Дрейк Шеннон. Рассвет любви

   — О, да у нас пленник! — хмыкнул Рунн Макдафф. — Уж не он ли собирался обидеть даму? — бросил он, разглядывая Корбина.
   Скорый ответ Корбина не заставил себя ждать.
   — Честь никогда не позволила бы мне обидеть даму, сэр. Тем более мою родственницу! — бросил он, смерив Рунна презрительным взглядом.
   — Это Корбин, двоюродный брат леди Элинор, — коротко объяснил Брендан.
   Взгляды всех обратились к Корбину. Тот, впрочем, в долгу не остался.
   — Ни рогов, ни копыт, — объявил он, пожав плечами, после того как хорошенько рассмотрел Уоллеса и остальных.
   Рунн Макдафф оглушительно захохотал.
   — Стало быть, он не пленник? — разочарованно спросил кто-то. — И выкупа не будет?
   — Думаю, за мою голову не дадут и ломаного гроша. К тому же сэр Брендан дал слово, что отпустит меня, как только мы доберемся до вашей крепости. Ах, прошу прощения, я не сразу понял, что это она и есть. Думал, просто куча камней…
   Снова раздались хохот и одобрительные возгласы. И тут Ларе заметил Элинор, по-прежнему молча сидевшую в седле.
   Отвесив глубокий поклон, он подошел к ней.
   — Добро пожаловать, миледи. Хотя, может, это не то место, куда бы вы хотели попасть.
   — Спасибо, — тихо сказала она.
   — Теперь, выходит, вы тоже изгнанница, без крыши над головой…
   — Я вернусь, — стиснув зубы, пообещала она.
   — Конечно, вы ведь теперь графиня! И страшно богаты! — подхватил Джем.
   — Дело не в богатстве, — устало покачала головой Элинор, — просто… речь идет о моем добром имени.
   — Ну, сегодня вы, во всяком случае, никуда не поедете, — вмешался Уоллес. — Комнаты для вас готовы, миледи. Может, они не так хороши, как те, к которым вы привыкли, но тут, увы, не Париж.
   — Зато гостеприимство шотландцев превосходит все, что я видела до сих пор, — с благодарностью ответила Элинор, улыбаясь Уоллесу.
   Брендан изумленно посмотрел на нее: ее лицо, приветливая улыбка, благодарность — все казалось искренним. Он украдкой покосился по сторонам и онемел: его соотечественники, закаленные в боях, грубые, неотесанные воины, осчастливленные ее словами до глубины души, сейчас сияли, как мальчишки. И Брендан, сам не зная почему, вдруг разозлился.
   И тут у Брайди, державшейся позади Элинор, вдруг вырвался стон. Взгляды всех обратились на нее. Побледнев, она покачнулась и стала сползать на землю.
   — Господи Иисусе!
   Несмотря на то что Элинор сидела в седле, она подоспела первой и успела подхватить Брайди еще до того, как та мешком свалилась на землю.
   Вслед за ней к Брайди бросился Ларе. Элинор не успела опомниться, как он уже забрал у нее потерявшую сознание Брайди.
   — Сейчас дам ей воды, — бросил он. — Господи ты Боже мой, что это с ней?
   — Уж кому и знать, как не вам, сэр! — отрезала Элинор.
   Услышав эту отповедь, шотландцы захохотали, подталкивая друг друга локтями, а Ларе, светловолосый здоровяк, вдруг зарделся, как девушка.
   — Миледи…
   — Отнесите ее в дом. И дайте воды.
   Держа Брайди на руках, Ларе поднялся по ступенькам, ведущим в башню. Элинор шла за ним. Следом потянулись Уоллес и остальные.
   Брендан остался во дворе, и вместе с ним Эрик. Хлопнув лошадь по крупу, он обернулся к кузену.
   — Лошадей не худо бы покормить, да еще разобрать оружие и все остальное. Займемся этим сами или оставим кому-то?
   — Сам все сделаю. А ты ступай повидай Марго. Должно быть, она уже знает, что ты вернулся.
   — Ладно, — улыбнулся Эрик.
   Брендан проводил его взглядом. Он любит ее, подумал Брендан, да и почему бы ее не любить? Верная, преданная, она с улыбкой переносила любые трудности, к тому же красавица. Ну и осел же его кузен, покачал головой Брендан. Он должен жениться на ней, черт возьми! Она заслуживает этого.
   Что же мешает Эрику? Происхождение Марго? Или то, что смерть поджидает их за каждым кустом?
   В сопровождении нескольких юнцов — отчаянных сорвиголов, увязавшихся за ними в надежде тоже стать воинами, — он повел коней к водопою.
   — Так ты что же, просто вырядился монахом и вот так запросто вошел в замок англичан? — спросил один.
   — Я решил, что так будет проще всего, — пожал плечами Брендан. — Эй, ребята, если уж и в самом деле решили мне помочь, то поторапливайтесь!
   Когда, закончив дела, он вошел в зал, в камине уже ярко пылал огонь, под столом несколько собак грызлись из-за костей, а от жарившейся дичи повсюду разливался упоительный аромат. Затаив дыхание все слушали рассказ Хагара об их стычке с англичанами.
   Эль и вино лились рекой. Только сейчас, когда вокруг сияли лица друзей, Брендан позволил себе немного расслабиться. Улучив момент, к нему на колени уселась одна из женщин, разливавших вино.
   — Красавчик, да еще и герой, — хихикнула она, игриво погладив его по щеке.
   Немного удивленный, он улыбнулся. И тут же встретился глазами с Элинор. Стоя у подножия лестницы, она смотрела на него в упор. Брендану вдруг показалось, что сейчас она повернется и убежит. Но она и не думала этого делать.
   Высоко вскинув голову, она направилась к столу, и в зале повисла тишина. Не глядя на Брендана, Элинор подошла к Уоллесу.
   — Миледи. — Увидев ее, Уоллес встал и отвесил ей галантный поклон.
   — Прошу вас, садитесь, сэр Уоллес. Я знаю, какое это редкое удовольствие — отдохнуть в кругу друзей. Я пришла сюда для того, чтобы еще раз поблагодарить тех, кто рисковал жизнью, чтобы вызволить меня из беды. Они ничем не были обязаны мне, я же отныне считаю себя в долгу у этих храбрецов, в долгу, который вряд ли смогу вернуть и о котором буду помнить до конца своих дней.
   — Миледи, боюсь, сам я тут ни при чем. Что же до них, ваша жизнь — уже сама по себе достаточная награда. Вы ведь опасный противник, мадам, и кое-кто из тех, кто сражался при Фолкерке, могут это подтвердить.
   — Не стоит об этом вспоминать, сэр…
   — И все же вы достойный противник, — улыбаясь, продолжал Уоллес, — и весьма беспокойная пленница. А теперь вы наша гостья, мадам!
   — Вы слишком добры, сэр.
   Не глядя на Брендана, она направилась к лестнице. После ее ухода все долго молчали.
   — Выпьем за нее! — заорал вдруг кто-то. — За англичанку, друзья! За ее отважное и чистое сердце! Черт возьми, она мне по душе!
   Пир разгорелся с новой силой.
   Женщина, оцепеневшая, когда появилась Элинор, лукаво улыбнулась Брендану.
   — Эй, герой, выходит, ты спас женщину не робкого десятка! Только вот тепла-то ей явно не хватает, верно?
   — Пришло время поговорить, — пробормотал он и поднялся из-за стола.
   Грегори не сводил с него глаз. Брендан подтолкнул женщину к нему.
   — Побудь с Грегори, — предложил он. — Этот паренек и есть твой герой!
   Женщина охотно пересела к тому на колени. Веселая болтовня, смех и звон кружек наполнили зал. На Брендана никто не обращал внимания.
   Он наклонился к Уоллесу.
   — А где наша гостья?
   — Там, наверху.
   Брендан повернулся, чтобы уйти, но Уоллес окликнул его. Лицо его было мрачно.
   — Удачное дельце. Только рискованное.
   — Я никого не просил ехать со мной. Они сами вызвались.
   — Мы все когда-нибудь расстанемся с жизнью… дай только Бог, чтобы не по глупости… или из-за страсти, ударившей в голову кому-то из нас.
   — Все, что у меня есть, я положил на алтарь борьбы за свободу. Я поклялся в этом в тот день, когда под Фолкерком у меня на руках умер мой кузен. И не изменил своей клятве.
   — Я и не имел этого в виду. Поверь, никто не ценит тебя так, как я, Брендан. Твое мужество… кровь, которую ты проливаешь за наше дело. Единственное, о чем я прошу, — чтобы и ты дорожил собственной жизнью, понимаешь?
   — Да, сэр, — угрюмо буркнул тот в ответ.
   — Что ж, тогда иди, — кивнул Уоллес. — Доблесть, подобная твоей, заслуживает награды.
   Брендан, поколебавшись немного, шагнул к лестнице. Но его сомнения длились недолго — последние ступеньки он преодолел уже бегом.
   Пришло время поговорить.
   Элинор металась по комнате, пытаясь овладеть собой. Сказав «прощай» своей первой любви, она стала женой другого человека, убедив себя, что больше никогда не увидит Брендана. Но он вновь оказался рядом в минуту нависшей над ней опасности. Она была благодарна ему… но сейчас ей стало страшно. Что-то ужасное неумолимо надвигалось, угрожая им обоим.
   — Миледи, вы должны немного отдохнуть. Иначе вы повредите ребенку, — твердила Брайди.
   Кусая до боли губы, Элинор невольно обрадовалась, что Брендан не видит, что с ней творится. Жгучая боль когтями рвала ей сердце. Нет, это ревность, поняла она, и гнев. Конечно, она была ему небезразлична, но куда больше ему дорога Шотландия. И тут уж ничего нельзя поделать — такова его жизнь: одна бесконечная битва с королем Англии, пытавшимся наложить свою тяжелую руку на его родину.
   — Миледи, прошу вас, прилягте. Вы так совсем разболеетесь.
   — Брайди, позволь напомнить тебе, что это ведь ты упала в обморок!
   — Потому что увидела Ларса! — хихикнула Брайди.
   Элинор удивленно покосилась на нее. Брайди, всегда такая хрупкая, такая слабенькая, сейчас вдруг расцвела. Щеки ее порозовели, глаза сияли.
   — А он знает? — шепотом спросила Элинор.
   — Наверное, миледи. Вы ведь прямо намекнули на это, когда я свалилась с лошади.
   Элинор покачала головой.
   — Мне очень жаль, что так получилось, прости…
   — Все в порядке. — Брайди вдруг замолчала, и Элинор встревоженно склонилась к ней. — Вы ведь сами предлагали помочь мне вернуться в Шотландию.
   — Это верно. Только вот я никак не рассчитывала отправиться вместе с тобой.
   — Но, миледи! Ведь он же приехал за вами! Господи помилуй! Он не побоялся явиться в Англию, рискуя жизнью, пробрался в замок, даже переоделся священником, чтобы проникнуть к вам! А потом отбил вас с оружием в руках! Как вы можете быть такой неблагодарной?! Разве вы совсем не рады его видеть?!
   — При чем тут я? Шотландцы только рады лишний раз ткнуть англичан носом в грязь! — пожала плечами Элинор.
   — Но он готов был умереть ради вас!
   — Я весьма ему признательна.
   В этот момент за дверью послышался шум.
   Она распахнулась почти сразу же. Он выглядел точь-в-точь как свирепый дикарь, которыми в их краях матери пугают расшалившихся ребятишек. Растрепанные темные волосы гривой разметались по плечам, лицо казалось суровым и даже жестоким. На нем был обычный наряд горцев — льняная рубашка, заправленная в клетчатую юбку-килт, доходившие до колен толстые гетры и грубые башмаки. Он даже не постучал в дверь. Он ворвался к ней, как и положено варвару из северных земель!
   Увидев его, Брайди испуганно вскочила. Элинор тоже поднялась, но не потому, что испугалась. Просто стоя было легче сохранять достоинство.
   Брендан взглянул на Брайди:
   — Выходит, ты ждешь ребенка. От Ларса? Брайди покраснела от смущения.
   — Что ж, это хорошо. Он порядочный парень. А теперь, если ты ничего не имеешь против, оставь нас.
   — Прошу прощения, сэр Брендан! — возмутилась Элинор. — Брайди, останься!
   — Я сказал — вон!
   Испуганно пискнув, служанка вылетела за дверь и захлопнула ее.
   Элинор взглянула на Брендана. Глаза его покраснели и как будто припухли. От усталости, решила она. А может, и от выпитого. По лицу его было видно, как он взбешен. Он свирепо выпятил губу, широкая грудь вздымалась, плечи ходили ходуном от сдерживаемого гнева. Он смотрел на нее и молчал.
   — Итак? — уронил он наконец.
   — Итак… что? — надменно переспросила она. — Или ваша пирушка уже закончилась? Странно, мне кажется, я слышу голоса…
   — Неужели тебе нечего мне сказать? — Элинор смущенно повела плечами.
   — Ты хотел сказать — поблагодарить тебя? — бросила она. — Я вовсе не хотела показаться невежливой. Именно для этого я и спустилась… но ты был… э-э… несколько занят. По крайней мере руки.
   — Поблагодарить?! — переспросил он. — И это все, что ты можешь мне сказать?!
   Элинор стало не по себе. Не поворачиваясь к нему спиной, она молча попятилась. Брендан был похож на дикого зверя, изготовившегося к прыжку, на разъяренного тигра, только и ждущего удобного момента, чтобы вонзить клыки в беспомощную жертву.
   — Так это все? — угрожающе повторил он.
   — Спасибо… то есть большое спасибо.
   Брендан словно споткнулся. Глаза его полыхнули мрачным огнем.
   — Я и в самом деле благодарна тебе, — поспешно забормотала Элинор, стараясь унять колотившую ее дрожь. — Только, сам понимаешь, мне непременно надо вернуться. Иначе меня будут считать убийцей. Да еще и изменницей.
   — Никуда ты не поедешь.
   — Но я ведь не пленница, верно? А гостья…
   — Гостья… которая решила задержаться подольше.
   — Брендан…
   — Забудь об этом!
   — Значит, я все-таки пленница?
   — Это как тебе больше нравится. Но ты не вернешься назад.
   — Брендан, то, что Фицджеральд оказался непорядочным человеком, вовсе не значит, что все англичане таковы. Есть в Англии и такие, кто хочет узнать правду, и это вопрос чести. Моей чести, Брендан! Может, мне удастся связаться с кем-то из приближенных короля…
   — Я не хочу это обсуждать. Во всяком случае, сейчас. Ты так и не ответила на мой вопрос. Подумай хорошенько. Тебе больше нечего мне сказать?
   Глядя на Элинор в упор, он угрожающе покачал головой.
   — Подумайте хорошенько, миледи. Я почти уверен, есть нечто такое, о чем вы прямо-таки жаждете мне рассказать.
   И вдруг словно молния вспыхнула у нее в мозгу: он знает!
   Элинор машинально схватилась за живот, словно перепугавшись, что ее беременность вдруг стала заметна. Кровь бросилась ей в лицо.
   — Я…
   — Ну же, смелее, миледи! Что, язык не поворачивается? Тогда я вам помогу. Скажите: «Я беременна».
   Элинор застыла. Она не раз пыталась представить себе, как она расскажет ему об этом… но не так… когда они вдруг стали чужими друг другу, когда она злится… а он в бешенстве.
   Не сводя с нее глаз, Брендан потряс головой.
   — Итак, ребенок. Стало быть, ты беременна. А мой добрый друг Ален… как бы это сказать? Словом, он был слишком стар, чтобы стать отцом. Именно так, кажется, выразилась твоя невестка.
   Элинор уже открыла было рот, чтобы возразить, что Ален был не так уж и стар. Но его последние слова заставили ее вспыхнуть от возмущения и гнева.
   — Моя невестка? — взорвалась она. — Изабель? Стало быть, ты говорил с ней!
   — Да. Точнее, слушал то, что говорила она. Очаровательная маленькая ведьма! Она ведь жена Корбина, верно? Я не перепутал? Грегори постарался рассказать мне как можно больше обо всех обитателях Клэрина, чтобы я не попал впросак.
   — Грегори хорошо натаскал тебя — это Изабель. Однако что бы она ни говорила, все это неправда!
   — Я так не думаю.
   — Вот как? И что же она тебе сказала?
   — Она сказала это не мне, а Альфреду с Корбином. А сказала она, что ты никогда не спала со своим мужем. Что ты изменяла ему с любовником-шотландцем, а ребенка, которого понесла от него, собираешься приписать собственному мужу.
   — Изабель ничего об этом не знает, — с трудом выдавила из себя Элинор.
   — Она знает все. Она постаралась хорошенько все разнюхать.
   — Изабель просто очень злобная, — выпалила Элинор.
   — Вероятно, ты права, однако сейчас не это важно. Она собиралась сказать, что ты убила мужа потому, что он мог вывести тебя на чистую воду… чтобы ты могла без помех объявить этого ребенка законным сыном графа и дать ему знатное имя.
   Элинор, ухватившись за спинку кресла, изо всех сил сжала ее побелевшими пальцами, чтобы не дать воли гневу.
   — Тебе ведь известно, что я не убивала Алена…
   — Ему известно было о ребенке?
   — Да! То есть нет… я никому не говорила о том, что у меня должен быть ре…
   — Мы ведь оба хорошо знаем, что это правда.
   — По-моему, сейчас не время это обсуждать, — холодно проговорила она, — к тому же ты слишком много выпил.
   Брови Брендана сдвинулись. Словно не веря собственным ушам, он уставился на нее непонимающим взглядом. И вдруг на губах его мелькнула слабая улыбка.
   — Слишком много выпил? Ничего подобного. Так, пару глотков, чтобы промочить горло. Это ведь проще простого: взять и отправиться в Англию, пробраться в замок, кишащий английскими солдатами, отбить английскую пленницу у отряда, вдвое превосходящего по численности, да еще привезти ее сюда — негодующую и непокорную!
   — Послушай, я уже сказала — обсуждать это сейчас не имеет ни малейшего смысла!
   — Похоже, ты собираешься настоять на своем.
   — Брендан, ты устал. Честно говоря, я тоже. Он покачал головой.
   — Я просто валюсь с ног.
   — Очень жаль это слышать. Ничего, отдохнешь, когда мы покончим с этим.
   — По-моему… э-э… тебя ждут внизу.
   — Я тоже жду. Причем прямо здесь.
   Подойдя вплотную, Брендан протянул к ней руку. Элинор попыталась увернуться, но не успела. Словно железные тиски сжали ей запястья. Глаза Брендана жгли ее огнем.
   — Прошу вас, присядьте, графиня!
   — Но я не…
   Брендан угрожающе навис над ней, словно гора.
   Сейчас Элинор боялась, что он заметит дрожь, сотрясавшую ее тело. Силы вдруг разом оставили ее. Она поникла. Как жаль, что рядом нет Алена, с тоской подумала она. Конечно, он был ей только другом, а не возлюбленным… не так, как когда-то Брендан…
   Но Брендан пришел за ней.
   Элинор не хотела, чтобы он догадался, что ее неудержимо влечет к нему, — одна только мысль о том, что это может оскорбить память об Алене, мучила ее.
   — Проклятие, Элинор, скажи же что-нибудь! — прорычал он.
   — Повторяю: Изабель лжет, — устало прошептала она.
   — Может быть, тогда ты скажешь мне правду? — Руки Брендана вцепились в подлокотники кресла, лицо вплотную придвинулось к Элинор.
   — Ах вот как! — разозлившись, бросила она. — Хочешь узнать правду, да? Так вот — у меня и в самом деле будет ребенок!
   Брендан отпрянул, точно она ударила его хлыстом.
   — От меня? — Я…
   — Когда он должен родиться? — Элинор поежилась.
   — Я не уверена…
   — Когда?
   — В ноябре.
   — Итак, я повторяю: ребенок от меня?
   — Предположим, я скажу «да». Ты поверишь? — бросила она.
   — Поверю: Потому что хорошо знал твоего мужа. И знаю тебя. И не сомневаюсь, что это не ты подсыпала ему отраву. Я верю каждому твоему слову. К тому же я слышал, что сказала Изабель.
   — Откуда Изабель знать?
   — Ответь мне, Элинор. Ребенок, которого ты носишь под сердцем, — от меня?
   — Ты уже сам, кажется, все решил.
   — И все равно — я хочу услышать это от тебя.
   Неужели он в таком бешенстве просто потому, что ребенок от него? Или прав был Ален, утверждавший, что для такого человека, как Брендан, родная кровь дороже всего на свете?
   Элинор стиснула зубы.
   — Да.
   Долгое время он молчал.
   — И ты рассчитывала дать моему ребенку имя другого человека?
   — А что мне было делать, по-твоему?! — взорвалась она, вскочив с кресла. — Мне пришлось выйти замуж за Алена. Я должна была! Даже король Филипп предупредил, что, если я не сделаю этого, тебе не жить! Неужели ты рассчитывал, что ради тебя я предам Англию, предам свой народ…
   — Свой народ? — саркастически протянул он. — Уж не тех ли, кто так жаждал увидеть твою голову на плахе?
   — Не все англичане такие, как Фицджеральд! — крикнула она. — Ты же собственными глазами видел, что жители Клэрина ждали только моего слова, чтобы броситься на помощь!
   — Я их ни в чем не обвиняю.
   — А Клэрин! Это…
   — Клэрин — это просто клочок земли. И ничего больше.
   — Нет! Клэрин — мой дом! Там живут те, кого я люблю! Тогда и твоя Шотландия — не больше чем клочок земли! — в ярости крикнула она. — Однако ты вернулся сюда, чтобы сражаться и, если нужно, умереть за нее! Но она нужна Эдуарду — и он придет, чтобы отнять ее у тебя! Можешь сколько угодно обманывать себя, ликовать в восторге от своих побед, пить с друзьями и радоваться жизни… ты все равно проиграешь!
   — В один прекрасный день мы победим.
   — Ты погибнешь.
   — И все равно мы победим. Даже если я погибну.
   — И когда? Когда он придет, этот день?! — крикнула она. — Еще недавно у меня был дом, я должна была дать жизнь ребенку…
   — Дети растут и в Шотландии.
   — Да… для того, чтобы сражаться и чтобы умереть.
   — И английские дети тоже. — Элинор сделала глубокий вдох.
   — Как ты не понимаешь? Я вышла замуж за Алена. А ты был где-то далеко, в своих северных лесах. Что мне было делать?
   На скулах у него заиграли желваки. Если даже в глубине души Брендан и понимал, что она права, он не признается в этом никогда.
   — Не знаю. Но теперь Ален мертв.
   — Да, — прошептала она.
   — И этот ребенок будет носить мое имя.
   «Ребенок будет носить мое имя». Он сказал это так, словно отдавал приказ.
   — Что за вздор! Как ты сам этого не понимаешь? Что за имя будет у него, когда он родится, коль скоро его мать обречена жить с клеймом убийцы на лбу? Нет, я должна стереть это пятно… я должна оправдаться!
   — Ты не вернешься в Англию. Ты вышла замуж, потому что у тебя не было выбора. Теперь ты останешься в Шотландии, потому что я так решил.
   Элинор всплеснула руками.
   — Но если я останусь тут… вместе с тобой, значит, я признаюсь в том, что обо мне говорят! Что предала мужа ради другого, ради изменника! Что вышла замуж только ради денег… и все это время строила планы, как бы сбежать в леса к любовнику, злейшему врагу моей страны, моего короля! А ты подумал, что будет, когда родится ребенок? Вся его жизнь будет отравлена слухами.
   — Если ты вернешься, он вряд ли вообще родится…
   — Но у него за спиной будут шептаться… Да что там шептаться! Ему в лицо будут говорить…
   — Разве это так уж важно, если мы знаем правду?
   — Еще как важно! И ты сам это знаешь.
   — Я знаю только то, что, пока ты носишь этого ребенка, в Англию ты не вернешься, — процедил Брендан с такой холодной решимостью в голосе, что в душе ее шевельнулся страх.
   — Но должна же я смыть пятно позора со своего имени!
   — Интересно, как ты себе это представляешь, Элинор? Пошлешь гонцов к королю Эдуарду с просьбой об аудиенции, он тебя выслушает, поверит на слово и все будет в порядке?
   — Не говори глупости!
   — Тогда что ты предлагаешь?
   — Еще не знаю! У меня нет никакого плана. Но он должен быть… ведь я же ни в чем не виновата… Но ведь кто-то же отравил Алена! И выходит, из-за этого я должна скрываться всю жизнь!
   — Неужели ты не в состоянии понять, что у тебя просто нет выбора, кроме как бежать? — разозлился Брендан. — Боже правый, Элинор! Все мы сегодня ради тебя рисковали головой!
   — Огромное вам спасибо! Но это ничего не меняет.
   — Это не меняет только одного — что ты графиня, привыкшая к роскоши и богатству. И одна только мысль о том, что твой ребенок вырастет сыном простого…
   Вскочив на ноги, Элинор в бешенстве забарабанила кулаками по его груди.
   — Немедленно прекрати! Да, я выросла в роскоши, и мне тяжело лишиться всего, что мне оставил отец… ради чего он сражался всю жизнь! Но ты как будто не слышишь меня, Брендан! Где бы мы ни были: в Шотландии, в Англии или во Франции, — мне невыносима даже мысль о том, что жизнь моего ребенка с самых первых дней будет омрачена тем, что его мать — убийца!
   Схватив ее за руки, Брендан прижал ее спиной к себе. Тело его было будто выковано из железа. Чем сильнее она брыкалась, тем, казалось, тверже он становился. Очень скоро Элинор почувствовала, как ее вновь обволакивает жар его сильного тела. Как было бы здорово снова прижаться к нему, подумала она, почувствовать исходящую от него спокойную уверенность…
   — Оставь меня! Ты так ничего и не понял! — продолжала возмущаться она, но Брендан и не думал отпускать ее. Пальцы его запутались в ее волосах. Она вдруг почувствовала, как он твердо приподнял ей подбородок. В его глазах вдруг вспыхнуло обжигающее желание, и Элинор оцепенела. — По-моему, тебя ждут внизу, — напомнила она.
   — Если герой желает получить награду, то она здесь.
   — Сдается мне, та хорошенькая девушка куда аппетитнее свежеиспеченной вдовы. И к тому же явно не прочь вознаградить победителя.
   — А ты нет? — прошептал он.
   Элинор уже открыла рот, чтобы швырнуть ему в лицо яростное «нет!», оттолкнуть его прочь… и тут же почувствовала на своих губах его губы — жаркие, изголодавшиеся и нетерпеливые. Она попыталась бороться… и не смогла. Бессильная, она поникла в его руках, запрокинув голову и дрожа всем телом. Элинор шевельнула губами, стараясь что-то сказать, и тут он подхватил ее на руки.
   — Говорю тебе…
   — Нет, не говори ничего! — прорычал он и, подойдя к постели, упал на нее вместе с Элинор.
   Его руки, его тело… она чувствовала его всего. Ее слуха коснулся шелест одежды, и Элинор сообразила, что это ее одежда. Брендан уже успел одним махом избавиться от пледа и килта. Его обнаженное тело опалило ее огнем. Забыв обо всем, Элинор стала гладить руками его плечи, чувствуя, как его мускулы твердеют и наливаются силой при одном ее прикосновении. Весь мир, казалось, исчез. Она ответила на его поцелуй с той же страстью, что сжигала его самого. Дрожащие пальцы Элинор коснулись его щеки, запутались в гриве густых волос, скользнули вниз, упиваясь упругой твердостью мужской спины. Его тяжелое тело задвигалось поверх нее, жесткие ладони сжали ее грудь, и она вскрикнула от невыразимого наслаждения, когда что-то вдруг словно взорвалось внутри ее. Поток горячей лавы разлился по ее жилам, сжигая все преграды на своем пути, воспламеняя ее тело, пробуждая его к жизни. Как часто, лежа без сна в своей одинокой постели, она мечтала… и вот теперь это наконец случилось. С голодной страстью она прижималась к нему, целовала его, покусывала маленькие жесткие соски, упиваясь ощущением тяжести его тела. Потом почувствовала, как его руки осторожно раздвинули ей бедра, коснулись их нежной поверхности, двинулись выше, пока не оказались внутри ее. Элинор потеряла голову. Брендан мощными, тяжелыми толчками раз за разом врывался в нее как безумный, а она отчаянно прижималась к нему, стараясь слиться с ним воедино. Время остановилось. Она заново узнавала его, и с каждым мгновением в ней крепла уверенность, что так будет всегда. Ослепительный вихрь подхватил ее, унося с собой, пока она не растворилась в бесконечности.