Страница:
– Для меня это важно, – ответила Мори. Конечно, сейчас не время и не место для обсуждения этой темы. Ее слышали на борту «Мечты капитана», ее могла слышать и Станция Всех Свобод. Однако Мори не могла остановиться. Ее распалял собственный страх. Память об отце – единственное, чему она может теперь доверять. Еще теплящаяся любовь к нему – вот и все, за что она может бороться. – Я не хотела его убивать. Я его любила и хочу назвать в честь него своего сына.
– Черт бы тебя побрал, Мори. – Теперь голос Саккорсо звучал почему-то приглушенно, словно с большого расстояния. Отражавшийся от шторки гермошлема Ника расплывчатый зеленовато-желтый свет скрывал выражение его лица. – Мне наплевать, как ты назовешь своего выродка. Закрой рот и больше его не открывай.
Впервые с того момента, как Мори ступила на Станцию всех свобод, она почувствовала нечто вроде облегчения.
Дэйвис.
Дэйвис Хайленд.
По крайней мере, Мори передаст ему свое имя, а там будь, что будет. Может быть, имя поможет ему стать человеком.
Скользя, словно по маслу, транспортер пересек док и въехал в широкий тоннель. По полу тоннеля пролегли черные полосы-рельсы, по которым транспортер двинулся дальше. Соседние полосы оставались свободны. Шум струившейся жидкости, исходивший из недр транспортера, был единственным звуком, разносившимся под сводами тоннеля. Станция надежно укрывала своп секреты от глаз пришельцев.
Тоннель постепенно поворачивал и, как показалось Мори, по спирали уходил вниз, словно спускаясь в ад. Освещение становилось все интенсивнее. Лучи света играли на поверхности скафандра, словно дезинфицируя его и вместе с микробами сжигая последние остатки прошлой жизни Мори, уничтожая ее страх. Зонный имплантат вновь медленно обретал власть над ее сознанием.
– Куда вы нас везете? – вдруг раздался голос Ника. – Я не хочу слишком далеко удаляться от своего корабля.
Оба охранника обратили на него свои взоры.
– Обоюдная цель может быть достигнута посредством удовлетворения требований обеих сторон, – раздался в наушниках механический голос. – Ваши требования предполагают предоставление специальной лаборатории.
Ник, что-то пробормотав себе под нос. резко возразил:
– Промедление идет вразрез как с вашими, так и с нашими целями.
– Манипуляция с временным континуумом невозможна, – последовал ответ.
– Это философский тезис или физический закон? – неожиданно раздался голос Вектора Шейхида.
Услышав его дружелюбную интонацию, Мори почувствовала себя еще лучше.
– Проклятье! – выругался Ник.
– Вектор! – рявкнула Мика. – Я же приказала соблюдать тишину. – Через секунду она добавила: – Извини, Ник.
– Черт возьми, – сказал Ник, – так давайте говорить все сразу. Если мы хотим превратить все это в фарс – пожалуйста.
На мгновение наступила тишина. Затем раздался амнионский голос:
– Капитан Саккорсо, что такое «фарс»? Перевод этого слова отсутствует.
Ник стиснул руку Мори.
– Задайте этот вопрос позже, – прохрипел он. – Если я буду удовлетворен сделкой, я, так уж и быть, подарю вам перевод этого слова.
– Капитан Ник Саккорсо, – продолжал все тот же голос. – Вы просите о помощи, но сами демонстрируете враждебность Амниону. Кроме того, ваша идентификация не соответствует существующим критериям, что также не увеличивает доверия к вам. Понимание необходимо для успешной сделки. Что такое «фарс»?
Прежде, чем Ник смог ответить, вновь заговорил Вектор:
– «Фарс» – это такая игра, в которой люди выставляют себя в смешном свете. Цель игры – снять напряжение и поднять общее настроение.
По-прежнему удерживая руку Мори, Ник замер в ожидании. Транспортер покрыл еще пятьдесят метров, когда в наушниках снова зазвучал амнионский голос:
– Перевод принят.
Прошло некоторое время, прежде чем Ник вновь заговорил.
– Хорошо, Вектор. Теперь я призываю всех успокоиться и прекратить все игры.
На борту «Мечты капитана» воцарилось молчание.
Неожиданно транспортер плавно замедлил движение и остановился у широкой двери.
Дверь была помечена черной полоской. Для Мори она ничем не отличалась от полос на полу, хотя, наверное, означала какой-то код или шифр, известный только амнионцам. Распознавали ли они такие полосы по запаху или по цветовым оттенкам, недоступным для восприятия человека, неизвестно.
Охранник, сидевший позади Ника и Мори, вышел из транспортера и сказал что-то в шлемофон. Дверь, скользнув в сторону, открылась.
За дверью находилось большое помещение – очевидно, лаборатория. Мори сразу заметила компьютеры, хирургические лазерные установки, медицинские инструменты, химические препараты и каталки для транспортировки больных. Все предметы выглядели так, словно были выращены из той защитной корки, которую амнионцы использовали вместо одежды. Кроме того, в лаборатории стояли, но крайней мере две огороженные койки. Именно здесь должен был родиться маленький Дэйвис – родиться, а затем выжить или умереть.
Мори с самообладанием посмотрела на ожидавшего ее и Ника амнионца.
Он напоминал охранников в том смысле, что вместо одежды его также покрывала защитная корка, а рот был полон острейших зубов. Кроме того, на голове у него был шлемофон. Что касается его глаз, то их было всего три, и они были больше по размеру. Рука, торчавшая из груди, очевидно, доминировала над всеми остальными верхними конечностями, росшими из разных мест его туловища. Три нижние конечности надежно держали его в вертикальном положении.
В одной из второстепенных конечностей – сколько на ней пальцев? шесть? семь? – амнионец сжимал прозрачную колбу с присоединенным к ней шприцем для подкожных инъекций, в другой, очевидно, что-то наподобие дыхательной маски.
– Это дыхательный аппарат, – заговорил амнионец. – Вы у цели. Заходите.
– Кто вы? – недоверчиво спросил Ник. Амнионец склонил голову на бок. Похоже, вопрос для него оказался неожиданным.
– Вопрос не понят. Вы требуете предоставить идентификацию на основе моего генетического кода или запаха? Но люди не умеют обрабатывать подобную информацию. Возможно, ваш вопрос относится к моим функциональным обязанностям? В таком случае, самое близкое соответствие в вашем языке – «врач»… Насколько я знаю, вы торопитесь. Почему вы не заходите?
Ник посмотрел на Мори.
Отраженный шторкой гермошлема свет скрыл от Мори выражение его лица. Мори молча кивнула. Обстоятельства не оставляли иного выбора. Кроме того, мозг под действием имплантата вновь отказывался работать. Ей не оставалось ничего, кроме как подчиниться своим инстинктам и настроиться на благополучное рождение своего ребенка. А там будь что будет.
Держа Мори за руку, словно боясь ее отпустить, Ник вошел в помещение лаборатории.
Охранники последовали за ними. Когда дверь закрылась, они разместились по обе стороны от вошедших.
Врач но очереди внимательно осмотрел Мори и Ника. Возможно, он пытался определить, кто из них «капитан Ник Саккорсо». Затем он решительно переложил колбу со шприцем в центральную руку.
– По договоренности, – раздался в наушниках Мори его голос, – вы должны предоставить один децилитр своей крови. – Врач кивнул на шприц. – После выполнения своих обязательств вы получите деньги. – При этих словах он разжал еще одну конечность-руку и показал кредитную карту, по размерам и форме напоминавшую личный жетон Мори, платежное средство, предусмотренное договорами Концерна рудных компаний с Амнионом. – Плод женщины будет доведен до физиологической зрелости. – Еще одной рукой врач указал в сторону коек. – Потомство будет снабжено одеждой.
Амнионец замолчал. Ожидая ответа, он словно врос в пол.
Казалось, Ник пребывал в нерешительности.
– Разве об этом не было договоренности? – поинтересовался амнионец.
– Разрешите взглянуть на ваш шприц. – Ник резко протянул руку вперед.
Врач сказал что-то в шлемофон. На этот раз Мори не услышала ни звука.
В наступившей тишине амнионец протянул Нику шприц с колбой.
Ник поднял шприц с колбой к свету и внимательно оглядел их с разных сторон. Убедившись, что колба пуста, и мутагены в ней отсутствуют, Ник вернул инструмент врачу.
По-прежнему резко, словно каждое движение давалось Нику с трудом, он отстегнул левую перчатку, стянул ее с руки и закатал рукав скафандра до локтя.
– Я по прежнему убежден, что амнионцы не нарушают сделок, – громко сказал Ник. – Но если мое убеждение вдруг не оправдается, я уж постараюсь, чтобы молва об этом разнеслась по всему ближнему космосу.
При этих словах Мори лишь понадеялась, что Амнион не знает, что испытывающий страх человек может пообещать все, что угодно.
– С другой стороны, – ответил механический голос, – хорошо известна лживость людей. Однако мы идем на риск, поскольку товар, предлагаемый вами, имеет ценность. Тем не менее, первый шаг при осуществлении сделки должны совершить вы.
– Черт бы вас побрал, – пробормотал Ник. – Ничего, обо мне заговорят, даже если я проиграю. – Резким движением Ник подставил руку под шприц.
Конечности врача немедленно ухватились за запястье и локоть Саккорсо. Точным движением амнионец ввел шприц в вену. В колбу хлынула густая кровь.
Когда колба наполнилась, врач вытащил шприц.
Сердясь на себя за то, что у него дрожат руки, Ник опустил рукав, надел перчатку и застегнул ее. Мори представила, как он раздавил зубами капсулу с вакциной и проглотил ее. Однако теперь ей наплевать на мутагены. Спокойствие словно обволакивало ее. Ей показалось, что она отделилась от пола и поплыла по воздуху, когда амнионец вручил Нику кредитную карту, которую тот сунул в один из карманов скафандра.
Мори принялась нашептывать себе имя своего сына, словно молитву.
Дэйвис. Дэйвис Хайленд.
Если кто-то и должен спастись, то это Дэйвис.
– Теперь, – прохрипел Ник, – ребенок.
– Эффективность и безопасность процедуры гарантируются, – вновь заговорил врач. – Все амнионские дети доводятся до взрослого состояния именно таким способом. Конечно, человеческая женщина не амнионец. Тем не менее, эффективность процедуры гарантируется и в этом случае. Анализ ее крови позволит определить, какие изменения необходимо внести в стандартную процедуру. Генетический код потомства изменен не будет… Каковы ваши дальнейшие намерения относительно тела женщины? Может быть, желаете его продать? Вам будет предложена соответствующая компенсация. Или вы желаете распорядиться им по своему усмотрению?
Мори слушала слова амнионца словно абракадабру. Ник напрягся.
– Что вы имеете в виду под словом «распорядиться»? – с угрозой спросил он. – О чем вы говорите? Я хочу забрать ее с собой в том же здравии, в каком она находится сейчас.
– Это невозможно, – невозмутимо ответил врач. – Вы это знали. Следовательно, знали, на что шли. Процедура эффективна и безопасна для амнионцев. Людям гарантируется только эффективность. Трудность возникает… – Врач склонил голову, слушая подсказку через наушники шлемофона, – в переводе это звучит как «физиология человека». В ходе процедуры необходимо проведение… – Врач снова прислушался, – «трансплантации сознания». Какой прок от физиологически зрелого ребенка с зачаточными знаниями и жизненным опытом? Поэтому ему пересаживается сознание его родителя. У амнионцев эта процедура не вызывает осложнений. У людей же она приводит, – врач снова склонил голову, – к «безумию», к полной и необратимой потере психофизической адекватности. Предположительно процедура внушает людям страх, подавляющий их разум. Женщина станет для вас бесполезной. Поэтому вам предлагается ее продать.
Полная и необратимая потеря. Мори постаралась осознать грозившую ей опасность. Бесполезно, сознание рассеивалось. Ее хотят продать. Несомненно, Амниону она нужна потому, что ее поведение не соответствует тем внутренним ощущениям, которые должны быть у человека перед подобной процедурой. Мори должна была испугаться.
Но теперь уже поздно.
Трансплантация сознания… Маленький Дэйвис получит ее знания, ее опыт. Он будет полностью ее сыном. Ничего от Энгуса Термопайла в нем не останется. Дело Мори – противостояние насилию, незаконному использованию зонных имплантатов и измене – продолжится. Кроме того, возможно, сыну передадутся и качества ее отца.
Наконец-то у Мори вновь стало появляться ощущение реальности.
Тем временем Ник готовился к решительным действиям. Отпустив руку Мори, он сжал кулаки. Зеленовато-желтый свет угрожающе блеснул на шторке его гермошлема.
– Это неприемлемо, – сквозь зубы процедил Ник.
– Капитан Ник Саккорсо, – после небольшой паузы ответил голос. – Это приемлемо. Вы согласились с нашими условиями.
– Нет, не соглашался! – воскликнул Ник. – Проклятье! Я не знал! Я не знал, что в результате будет разрушен ее мозг!
– Капитан Ник Саккорсо, – непреклонно возразил голос, – это не имеет значения. Соглашение достигнуто и должно быть выполнено. Кроме того, в соглашении фигурирует женщина, а не вы. Ее одобрение доказано ее присутствием. Вы же доказываете свое враждебное отношение к Амниону и подозреваетесь в нечестной игре. Мы склонны предполагать, что по возвращении в ближний космос вы обвините нас в невыполнении своих договорных обязательств. Доверие к Амниону будет подорвано. Торговля, столь важная для нас, станет менее интенсивной. Это неприемлемо. Без торговли цели, которые поставил перед собой Амнион, недостижимы.
– Совершенно верно! – ответил Ник. – Но ваша драгоценная торговля и так станет менее интенсивной, когда в ближнем космосе узнают, что вы убили одного из моих людей без моего волеизъявления! Мне наплевать на то, что вы для себя решили, будто она согласна. Я не позволю вам этого сделать. Я не знал о последствиях сделки!
– Напротив, – звучал неумолимый голос, – запись нашей встречи продемонстрирует честность Амниона. Она докажет, что женщина дала свое согласие. Вас обмануло собственное невежество, а не Амнион. Да, люди станут более осторожными, но они не станут меньше торговать с нами.
Ник развернулся на каблуках, словно прикидывая шансы на успешное отступление.
– Мика! – вдруг выкрикнул он.
Мори остановила его.
– Ник, все в порядке. – Если Ник прикажет Мике уничтожить корабль, та подчинится, и тогда все будет потеряно. – Я не боюсь.
Ник повернулся к Мори.
– Я не ослышался? – словно в испуге спросил он
– Мы зашли слишком далеко, чтобы теперь отступать.
Должно быть, это говорит ее электрод, а не сама Мори. Она по-прежнему в здравом уме, и конечно «трансплантация сознания» пугает ее до глубины души, а возможные последствия для маленького Дэйвиса лишают мужества. Он родится, думая, что он – это она Его сознание будет полно опытом насилия и измены, в то время как его естество должно требовать лишь покоя, пищи и любви. Мысль об этом непереносима и отвратительна. И, тем не менее, Мори этого хочет. Ее сознание будет передано ее ребенку свободным от гнета зонного имплантата.
– Тебе нужно починить двигатель, мне нужен мои сын. И мне наплевать, чего это будет стоить. Я не боюсь Я готова рискнуть.
– Тогда тебе конец, – прошептал в наушники Ник. склонив голову к Мори так близко, что его гермошлем коснулся ее. – «Полная и необратимая потеря психофизической адекватности». Я тебя потеряю.
– Мори, – раздался на удивление мягкий голос Мики Васак. – Ты не обязана этого делать.
– Я готова рискнуть, – повторила Мори, словно вынося себе приговор. Прежде, чем Ник успел вставить слово, она повернулась к амнионцу и сказала: – Соглашение достигнуто.
– Мы выполним свои обязательства, – ответил врач.
Из груди Ника вырвался мучительный стон. Мори двинулась вперед, оставив Ника в обществе охранников. Остановившись у ближайшей койки, она приготовилась открыть шторку гермошлема. Врач протянул ей дыхательную маску.
– Еще рано, – пробормотала Мори, покачав головой. Когда она открыла шторку гермошлема, амнионский воздух хлынул ей в легкие. В нос ударил запах гари. Но она выдержала это испытание. Прежде чем отдаться в руки амнионскому врачу, ей предстояло совершить еще одно действие.
Раздевшись донага, Мори подошла к койке. В руке она сжимал пульт управления имплантатом, предварительно взятый ею из кармана формы. Нажав несколько кнопок, она ввела себя в почти бессознательное состояние, успев при этом надеть дыхательную маску. Смесь кислорода и анестезирующего средства погрузила ее в беспробудный сон.
– Мори! – что есть силы крикнул Ник.
Но она его уже не слышала.
Амнионец аккуратно уложил Мори на койку и сложил ее форму рядом.
Взяв на анализ кровь, врач прилепил электроды к голове и основным группам мышц на руках и ногах Мори. Затем он ввел в ее вены сыворотку. Биологическая экспансия началась.
За считанные минуты живот Мори заметно увеличился. Еще через некоторое время отошли воды и начались родовые схватки.
С осторожностью, которой позавидовал бы иной акушер ближнего космоса, амнионец принял Дэйвиса Хайленда из чрева Мори, перевязал и обрезал пуповину, помыл в муках хватающего ртом чужой воздух ребенка, уложил его в соседнюю койку, присоединил электроды к тем же местам, что и у Мори, и закрыл койку колпаком.
Вдохнув, наконец, кислородно-азотную смесь, ребенок успокоился. Кожа у него порозовела.
Врач ввел в тело Мори дополнительные ускоряющие восстановление препараты. Большую часть ее крови заменила плазма. Транквилизаторы успокаивали нервную систему.
Во второй койке начался процесс биологического сжатия времени. Каждая клеточка организма Дэйвиса снабжалась питательным раствором из аминокислот, эндокринной секреции и гормонов. Инициировался запрограммированный в ДНК процесс развития, в обычных условиях требующий многих месяцев и огромного количества питательных веществ и калорий. Организм Дэйвиса рос совершая все необходимые процессы жизнедеятельности и по-своему борясь за выживание.
Постепенно его тело увеличивалось в длину, приобретало массу, наращивало мышцы и формировало кости; лицо, избавляясь от первоначально инфантильною выражения, приобретало взрослые черты; волосы и ногти выросли настолько, что их пришлось обрезать. Одновременно электроды копировали весь жизненный опыт Мори и передавали его Дэйвису вместе с материнской памятью, без которой невозможно формирование личности.
Как Ник и обещал, процедура заняла ровно час.
По сути, Мори произвела на свет шестнадцатилетнего сына.
Дополнительная информация
– Черт бы тебя побрал, Мори. – Теперь голос Саккорсо звучал почему-то приглушенно, словно с большого расстояния. Отражавшийся от шторки гермошлема Ника расплывчатый зеленовато-желтый свет скрывал выражение его лица. – Мне наплевать, как ты назовешь своего выродка. Закрой рот и больше его не открывай.
Впервые с того момента, как Мори ступила на Станцию всех свобод, она почувствовала нечто вроде облегчения.
Дэйвис.
Дэйвис Хайленд.
По крайней мере, Мори передаст ему свое имя, а там будь, что будет. Может быть, имя поможет ему стать человеком.
Скользя, словно по маслу, транспортер пересек док и въехал в широкий тоннель. По полу тоннеля пролегли черные полосы-рельсы, по которым транспортер двинулся дальше. Соседние полосы оставались свободны. Шум струившейся жидкости, исходивший из недр транспортера, был единственным звуком, разносившимся под сводами тоннеля. Станция надежно укрывала своп секреты от глаз пришельцев.
Тоннель постепенно поворачивал и, как показалось Мори, по спирали уходил вниз, словно спускаясь в ад. Освещение становилось все интенсивнее. Лучи света играли на поверхности скафандра, словно дезинфицируя его и вместе с микробами сжигая последние остатки прошлой жизни Мори, уничтожая ее страх. Зонный имплантат вновь медленно обретал власть над ее сознанием.
– Куда вы нас везете? – вдруг раздался голос Ника. – Я не хочу слишком далеко удаляться от своего корабля.
Оба охранника обратили на него свои взоры.
– Обоюдная цель может быть достигнута посредством удовлетворения требований обеих сторон, – раздался в наушниках механический голос. – Ваши требования предполагают предоставление специальной лаборатории.
Ник, что-то пробормотав себе под нос. резко возразил:
– Промедление идет вразрез как с вашими, так и с нашими целями.
– Манипуляция с временным континуумом невозможна, – последовал ответ.
– Это философский тезис или физический закон? – неожиданно раздался голос Вектора Шейхида.
Услышав его дружелюбную интонацию, Мори почувствовала себя еще лучше.
– Проклятье! – выругался Ник.
– Вектор! – рявкнула Мика. – Я же приказала соблюдать тишину. – Через секунду она добавила: – Извини, Ник.
– Черт возьми, – сказал Ник, – так давайте говорить все сразу. Если мы хотим превратить все это в фарс – пожалуйста.
На мгновение наступила тишина. Затем раздался амнионский голос:
– Капитан Саккорсо, что такое «фарс»? Перевод этого слова отсутствует.
Ник стиснул руку Мори.
– Задайте этот вопрос позже, – прохрипел он. – Если я буду удовлетворен сделкой, я, так уж и быть, подарю вам перевод этого слова.
– Капитан Ник Саккорсо, – продолжал все тот же голос. – Вы просите о помощи, но сами демонстрируете враждебность Амниону. Кроме того, ваша идентификация не соответствует существующим критериям, что также не увеличивает доверия к вам. Понимание необходимо для успешной сделки. Что такое «фарс»?
Прежде, чем Ник смог ответить, вновь заговорил Вектор:
– «Фарс» – это такая игра, в которой люди выставляют себя в смешном свете. Цель игры – снять напряжение и поднять общее настроение.
По-прежнему удерживая руку Мори, Ник замер в ожидании. Транспортер покрыл еще пятьдесят метров, когда в наушниках снова зазвучал амнионский голос:
– Перевод принят.
Прошло некоторое время, прежде чем Ник вновь заговорил.
– Хорошо, Вектор. Теперь я призываю всех успокоиться и прекратить все игры.
На борту «Мечты капитана» воцарилось молчание.
Неожиданно транспортер плавно замедлил движение и остановился у широкой двери.
Дверь была помечена черной полоской. Для Мори она ничем не отличалась от полос на полу, хотя, наверное, означала какой-то код или шифр, известный только амнионцам. Распознавали ли они такие полосы по запаху или по цветовым оттенкам, недоступным для восприятия человека, неизвестно.
Охранник, сидевший позади Ника и Мори, вышел из транспортера и сказал что-то в шлемофон. Дверь, скользнув в сторону, открылась.
За дверью находилось большое помещение – очевидно, лаборатория. Мори сразу заметила компьютеры, хирургические лазерные установки, медицинские инструменты, химические препараты и каталки для транспортировки больных. Все предметы выглядели так, словно были выращены из той защитной корки, которую амнионцы использовали вместо одежды. Кроме того, в лаборатории стояли, но крайней мере две огороженные койки. Именно здесь должен был родиться маленький Дэйвис – родиться, а затем выжить или умереть.
Мори с самообладанием посмотрела на ожидавшего ее и Ника амнионца.
Он напоминал охранников в том смысле, что вместо одежды его также покрывала защитная корка, а рот был полон острейших зубов. Кроме того, на голове у него был шлемофон. Что касается его глаз, то их было всего три, и они были больше по размеру. Рука, торчавшая из груди, очевидно, доминировала над всеми остальными верхними конечностями, росшими из разных мест его туловища. Три нижние конечности надежно держали его в вертикальном положении.
В одной из второстепенных конечностей – сколько на ней пальцев? шесть? семь? – амнионец сжимал прозрачную колбу с присоединенным к ней шприцем для подкожных инъекций, в другой, очевидно, что-то наподобие дыхательной маски.
– Это дыхательный аппарат, – заговорил амнионец. – Вы у цели. Заходите.
– Кто вы? – недоверчиво спросил Ник. Амнионец склонил голову на бок. Похоже, вопрос для него оказался неожиданным.
– Вопрос не понят. Вы требуете предоставить идентификацию на основе моего генетического кода или запаха? Но люди не умеют обрабатывать подобную информацию. Возможно, ваш вопрос относится к моим функциональным обязанностям? В таком случае, самое близкое соответствие в вашем языке – «врач»… Насколько я знаю, вы торопитесь. Почему вы не заходите?
Ник посмотрел на Мори.
Отраженный шторкой гермошлема свет скрыл от Мори выражение его лица. Мори молча кивнула. Обстоятельства не оставляли иного выбора. Кроме того, мозг под действием имплантата вновь отказывался работать. Ей не оставалось ничего, кроме как подчиниться своим инстинктам и настроиться на благополучное рождение своего ребенка. А там будь что будет.
Держа Мори за руку, словно боясь ее отпустить, Ник вошел в помещение лаборатории.
Охранники последовали за ними. Когда дверь закрылась, они разместились по обе стороны от вошедших.
Врач но очереди внимательно осмотрел Мори и Ника. Возможно, он пытался определить, кто из них «капитан Ник Саккорсо». Затем он решительно переложил колбу со шприцем в центральную руку.
– По договоренности, – раздался в наушниках Мори его голос, – вы должны предоставить один децилитр своей крови. – Врач кивнул на шприц. – После выполнения своих обязательств вы получите деньги. – При этих словах он разжал еще одну конечность-руку и показал кредитную карту, по размерам и форме напоминавшую личный жетон Мори, платежное средство, предусмотренное договорами Концерна рудных компаний с Амнионом. – Плод женщины будет доведен до физиологической зрелости. – Еще одной рукой врач указал в сторону коек. – Потомство будет снабжено одеждой.
Амнионец замолчал. Ожидая ответа, он словно врос в пол.
Казалось, Ник пребывал в нерешительности.
– Разве об этом не было договоренности? – поинтересовался амнионец.
– Разрешите взглянуть на ваш шприц. – Ник резко протянул руку вперед.
Врач сказал что-то в шлемофон. На этот раз Мори не услышала ни звука.
В наступившей тишине амнионец протянул Нику шприц с колбой.
Ник поднял шприц с колбой к свету и внимательно оглядел их с разных сторон. Убедившись, что колба пуста, и мутагены в ней отсутствуют, Ник вернул инструмент врачу.
По-прежнему резко, словно каждое движение давалось Нику с трудом, он отстегнул левую перчатку, стянул ее с руки и закатал рукав скафандра до локтя.
– Я по прежнему убежден, что амнионцы не нарушают сделок, – громко сказал Ник. – Но если мое убеждение вдруг не оправдается, я уж постараюсь, чтобы молва об этом разнеслась по всему ближнему космосу.
При этих словах Мори лишь понадеялась, что Амнион не знает, что испытывающий страх человек может пообещать все, что угодно.
– С другой стороны, – ответил механический голос, – хорошо известна лживость людей. Однако мы идем на риск, поскольку товар, предлагаемый вами, имеет ценность. Тем не менее, первый шаг при осуществлении сделки должны совершить вы.
– Черт бы вас побрал, – пробормотал Ник. – Ничего, обо мне заговорят, даже если я проиграю. – Резким движением Ник подставил руку под шприц.
Конечности врача немедленно ухватились за запястье и локоть Саккорсо. Точным движением амнионец ввел шприц в вену. В колбу хлынула густая кровь.
Когда колба наполнилась, врач вытащил шприц.
Сердясь на себя за то, что у него дрожат руки, Ник опустил рукав, надел перчатку и застегнул ее. Мори представила, как он раздавил зубами капсулу с вакциной и проглотил ее. Однако теперь ей наплевать на мутагены. Спокойствие словно обволакивало ее. Ей показалось, что она отделилась от пола и поплыла по воздуху, когда амнионец вручил Нику кредитную карту, которую тот сунул в один из карманов скафандра.
Мори принялась нашептывать себе имя своего сына, словно молитву.
Дэйвис. Дэйвис Хайленд.
Если кто-то и должен спастись, то это Дэйвис.
– Теперь, – прохрипел Ник, – ребенок.
– Эффективность и безопасность процедуры гарантируются, – вновь заговорил врач. – Все амнионские дети доводятся до взрослого состояния именно таким способом. Конечно, человеческая женщина не амнионец. Тем не менее, эффективность процедуры гарантируется и в этом случае. Анализ ее крови позволит определить, какие изменения необходимо внести в стандартную процедуру. Генетический код потомства изменен не будет… Каковы ваши дальнейшие намерения относительно тела женщины? Может быть, желаете его продать? Вам будет предложена соответствующая компенсация. Или вы желаете распорядиться им по своему усмотрению?
Мори слушала слова амнионца словно абракадабру. Ник напрягся.
– Что вы имеете в виду под словом «распорядиться»? – с угрозой спросил он. – О чем вы говорите? Я хочу забрать ее с собой в том же здравии, в каком она находится сейчас.
– Это невозможно, – невозмутимо ответил врач. – Вы это знали. Следовательно, знали, на что шли. Процедура эффективна и безопасна для амнионцев. Людям гарантируется только эффективность. Трудность возникает… – Врач склонил голову, слушая подсказку через наушники шлемофона, – в переводе это звучит как «физиология человека». В ходе процедуры необходимо проведение… – Врач снова прислушался, – «трансплантации сознания». Какой прок от физиологически зрелого ребенка с зачаточными знаниями и жизненным опытом? Поэтому ему пересаживается сознание его родителя. У амнионцев эта процедура не вызывает осложнений. У людей же она приводит, – врач снова склонил голову, – к «безумию», к полной и необратимой потере психофизической адекватности. Предположительно процедура внушает людям страх, подавляющий их разум. Женщина станет для вас бесполезной. Поэтому вам предлагается ее продать.
Полная и необратимая потеря. Мори постаралась осознать грозившую ей опасность. Бесполезно, сознание рассеивалось. Ее хотят продать. Несомненно, Амниону она нужна потому, что ее поведение не соответствует тем внутренним ощущениям, которые должны быть у человека перед подобной процедурой. Мори должна была испугаться.
Но теперь уже поздно.
Трансплантация сознания… Маленький Дэйвис получит ее знания, ее опыт. Он будет полностью ее сыном. Ничего от Энгуса Термопайла в нем не останется. Дело Мори – противостояние насилию, незаконному использованию зонных имплантатов и измене – продолжится. Кроме того, возможно, сыну передадутся и качества ее отца.
Наконец-то у Мори вновь стало появляться ощущение реальности.
Тем временем Ник готовился к решительным действиям. Отпустив руку Мори, он сжал кулаки. Зеленовато-желтый свет угрожающе блеснул на шторке его гермошлема.
– Это неприемлемо, – сквозь зубы процедил Ник.
– Капитан Ник Саккорсо, – после небольшой паузы ответил голос. – Это приемлемо. Вы согласились с нашими условиями.
– Нет, не соглашался! – воскликнул Ник. – Проклятье! Я не знал! Я не знал, что в результате будет разрушен ее мозг!
– Капитан Ник Саккорсо, – непреклонно возразил голос, – это не имеет значения. Соглашение достигнуто и должно быть выполнено. Кроме того, в соглашении фигурирует женщина, а не вы. Ее одобрение доказано ее присутствием. Вы же доказываете свое враждебное отношение к Амниону и подозреваетесь в нечестной игре. Мы склонны предполагать, что по возвращении в ближний космос вы обвините нас в невыполнении своих договорных обязательств. Доверие к Амниону будет подорвано. Торговля, столь важная для нас, станет менее интенсивной. Это неприемлемо. Без торговли цели, которые поставил перед собой Амнион, недостижимы.
– Совершенно верно! – ответил Ник. – Но ваша драгоценная торговля и так станет менее интенсивной, когда в ближнем космосе узнают, что вы убили одного из моих людей без моего волеизъявления! Мне наплевать на то, что вы для себя решили, будто она согласна. Я не позволю вам этого сделать. Я не знал о последствиях сделки!
– Напротив, – звучал неумолимый голос, – запись нашей встречи продемонстрирует честность Амниона. Она докажет, что женщина дала свое согласие. Вас обмануло собственное невежество, а не Амнион. Да, люди станут более осторожными, но они не станут меньше торговать с нами.
Ник развернулся на каблуках, словно прикидывая шансы на успешное отступление.
– Мика! – вдруг выкрикнул он.
Мори остановила его.
– Ник, все в порядке. – Если Ник прикажет Мике уничтожить корабль, та подчинится, и тогда все будет потеряно. – Я не боюсь.
Ник повернулся к Мори.
– Я не ослышался? – словно в испуге спросил он
– Мы зашли слишком далеко, чтобы теперь отступать.
Должно быть, это говорит ее электрод, а не сама Мори. Она по-прежнему в здравом уме, и конечно «трансплантация сознания» пугает ее до глубины души, а возможные последствия для маленького Дэйвиса лишают мужества. Он родится, думая, что он – это она Его сознание будет полно опытом насилия и измены, в то время как его естество должно требовать лишь покоя, пищи и любви. Мысль об этом непереносима и отвратительна. И, тем не менее, Мори этого хочет. Ее сознание будет передано ее ребенку свободным от гнета зонного имплантата.
– Тебе нужно починить двигатель, мне нужен мои сын. И мне наплевать, чего это будет стоить. Я не боюсь Я готова рискнуть.
– Тогда тебе конец, – прошептал в наушники Ник. склонив голову к Мори так близко, что его гермошлем коснулся ее. – «Полная и необратимая потеря психофизической адекватности». Я тебя потеряю.
– Мори, – раздался на удивление мягкий голос Мики Васак. – Ты не обязана этого делать.
– Я готова рискнуть, – повторила Мори, словно вынося себе приговор. Прежде, чем Ник успел вставить слово, она повернулась к амнионцу и сказала: – Соглашение достигнуто.
– Мы выполним свои обязательства, – ответил врач.
Из груди Ника вырвался мучительный стон. Мори двинулась вперед, оставив Ника в обществе охранников. Остановившись у ближайшей койки, она приготовилась открыть шторку гермошлема. Врач протянул ей дыхательную маску.
– Еще рано, – пробормотала Мори, покачав головой. Когда она открыла шторку гермошлема, амнионский воздух хлынул ей в легкие. В нос ударил запах гари. Но она выдержала это испытание. Прежде чем отдаться в руки амнионскому врачу, ей предстояло совершить еще одно действие.
Раздевшись донага, Мори подошла к койке. В руке она сжимал пульт управления имплантатом, предварительно взятый ею из кармана формы. Нажав несколько кнопок, она ввела себя в почти бессознательное состояние, успев при этом надеть дыхательную маску. Смесь кислорода и анестезирующего средства погрузила ее в беспробудный сон.
– Мори! – что есть силы крикнул Ник.
Но она его уже не слышала.
Амнионец аккуратно уложил Мори на койку и сложил ее форму рядом.
Взяв на анализ кровь, врач прилепил электроды к голове и основным группам мышц на руках и ногах Мори. Затем он ввел в ее вены сыворотку. Биологическая экспансия началась.
За считанные минуты живот Мори заметно увеличился. Еще через некоторое время отошли воды и начались родовые схватки.
С осторожностью, которой позавидовал бы иной акушер ближнего космоса, амнионец принял Дэйвиса Хайленда из чрева Мори, перевязал и обрезал пуповину, помыл в муках хватающего ртом чужой воздух ребенка, уложил его в соседнюю койку, присоединил электроды к тем же местам, что и у Мори, и закрыл койку колпаком.
Вдохнув, наконец, кислородно-азотную смесь, ребенок успокоился. Кожа у него порозовела.
Врач ввел в тело Мори дополнительные ускоряющие восстановление препараты. Большую часть ее крови заменила плазма. Транквилизаторы успокаивали нервную систему.
Во второй койке начался процесс биологического сжатия времени. Каждая клеточка организма Дэйвиса снабжалась питательным раствором из аминокислот, эндокринной секреции и гормонов. Инициировался запрограммированный в ДНК процесс развития, в обычных условиях требующий многих месяцев и огромного количества питательных веществ и калорий. Организм Дэйвиса рос совершая все необходимые процессы жизнедеятельности и по-своему борясь за выживание.
Постепенно его тело увеличивалось в длину, приобретало массу, наращивало мышцы и формировало кости; лицо, избавляясь от первоначально инфантильною выражения, приобретало взрослые черты; волосы и ногти выросли настолько, что их пришлось обрезать. Одновременно электроды копировали весь жизненный опыт Мори и передавали его Дэйвису вместе с материнской памятью, без которой невозможно формирование личности.
Как Ник и обещал, процедура заняла ровно час.
По сути, Мори произвела на свет шестнадцатилетнего сына.
Дополнительная информация
Амнион. Первый контакт.
(Продолжение)
Вывод о высоком технологическом развитии Амниона (особенно в области биохимии), а также о том, что амнионцы дышат кислородно-азотной смесью и совершенно не похожи на людей, был сделан на основе анализа содержимого капсулы, обнаруженной кораблем-разведчиком «Странник» на орбите искусственного спутника самой большой планеты звездной системы, которую тот был послан исследовать. Именно это открытие, совершившее в человеческой цивилизации научный, экономический и культурный переворот, и было квалифицировано как «первый контакт». Существовавшее утверждение о том, что «первый контакт» произошел во время знаменательной встречи человека и амнионца на борту инопланетного корабля «Солидарность», таким образом, опровергалось, ибо капитан Вертигус не узнал ничего нового об Амнионе (если не считать того, что он описал внешность его представителей).
Итак, «первый контакт» произошел до начала гуманитарных бунтов и до поглощения компании «Интертех» Концерном Рудных Компаний.
К тому времени, когда была обнаружена капсула, «Странник» исследовал звездную систему почти год. Вслед за тем корабль продлил свои исследования еще на несколько месяцев, но уже с совершенно другой целью.
Поскольку никто до того момента не обнаружил в космосе признаков жизни, первоначально перед «Странником» стояла сугубо «земная» задача: поиск полезных ископаемых и пригодных для жизни условий. Однако после обнаружения капсулы решение «земной» задачи было отложено. Корабль остался в системе ровно настолько, насколько было необходимо, чтобы убедиться, что находка имеет искусственное происхождение. Затем «Странник» вернулся на Землю.
На борту «Странника» попыток вскрыть или изучить капсулу не предпринималось – отсутствовало необходимое оборудование. На Землю она была доставлена в стерильном трюме, где и оставалась в ожидании окончания работ по развертыванию на Внешней станции специальной исследовательской лаборатории. Только тогда – со всеми предосторожностями – капсула была вскрыта.
В капсуле находился криогенный сосуд, в котором содержался килограмм мутагенной субстанции, являвшей собой – хотя в то время об этом никто не знал – попытку Амниона установить контакт с другими формами жизни в галактике.
«Далекая звезда» капитана Вертигуса была снаряжена лишь после трех лет исследований мутагена.
То, что субстанция представляла собой мутаген, обнаружили случайно. Большинство опытов с ней, поставленных различными учеными, не привели к каким-либо очевидным для них результатам. Правда, был проведен один опыт, который изменил такое положение вещей.
Субстанцией накормили крысу. Меньше, чем через сутки, ее облик изменился: она стала напоминать комок переплетенных морских водорослей.
Тогда накормили еще несколько крыс и провели скрытие некоторых из них. Обнаружилось, что в их организме произошли существенные отклонения от нормы. Основные жизненные процессы протекали так, как и должны протекать, но все остальное – от РНК до строения белка и ферментов – изменилось. Крысы вскрытие которых не было проведено, продолжали жить и успешно развиваться, демонстрируя, что изменения произошедшие в их организме стабильны и не смертельны. Дальнейшее изучение этих крыс убедительно показало – в то же время насторожив ученых, – что мутация их организма повлекла за собой и развитие интеллекта.
Эксперименты были поставлены и на других животных: кошках, собаках, шимпанзе. Все они меняли свой облик до неузнаваемости, сохраняя при этом способность давать потомство. Строительным материалом их организмов служили известные белки и РНК, которые, однако, представляли собой комбинацию, совершенно не знакомую земной природе.
У всех подопытных животных повышались интеллектуальные способности.
В это время «Интертех» еще сохраняла самостоятельность. В случае, если бы удалось отыскать источник происхождения мутагена, перед компанией открывались безграничные возможности, как для исследовательской деятельности, так и для получения прибыли. Специалисты, в том числе и из других компаний, сходились во мнении, что мутаген был отправлен в космос с двумя целями: установить контакт с иными формами жизни и распространиться на других планетах. Теория распространения, однако, имела узкое место: мутантные крысы, кошки, собаки и шимпанзе не могли скрещиваться друг с другом и сохраняли репродуктивную способность только в пределах своего вида. Странно, но почему-то инопланетные биохимики наделили мутаген свойством «уважать» «исходный материал», будь то организм крыс, кошек, собак или шимпанзе. Хотя, возможно, создатели этой субстанции и не ставили перед собой задачу репродуцироваться через несовместимые виды. В любом случае мутаген был для этого совершенно не приспособлен.
Тем не менее, вне зависимости от того, какая из теорий была верной, существование источника мутагена признавали все. Кроме того, его нахождение представлялось весьма важным для развития земной науки и технологии.
Но как найти источник мутагена? В этом отношении доставленный на Землю объект оказался, к разочарованию, бесполезным, что заставило ученых возложить все надежды на капитана Сикстена Вертигуса и его опыт. Кроме устройства для поддержания криогенной температуры, в капсуле не было ничего: ни двигателя, ни пленки, ни системы управления, ни схем, которые напоминали бы карту звездного неба.
Если капсула служила средством для установления контакта, значит, послание должно было заключаться в самом мутагене.
Оно там и заключалось.
Ход истории Земли изменился, когда в недрах «Интертех» было принято решение провести исследования по изучению воздействия мутагена на человека.
Женщина, которая добровольно согласилась поставить на себе опыт с применением мутагена, возможно, надеялась на своего рода физическое и научное бессмертие. В конце концов, не подвергнутые вивисекции крысы и другие мутантные животные демонстрировали жизнеспособность, выносливость и высокий уровень сообразительности. Кроме того, они не представляли опасности: они могли размножаться в пределах своего вида, не распространяя при этом мутаген. Если бы умственные способности женщины в результате воздействия мутагена возросли в той же степени, она бы представила для человечества огромную важность и ценность.
К сожалению, она не прожила и полутора суток.
За это время женщина изменилась так же, как и подопытные животные. Согласно описанию наблюдателей, она превратилась в «двуногое дерево с пышной листвой и несколькими конечностями». Единственным проявлением интеллекта стало то, что за час или два до смерти она попросила бумагу. Получив ее, она несколько минут что-то быстро писала.
Итак, «первый контакт» произошел до начала гуманитарных бунтов и до поглощения компании «Интертех» Концерном Рудных Компаний.
К тому времени, когда была обнаружена капсула, «Странник» исследовал звездную систему почти год. Вслед за тем корабль продлил свои исследования еще на несколько месяцев, но уже с совершенно другой целью.
Поскольку никто до того момента не обнаружил в космосе признаков жизни, первоначально перед «Странником» стояла сугубо «земная» задача: поиск полезных ископаемых и пригодных для жизни условий. Однако после обнаружения капсулы решение «земной» задачи было отложено. Корабль остался в системе ровно настолько, насколько было необходимо, чтобы убедиться, что находка имеет искусственное происхождение. Затем «Странник» вернулся на Землю.
На борту «Странника» попыток вскрыть или изучить капсулу не предпринималось – отсутствовало необходимое оборудование. На Землю она была доставлена в стерильном трюме, где и оставалась в ожидании окончания работ по развертыванию на Внешней станции специальной исследовательской лаборатории. Только тогда – со всеми предосторожностями – капсула была вскрыта.
В капсуле находился криогенный сосуд, в котором содержался килограмм мутагенной субстанции, являвшей собой – хотя в то время об этом никто не знал – попытку Амниона установить контакт с другими формами жизни в галактике.
«Далекая звезда» капитана Вертигуса была снаряжена лишь после трех лет исследований мутагена.
То, что субстанция представляла собой мутаген, обнаружили случайно. Большинство опытов с ней, поставленных различными учеными, не привели к каким-либо очевидным для них результатам. Правда, был проведен один опыт, который изменил такое положение вещей.
Субстанцией накормили крысу. Меньше, чем через сутки, ее облик изменился: она стала напоминать комок переплетенных морских водорослей.
Тогда накормили еще несколько крыс и провели скрытие некоторых из них. Обнаружилось, что в их организме произошли существенные отклонения от нормы. Основные жизненные процессы протекали так, как и должны протекать, но все остальное – от РНК до строения белка и ферментов – изменилось. Крысы вскрытие которых не было проведено, продолжали жить и успешно развиваться, демонстрируя, что изменения произошедшие в их организме стабильны и не смертельны. Дальнейшее изучение этих крыс убедительно показало – в то же время насторожив ученых, – что мутация их организма повлекла за собой и развитие интеллекта.
Эксперименты были поставлены и на других животных: кошках, собаках, шимпанзе. Все они меняли свой облик до неузнаваемости, сохраняя при этом способность давать потомство. Строительным материалом их организмов служили известные белки и РНК, которые, однако, представляли собой комбинацию, совершенно не знакомую земной природе.
У всех подопытных животных повышались интеллектуальные способности.
В это время «Интертех» еще сохраняла самостоятельность. В случае, если бы удалось отыскать источник происхождения мутагена, перед компанией открывались безграничные возможности, как для исследовательской деятельности, так и для получения прибыли. Специалисты, в том числе и из других компаний, сходились во мнении, что мутаген был отправлен в космос с двумя целями: установить контакт с иными формами жизни и распространиться на других планетах. Теория распространения, однако, имела узкое место: мутантные крысы, кошки, собаки и шимпанзе не могли скрещиваться друг с другом и сохраняли репродуктивную способность только в пределах своего вида. Странно, но почему-то инопланетные биохимики наделили мутаген свойством «уважать» «исходный материал», будь то организм крыс, кошек, собак или шимпанзе. Хотя, возможно, создатели этой субстанции и не ставили перед собой задачу репродуцироваться через несовместимые виды. В любом случае мутаген был для этого совершенно не приспособлен.
Тем не менее, вне зависимости от того, какая из теорий была верной, существование источника мутагена признавали все. Кроме того, его нахождение представлялось весьма важным для развития земной науки и технологии.
Но как найти источник мутагена? В этом отношении доставленный на Землю объект оказался, к разочарованию, бесполезным, что заставило ученых возложить все надежды на капитана Сикстена Вертигуса и его опыт. Кроме устройства для поддержания криогенной температуры, в капсуле не было ничего: ни двигателя, ни пленки, ни системы управления, ни схем, которые напоминали бы карту звездного неба.
Если капсула служила средством для установления контакта, значит, послание должно было заключаться в самом мутагене.
Оно там и заключалось.
Ход истории Земли изменился, когда в недрах «Интертех» было принято решение провести исследования по изучению воздействия мутагена на человека.
Женщина, которая добровольно согласилась поставить на себе опыт с применением мутагена, возможно, надеялась на своего рода физическое и научное бессмертие. В конце концов, не подвергнутые вивисекции крысы и другие мутантные животные демонстрировали жизнеспособность, выносливость и высокий уровень сообразительности. Кроме того, они не представляли опасности: они могли размножаться в пределах своего вида, не распространяя при этом мутаген. Если бы умственные способности женщины в результате воздействия мутагена возросли в той же степени, она бы представила для человечества огромную важность и ценность.
К сожалению, она не прожила и полутора суток.
За это время женщина изменилась так же, как и подопытные животные. Согласно описанию наблюдателей, она превратилась в «двуногое дерево с пышной листвой и несколькими конечностями». Единственным проявлением интеллекта стало то, что за час или два до смерти она попросила бумагу. Получив ее, она несколько минут что-то быстро писала.