Страница:
— Не все мужчины, моя дорогая юная леди, так снисходительны, как покойный мистер Партингтон. Не всем понравится иметь в услужении молодую особу, которая, кроме всего прочего, является сочинительницей знаменитых романов.
Клэр в изумлении уставилась на него.
— Что вы имеете в виду?
— Видите ли, моя милочка, сочинительство, а особенно сочинительство таких романов, которые вы печатаете под псевдонимом Кларенса Мактега, многие считают довольно неприличным.
— Неприличным?!
— Ну, недозволительным…
— Недозволительным?!
Клэр наконец вырвала у него руку, но ей было теперь все равно. Чувства кипели в ней, словно лава в вулкане.
— Что вы хотите этим сказать, мистер Олифант? Романы Кларенса Мактега никто не может счесть неприличными!
— Мисс Монтегю, милочка…
— Никакая я вам не милочка! Не могу поверить, что это сказали вы, мистер Олифант! Вы ведь представитель издателя, который вот уже пять лет публикует романы Кларенса Мактега. Много же вам понадобилось времени для того, чтобы понять, что эти романы неприличны!
Клэр в ярости вскочила и метнулась к двери, но, вспомнив, что где-то за дверью ее может поджидать Том Партингтон, вернулась к своему креслу.
— Мисс Монтегю, пожалуйста, успокойтесь, — говорил мистер Олифант, явно встревоженный подобным поведением Клэр. — Я вовсе не хотел умалить достоинств вашей работы. Я знаю, в издательском мире считают, что книги Кларенса Мактега — самые лучшие в жанре приключенческого романа.
— Неужели?
Клэр сдернула с носа очки и принялась протирать их носовым платком. Она всегда протирала свои очки, когда очень волновалась. Ей совсем не понравилось, что мистер Олифант так легко переменил свое мнение, и она пристально посмотрела на него.
— Тогда почему вы сказали, что они неприличные?
— Милочка, я имел в виду… Боюсь, я не совсем верно выразился… В конце концов, я ведь не писатель, как вы знаете, и не обладаю вашим даром меткого слова… Надеюсь, вы поймете меня правильно, потому что я хотел вам только добра…
— Нельзя ли ближе к делу?
В глазках бусинках мистера Олифанта мелькнула обида, и Клэр прикусила себе язык. Она совершенно забыла, как он любит поговорить.
— Прошу прощения. Я сегодня немного не в себе.
— Действительно, милочка.
Он фыркнул и снова замолчал, вид у него все еще был обиженный. Клэр с трудом подавила порыв вытрясти из него объяснение и выдавила сквозь зубы:
— Умоляю, продолжайте, мистер Олифант.
— Да. Так вот, моя милочка. Лично я считаю, что, несмотря на веские аргументы дам, поддерживающих движение суфражисток, неравенство между полами предопределено самой природой. Леди, как вам прекрасно известно, гораздо более экзальтированны и чувствительны, нежели мы, мужчины, являющиеся рабами своего интеллекта. Эта исключительная чувствительность дам, несомненно, оказывает влияние на их логическое мышление.
По наблюдениям Клэр, единственное, что отличало мужчин от женщин, была их проклятая глупость, тщеславие да еще похоть. Ее собственные экзальтированные чувства предлагали ей немедленно схватить каминную кочергу и отделать ею как следует мистера Олифанта. Интересно, сможет ли он ей простить этот невольный порыв и отнести его на счет ее «исключительной чувствительности».
— Вы, конечно, исключение из правил, мисс Монтегю, — как ни в чем не бывало продолжал мистер Олифант, благожелательно улыбаясь. — Вам удалось преодолеть свою природную слабость и создать замечательные, нетленные литературные произведения.
Клэр наконец вышла из себя:
— Это же просто приключенческие романы, мистер Олифант. Судя по вашим словам, неплохие, но не думаю, что их можно считать настоящей литературой.
— Не стану спорить, милочка.
Мистер Олифант просиял, и Клэр захотелось выцарапать ему темные глаза-бусинки. К счастью, он продолжил свои запутанные объяснения:
— Видите ли, обычная женщина не смогла бы найти подходящих выражений, чтобы создать такого героя, как Том Парди из Таскалусы. Как правило, женщины не в состоянии понять благородство мужского характера, а кроме того, они не способны преодолеть природную застенчивость, чтобы описывать насилие, идущее рука об руку с подвигами Тома.
— Вы хотите сказать, что большинство дам падают в обморок при малейшей опасности, мистер Олифант?
— Точно! — воскликнул он, явно довольный, что Клэр его правильно поняла.
Клэр пришлось сделать сразу несколько глубоких вдохов. Она вспомнила кумиров своей юности — Клару Бартон и Флоренс Найтингейл, женщин, которые не только видели жестокость мужчин, но осмеливались противостоять ей и даже врачевать раны, причиненные насилием. Все еще сомневаясь, сможет ли продолжать разговор, не срываясь на крик, Клэр заставила себя улыбнуться представителю своего издателя.
— Вы хотите сказать, что молодой мистер Партингтон будет шокирован, узнав, что его экономка пишет приключенческие романы, поскольку подобное занятие явно бросает вызов роли, предназначенной женщине самой природой? — Голос Клэр был слаще меда.
— Мисс Монтегю, вы, со своей обычной проницательностью, в мгновение ока ухватили суть моей мысли.
Клэр кивнула, пожелав про себя, чтобы мистер Олифант всегда выражался столь же кратко. Он снова предпринял попытку взять ее за руку, чего ловким маневром Клэр благополучно удалось избежать. Она скромно опустила глаза и приняла кроткий вид, подобающий настоящей леди.
— Все правильно, мистер Олифант. Вы абсолютно точно описали ситуацию. Я не смогла бы сделать этого лучше.
Мистер Олифант снова одарил ее сочувственным взглядом:
— Так, значит, в этом ваша проблема, мисс Монтегю? Вы опасаетесь, что мистер Партингтон будет относиться к вам презрительно, если узнает, что вы — автор известных всем приключенческих романов? Что он может осудить вас, если узнает, кто прячется за именем Кларенса Мактега?
Воспользовавшись удобным предлогом, Клэр глубоко вздохнула и жалобно произнесла:
— Боюсь, все гораздо хуже…
Мистер Олифант быстро заморгал.
— Что же может быть хуже, милочка?
Клэр всегда жалела, что не может обходиться без очков. Она была уверена, что длинные ресницы, не спрятанные за стеклами очков, придавали бы ее взгляду больше выразительности. Ни одна из героинь ее книг не носила очков — и не без причины. Тем не менее Клэр старалась изо всех сил. Широко раскрыв глаза, она скорбно прошептала:
— Он… он вообще ненавидит книги, мистер Олифант!
Мистер Олифант в ужасе отшатнулся, чему Клэр была несказанно рада, поскольку он теперь оказался от нее на некотором расстоянии. Это обстоятельство вдохновило ее, перед глазами возникла яркая картина:
— Это правда… А особенно мистер Партингтон ненавидит романы, героем которых является он сам. Он почему-то считает, что они отравили ему жизнь. Даже трудно представить себе, что будет, если мой новый хозяин узнает, кто автор этих книг…
— Силы небесные! Вот уж не думал!
Клэр уловила в его тоне неподдельный ужас и украдкой бросила взгляд через плечо. Мистер Олифант казался чрезвычайно огорошенным.
— Вот видите, мистер Олифант, каково мое положение. Мне очень жаль, но, боюсь, вам придется утаить от мистера Партингтона правду. Я считаю, что представлять вас в качестве издателя Кларенса Мактега будет неблагоразумно.
— Силы небесные! Разумеется! Если он узнает, кто я такой, то скорее всего вышвырнет меня из дома и никогда больше не пригласит!
— Боюсь, что так. — Клэр опять поспешно повернулась к окну, чтобы спрятать торжествующую улыбку.
— Означает ли это, что я должен остановиться в гостинице?
Мистер Олифант не пытался скрыть своего разочарования, и Клэр не винила его за это. Обслуживание в Пайрайт-Спрингсе не шло ни в какое сравнение с удобствами в усадьбе Партингтонов.
Быстро все взвесив, она сказала:
— Не думаю, что в этом есть необходимость, мистер Олифант.
— А как же слуги, мисс Монтегю? — хмуро осведомился он.
Одержав победу, Клэр уже была готова простить ему его отсталые взгляды относительно женского равноправия. Кроме того, она знала, как неравнодушен он к шоколадному суфле миссис Филпотт.
— Ни Скраггс, ни миссис Филпотт не знают моего секрета, мистер Олифант. Единственный, кто знал, что Кларенс Мактег — это я, был покойный мистер Партингтон.
Мистер Олифант моментально просиял.
— Неужели?
— Во всяком случае — в этом доме. Я думаю, все будет в порядке, если вы представитесь старым другом покойного мистера Партингтона из Нью-Йорка, а не моим знакомым.
Мистер Олифант несколько раз открыл и закрыл рот, словно большая рыба, выброшенная на берег. Клэр старалась не думать о том, как сильно он похож на рыбу, из боязни рассмеяться невпопад.
Наконец мистер Олифант заявил с видом оскорбленного достоинства:
— Я предпочел бы назваться вашим поклонником, мисс Монтегю.
При одной мысли об этом Клэр внутренне содрогнулась.
— Полагаю, это будет неосмотрительно. Конечно, если вы предпочитаете остановиться в Пайрайт-Спринг-се, а не в усадьбе Партингтонов… — Взглянув на несчастное лицо Олифанта, она пожалела его и добавила: — В конце концов, я ведь всего лишь экономка. Будет очень странно выглядеть, если моего поклонника пригласят в дом хозяина.
— О! — Мистер Олифант хмуро кивнул. — Понимаю. Вероятно, вы правы, милочка. Придется мне стать другом покойного мистера Партингтона из Нью-Йорка.
— Вы можете оставаться представителем издательства, мистер Олифант, — великодушно предложила Клэр. — Просто мистеру Партингтону не нужно знать, какого именно.
Несмотря на то что все так удачно устроилось, Клэр чувствовала угрызения совести. Вздохнув, она поклялась себе, что рано или поздно во всем чистосердечно признается. Потом. Когда получше узнает Тома Партингтона. И все-таки ей было неспокойно. В первый раз за свою самостоятельную жизнь Клэр подумала, что и ей не удалось избежать позора своей семьи. А ведь она так старалась вести достойную жизнь с тех пор, как сбежала из дома! Но сейчас, когда ее честность подверглась испытанию, Клэр прибегла к обману и лжи… Отбросив эту мысль, она сказала себе, что непременно как-нибудь загладит свой гадкий поступок.
В дверь кабинета постучали, и Клэр тихонько вскрикнула от испуга. Она в отчаянии посмотрела на мистера Олифанта и прошептала:
— Вы меня не подведете?
Он кивнул и открыл было рот, чтобы подтвердить свое решение многословным высказыванием, но Клэр не стала ждать. Она бросилась к двери, распахнула ее и была рада, что предусмотрительно вооружилась приятной приглашающей улыбкой — за дверью стояли Том Партингтон и Джедидайя Сильвер.
Том заговорил первым:
— Мы с Джедом придумали план и хотели бы обсудить его с вами, мисс Монтегю.
— В вас больше здравого смысла, чем в дюжине мужчин, вместе взятых, — добавил Джедидайя. — Я заверил Тома, что вы с радостью дадите нам дельный совет.
Бросив на мистера Олифанта торжествующий взгляд, Клэр грациозным жестом предложила мужчинам войти.
— Вы мне льстите, мистер Сильвер, но я с удовольствием выслушаю ваш план. Пожалуйста, познакомьтесь с другом покойного мистера Партингтона, мистером Олифантом. Мистер Олифант представляет одно из нью-йоркских издательств. Его фирма занимается публикацией духовной литературы.
Олифант несколько секунд с открытом ртом смотрел на Клэр, пока она не бросила на него выразительный взгляд. Тут он опомнился и промямлил, выдавив улыбку:
— О да! Мне было бесконечно жаль услышать о том, что мистер Партингтон покинул нас.
Неожиданно Клэр вспомнила о книгах, которые запрятала под подушкой на кресле. Джедидайя как раз в этот момент направился к тому самому креслу. Она метнулась туда и, чуть было не сбив Джедидайю с ног, плюхнулась в кресло, накрыв книги юбками. Джедидайя остолбенел от неожиданности, и Клэр виновато улыбнулась ему.
«Пусть уж лучше он подумает, что я — просто невежа, чем узнает, что я — автор этих проклятых книг!»
— Так, значит, вы были знакомы с моим дядюшкой Гордоном, мистер Олифант? — Том опустился на кушетку. — Вы, Джед и мисс Монтегю должны рассказать мне о нем, поскольку я не слишком хорошо его знал.
Джедидайя, опасливо взглянув на Клэр, уселся на соседнее кресло.
— Он был замечательным человеком, Том.
— Да, действительно.
Мистер Олифант осматривал комнату, явно ища место, чтобы сесть, но единственный свободный стул стоял за письменным столом Клэр. Она поспешно вскочила.
— Пожалуйста, усаживайтесь сюда, мистер Олифант, а я пойду позабочусь насчет закусок для вас, джентльмены.
Выразительно посмотрев на Олифанта, Клэр отправилась на кухню. Чувствуя собственную вину, она довольно долго занималась тщательным выбором ассортимента пирожных к чаю, кофе и чайной заварки. Ей хотелось произвести приятное впечатление на Тома Партингтона.
Когда она вернулась в свой кабинет, к джентльменам успела присоединиться Дайана Сент-Совр. Олифант уступил ей свое место, и теперь смотрел на нее во все глаза, еще больше напоминая Клэр рыбу с разинутым ртом. Джедидайя Сильвер и Том тоже не сводили глаз с Дайаны, явно сраженные ее красотой. Клэр этому не удивилась: она не ожидала от мужчин ничего иного. В ее представлении, при виде Дайаны джентльмены должны были падать замертво.
Однако, взглянув на свою подругу, Клэр сама чуть было не упала замертво. Дайана грациозно держала в руке томик с портретом Тома Парди из Таскалусы! На обложке над портретом шла надпись: «Бушующая река смерти».
— О господи! — прошептала Клэр, едва не выронив поднос.
Решившись поднять глаза на Тома Партингтона, она обнаружила, что он улыбается ей. Клэр попыталась определить, является ли эта улыбка иронической, горькой или дружеской. К несчастью, установить, к какой категории относится улыбка человека, которого почти не знаешь, — задача почти невыполнимая.
— Осмелюсь заметить, вы пытались от меня кое-что утаить, мисс Монтегю.
Клэр в панике перевела взгляд с него на Дайану, которая в свое оправдание только чуть пожала плечами с виноватым видом: дескать, ничего не поделаешь!
— Мне очень жаль… — пробормотала Клэр.
Усмехнувшись, Том встал с кушетки и взял из ее дрожащих рук поднос.
— Вот так, мисс Монтегю. Вы ведь не хотите вывалить все это на ковер?
Клэр замотала головой, не в силах вымолвить ни слова. Она наблюдала за тем, как Том ставит поднос на ее письменный стол, и чувствовала малодушный порыв спастись бегством. Клэр, вероятно, так бы и поступила, если бы ее ноги неожиданно не налились свинцом, так что она не могла заставить себя сдвинуться с места, а стояла неподвижно и мысленно молила бога об избавлении.
Очевидно, вид ее и в самом деле был чрезвычайно жалким, потому что Том забеспокоился:
— Пожалуйста, мисс Монтегю, не принимайте это так близко к сердцу. Не ваша вина, что выходит еще одна из этих книжонок!
Клэр показалось, что комната закружилась вокруг нее.
— Не моя? — прошептала она.
— Конечно, нет! — Том взял ее за локоть и повел к стулу за письменным столом. — Матерь божья, вы дрожите как осиновый лист! Можно подумать, что вы имеете какое-то отношение к этим книжонкам про Тома-Таскалусца!
Поскольку Клэр и в самом деле имела некоторое отношение к книгам про Тома-Таскалусца, ей было непросто подыскать подходящий ответ. Дайана вспорхнула с кресла и подплыла к ней. Том заулыбался Дайане такой ласковой и теплой улыбкой, что Клэр стало еще хуже.
— Позволь мне разливать чай, моя дорогая! Я только что говорила мистеру Партингтону, что ты, несомненно, старалась пощадить его чувства, когда спрятала эти ужасные книжки под подушкой.
— Неужели?
Поскольку Клэр прекрасно знала, что Дайана соображает не слишком быстро, такая находчивость повергла ее в полное изумление. И лишь потом, когда разбегающиеся мысли Клэр пришли в относительный порядок, она отметила эпитет, которым Дайана наградила ее книги.
— Правда-правда, мисс Монтегю, — поспешно подтвердил мистер Олифант и несколько раз подмигнул ей, словно у него разыгрался нервный тик.
— Вы напрасно так щадите мои чувства, мисс Монтегю! К настоящему времени я почти свыкся с этими книжонками. Несмотря на то что я их совсем не одобряю, вам не стоит прятать их от меня. Кроме того, я уверен, что мой дядюшка Горди сделал на них неплохое состояние, и мне грех жаловаться, поскольку именно я его унаследовал.
Клэр недоуменно посмотрела на Тома. Как бы то ни было, сегодня она во второй раз почувствовала, что фортуна протягивает ей руку, и схватилась за нее изо всех сил. Ей оставалось только благодарить судьбу и своих друзей.
— Я… я просто не хотела расстраивать вас в первые дни в вашем новом доме, мистер Партингтон.
— Благодарю вас, мисс Монтегю, вы очень предупредительны. Но вы же прекрасно знали, что рано или поздно новый роман попадется мне на глаза!
Том взял томик из рук Дайаны и принялся его рассматривать.
«По крайней мере он не сердится — просто немного раздражен и слегка озадачен», — с облегчением подумала Клэр.
Однако оказалось, что обрадовалась она рано.
— Я не могу понять одного: откуда они тут взялись? — заметил Том. — Похоже, это предварительный тираж. Судя по дате, публикация должна состояться в январе будущего года, а до него еще целых два месяца.
Клэр в смятении посмотрела на мистера Олифанта, но его взгляд был прикован к Дайане, и она поняла, что помощи от него жать нечего. Стараясь по возможности не отступать от истины, Клэр неуверенно пробормотала:
— Их… Их привез мистер Олифант. Видите ли, он вращается в издательском мире, и ему было известно, как сильно покойный мистер Партингтон любил эти книги. — И добавила почти вызывающе: — Как и многие из нас, которые по крайней мере не считают их ужасными. Верно, мистер Олифант?
Услышав свое имя, Олифант вздрогнул и вышел из ступора:
— Что? О! Ну, да! Это я привез их для мистера Партингтона… поскольку не знал, что они ему уже не понадобятся.
— А может быть, это все-таки авторские экземпляры? — негромко усмехнулся Том. — С чего бы моему дядюшке так любить подобные произведения?
Немного придя в себя, Клэр уселась и машинально пригладила волосы, хотя из ее прически никогда не выбивалось ни одной непослушной пряди.
— А по-моему, мистер Партингтон, многих может восхищать сильный характер и благородная натура Тома-Таскалусца.
— Тут она права, Том, — поддержал Клэр Джедидайя. — Этот парень, Кларенс Мактег, создал настоящего героя.
— Это не совсем так, мистер Сильвер, — возразила Клэр, все еще обиженная за своего любимца. — Всем известно, что у Тома из Таскалусы имеется реальный прототип.
— Чепуха! — воскликнул человек, который менее всего претендовал на эту роль. — Если желаете знать мое мнение, Мактег создал настоящего монстра.
— Ну, не такого уж и монстра, мистер Партингтон! — заметила Дайана, но так неуверенно, что Клэр разозлилась.
— Разумеется, Кларенс Мактег не создавал никаких чудовищ, — заявила она. — Эти книги были написаны, чтобы восславить благородного солдата и уважаемого гражданина. Любой юноша захочет подражать Тому Парди из Таскалусы. Но если… если эти книги приводят вас в такое недоумение, мистер Партингтон, вы можете просто не читать их!
Том снова рассмеялся:
— Мне было известно, что вы любили моего дядюшку, но я не знал, что вы такая горячая защитница его романов, мисс Монтегю. Вы казались мне такой здравомыслящей женщиной… Остается только надеяться, что вы заметили в этих книжонках нечто, что ускользнуло от моего внимания.
— Скорее всего вы не далеки от истины, — пробормотала Клэр, защищаясь, хотя чувствовала, что преимущество на его стороне.
— Не сомневаюсь, мисс Монтегю. — Том братски улыбнулся ей. — Вам уже лучше?
Клэр решила, что ей давно пора взять себя в руки и приступить к своим прямым обязанностям, за которые ей платят. Встав со стула и откашлявшись, она объявила:
— Да, спасибо. Простите, я вела себя глупо, мистер Партингтон. Позвольте, я буду разливать чай.
— Это будет замечательно.
Дайана снова вспорхнула на кресло, а трое джентльменов уселись на узкой кушетке, словно сардины в банке, зажав толстого мистера Олифанта в середине. Клэр раздала им чашки и пирожные, а сама уселась за свой стол, размышляя, как долго еще сможет выдержать эту игру. И сумеет ли, поскольку уже прибегла ко лжи, когда-нибудь сознаться во всем.
6
Клэр в изумлении уставилась на него.
— Что вы имеете в виду?
— Видите ли, моя милочка, сочинительство, а особенно сочинительство таких романов, которые вы печатаете под псевдонимом Кларенса Мактега, многие считают довольно неприличным.
— Неприличным?!
— Ну, недозволительным…
— Недозволительным?!
Клэр наконец вырвала у него руку, но ей было теперь все равно. Чувства кипели в ней, словно лава в вулкане.
— Что вы хотите этим сказать, мистер Олифант? Романы Кларенса Мактега никто не может счесть неприличными!
— Мисс Монтегю, милочка…
— Никакая я вам не милочка! Не могу поверить, что это сказали вы, мистер Олифант! Вы ведь представитель издателя, который вот уже пять лет публикует романы Кларенса Мактега. Много же вам понадобилось времени для того, чтобы понять, что эти романы неприличны!
Клэр в ярости вскочила и метнулась к двери, но, вспомнив, что где-то за дверью ее может поджидать Том Партингтон, вернулась к своему креслу.
— Мисс Монтегю, пожалуйста, успокойтесь, — говорил мистер Олифант, явно встревоженный подобным поведением Клэр. — Я вовсе не хотел умалить достоинств вашей работы. Я знаю, в издательском мире считают, что книги Кларенса Мактега — самые лучшие в жанре приключенческого романа.
— Неужели?
Клэр сдернула с носа очки и принялась протирать их носовым платком. Она всегда протирала свои очки, когда очень волновалась. Ей совсем не понравилось, что мистер Олифант так легко переменил свое мнение, и она пристально посмотрела на него.
— Тогда почему вы сказали, что они неприличные?
— Милочка, я имел в виду… Боюсь, я не совсем верно выразился… В конце концов, я ведь не писатель, как вы знаете, и не обладаю вашим даром меткого слова… Надеюсь, вы поймете меня правильно, потому что я хотел вам только добра…
— Нельзя ли ближе к делу?
В глазках бусинках мистера Олифанта мелькнула обида, и Клэр прикусила себе язык. Она совершенно забыла, как он любит поговорить.
— Прошу прощения. Я сегодня немного не в себе.
— Действительно, милочка.
Он фыркнул и снова замолчал, вид у него все еще был обиженный. Клэр с трудом подавила порыв вытрясти из него объяснение и выдавила сквозь зубы:
— Умоляю, продолжайте, мистер Олифант.
— Да. Так вот, моя милочка. Лично я считаю, что, несмотря на веские аргументы дам, поддерживающих движение суфражисток, неравенство между полами предопределено самой природой. Леди, как вам прекрасно известно, гораздо более экзальтированны и чувствительны, нежели мы, мужчины, являющиеся рабами своего интеллекта. Эта исключительная чувствительность дам, несомненно, оказывает влияние на их логическое мышление.
По наблюдениям Клэр, единственное, что отличало мужчин от женщин, была их проклятая глупость, тщеславие да еще похоть. Ее собственные экзальтированные чувства предлагали ей немедленно схватить каминную кочергу и отделать ею как следует мистера Олифанта. Интересно, сможет ли он ей простить этот невольный порыв и отнести его на счет ее «исключительной чувствительности».
— Вы, конечно, исключение из правил, мисс Монтегю, — как ни в чем не бывало продолжал мистер Олифант, благожелательно улыбаясь. — Вам удалось преодолеть свою природную слабость и создать замечательные, нетленные литературные произведения.
Клэр наконец вышла из себя:
— Это же просто приключенческие романы, мистер Олифант. Судя по вашим словам, неплохие, но не думаю, что их можно считать настоящей литературой.
— Не стану спорить, милочка.
Мистер Олифант просиял, и Клэр захотелось выцарапать ему темные глаза-бусинки. К счастью, он продолжил свои запутанные объяснения:
— Видите ли, обычная женщина не смогла бы найти подходящих выражений, чтобы создать такого героя, как Том Парди из Таскалусы. Как правило, женщины не в состоянии понять благородство мужского характера, а кроме того, они не способны преодолеть природную застенчивость, чтобы описывать насилие, идущее рука об руку с подвигами Тома.
— Вы хотите сказать, что большинство дам падают в обморок при малейшей опасности, мистер Олифант?
— Точно! — воскликнул он, явно довольный, что Клэр его правильно поняла.
Клэр пришлось сделать сразу несколько глубоких вдохов. Она вспомнила кумиров своей юности — Клару Бартон и Флоренс Найтингейл, женщин, которые не только видели жестокость мужчин, но осмеливались противостоять ей и даже врачевать раны, причиненные насилием. Все еще сомневаясь, сможет ли продолжать разговор, не срываясь на крик, Клэр заставила себя улыбнуться представителю своего издателя.
— Вы хотите сказать, что молодой мистер Партингтон будет шокирован, узнав, что его экономка пишет приключенческие романы, поскольку подобное занятие явно бросает вызов роли, предназначенной женщине самой природой? — Голос Клэр был слаще меда.
— Мисс Монтегю, вы, со своей обычной проницательностью, в мгновение ока ухватили суть моей мысли.
Клэр кивнула, пожелав про себя, чтобы мистер Олифант всегда выражался столь же кратко. Он снова предпринял попытку взять ее за руку, чего ловким маневром Клэр благополучно удалось избежать. Она скромно опустила глаза и приняла кроткий вид, подобающий настоящей леди.
— Все правильно, мистер Олифант. Вы абсолютно точно описали ситуацию. Я не смогла бы сделать этого лучше.
Мистер Олифант снова одарил ее сочувственным взглядом:
— Так, значит, в этом ваша проблема, мисс Монтегю? Вы опасаетесь, что мистер Партингтон будет относиться к вам презрительно, если узнает, что вы — автор известных всем приключенческих романов? Что он может осудить вас, если узнает, кто прячется за именем Кларенса Мактега?
Воспользовавшись удобным предлогом, Клэр глубоко вздохнула и жалобно произнесла:
— Боюсь, все гораздо хуже…
Мистер Олифант быстро заморгал.
— Что же может быть хуже, милочка?
Клэр всегда жалела, что не может обходиться без очков. Она была уверена, что длинные ресницы, не спрятанные за стеклами очков, придавали бы ее взгляду больше выразительности. Ни одна из героинь ее книг не носила очков — и не без причины. Тем не менее Клэр старалась изо всех сил. Широко раскрыв глаза, она скорбно прошептала:
— Он… он вообще ненавидит книги, мистер Олифант!
Мистер Олифант в ужасе отшатнулся, чему Клэр была несказанно рада, поскольку он теперь оказался от нее на некотором расстоянии. Это обстоятельство вдохновило ее, перед глазами возникла яркая картина:
Со скоростью молнии Том бросился на мерзавца и ударил его в грудь ногой. Тот отшатнулся и ударился спиной о валун. Быстрый рывок — и Том оказался на нем. Они сошлись в смертельной схватке. В кулаке противника Тома все еще был зажат смертоносный кинжал. Мисс Абигайль Фейтгуд вскрикнула…Вернувшись к своим неприятностям, Клэр наклонила голову и печально вздохнула. Поскольку она была слишком зла, чтобы прибегнуть к слезам, даже к фальшивым, она поднялась и подошла к окну.
— Это правда… А особенно мистер Партингтон ненавидит романы, героем которых является он сам. Он почему-то считает, что они отравили ему жизнь. Даже трудно представить себе, что будет, если мой новый хозяин узнает, кто автор этих книг…
— Силы небесные! Вот уж не думал!
Клэр уловила в его тоне неподдельный ужас и украдкой бросила взгляд через плечо. Мистер Олифант казался чрезвычайно огорошенным.
— Вот видите, мистер Олифант, каково мое положение. Мне очень жаль, но, боюсь, вам придется утаить от мистера Партингтона правду. Я считаю, что представлять вас в качестве издателя Кларенса Мактега будет неблагоразумно.
— Силы небесные! Разумеется! Если он узнает, кто я такой, то скорее всего вышвырнет меня из дома и никогда больше не пригласит!
— Боюсь, что так. — Клэр опять поспешно повернулась к окну, чтобы спрятать торжествующую улыбку.
— Означает ли это, что я должен остановиться в гостинице?
Мистер Олифант не пытался скрыть своего разочарования, и Клэр не винила его за это. Обслуживание в Пайрайт-Спрингсе не шло ни в какое сравнение с удобствами в усадьбе Партингтонов.
Быстро все взвесив, она сказала:
— Не думаю, что в этом есть необходимость, мистер Олифант.
— А как же слуги, мисс Монтегю? — хмуро осведомился он.
Одержав победу, Клэр уже была готова простить ему его отсталые взгляды относительно женского равноправия. Кроме того, она знала, как неравнодушен он к шоколадному суфле миссис Филпотт.
— Ни Скраггс, ни миссис Филпотт не знают моего секрета, мистер Олифант. Единственный, кто знал, что Кларенс Мактег — это я, был покойный мистер Партингтон.
Мистер Олифант моментально просиял.
— Неужели?
— Во всяком случае — в этом доме. Я думаю, все будет в порядке, если вы представитесь старым другом покойного мистера Партингтона из Нью-Йорка, а не моим знакомым.
Мистер Олифант несколько раз открыл и закрыл рот, словно большая рыба, выброшенная на берег. Клэр старалась не думать о том, как сильно он похож на рыбу, из боязни рассмеяться невпопад.
Наконец мистер Олифант заявил с видом оскорбленного достоинства:
— Я предпочел бы назваться вашим поклонником, мисс Монтегю.
При одной мысли об этом Клэр внутренне содрогнулась.
— Полагаю, это будет неосмотрительно. Конечно, если вы предпочитаете остановиться в Пайрайт-Спринг-се, а не в усадьбе Партингтонов… — Взглянув на несчастное лицо Олифанта, она пожалела его и добавила: — В конце концов, я ведь всего лишь экономка. Будет очень странно выглядеть, если моего поклонника пригласят в дом хозяина.
— О! — Мистер Олифант хмуро кивнул. — Понимаю. Вероятно, вы правы, милочка. Придется мне стать другом покойного мистера Партингтона из Нью-Йорка.
— Вы можете оставаться представителем издательства, мистер Олифант, — великодушно предложила Клэр. — Просто мистеру Партингтону не нужно знать, какого именно.
Несмотря на то что все так удачно устроилось, Клэр чувствовала угрызения совести. Вздохнув, она поклялась себе, что рано или поздно во всем чистосердечно признается. Потом. Когда получше узнает Тома Партингтона. И все-таки ей было неспокойно. В первый раз за свою самостоятельную жизнь Клэр подумала, что и ей не удалось избежать позора своей семьи. А ведь она так старалась вести достойную жизнь с тех пор, как сбежала из дома! Но сейчас, когда ее честность подверглась испытанию, Клэр прибегла к обману и лжи… Отбросив эту мысль, она сказала себе, что непременно как-нибудь загладит свой гадкий поступок.
В дверь кабинета постучали, и Клэр тихонько вскрикнула от испуга. Она в отчаянии посмотрела на мистера Олифанта и прошептала:
— Вы меня не подведете?
Он кивнул и открыл было рот, чтобы подтвердить свое решение многословным высказыванием, но Клэр не стала ждать. Она бросилась к двери, распахнула ее и была рада, что предусмотрительно вооружилась приятной приглашающей улыбкой — за дверью стояли Том Партингтон и Джедидайя Сильвер.
Том заговорил первым:
— Мы с Джедом придумали план и хотели бы обсудить его с вами, мисс Монтегю.
— В вас больше здравого смысла, чем в дюжине мужчин, вместе взятых, — добавил Джедидайя. — Я заверил Тома, что вы с радостью дадите нам дельный совет.
Бросив на мистера Олифанта торжествующий взгляд, Клэр грациозным жестом предложила мужчинам войти.
— Вы мне льстите, мистер Сильвер, но я с удовольствием выслушаю ваш план. Пожалуйста, познакомьтесь с другом покойного мистера Партингтона, мистером Олифантом. Мистер Олифант представляет одно из нью-йоркских издательств. Его фирма занимается публикацией духовной литературы.
Олифант несколько секунд с открытом ртом смотрел на Клэр, пока она не бросила на него выразительный взгляд. Тут он опомнился и промямлил, выдавив улыбку:
— О да! Мне было бесконечно жаль услышать о том, что мистер Партингтон покинул нас.
Неожиданно Клэр вспомнила о книгах, которые запрятала под подушкой на кресле. Джедидайя как раз в этот момент направился к тому самому креслу. Она метнулась туда и, чуть было не сбив Джедидайю с ног, плюхнулась в кресло, накрыв книги юбками. Джедидайя остолбенел от неожиданности, и Клэр виновато улыбнулась ему.
«Пусть уж лучше он подумает, что я — просто невежа, чем узнает, что я — автор этих проклятых книг!»
— Так, значит, вы были знакомы с моим дядюшкой Гордоном, мистер Олифант? — Том опустился на кушетку. — Вы, Джед и мисс Монтегю должны рассказать мне о нем, поскольку я не слишком хорошо его знал.
Джедидайя, опасливо взглянув на Клэр, уселся на соседнее кресло.
— Он был замечательным человеком, Том.
— Да, действительно.
Мистер Олифант осматривал комнату, явно ища место, чтобы сесть, но единственный свободный стул стоял за письменным столом Клэр. Она поспешно вскочила.
— Пожалуйста, усаживайтесь сюда, мистер Олифант, а я пойду позабочусь насчет закусок для вас, джентльмены.
Выразительно посмотрев на Олифанта, Клэр отправилась на кухню. Чувствуя собственную вину, она довольно долго занималась тщательным выбором ассортимента пирожных к чаю, кофе и чайной заварки. Ей хотелось произвести приятное впечатление на Тома Партингтона.
Когда она вернулась в свой кабинет, к джентльменам успела присоединиться Дайана Сент-Совр. Олифант уступил ей свое место, и теперь смотрел на нее во все глаза, еще больше напоминая Клэр рыбу с разинутым ртом. Джедидайя Сильвер и Том тоже не сводили глаз с Дайаны, явно сраженные ее красотой. Клэр этому не удивилась: она не ожидала от мужчин ничего иного. В ее представлении, при виде Дайаны джентльмены должны были падать замертво.
Однако, взглянув на свою подругу, Клэр сама чуть было не упала замертво. Дайана грациозно держала в руке томик с портретом Тома Парди из Таскалусы! На обложке над портретом шла надпись: «Бушующая река смерти».
— О господи! — прошептала Клэр, едва не выронив поднос.
Решившись поднять глаза на Тома Партингтона, она обнаружила, что он улыбается ей. Клэр попыталась определить, является ли эта улыбка иронической, горькой или дружеской. К несчастью, установить, к какой категории относится улыбка человека, которого почти не знаешь, — задача почти невыполнимая.
— Осмелюсь заметить, вы пытались от меня кое-что утаить, мисс Монтегю.
Клэр в панике перевела взгляд с него на Дайану, которая в свое оправдание только чуть пожала плечами с виноватым видом: дескать, ничего не поделаешь!
— Мне очень жаль… — пробормотала Клэр.
Усмехнувшись, Том встал с кушетки и взял из ее дрожащих рук поднос.
— Вот так, мисс Монтегю. Вы ведь не хотите вывалить все это на ковер?
Клэр замотала головой, не в силах вымолвить ни слова. Она наблюдала за тем, как Том ставит поднос на ее письменный стол, и чувствовала малодушный порыв спастись бегством. Клэр, вероятно, так бы и поступила, если бы ее ноги неожиданно не налились свинцом, так что она не могла заставить себя сдвинуться с места, а стояла неподвижно и мысленно молила бога об избавлении.
Очевидно, вид ее и в самом деле был чрезвычайно жалким, потому что Том забеспокоился:
— Пожалуйста, мисс Монтегю, не принимайте это так близко к сердцу. Не ваша вина, что выходит еще одна из этих книжонок!
Клэр показалось, что комната закружилась вокруг нее.
— Не моя? — прошептала она.
— Конечно, нет! — Том взял ее за локоть и повел к стулу за письменным столом. — Матерь божья, вы дрожите как осиновый лист! Можно подумать, что вы имеете какое-то отношение к этим книжонкам про Тома-Таскалусца!
Поскольку Клэр и в самом деле имела некоторое отношение к книгам про Тома-Таскалусца, ей было непросто подыскать подходящий ответ. Дайана вспорхнула с кресла и подплыла к ней. Том заулыбался Дайане такой ласковой и теплой улыбкой, что Клэр стало еще хуже.
— Позволь мне разливать чай, моя дорогая! Я только что говорила мистеру Партингтону, что ты, несомненно, старалась пощадить его чувства, когда спрятала эти ужасные книжки под подушкой.
— Неужели?
Поскольку Клэр прекрасно знала, что Дайана соображает не слишком быстро, такая находчивость повергла ее в полное изумление. И лишь потом, когда разбегающиеся мысли Клэр пришли в относительный порядок, она отметила эпитет, которым Дайана наградила ее книги.
— Правда-правда, мисс Монтегю, — поспешно подтвердил мистер Олифант и несколько раз подмигнул ей, словно у него разыгрался нервный тик.
— Вы напрасно так щадите мои чувства, мисс Монтегю! К настоящему времени я почти свыкся с этими книжонками. Несмотря на то что я их совсем не одобряю, вам не стоит прятать их от меня. Кроме того, я уверен, что мой дядюшка Горди сделал на них неплохое состояние, и мне грех жаловаться, поскольку именно я его унаследовал.
Клэр недоуменно посмотрела на Тома. Как бы то ни было, сегодня она во второй раз почувствовала, что фортуна протягивает ей руку, и схватилась за нее изо всех сил. Ей оставалось только благодарить судьбу и своих друзей.
— Я… я просто не хотела расстраивать вас в первые дни в вашем новом доме, мистер Партингтон.
— Благодарю вас, мисс Монтегю, вы очень предупредительны. Но вы же прекрасно знали, что рано или поздно новый роман попадется мне на глаза!
Том взял томик из рук Дайаны и принялся его рассматривать.
«По крайней мере он не сердится — просто немного раздражен и слегка озадачен», — с облегчением подумала Клэр.
Однако оказалось, что обрадовалась она рано.
— Я не могу понять одного: откуда они тут взялись? — заметил Том. — Похоже, это предварительный тираж. Судя по дате, публикация должна состояться в январе будущего года, а до него еще целых два месяца.
Клэр в смятении посмотрела на мистера Олифанта, но его взгляд был прикован к Дайане, и она поняла, что помощи от него жать нечего. Стараясь по возможности не отступать от истины, Клэр неуверенно пробормотала:
— Их… Их привез мистер Олифант. Видите ли, он вращается в издательском мире, и ему было известно, как сильно покойный мистер Партингтон любил эти книги. — И добавила почти вызывающе: — Как и многие из нас, которые по крайней мере не считают их ужасными. Верно, мистер Олифант?
Услышав свое имя, Олифант вздрогнул и вышел из ступора:
— Что? О! Ну, да! Это я привез их для мистера Партингтона… поскольку не знал, что они ему уже не понадобятся.
— А может быть, это все-таки авторские экземпляры? — негромко усмехнулся Том. — С чего бы моему дядюшке так любить подобные произведения?
Немного придя в себя, Клэр уселась и машинально пригладила волосы, хотя из ее прически никогда не выбивалось ни одной непослушной пряди.
— А по-моему, мистер Партингтон, многих может восхищать сильный характер и благородная натура Тома-Таскалусца.
— Тут она права, Том, — поддержал Клэр Джедидайя. — Этот парень, Кларенс Мактег, создал настоящего героя.
— Это не совсем так, мистер Сильвер, — возразила Клэр, все еще обиженная за своего любимца. — Всем известно, что у Тома из Таскалусы имеется реальный прототип.
— Чепуха! — воскликнул человек, который менее всего претендовал на эту роль. — Если желаете знать мое мнение, Мактег создал настоящего монстра.
— Ну, не такого уж и монстра, мистер Партингтон! — заметила Дайана, но так неуверенно, что Клэр разозлилась.
— Разумеется, Кларенс Мактег не создавал никаких чудовищ, — заявила она. — Эти книги были написаны, чтобы восславить благородного солдата и уважаемого гражданина. Любой юноша захочет подражать Тому Парди из Таскалусы. Но если… если эти книги приводят вас в такое недоумение, мистер Партингтон, вы можете просто не читать их!
Том снова рассмеялся:
— Мне было известно, что вы любили моего дядюшку, но я не знал, что вы такая горячая защитница его романов, мисс Монтегю. Вы казались мне такой здравомыслящей женщиной… Остается только надеяться, что вы заметили в этих книжонках нечто, что ускользнуло от моего внимания.
— Скорее всего вы не далеки от истины, — пробормотала Клэр, защищаясь, хотя чувствовала, что преимущество на его стороне.
— Не сомневаюсь, мисс Монтегю. — Том братски улыбнулся ей. — Вам уже лучше?
Клэр решила, что ей давно пора взять себя в руки и приступить к своим прямым обязанностям, за которые ей платят. Встав со стула и откашлявшись, она объявила:
— Да, спасибо. Простите, я вела себя глупо, мистер Партингтон. Позвольте, я буду разливать чай.
— Это будет замечательно.
Дайана снова вспорхнула на кресло, а трое джентльменов уселись на узкой кушетке, словно сардины в банке, зажав толстого мистера Олифанта в середине. Клэр раздала им чашки и пирожные, а сама уселась за свой стол, размышляя, как долго еще сможет выдержать эту игру. И сумеет ли, поскольку уже прибегла ко лжи, когда-нибудь сознаться во всем.
6
Том счел несправедливостью природы то, что Клэр Монтегю, не обладая такой красотой, как ее подруга, имеет такую ранимую душу и незаурядный ум. Клэр вставляла в разговор исключительно уместные замечания, а ее краткие рассказы искрились юмором и наблюдательностью. Они часто вызывали у него смех, а Том всегда ценил людей, которые могли заставить его смеяться.
На красавицу Дайану было очень приятно смотреть, но зато она извергала целые потоки бессмысленной болтовни, и большинство ее историй вращались в основном вокруг нее самой. Более того, когда Дайана предпринимала попытку о чем-то поведать окружающим, то почему-то считала необходимым начинать издалека. Поэтому к тому времени, когда она наконец добиралась до сути, Том неизменно зевал и мечтал об одном: чтобы красотка наконец замолчала.
Однако, разглядывая своих гостей, Том пришел к выводу, что они вовсе не страдают от скуки. Несомненно, эти господа давно привыкли к пустым разговорам, которых он был лишен, ведя деятельную жизнь.
Тем не менее Том заметил, что Клэр пару раз принималась барабанить пальцами по крышке своего письменного стола. Если он в этот момент встречался с ней глазами, она виновато вздыхала, и Том ободряюще подмигивал ей. Тогда она улыбалась ему в ответ, а у ее губ появлялась маленькая ямочка. И эта глупая маленькая ямочка приводила его в умиление. С каждым проходящим часом он все больше и больше восхищался Клэр Монтегю!
Больше всего его привлекал в ней практический склад ума и то, что Клэр проявляла такой активный интерес к его начинаниям. Он всегда надеялся найти кого-нибудь, кто разделял бы с ним его энтузиазм.
«Вот если бы она не была такой старомодной!» — грустно думал Том.
Ему казалось, что Клэр намеренно старается придать своему облику вид неимоверной скуки. Во время очередного бесконечного рассказа Дайаны он внимательно изучал лицо Клэр и решил, что ее портит в основном жуткая прическа. Вот если бы заставить Клэр переменить ее, она станет совершенно очаровательной.
В общем и целом Том был доволен тем, как шли дела в усадьбе Партингтонов. Места для строительства новых конюшен и разбивки пастбищ было предостаточно, очевидно, фермерское хозяйство ему тоже удастся сохранить. Теперь дело за тем, чтобы выписать в имение лошадей…
Том насторожился, когда понял, что все выжидающе смотрят на него.
— Как вы считаете, мистер Партингтон? — спросила Клэр с очень серьезным выражением лица.
Он обвел взглядом присутствующих в надежде увидеть подсказку, но на лицах его гостей не отражалось совершенно ничего. Пришлось сказать правду:
— Прошу прощения, леди и джентльмены. Боюсь, я немного отвлекся.
Клэр подозрительно посмотрела на него: она не привыкла к тому, что кто-то из мужчин может отвлечься в присутствии Дайаны.
— Я просто поинтересовалась, будет ли уместно, если я на артистическом вечере станцую свою новую композицию «Во славу коня в яблоках», мистер Партингтон, — промурлыкала Дайана, трепеща ресницами, и улыбнулась.
— «Во славу коня в яблоках?»
— Да. Я написала белым стихом оду в честь ваших лошадей и перевела ее на язык танца.
— О!..
Том не знал, что на это сказать, но Дайана улыбнулась ему, словно он произнес самый деликатный комплимент. Зато Клэр, кажется, была недовольна.
— Дайана — очень талантливая поэтесса, мистер Партингтон, — заявила она. — Любой будет польщен, если одно из ее произведений будет посвящено ему.
Удивившись, что Клэр решила так зло поддеть подругу, Том пробормотал:
— Уверен, лошади будут польщены, мисс Монтегю.
Однако, встретившись с недоуменным взглядом Клэр, он понял, что ирония не является одной из ее многочисленных добродетелей. Том восхитился той преданностью, которую питала Клэр к своей подруге, красота которой совершенно затмевала ее, и снова подумал, что превосходство Дайаны над Клэр было мнимым. «Во славу коня в яблоках!» Боже правый!»
Поскольку все по-прежнему смотрели на него так, словно он должен был принять решение чрезвычайной важности и мирового масштаба, Том сказал:
— Э-э-э… похоже, это замечательная идея, мисс Сент-Совр.
Лицо Дайаны не дрогнуло, а вот Клэр, наоборот, улыбнулась так, словно после грозы из-за туч вышло солнышко. И Том с удивлением подумал, что она уж как-то слишком беспокоится о своих друзьях. Он больше, чем кто-либо, был способен оценить преданность. Ведь остальные не служили в армии, не нюхали пороху и не нуждались в дружеской поддержке во время трудной жизни в приграничной полосе. И он действительно ее оценил. И высоко. И мысленно поставил Клэр еще один «плюсик» за ее преданность Дайане.
На красавицу Дайану было очень приятно смотреть, но зато она извергала целые потоки бессмысленной болтовни, и большинство ее историй вращались в основном вокруг нее самой. Более того, когда Дайана предпринимала попытку о чем-то поведать окружающим, то почему-то считала необходимым начинать издалека. Поэтому к тому времени, когда она наконец добиралась до сути, Том неизменно зевал и мечтал об одном: чтобы красотка наконец замолчала.
Однако, разглядывая своих гостей, Том пришел к выводу, что они вовсе не страдают от скуки. Несомненно, эти господа давно привыкли к пустым разговорам, которых он был лишен, ведя деятельную жизнь.
Тем не менее Том заметил, что Клэр пару раз принималась барабанить пальцами по крышке своего письменного стола. Если он в этот момент встречался с ней глазами, она виновато вздыхала, и Том ободряюще подмигивал ей. Тогда она улыбалась ему в ответ, а у ее губ появлялась маленькая ямочка. И эта глупая маленькая ямочка приводила его в умиление. С каждым проходящим часом он все больше и больше восхищался Клэр Монтегю!
Больше всего его привлекал в ней практический склад ума и то, что Клэр проявляла такой активный интерес к его начинаниям. Он всегда надеялся найти кого-нибудь, кто разделял бы с ним его энтузиазм.
«Вот если бы она не была такой старомодной!» — грустно думал Том.
Ему казалось, что Клэр намеренно старается придать своему облику вид неимоверной скуки. Во время очередного бесконечного рассказа Дайаны он внимательно изучал лицо Клэр и решил, что ее портит в основном жуткая прическа. Вот если бы заставить Клэр переменить ее, она станет совершенно очаровательной.
В общем и целом Том был доволен тем, как шли дела в усадьбе Партингтонов. Места для строительства новых конюшен и разбивки пастбищ было предостаточно, очевидно, фермерское хозяйство ему тоже удастся сохранить. Теперь дело за тем, чтобы выписать в имение лошадей…
Том насторожился, когда понял, что все выжидающе смотрят на него.
— Как вы считаете, мистер Партингтон? — спросила Клэр с очень серьезным выражением лица.
Он обвел взглядом присутствующих в надежде увидеть подсказку, но на лицах его гостей не отражалось совершенно ничего. Пришлось сказать правду:
— Прошу прощения, леди и джентльмены. Боюсь, я немного отвлекся.
Клэр подозрительно посмотрела на него: она не привыкла к тому, что кто-то из мужчин может отвлечься в присутствии Дайаны.
— Я просто поинтересовалась, будет ли уместно, если я на артистическом вечере станцую свою новую композицию «Во славу коня в яблоках», мистер Партингтон, — промурлыкала Дайана, трепеща ресницами, и улыбнулась.
— «Во славу коня в яблоках?»
— Да. Я написала белым стихом оду в честь ваших лошадей и перевела ее на язык танца.
— О!..
Том не знал, что на это сказать, но Дайана улыбнулась ему, словно он произнес самый деликатный комплимент. Зато Клэр, кажется, была недовольна.
— Дайана — очень талантливая поэтесса, мистер Партингтон, — заявила она. — Любой будет польщен, если одно из ее произведений будет посвящено ему.
Удивившись, что Клэр решила так зло поддеть подругу, Том пробормотал:
— Уверен, лошади будут польщены, мисс Монтегю.
Однако, встретившись с недоуменным взглядом Клэр, он понял, что ирония не является одной из ее многочисленных добродетелей. Том восхитился той преданностью, которую питала Клэр к своей подруге, красота которой совершенно затмевала ее, и снова подумал, что превосходство Дайаны над Клэр было мнимым. «Во славу коня в яблоках!» Боже правый!»
Поскольку все по-прежнему смотрели на него так, словно он должен был принять решение чрезвычайной важности и мирового масштаба, Том сказал:
— Э-э-э… похоже, это замечательная идея, мисс Сент-Совр.
Лицо Дайаны не дрогнуло, а вот Клэр, наоборот, улыбнулась так, словно после грозы из-за туч вышло солнышко. И Том с удивлением подумал, что она уж как-то слишком беспокоится о своих друзьях. Он больше, чем кто-либо, был способен оценить преданность. Ведь остальные не служили в армии, не нюхали пороху и не нуждались в дружеской поддержке во время трудной жизни в приграничной полосе. И он действительно ее оценил. И высоко. И мысленно поставил Клэр еще один «плюсик» за ее преданность Дайане.