Страница:
Шона пронеслась по кладбищу сломя голову и не помня себя. Дэвид гнался за ней, повторяя ее имя. Шона достигла камней друидов, но не остановилась. Наконец Дэвид нагнал ее, схватил за руку и притянул к себе.
— Шона!
— Нет, нет, пусти меня!
— Послушай, Шона…
— Нет! Я хочу… отмыться!
— Ладно, ладно, Шона, мы…
— Немедленно!
Пальцы Дэвида на ее руке ослабли, и Шона рванулась прочь. Она неслась все быстрее и быстрее, не замечая ночной прохлады, не чувствуя земли, по которой ступала.
— Шона, ты спятила?
Он гнался за ней по пятам, но ее сила и проворство и впрямь были порождены безумием. Она оказалась на берегу озера, но не остановилась, а вбежала в воду по колени и окунулась в нее с головой.
Глава 16
— Шона!
— Нет, нет, пусти меня!
— Послушай, Шона…
— Нет! Я хочу… отмыться!
— Ладно, ладно, Шона, мы…
— Немедленно!
Пальцы Дэвида на ее руке ослабли, и Шона рванулась прочь. Она неслась все быстрее и быстрее, не замечая ночной прохлады, не чувствуя земли, по которой ступала.
— Шона, ты спятила?
Он гнался за ней по пятам, но ее сила и проворство и впрямь были порождены безумием. Она оказалась на берегу озера, но не остановилась, а вбежала в воду по колени и окунулась в нее с головой.
Глава 16
Шона судорожно глотнула воздуха и негодующе уставилась на Дэвида. Он тоже промок и теперь удивленно оглядывал ее, стоя по плечи в воде.
— Ты хотела утопиться?
— Конечно, нет! Я пыталась… — Внезапно Шона умолкла, не в силах говорить. У нее застучали зубы. — Пусти меня! — потребовала она, начиная вырываться.
Но Дэвид не послушался. Он прижал ее к себе, не обращая внимания на ее отчаянное сопротивление, пока Шона не выбилась из сил и не обмякла, прислонившись к нему.
— Мне просто хочется отмыться от пыли, от паутины, от праха мертвецов! — пробормотала она.
— Все понятно…
Он разжал руки. Шона потерла ладони одна о другую, а затем засуетилась, стаскивая разорванные и перепачканные халат и рубашку. Она слышала, как Дэвид пытается успокоить ее, чувствовала, как он перебирает пальцами ее волосы.
Наконец Шона решила, что смыла с тела почти всю грязь и пыль, но к этому времени едва держалась на ногах от изнеможения. Она снова прислонилась к Дэвиду и задрожала.
— Здесь мы замерзнем, — предупредил он, подталкивая ее.
— Да, — согласилась Шона, отстраняясь и торопливо выходя из воды.
— Шона!
Не обращая на него внимания, она торопилась выйти на берег, задыхаясь и дрожа. Едва ощутив под ногами твердую почву, она повалилась на росистую траву.
Они и вправду могли замерзнуть. Лежа ничком и тяжело дыша, Шона почувствовала, как холоден воздух и как она промокла, но не только промокла. Она с ужасом поняла, что сейчас нага, как новорожденный младенец, и не может вернуться в замок в таком виде.
Она неистово дрожала, когда Дэвид опустился рядом с ней — он тоже разделся, но держал узел одежды в руках.
— Шона, если ты еще раз сбежишь от меня, клянусь, я найду плетку или запру тебя в башне замка.
— Но ты сказал…
— Идем со мной. Быстрее, — прервал он.
— Куда?
— Пока — обратно в воду.
— Нет, в воду я не пойду!
— Тебе же не терпелось отмыться.
— Я уже отмылась.
— И бросилась прочь, не дослушав.
— Выйти из воды можно только на берег.
— Не совсем так, миледи. Ну, идем со мной, и поживее — я тоже замерзаю!
Дэвид поставил Шону на ноги.
— Лезь в воду! — приказал он, держа ее за руку.
— Нет!
— Так надо.
— Зачем?
— Это единственный путь к логову оборотня.
Шона запротестовала, когда Дэвид потащил ее обратно в озеро, волны которого мягко накатывались на берег.
— Не хочу! Там холодно!
— Миледи, об этом надо было думать раньше. Попасть в логово можно только во время прилива.
— В логово… Не пойду!
— У тебя есть другой выход?
— Ну конечно!
— Шона, нам нельзя здесь задерживаться! Нас могут увидеть.
Шона задохнулась, когда Дэвид подхватил ее на руки и понес в воду, невзирая на протесты. Внезапно он отпустил ее, и она поплыла за ним, лихорадочно двигая руками и ногами, чтобы прогнать леденящий холод. Они направлялись к отвесной стене утеса.
— Набери побольше воздуха! — приказал Дэвид. — Придется плыть по туннелю под водой. Справишься?
«Об этом следовало спросить пораньше», — подумала Шона.
— Само собой! — фыркнула она, делая вдох. Они нырнули под воду одновременно и проплыли под толщей камня расстояние, которое показалось Шоне невероятно длинным. Вынырнув, они очутились в пещере внутри скалы. Выбравшись на каменистый берег, Шона поняла: именно здесь Дэвид обосновался, вернувшись на родину; здесь он хранил одежду, сюда возвращался из замка, пройдя по потайным ходам внутри стен.
Он вышел из воды, швырнул свою мокрую одежду на землю, достал откуда-то одеяло и набросил его на плечи Шоны. Из дорожного сундука он вынул сложенный килт и привычным движением обернул его вокруг пояса.
Завернутая в одеяло, Шона по-прежнему стояла у кромки воды. Не обращая на нее внимания, Дэвид принялся разводить огонь в очаге, которым, по-видимому, пользовался уже не раз. Очаг представлял собой углубление в ровном полу пещеры. Раздув огонь, Дэвид согрел руки и нетерпеливо взглянул на Шону.
— Иди сюда, садись и грейся.
Она сумела сдвинуться с места, подошла к огню и села, плотнее завернувшись в одеяло. Держа ладони над огнем, она застыла, чувствуя, как расплывается по телу приятное тепло.
— Это был какой-то кошмар! — произнесла она.
— Настоящий кошмар еще только начинается, — резко отозвался Дэвид. — Они приходили за тобой, Шона, и теперь придут в другой раз. Ты должна научиться осторожности.
— Я ничего не понимаю… Зачем понадобилось убивать меня в склепе? С такой же легкостью можно было войти ко мне в комнату…
— Ты запираешь дверь комнаты на засов. Кроме того, в соседних комнатах спят другие. Многие другие, в том числе и мой брат.
— Но почему меня не убили в шахте? Дэвид задумчиво покачал головой.
— Вероятно, хотели убедить Эндрю, что ты пыталась убить его. Потом, когда с тобой будет все кончено, новый лорд Даглас едва ли пожалеет о гибели женщины, которая пыталась разделаться с ним.
— Я считала, что кто-то желал смерти и самому Ястребу.
— И я так думал.
— Но мои родные решили выкупить у него поместье!
— Возможно, дело гораздо сложнее, чем кажется нам. Тот незнакомец в склепе говорил о своих друзьях. Что это за друзья? А что касается случая в шахте, может быть, они хотели не убить тебя, а только схватить, как Сабрину. Этого человека ты сегодня увидела впервые, однако он уверен, что тебе предстоит вскоре умереть.
— Он сказал, что Сабрина жива, — напомнила Шона.
— Надо поскорее найти ее. Боюсь, здесь замешан какой-то культ.
— Нет! Эдвина и ее подруги — добрые женщины! Не могу поверить, чтобы…
— Я ни в чем и не обвиняю Эдвину. Я сказал только, что боюсь существования некоего культа, и не упоминал, что Эдвина входит в число его приверженцев. И кроме того, я уверен: кто-то пытался сделать так, чтобы мой брат во всем обвинил тебя. Вспомни, меня не было с вами в шахте, когда чуть не погиб Ястреб.
Шона замолчала. Дэвид открыл сундук и извлек оттуда бутылку крепкого шотландского виски. Устроившись на сундуке, он предложил бутылку Шоне.
— Виски? Неразбавленное? — пробормотала она.
— Прошу меня простить, миледи, но больше мне нечего вам предложить, — отозвался Дэвид. — Мне принадлежит замок, но — увы! — пока он остается в чужих руках.
— Вы, лорд Даглас, скверный и мстительный человек. Вам чужда даже любезность. Неразбавленное виски будет в самый раз. — Она сделала большой глоток, поперхнулась, закашлялась, но вскоре почувствовала себя лучше. Внезапно ее вновь начала бить крупная дрожь. — Господи, что происходит? — потрясенно прошептала она.
— Подумай как следует, Шона. Неужели у тебя нет никаких предположений? Ни единого? — настойчиво допытывался Дэвид.
— Клянусь тебе, — устало произнесла она, — мне нечего предполагать.
Дэвид забрал бутылку и сам сделал большой глоток виски. Отставив бутылку в сторону, он заметил, что Шона по-прежнему дрожит. Издав нетерпеливое ворчание, он потянул ее к себе. Шона напряглась, не сдвигаясь с места, и раздраженно вскрикнула, когда поняла, что ей не хватает сил. Дэвид усадил ее на сундук, между своих ног, размашистыми движениями растер одеялом ее руки и ноги, и тепло разлилось по телу Шоны.
— Вот так лучше? — спросил он, склоняясь к уху Шоны и вызывая в ней волну совсем другого тепла.
Она кивнула, не доверяя своему голосу. Она отчетливо ощущала прикосновение его тела и согревалась с каждой секундой.
— Теперь они узнают, что ты здесь. Что ты жив. Кто бы ни был сегодня ночью в склепе, они узнают о тебе.
— Вряд ли, — подумав, возразил Дэвид.
— Но незнакомец, которому удалось бежать…
— Он — или она — наверняка спутает меня с братом. Мы слишком похожи. Однако это не важно. Свою тайну я буду хранить совсем недолго.
— Вот как? — Шона обернулась, пытаясь разглядеть выражение его лица.
Дэвид мрачно кивнул.
— Лорду замка полагается представлять высшую власть в Ночь лунной девы. Он должен руководить всем празднеством. Пожалуй, во время него я и появлюсь.
Шона задумалась о том, почему известие так встревожило ее. Местные жители: и землевладельцы, и крестьяне — обычно по такому случаю облачались в старинные костюмы. Всю ночь продолжались пиры, попойки и шумное веселье. Люди словно теряли рассудок. Иногда это бывало опасно.
— Дэвид, мне кажется…
— Ты же хотела, чтобы я сообщил о своем возвращении в Крэг-Рок. Что может быть более впечатляющим, чем воскрешение из мертвых в разгар праздника?
— Но…
— Мне казалось, я найду какую-нибудь причину, чтобы и впредь хранить тайну. Я перерыл все бумаги в замке Мак-Гиннисов, я обшарил весь кабинет в Касл-Роке. Днями наблюдал за обитателями замков, ночью бродил по потайным ходам. Я подслушивал разговоры углекопов в шахтах, жил подобно кроту, стремясь найти ответы. Но ничего не нашел — кроме того, что здесь замышляют недоброе. Очевидно, существует тайный заговор. Но, продолжая подсматривать и подслушивать, я больше ничего не добьюсь. Мне осталось только разыграть воскрешение и предъявить свои права на все, что мне принадлежит. А затем попытаться узнать, кто хотел лишить собственности меня и моих родных любой ценой, в том числе с помощью убийства.
— Пожалуй, нам следует рассказать обо всем констеблю.
— Правильно, потому что он проявил такую мудрость, когда после пожара был найден мой труп! Шона, я уже говорил тебе: разобраться с этим делом мы должны сами.
Шона вздохнула. Констебль — неплохой человек. Он умеет брать под арест пьянчуг, разыскивать заблудившихся детей, наставлять на путь праведный юнцов, ошибочно полагающих, что жизнь грабителя легче, чем жизнь честного труженика. Но, по-видимому, разоблачение замыслов истинного зла ему не по зубам.
— Наверняка, — пробормотала Шона, вновь поворачиваясь, чтобы взглянуть Дэвиду в глаза, — завтра в склепе мы обнаружим какие-нибудь улики. Дэвид, там кто-то стрелял. Должно быть, на полу остались гильзы.
— Они подтвердят только, что кто-то стрелял из ружья в склепе, и более ничего. Мы с Ястребом отыщем эти гильзы завтра.
— Но они докажут: в замке что-то происходит.
— Исчезновение Сабрины служит тому доказательством, как и мое возвращение. — Дэвид помедлил, перебирая пряди волос Шоны. — Беда в том, — негромко продолжал он, — что в заговоре участвует слишком много людей.
Шона напряглась.
— Мак-Гиннисы? Он пожал плечами.
— Скорее всего только некоторые из них. Ты ведь не узнала человека в склепе. Но, очевидно, у этих людей есть свой союз. Помнишь человека, который пытался убить тебя возле озера?
— Того, что теперь лежит на дне?
— Да.
— Ну и что?
— Он был одет точно так же, как мужчины — или женщины, — которые приходили сегодня в склеп.
— В черный плащ с капюшоном?
— Да. Их одежда выглядит одинаково.
— Когда хочешь быть невидимым в темноте, наилучшее одеяние — черный плащ с капюшоном.
— Да, но…
— Что — но?
— Эти плащи совершенно одинаковые.
— Значит, их шил один и тот же портной, — с раздражением объяснила Шона.
— Двое убитых оказались мужчинами. Но, думаю, убитого сегодня мужчину сопровождала женщина.
— Почему ты так решил? — удивилась Шона.
— Она двигалась проворно и легко. И стремилась сбежать, а не вступить в борьбу. Шона покачала головой.
— Не знаю… я ничего не заметила. Я только… пыталась спастись.
Дэвид что-то пробурчал, сжимая плечи Шоны.
— Завтра — или уже сегодня — ты ни на шаг не отойдешь от моего брата, ясно?
— Но если ты намерен появиться сам…
— Так я и сделаю, но всему свое время.
— Днем раньше, днем позже — какая разница?
— Я хочу выяснить еще кое-что, если смогу. Шона разочарованно вздохнула.
— Но…
— Не отходи от Ястреба. Ты понимаешь? Шона сердито стряхнула с плеч руки Дэвида.
— Я понимаю только, что уже много лет живу в преисподней! Понимаю, что ты запугиваешь меня, дразнишь, обвиняешь, издеваешься и при этом…
— Время от времени спасаю тебе жизнь, — напомнил Дэвид, в ярко-зеленых глазах которого вспыхнули искры.
— Только чтобы вновь подвергнуть пытке! — вынесла приговор Шона.
Улыбка изогнула губы Дэвида.
— Это гордыня, — мягко произнес он.
— Что? — подозрительно пробормотала Шона, торопливо натягивая одеяло на колени.
— Гордыня, миледи. — Дэвид покинул свое место на сундуке и присел перед ней на каменный выступ — не прикасаясь к Шоне, но не сводя с нее глаз с коварно светящимся в зеленой глубине огоньком. — Видишь ли, я был наследником, доблестным молодым Дагласом, которому суждено занять свое место в политической и общественной верхушке Шотландии! Меня считали сильным человеком, прирожденным вожаком. Но однажды ночью ко мне в комнату вошла девушка в полупрозрачной рубашке… и я сделал глупость. Меня едва не убили, а затем обрекли на смерть в земном аду. Мне нелегко тебя простить.
Шона покачала головой, отводя глаза.
— Но я клянусь тебе…
— Верю.
— Что?
— Я верю тебе, — еле слышно повторил он. — Верю тому, что ты так же горда, как и я…
— Это правда!
— Конечно, — подтвердил он и широко улыбнулся. — В своей гордыне ты считала, что способна флиртовать, целоваться, дразнить — словом, отвлечь молодого лорда, пока твои родные спасают шкуру твоего кузена.
— Вот как!
— Конечно! — Он рассмеялся и вдруг привлек ее к себе. — В том, что случилось, нет твоей вины — о последствиях твоей выходки тебе было известно не более, чем мне.
— Дэвид… — протестующе выдохнула Шона, но замолчала, сдерживая дрожь, когда Дэвид вдруг сдернул одеяло с ее плеч и отбросил его на землю. Она дрожала не от холода.
Дэвид легко положил ее на землю и лег сам, укрывая ее своим телом. Он по-прежнему неотрывно смотрел на нее, и в его глазах светилась насмешливая нежность.
— Лорд… — прошептала она, внезапно удивляясь, почему все так разительно изменилось, почему она чувствует себя такой беспомощной. Она вышла из озера вместе с ним, но настолько привыкла к нему, что не замечала своей наготы. Но эта нежность в голосе вызывала в ней прилив незнакомого страха. Шона мечтала услышать эту нежность, однако обстоятельства ничуть не изменились, и она боялась узнать вкус того, что будет так быстро отнято у нее.
— Да, миледи, трудно простить женщину, которая сумела одурачить мужчину. Особенно если он так страстно вожделел ее!
— Дэвид!
Он закрыл ей рот губами — сначала в медленном, бережном, а затем — в глубоком, влажном, страстном поцелуе, который, казалось, продолжался вечно, а его язык вонзался все глубже, смелее, торопливее, но вдруг беспечно и чувственно замедлял движения. Ее руки оказались прижатыми к его груди; теперь они скользили, поглаживали густые жесткие темные волоски, растущие на ней, расстегивали пряжку килта, скрывающего его тело. В свою очередь, он ласкал ее, проводил ладонями и кончиками пальцев по ее щекам касался большим пальцем шеи и спускался ниже, к ложбинке на груди. Его пальцы нашли ее сосок, принялись перекатывать его и потирать, рассылая жаркие вспышки пламени от ее груди по всему телу. Шона застонала под его поцелуями, невольно выгибаясь навстречу, и ее руки переместились с груди ниже, туда, где тело прикрывала клетчатая ткань.
Он нетерпеливо отбросил в сторону килт, взял Шону за руку и потянул вниз, заставляя ощутить полноту его возбуждения.
Она больше не дрожала от холода. Костер, который Дэвид развел в пещере, быстро согрел ее. Золотистый отблеск заливал тела, обдавая их приятным теплом. Сами прикосновения Дэвида излучали огонь, опаляли ее плоть. Она дотронулась губами до его груди. Он запустил пальцы в ее волосы, ибо ее поцелуй, ласки языка и рук дразнили и влекли. От этих прикосновений жизнь и огонь, казалось, вспыхнули в нем. Сила его страсти вызвала у нее новый трепет, растущую жажду, клубок которой разрастался в самом средоточии ее существа.
— О Шона… я больше не выдержу! — простонал он низким и гортанным голосом, хватая ее за запястья, заводя руки за голову Шоны и завладевая ее телом. — По-моему, можно сказать, что ты соблазнила…
— Лорд Даглас! — протестующе зашептала она. — По правде говоря, это вы воспользовались слабостью женщины, которая…
— Да? — Они переплели и крепко сжали пальцы; взгляд Дэвида и то, как молниеносно ожесточилось его лицо, заставили ее сердце затрепетать.
Она покачала головой. Он вновь нашел ее губы, действуя неторопливо и страстно.
— Знаешь, я всегда мечтал о тебе, — тихо прошептал он, на мгновение оторвавшись от губ Шоны.
Она покачала головой.
— Этого я не знала…
Его ладонь скользнула вниз по ее телу, подхватила грудь, лаская и дразня ее, погладила бедро, накрыла черный треугольник волос, а затем раздвинула ее бедра и нырнула между ними.
— Всегда…
— Да? — выдохнула она, стараясь вырваться из его рук, слиться с ним, закончить пытку, от которой огонь сжигал ее изнутри. И вместе с тем она отчаянно желала, чтобы эта пытка продолжалась вечно…
Губы вновь сблизились. Прикосновение Дэвида стало нестерпимо возбуждающим. Шона задыхалась, вырывалась и сгорала.
— Да, Шона, ты была юной, пылкой и надменной! Но я ждал, что когда-нибудь ты все поймешь, потому что любил тебя всю жизнь.
— Правда? — еле выговорила она.
— Любил и желал. И так или иначе, Шона, тебе пришлось бы…
Его шепот подхватывал огонь, разгоревшийся в пещере, он отдавался эхом от стен, окружал Шону со всех сторон. Внезапно игра прекратилась, и он оказался внутри ее. Девушка не чувствовала спиной твердую каменистую землю, ибо одеяло, поверх которого она лежала, стало таким же теплым, как тело, накрывшее ее, и она вновь была возбуждена — настолько, что страстно жаждала наслаждения. Казалось, земля покачивается в лад с нарастающим ритмом движений его бедер, жар внутри ее усиливался — до тех пор пока Шона не забыла обо всем, кроме влечения к Дэвиду, и золотистое пламя не заполнило всю пещеру, вливаясь в нее. Он наносил удары, отстранялся и повторял все заново, искал ее губы, шею, грудь… она изгибала спину, устремлялась навстречу ему и одновременно взбиралась все выше, пока этот сумасшедший ритм не вызвал ослепительную вспышку, сладкий взрыв, заставив ее вцепиться в его плечи, а затем она неспешно плыла к реальности твердого камня под одеялом и прохладе пещеры, в которой ночной холод развеивал только костер, догорающий в углу.
Однако Шона старалась побороть дрожь — потому что он лежал рядом, обнимая ее, оберегая от холода, безмолвно устремив взгляд на каменный потолок пещеры. Она обвела пальцем контуры его лица.
— Какая досада, что я одна осталась без шкуры, — тихо проговорила она. — Говорят, демоном, зверем или оборотнем можно повелевать, если украсть его шкуру — хотя бы вот этот клетчатый килт — и спрятать ее.
Медленно растущая улыбка изогнула губы Дэвида, и он повернулся к ней.
— Вам не хватает власти, миледи? Она покачала головой.
— У меня есть только то, что вы соглашаетесь отдать, лорд Даглас, а вы умеете больно жалить!
Он рассмеялся и придвинул ее поближе, но тут же посерьезнел и произнес:
— Однажды я уже потерял все, в том числе свое имя. Боюсь, что я лишусь жизни, если не буду осторожен. Но утратить тебя я могу быстрее, чем все остальное.
— Значит ли это, лорд, что я — то, что вы хотите иметь и сохранить?
Он повернулся на бок, навивая на палец прядь ее волос.
— Я вернулся, чтобы потребовать все, что принадлежит мне, — сообщил он. — И ты, должно быть, уже поняла: ради этого я готов сражаться. Больше я не стану жертвой предательства. Я верю в твою невиновность, но клянусь, что убью любого человека, который стал причиной моих бед, а если виновницей окажется женщина, то можешь поверить мне, дорогая: ей придется расплатиться сполна.
— Но…
— Шона, — перебил он, взяв ее за подбородок и глядя в глаза, — я же сказал, что верю тебе. Ты уверяла, что говоришь мне правду, что больше ты ничего не знаешь о прошлом и не можешь рассказать мне. Значит, мне остается только верить тебе.
Шоне вдруг стало трудно дышать. Ей хотелось всю жизнь быть с ним рядом, ощущать его тепло, силу и нежность. Видеть мягкую, но серьезную улыбку. Чувствовать прикосновения. И жар, сохранившийся в ней даже после того, как прошла минута страсти.
— Клянусь тебе… Он коснулся ее губ.
— Я тебе верю.
— Я люблю тебя, Дэвид.
— Боже милостивый! Как долго я добивался от тебя этих слов! — воскликнул он.
Шона вспыхнула, отталкиваясь от его груди.
— Вам не пришлось бы столько трудиться, лорд Даглас, если бы вы додумались сами произнести эти слова!
— Я же несколько раз повторил, что хотел тебя всю жизнь.
— Хотеть и любить — не одно и то же.
— Ладно, я хотел тебя потому, что любил.
Шона просияла, опустив ресницы. Ей казалось, что еще никогда в жизни она не была такой счастливой. Но радость отравляла странная тревога. Она так и не услышала от него никаких обещаний. Возможно, когда-нибудь она разделит с ним потерянные годы, а он узнает, какую боль вытерпела она в прошлом. Когда-нибудь, но не теперь.
— Ты говоришь о том, что хотел меня раньше, много лет назад, — негромко возразила она.
— Да.
— Но это было в прошлом, — бесстрастно заметила Шона, вновь встречая его взгляд. — А что же сейчас?
— Господи, чем ты еще недовольна? — раздраженно воскликнул Дэвид.
— Я довольна, но…
Она осеклась, когда Дэвид вновь придавил ее к земле, впиваясь в нее взглядом, вспыхнувшим страстью.
— Ты была красивым ребенком, умным, порывистым, даже чересчур, и я не раз думал, что тебе не повредит хорошая порка.
— Если это признание в любви, то… — начала возражать она.
— Выслушай меня. О чем я говорил? Ах да! Но детство кончилось. Ты выросла прекрасной, умной, порывистой и надменной женщиной.
— Но постой, я…
— И я хотел тебя. Ты была юной леди Мак-Гиннис, и я был неравнодушен к тебе. Потом ты стала прекрасной молодой женщиной, которую я знал и любил всю жизнь, но ты изменилась, я повзрослел и хотел тебя, восхищался тобой, твоей решимостью, смелостью и, конечно, беззаветной преданностью своей семье. Но в глубине души я знал: наступит день, когда больше не смогу держаться на безопасном расстоянии, когда ты зайдешь слишком далеко, и я получу все, о чем мечтал, разумеется, подобающим образом. В конце концов я решил просить у Гоуэйна и Лоуэлла — и, конечно, у тебя — твоей руки. Ты вызывала у меня желание, но своей гордостью, чувством долга, преданностью, энергией и многим другим заставила полюбить тебя. Пять лет ничего не изменили. Я обрел тебя и теперь желаю еще сильнее. Я и прежде был влюблен в тебя, но теперь влюблен глубоко и страстно, как никогда. Ну, миледи, такое объяснение подойдет?
Уставившись на него широко раскрытыми глазами, Шона улыбнулась.
— Вполне! — прошептала она.
— Вот и хорошо, потому что эта страстная речь возбудила во мне другую страсть. Миледи, разрешаю вам снова прошептать — конечно, с соответствующим пылом, — что вы любите меня, а затем доказать мне эту любовь и пыл.
Не отрываясь, Шона смотрела ему в глаза.
— Ну так что же?
— Да, я люблю тебя, Дэвид! Ты даже представить себе не можешь, как безумно, как страстно…
— Можешь объяснить, — прошептал он и поцеловал ее. То, что завершилось совсем недавно, повторилось вновь.
На каменных стенах плясали отблески огня. Наконец, костер угас, и пещеру наполнил розовый свет. Начался отлив. Близился рассвет.
Шоне не хотелось покидать пещеру, но Дэвид утверждал, что ей пора вернуться в замок.
— Не понимаю, почему бы тебе не заявить о своем возвращении сегодня же.
— Кое-что еще осталось невыясненным, — ответил он.
— Но как же я вернусь в замок? Не могу же я просто войти через дверь в таком виде…
— Только попробуй! — заявил Дэвид. — У меня в сундуке найдутся рубашки и шотландка. Ты доберешься до замка лесом, одетая в килт Дагласов. Я провожу тебя в башню.
Сам Дэвид оделся в черную рубашку и бриджи, затем помог Шоне облачиться в одну из его рубашек и килтов. Вода отхлынула из устья пещеры, и Дэвид вынес Шону из пещеры на берег озера, пройдя несколько футов по неглубокой воде. Держа Шону за руку, он быстро провел ее вокруг озера в глубину леса, по подземному ходу доставил в замок, а там потайными лестницами и коридорами вывел в башню.
Он задержался лишь настолько, чтобы успеть обнять ее и крепко поцеловать на прощание.
— Никуда не ходи без моего брата, слышишь, Шона?
— Ты хотела утопиться?
— Конечно, нет! Я пыталась… — Внезапно Шона умолкла, не в силах говорить. У нее застучали зубы. — Пусти меня! — потребовала она, начиная вырываться.
Но Дэвид не послушался. Он прижал ее к себе, не обращая внимания на ее отчаянное сопротивление, пока Шона не выбилась из сил и не обмякла, прислонившись к нему.
— Мне просто хочется отмыться от пыли, от паутины, от праха мертвецов! — пробормотала она.
— Все понятно…
Он разжал руки. Шона потерла ладони одна о другую, а затем засуетилась, стаскивая разорванные и перепачканные халат и рубашку. Она слышала, как Дэвид пытается успокоить ее, чувствовала, как он перебирает пальцами ее волосы.
Наконец Шона решила, что смыла с тела почти всю грязь и пыль, но к этому времени едва держалась на ногах от изнеможения. Она снова прислонилась к Дэвиду и задрожала.
— Здесь мы замерзнем, — предупредил он, подталкивая ее.
— Да, — согласилась Шона, отстраняясь и торопливо выходя из воды.
— Шона!
Не обращая на него внимания, она торопилась выйти на берег, задыхаясь и дрожа. Едва ощутив под ногами твердую почву, она повалилась на росистую траву.
Они и вправду могли замерзнуть. Лежа ничком и тяжело дыша, Шона почувствовала, как холоден воздух и как она промокла, но не только промокла. Она с ужасом поняла, что сейчас нага, как новорожденный младенец, и не может вернуться в замок в таком виде.
Она неистово дрожала, когда Дэвид опустился рядом с ней — он тоже разделся, но держал узел одежды в руках.
— Шона, если ты еще раз сбежишь от меня, клянусь, я найду плетку или запру тебя в башне замка.
— Но ты сказал…
— Идем со мной. Быстрее, — прервал он.
— Куда?
— Пока — обратно в воду.
— Нет, в воду я не пойду!
— Тебе же не терпелось отмыться.
— Я уже отмылась.
— И бросилась прочь, не дослушав.
— Выйти из воды можно только на берег.
— Не совсем так, миледи. Ну, идем со мной, и поживее — я тоже замерзаю!
Дэвид поставил Шону на ноги.
— Лезь в воду! — приказал он, держа ее за руку.
— Нет!
— Так надо.
— Зачем?
— Это единственный путь к логову оборотня.
Шона запротестовала, когда Дэвид потащил ее обратно в озеро, волны которого мягко накатывались на берег.
— Не хочу! Там холодно!
— Миледи, об этом надо было думать раньше. Попасть в логово можно только во время прилива.
— В логово… Не пойду!
— У тебя есть другой выход?
— Ну конечно!
— Шона, нам нельзя здесь задерживаться! Нас могут увидеть.
Шона задохнулась, когда Дэвид подхватил ее на руки и понес в воду, невзирая на протесты. Внезапно он отпустил ее, и она поплыла за ним, лихорадочно двигая руками и ногами, чтобы прогнать леденящий холод. Они направлялись к отвесной стене утеса.
— Набери побольше воздуха! — приказал Дэвид. — Придется плыть по туннелю под водой. Справишься?
«Об этом следовало спросить пораньше», — подумала Шона.
— Само собой! — фыркнула она, делая вдох. Они нырнули под воду одновременно и проплыли под толщей камня расстояние, которое показалось Шоне невероятно длинным. Вынырнув, они очутились в пещере внутри скалы. Выбравшись на каменистый берег, Шона поняла: именно здесь Дэвид обосновался, вернувшись на родину; здесь он хранил одежду, сюда возвращался из замка, пройдя по потайным ходам внутри стен.
Он вышел из воды, швырнул свою мокрую одежду на землю, достал откуда-то одеяло и набросил его на плечи Шоны. Из дорожного сундука он вынул сложенный килт и привычным движением обернул его вокруг пояса.
Завернутая в одеяло, Шона по-прежнему стояла у кромки воды. Не обращая на нее внимания, Дэвид принялся разводить огонь в очаге, которым, по-видимому, пользовался уже не раз. Очаг представлял собой углубление в ровном полу пещеры. Раздув огонь, Дэвид согрел руки и нетерпеливо взглянул на Шону.
— Иди сюда, садись и грейся.
Она сумела сдвинуться с места, подошла к огню и села, плотнее завернувшись в одеяло. Держа ладони над огнем, она застыла, чувствуя, как расплывается по телу приятное тепло.
— Это был какой-то кошмар! — произнесла она.
— Настоящий кошмар еще только начинается, — резко отозвался Дэвид. — Они приходили за тобой, Шона, и теперь придут в другой раз. Ты должна научиться осторожности.
— Я ничего не понимаю… Зачем понадобилось убивать меня в склепе? С такой же легкостью можно было войти ко мне в комнату…
— Ты запираешь дверь комнаты на засов. Кроме того, в соседних комнатах спят другие. Многие другие, в том числе и мой брат.
— Но почему меня не убили в шахте? Дэвид задумчиво покачал головой.
— Вероятно, хотели убедить Эндрю, что ты пыталась убить его. Потом, когда с тобой будет все кончено, новый лорд Даглас едва ли пожалеет о гибели женщины, которая пыталась разделаться с ним.
— Я считала, что кто-то желал смерти и самому Ястребу.
— И я так думал.
— Но мои родные решили выкупить у него поместье!
— Возможно, дело гораздо сложнее, чем кажется нам. Тот незнакомец в склепе говорил о своих друзьях. Что это за друзья? А что касается случая в шахте, может быть, они хотели не убить тебя, а только схватить, как Сабрину. Этого человека ты сегодня увидела впервые, однако он уверен, что тебе предстоит вскоре умереть.
— Он сказал, что Сабрина жива, — напомнила Шона.
— Надо поскорее найти ее. Боюсь, здесь замешан какой-то культ.
— Нет! Эдвина и ее подруги — добрые женщины! Не могу поверить, чтобы…
— Я ни в чем и не обвиняю Эдвину. Я сказал только, что боюсь существования некоего культа, и не упоминал, что Эдвина входит в число его приверженцев. И кроме того, я уверен: кто-то пытался сделать так, чтобы мой брат во всем обвинил тебя. Вспомни, меня не было с вами в шахте, когда чуть не погиб Ястреб.
Шона замолчала. Дэвид открыл сундук и извлек оттуда бутылку крепкого шотландского виски. Устроившись на сундуке, он предложил бутылку Шоне.
— Виски? Неразбавленное? — пробормотала она.
— Прошу меня простить, миледи, но больше мне нечего вам предложить, — отозвался Дэвид. — Мне принадлежит замок, но — увы! — пока он остается в чужих руках.
— Вы, лорд Даглас, скверный и мстительный человек. Вам чужда даже любезность. Неразбавленное виски будет в самый раз. — Она сделала большой глоток, поперхнулась, закашлялась, но вскоре почувствовала себя лучше. Внезапно ее вновь начала бить крупная дрожь. — Господи, что происходит? — потрясенно прошептала она.
— Подумай как следует, Шона. Неужели у тебя нет никаких предположений? Ни единого? — настойчиво допытывался Дэвид.
— Клянусь тебе, — устало произнесла она, — мне нечего предполагать.
Дэвид забрал бутылку и сам сделал большой глоток виски. Отставив бутылку в сторону, он заметил, что Шона по-прежнему дрожит. Издав нетерпеливое ворчание, он потянул ее к себе. Шона напряглась, не сдвигаясь с места, и раздраженно вскрикнула, когда поняла, что ей не хватает сил. Дэвид усадил ее на сундук, между своих ног, размашистыми движениями растер одеялом ее руки и ноги, и тепло разлилось по телу Шоны.
— Вот так лучше? — спросил он, склоняясь к уху Шоны и вызывая в ней волну совсем другого тепла.
Она кивнула, не доверяя своему голосу. Она отчетливо ощущала прикосновение его тела и согревалась с каждой секундой.
— Теперь они узнают, что ты здесь. Что ты жив. Кто бы ни был сегодня ночью в склепе, они узнают о тебе.
— Вряд ли, — подумав, возразил Дэвид.
— Но незнакомец, которому удалось бежать…
— Он — или она — наверняка спутает меня с братом. Мы слишком похожи. Однако это не важно. Свою тайну я буду хранить совсем недолго.
— Вот как? — Шона обернулась, пытаясь разглядеть выражение его лица.
Дэвид мрачно кивнул.
— Лорду замка полагается представлять высшую власть в Ночь лунной девы. Он должен руководить всем празднеством. Пожалуй, во время него я и появлюсь.
Шона задумалась о том, почему известие так встревожило ее. Местные жители: и землевладельцы, и крестьяне — обычно по такому случаю облачались в старинные костюмы. Всю ночь продолжались пиры, попойки и шумное веселье. Люди словно теряли рассудок. Иногда это бывало опасно.
— Дэвид, мне кажется…
— Ты же хотела, чтобы я сообщил о своем возвращении в Крэг-Рок. Что может быть более впечатляющим, чем воскрешение из мертвых в разгар праздника?
— Но…
— Мне казалось, я найду какую-нибудь причину, чтобы и впредь хранить тайну. Я перерыл все бумаги в замке Мак-Гиннисов, я обшарил весь кабинет в Касл-Роке. Днями наблюдал за обитателями замков, ночью бродил по потайным ходам. Я подслушивал разговоры углекопов в шахтах, жил подобно кроту, стремясь найти ответы. Но ничего не нашел — кроме того, что здесь замышляют недоброе. Очевидно, существует тайный заговор. Но, продолжая подсматривать и подслушивать, я больше ничего не добьюсь. Мне осталось только разыграть воскрешение и предъявить свои права на все, что мне принадлежит. А затем попытаться узнать, кто хотел лишить собственности меня и моих родных любой ценой, в том числе с помощью убийства.
— Пожалуй, нам следует рассказать обо всем констеблю.
— Правильно, потому что он проявил такую мудрость, когда после пожара был найден мой труп! Шона, я уже говорил тебе: разобраться с этим делом мы должны сами.
Шона вздохнула. Констебль — неплохой человек. Он умеет брать под арест пьянчуг, разыскивать заблудившихся детей, наставлять на путь праведный юнцов, ошибочно полагающих, что жизнь грабителя легче, чем жизнь честного труженика. Но, по-видимому, разоблачение замыслов истинного зла ему не по зубам.
— Наверняка, — пробормотала Шона, вновь поворачиваясь, чтобы взглянуть Дэвиду в глаза, — завтра в склепе мы обнаружим какие-нибудь улики. Дэвид, там кто-то стрелял. Должно быть, на полу остались гильзы.
— Они подтвердят только, что кто-то стрелял из ружья в склепе, и более ничего. Мы с Ястребом отыщем эти гильзы завтра.
— Но они докажут: в замке что-то происходит.
— Исчезновение Сабрины служит тому доказательством, как и мое возвращение. — Дэвид помедлил, перебирая пряди волос Шоны. — Беда в том, — негромко продолжал он, — что в заговоре участвует слишком много людей.
Шона напряглась.
— Мак-Гиннисы? Он пожал плечами.
— Скорее всего только некоторые из них. Ты ведь не узнала человека в склепе. Но, очевидно, у этих людей есть свой союз. Помнишь человека, который пытался убить тебя возле озера?
— Того, что теперь лежит на дне?
— Да.
— Ну и что?
— Он был одет точно так же, как мужчины — или женщины, — которые приходили сегодня в склеп.
— В черный плащ с капюшоном?
— Да. Их одежда выглядит одинаково.
— Когда хочешь быть невидимым в темноте, наилучшее одеяние — черный плащ с капюшоном.
— Да, но…
— Что — но?
— Эти плащи совершенно одинаковые.
— Значит, их шил один и тот же портной, — с раздражением объяснила Шона.
— Двое убитых оказались мужчинами. Но, думаю, убитого сегодня мужчину сопровождала женщина.
— Почему ты так решил? — удивилась Шона.
— Она двигалась проворно и легко. И стремилась сбежать, а не вступить в борьбу. Шона покачала головой.
— Не знаю… я ничего не заметила. Я только… пыталась спастись.
Дэвид что-то пробурчал, сжимая плечи Шоны.
— Завтра — или уже сегодня — ты ни на шаг не отойдешь от моего брата, ясно?
— Но если ты намерен появиться сам…
— Так я и сделаю, но всему свое время.
— Днем раньше, днем позже — какая разница?
— Я хочу выяснить еще кое-что, если смогу. Шона разочарованно вздохнула.
— Но…
— Не отходи от Ястреба. Ты понимаешь? Шона сердито стряхнула с плеч руки Дэвида.
— Я понимаю только, что уже много лет живу в преисподней! Понимаю, что ты запугиваешь меня, дразнишь, обвиняешь, издеваешься и при этом…
— Время от времени спасаю тебе жизнь, — напомнил Дэвид, в ярко-зеленых глазах которого вспыхнули искры.
— Только чтобы вновь подвергнуть пытке! — вынесла приговор Шона.
Улыбка изогнула губы Дэвида.
— Это гордыня, — мягко произнес он.
— Что? — подозрительно пробормотала Шона, торопливо натягивая одеяло на колени.
— Гордыня, миледи. — Дэвид покинул свое место на сундуке и присел перед ней на каменный выступ — не прикасаясь к Шоне, но не сводя с нее глаз с коварно светящимся в зеленой глубине огоньком. — Видишь ли, я был наследником, доблестным молодым Дагласом, которому суждено занять свое место в политической и общественной верхушке Шотландии! Меня считали сильным человеком, прирожденным вожаком. Но однажды ночью ко мне в комнату вошла девушка в полупрозрачной рубашке… и я сделал глупость. Меня едва не убили, а затем обрекли на смерть в земном аду. Мне нелегко тебя простить.
Шона покачала головой, отводя глаза.
— Но я клянусь тебе…
— Верю.
— Что?
— Я верю тебе, — еле слышно повторил он. — Верю тому, что ты так же горда, как и я…
— Это правда!
— Конечно, — подтвердил он и широко улыбнулся. — В своей гордыне ты считала, что способна флиртовать, целоваться, дразнить — словом, отвлечь молодого лорда, пока твои родные спасают шкуру твоего кузена.
— Вот как!
— Конечно! — Он рассмеялся и вдруг привлек ее к себе. — В том, что случилось, нет твоей вины — о последствиях твоей выходки тебе было известно не более, чем мне.
— Дэвид… — протестующе выдохнула Шона, но замолчала, сдерживая дрожь, когда Дэвид вдруг сдернул одеяло с ее плеч и отбросил его на землю. Она дрожала не от холода.
Дэвид легко положил ее на землю и лег сам, укрывая ее своим телом. Он по-прежнему неотрывно смотрел на нее, и в его глазах светилась насмешливая нежность.
— Лорд… — прошептала она, внезапно удивляясь, почему все так разительно изменилось, почему она чувствует себя такой беспомощной. Она вышла из озера вместе с ним, но настолько привыкла к нему, что не замечала своей наготы. Но эта нежность в голосе вызывала в ней прилив незнакомого страха. Шона мечтала услышать эту нежность, однако обстоятельства ничуть не изменились, и она боялась узнать вкус того, что будет так быстро отнято у нее.
— Да, миледи, трудно простить женщину, которая сумела одурачить мужчину. Особенно если он так страстно вожделел ее!
— Дэвид!
Он закрыл ей рот губами — сначала в медленном, бережном, а затем — в глубоком, влажном, страстном поцелуе, который, казалось, продолжался вечно, а его язык вонзался все глубже, смелее, торопливее, но вдруг беспечно и чувственно замедлял движения. Ее руки оказались прижатыми к его груди; теперь они скользили, поглаживали густые жесткие темные волоски, растущие на ней, расстегивали пряжку килта, скрывающего его тело. В свою очередь, он ласкал ее, проводил ладонями и кончиками пальцев по ее щекам касался большим пальцем шеи и спускался ниже, к ложбинке на груди. Его пальцы нашли ее сосок, принялись перекатывать его и потирать, рассылая жаркие вспышки пламени от ее груди по всему телу. Шона застонала под его поцелуями, невольно выгибаясь навстречу, и ее руки переместились с груди ниже, туда, где тело прикрывала клетчатая ткань.
Он нетерпеливо отбросил в сторону килт, взял Шону за руку и потянул вниз, заставляя ощутить полноту его возбуждения.
Она больше не дрожала от холода. Костер, который Дэвид развел в пещере, быстро согрел ее. Золотистый отблеск заливал тела, обдавая их приятным теплом. Сами прикосновения Дэвида излучали огонь, опаляли ее плоть. Она дотронулась губами до его груди. Он запустил пальцы в ее волосы, ибо ее поцелуй, ласки языка и рук дразнили и влекли. От этих прикосновений жизнь и огонь, казалось, вспыхнули в нем. Сила его страсти вызвала у нее новый трепет, растущую жажду, клубок которой разрастался в самом средоточии ее существа.
— О Шона… я больше не выдержу! — простонал он низким и гортанным голосом, хватая ее за запястья, заводя руки за голову Шоны и завладевая ее телом. — По-моему, можно сказать, что ты соблазнила…
— Лорд Даглас! — протестующе зашептала она. — По правде говоря, это вы воспользовались слабостью женщины, которая…
— Да? — Они переплели и крепко сжали пальцы; взгляд Дэвида и то, как молниеносно ожесточилось его лицо, заставили ее сердце затрепетать.
Она покачала головой. Он вновь нашел ее губы, действуя неторопливо и страстно.
— Знаешь, я всегда мечтал о тебе, — тихо прошептал он, на мгновение оторвавшись от губ Шоны.
Она покачала головой.
— Этого я не знала…
Его ладонь скользнула вниз по ее телу, подхватила грудь, лаская и дразня ее, погладила бедро, накрыла черный треугольник волос, а затем раздвинула ее бедра и нырнула между ними.
— Всегда…
— Да? — выдохнула она, стараясь вырваться из его рук, слиться с ним, закончить пытку, от которой огонь сжигал ее изнутри. И вместе с тем она отчаянно желала, чтобы эта пытка продолжалась вечно…
Губы вновь сблизились. Прикосновение Дэвида стало нестерпимо возбуждающим. Шона задыхалась, вырывалась и сгорала.
— Да, Шона, ты была юной, пылкой и надменной! Но я ждал, что когда-нибудь ты все поймешь, потому что любил тебя всю жизнь.
— Правда? — еле выговорила она.
— Любил и желал. И так или иначе, Шона, тебе пришлось бы…
Его шепот подхватывал огонь, разгоревшийся в пещере, он отдавался эхом от стен, окружал Шону со всех сторон. Внезапно игра прекратилась, и он оказался внутри ее. Девушка не чувствовала спиной твердую каменистую землю, ибо одеяло, поверх которого она лежала, стало таким же теплым, как тело, накрывшее ее, и она вновь была возбуждена — настолько, что страстно жаждала наслаждения. Казалось, земля покачивается в лад с нарастающим ритмом движений его бедер, жар внутри ее усиливался — до тех пор пока Шона не забыла обо всем, кроме влечения к Дэвиду, и золотистое пламя не заполнило всю пещеру, вливаясь в нее. Он наносил удары, отстранялся и повторял все заново, искал ее губы, шею, грудь… она изгибала спину, устремлялась навстречу ему и одновременно взбиралась все выше, пока этот сумасшедший ритм не вызвал ослепительную вспышку, сладкий взрыв, заставив ее вцепиться в его плечи, а затем она неспешно плыла к реальности твердого камня под одеялом и прохладе пещеры, в которой ночной холод развеивал только костер, догорающий в углу.
Однако Шона старалась побороть дрожь — потому что он лежал рядом, обнимая ее, оберегая от холода, безмолвно устремив взгляд на каменный потолок пещеры. Она обвела пальцем контуры его лица.
— Какая досада, что я одна осталась без шкуры, — тихо проговорила она. — Говорят, демоном, зверем или оборотнем можно повелевать, если украсть его шкуру — хотя бы вот этот клетчатый килт — и спрятать ее.
Медленно растущая улыбка изогнула губы Дэвида, и он повернулся к ней.
— Вам не хватает власти, миледи? Она покачала головой.
— У меня есть только то, что вы соглашаетесь отдать, лорд Даглас, а вы умеете больно жалить!
Он рассмеялся и придвинул ее поближе, но тут же посерьезнел и произнес:
— Однажды я уже потерял все, в том числе свое имя. Боюсь, что я лишусь жизни, если не буду осторожен. Но утратить тебя я могу быстрее, чем все остальное.
— Значит ли это, лорд, что я — то, что вы хотите иметь и сохранить?
Он повернулся на бок, навивая на палец прядь ее волос.
— Я вернулся, чтобы потребовать все, что принадлежит мне, — сообщил он. — И ты, должно быть, уже поняла: ради этого я готов сражаться. Больше я не стану жертвой предательства. Я верю в твою невиновность, но клянусь, что убью любого человека, который стал причиной моих бед, а если виновницей окажется женщина, то можешь поверить мне, дорогая: ей придется расплатиться сполна.
— Но…
— Шона, — перебил он, взяв ее за подбородок и глядя в глаза, — я же сказал, что верю тебе. Ты уверяла, что говоришь мне правду, что больше ты ничего не знаешь о прошлом и не можешь рассказать мне. Значит, мне остается только верить тебе.
Шоне вдруг стало трудно дышать. Ей хотелось всю жизнь быть с ним рядом, ощущать его тепло, силу и нежность. Видеть мягкую, но серьезную улыбку. Чувствовать прикосновения. И жар, сохранившийся в ней даже после того, как прошла минута страсти.
— Клянусь тебе… Он коснулся ее губ.
— Я тебе верю.
— Я люблю тебя, Дэвид.
— Боже милостивый! Как долго я добивался от тебя этих слов! — воскликнул он.
Шона вспыхнула, отталкиваясь от его груди.
— Вам не пришлось бы столько трудиться, лорд Даглас, если бы вы додумались сами произнести эти слова!
— Я же несколько раз повторил, что хотел тебя всю жизнь.
— Хотеть и любить — не одно и то же.
— Ладно, я хотел тебя потому, что любил.
Шона просияла, опустив ресницы. Ей казалось, что еще никогда в жизни она не была такой счастливой. Но радость отравляла странная тревога. Она так и не услышала от него никаких обещаний. Возможно, когда-нибудь она разделит с ним потерянные годы, а он узнает, какую боль вытерпела она в прошлом. Когда-нибудь, но не теперь.
— Ты говоришь о том, что хотел меня раньше, много лет назад, — негромко возразила она.
— Да.
— Но это было в прошлом, — бесстрастно заметила Шона, вновь встречая его взгляд. — А что же сейчас?
— Господи, чем ты еще недовольна? — раздраженно воскликнул Дэвид.
— Я довольна, но…
Она осеклась, когда Дэвид вновь придавил ее к земле, впиваясь в нее взглядом, вспыхнувшим страстью.
— Ты была красивым ребенком, умным, порывистым, даже чересчур, и я не раз думал, что тебе не повредит хорошая порка.
— Если это признание в любви, то… — начала возражать она.
— Выслушай меня. О чем я говорил? Ах да! Но детство кончилось. Ты выросла прекрасной, умной, порывистой и надменной женщиной.
— Но постой, я…
— И я хотел тебя. Ты была юной леди Мак-Гиннис, и я был неравнодушен к тебе. Потом ты стала прекрасной молодой женщиной, которую я знал и любил всю жизнь, но ты изменилась, я повзрослел и хотел тебя, восхищался тобой, твоей решимостью, смелостью и, конечно, беззаветной преданностью своей семье. Но в глубине души я знал: наступит день, когда больше не смогу держаться на безопасном расстоянии, когда ты зайдешь слишком далеко, и я получу все, о чем мечтал, разумеется, подобающим образом. В конце концов я решил просить у Гоуэйна и Лоуэлла — и, конечно, у тебя — твоей руки. Ты вызывала у меня желание, но своей гордостью, чувством долга, преданностью, энергией и многим другим заставила полюбить тебя. Пять лет ничего не изменили. Я обрел тебя и теперь желаю еще сильнее. Я и прежде был влюблен в тебя, но теперь влюблен глубоко и страстно, как никогда. Ну, миледи, такое объяснение подойдет?
Уставившись на него широко раскрытыми глазами, Шона улыбнулась.
— Вполне! — прошептала она.
— Вот и хорошо, потому что эта страстная речь возбудила во мне другую страсть. Миледи, разрешаю вам снова прошептать — конечно, с соответствующим пылом, — что вы любите меня, а затем доказать мне эту любовь и пыл.
Не отрываясь, Шона смотрела ему в глаза.
— Ну так что же?
— Да, я люблю тебя, Дэвид! Ты даже представить себе не можешь, как безумно, как страстно…
— Можешь объяснить, — прошептал он и поцеловал ее. То, что завершилось совсем недавно, повторилось вновь.
На каменных стенах плясали отблески огня. Наконец, костер угас, и пещеру наполнил розовый свет. Начался отлив. Близился рассвет.
Шоне не хотелось покидать пещеру, но Дэвид утверждал, что ей пора вернуться в замок.
— Не понимаю, почему бы тебе не заявить о своем возвращении сегодня же.
— Кое-что еще осталось невыясненным, — ответил он.
— Но как же я вернусь в замок? Не могу же я просто войти через дверь в таком виде…
— Только попробуй! — заявил Дэвид. — У меня в сундуке найдутся рубашки и шотландка. Ты доберешься до замка лесом, одетая в килт Дагласов. Я провожу тебя в башню.
Сам Дэвид оделся в черную рубашку и бриджи, затем помог Шоне облачиться в одну из его рубашек и килтов. Вода отхлынула из устья пещеры, и Дэвид вынес Шону из пещеры на берег озера, пройдя несколько футов по неглубокой воде. Держа Шону за руку, он быстро провел ее вокруг озера в глубину леса, по подземному ходу доставил в замок, а там потайными лестницами и коридорами вывел в башню.
Он задержался лишь настолько, чтобы успеть обнять ее и крепко поцеловать на прощание.
— Никуда не ходи без моего брата, слышишь, Шона?