Дункан Элис. Герой ее романа

   — Мисс Монтегю? — выдохнул он. — Не знаю. Когда пять лет тому назад я стал поверенным вашего дядюшки, она уже работала в усадьбе.
   — Вот как? В таком случае, Джед, у меня для тебя новое задание. После того как мы обнаружим, куда дядюшка девал свои доходы от своих книжонок про Таска-лусца Тома Парди, я хочу, чтобы ты разузнал все, что можно, о прошлом мисс Монтегю. Только учти: ты должен быть в высшей степени благоразумным.
   К этому времени дыхание Джедидайи превратилось в один сплошной хрип, но ему все-таки удалось выдавить из себя:
   — Благоразумие — неотъемлемая черта моего характера! — гордо заявил Джедидайя, и пока Том смеялся, удивленно смотрел на него.
   Побеседовав с конюхом, Том решил, что, пожалуй, успеет нанести визит мисс Тельме раньше Клэр. Ему хотелось, чтобы новый костюм для верховой езды был модным и, уж по крайней мере, не коричневого цвета!
 
   Клэр в растерянности смотрела на отрез ярко-зеленой саржи, перекинутый через плечо мисс Тельмы.
   — Это последняя мода, мисс Монтегю, — пояснила мисс Тельма и подмигнула Клэр. — Очень пойдет к вашим волосам и фигуре. Вы будете просто неотразимы.
   Поскольку меньше всего Клэр хотелось быть неотразимой, слова мисс Тельмы привели ее в ужас.
   — Мне бы хотелось что-нибудь более скромное, в коричнево-черных тонах…
   — Чепуха! Видите ли, милочка, знатоки считают саржу самой подходящей тканью для подобного костюма. А я получила материю только такого вот замечательного зеленого цвета. Однако я считаю, что зеленый вам очень подойдет.
   — О господи! — Клэр чувствовала себя в безвыходном положении. — Но, в таком случае, нельзя ли выбрать фасон поскромнее?
   — Если хотите знать, наряд для верховой езды предполагает самый что ни на есть скромный фасон, мисс Монтегю, — высокомерно заявила мисс Тельма.
   Немного воспрянув духом, Клэр пробормотала:
   — Да, конечно. Я как-то не сообразила.
   — У нас также имеются прелестные блузки из тонкого батиста. А еще совершенно очаровательный алый сатин, из которого может получиться замечательное платье для рождественских праздников. Я уже придумала фасон и даже сшила одно такое платье, только из переливчатого голубого. Если желаете, можете посмотреть. — Мисс Тельма неопределенно махнула рукой куда-то в глубь магазинчика. — А еще у нас имеется великолепный миткаль в клеточку и в полосочку для юбок. Вы же говорили, что хотите разнообразить свой гардероб, насколько я помню.
   Клэр с тоской посмотрела на волшебное голубое платье, надетое на манекен.
   — Да, кажется, я действительно говорила нечто подобное… Но эта идея больше меня не привлекает, — сказала она сдавленным голосом.
   — Чепуха! — резко возразила мисс Тельма, что было совсем на нее не похоже. — Я слышала из достоверных источников: мистер Партингтон желает, чтобы все обитатели его усадьбы были одеты по последней моде.
   Клэр подозрительно сощурила глаза и спросила напрямик:
   — И кто вам это сказал?
   Мисс Тельма одарила ее торжествующей улыбкой.
   — Не кто иной, как сам мистер Партингтон, душечка! Он заходил сюда и заказал новые пестрые ткани в качестве рождественских подарков для женской прислуги. Он сказал, что занимает теперь определенное положение в обществе и хочет, чтобы его люди были одеты прилично.
   — Он сам это сказал?!
   Клэр была так поражена, что глаза ее расширились от изумления. Это было совсем не похоже на Тома Партингтона, который неоднократно говорил, что ничего не понимает в моде и она его нисколько не заботит.
   Мисс Тельма самодовольно кивнула и добавила:
   — Не сомневайтесь, мисс Монтегю. И должна вам сказать, я полностью с ним согласна. Ведь усадьба Партингтонов самая большая в округе. А поскольку из всех ее обитателей вы чаще других появляетесь на людях, будет уместно, если вы станете одеваться соответствующим образом.
   Клэр только пожала плечами, но, подумав минуту, пришла к выводу, что мисс Тельма, пожалуй, права. И все-таки ей не давало покоя подозрение, что тут кроется какой-то подвох, и еще добрых пару минут Клэр возмущалась про себя вмешательством Тома Партингтона в чужие дела. Разумеется, ее дело — выполнять его распоряжения. Но как она сможет подавлять свои дурные наклонности, если будет модно одета?
   Расправив плечи, Клэр приказала себе не быть идиоткой. Можно подумать, какое-то злое чудовище только и поджидает удобного момента, чтобы при малейшем намеке на красивый наряд завладеть ее душой и спровоцировать поведение сладострастной соблазнительницы. Ведь это же просто смешно!
   Один незначительный промах еще не говорит о том, что она падшая женщина. В конце концов, за целых десять лет она не совершила ни одного поступка, даже отдаленно намекающего на неблагопристойность. Ничто не помешает ей держаться в рамках приличий, даже если она будет носить одежду ярких расцветок.
   «Например, эта миленькая шотландка очень даже ничего. А голубое платье, которое предлагает мисс Тельма, довольно изящное. Об алом, конечно, не может быть и речи, но вот голубое…»
   — Возможно, вы и правы, мисс Тельма. — Клэр поколебалась еще несколько секунд и наконец решилась: — Могу я примерить это голубое платье? Вы считаете, оно мне подойдет?
   Мисс Тельма прекрасно знала, что платье наверняка подойдет Клэр, поскольку после долгого разговора с мистером Партингтоном тем же утром приказала своей помощнице добавить лишнюю оборку к подолу и убавить в талии. Тем не менее она сделала вид, что платье вовсе не предназначалось для Клэр.
   — Возможно, мисс Монтегю. Давайте посмотрим.
 
   Клэр сама себе не могла поверить, когда через час вышла из магазинчика мисс Тельмы «Платья и шляпки». Она не только купила то восхитительное голубое платье, но и заказала костюм для верховой езды из ярко-зеленой саржи, три блузки — две батистовые и одну ситцевую — и три юбки. Эти юбки особенно смущали ее: одна из них была в темно-зеленую клетку, другая — из синего миткаля в белую полоску, и еще одна — из жатого муслина в легкомысленный коричневый цветочек.
   Клэр поплотнее запахнула шаль, спасаясь от декабрьского холода, и, ничего не замечая вокруг, отправилась через дорогу к универсальному магазину. Она пребывала в таком возбуждении и тревоге, что, услышав почти забытый голос, окликнувший ее по имени, отнесла его на счет игры воображения.
   Но тот же голос позвал ее снова, и Клэр пришлось схватиться за решетку сквера, чтобы остановиться и не упасть. Сердце ее произвело несколько сумасшедших ударов, а потом рухнуло, словно камень, увлекаемый лавиной. Повернув голову, она прошептала:
   — О нет!
   — Клэр! — последовал третий радостный оклик, и тут Клэр увидела его.
   И тем не менее это был Клод Монтегю собственной персоной — король мошенников, непревзойденный шарлатан, торговец панацеей от всех болезней, карточный шулер, распутник, вор, обманщик — одним словом, ее досточтимый папаша.
   Клэр снова прошептала:
   — О нет! Только не это!
   Чуть не плача от отчаяния, она оглянулась по сторонам, ища место, где бы можно было спрятаться, но уже через секунду поняла, что это не самый лучший выход из положения. Теперь, когда ему удалось ее найти, прятаться бесполезно. Единственное, чего она может еще избежать, — чтобы ее увидели с ним на главной улице города, где она приобрела репутацию достойной женщины, женщины безупречного поведения, крепких моральных устоев и безукоризненных манер!
   Клэр бросилась к отцу и вцепилась в рукав его сюртука.
   — Идем в сквер! — приказала она и потащила его подальше от универсального магазина. В тени деревьев она остановилась и требовательно спросила:
   — Как ты меня нашел? Что ты тут делаешь? Что тебе от меня нужно?
   Клод нахмурился:
   — И это вместо того, чтобы поздороваться со своим папочкой, которого ты сто лет не видела, деточка?
   Поскольку Клэр прекрасно знала своего отца, она не обратила никакого внимания на его жалобный тон.
   — Клайв с тобой?
   — Клайву несколько не повезло в Сиэтле, — вздохнул Клод. — К сожалению, в настоящее время он не в состоянии совершить путешествие сюда.
   Клэр не составляло труда сделать вывод, что ее единственный братец в тюрьме.
   — Ладно, хорошо. По крайней мере мне придется иметь дело только с одним из вас. Так что тебе от меня нужно? Я прекрасно понимаю, ты не приехал бы сюда без причины.
   Покручивая ус, Клод обвел Клэр критическим взглядом.
   — А ты недурно выглядишь, детка. Только с чего это ты вырядились в такое убожество? Впрочем, ты ведь всегда была занудой и никогда не занималась своей внешностью. Черт побери, зачем подчеркивать собственные недостатки? Это же просто грешно! Тебе нужно носить платья поцветастей и добавить всяких там оборочек в подобающих местах.
   К этому времени Клэр уже кипела от гнева и безысходности. Она даже топнула ногой — что было довольно неосмотрительно, поскольку вокруг ее ног тут же образовалось облако пыли.
   — Да, папа! Я помню все твои комментарии по поводу моей внешности. Но теперь то, как я одеваюсь, тебя не касается! Что тебе от меня нужно? И не думай, что я снова буду участвовать в твоих мерзких представлениях, чтобы привлечь покупателей шарлатанских снадобий!
   — Тише, детка! Что ты такое говоришь! — Клод подозрительно осмотрелся вокруг. — Почему мы вообще стоим в этом дурацком сквере? Мы сможем спокойно побеседовать в салуне «Золотой осел», где я остановился.
   — Ноги моей не будет в этом гадком заведении! — бросила Клэр сквозь стиснутые зубы. — Кроме того, я не желаю, чтобы меня видели с тобой! А теперь прекращай свои увертки и говори, что тебе от меня нужно!
   Глядя на отца, Клэр испытывала неподдельное отвращение. Клод Монтегю был когда-то красавцем и частенько пользовался своими чарами. Женщины обычно жалели этого благородного нечестивца, который обожал демонстрировать своих рано лишившихся матери детей, прикидываясь заботливым папашей, каковым ни в коей мере не был. Клэр всегда жалела этих ничего не подозревающих женщин, которых сама же завлекала в расставленные отцом сети.
   Клод Монтегю никогда не проявлял заботы о Клэр, если только не считал, что может извлечь из этого выгоду. Он оставлял ее на попечение старшего брата, а Клайв пренебрегал своими обязанностями. Клэр очень рано возненавидела их обоих, и те десять лет, которые она провела вдали от них, ни в коей мере не смягчили ее отношения к своим родственникам.
   — Считаешь, что твой старик-отец недостоин разговора с тобой?
   — Ни минуты в этом не сомневаюсь!
   Клод явно не ожидал такого ответа от своего единственного отпрыска женского пола. Он нахмурил брови:
   — Я всегда делал для тебя все, что мог, Клэр!
   — Не смеши меня! — воскликнула она, хотя ей было совсем не до смеха. — Все эти годы, что мы провели вместе, ты только тем и занимался, что отравлял мне жизнь!
   — Мило, ничего не скажешь, — заметил обиженный Клод. — Она не видела своего дорогого папочку десять лет, но только послушайте, что она говорит!
   — Лучше послушай меня, папочка. Ты возил меня с собой по одной-единственной причине: чтобы заманивать бедных мягкосердечных женщин и доверчивых покупателей в свои сети. Я тебя прекрасно знаю. И знаю, что отцовских чувств у тебя не больше, чем у барракуды. И если ты не скажешь мне сейчас, что тебе нужно, я сообщу шерифу, мистеру Гранду, что тебя обвинили в мошенничестве и разыскивают на территории Колорадо.
   Клод Монтегю моментально сбосил маску любящего родителя, несколько секунд мрачно пожирал глазами свою дочь, а потом буркнул:
   — Ну ладно.
   Внезапно на его лице появилось лукавое выражение, которое Клэр так ясно помнила с детства, и у нее упало сердце.
   — Я встретил одного твоего друга, моя дорогая. В поезде, следующем из Омахи. Некоего мистера Олифанта. Ты помнишь такого?
   У Клэр внутри все перевернулось. И она только коротко кивнула в ответ.
   — Так вот, однажды мы разговорились с ним за бутылкой бренди. И он рассказал мне одну занимательную историю…
   «Боже правый! Если бедняга мистер Олифант позволил себе напиться в обществе моего папаши, больше не нужно объяснять, зачем тот явился в Пайрайт-Спрингс. Олифанту достаточно было случайно упомянуть мое имя, чтобы отец вытянул из него все нужные ему сведения. Боже, ну почему я сразу не сказала Тому Партингтону всей правды?!»
   — Сколько будет стоить твое молчание? — глубоко вздохнув, спросила Клэр.
   Клод лукаво улыбнулся:
   — Ну, моя дорогая, насколько я понял, тебе удалось найти непересыхающий источник дохода в виде твоих приключенческих романов. Ты оказалась хитрой лисой. Я всегда знал, что когда-нибудь буду тобой гордиться.
   — Прекрати городить чепуху, переходи ближе к делу!
   Клод предусмотрительно проигнорировал выпад дочери.
   — Поскольку я все эти годы заботился о твоем воспитании и образовании, ты по справедливости должна позаботиться о своем папочке на старости лет. Ты согласна со мной?
   Клэр возмутилась:
   — Нет! Не согласна! Ты, старый бессовестный мерзавец, никогда обо мне не заботился! Ты никогда не заботился ни о чем, кроме собственного благополучия! Если бы не все эти несчастные женщины, которые считали, что влюблены в тебя, я никогда бы не научилась ни читать, ни писать!
   Если бы Клэр так хорошо не знала своего отца, ей бы показалось, что он смутился.
   — Нет, Клэр, это ложь… — пробормотал Клод.
   — Это правда! О, меня уже тошнит от тебя!
   Будучи человеком чрезвычайно изворотливым, Клод быстро понял, что с такой разумной, острой на язык дочерью спорить бесполезно, — Две тысячи долларов — и ноги моей здесь больше не будет, — поспешно произнес он.
   — Две тысячи?! Ах ты, старый шарлатан! Мне что, идти к шерифу Гранду?
   — Ни к какому шерифу ты не пойдешь, Клэр. Потому что твоему высокородному мистеру Партингтону это совсем не понравится. — Клод с самодовольным видом покрутил свой ус и ухмыльнулся. — Во всяком случае, если этот Олифант сказал мне правду, два куска тебя не разорят. Согласись, это не такая уж большая цена, чтобы избавиться от меня.
   Глядя на человека, который доводится ей отцом, Клэр не могла не чувствовать жалости к своей матери. Несомненно, она была лишь еще одной жертвой из длинного списка Клода. Вероятно, она предпочла умереть, чтобы избавиться от этого ужасного человека. А теперь к этому списку добавилась и Клэр…
   «Ладно, будь что будет! — решила она. — В конце концов, две тысячи — это действительно не слишком большая цена, чтобы избавиться от него!»
   — Стой на месте и никуда не уходи! — холодно сказала Клэр. — Если пойдешь за мной, я сделаю вид, что мы с тобой незнакомы!
   Не дожидаясь ответа, она бросилась прочь, оставив Клода в сквере одного.
   Когда Клэр снимала со своего счета деньги в пайрайт-спрингсском банке, у нее было, очевидно, такое угрюмое выражение лица, что мистер Твитчелл, кассир, даже не попытался перемолвиться с ней словечком. Клэр сунула деньги в большой конверт и поспешила назад в сквер, где бродил Клод, куря толстую сигару. Он поприветствовал ее льстивой улыбкой, словно они были просто добрыми знакомыми.
   Сунув ему конверт, Клэр крикнула:
   — Вот, получай! Убирайся из моей жизни и больше не появляйся!
   — Потише, детка. Я считаю, тебе следовало бы относиться к своему старому папочке с несколько большим уважением.
   — Будь благодарен, что я не привела сюда полицию!
   Клэр со злорадством увидела, как брови Клода поползли вверх от неподдельного изумления. Он выхватил конверт из ее пальцев и зашагал прочь, изо всех сил стараясь произвести впечатление попранного достоинства, которым, как ей было известно, никогда не обладал.
   Прижав руку ко лбу, Клэр проследила за отцом, пока тот не свернул за угол и не исчез из виду. Мимо прогрохотал дилижанс, и у Клэр возникло непреодолимое желание вскочить в него и уехать на край света.
   Если бы только она могла быть уверенной, что ее отец сдержит слово и оставит ее в покое!
   «Господи, какая же я глупая! — внезапно подумала Клэр. — Шантажисты никогда не успокаиваются. Это широко известный факт».
   Клэр не только читала жуткие истории о шантажистах и о тех несчастных, которые пытались сохранить свои темные тайны. Она сама неоднократно писала о них в своих книгах! Всем известно: шантажист — лучший друг писателя. И ей ли не знать, что шантажисты всегда возвращаются. А уж этот — наверняка. Ее отец — самый гадкий человек, который ей только встречался в жизни.
   — Господи боже мой! — тихо простонала Клэр. — Господи, пожалуйста, сделай так…
   Но Клэр не знала, о чем попросить. Да даже если бы ей и пришло в голову что-нибудь, она не была уверена, что бог выполнит просьбу женщины, так подло предавшей мужчину, которого любит.
   Клэр прислонилась спиной к стене пайрайт-спрингсского универсального магазина, чувствуя, что не может сделать ни шагу.
 
   Том отправил Джедидайю Сильвера назад в усадьбу, поскольку хотел порасспрашивать кое о чем местного ветеринара Колина Макдугала. А теперь, удачно завершив дело, он в прекрасном расположении духа ехал на смирном Черныше по главной улице Пайрайт-Спрингса. Он открыл счет в банке для своего нового предприятия, послал телеграмму в Монтану заводчику, заключил договор с подрядчиком, чтобы в усадьбу провели газовое освещение, и перекинулся парой слов со знакомыми.
   С тех пор как Том стал взрослым, он ни разу в жизни не прожил на одном месте достаточно долго, чтобы завести себе друзей. Конечно, он мог похвастаться кучей приятелей, но ни одного из них не отважился бы назвать другом. Мысль о том, что он будет жить в Пайрайт-Спринг-се, заведет множество дружеских связей, согревала его, вызывая какое-то сентиментальное чувство.
   Разговор с мисс Тельмой утром прошел очень скучно. Модистка сразу встала на его сторону и согласилась с необходимостью убедить Клэр Монтегю, что она привлекательная женщина.
   Увидев какого-то представительного мужчину, быстро выходящего из сквера, покручивая нафабренный ус, Том натянул повод своего коня.
   Ему было наплевать на этого джентльмена, который ухмылялся, словно кот, поймавший большую жирную мышь, но его внимание привлекла Клэр Монтегю. Она смотрела вслед удаляющемуся мужчине и выглядела страшно несчастной. Никогда еще Том не видел такого отчаяния на ее лице!
   Он сам не мог бы сказать почему, но ему вдруг захотелось убить этого самодовольного господина. Том спрыгнул с лошади как раз в тот момент, когда мимо по дороге загромыхал дилижанс. Когда он проехал, Клэр больше не было в сквере, и Том ума не мог приложить, куда она подевалась. Усатого мужчины тоже нигде не было видно.
   «Что за чертовщина?!»
   По дороге в усадьбу Тома мучило беспокойство. Он прикидывал и так и эдак, как бы поделикатнее подойти к Клэр с этим вопросом. Она имела полное право посоветовать ему не совать свой нос в чужие дела и заявить, что ее личная жизнь никого не касается.
   Однако легче Тому не становилось. Ему не нравилось, что Клэр так сильно расстроена. Но еще больше ему не нравилось, что расстраивается она из-за какого-то мужчины! Что это за тип, черт побери?
   Решив переговорить об этом с Джедидайей Сильвером, Том поехал домой.
 
   Клэр все-таки удалось спокойно войти в универсальный магазин, а уж потом она потеряла сознание. Дайана Сент-Совр, которая критически изучала какое-то тонкое прозрачное кружево, бросилась к Клэр, бессильно опустившейся на бочонок с крекером.
   — Клэр! Что случилось? Тебе нехорошо?
   Даже Сильвестр, погруженный в размышления по поводу одного не дающего ему покоя пассажа своей будущей книги, отложил карандаш, хлопнул откидным прилавком и подошел к Клэр.
   — В чем дело, Клэр? Вид у вас, прямо скажем…
   Дайана шикнула на Сильвестра, но тот лишь пожал плечами.
   — О господи, — прошептала Клэр, приходя в себя. — Я обречена!
   Глаза Дайаны распахнулись еще шире.
   — Да что произошло? Клэр, расскажи нам! Может, мы сумеем тебе чем-нибудь помочь?
   Клэр прижала ладонь ко лбу.
   — Никто мне не поможет, — трагически возвестила она. — Слишком поздно!
   — Боже правый, вы заболели, Клэр? Может быть, вы заразная? — Сильвестр с выражением ужаса на лице начал потихоньку пятиться прочь. — Не кашляйте на меня, пожалуйста!
   — Бога ради, Сильвестр, не порите чепухи! — воскликнула Дайана.
   Клэр еще ни разу в жизни не слышала, чтобы Дайана говорила так резко и решительно. Такое поведение своей подруги придало ей мужества, и она проглотила слезы, которые уже вот-вот готовы были пролиться. Если уж хрупкая Дайана может так стойко переносить невзгоды, то Клэр сам бог велел! Конечно, Дайана еще не знает всю глубину катастрофы, но не в этом дело. Ее друзья переживали за нее, и их искреннее участие придало Клэр силы.
   Усевшись попрямее и собравшись духом, Клэр призналась:
   — Все дело в моем отце.
   — Так это у вашего отца заразная болезнь? — Испуга у Сильвестра поубавилось, но теперь он недоумевал еще сильнее.
   — Что-то произошло с твоим отцом, Клэр? — сочувственно спросила Дайана.
   — Да. Произошло ужасное. Он приехал в Пайрайт-Спрингс!
   Поскольку в ее голосе явно не было радости, которая обычно сопутствует воссоединению семьи, Дайана только недоуменно захлопала ресницами. Заинтересованный Сильвестр подошел поближе.
   — Гм… — начала неуверенно Дайана, — ты поссорилась со своим отцом, Клэр, милочка?
   — Поссорилась?! — У Клэр вырвался резкий хриплый смешок. — Да он самый отвратительный человек в мире, Дайана! Он мошенник и жулик, гнусный, презренный негодяй! Он подлец, мерзавец, шарлатан и гадкий притворщик!
   — Матерь божья! — пробормотала ошеломленная Дайана.
   — Неужели? Расскажите-ка поподробнее, Клэр! — Сильвестр подтащил еще один бочонок с крекером и уселся на него, весь обратившись в слух.
   — Когда я услышала его голос, ушам своим не поверила! Я знаю, бог наказывает меня за то, что я обманываю мистера Партингтона… Я это знаю!
   — Чепуха! — заявил Сильвестр тоном, не терпящим возражений. — Лучше расскажите нам о своем отце. Может быть, я сделаю его персонажем какой-нибудь будущей книги. Ой! — Он бросил злой взгляд на Дайану, которая ущипнула его за руку.
   — Разве ты не видишь, что Клэр ужасно расстроена, Сильвестр? Забудь о своей глупой книге хоть на минуту!
   — Забыть о моей книге? О моей глупой книге?! Нет, как вам это понравится?
   — Я не хотела тебя обидеть, и ты это прекрасно знаешь, — раздраженно бросила Дайана. — Лучше подумай, чем мы можем помочь Клэр, прежде чем вставлять ее отца в качестве персонажа в свою книгу!
   — Да, пожалуйста, помогите мне! — Клэр умоляюще сложила руки. — Я так нуждаюсь в помощи… Я не знаю, как мне быть. Он угрожал, что все обо мне расскажет!
   Задумчиво потерев свой изящный подбородок столь же изящным пальчиком, Дайана пробормотала:
   — А не кажется ли тебе, что настало время рассказать обо всем мистеру Партингтону, дорогая? Знаешь, у меня создалось впечатление, что он неравнодушен к тебе.
   — Ко мне? — переспросила изумленная Клэр.
   — К Клэр?! — вырвалось у пораженного Сильвестра.
   — Да, к Клэр, — раздраженно ответила Дайана. — Не понимаю, чему вы оба так удивляетесь? Мне это совершенно ясно. А уж я-то понимаю в таких вещах!
   Клэр с Сильвестром переглянулись. Предположение Дайаны было настолько абсурдным, что на мгновение Клэр позабыла о своих несчастьях и чуть было не рассмеялась.
   — Очень мило с твоей стороны, Дайана, но я-то знаю, что мистер Партингтон видит во мне только экономку. Ну, может быть, — добавила она, осмелившись помечтать, — когда-нибудь он будет относиться ко мне как к другу.
   Клэр не могла заставить себя произнести вслух правду: ни один мужчина не может обращать на нее внимания, когда вместе с ней в помещении находится Дайана.
   — Хорошо, пусть так, — уступила Дайана. («Слишком поспешно», — подумала Клэр.) — Но я все равно придерживаюсь мнения, что тебе следует ему обо всем рассказать. Это избавит тебя от всех твоих волнений и страданий, да и твой отец больше не сможет тебе угрожать.
   — Неужели все так далеко зашло, Клэр? — спросил Сильвестр, насторожившись. — Ты все-таки должна рассказать поподробнее о своем отце.
   — Не желаю!
   Но, бросив взгляд на друзей, предлагавших ей свое участие — по крайней мере, Дайана, — Клэр решила, что будет нечестно продолжать держать в тайне свое прошлое.
   — Обещайте мне никогда и никому не рассказывать того, что я вам скажу! Слышите? Ни единой душе!
   — Но можно мне будет использовать эту информацию в книге? Обещаю, я изменю все имена! — Вид у Сильвестра становился все более унылым.
   — Ну, ладно, но если только ты изменишь имена. Хотя это омерзительная, просто ужасная история.
   При слове «омерзительная» физиономия писателя просияла. Он отправился запереть дверь, чтобы им не помешали покупатели.
   Постаравшись быть краткой, Клэр поведала Дайане и Сильвестру о свом печальном детстве и юности, закончив рассказ сегодняшним неожиданным появлением своего папаши и выманиванием у нее денег путем самого обычного шантажа. Дайана всем своим видом изображала сопереживание, Сильвестр же улыбался и исступленно потирал руки.
   — Ну вот, кроме покойного мистера Партингтона, вы единственные, кто знает, что я пишу романы. И только вам одним я доверила историю своего детства. Я очень надеюсь, что вы будете уважать мои тайны, потому что… Не знаю, смогу ли я пережить, если кто-то другой узнает о моем позорном прошлом!