Дункан Дэйв. Меченные проклятием

   - Что случилось? - спросила Гвин.
   Ближе к ней был Возион, который ответил скучным голосом, словно уже несколько раз объяснял это:
   - Вон деревушка. Надо произвести разведку, убедиться, что там безопасно.
   Напрасная трата времени! Какая опасность может их там подстерегать? И она не удивилась, услышав у себя над ухом бестелесный шепот: "Вы должны ехать вперед как можно быстрее и без задержек, не то окажетесь в ловушке. Деревня Рошена. Там некому вас увидеть".
   В чьей ловушке? Но она уже знала, что задавать вопросы ее таинственному советчику - напрасный труд.
   - Там никого нет! - сказала она громко. - И нас никто не увидит.
   Спор оборвался. Потом Занион сказал:
   - Она права! Ни лодок, ни скотины, ни дымка. Поля не засеяны. И уж кукареканье мы бы обязательно услышали.
   Васлар Номит разразилась воинским ругательством, из тех, какими почтенные женщины своего рта не оскверняют.
   - Совершенно верно! - добавила она без лишних прикрас. - Мне бы следовало это заметить! Поздравляю, Гвин-садж! Толаминцы же во время войны совершили несколько ответных набегов - совсем из ума вон!
   - За мной, молодцы! - скомандовала Гвин и пустила Утреннюю Звезду рысью вперед. Остальные волей-неволей последовали за ней.
   Быть помещенным с поклажей - это, собственно говоря, знак уважения: значит, тобой очень дорожат. Так в самом начале сказал Булрион, когда распределял, кто за кем будет следовать: четверо мужчин-бойцов впереди, затем вьючные лошади и женщины, остальные мужчины сзади. Раксал и джоолграты будут следовать в повозке в двухстах шагах позади. Чтобы женщины не выделялись, мужчины ни под каким видом не должны снимать балахоны. Гвин, правда, усомнилась, что самонареченные бойцы сумеют защитить ее даже от рассвирепевших кроликов, но вслух этого не сказала.
   На деле план оказался неосуществимым. Скорость движения повозки определяла скорость продвижения всей кавалькады. Когда она находилась сзади, вереница всадников все растягивалась и растягивалась под окрики отстающих, чтобы едущие впереди придержали лошадей. Как бы Тибалу ни указывалось, где его место, он всегда умудрялся оказаться настолько далеко от джоолгратов, насколько было возможно. Васлар настаивала на том, чтобы ее причислили к мужчинам, а Тарны забывали о дисциплине, едва кому-нибудь приспичивало поболтать с кем-то. Обычно кавалькада разбивалась на пары и тройки, и все менялись местами, как им хотелось. И едва солнце начинало припекать, как мужчины стаскивали балахоны.
   Соблюдалось только одно правило: повозке не дозволялось приближаться к всадникам. А для этого было удобнее пропустить ее вперед. Васлар и Булрион ворчали, что не след женщине, двенадцатилетнему мальчику и семилетней девочке отводить самое опасное место, но в данном случае это имело свой смысл. Любые притаившиеся в засаде враги заранее явят себя джоолгратам и будут ввергнуты в панику и смятение обрушившейся на них мысленной грозой. Поэтому повозка обычно ехала впереди, а всадники следовали за ней на должном расстоянии.
   Обогнув теперь уж несомненно покинутую деревушку, они нашли тропу, ведущую примерно в нужном направлении, и двинулись дальше по речной долине. Остатки живых изгородей, а местами высокий кустарник обеспечивали некоторое укрытие. День обещал быть жарким. Уже Карминные горы на востоке утонули в колеблющемся мареве. Снежные шапки Колоссов прямо впереди были еле различимы.
   Раксал и повозка следовали первыми. Гвин оказалась во главе кавалькады. Сначала она ехала молча, раздумывая над последним наставлением своего бестелесного проводника. Предостережение против ловушки было чем-то новым. Он (или она) становился все более нетерпеливым. Он (или она) верно указал, что деревушка пуста. Это было очевидно, но никто не обратил внимания на неопровержимые признаки, пока она не повторила вслух то, что услышала. Оставалось предположить, что голос принадлежал кому-то или чему-то сверхъестественному - но вот кому или чему? Насколько было известно ей, Судьбы никогда не говорили со смертными. Поверить же, что Бог стал ее особым советчиком, значило бы поддаться опасной гордыне. Если бы среди ее спутников был кто-то, кому она могла бы довериться! Логичным выбором был бы Возион, но он откажется даже взвесить мысль о божественном вмешательстве, а Тибал, безусловно, откажется что-либо сказать.
   Конечно, Джасбур могла бы удружить ей рарагашской мудростью. Благодаря удаче или случаю Джасбур ехала рядом с ней, но Гвин не хотелось довериться авайлгратке - по крайней мере сейчас. Быть может, та станет более симпатичной на следующей неделе или в следующем месяце, когда будет уже поздно.
   Однако и дальше хранить молчание было неловко. Раз-другой покосившись на авайлгратку, Гвин сказала:
   - Прости мою неучтивость, но ведь ты стала моложе, чем была недавно?
   Джасбур улыбнулась - и улыбка была не такой безобразной, как прежде. Она сдвинула шляпу под более кокетливым углом.
   - Вполне возможно. По-моему, огоулграты вывели нас из равновесия.
   - Нас? Так другие тоже меняются?
   На этот раз улыбка обрела многозначительность.
   - А ты утром не обратила внимание на мышцы Ордура?
   - Да нет, - сказала Гвин поспешно.
   Джасбур вздохнула.
   - Или на его улыбку?
   - Сколько тебе лет?
   Джасбур пожала плечами.
   - Считая по годам? Тридцать девять, почти сорок. На деле же мне сейчас около тридцати, по-моему. Возраст все время меняется. И я не всегда безобразная карга.
   - Но ты не...
   - Да! Во всяком случае, такой я была, когда приехала в вашу долину. А пару месяцев назад я была таким широкоплечим молодым красавцем, какого ты только можешь вообразить. Сногсшибательным! - Джасбур сверкнула черными глазами. Если она и дальше будет изменяться с такой быстротой, то уже через день-два станет красивой женщиной. - Я бывала выше Джукиона, миловиднее Ниад, старше Булриона. Ордур говорит, что быть авайлгратом - это то же, что быть весенней погодой.
   - Наверное, тебя постоянно об этом спрашивают. Какой пол лучше?
   Джасбур засмеялась.
   - Зависит от того, какого пола Ордур.
   - Вы уже давно любовники?
   - То любовники, то друзья. Больше двадцати лет. Иногда мы терпеть друг друга не можем, но и счастливых дней хватает. Вот почему мы, мне кажется, держимся вместе, кем бы мы ни были. У нас есть общие воспоминания.
   Гвин обдумала ее слова.
   - Ты сказала "кем бы", а не "чем бы". Значит, меняется не только внешность? Но и то, как ты думаешь и чувствуешь?
   - О да! Симпатии, вкусы, интересы... Есть веские доказательства, что авайлграты становятся копиями реальных людей. В Рарагаше хранятся исторические документы, подтверждающие это. Один даже в течение месяца был царствовавшим тогда императором.
   - Судьбы! Ты хочешь сказать, что можешь в один прекрасный день встретиться сама с собой?
   - Предположительно. Но шансов на подобное крайне мало, и ни об одном таком случае ни разу не сообщалось. И конечно, мои воспоминания будут совсем другими, чем у него или у нее. Тот, который стал императором, не верил, что он - император, но только выглядел и поступал, как тот. Пока это длилось, он, наверное, успел хорошо повеселиться в Академии.
   Онемев от изумления, Гвин ехала молча: она старалась представить себе такое непредсказуемое существование.
   - Хотя было бы куда приятнее самим выбирать, кем мы станем, - грустно сказала Джасбур.
   Впереди показался хутор - небольшое скопление зарданских построек круглых и крытых соломой. Тропы всегда ведут к фермам или деревням. До них было еще слишком далеко, чтобы различить человеческие фигуры, если там кто-то жил, а окружающие поля оставались невозделанными. Позади построек начинался пологий склон. Как только они доберутся до этих холмов и ложбин, они перестанут так сильно бросаться в глаза.
   - А что это за Вериов, куда мы направляемся? - спросила Джасбур.
   - Об этом лучше спроси у Возиона.
   - Возион мне не нравится.
   - Ну, он лучше, чем кажется. В Вериове он учился быть пастырем. - Гвин плохо знала историю этих краев, но трингианка Джасбур знала, наверное, еще меньше. - Веснар - зарданское королевство, пожалуй, наиболее зарданское из них всех. У них даже есть отборный отряд воинов, которые все еще блюдут варварские обычаи татуирования, уродования лица... (И творят те же зверства. О том, что рассказывали беженцы из Толомина, даже думать было невыносимо!) После разграбления Квола зарданцы разделились. Сам Панталион вернулся на восток и обосновался здесь, в Веснаре. - Она спохватилась, что "обосновался" не слишком подходящее слово для зарданца. - Во всяком случае, последние год-два он провел тут. Объявил себя верховным правителем. Столицы у него не было, и даже теперешний король Веснара постоянно переезжает со своим двором то туда, то сюда. Однако Вериов был любимым городом Панталиона. Он там и похоронен.
   - Зарданцы были достаточно плохи, - мрачно заметила Джасбур, - но ты знаешь, почему они вообще вторглись в империю?
   - Ради грабежей, думается мне. Или из любви к войне?
   - Нет. Они бежали от карпанцев. Карпанцы даже еще хуже.
   И вот теперь сами карпанцы появились в бывших пределах империи, вторгнувшись в Нимбудию. Объединенная мощь империи рухнула под натиском зарданцев. Враждующие мелкие королевства Куолии станут легкой добычей для варварских орд.
   - Спасибо за добрую новость!
   Джасбур пожала плечами.
   - Они могут и не свернуть на юг, а выступить против Рурка. Так почему мы едем в Вериов?
   - Потому что он находится на пути в Рарагаш. Зарданские жрецы учредили там коллегию толкователей знамений. Возион хочет сверить свои наблюдения и убедиться, что он не допустил пропуска в своем календаре.
   Джасбур хмыкнула.
   - Предлог, по-моему, не слишком убедительный.
   - По-моему, тоже. Думаю, он поехал из желания сунуть свой длинный нос в Рарагаш. Расскажи мне про Рарагаш.
   - Да рассказывать-то нечего. - Джасбур указала рукой в сторону. - А эти поля засеяны!
   И правда. Гвин рассердилась, что сама этого не заметила. Справа и слева от тропы зрели хлеба. Рожь стояла выше головы, а дальше горох вился по аккуратно натянутым веревкам. А вон там луг, который только и ждет косцов. Деревушка у реки, видимо, обезлюдела во время Толаминской войны, но тут с тех пор кто-то поселился, хотя местность вокруг по-прежнему выглядела пустынной и нигде ни единого стада или табуна.
   Она оглянулась, ища взглядом кого-нибудь из своей земледельческой семьи, но за ними ехали Тигон и Шард, огоулграты, а ближайшие Тарны были слишком далеко, чтобы их окликнуть.
   - Значит, вскоре нам могут повстречаться местные жители. Так расскажи мне о Рарагаше.
   - Так, правда, рассказывать особенно нечего. В дни Империи, полагаю, весь кратер был своего рода огромным парком, но с тех пор ухаживать за ним было некому, и теперь это снова лес. Большие дома еще стоят, и люди живут главным образом в них. Правительства, кроме Академии, никакого нет.
   Она все еще расчетливо не говорила ничего определенного.
   - Ну а Академия?
   - Академия существует больше в мечтах, чем на деле, - множество старинных книг и горстка людей, все еще пытающихся наставлять в том, в чем наставляли их самих. Вот и все. Великолепная статуя императора Лоссо Ломита, ее основателя. Как, по-твоему, Раксал не сможет продвигаться быстрее, если мы переложим часть поклажи на лошадей?
   - Наверное, нет. А что вы все едите?
   - Есть поля. Скот. Торговля. Речки изобилуют рыбой. Мы едим много рыбы.
   - Откуда берутся деньги, чтобы платить торговцам?
   - Наверное, деньги приносит лазарет. - Джасбур сморщила нос. - Почему бы тебе не спросить Тибала Фрайнита?
   Гвин уже пыталась - и не один раз.
   - Потому что он сжимает губы даже крепче, чем ты. Расскажи про него.
   - Я, честно, не знаю о Тибале почти ничего, - призналась Джасбур, сверкнув своей улучшившейся улыбкой. - Видела его в Рарагаше, но мы почти не разговаривали. Он - шуулграт в совете, и значит, его уважают.
   - Кто?
   - Другие шуулграты. Из этого, возможно, следует, что он наименее сумасшедший из них всех. Я знаю, что Проклятием он был помечен еще мальчиком, а дети приспосабливаются лучше.
   - А зачем он отправился в Далинг?
   - Хотела бы я знать! - Джасбур ядовито засмеялась. - Как Лабранца Ламит. Хотя "зачем" для шуулграта большой роли не играет. Ты и я предпринимаем что-то, чтобы улучшить свое будущее. Он знает будущее и поступает, как поступает, поскольку поступить иначе равносильно самоубийству.
   - Он говорит, что это важно - чем бы "это" ни было.
   - Наверное. И Лабранца думает так же, но не знает, почему это важно. Если ты правда хочешь понять шуулгратов, Гвин-садж, так спроси Тибала вот о чем. Его друг, шуулграт Огилин, предвидел что-то страшное, не знаю что. И попытался это отвратить. Он изменил будущее и лишился рассудка. Так вот: когда это произошло, видел ли Тибал, как будущее изменилось, или он знал об этом заранее?
   Снова она увертывается! Но прежде чем Гвин нашлась что сказать, сзади донеслись крики. Последние всадники остановились. Они спешивались. Они звали ее. Что-то не так! И, повернув Утреннюю Звезду, Гвин галопом помчалась туда, узнать, в чем дело.
   36
   - Что случилось? - закричала Гвин, скатываясь с седла и чуть не упав. Занион держал под уздцы Грома. Толпа расступилась, и она увидела Булриона: он лежал ничком на траве, видимо, без сознания. Гвин опустилась возле него на колени, и кольцо людей и лошадей опять сомкнулось вокруг них.
   - Он вдруг стал падать из седла, - сказал Джукион. - Я едва успел его подхватить.
   - Булрион, любимый!
   Он тихо застонал. Его лицо было серым и липким от пота, дыхание неровным и хриплым.
   - Где Ниад? - сказал кто-то. - Позовите ивилгратку.
   Балахон Булриона был пропитан кровью и прилип к его спине. Гвин заглянула под него. Поясница ее мужа представляла собой сплошную гнойную массу лопнувших волдырей. И эта масса разрасталась на глазах.
   - Позовите целительницу! Приведите Ниад! - раздавались крики в толпе.
   - Нет! - Гвин вскочила на ноги. Ее всю трясло от ярости. - Это ты сделал! - крикнула она Мандасилу.
   В широкополой зарданской шляпе и с черной щетиной на лице ивилграт был уже не похож на жителя Далинга. Он был крупный парень, но рядом с громадными Тарнами казался коротышкой. Мандасил глядел на Гвин, злобно скривившись и негодующе сверкая черными глазами.
   - Я не хотел. Ты же знаешь, что я не властен над собой.
   - Врешь, властен! И ты можешь его вылечить!
   - Не могу! - Мандасил с опаской огляделся. - И ты не можешь меня заставить. Я - ивилграт. Того, кто ко мне притронется...
   Гвин изо всей силы ударила его носком сапога по колену. Он с криком схватился за ногу.
   - Очисти ему спину! - крикнула она.
   Из толпы раздались крики протеста. Громче всех возражал Возион. Но Гвин не обращала на них внимания. Заметив, что все еще держит в руках хлыст, она с размаху стегнула Мандасила. Он закричал, отшатнулся и схватился за меч. На его груди вспух красный след. Джукион и Занион схватили его за руки.
   Гвин опять хлестнула его.
   - Очисти ему спину! - вопила она. - Немедленно его вылечи, а не то... - Она повернулась к Полиону. - Дай мне меч.
   Побелевший Полион начал вынимать меч из ножен, но остановился, бросив опасливый взгляд на Возиона.
   - Я наведу на тебя порчу! - завопил Мандасил, корчась в сильных руках Тарнов. - Я вас всех изуродую!
   Гвин подняла хлыст.
   - Или ты сейчас же вылечишь Булриона, или - клянусь! - я раскромсаю тебя на куски!
   Лицо Мандасила искривилось в плаксивой гримасе.
   - Я не умею! Я не виноват, что я меченый. Я что, просил сделать меня ивилгратом? - Из глаз у него лились слезы, и он рвался из рук Тарнов, которые, повинуясь приказу Гвин, крепко его держали. - Я вас всех сгною!
   - Не посмеешь! - рявкнула Гвин. - Поверните его ко мне спиной! Посмотрим, как на него подействует хорошая порка.
   Она сама не знала, выполнит ли свою угрозу. Но Джукион и Занион выполнили ее приказ и повернули Мандасила к ней спиной. Это удалось им не сразу, потому что Мандасил не был обделен силой и бешено сопротивлялся.
   - Даю тебе последнюю возможность, - сказала Гвин. - Хорошо! Хорошо, я попробую!
   - Отпустите его. - Гвин отступила назад, наполовину ожидая, что Мандасил выхватит меч, но тот упал на колени рядом с Булрионом.
   Гвин постучала ему по плечу ручкой хлыста:
   - Давай!
   Мандасил тупо смотрел на изъязвленную спину Булриона. Он вытер ладони о штаны. Слезы градом катились у него по лицу.
   - Я не знаю, что делать. Он может умереть. Я тут ни при чем. Я только сделаю хуже.
   "Хуже" означает, что Булрион умрет.
   - Лечи!
   Гвин краем глаза заметила, что притащили Ниад. Может быть, Ниад и сможет помочь Булриону, но угрозы Мандасила - дело серьезное. Его надо каким-то образом привести в покорность. Иначе будет плохо всем. А он не шевелился.
   Гвин взмахнула хлыстом и изо всех сил ударила ивилграта по спине. Он заорал, но не посмел даже потянуться за мечом - только пригнулся к земле. Гвин чувствовала, что окружающие ее Тарны, оправившись от первоначального шока, начинают негодовать.
   - Прекрати, - сказал Возион. - Это несправедливо.
   "Голос! - подумала Гвин. - Скажи, что мне делать?"
   Ударь его еще раз.
   - Вылечи его! - закричала Гвин. - Живо!
   И она снова ударила Мандасила. Ей стало нехорошо от звука хлыста, рассекающего кожу. Мандасил протянул руки вперед и накрыл ими отвратительную язву на спине Булриона. И застыл в этой позе, рыдая.
   - Думай, Мандасил! Думай о том, чтобы его вылечить! Или ты его вылечишь, или сейчас же умрешь!
   Гвин постучала ручкой хлыста ему по шее. Потом окинула взглядом обнаженные торсы и затененные широкополыми шляпами бородатые лица, на которых был написан ужас. Позади людей виднелись лошади. Пот катился ей в глаза. Она сама не знала, сделает ли то, чем угрожает. И даже если захочет сделать, позволят ли ей Тарны. До сих пор они поддерживали ее во всем, но вряд ли они допустят, чтобы она убила человека - не в пылу битвы, а в наказание за проступок.
   "Неужели все это на самом деле происходит со мной?"
   - Бесполезно, - простонал ивилграт. - Я не знаю, что надо делать.
   Он поднял руки, и в горле у него как-то странно булькнуло Толпа ахнула. Те места на спине Булриона, над которыми он держал руки, были покрыты гладкой здоровой кожей. Можно было различить очертания всех его пальцев - словно он прижал руки к мокрому песку: остров здоровой розовой кожи в море гноя и крови.
   - Ага! - хрипло сказала Гвин. - Получилось-таки! А теперь доведи дело до конца.
   Она с торжеством оглядела окружающих, предполагая увидеть радость и восхищение. Но увидела только страх. Гвин показалось, что ее сейчас вырвет - наступила реакция на сверхчеловеческое напряжение. У нее тряслись руки.
   - Их надо держать в ежовых рукавицах, - сказала она, но в ответ никто не улыбнулся.
   Булрион застонал. Гвин опустилась на землю и вытерла ему лоб. Язвы на его спине исчезли, осталось лишь пятно слегка воспаленной кожи.
   - Булрион!
   Он открыл глаза и облизал губы.
   - Как хорошо, - пробормотал он. - Совсем не больно.
   - Старый ты дурак! Ну почему ты никому ничего не сказал? Надо было дождаться, пока потеряешь сознание?
   Мандасил убрал руки и сел на траву.
   - Кажется, все прошло.
   Он глядел на Гвин с изумлением и страхом. Его веки распухли, слезы все еще блестели в щетине на лице. Он потер ушибленную Гвин ногу, потом рубец у себя на груди.
   - Да, все прошло. Спасибо.
   Он хотел ответить, но лишь что-то промычал и умолк. У него дрожали губы.
   - Не так уж все плохо, - сказала ему Гвин. - Конечно, никто не станет просить, чтобы его сделали меченым, но не так уж все ужасно. Ты можешь теперь сделать людям много хорошего. И, наверно, станешь очень богатым.
   Мандасил был примерно одного возраста с Гвин, может быть, немного моложе, но он или никогда не отличался умом, или болезнь и превращение в меченого не дали ему достичь Умственной зрелости. Почему он стал каменщиком? Потому что его отец был каменщиком или потому, что у него всегда было много силы и мало ума?
   - Только не вздумай использовать свое воздействие для достижения власти, Мандасил. Поставь его на службу людям. Не надо грозить и издеваться. Тебе самому будет хуже.
   Он неуверенно кивнул. Гвин сама себе удивлялась: ишь какую проповедь прочла! Она не вполне верила своим собственным словам. Если Мандасил ей поверит, ему станет легче, Может быть, в ее словах даже есть большая доля истины.
   Красные рубцы на его коже мучили ее совесть.
   - Ниад, - сказала она, - я рассекла ему кожу. Помоги ему, пожалуйста.
   Булрион перекатился на спину и сел, крякнув от натуги. Он оглядел стоявших вокруг, потом посмотрел на Гвин. Когда он увидел рубцы на спине Мандасила, у него изумленно расширились глаза.
   - Что тут произошло?
   - Ты нас ужасно напугал. Теперь все в порядке.
   Булрион поднял шляпу, отряхнул ее о колено и надел на голову.
   - Ну и прекрасно, - сказал он. - Возион, что случилось?
   - Я и сам точно не знаю, - ответил тот.
   У него за плечом виднелась ухмыляющаяся физиономия Тибала. Опять скалится!
   - Это - судьба, - сказал чей-то голос.
   Все повернулись и воззрились на Ордура. Он испуганно заморгал. Гвин вскочила на ноги, опередив Булриона.
   - Что ты этим хочешь сказать? - сказала она, подойдя к Ордуру. Объясни.
   - Ничего особенного, Гвин-садж.
   Он сделал шаг назад. Так вот что имела в виду Джасбур! Ордур со вчерашнего дня сильно изменился: его лицо похудело, в нем появились твердость, уверенность в себе. Он, видимо, уже не так глуп, как был раньше, но пока еще не отличается могучим интеллектом. Гвин решила, что сумеет вытянуть из него истину - если ей не помешают.
   - Ты что-то скрываешь! Какая судьба? Чья судьба?
   Ордур переминался с ноги на ногу, украдкой поглядывая на Булриона.
   - Лабранца что-то такое говорила. Про него.
   - Да, как ты... - начал Возион.
   - Тише Возион! Так что говорила Лабранца о моем муже?
   - Ничего, садж.
   - Врешь!
   Тут вмешался другой голос:
   - Когда она это говорила - до того, как беседовала с правителем, или после?
   Вперед вышел Раксал. Вокруг Булриона, видимо, собрались все путники, кроме трех джоолгратов.
   - После, - признал Ордур, опустив глаза с видом провинившегося ребенка.
   Гвин повернулась к Раксалу. Он был гораздо умнее Ордура, и муолграта нельзя запугать. С другой стороны, у него не может быть скрытых интересов. Взгляд его рыбьих глаз был страшноват, но Гвин твердо его выдержала.
   - Булрион заметил, что твой дядя оказал ему слишком уж дружественный прием. Ты говорил, что не знаешь почему. Может, теперь скажешь правду?
   Он пожал плечами.
   - Можно и сказать. Двое шуулгратов сделали относительно него какое-то странное предсказание.
   Булрион подошел и встал рядом с Гвин.
   - Какое еще предсказание?
   Гвин сердито толкнула его локтем.
   - Да они, наверно, были не в себе, - холодно ответил Раксал. - А после понесли и вовсе какую-то бессмыслицу.
   - Ладно, скажи все же, что за предсказание, - настаивала Гвин. - Мне скажи!
   У Раксала хватило ума понять смысл ударения - даже если никто из окружающих не обратил на него внимания. Он нахмурился, помедлил, потом четко проговорил:
   - Они сказали, что Булрион Тарн станет Обновителем, основателем новой империи.
   Раздался взрыв хохота. Тарны снимали шляпы и отвешивали Булриону низкой поклон. Ордур глупо ухмылялся. Полион, на котором не было шляпы, встал перед Булрионом на колени и склонил голову. Напуганные шумом лошади прядали ушами и рыли землю копытами. Сам Булрион хохотал громче всех. Многие до того ослабели от смеха, что цеплялись за соседей, чтобы не упасть.
   Один Тибал Фрайнит смотрел на Гвин, сохраняя на лице бесстрастное выражение.
   37
   Хутор оказался покинутым хозяевами - но, видимо, совсем недавно. Во дворах копошились куры и горланили петухи, несколько тощих собак встретили пришельцев истерическим лаем. Тарны неторопливо и обстоятельно обсуждали количество яиц под наседками, состояние овощей в кладовках, подсохший навоз - как давно здесь проходила скотина.
   - Ну хватит молоть языками, - наконец прикрикнул Булрион. - Какая разница, сколько прошло дней - четыре или пять? Здесь никто не воевал. Ну-ка пораскиньте мозгами, ребята! С чего бы вдруг людям покинуть дома причем не далее как неделю назад?
   - Следов насилия не видно, - сказал Занион.
   - Звездная немочь? - со страхом в голосе предположил Возион.
   Молчание.
   - Они узнали, что я на подходе, и в ужасе убежали.
   Шуточку, естественно, отмочил Полион. Дед попытался стукнуть его, но парень ловко увернулся.
   Так кто же напугал жителей? Гвин это сильно беспокоило. Но ее Голос не отвечал на вопросы. Двигаться навстречу неизвестной опасности было безрассудно, но куда они денут меченых, если вернутся в Тарнскую долину? Она видела, что над этим же ломают головы остальные. Никому не хотелось первому предложить повернуть назад. Как, впрочем, и следовать дальше. Решение должен принять предводитель. Для этого и существуют предводители.
   - Ну что ж, нам это непонятно, - сказал Булрион. - Но не торчать же нам здесь весь день, почесывая затылки. Поехали дальше. Может, когда-нибудь узнаем причину.
   За хутором начиналась холмистая местность. Холмы были пологие, склоны большей частью вспаханы и засеяны. Но все-таки среди них можно было скрыться от любопытных глаз. Дорога в основном шла по заросшим деревьями ложбинам между холмами, и измученные жарой путники радовались тени. Дома встречались редко и были все покинуты хозяевами.