листьев и сорняков. Он огляделся. У палубы был остро срезан край, но в остальном судно не пострадало.