Джентл Мэри. Отряд (Аш - Тайная история - 2)

   Роберт попытался возразить:
   - Девочка...
   Аш оборвала:
   - Меня это тоже не радует. Но пока мы не разберемся, что происходит, ничего не поделаешь. Герцог мертв. Город в любую минуту может взорваться изнутри. Мне нужно на совещание с де Ла Маршем; мне нужно повидать Флориан! Потом, может, и пошлем кого через боковые ворота.
   Ансельм заметил с мрачным сарказмом:
   - Мы понятия не имеем, что делается у крысоголовых. И у бургундцев, кстати. Тебе это не нравится? Мне тоже.
   Плеск текущей по камню воды стал громче. Аш вжалась в узкую амбразуру, чувствуя, как плечи сжимают холодные стены. Под стеной за несколько ярдов уже ничего не видно.
   Она вжалась в стену, давая место Роберту. Он нахохлился, сплюнул, забрызгав слюной темный камень подоконника.
   - В такую погоду у них порох подмокнет и канаты катапульт растянутся...
   Он не успел договорить: словно в ответ на его слова послышался пронзительный свист, завершившийся ударом. Все стоявшие рядом невольно присели. Аш отскочила от бойницы и, грохоча железом, метнулась выглянуть за дверь. Отдаленный разрыв и слабая вспышка где-то в разрушенных кварталах. У нее по спине поползли мурашки.
   - Големам дождь не помеха, - сказала она. - И греческий огонь в воде не гаснет.
   Роберт Ансельм остался у окна. Выждав немного, Аш вернулась к нему.
   Он проворчал:
   - Они Карла-то хоронить собираются?
   - А разве эти сукины дети нас оповестят?
   - А от дока нет вестей?
   Аш отвела взгляд от покрытой лужами полоски земли, видневшейся на той стороне рва: обломки штурмовых лестниц, трупы лошадей, пара человеческих тел. Должно быть, рабы, кому нужно возиться с похоронами рабов. Все одного грязно-серого цвета, все неподвижно...
   - Роберто... что бы это ни значило, она - герцогиня.
   - А я - король карфагенский, в зад его дышлом!
   - Я слышала голоса Диких Машин, - Аш пристально смотрела ему в глаза. - В своей душе. И я их видела... я чувствовала, как они сотрясают землю у меня под ногами. И я видела лицо Флориан, и слышала их, Роберто - они пытались сотворить свое злое чудо - но им помешали. Не дали. Это она их остановила, наша Флориан. Тем, что превратила Геральдического Зверя бургундцев... в убоину.
   На его лице, сколько она могла разглядеть под забралом, отразилось циничное недоверие.
   - Я сама еще не понимаю, что это значит для Бургундии. Но... тебя там не было, Роберт.
   Ансельм отвернулся. Теперь она видела его только в профиль, обращенный к окну. С обидой в голосе, он возразил:
   - Знаю, так тебя и так, что не было! Я молился за вас! И я, и парни: Пастон с Фавершэмом, мы были на стене...
   "Дожимать, или не стоит? - задумалась Аш. - Надо договаривать. Надо разобраться, насколько плохо дело, мне же на него полагаться".
   - Будь ты с нами, ты бы увидел сам. А ты тут отсиделся...
   Он рывком развернулся к ней с побагровевшим лицом, уткнул палец ей чуть ли не в грудь:
   - Еще что скажешь?
   Аш заметила, как насторожились стоявшие в дверях часовые, знаком приказала им не вмешиваться.
   - Роберт, что тебя грызет? - она расстегнула и сняла стальную перчатку, голой ладонью утерла мокрое лицо. - Кроме того, что грызет всех? Видали мы осады и подерьмовее. Нейс помнишь? Согласна, на той стороне было бы уютнее...
   Шутками к нему не пробиться. Лицо замкнулось. Она стояла так близко, что ясно видела зеленый проблеск в его карих глазах, различала сеточку жилок на носу и на скулах, но тень шлема мешала понять, о чем он думает.
   Аш ждала.
   Поднялся ветер, с новой силой плеснул на стены брызгами дождя. Ей припомнился прибой, бьющий в скалы у стен Карфагена. Такая же пустота, заполненная только серыми каплями, висела под окнами дома Леофрика. Аш подняла левую руку: перчатка, начищенная песком и смазанная гусиным жиром, уже покрылась ржавыми потеками.
   - Что с тобой, Роберт?
   Он вздохнул так, что ей пришлось еще крепче вжаться в каменный угол, покосился на падающие струи. Заговорил наконец, признав ее право требовать ответа:
   - После Оксона я не знал, жива ли ты. Никто не видел твоего тела. Я все боялся увидеть твою голову насаженной на пику. Знал, что если ты убита, готы уж обязательно выставят, похвастают победой, ублюдки.
   Он понизил голос, так, что никто, кроме нее, не мог слышать:
   - Окажись ты в плену, они бы показали тебя в цепях... Ты могла оказаться в лесу, раненая... Могла уползти умирать. Тебя бы никто и не нашел.
   Он повернулся, глядя ей в глаза. Брызги заставили его щуриться, вокруг глаз собрались морщинки.
   - Вот как оно было, девочка. Я думал, ты валяешься где-то в канаве, изуродованная до неузнаваемости... Эти метатели огня... Рассказывали, что было много обгоревших тел. Тони сказал, тебя могли захватить и отправить в северную Африку, если вспомнить, как им хотелось тебя заполучить в Базеле. Но их бы и мертвое тело устроило. Эти ученые-маги... - Ансельм передернулся, не замечая того.
   Она ждала, слушая шум дождя, не торопила его.
   - Три месяца, а потом... - он прямо взглянул на нее. - Ты наверняка должна была погибнуть... и вот, из ниоткуда, три дня назад, письмо на арбалетном болте.
   - Ты привык вести отряд.
   Его ладони впечатались в стену по обе стороны от нее, пригвоздив ее к камню амбразуры. Она покосилась на стальные предплечья, перевела взгляд на лицо под откинутым забралом.
   Он шипел, брызгая слюной на ее форменную накидку:
   - Я же хотел отправиться в Африку! Я не хотел сидеть в Дижоне! Милый Зеленый Христос - знаешь, что там было, девочка? Этот Джон, тудыть его, де Вир талдычит мне, что раз герцог посылает пол-отряда в Карфаген, ему позарез нужен хоть кто-то, командовать здесь...
   Часовые у двери беспокойно шевельнулись, и Роберт замолчал, потом продолжал, с нарочитым спокойствием:
   - Живая или мертвая, ты могла быть только в Карфагене! Так у меня ни хрена выбора не было. Мне попросту приказали остаться. А теперь я узнаю, что ты таки была там, живая...
   Аш подняла руки, положила ладони на его запястья и мягко потянула вниз. Его мокрые наручи скользили под пальцами, голой ладони сразу стало холодно.
   - Я понимаю Оксфорда. Без Анжели ему было не обойтись, сам он с пушками мало что умеет. А ты был старшим из оставшихся командиров, ты уже командовал. Роберт, больше ему не на кого было положиться. А про меня ничего не было известно. Может, убита, может, где-то еще. Ты правильно сделал, что остался.
   - Мне надо было ехать с ним. Я был уверен, что ты погибла. И ошибался! - стальная перчатка Роберта едва не выбила искры из каменной окантовки амбразуры. Он тупо взглянул на исцарапанную, помятую сталь и рассеянно пошевелил пальцами. - Если б я увел весь отряд, Дижон бы уже взяли, и все-таки, говорю тебе, девочка, мне следовало отправиться в Карфаген. За тобой.
   - Если бы ты так сделал, - заговорила Аш, тщательно взвешивая слова, мы, возможно, сумели бы захватить Дом Леофрика. Людей и пушек у нас хватило бы. Возможно, мы уничтожили бы каменного голема, лишили бы Дикие Машины их единственной связи с миром... единственного средства для осуществления их злого чуда.
   Роберт блеснул на нее глазами, казавшимися очень узкими за неестественно длинными ресницами.
   - Но тогда, - Аш пожала плечами, - без тебя, Дижон пал бы еще прежде, чем вы добрались бы до побережья. Герцога бы казнили, и теперь мы бы уже знали, чего добиваются от Фарис Дикие Машины. Потому что они уже добились бы этого, три месяца назад.
   - Может, и не добились бы, - пророкотал Роберт.
   - Как бы то ни было, мы сейчас здесь. Неважно, чего ты не сделал тогда, Роберт. Все это не объясняет, почему ты сегодня не атаковал Фарис. Ты так и не объяснил, куда подевалась твоя решительность. А мне это нужно знать, я от тебя завишу, и не я одна.
   Она говорила откровенно, заставляя себя вслух признать свои опасения. Когда Роберт обернулся, она не увидела на его лице стыда. Он пробормотал:
   - Ты бы вылезла на верную смерть...
   - Да, если бы пришлось. Но и с ней бы покончила.
   Так тихо, что она едва расслышала, он прошептал:
   - Не мог я сегодня поехать с вами. Не мог видеть, как тебя убивают у меня на глазах.
   Аш уставилась на него.
   - Эти три месяца, - с болью в голосе продолжал Роберт. - Я заказывал за тебя обедни, девочка. Я учился жить без тебя. И вот ты вернулась. И предлагаешь мне поехать смотреть, как тебя убивают. Это уж слишком.
   Плеск дождя по булыжнику стал громче. В щели башенной крыши начали пробиваться капли и целые ручьи, и растекаться лужами по полу.
   "Я знаю, что нужно сказать, - думала Аш. - Почему же я молчу?"
   - Так, - сказал он резко. - Стало быть, ты меня разжаловала? Больше не доверяешь мне в бою. Считаешь, я, вместо того чтоб делать дело, буду пытаться прикрыть тебе спину?
   Что-то в ней лопнуло. Аш огрызнулась:
   - Что ты надеешься услышать, Роберт? Все давным-давно известно. Все мы можем погибнуть в любую секунду, пора бы привыкнуть. Такое наше ремесло, на войне убивают. Я все это могу продекламировать наизусть. Я уже говорила тебе это полгода назад. И больше не буду.
   Роберт Ансельм расстегнул подбородочный ремень, пригнул голову и стянул шлем. Щетина на макушке промокла от пота. Он натужно выдохнул:
   - А что будешь?
   - Это больно, - сказала Аш. Она уперлась костяшками голых пальцев в стену, обдирая кожу о грубый камень, словно боль тела могла облегчить душу. - Ты не хочешь видеть, как меня изрубят? А я не хочу посылать тебя, и Анжели, и остальных, на стену. Я провела этих ребят через такое, что и во сне не приснится. Я не хочу, чтобы они гибли в какой-нибудь вылазке, или что там еще придет в голову Ла Маршу. Я бы предпочла держаться в сторонке, отсидеться в башне, подальше от обстрела. Я начинаю бояться подставлять своих людей.
   Долгое молчание. Дождь шумит все громче.
   Роберт вдруг тихонько фыркнул:
   - Тогда, похоже, мы оба в дерьме!
   Аш так выпучила глаза, что он расхохотался во весь голос.
   - Господи, Роберто...
   Она вдруг тоже захихикала. Из пустой груди вырвался смешок, превратившийся в неудержимый хохот. Она пыталась остановиться, заговорить, но какое там.
   Роберт содрогнулся в последнем раскате хохота, обхватил рукой плечи и встряхнул:
   - Ну мы и влипли!
   - И ничего смешного!
   - Пара долбанных придурков! - добавил он, опуская руки и выпрямляясь, скрежетнув латами. - Нам обоим надо бы бросать это дело. Боюсь только, визиготы не позволят.
   - Да уж... - Аш лизнула ободранные костяшки. - Роберт, я не могу этим заниматься, раз боюсь за людей.
   Он взглянул на нее сверху вниз с каменной ступени.
   - Ну вот, теперь мы узнаем, да? На что мы годимся, когда по настоящему припекает. Когда приходится держаться.
   Ей в нос бил запах: мокрой стали, мужского пота, волглого сукна, городских отбросов, догнивавших под стеной. Брызги дождя ложились на щеки тонкой холодной росой. Внезапный порыв ветра заставил обоих разом обернуться к бойнице.
   - Стены сейчас беззащитны. И они должны это понимать! Почему же она не атакует?
   В течение следующего часа она одного за другим посылала в герцогский дворец посланцев, и те один за другим возвращались, сообщая, что не смогли пробиться ни к новой герцогине, ни к сиру де Ла Маршу, ни к камер-советнику Тернану. По их словам, дворец кишмя кишел скороходами, гробовщиками, торговцами, священниками и знатью, занятыми спешной подготовкой одновременно похорон и коронации.
   - Капитан Джонвилль мне кое-что сказал, - добавил запыхавшийся, насквозь промокший Рикард.
   Аш хотела спросить, почему он не задержался посплетничать с бургундцами де Ла Марша, посмотрела на его сияющее яйцо и промолчала, ожидая продолжения.
   - Подкопы! Крысоголовые подводят мины. Его люди их слышали. Они все еще роют!
   - Чтоб им там и утопнуть, - тихо пожелала Аш.
   Она проводила время, расхаживая по помещениям башни, среди вооруженных и готовых при первых признаках угрозы выйти на стены людей. То одно, то другое копье высылали в дозор, смотреть и слушать, если что-нибудь можно было рассмотреть и расслышать сквозь стену ливня.
   "В сорока милях отсюда, вон по той дороге - холодная тьма двадцать четыре часа в сутки. Не удивительно, что у нас погода - дрянь, коль за границами такое творится".
   - Босс... - Саймон Тиддер протолкнул к ней своего братишку Томаса, и паренек взглянул на нее из-под налипших на лоб мокрых вихров. Когда он заговорил, капля, висевшая на кончике носа, шлепнулась на пол. - Босс, это правда? Что святой Годфри нас покинул?
   Аш сделала знак шагнувшему к ним офицеру оставить парня в покое.
   - Не покинул, - твердо проговорила она. - Он теперь говорит с нами из сонма святых, ты ведь это знаешь, верно?
   Парень смущенно и радостно наклонил голову.
   За его спиной Аш заметила Ансельма, лицо Роберта сохраняло совершенно бесстрастное выражение. Она осторожно коснулась своей души, как трогают языком дыру от потерянного зуба, касаясь болезненной чуткой плоти.
   Подойдя ближе, Роберт поднял бровь:
   - Как он?
   Гром падающих струй почти скрыл ее шепот, но Роберт всегда знал, когда она говорила с Годфри, с каменным големом, даже - спаси Христос - с Дикими Машинами.
   - Я по-прежнему ничего не могу разобрать, - тихонько ответила она.
   - Храни нас Вепрь и Лев, - пророкотал Роберт, - это хорошо или плохо?
   - Хрен его знает, Роберт.
   Ожидание так вымотало ее, что, кажется, обрадовалась бы стуку штурмовых лестниц и потоку визиготских солдат, хлынувших через стены. Аш протопала к открытому проему входа в башню.
   Рев пламени, грохот разбивающихся глиняных горшков разносился по стене, желтовато-синие язычки огня рябью разбегались по камням, не замечая хлещущих дождевых струй. Ведра с песком, расставленные вдоль стены, намокли и стали неподъемно-тяжелыми.
   Аш махнула рукой своим людям, чтоб не возились, и стояла, глядя, как огненные клочья стекают со стены на городскую мостовую. Все равно гореть там уже нечему, пожар городу не грозит.
   Минут за сорок до того, как, по мнению Аш, последний свет должен был погаснуть за тяжелыми свинцовыми тучами, двое могучих бургундцев протолкнули в башню маленькую фигурку.
   - Босс! - Томас Рочестер пробежал за ними вдоль стены, пригибаясь у бойниц. - Эвен вернулся!
   Все головы в башне и у зубцов повернулись к ним, люди начали подтягиваться ближе, окружая тощего жилистого человечка.
   - Это наш, сержант, - Аш просияла широкой улыбкой. - Сукин сын!..
   Бургундцы несколько нерешительно отсалютовали и выбрались обратно под дождь. Аш с облегчением расхохоталась, глядя на продрогшего уэльсца, с которого ливмя лило на пол, что не мешало ему блестеть зубами в наплывающих сумерках.
   - Дайте кто-нибудь этому идиоту плащ! Эвен, давай сюда.
   Она дождалась, пока кто-то из стряпух не сунул в руки Эвену Хью чашку горячего супа.
   - Ну ты и мокрый, Эвен. Уж промок, так промок!
   - Через мельничный шлюз пробирался, - серьезно пояснил он, проливая суп на небритый подбородок. - Через лоток. И через ров вплавь. Какой-то недоносок-бургундец чуть не проткнул меня стрелой. Стерегут они неплохо, надо признать.
   - Докладывай, - приказала Аш. Эвен вздохнул, откинувшись на облицованную кремнями стену и всем видом выказывая бесконечное облегчение.
   - Ну, когда выбрались на эту охоту, я забрался в самый их лагерь, хотел заняться их боссом, только со мной никого не оказалось. Потом повалили эти карфагенские ублюдки, я оказался отрезан от своего копья и остаток дня потратил на то, чтоб пробраться обратно через их линию постов.
   Аш представила, как этот маленький человечек, свернув в узел предательскую форму, лопает (и выпивает, конечно) с визиготскими солдатами, и рабами, и наемниками, и уж верно, не пропускает мимо ушей ни единой сплетни.
   - Господи Иисусе! Давай же. Прежде всего, развернулись они для штурма?
   - Не могу сказать, босс! Мне пришлось выбираться с того конца, где осадные машины, так я и не видал, что делается на северной стороне.
   Аш нахмурилась:
   - Фарис еще жива?
   - Да жива, босс, просто припадок у нее.
   - Припадок?
   - Господь ее посетил, босс. Аж пена на губах.* [Возможно, более точный перевод: "эпилептический припадок"?] Говорят, она уже очухалась, только еще вроде как пьяная.
   Аш, не замечая, как оскалились ее зубы, думала: "Дерьмо! Уж померла бы, и все бы разом решилось!"
   - Кто-то сказал, она приказала перевезти себя в Карфаген, но потом приказ отменила, - добавил Эвен.
   Надежда, в которой Аш сама себе не признавалась, растаяла.
   "Так тебе и отправилась она убеждать Дом Леофрика разрушить каменного голема!"
   Аш не стала окликать Годфри. Тревожная сумятица в сознании, длившаяся уже пять часов, сводила с ума.
   - Ее офицерам это не нравится, - черные глаза Эвена блеснули. Похоже, каждый квахид прикидывает, как бы ему пролезть на ее место.
   - Да, на решение такой задачи уходит немало сил и времени, - Эвен хмыкнул, отнюдь не обманутый насмешливым сочувствием в ее голосе. - Так вот почему они так и не собрались на приступ?
   - Может, они теперь будут ждать, пока голод дело сделает, - Эвен озабоченно заглянул в свою дочиста вылизанную чашку, и осторожно опустил в нее ложку. - Или стены долбать станут. Хотя, что я вам скажу, босс: выбраться оттуда непросто было. Не говоря уж о ребятках мистера Мандера, или, скажем, о Ягненке - но они вокруг стен еще охрану усилили.
   - Все запечатать им не по силам. Стена длинная.
   Эвен Хью передернул плечами:
   - Может, Джек Прайс еще что скажет. Я его видел с ихними пикинерами. Он ведь вернулся уже?
   - Пока нет, - Аш привстала, завидев в дверях Роберта с кучкой командиров копий. На их лицах явственно читался вопрос. - Пусть твои ребята устроят тебя поудобнее, Эвен. Ну и трюк ты выкинул, - он уже повернулся уходить, когда она договорила: - Хорошо, что вернулся.
   - Это точно! - уэльсец вскинул руки, обводя широким жестом мокрые обгорелые стены и развалины домов осажденного города: - Лучше места, чем здесь, я и вообразить не могу, босс.
   - Верю, - Аш ответила на его ухмылку. - Ты всегда был туповат.
   Уже совсем стемнело; дождь стучал все так же громко.
   Из дворца никаких вестей.
   Фарис не атакует: почему?
   Что сделали с ней Дикие Машины?
   Она возвратилась в башню отряда, где пажи, окружив, вылупили ее из железной скорлупы, и провалилась в темный сон без сновидений. Поднялась до рассвета и, снова влезая в доспехи, вслушивалась в раскаты грома и шелест струй, глядела, как спотыкается в тусклом свете свечей очередная смена часовых, готовившихся выйти на стены.
   Через час с небольшим после рассвета, слегка осветившего стену дождя, Аш в сопровождении эскорта выехала на улицы Дижона. Утро не принесло прояснения - брызги, разлетавшиеся от булыжника мостовой, висели в воздухе, и за двадцать ярдов в тумане было ни черта не различить. Они направлялись ко дворцу герцогов, но заблудились.
   Крупный боевой конь Аш, которому она так и не удосужилась подобрать имени, мягко ступал копытами по уличной грязи. Сточные канавы, проложенные посреди улиц, переполнились, и вся дрянь разлилась по камням ровным слоем. Аш морщила нос: едкая вонь била в ноздри.
   Жан-Жакоб Кловетт поднял стальную рукавицу:
   - Нам туда, босс! Эта таверна мне знакома.
   Она ухмыльнулась, не сомневаясь, что проживший пару месяцев в Дижоне арбалетчик свел близкое знакомство со всеми городски ми трактирами.
   - Веди...
   Добрых два часа они толкались во дворце, безуспешно пытаясь пробиться к Флоре дель Гиз, де Ла Маршу или хотя бы вице-мэру; смущенные бургундские стражники просили их подождать в компании горожан-просителей. Аш не стала браниться с солдатами, рассудив, что те выполняют приказ, отданный людьми ее же сорта.
   Но, по крайней мере, здесь остались солдаты. Не разворовали снаряжение и оружие, чтобы сбыть его визиготам. Добрый знак?
   Возвращаясь к городской стене, они наткнулись на группу своих парней, провожавших двоих пострадавших от греческого огня. Рядом с ранеными широко шагал отец Фавершэм.
   Он откинул капюшон с бледного лица, тревожно взглянул на Аш:
   - Капитан, Флориан скоро вернется в госпиталь? Она нужна нам.
   "Вот об этом я и не подумала!"
   У Аш ныла каждая мышца, дождь промочил насквозь ее шелковый камзол, а белый миланский панцирь на глазах покрывался ржавчиной. Она досадливо тряхнула головой, выпустив из себя мощное "УФ!", которое сдуло брызги дождя от лица.
   - Не знаю, отец мой, - ответила она. - Постарайтесь пока обойтись.
   Поднимаясь по скользким, отполированным ногами ступеням к Сторожевой башне, Аш размышляла: "Это не единственная причина, почему мне необходимо встретиться с Флориан! Зараза, что же там происходит?"
   К полудню, когда она обходила северо-западные кварталы города, примыкавшие к воротам и северной стене, за Аш прислали гонца. Она склонив голову прошла мимо бургундского священника, возносившего молитвы в честь дня святого Григуария*, [На ноябрь приходится два праздника святых Григуариев: Григуария Таумаргуса (чудотворца), род. 270 г., и Григуария Турского, род. 594 г. Оба празднуются 17 ноября. Таким образом, описываемые события должны происходить в пределах сорока восьми часов после "охоты на оленя".] и вошла в Сторожевую башню, избавившись наконец от дробного стука капель о латы.
   Аш взобралась по массивным деревянным ступеням в верхнее помещение башни и выбралась на залитую дождем площадку, где обнаружила стоявших за зубцом Роберта и младших капитанов, в почерневших от воды желто-синих ливреях.
   - Вроде потише становится, - прокричал сквозь вой ветра Роберт.
   - Что ты говоришь!
   Но, пройдя вперед, она и в самом деле почувствовала, что хлещет уже не так сильно. Аш встала рядом с Ансельмом, глянула вокруг. В нескольких сотнях ярдов сквозь сырую дымку виднелись бревенчатые заслоны, огораживающие вход в подкопы.
   - Это еще что за фигня? - возмутилась она.
   Даль прояснялась. Уже проступили серые горбы лагерных палаток визиготов в пяти сотнях ярдов от дижонской стены, и тусклый блеск в русле реки Сюзон пробился сквозь занавесь дождя.
   За рвом, на дальней стороне ничейной полосы, простиравшейся от Дижона до расположения врага, что-то изменилось. Аш прищурилась. Перед визиготскими палатками и ограждениями вдоль северной стены Дижона виднелся вал свежевыкопанной мокрой земли.
   - Черти траханые, - выдохнула Аш.
   - Тудыть их, - так же негромко согласился Ансельм. - Траншеи?
   По мере того как дождь переставал, во вражеском лагере началось движение. Из траншей выбирались измученные, перемазанные грязью сервы, сотнями собирались на открытом пространстве лагеря. Аш даже издалека видела, как люди поддерживают друг друга.
   Ей показалось, что они преклоняют колени под благословение.
   Перед полотняными стенами замелькали знамена с головами зверей и орлами. Между рядами палаток продвигалась процессия арианских священников с магниферами.* [В римской военной терминологии "магнифер" означало легионера, носившего изображение императора. В тексте под этим словом, по-видимому, понимаются визиготские воины, несшие изображения короля-калифа.] Издали послышались пронзительные крики рожков.* [Неясность. В римской армии времен Траяна "корникеры" означало игравших на изогнутых рогах - конечно, визиготы могли использовать римское понятие для обозначения какого-то вида собственной ритуальной музыки.] Из палаток тоже показывались солдаты, подходили под благословение. "Да там не одна процессия", - заметила Аш, высмотрев яркие пятна у западного моста.
   Монотонный шум дождя стих. В просветлевшем небе показались клочки быстро летящих облаков. По широкой речной долине, занятой вражеским лагерем...
   - Чертов ад...
   Взгляд Аш снова метнулcя к земляным валам. За ее спиной сержант Ансельма рычал, восстанавливая порядок в отряде эскорта. Ансельм ухватился ладонями за два соседних зубца и свесился в амбразуру. Аш развернулась, стремясь окинуть взглядом как можно большее пространство вокруг города.
   - Сукины дети, - проговорил ей в самое ухо Ансельм.
   На западном берегу Сюзон с осадных машин снимали чехлы; Аш разглядела, как команды вращают вороты канатов. Катапульты, у которых двигались фигуры големов, выкидывали по крутой дуге в небо огромные камни. Аш не видела, где они падали; вероятно, каменные осколки засыпали улицы в южной части города.
   Десятки огражденных палисадом траншей зигзагом извивались вдоль стен, протягиваясь к востоку и к западу. Аш уставилась на этот огромный мокрый лабиринт, уходящий за пределы видимости, склонилась за парапет, в надежде увидеть конец.
   - Даже если они рыли без передыху все эти двое суток, - сказал Ансельм, - это невозможно.
   - Рабов можно не жалеть, пусть помирают сотнями, - Аш с силой опустила ладонь на камень. - Джонвилль слышал шум в подкопе! Роберт, големы-землекопы! Если они собрали всех...
   Она припомнила медно-каменные тела големов-гонцов, виденных в палатке Фарис: их бесстрастные лица, неутомимые каменные руки...
   - Кто знает, сколько у них этих големов? Вот, значит, как они!..
   Земляной вал тянулся сплошной стеной, в лабиринте траншей не видно было ни единого разрыва: от реки Сюзон, до самого, быть может, русла Оуч на востоке. И все лодки отогнали за мост и приковали цепями!
   - Роберт... - голос Аш прервался, и она сглотнула. - Роберт, пошли сообщение Анжелотти и инженаторам Ла Марша. Выясни, далеко ли протянулись траншеи. Я хочу знать, действительно ли они окружают весь город, или мне мерещится.
   Ансельм, высунувшийся далеко за стену, подтянулся обратно.
   - Ни одного разрыва не видать. Боже милостивый! Они, должно быть, и ночами работали.
   Аш представила, словно видела своими глазами: согнутые спины сервов, ковыряющих мокрую грязь в дрожащем свете греческих огней. И каменные големы - все, что обслуживали катапульты, метали огонь, разносили сообщения - все собраны на земляные работы... сотни каменных рук, нечувствительных к боли, не нуждающихся в отдыхе.