Страница:
– Вовсе не нонсенс. Если вы хорошенько подумаете, то обнаружите, что ее действия справедливы, и вы сможете их должным образом оценить.
– Что за чушь!
– Пожалуйста, прошу вас. Не притворяйтесь, что ничего не знаете. Это не делает вам чести, и вы от этого ничего не выиграете. – Презрение девушки больно ударило по его самолюбию.
Слушая ее, он вдруг понял то, что давно должен был понять. Она одета как служанка, но разговаривает как леди. Именно это вызвало у него беспокойство вчера – он по крайней мере надеялся, что это было вчера, – в беседке.
Она отвернулась и бросила взгляд на лестницу, откуда доносились слабый шелест женской юбки и звук медленных и осторожных женских шагов.
– Думаю, что это мисс Викторина несет вам завтрак. Вы голодны?
– Неужели вы полагаете, что я буду сидеть здесь, как дурак, и есть завтрак?
– Вы всегда будете глупцом, и с этим ничего нельзя поделать. Хотите умереть с голоду – умирайте. Мне все равно. – Она взяла поднос из рук мисс Викторины. – Но в данный момент вы должны хотя бы немного поддерживать свое здоровье, иначе мы не получим денег.
Пока он не увидел лицо мисс Викторины в круге света, отбрасываемом фонарем, он не верил, что она могла принять участие в столь неблаговидном предприятии.
Он заметил, что она постарела. Очень постарела. Лоб перерезали глубокие морщины, а волосы стали совсем седыми, щеки обвисли, в карих глазах была усталость. Видно было, что она уже не так заботилась о своей одежде, – он узнал поношенное платье, которое было на ней надето. Она носила его еще тогда, когда он навещал ее в детстве. Пышная грудь и немного скованная походка напомнили ему надувшегося голубя. Он не мог поверить… просто не мог…
Между тем эта ужасная молодая женщина поставила поднос на дальний конец длинного стола. Другой его конец упирался в его койку, и она стала двигать поднос, пока он не оказался рядом с Джермином. Сама она оставалась от него на безопасном расстоянии, так что он не мог схватить ее и хорошенько встряхнуть, как она того заслуживала.
Верно, именно эта девица повлияла на – нет, шантажировала – мисс Викторину, заставив ее помогать ей. Мисс Викторина была приличной английской леди, и к тому же она очень хорошо к нему относилась.
– Мисс Викторина, вы должны меня освободить. – Он говорил медленно и громко, опасаясь, что она плохо слышит.
– Нет, мой дорогой мальчик, я не могу это сделать. До тех пор, пока мы не получим своих денег. Но я так рада, что ты здесь и у меня есть возможность с тобой говорить. – Она явно не была глухой, но совершенно очевидно страдала от старческого слабоумия, потому что она сложила руки на животе и смотрела на него с любовью, как будто то, что она говорила, имело смысл.
– Какие деньги?
– Выкуп. Но ты не волнуйся. Мы уже послали записку твоему дяде Харрисону, в которой сообщили, что убьем тебя, если он не заплатит.
Ужасная девица присела на край стола и, глядя на Джермина, усмехнулась. Теперь он все знает.
– Вы меня убьете? – Губы не слушались его, когда он в ужасе произносил эти слова. – Вы собираетесь меня убить?
– Нет, конечно, мой дорогой. – Мисс Викторина недовольно нахмурилась, словно сумасшедшим здесь был он. – До этого вряд ли дойдет. Я уверена, что он сразу же пришлет деньги, и мы тут же тебя освободим.
– Вы меня похитили. Вы требуете за меня выкуп. – Джермин стал считать по пальцам. – И вы рассчитываете, что дядя Харрисон заплатит за мое освобождение?
– Да, дорогой.
– Но это же возмутительно!
– Нам не пришлось бы это делать, если бы ты не украл мое приспособление для вышивания бисером. Вышитые бисером кружева сейчас в большой моде. Могу поспорить, что все лондонские модницы носят ридикюли из бисера и вышитые бисером кружевные манжеты и даже лифы платьев.
– Да, бисер сейчас – последний писк моды. – Этот дурацкий бисер всегда цепляется за пуговицы камзолов. Мисс Мистлуит крикнула ему прямо в ухо, когда он вырвался из ее объятий, а эти крошечные бусинки рассыпались по всей садовой дорожке. Он тогда воспользовался случаем и не сделал предложения этой прелестной, но глупой дебютантке.
– Я изобрела машинку, с помощью которой можно плести кружева и одновременно вышивать их бисером. Это была моя идея, мое изобретение, а ты его украл. Это было несправедливо. Ты и так сказочно богат, а деревня бедствует. Если ты не собираешься заботиться о людях, ты, наверное, должен понять их. – Старческий голос мисс Викторины дрожал, а выцветшие глаза смотрели на него с укоризной. – Мне не нравится быть жестокой, но я должна тебе сказать, мой дорогой, что твой отец никогда бы не допустил такого безобразия.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – сказал он.
– Конечно, не понимаете, – вмешалась девица. Она встала и посмотрела на него с отвращением. Какая наглость! – Вы, по всей вероятности, украли столько изобретений, что всех и не упомните. И радуетесь, когда вспоминаете о милой старой леди, которая живет в развалюхе и питалась бы одной кашей, если бы добрые люди не приносили ей иногда немного рыбы.
Черт побери, какая нахалка! Он выпрямил спину и собирался заорать, но тихий голос мисс Викторины остановил его:
– Дорогие мои, не надо спорить. – Она повернулась к девушке: – Эми, я не допущу, чтобы ты выставляла напоказ мои проблемы, будто я жалкая старая женщина. У меня есть крыша над головой, а этим не каждая старая дева может похвастаться.
Но Эми – так, оказывается, звали это исчадие ада – возразила:
– На самом деле эта крыша принадлежит ему. Он может выкинуть вас из этого дома в любой момент. А так как крыша скоро и сама рухнет, это будет даже благом.
– Довольно, – решительно оборвала ее мисс Викторина.
– Да, мэм. – Девушка неожиданно утихла.
А Джермин еле удержался, чтобы не показать ей язык, словно ему было одиннадцать лет.
– Что касается вас, молодой человек… – Тон мисс Викторины заставил его вздрогнуть. – Ешь свой завтрак. – Мисс Викторина улыбнулась, и он увидел в ней ту милую леди, которой она когда-то была. – Я сделала твои любимые пончики, а они лучшие в Англии. Помнишь?
– Еще бы. – Ему больше бы понравилось высокомерно отказаться, но он вчера не обедал, а от запаха еды у него в животе заурчало.
А эта Эми опять ухмыльнулась.
– Ешьте, милорд. Мне будет неприятно, если вы пропустите еще одно время для принятия пиши.
– Эми! – воскликнула мисс Викторина тоном строгой гувернантки. – Лучше пойди наверх и приляг отдохнуть. Ты не спала всю ночь и поэтому слишком раздражена.
Было ясно, что Эми хочет возразить, но она только буркнула что-то себе под нос, стрельнув в него своими глазами цвета яда. Джермин понял, что будет наказан, если попытается что-либо предпринять для своего освобождения.
И зная, что именно надо сказать, чтобы она взвилась, он попросил:
– А когда вы вернетесь, принесите воды и бритву. Мне надо побриться.
Она одарила его таким взглядом, которым могла бы гордиться королева Англии Шарлотта.
– Мы уже это обсуждали. Вы будете получать таз с водой для бритья и умывания один раз в день.
– Как вы великодушны, – язвительно протянул он.
– Это больше того, что имеет большинство заключенных, – бросила она и направилась к лестнице.
Он поймал себя на том, что разглядывает ее спину. И при этом ему не надо было быть учтивым. Она не заслуживала, чтобы с ней обращались как с леди. Чего она на самом деле заслуживала, так это тюрьмы и петли на шею.
Он уж постарается, чтобы она получила все, что заслужила.
– Милая девушка, не правда ли? – Мисс Викторина прижала руки к груди, всем своим видом выражая восхищение. Опустившись в кресло-качалку, она добавила: – Она, знаешь ли, иностранка.
– Это многое объясняет. – Он рывком придвинул к себе тяжелый стол и, забыв про гордость, принялся с жадностью поглощать яичницу, пирог с рыбой и компот. Пончики, о которых говорила мисс Викторина, и вправду были восхитительны, и он съел подряд сразу три. Потом взял нож, чтобы разрезать сосиски, и обратил внимание на то, что им, очевидно, много пользовались, но он был остро заточен.
Глянув на мечтательно прикрывшую глаза мисс Викторину, Джермин быстро спрятал нож в рукаве.
– Да, милая Эми приехала из прекрасной страны под названием Бомонтань. Там очень суровый климат. Зимы просто ужасны, но весна и лето замечательные. В стране много лесов с вечнозелеными деревьями и дубами и множеством птиц. – Мисс Викторина раскачивалась и улыбалась. Но не ему, а каким-то своим мыслям.
– Откуда вы знаете про эту страну? – Джермин стал вспоминать уроки географии, на которых от него требовали, чтобы он запоминал названия всех стран мира.
– Я бывала там в молодости. Мой отец был заядлым путешественником, и после того, как мои братья женились, а я… ну, в общем, стало ясно, что я никогда не выйду замуж, мой отец решил, что я должна увидеть самые известные страны мира. – Она взяла в руки клубок ниток и небольшой ручной челнок.
Изготовленный из слоновой кости, челнок был длиной с ладонь и шириной с палец, по-видимому, им много пользовались. Один его конец был острым. Джермин хорошо это помнил, потому что, когда в семилетнем возрасте он играл с этим челноком и острый конец вонзился ему в руку между большим и указательным пальцами, ему было жутко больно, а шрам остался до сих пор.
Мисс Викторина достала из кармашка кусок кружева.
– Но нам не удалось уехать очень далеко. Не прошло и года, как мой отец заболел и умер. Это было очень давно, но я после этого прожила в Бомонтани еще полгода, ожидая, когда кончится зима и я смогу вернуться домой. – Она посмотрела на него, и для такой мечтательницы ее взгляд был на удивление трезвым. – С тех пор я и живу здесь. Вы знаете, милорд, где находится Бомонтань?
– Кажется, насколько я помню, эта страна находится в Пиренеях и граничит с Испанией и Францией. – Есть с ножом в рукаве было неудобно, но он надел сосиску на вилку и стал просто откусывать по кусочку. Было бы смешно соблюдать здесь этикет. Тем более что его ноги в кандалах.
– Оказывается, уроки географии не прошли для тебя даром, как можно было бы предположить, – сказала мисс Викторина и принялась за трудоемкое вышивание бисером по кружеву.
Насытившись, Джермин стал наблюдать за мисс Викториной, вспоминая, как двигались ее покрытые старческими пятнами и венами руки. Теперь ее мизинец был скрючен, а кожа выглядела тонкой и сухой, как пергамент, но она по-прежнему вышивала, не глядя на свою работу.
– Я предупреждала твоего отца, что тебя надо учить не только танцам и тому, какой бокал подходит для какого напитка. – Она улыбнулась ему.
Образование Джермина было, конечно, гораздо шире, но он полюбопытствовал:
– Правда? И что говорил мой отец?
– Он говорил, что, если ты будешь знать свое место в Англии, этого будет достаточно для любого маркиза Нортклифа. – Она разочарованно покачала головой. – Если у твоего отца и был недостаток, так это непомерная гордость.
– Я бы не сказал, что непомерная. – Его отец был горд, но снисходителен к своим арендаторам. Он знал фамилию каждого человека, работавшего в его поместье, и лично следил за раздачей подарков на Двенадцатую ночь. От этих обязанностей Джермина освободил дядя Харрисон.
Впервые Джермин подумал о том, что бы на это сказал его отец.
– Прости меня. Я вижу, что тебе его до сих пор не хватает, – сказала мисс Викторина с сочувствием, которое заставило его смутиться. – Пожалуйста, пойми мое ворчание правильно. Но мне кажется, что я могу говорить с тобой о твоем отце. Я его обожала. Он был великим человеком. Мне тоже его не хватает, и я рада поговорить о нем с тем, кто его любил. Конечно, ты любил его, как сын, а я – как сына… нет. – Она нахмурилась. – Нет, не так. Ты любил его, как сын, а я любила его так, будто он был моим сыном. Вот так! Я знала, что могу сказать это так, как нужно. Правильно.
– Да. – Джермин вдруг ощутил прилив нежности к старой леди. Ему следовало бы помнить, что она помогла его похитить, но это не имело значения. По правде говоря, он тоже любил вспоминать своего отца, а на свете осталось не так уж много людей, которые его любили.
Джермин думал, что он сможет говорить об отце с дядей Харрисоном, но дядю Харрисона интересовали лишь цифры и доход с их поместий.
Возможно, поэтому эта история с «кражей машинки для вышивания бисером» и показалась Джермину такой нелепой. Хотя у дяди Харрисона не было титула, но он, несомненно, понимал, к чему обязывает высокое положение маркиза Нортклифа. Он никогда бы не опустился до вульгарной кражи.
– Если бы твоя мать не покинула нас так скоро, то бы смогла завершить образование. – Казалось, что мисс Викторина говорит сама с собой. – У Андрианы были весьма определенные представления о том, как надо тебя воспитывать. Если бы твой отец к ним прислушивался…
– Извините, мисс Викторина, но я не хочу обсуждать свою мать. – Он сказал это мягко, без намека на ту ярость, которую он даже спустя столько лет испытывал. – В том числе и с вами.
– Но, мой дорогой мальчик, было бы лучше, если бы ты это делал! Я никогда не забуду, как все мы были удивлены, когда отец привез ее из Италии. У нее был такой очаровательный акцент, и она была такая хорошенькая и такая добрая. – Мисс Викторина снова предалась своим воспоминаниям. – Она обожала твоего отца и тебя. Я еще никогда не видела, чтобы женщина была так влюблена в своего мужа!
– Мисс Викторина, пожалуйста. – Он начинал сердиться.
– Но я знаю, что ты по ней скучал. Держать в себе такое горе – это тяжело. – Он видел, что она была искренне озабочена.
Но ему было все равно.
– Я не хочу говорить об этом даже с вами, – повторил он.
Услышав скрип лестницы, Джермин понял, что спасен. Он смахнул локтем со стола вилку, и она со звоном упала на пол. Он жалобно вздохнул.
– Мисс Викторина, с этими кандалами на ногах я не смогу поднять вилку с пола.
Мисс Викторина встала и подошла к нему.
Когда Эми вошла в погреб, он схватил мисс Викторину и прижал ее к себе, приставив ей к горлу нож. Глядя прямо в глаза Эми, он сказал:
– Освободите меня, или я ее убью.
Глава 5
– Что за чушь!
– Пожалуйста, прошу вас. Не притворяйтесь, что ничего не знаете. Это не делает вам чести, и вы от этого ничего не выиграете. – Презрение девушки больно ударило по его самолюбию.
Слушая ее, он вдруг понял то, что давно должен был понять. Она одета как служанка, но разговаривает как леди. Именно это вызвало у него беспокойство вчера – он по крайней мере надеялся, что это было вчера, – в беседке.
Она отвернулась и бросила взгляд на лестницу, откуда доносились слабый шелест женской юбки и звук медленных и осторожных женских шагов.
– Думаю, что это мисс Викторина несет вам завтрак. Вы голодны?
– Неужели вы полагаете, что я буду сидеть здесь, как дурак, и есть завтрак?
– Вы всегда будете глупцом, и с этим ничего нельзя поделать. Хотите умереть с голоду – умирайте. Мне все равно. – Она взяла поднос из рук мисс Викторины. – Но в данный момент вы должны хотя бы немного поддерживать свое здоровье, иначе мы не получим денег.
Пока он не увидел лицо мисс Викторины в круге света, отбрасываемом фонарем, он не верил, что она могла принять участие в столь неблаговидном предприятии.
Он заметил, что она постарела. Очень постарела. Лоб перерезали глубокие морщины, а волосы стали совсем седыми, щеки обвисли, в карих глазах была усталость. Видно было, что она уже не так заботилась о своей одежде, – он узнал поношенное платье, которое было на ней надето. Она носила его еще тогда, когда он навещал ее в детстве. Пышная грудь и немного скованная походка напомнили ему надувшегося голубя. Он не мог поверить… просто не мог…
Между тем эта ужасная молодая женщина поставила поднос на дальний конец длинного стола. Другой его конец упирался в его койку, и она стала двигать поднос, пока он не оказался рядом с Джермином. Сама она оставалась от него на безопасном расстоянии, так что он не мог схватить ее и хорошенько встряхнуть, как она того заслуживала.
Верно, именно эта девица повлияла на – нет, шантажировала – мисс Викторину, заставив ее помогать ей. Мисс Викторина была приличной английской леди, и к тому же она очень хорошо к нему относилась.
– Мисс Викторина, вы должны меня освободить. – Он говорил медленно и громко, опасаясь, что она плохо слышит.
– Нет, мой дорогой мальчик, я не могу это сделать. До тех пор, пока мы не получим своих денег. Но я так рада, что ты здесь и у меня есть возможность с тобой говорить. – Она явно не была глухой, но совершенно очевидно страдала от старческого слабоумия, потому что она сложила руки на животе и смотрела на него с любовью, как будто то, что она говорила, имело смысл.
– Какие деньги?
– Выкуп. Но ты не волнуйся. Мы уже послали записку твоему дяде Харрисону, в которой сообщили, что убьем тебя, если он не заплатит.
Ужасная девица присела на край стола и, глядя на Джермина, усмехнулась. Теперь он все знает.
– Вы меня убьете? – Губы не слушались его, когда он в ужасе произносил эти слова. – Вы собираетесь меня убить?
– Нет, конечно, мой дорогой. – Мисс Викторина недовольно нахмурилась, словно сумасшедшим здесь был он. – До этого вряд ли дойдет. Я уверена, что он сразу же пришлет деньги, и мы тут же тебя освободим.
– Вы меня похитили. Вы требуете за меня выкуп. – Джермин стал считать по пальцам. – И вы рассчитываете, что дядя Харрисон заплатит за мое освобождение?
– Да, дорогой.
– Но это же возмутительно!
– Нам не пришлось бы это делать, если бы ты не украл мое приспособление для вышивания бисером. Вышитые бисером кружева сейчас в большой моде. Могу поспорить, что все лондонские модницы носят ридикюли из бисера и вышитые бисером кружевные манжеты и даже лифы платьев.
– Да, бисер сейчас – последний писк моды. – Этот дурацкий бисер всегда цепляется за пуговицы камзолов. Мисс Мистлуит крикнула ему прямо в ухо, когда он вырвался из ее объятий, а эти крошечные бусинки рассыпались по всей садовой дорожке. Он тогда воспользовался случаем и не сделал предложения этой прелестной, но глупой дебютантке.
– Я изобрела машинку, с помощью которой можно плести кружева и одновременно вышивать их бисером. Это была моя идея, мое изобретение, а ты его украл. Это было несправедливо. Ты и так сказочно богат, а деревня бедствует. Если ты не собираешься заботиться о людях, ты, наверное, должен понять их. – Старческий голос мисс Викторины дрожал, а выцветшие глаза смотрели на него с укоризной. – Мне не нравится быть жестокой, но я должна тебе сказать, мой дорогой, что твой отец никогда бы не допустил такого безобразия.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – сказал он.
– Конечно, не понимаете, – вмешалась девица. Она встала и посмотрела на него с отвращением. Какая наглость! – Вы, по всей вероятности, украли столько изобретений, что всех и не упомните. И радуетесь, когда вспоминаете о милой старой леди, которая живет в развалюхе и питалась бы одной кашей, если бы добрые люди не приносили ей иногда немного рыбы.
Черт побери, какая нахалка! Он выпрямил спину и собирался заорать, но тихий голос мисс Викторины остановил его:
– Дорогие мои, не надо спорить. – Она повернулась к девушке: – Эми, я не допущу, чтобы ты выставляла напоказ мои проблемы, будто я жалкая старая женщина. У меня есть крыша над головой, а этим не каждая старая дева может похвастаться.
Но Эми – так, оказывается, звали это исчадие ада – возразила:
– На самом деле эта крыша принадлежит ему. Он может выкинуть вас из этого дома в любой момент. А так как крыша скоро и сама рухнет, это будет даже благом.
– Довольно, – решительно оборвала ее мисс Викторина.
– Да, мэм. – Девушка неожиданно утихла.
А Джермин еле удержался, чтобы не показать ей язык, словно ему было одиннадцать лет.
– Что касается вас, молодой человек… – Тон мисс Викторины заставил его вздрогнуть. – Ешь свой завтрак. – Мисс Викторина улыбнулась, и он увидел в ней ту милую леди, которой она когда-то была. – Я сделала твои любимые пончики, а они лучшие в Англии. Помнишь?
– Еще бы. – Ему больше бы понравилось высокомерно отказаться, но он вчера не обедал, а от запаха еды у него в животе заурчало.
А эта Эми опять ухмыльнулась.
– Ешьте, милорд. Мне будет неприятно, если вы пропустите еще одно время для принятия пиши.
– Эми! – воскликнула мисс Викторина тоном строгой гувернантки. – Лучше пойди наверх и приляг отдохнуть. Ты не спала всю ночь и поэтому слишком раздражена.
Было ясно, что Эми хочет возразить, но она только буркнула что-то себе под нос, стрельнув в него своими глазами цвета яда. Джермин понял, что будет наказан, если попытается что-либо предпринять для своего освобождения.
И зная, что именно надо сказать, чтобы она взвилась, он попросил:
– А когда вы вернетесь, принесите воды и бритву. Мне надо побриться.
Она одарила его таким взглядом, которым могла бы гордиться королева Англии Шарлотта.
– Мы уже это обсуждали. Вы будете получать таз с водой для бритья и умывания один раз в день.
– Как вы великодушны, – язвительно протянул он.
– Это больше того, что имеет большинство заключенных, – бросила она и направилась к лестнице.
Он поймал себя на том, что разглядывает ее спину. И при этом ему не надо было быть учтивым. Она не заслуживала, чтобы с ней обращались как с леди. Чего она на самом деле заслуживала, так это тюрьмы и петли на шею.
Он уж постарается, чтобы она получила все, что заслужила.
– Милая девушка, не правда ли? – Мисс Викторина прижала руки к груди, всем своим видом выражая восхищение. Опустившись в кресло-качалку, она добавила: – Она, знаешь ли, иностранка.
– Это многое объясняет. – Он рывком придвинул к себе тяжелый стол и, забыв про гордость, принялся с жадностью поглощать яичницу, пирог с рыбой и компот. Пончики, о которых говорила мисс Викторина, и вправду были восхитительны, и он съел подряд сразу три. Потом взял нож, чтобы разрезать сосиски, и обратил внимание на то, что им, очевидно, много пользовались, но он был остро заточен.
Глянув на мечтательно прикрывшую глаза мисс Викторину, Джермин быстро спрятал нож в рукаве.
– Да, милая Эми приехала из прекрасной страны под названием Бомонтань. Там очень суровый климат. Зимы просто ужасны, но весна и лето замечательные. В стране много лесов с вечнозелеными деревьями и дубами и множеством птиц. – Мисс Викторина раскачивалась и улыбалась. Но не ему, а каким-то своим мыслям.
– Откуда вы знаете про эту страну? – Джермин стал вспоминать уроки географии, на которых от него требовали, чтобы он запоминал названия всех стран мира.
– Я бывала там в молодости. Мой отец был заядлым путешественником, и после того, как мои братья женились, а я… ну, в общем, стало ясно, что я никогда не выйду замуж, мой отец решил, что я должна увидеть самые известные страны мира. – Она взяла в руки клубок ниток и небольшой ручной челнок.
Изготовленный из слоновой кости, челнок был длиной с ладонь и шириной с палец, по-видимому, им много пользовались. Один его конец был острым. Джермин хорошо это помнил, потому что, когда в семилетнем возрасте он играл с этим челноком и острый конец вонзился ему в руку между большим и указательным пальцами, ему было жутко больно, а шрам остался до сих пор.
Мисс Викторина достала из кармашка кусок кружева.
– Но нам не удалось уехать очень далеко. Не прошло и года, как мой отец заболел и умер. Это было очень давно, но я после этого прожила в Бомонтани еще полгода, ожидая, когда кончится зима и я смогу вернуться домой. – Она посмотрела на него, и для такой мечтательницы ее взгляд был на удивление трезвым. – С тех пор я и живу здесь. Вы знаете, милорд, где находится Бомонтань?
– Кажется, насколько я помню, эта страна находится в Пиренеях и граничит с Испанией и Францией. – Есть с ножом в рукаве было неудобно, но он надел сосиску на вилку и стал просто откусывать по кусочку. Было бы смешно соблюдать здесь этикет. Тем более что его ноги в кандалах.
– Оказывается, уроки географии не прошли для тебя даром, как можно было бы предположить, – сказала мисс Викторина и принялась за трудоемкое вышивание бисером по кружеву.
Насытившись, Джермин стал наблюдать за мисс Викториной, вспоминая, как двигались ее покрытые старческими пятнами и венами руки. Теперь ее мизинец был скрючен, а кожа выглядела тонкой и сухой, как пергамент, но она по-прежнему вышивала, не глядя на свою работу.
– Я предупреждала твоего отца, что тебя надо учить не только танцам и тому, какой бокал подходит для какого напитка. – Она улыбнулась ему.
Образование Джермина было, конечно, гораздо шире, но он полюбопытствовал:
– Правда? И что говорил мой отец?
– Он говорил, что, если ты будешь знать свое место в Англии, этого будет достаточно для любого маркиза Нортклифа. – Она разочарованно покачала головой. – Если у твоего отца и был недостаток, так это непомерная гордость.
– Я бы не сказал, что непомерная. – Его отец был горд, но снисходителен к своим арендаторам. Он знал фамилию каждого человека, работавшего в его поместье, и лично следил за раздачей подарков на Двенадцатую ночь. От этих обязанностей Джермина освободил дядя Харрисон.
Впервые Джермин подумал о том, что бы на это сказал его отец.
– Прости меня. Я вижу, что тебе его до сих пор не хватает, – сказала мисс Викторина с сочувствием, которое заставило его смутиться. – Пожалуйста, пойми мое ворчание правильно. Но мне кажется, что я могу говорить с тобой о твоем отце. Я его обожала. Он был великим человеком. Мне тоже его не хватает, и я рада поговорить о нем с тем, кто его любил. Конечно, ты любил его, как сын, а я – как сына… нет. – Она нахмурилась. – Нет, не так. Ты любил его, как сын, а я любила его так, будто он был моим сыном. Вот так! Я знала, что могу сказать это так, как нужно. Правильно.
– Да. – Джермин вдруг ощутил прилив нежности к старой леди. Ему следовало бы помнить, что она помогла его похитить, но это не имело значения. По правде говоря, он тоже любил вспоминать своего отца, а на свете осталось не так уж много людей, которые его любили.
Джермин думал, что он сможет говорить об отце с дядей Харрисоном, но дядю Харрисона интересовали лишь цифры и доход с их поместий.
Возможно, поэтому эта история с «кражей машинки для вышивания бисером» и показалась Джермину такой нелепой. Хотя у дяди Харрисона не было титула, но он, несомненно, понимал, к чему обязывает высокое положение маркиза Нортклифа. Он никогда бы не опустился до вульгарной кражи.
– Если бы твоя мать не покинула нас так скоро, то бы смогла завершить образование. – Казалось, что мисс Викторина говорит сама с собой. – У Андрианы были весьма определенные представления о том, как надо тебя воспитывать. Если бы твой отец к ним прислушивался…
– Извините, мисс Викторина, но я не хочу обсуждать свою мать. – Он сказал это мягко, без намека на ту ярость, которую он даже спустя столько лет испытывал. – В том числе и с вами.
– Но, мой дорогой мальчик, было бы лучше, если бы ты это делал! Я никогда не забуду, как все мы были удивлены, когда отец привез ее из Италии. У нее был такой очаровательный акцент, и она была такая хорошенькая и такая добрая. – Мисс Викторина снова предалась своим воспоминаниям. – Она обожала твоего отца и тебя. Я еще никогда не видела, чтобы женщина была так влюблена в своего мужа!
– Мисс Викторина, пожалуйста. – Он начинал сердиться.
– Но я знаю, что ты по ней скучал. Держать в себе такое горе – это тяжело. – Он видел, что она была искренне озабочена.
Но ему было все равно.
– Я не хочу говорить об этом даже с вами, – повторил он.
Услышав скрип лестницы, Джермин понял, что спасен. Он смахнул локтем со стола вилку, и она со звоном упала на пол. Он жалобно вздохнул.
– Мисс Викторина, с этими кандалами на ногах я не смогу поднять вилку с пола.
Мисс Викторина встала и подошла к нему.
Когда Эми вошла в погреб, он схватил мисс Викторину и прижал ее к себе, приставив ей к горлу нож. Глядя прямо в глаза Эми, он сказал:
– Освободите меня, или я ее убью.
Глава 5
– Милорд. – Слабый голос мисс Викторины дрожал. – Мой дорогой мальчик…
Прижатое к груди Джермина тело старой женщины – костлявое и хрупкое – дрожало, словно испуганная птичка в грубых руках безжалостного мальчишки.
Какое ему до этого дело? Она предала его. Той доброй леди, которую он знал, не существовало. Она была частью заговора и участвовала в его похищении. Она отказалась снять с него кандалы. А теперь ей придется за это расплачиваться. А когда он освободится, он заставит ее заплатить еще больше.
Но презренная девица, словно предвидевшая возможность такой ситуации, открыла ящик комода и достала из него пистолет. Когда она в него целилась, ее рука не дрогнула.
– Отпустите ее, или я вас застрелю.
– Я еще никогда не встречал женщины, у которой хватило бы духу застрелить мужчину, – усмехнулся Джермин. Все женщины, с которыми он был знаком, были слишком добрые. И слишком кроткие.
– У меня хватит, – ответила она. – К тому же я хочу вас убить.
Это его потрясло. Таких слов, да еще сказанных с нескрываемым отвращением, Джермин не слышал за всю свою жизнь аристократа.
Да что он такого сделал, что заслужил презрение этой девушки? И почему это было ему небезразлично?
– И в какое место вы будете стрелять? – с издевкой спросил он. – Вам открыта только моя голова, но вы вряд ли такой меткий стрелок, чтобы в нее попасть.
– Ошибаетесь. Так что на счет три я стреляю. Раз…
– Вас не пугает, что вы можете застрелить мисс Викторину?
– С ней ничего не случится. Два…
– Эми, пожалуйста, отпусти его, – взмолилась мисс Викторина. – Он был таким милым мальчиком.
– Три. – Эми прищурилась, и ее палец начал медленно двигать курок.
Джермин выпустил мисс Викторину и оттолкнул ее к какому-то шкафчику. Она стукнулась об него и упала.
Прогремел выстрел.
Джермин бросился на пол.
Пуля просвистела там, где только что была его голова.
Эми облегченно вздохнула.
– Черт! Чуть было не попала. Хорошо, что вы сдались, милорд.
– Не ругайся, дорогая. Это неприлично для леди. – И, сидя на полу, мисс Викторина разрыдалась.
Джермин вдруг почувствовал, что и у него к глазам подступили слезы. Не имело значения, что он уверял себя, что девушка не смогла бы его застрелить. Он сам себе не верил. Эта метко стреляющая девушка ненавидит его, и до тех пор, пока она не положила пистолет обратно в ящик, он не мог даже выдохнуть.
– Мисс Викторина. – Не обращая на него никакого внимания, Эми бросилась к старой женщине. – С вами все в порядке? Вы не ударились?
– Нет-нет. Ну может, немножечко, когда он меня толкнул. – Мисс Викторина потерла плечо. – Но он не хотел, чтобы ты попала в меня только потому, что хотела прикончить его.
– Прикончить меня? – Как странно слышать из уст леди такие слова. Он издал короткий смешок. Он встал, отряхнул брюки и положил на стол нож.
И сразу же понял, что его смех не понравился Эми. Она смотрела на него с прежним презрением.
– Какие же чувства должен испытывать такой большой и сильный аристократ, используя хрупкую женщину в качестве щита?
На самом деле он испытывал чувство стыда, но этой воительнице он ни за что не признается.
– Я оттолкнул ее, когда вы в нее выстрелили.
– Вы оттолкнули ее, когда поняли, что я выстрелю в вас, – горячо возразила Эми.
– Неправда. – Джермин не мог поверить в то, как она истолковывает его слова. – Неужели у вас нет уважения к старшим?
– Есть, разумеется. Поэтому я помогу ей подняться по лестнице, потом уложу в постель и принесу чашку горячего чаю. А вы оставайтесь здесь и… звените своими кандалами.
Обхватив мисс Викторину за талию, она направилась к лестнице.
– Дорогая, – услышал он укоризненный голос мисс Викторины, – он не причинил бы мне боль. Он всегда был таким хорошим мальчиком.
Джермин в изнеможении опустился на койку. Когда он был молодым, ему все это говорили, и он действительно был хорошим мальчиком.
Ему нравилось приезжать на остров, чтобы навестить мисс Викторину. Он обожал ее пирожные и любил, чтобы она суетилась вокруг него. А еще ему нравился запах лаванды в ее саше. Она оказывала благотворное влияние на мальчика, обескураженного событиями, которых он не понимал и не мог изменить.
Он не помнил, когда и почему перестал навещать мисс Викторину. Возможно, это было просто связано с тем, что он вырос и обнаружил, что существуют охота, балы, женщины и сигары, и забыл, что есть море, небо, облака и земля. Все это пронеслось у него в голове, когда Эми целилась в него из пистолета и хладнокровно произнесла «три». Он вспомнил всю свою жизнь в последний раз – так он думал, – и когда он вспомнил про этот пронзительный момент ужаса, у него по спине пробежал холодок и задрожали руки.
Он не мог понять, что здесь происходит, но он был не намерен умереть в этом чертовом погребе от рук безумной старой женщины или ослепленной ненавистью девицы. Он непременно отсюда выберется, чего бы это ему ни стоило.
Нагнувшись, он занялся кандалами.
В спальне мисс Викторина не протестовала, когда Эми снимала с нее ее лучшее воскресное платье и надевала старую фланелевую ночную рубашку. Она поморщилась, только когда Эми попросила ее поднять руки, чтобы снять платье, и девушка увидела, что на хрупком плече мисс Викторины расплывается синяк.
Про себя Эми пожелала, чтобы у этого животного там, в погребе, заговорила совесть, чтобы он хоть немного раскаялся. А лучше было бы связать ему руки и дубасить его до тех пор, пока он не раскается во всех своих грехах или не грохнется без сознания. А еще лучше – и то, и другое.
Эми молча пыхтела, и мисс Викторина угадала направление ее мыслей. Она слишком хорошо ее знала и поэтому сказала:
– Эми, дорогая, ты помнишь, как тебя принес Пом – мокрую и растерзанную?
– Конечно, помню.
Эми достала каминными щипцами несколько раскаленных углей и положила их в металлическую постельную грелку, чтобы прогреть холодные простыни.
– Я спросила тебя, откуда ты, а ты отвернулась и не хотела говорить. Ты отказывалась рассказать мне о своей стране, или о своем титуле, или о своих бедных сестрах, которых ты потеряла. – Мисс Викторина погладила Эми по руке. – Я боялась, что ты глухонемая. И ты определенно умирала от голода.
– Вы накормили меня обедом. – Эми откинула простыню и жестом пригласила мисс Викторину лечь в постель.
– Первыми твоими словами были: «А вы не боитесь, то я убью вас в вашей постели?»
– Я такая обаятельная, – рассмеялась Эми. – Думаю, что маркиз Нортклиф с этим согласится.
– Он еще тебя не знает, дорогая. А когда узнает, он влюбится в тебя, как все парни в деревне. – Мисс Викторина вздохнула и устроилась в постели поудобнее. – Я тебя тогда так жалела. Ведь у тебя в целом свете не было никого, кто бы тебя защитил или о тебе позаботился. Мне хотелось взять тебя под свое крылышко и больше никуда не отпускать.
– Вы самая добрая леди на всем белом свете.
Эми знала, о чем говорила. Она лишилась дома, когда ей было двенадцать лет, и почти все время рядом с ней была ее сестра Клариса, но последние два года Эми оставалась совсем одна. Она стала свидетелем страшных событий, испытала на себе жестокость, презрение и нищету.
Она не встречала никого, кто бы был к ней так добр, как мисс Викторина.
– Лорд Нортклиф – по-своему – оказался в таком же положении, в каком была ты, – сказала мисс Викторина печально.
Эми еле удержалась от того, чтобы не фыркнуть.
– Да-да. – Мисс Викторина поправила подушку у себя за спиной. – Когда его мать покинула нас, Джермину было всего семь лет. Свет еще не видывал такого печального мальчика. Его отец был хорошим человеком, и он очень тяжело переживал потерю жены. Он чурался любви – всякой любви, даже любви своего сына. Он дал ему образование и научил его быть мужчиной. Но Джермина никто не баловал, не утешал, когда ему было больно, и не любил его.
Эми не понимала, почему мисс Викторина считает это таким важным. Она не помнила своей матери, а если бы ее царственная бабушка вздумала приласкать ее, она бы, наверное, умерла от холода. Однако без всего того, что мисс Викторина считала жизненно важным, Эми росла совершенно нормально. Все странности ее характера были связаны лишь с желанием выжить в неимоверно трудных условиях.
Впрочем, мисс Викторина не стала ни на чем настаивать. Она почему-то считала, что люди понимают, как необходима любовь, даже к такой бесчувственной свинье, как лорд Нортклиф… и таким потерянным душам, как Эми.
Мисс Викторина была одна-одинешенька, у нее не было ни родственников, ни равных ей по положению знакомых, но благодаря своей доброте и благожелательному отношению ко всем людям она стала душой деревни и ее совестью, с которой простые жители острова соизмеряли свои поступки. Ни слова не говоря Эми, она сумела показать ей, насколько ценна семья… и в последнее время Эми стала задумываться над тем, было ли правильным ее решение оставить сестру в Шотландии и жить отдельно, или это всего-навсего результат бунтарства, свойственного юности.
Эми и Клариса потеряли семью. Их отец умер, а их старшая сестра исчезла где-то в Англии. Бабушка была вне досягаемости. Денег у них не было, и они переходили из одного города в другой, нигде не приживаясь и надолго не задерживаясь. Большинство людей принимали принцесс за бродяжек и воровок. Женщины гнали их метлой и забрасывали камнями, мужчины издевались, предлагали выпивку и жилье, но требовали оказывать им за это самые отвратительные услуги.
Да, мисс Викторина спасла Эми не только жизнь, она спасла ее от грубейших проявлений враждебности и цинизма.
Ради мисс Викторины Эми была готова на все, что угодно.
– Я так устала от всего этого. – Улыбка мисс Викторины была такой жалобной, что у Эми защемило сердце.
– Я знаю. Мне очень жаль.
– Не огорчайся, дорогая. Пожилой женщине иногда полезно встряхнуться. Мозги начинают работать, – мисс Викторина похлопала себя по лбу, – а кровь быстрее бежит по жилам.
– Я считаю, что ваши мозги и так хорошо работают.
– Да, мой отец всегда говорил, что я самая умная из его детей. – Губы мисс Викторины расплылись в довольной улыбке. – Но если бы ты была знакома с моими братьями, ты поняла бы, что это был не такой уж большой комплимент.
Эми рассмеялась. Она знала, что именно этого ждет от нее мисс Викторина.
– Мне нравится эта комната. – Мисс Викторина огляделась и закрыла глаза.
Эми тоже окинула спальню взглядом. Толстые портьеры на окнах выгорели и из темно-синих стали голубыми, как воробьиное яйцо. Узоры на обоях выцвели и были похожи на увядающие осенние цветы, и даже места, где когда-то висели картины, тоже потускнели. Некогда белое покрывало пожелтело, деревянный пол был выщерблен, а под тем местом, где протекала крыша, стояло ведро.
Но для мисс Викторины это был ее родной дом.
Эми глянула на доброе круглое лицо. Мисс Викторина сказала, что ей было полезно встряхнуться, но Эми ей не поверила.
Мисс Викторина хотела остаться в этом доме, где она выросла, но когда Эми познакомила ее со своим планом, она отказалась даже слушать о том, чтобы не участвовать в похищении и остаться в стороне. Если она выиграет от этого преступления, она была намерена рискнуть, и, как Эми ни старалась переубедить мисс Викторину, ей это не удалось.
Прижатое к груди Джермина тело старой женщины – костлявое и хрупкое – дрожало, словно испуганная птичка в грубых руках безжалостного мальчишки.
Какое ему до этого дело? Она предала его. Той доброй леди, которую он знал, не существовало. Она была частью заговора и участвовала в его похищении. Она отказалась снять с него кандалы. А теперь ей придется за это расплачиваться. А когда он освободится, он заставит ее заплатить еще больше.
Но презренная девица, словно предвидевшая возможность такой ситуации, открыла ящик комода и достала из него пистолет. Когда она в него целилась, ее рука не дрогнула.
– Отпустите ее, или я вас застрелю.
– Я еще никогда не встречал женщины, у которой хватило бы духу застрелить мужчину, – усмехнулся Джермин. Все женщины, с которыми он был знаком, были слишком добрые. И слишком кроткие.
– У меня хватит, – ответила она. – К тому же я хочу вас убить.
Это его потрясло. Таких слов, да еще сказанных с нескрываемым отвращением, Джермин не слышал за всю свою жизнь аристократа.
Да что он такого сделал, что заслужил презрение этой девушки? И почему это было ему небезразлично?
– И в какое место вы будете стрелять? – с издевкой спросил он. – Вам открыта только моя голова, но вы вряд ли такой меткий стрелок, чтобы в нее попасть.
– Ошибаетесь. Так что на счет три я стреляю. Раз…
– Вас не пугает, что вы можете застрелить мисс Викторину?
– С ней ничего не случится. Два…
– Эми, пожалуйста, отпусти его, – взмолилась мисс Викторина. – Он был таким милым мальчиком.
– Три. – Эми прищурилась, и ее палец начал медленно двигать курок.
Джермин выпустил мисс Викторину и оттолкнул ее к какому-то шкафчику. Она стукнулась об него и упала.
Прогремел выстрел.
Джермин бросился на пол.
Пуля просвистела там, где только что была его голова.
Эми облегченно вздохнула.
– Черт! Чуть было не попала. Хорошо, что вы сдались, милорд.
– Не ругайся, дорогая. Это неприлично для леди. – И, сидя на полу, мисс Викторина разрыдалась.
Джермин вдруг почувствовал, что и у него к глазам подступили слезы. Не имело значения, что он уверял себя, что девушка не смогла бы его застрелить. Он сам себе не верил. Эта метко стреляющая девушка ненавидит его, и до тех пор, пока она не положила пистолет обратно в ящик, он не мог даже выдохнуть.
– Мисс Викторина. – Не обращая на него никакого внимания, Эми бросилась к старой женщине. – С вами все в порядке? Вы не ударились?
– Нет-нет. Ну может, немножечко, когда он меня толкнул. – Мисс Викторина потерла плечо. – Но он не хотел, чтобы ты попала в меня только потому, что хотела прикончить его.
– Прикончить меня? – Как странно слышать из уст леди такие слова. Он издал короткий смешок. Он встал, отряхнул брюки и положил на стол нож.
И сразу же понял, что его смех не понравился Эми. Она смотрела на него с прежним презрением.
– Какие же чувства должен испытывать такой большой и сильный аристократ, используя хрупкую женщину в качестве щита?
На самом деле он испытывал чувство стыда, но этой воительнице он ни за что не признается.
– Я оттолкнул ее, когда вы в нее выстрелили.
– Вы оттолкнули ее, когда поняли, что я выстрелю в вас, – горячо возразила Эми.
– Неправда. – Джермин не мог поверить в то, как она истолковывает его слова. – Неужели у вас нет уважения к старшим?
– Есть, разумеется. Поэтому я помогу ей подняться по лестнице, потом уложу в постель и принесу чашку горячего чаю. А вы оставайтесь здесь и… звените своими кандалами.
Обхватив мисс Викторину за талию, она направилась к лестнице.
– Дорогая, – услышал он укоризненный голос мисс Викторины, – он не причинил бы мне боль. Он всегда был таким хорошим мальчиком.
Джермин в изнеможении опустился на койку. Когда он был молодым, ему все это говорили, и он действительно был хорошим мальчиком.
Ему нравилось приезжать на остров, чтобы навестить мисс Викторину. Он обожал ее пирожные и любил, чтобы она суетилась вокруг него. А еще ему нравился запах лаванды в ее саше. Она оказывала благотворное влияние на мальчика, обескураженного событиями, которых он не понимал и не мог изменить.
Он не помнил, когда и почему перестал навещать мисс Викторину. Возможно, это было просто связано с тем, что он вырос и обнаружил, что существуют охота, балы, женщины и сигары, и забыл, что есть море, небо, облака и земля. Все это пронеслось у него в голове, когда Эми целилась в него из пистолета и хладнокровно произнесла «три». Он вспомнил всю свою жизнь в последний раз – так он думал, – и когда он вспомнил про этот пронзительный момент ужаса, у него по спине пробежал холодок и задрожали руки.
Он не мог понять, что здесь происходит, но он был не намерен умереть в этом чертовом погребе от рук безумной старой женщины или ослепленной ненавистью девицы. Он непременно отсюда выберется, чего бы это ему ни стоило.
Нагнувшись, он занялся кандалами.
В спальне мисс Викторина не протестовала, когда Эми снимала с нее ее лучшее воскресное платье и надевала старую фланелевую ночную рубашку. Она поморщилась, только когда Эми попросила ее поднять руки, чтобы снять платье, и девушка увидела, что на хрупком плече мисс Викторины расплывается синяк.
Про себя Эми пожелала, чтобы у этого животного там, в погребе, заговорила совесть, чтобы он хоть немного раскаялся. А лучше было бы связать ему руки и дубасить его до тех пор, пока он не раскается во всех своих грехах или не грохнется без сознания. А еще лучше – и то, и другое.
Эми молча пыхтела, и мисс Викторина угадала направление ее мыслей. Она слишком хорошо ее знала и поэтому сказала:
– Эми, дорогая, ты помнишь, как тебя принес Пом – мокрую и растерзанную?
– Конечно, помню.
Эми достала каминными щипцами несколько раскаленных углей и положила их в металлическую постельную грелку, чтобы прогреть холодные простыни.
– Я спросила тебя, откуда ты, а ты отвернулась и не хотела говорить. Ты отказывалась рассказать мне о своей стране, или о своем титуле, или о своих бедных сестрах, которых ты потеряла. – Мисс Викторина погладила Эми по руке. – Я боялась, что ты глухонемая. И ты определенно умирала от голода.
– Вы накормили меня обедом. – Эми откинула простыню и жестом пригласила мисс Викторину лечь в постель.
– Первыми твоими словами были: «А вы не боитесь, то я убью вас в вашей постели?»
– Я такая обаятельная, – рассмеялась Эми. – Думаю, что маркиз Нортклиф с этим согласится.
– Он еще тебя не знает, дорогая. А когда узнает, он влюбится в тебя, как все парни в деревне. – Мисс Викторина вздохнула и устроилась в постели поудобнее. – Я тебя тогда так жалела. Ведь у тебя в целом свете не было никого, кто бы тебя защитил или о тебе позаботился. Мне хотелось взять тебя под свое крылышко и больше никуда не отпускать.
– Вы самая добрая леди на всем белом свете.
Эми знала, о чем говорила. Она лишилась дома, когда ей было двенадцать лет, и почти все время рядом с ней была ее сестра Клариса, но последние два года Эми оставалась совсем одна. Она стала свидетелем страшных событий, испытала на себе жестокость, презрение и нищету.
Она не встречала никого, кто бы был к ней так добр, как мисс Викторина.
– Лорд Нортклиф – по-своему – оказался в таком же положении, в каком была ты, – сказала мисс Викторина печально.
Эми еле удержалась от того, чтобы не фыркнуть.
– Да-да. – Мисс Викторина поправила подушку у себя за спиной. – Когда его мать покинула нас, Джермину было всего семь лет. Свет еще не видывал такого печального мальчика. Его отец был хорошим человеком, и он очень тяжело переживал потерю жены. Он чурался любви – всякой любви, даже любви своего сына. Он дал ему образование и научил его быть мужчиной. Но Джермина никто не баловал, не утешал, когда ему было больно, и не любил его.
Эми не понимала, почему мисс Викторина считает это таким важным. Она не помнила своей матери, а если бы ее царственная бабушка вздумала приласкать ее, она бы, наверное, умерла от холода. Однако без всего того, что мисс Викторина считала жизненно важным, Эми росла совершенно нормально. Все странности ее характера были связаны лишь с желанием выжить в неимоверно трудных условиях.
Впрочем, мисс Викторина не стала ни на чем настаивать. Она почему-то считала, что люди понимают, как необходима любовь, даже к такой бесчувственной свинье, как лорд Нортклиф… и таким потерянным душам, как Эми.
Мисс Викторина была одна-одинешенька, у нее не было ни родственников, ни равных ей по положению знакомых, но благодаря своей доброте и благожелательному отношению ко всем людям она стала душой деревни и ее совестью, с которой простые жители острова соизмеряли свои поступки. Ни слова не говоря Эми, она сумела показать ей, насколько ценна семья… и в последнее время Эми стала задумываться над тем, было ли правильным ее решение оставить сестру в Шотландии и жить отдельно, или это всего-навсего результат бунтарства, свойственного юности.
Эми и Клариса потеряли семью. Их отец умер, а их старшая сестра исчезла где-то в Англии. Бабушка была вне досягаемости. Денег у них не было, и они переходили из одного города в другой, нигде не приживаясь и надолго не задерживаясь. Большинство людей принимали принцесс за бродяжек и воровок. Женщины гнали их метлой и забрасывали камнями, мужчины издевались, предлагали выпивку и жилье, но требовали оказывать им за это самые отвратительные услуги.
Да, мисс Викторина спасла Эми не только жизнь, она спасла ее от грубейших проявлений враждебности и цинизма.
Ради мисс Викторины Эми была готова на все, что угодно.
– Я так устала от всего этого. – Улыбка мисс Викторины была такой жалобной, что у Эми защемило сердце.
– Я знаю. Мне очень жаль.
– Не огорчайся, дорогая. Пожилой женщине иногда полезно встряхнуться. Мозги начинают работать, – мисс Викторина похлопала себя по лбу, – а кровь быстрее бежит по жилам.
– Я считаю, что ваши мозги и так хорошо работают.
– Да, мой отец всегда говорил, что я самая умная из его детей. – Губы мисс Викторины расплылись в довольной улыбке. – Но если бы ты была знакома с моими братьями, ты поняла бы, что это был не такой уж большой комплимент.
Эми рассмеялась. Она знала, что именно этого ждет от нее мисс Викторина.
– Мне нравится эта комната. – Мисс Викторина огляделась и закрыла глаза.
Эми тоже окинула спальню взглядом. Толстые портьеры на окнах выгорели и из темно-синих стали голубыми, как воробьиное яйцо. Узоры на обоях выцвели и были похожи на увядающие осенние цветы, и даже места, где когда-то висели картины, тоже потускнели. Некогда белое покрывало пожелтело, деревянный пол был выщерблен, а под тем местом, где протекала крыша, стояло ведро.
Но для мисс Викторины это был ее родной дом.
Эми глянула на доброе круглое лицо. Мисс Викторина сказала, что ей было полезно встряхнуться, но Эми ей не поверила.
Мисс Викторина хотела остаться в этом доме, где она выросла, но когда Эми познакомила ее со своим планом, она отказалась даже слушать о том, чтобы не участвовать в похищении и остаться в стороне. Если она выиграет от этого преступления, она была намерена рискнуть, и, как Эми ни старалась переубедить мисс Викторину, ей это не удалось.