Дрейк Шеннон. Рассвет любви

   — Но он этого не сделал.
   — Думаю, ты сама дала ему понять, что не хочешь этого.
   — Это так.
   Ален ласково погладил ее по голове.
   — Ты хотела поступить так, как считала правильным. Очень надеюсь, что ты не ошиблась.
   — Молю Бога, чтобы это было так. Пока что поездка в Англию не принесла тебе добра. Ты так страдаешь…
   — Ни о каких страданиях не может быть и речи, пока я с тобой. К тому же ты так добра ко мне, всем своим видом даешь понять, что я по-прежнему силен телом и духом. Я горд и счастлив, что благодаря тебе все уверены, что я тебе на самом деле муж.
   — Ален…
   — Да, Элинор?
   — Ты и вправду мой муж. В полном смысле этого слова.
   — Ты слишком добра ко мне.
   — Нет, милорд, это вы слишком добры со мной. И я… я люблю вас.
   Ален чуть слышно вздохнул.
   — Как отца.
   — Разве этого мало?
   — Не волнуйся ни о чем. О твоей служанке я позабочусь сам.
   Но Ален не смог этого сделать.
   Через три дня его состояние резко ухудшилось.
   Ален проснулся среди ночи. Элинор услышала, как он кашляет, и вбежала в его комнату. К ее ужасу, Ален встал с постели. Держась за спинку кровати, он весь дрожал; изо рта бежала тоненькая струйка крови.
   — Ален! — Элинор кинулась к нему. Уложив его в постель, она принесла холодной воды и осторожно обтерла ему лицо. Ален был мертвенно-бледен, он задыхался. Она с ужасом заметила, как судорожно кривятся его губы, когда она попытался заговорить.
   — Я позову лекаря! — пообещала она.
   Господи, чем он сможет помочь? Она очень испугалась и не знала, что делать. Выскочив в коридор, Элинор стала звать на помощь.
   Из своей комнаты появился Альфред. Судя по его взъерошенному виду, он уже спал. Вслед за ним прибежали Корбин и Изабель. Эти двое, видимо, еще не ложились.
   — Альфред, умоляю тебя, пошли за лекарем. Алену совсем плохо…
   Альфред похлопал ее по плечу.
   — Ступай к нему. Сейчас распоряжусь.
   Элинор вернулась к Алену. Он опять встал и, согнувшись от боли, кусал губы, чтобы сдержать крики.
   Подхватив мужа, Элинор прижалась к нему, чувствуя, как все его тело содрогается, когда все новые волны боли накатывают на него одна за другой. Это было похоже на приступ желудочных колик — но он слишком долго ничего не ел. Элинор попыталась дать ему воды, но Алена тут же вырвало, и он снова застонал от боли.
   Наконец появился лекарь. Поразмышляв, он предложил очистить больному желудок. Элинор принялась убеждать его, что ее муж и так давно уже ничего не ест.
   Пока они спорили, Ален вдруг судорожно заметался на постели.
   Страшный крик вырвался из его груди.
   — Меня отравили! Отравили!
   Пораженные, они уставились на него, не в силах сказать ни слова. Сидевшая в углу Изабель всплеснула руками.
   — О Господи! Господи!
   — Этого не может быть! — крикнула Элинор. — Умоляю, сделайте что-нибудь…
   — Элинор! Где Элинор? — звал Ален.
   — Я здесь! Я с тобой! — Элинор упала на колени возле постели, прижав к груди его седую голову.
   — Элинор… О Боже, какая боль!
   — Ален…
   — Яд! — Он снова заметался. — Меня отравили…
   — Ален! Мой бедный Ален! — шептала она. И, обернувшись к лекарю, яростно крикнула: — Сделайте же что-нибудь! Помогите ему! — Алена били судороги, настолько сильные, что Элинор не могла его удержать. С губ его срывались страшные крики, потом он тяжело упал на постель, вздрогнул и застыл.
   Обхватив его руками, Элинор прижалась к нему, баюкая его как ребенка. Он с трудом открыл глаза и попытался что-то сказать, но захрипел и затих. И вот его губы снова шевельнулись.
   — Элинор… — только и смог прошептать он. Элинор чувствовала, как жизнь покидает измученное тело. Рука Алена еще сжимала ее пальцы, на губах снова выступила кровь. Глаза его были открыты; они погасли, как задутая разом свеча.
   Рыдание вырвалось из груди Элинор. Она кусала губы, и слезы ручьем текли у нее по лицу. Она закрыла мужу глаза.
   — Спи спокойно, милый.
   Прижав его к себе, она замерла, пытаясь уловить последнее дыхание жизни, которое быстро покидало его тело.
   — Элинор… — неловко прокашлялся Альфред, — он умер.
   — Я знаю.
   — Пойдем отсюда, — предложил Корбин, ласково кладя руку ей на плечо.
   — Пожалуйста… я хочу немного побыть с ним.
   Все молчали. Никто не двинулся с места. Погрузившись в свое горе, Элинор даже не заметила, что в комнате повисла какая-то напряженная, жуткая тишина.
   Только подняв глаза, она вдруг поняла, что Альфред смотрит на нее каким-то странным взглядом.
   Первым заговорил лекарь.
   — Яд? — угрюмо переспросил он. — Что ж… посмотрим.

Глава 14

   — Как вы смеете?! — Она обернулась к ним. В голосе ее был такой гнев, что все невольно попятились. Элинор колотила дрожь. Сжав кулаки, она угрожающе двинулась к лекарю. — Как вы могли… как осмелились даже вообразить такое?! Вон! Вон отсюда… все!
   Она была в таком бешенстве, что лекарь быстро вышел из комнаты. Остальные также поспешно ретировались вслед за ним.
   Последней вышла Изабель.
   Элинор захлопнула за ней дверь.
   Воцарившаяся в комнате тишина навалилась на Элинор. Она долго стояла молча, все еще задыхаясь от гнева; его сменили отчаяние и боль при мысли, что этот благородный и добрый человек покинул ее навсегда.
   Элинор опустилась на колени возле постели. Остывшее тело начинало уже цепенеть. Опустив голову, она заплакала, и слезы ее падали на грудь того, кто всегда был ей защитником и другом.
   Только сейчас ей вдруг пришло в голову, что в словах лекаря может крыться страшная правда. Ален так мучился перед смертью… Элинор вспомнила, что так же умирали и крысы, когда в амбаре сыпали отраву…
   — Боже милостивый, что я наделала… что я наделала! — побелевшими губами шептала она.
   Элинор не знала, сколько прошло времени, — она отупела от горя. Она пыталась молиться, но слова не шли у нее с языка.
   Где-то после полуночи она так и задремала, уронив голову на подушку. И очнулась, только когда чья-то рука ласково тронула ее за плечо.
   — Миледи, пойдемте. Графа нужно приготовить к погребению.
   Элинор вскинула глаза — разом побледневшая и постаревшая Брайди печально смотрела на свою хозяйку.
   — Никто не дотронется до него, клянусь. Никто, кроме тебя и его слуги.
   — Никто, миледи, я обещаю. Пойдемте. Вам нужно хоть немного отдохнуть.
   Элинор позволила Брайди помочь ей подняться на ноги.
   — Послушай, лекарь сказал, что его отравили. Даже Ален крикнул об этом перед смертью.
   — Он был уже очень стар, миледи. И болен. Все это знают.
   — Это все я виновата…
   — Миледи, ну не вы же его отравили, правда?
   — Боже милостивый, что ты говоришь?! Я бы никогда этого не сделала!
   — Ш-ш… конечно. Не волнуйтесь. Он ведь любил вас, миледи.
   — Это все я виновата… — повторила Элинор.
   — Вы подарили ему счастье.
   — Я любила его… но никогда не была в него влюблена.
   — Вы дали ему то, что могли дать. Поверьте мне, миледи, он гордился вами и обожал вас. До последнего вздоха.
   — Он умер, потому что я привезла его сюда.
   — Миледи, вам нужно отдохнуть. Иначе горе повредит вашему ребенку.
   Эти слова заставили ее опомниться. Брайди потянула ее за руку, но Элинор, вырвавшись, кинулась к мужу, последним поцелуем коснулась холодного лба, пригладила серебряные волосы, стараясь навсегда запечатлеть в памяти это благородное лицо.
   — Пойдемте же.
   Элинор послушалась. Отведя ее в комнату, Брайди протянула ей бокал.
   — Что это?
   — Подогретое вино. Это поможет вам уснуть. Выпив вина, Элинор вытянулась на постели с открытыми глазами. Служанка присела рядом.
   — Ты такая худенькая, просто кожа да кости, — сокрушенно покачала она головой, глядя на Брайди.
   — Это уж точно, — улыбнулась та.
   — Твоя беременность скоро станет заметной. Ален хотел, чтобы ты уехала в Шотландию. Поверь, я не забыла о тебе, Брайди.
   — Бедная вы моя, да я так и не думала! Миледи, все будет хорошо. Только постарайтесь поспать.
   Элинор послушно закрыла глаза. Все ее тело будто онемело. Брайди заботливо подоткнула со всех сторон одеяло.
   — Мы… я должна позаботиться о тебе.
   — В первую очередь вы должны позаботиться о себе, миледи.
   Брайди еще что-то говорила, и под ее мягкий, успокаивающий голос Элинор погрузилась в сон. Усталость, горе и горячее вино сделали свое дело.
   Брайди так и осталась сидеть у ее изголовья.
   Следующие два дня прошли как в тумане. Элинор никого не замечала. Выбрав одежду для Алена, она послала за Ричардом Игансом, самым искусным плотником в деревне. И приказала сделать для графа великолепный гроб.
   Тело Алена выставили в главном зале замка. Все жители деревни явились отдать ему последний долг. Они молча читали молитвы. И клали в гроб первые весенние цветы.
   Его должны были похоронить в скромной деревенской церкви. Капеллан Жиллеан, пухленький коротышка, вот уже почти полвека провожавший местных жителей в последний путь, спросил Элинор, какие молитвы она хотела бы услышать во время заупокойной службы. На четвертый день после трагедии гроб с телом графа Алена де Лаквиля подняли на плечи шестеро дюжих крестьянских парней и поставили у алтаря. По обе стороны Элинор стояли кузены.
   Уткнувшись в плечо Корбина, тихо всхлипывала Изабель.
   После окончания заупокойной службы, когда гроб с телом графа уже собирались опустить в склеп, кто-то в самом дальнем углу церкви вдруг негромко кашлянул.
   Элинор услышала приближающиеся шаги, гулко отдававшиеся под сводами церкви. Кто-то шел к ней по боковому приделу. Обернувшись, она увидела незнакомого человека, одетого в цвета герцога Йоркского.
   Судя во всему, это была довольно значительная персона, поскольку на груди туники незнакомца был вышит его родовой герб.
   Его появление было для нее полной неожиданностью. Но похоже, Альфред ожидал чего-то подобного. Лицо его потемнело.
   — Леди Элинор, графиня де Лаквиль из замка Клэрин? — спросил незнакомец.
   — Да, — пробормотала Элинор.
   — Миледи, вы должны вернуться в замок вместе со мной. Элинор озадаченно посмотрела на Альфреда. Стараясь не встречаться с ней взглядом, он с несчастным видом уставился в пол.
   — После загадочной смерти графа поползли слухи, Элинор. Это сэр Майлз Фицджеральд. Герцог Йоркский послал его сюда расследовать все… хм… обстоятельства.
   Элинор перевела взгляд на посыльного герцога.
   — Но тело моего супруга еще не предано земле…
   — Миледи, оно не будет предано земле до тех пор, пока приехавшие со мной лекари не удостоверятся, что он умер естественной смертью. Будет вскрытие.
   — Почему ты мне ничего не сказал? — обернулась она к Альфреду.
   — Ты была в таком горе. Мне просто не хотелось причинять тебе еще большую боль.
   Вдруг оцепенение, овладевшее ею в последние дни, исчезло как по волшебству. В голове Элинор будто что-то щелкнуло.
   — Меня собираются обвинить в убийстве мужа, и выходит, ты боялся меня расстроить?
   — Миледи, никто пока вас не обвиняет. Мы просто хотим осмотреть тело покойного. В конце концов, ваш супруг был весьма важной персоной. А из-за этих слухов французский двор наверняка потребует от нас объяснений. Как вы знаете, граф Ален был близким другом короля Филиппа.
   — Конечно, еще бы мне этого не знать, — кивнула она. — Итак, сэр Майлз, вы желаете побеседовать со мной. Тогда вернемся в замок.
   Во дворе их ждала группа рыцарей, судя по всему — эскорт Фицджеральда. Правда, на них не было боевых доспехов, но все они были вооружены и держались особняком. Не слишком ли много людей, чтобы арестовать одну-единственную женщину, усмехнулась Элинор.
   Скорее всего они просто опасались, что кто-то попробует прийти ей на помощь.
   Они устроились за столом в главном зале. Корбин налил ей вина; Элинор попросила унести бокал.
   Во главе стола уселся Фицджеральд — на том самом месте, где раньше за обедом сидел Ален.
   — Поговаривают о яде, миледи. Ваш супруг сам подозревал о том, что его отравили, и крикнул вам об этом перед смертью, — бросив на нее угрюмый взгляд, начал он.
   Ни Корбин, ни Альфред не садились — они оба, не сговариваясь, встали за спиной Элинор, словно собираясь кинуться на ее защиту.
   Элинор почувствовала, что у нее полегчало на душе.
   Но при виде Изабель, тихонько устроившейся в кресле у камина, сердце ее вдруг сжали ледяные пальцы страха.
   Та следила за ней. Причем в открытую.
   — Мой супруг неважно себя чувствовал с тех самых пор, как мы вернулись в Англию, — сказала Элинор. — Болезнь его и привела к смерти.
   — Кое-кто утверждает, что это вы убили его.
   — Но зачем? Для чего мне было его убивать?
   — Вы молоды и красивы. И вышли замуж за богатого старика.
   — Я сама согласилась стать его женой. Меня никто не принуждал.
   — Говорят также, что вы сделали это, чтобы не выходить за того, кого выберет для вас король.
   — Я понимала, что должна выйти замуж. И выбрала Алена.
   — Чтобы его состояние помогло восстановить Клэрин. А старый муж мог вскоре умереть, оставив вас богатой молодой вдовой, имеющей полное право спустя какое-то время выбрать себе другого мужа.
   — Но это же смешно! — возмутилась Элинор. — Я любила Алена, на самом деле любила, хоть он и был намного старше меня. Он был мне не только мужем, но и самым близким другом…
   — Но не возлюбленным? — тихо спросил Фицджеральд. Элинор показалось, что чьи-то ледяные пальцы сжали ей горло.
   — Послушайте, — запротестовал Корбин, — вы ведь совсем не знаете Элинор! Спросите любого в деревне — и вы услышите, как благословляют ее доброту! Вы бы видели, с какой нежностью она ухаживала за мужем!
   Фицджеральд вздохнул.
   — Поверьте, мне очень жаль, что так получилось, но дело в том, что я шериф этого графства и подчиняюсь не только герцогу Йоркскому, но и самому Эдуарду, Божьей милостью королю Англии, Ирландии, Уэльса и, будем надеяться, Шотландии. Я понимаю ваше горе. Но мы здесь, в Англии, чтим законы. Миледи, продолжим.
   — Прошу вас, — вежливо кивнула Элинор.
   — Насколько я слышал, ваш корабль был захвачен шотландцами?
   — Пиратами. А уж потом шотландцы захватили их корабль. Меня отвезли в Париж и передали с рук на руки Алену и королю Филиппу.
   — А что насчет шотландцев?
   — Что вы хотите знать, сэр?
   — Похоже, потом вы изменили в лучшую сторону свое мнение о тех, кто держал вас в плену, не так ли?
   — Они не сделали мне ничего плохого. Говорю вам, меня отвезли в Париж и…
   — И привез вас туда злейший враг нашего короля. Стиснув зубы, Элинор, прежде чем ответить, сделала глубокий вдох.
   — Может быть, вы слышали о том, что случилось в наших краях. Моих людей заперли в амбаре и сожгли живьем. Я сражалась с шотландцами с оружием в руках. Уверяю вас, я не испытываю к ним никакой любви.
   — Они держали вас в плену. — Да.
   — И вы успели узнать их… довольно близко. — Элинор резко встала.
   — Сэр Майлз, повторяю: я не убивала моего мужа! Я любила его — клянусь в этом Пресвятой Троицей. Может, закончим на этом?
   Фицджеральд поднялся из-за стола.
   — Миледи, хотят слухи о ваших более чем дружеских отношениях с неким мятежником, сэром Бренданом Грэмом, и о вашем сговоре со злейшими врагами нашего короля Эдуарда.
   — Я никогда и ничем не нарушила верность королю. И не убивала своего мужа. Полагаю, этого довольно?
   — Мадам, вы не вправе покидать свою комнату, пока мы не закончим… — он слегка смутился, — с телом. Вы меня поняли?
   — Конечно.
   Круто повернувшись, Элинор покинула зал. Идя к двери, она спиной чувствовала чей-то злобный взгляд. И украдкой покосилась через плечо.
   Так и есть. Она не ошиблась!
   Изабель с ненавистью смотрела ей вслед.
   И ей показалось, что та еле сдерживается, чтобы не улыбнуться.
 
   Люди Брендана, выслеживая англичан, соблюдали осторожность. Лишний риск сейчас был ни к чему. Он остался один со своим отрядом. Брюс и его войско хранили верность королю Англии. Люди Рыжего Коммина все еще сидели в крепости лорда Эбера, а Уоллес отправился в Эдинбург к архиепископу Ламбертону — редкостному человеку, умудрявшемуся сочетать терпимое отношение к присутствию англичан на своей родной земле с пылкой любовью к свободе.
   Люди Брендана хорошо умели, оставаясь незамеченными, смешиваться с местными жителями, потолковать о том о сем. При случае им удавалось расспросить даже английских солдат, что происходит на границе.
   Но как-то раз ранним майским утром даже сам Брендан не смог сдержать удивления, услышав историю, которую ему рассказал Эрик, незадолго до того отправившийся на разведку в компании Коллума и Томаса. Спустившись к ручью побриться, Эрик, сам того не желая, напоролся на лагерь англичан.
   — Кто они такие? — спросил Брендан.
   — Люди шерифа. Двигаются с севера. И под королевским штандартом. Стало быть, посланы с каким-то важным поручением.
   — А король…
   — Короля среди них нет, если это то, что ты имеешь в виду, — презрительно хмыкнул, пожав плечами, Эрик. — Не такой он дурак, чтобы явиться в Шотландию самолично с таким маленьким отрядом — и это когда каждый человек в этих местах, будь то мужчина, женщина или ребенок, готов плюнуть ему в лицо!
   — Куда они едут?
   — На юг.
   — На юг?
   — Странно все это, верно? И вооружены так, словно готовятся к бою, а едут в противоположную от нас сторону.
   Может, не трогать их? Черт их знает, что им нужно! — Вот поэтому-то мы и не должны их упустить.
   — Учти, это хорошо вооруженные рыцари, в доспехах и латах.
   Эрик понял Брендана без слов.
   — Если хочешь устроить засаду на дороге, нужно поторопиться.
   — Согласен.
   Но Эрик почему-то медлил, в глазах его мелькнул насмешливый огонек.
   — Похоже, ты кое-что упустил, парень. А все оттого, что маловато в тебе доброй норвежской крови!
   — Зато в моих жилах течет шотландская кровь, а она погуще норвежской будет!
   — То-то что дурацкая твоя кровь — нас-то ведь горсточка, а их по меньшей мере двадцать человек, да еще хорошо обученных и вооруженных до зубов!
   Их мечи лежали под дубом, распростершим свои могучие ветви над небольшим ручьем.
   — Кто захочет жить вечно? — хмыкнул Брендан. — Ага, ты прав. Только я-то попаду в Валгаллу, а тебе придется томиться в чистилище! — парировал Эрик.
   — Лжешь — ты крестился, я знаю. И гореть тебе в аду вместе с такими же грешниками, как ты сам!
   — А может, мы вовсе и не погибнем! — ухмыльнулся Эрик.
   — Может, и нет. Во всяком случае, думаю, стоит постараться остаться в живых.
 
   День, казалось, тянулся бесконечно.
   Она попыталась выйти из комнаты. Но тут же на пороге появился один из охранников, дюжий парень добрых шести футов роста.
   — Мне нужна моя служанка, — объявила Элинор. — Позовите ее.
   — Боюсь, это невозможно, миледи.
   — Но почему?
   — Вас ведь подозревают…
   — Подозревают, но не обвиняют, — отрезала она.
   — Мне очень жаль, миледи. Может, позвать другую женщину…
   Она захлопнула дверь перед его носом прежде, чем он успел договорить до конца.
   Чуть позже в дверь постучали, и, к ее изумлению, в комнату тихонько проскользнул Корбин. Вид у него был какой-то странный, больной; лицо посерело, сделалось почти пепельным.
   — Можно войти, Элинор?
   — Конечно.
   Покружив по комнате, он уселся в кресло перед камином. Элинор устроилась напротив.
   — Элинор… — нерешительно начал он. Потом пожал плечами, лицо его стало страдальческим. — Боже милостивый, Элинор, если бы ты знала, как мне жаль, что так вышло! Я-то знаю, что ты ни в чем не виновата, но меня никто не хочет слушать. И мы ничего не в силах сделать… ведь это люди самого короля! Как их остановить? Не может же Клэрин противостоять целой армии!
   — Я это знаю, Корбин, — мягко ответила она. — Но почему они вообще явились сюда?
   — Нам было известно, что герцог Йоркский собирается прислать сюда Фицджеральда… но я думал, это только для того, чтобы внести, так сказать, ясность в обстоятельства смерти графа.
   — Ах так! Стало быть, потребовалось внести ясность!
   — Но мы и знать не знали, что он приедет, чтобы кого-то обвинять! — воскликнул Корбин.
   — Но откуда… — начала Элинор и тут же осеклась.
   — Это все лекарь.
   — Лекарь?!
   — Это он помчался к ним. Мне и в голову не приходило, что он на такое способен. Но негодяй страшно обозлился на тебя, Элинор. Кричал направо и налево, что лечил графа, а ты, дескать, выразила недовольство его методами и вышвырнула его вон.
   — Да ведь в Алене-то и крови уж не осталось, а этот мерзавец собирался снова пустить ему кровь!
   — Элинор, я просто стараюсь объяснить, что произошло. Конечно, он уехал злой как черт, но разве мы тогда были способны обратить на это внимание? Все были в таком горе… Я даже не знал, что он уехал из деревни, — ведь после смерти Алена он и носа сюда не показывал.
   — Я не позволила этому мерзавцу убить Алена — и меня же теперь обвиняют в смерти моего мужа!
   Корбин, глубоко вздохнув, взглянул ей в глаза.
   — Элинор, я не хочу больше скрывать это от тебя… они обследовали тело графа и…
   — И… что?
   — Нашли следы яда. Неопровержимые доказательства — чернота под ногтями… некоторые изменения внутренних органов… Я, конечно, мало знаю о таких вещах, но те, кто в этом разбирается, утверждают, что он был отравлен.
   — Корбин, я не убивала его! Господи, да если бы я хотела снова выйти замуж, разве нельзя было всего лишь немного подождать?! Он был уже очень стар. И жить ему оставалось недолго. Если откровенно, я знала об этом с самого первого дня.
   — Элинор, я все понимаю. Конечно, это не ты. Но… кто же тогда? Кто еще выигрывал от его смерти? Не я и не Альфред — ведь смерть Алена позволила бы тебе снова выйти замуж, пока ты еще молода и… и способна произвести на свет дитя.
   Элинор облизала пересохшие губы.
   — А Изабель?
   Элинор внезапно вздрогнула и откинулась назад. Да, конечно. Если только она тогда не подслушала их разговор с Брайди и не узнала, что Элинор уже беременна! Нужно было срочно убрать с пути обоих: и Алена, и Элинор! Особенно Элинор! И был ли способ надежнее, чем обвинить ее в убийстве собственного мужа?!
   Однако сейчас проболтаться кому бы то ни было, что она ждет ребенка, означало бы самой себе вынести смертный приговор. Это значило бы самой положить голову на плаху.
   — Говорю тебе — я не убивала Алена. И я не верю твоей жене.
   — Клянусь тебе, Элинор, я сделаю все, что только в моих силах, чтобы доказать твою невиновность.
   — Спасибо. — Элинор колебалась. Ей было страшно — не только за себя, но и за всех, кто мог пострадать вместе с ней. — Корбин, ты, случайно, не знаешь, где Брайди?
   — Она в безопасности — по крайней мере сейчас, поскольку была вместе с тобой на корабле, когда на вас напали пираты, и потом, когда вас обеих захватили шотландцы, чтобы отвезти к Алену в Париж. Ее собираются допрашивать. А пока ее держат в своей комнате под охраной.
   — Спасибо. Постарайся, чтобы ее не обижали, хорошо, Корбин?
   — Я не позволю тронуть ее и пальцем. Может, тебе что-нибудь нужно?
   — Нет.
   — Они привезли с собой женщину, на случай…
   — Мне не нужна тюремщица.
   Вздохнув, он поднялся и поцеловал ее в лоб.
   — Пойду туда и потребую, чтобы мне объяснили, что в конце концов происходит.
   Не отрывая глаз от сложенных на коленях рук, Элинор молча кивнула.
   Корбин легко приподнял ей подбородок, заглянул в глаза.
   — Я знаю тебя, Элинор. Не бойся, Бог милостив… Он на нашей стороне.— Конечно. — Элинор слабо улыбнулась.
   Уже смеркалось, когда в дверь снова постучали. Решив, что это вернулся Корбин, Элинор чуть ли не бегом кинулась открывать.
   Но там стояла незнакомая женщина. Такая же высокая и тоненькая, как Брайди, она была уродлива до чрезвычайности. Женщина была одета без особой роскоши — в строгое холщовое платье; губы ее были сурово сжаты, руки по-монашески сложены под грудью.
   — Если вам нужна служанка, леди Элинор, буду рада быть вам полезной.
   — А… нет, благодарю вас. Мне никто не нужен.
   — Миледи, чан для мытья и воду уже принесли. Я прикажу, чтобы их подняли к вам в комнату, и помогу вам искупаться.
   — Я прекрасно справлюсь с этим сама. — Элинор захотелось захлопнуть дверь перед носом этой женщины, но она успела одернуть себя.
   Она вовсе не приказывала принести воду для купания. И не посылала за служанкой. Ее стало разбирать любопытство. Однако, напомнила себе Элинор, не стоит лишний раз выводить из себя своих тюремщиков.
   — Благодарю вас, но я привыкла делать это сама. Если ваша помощь мне понадобится, я с удовольствием пошлю за вами, — с улыбкой сказала Элинор.
   И вежливо прикрыла дверь.
   Вскоре в дверь постучали снова. Распахнув ее, Элинор обнаружила на пороге двух деревенских парней, сгибавшихся под тяжестью деревянной ванны. Она их сразу узнала: первый — Тайлер, старший сын Тимоти, симпатичный парнишка лет шестнадцати с вечно всклокоченными каштановыми волосами, второй — Грегори, чьи родители неожиданно умерли один за другим пару лет назад. Они с сестрой жили вдвоем до того дня, как его призвали в армию. — С тех пор она его не видела.
   — Тайлер, Грегори, спасибо вам, — приветливо кивнула Элинор, открывая пошире двери и давая им внести тяжелую ванну. Она уже открыла было рот, чтобы спросить Грегори, давно ли он вернулся, но вдруг странный взгляд, который метнул в ее сторону паренек, заставил ее прикусить язык.