Джоансен Айрис. Любовь и возмездие (Мой нежный враг)

Айрис Джоансен
Любовь и возмездие

Пролог

   15 сентября, 1795 Марсель, Франция
   — Несносная девчонка! Куда ты? Немедленно вернись!
   Касси легко перепрыгнула через бочонок и ящерицей прошмыгнула мимо оторопевшего матроса.
   — Вот, погоди, я доберусь до тебя! Ты у меня тогда поскачешь…
   Девочка знала, что произойдет, если няня Клара догонит ее, то сначала будет нудно выговаривать за непослушание, а потом запрет в каюте до конца дня. Но по причалу, по направлению к грузовой палубе, как раз провели лошадей. Касси не могла упустить возможности посмотреть на четвероногих красавцев. И пусть няня лопнет от злости. Она готова от нее вытерпеть любое наказание.
   Касси на ходу обернулась: покрасневшая от гнева Клара продолжала пробираться следом за ней. Заметив впереди сваленные грудой сундуки, девочка юркнула за один из них и задержала дыхание. Мимо прошуршали накрахмаленные юбки Клары. Прошла минута, другая, она осторожно выглянула из-за сундука — поблизости никого. И тогда Касси стремглав бросилась назад, откуда только что прибежала.
   — Что ты здесь делаешь? — На ее пути стоял отец с незнакомым мужчиной. — Иди сюда, моя дикарка!
   Касси с разбегу остановилась. Что делать? Отец не мог перечить Кларе, он не вмешивался в воспитание дочери. Но в отличие от других взрослых никогда не хмурил брови, не читал долгих нотаций, не качал укоризненно головой, если она что-то делала не так, как полагалось. И его можно уговорить пойти к лошадям.
   — Какая милая девочка, — мужчина, с которым разговаривал отец, посмотрел на нее. — Сколько ей лет?
   Отец горделиво улыбнулся.
   — Кассандре исполнилось восемь. Касси, это мой друг, Рауль.
   Мужчина присел перед девочкой.
   — Рад познакомиться с вами, Кассандра.
   Он улыбался, но его маленькие серые глазки смотрели на нее холодным, немигающим взглядом, точь-в-точь как у того ужа, на которого Касси наткнулась в саду на прошлой неделе и тут же подложила в постель Клары. И как же няня визжала тогда!
   — Ты счастливец, Шарль. Она так же красива, как и твоя жена.
   Почему он лжет? Касси знала, что она страшнее болотной жабы, об этом ей постоянно твердила Клара. Прелестны только послушные девочки, а такой она никогда не была. Конечно, Кассандра знала, что Клара не всегда права, но, говоря о ее внешности, она, похоже, не ошибалась. Вот мама всегда мягкая и послушная, и все в голос повторяли, что второй такой красавицы на свете не сыщешь.
   — Зачем вы говорите неправду? — упрямо выпятив подбородок и отчетливо выговаривая каждое слово, не согласилась Кассандра.
   Но улыбка так и не сошла с губ Рауля.
   — Такая же честная, как и хорошенькая, — потрепав ее по щеке, он выпрямился. — К тому времени, как вы вернетесь, надо бы найти ей подходящего жениха.
   — Жениха? — Отец в печальном удивлении вскинул голову. — Ты хочешь сказать, что мы уедем надолго?
   — Мы оба знаем, что скорее всего так оно и случится. Как только я уверюсь, что тебе ничто не грозит, и ты можешь спокойно вернуться, я тут же дам знать. — Рауль похлопал отца по плечу. — Ну-ну, мой друг, не стоит так отчаиваться. Говорят, Таити — райский остров в Тихом океане. Неделю назад я разговаривал с Жаком-Луи Давидом, и он уверял меня, что лучшего места для живописца не сыскать. Тамошние пейзажи так вдохновят тебя, что ты напишешь гениальные полотна. Представь только кокосовые пальмы, лианы, манговые деревья с оранжевыми плодами. А рядом шумит океан и волны в нем кажутся зелеными. Спутанные ветки пандануса, на концах которых плоды и бутоны, горы с буйными зарослями — все создано для кисти художника.
   — Может быть, — отец поднял Касси на руки и повлажневшими глазами окинул порт. — Но это так далеко…
   — Чем дальше, тем в большей безопасности ты будешь, — пожал плечами Рауль. — Ты ведь сам примчался ко мне в полном отчаянии. Спасаясь от него, ты бежал из Парижа в Марсель. Неужто теперь ты передумаешь? Там ты, во всяком случае, какое-то время можешь быть спокоен. А останешься здесь, погибнешь, он непременно доберется до тебя. Ты этого хочешь?
   — Нет! — побледнел отец. — Но это несправедливо. Я не собирался…
   — Что сделано, то сделано, — не дал ему договорить Рауль. — Теперь главное — избежать последствий. Мне придется изменить внешность и жить под другим именем. Может, тебе нужны еще деньги?
   — Нет, ты и без того щедр, — отец вымучил из себя улыбку. — Только обещай, при первой же возможности немедленно дать мне знать. Моя жена такая хрупкая и тонкая натура, она так любит Париж, уверен, ей не понравится жизнь в дикой стране. Она может не выдержать изгнания.
   — Твоя жена расцветет на Таити. Климат там намного здоровее, чем в Лондоне или Марселе, — улыбнулся Рауль. — А сейчас мне пора идти. Доброго пути, Шарль.
   — До свидания, — кивнул отец.
   — Счастливого пути и вам, маленькая мадемуазель. — Рауль повернулся к Кассандре. — Позаботьтесь о своем отце.
   Нет, не садовый уж, а настоящая желтоглазая гадюка! Касси крепко обняла отца за шею.
   — Конечно, позабочусь.
   Они смотрели, как Рауль спустился по сходням, а затем смешался с толпой на причале.
   Отец попробовал разжать руки дочери.
   — Касси, ты задушишь меня в своих объятиях.
   Кассандра, не отрываясь, смотрела в ту сторону, куда ушел этот мужчина с глазами змеи.
   — Мне совсем не понравился…
   — Рауль? Ты ничего не понимаешь. Да это мой лучший друг, он желает мне только добра. Рауль даже попросил тебя заботиться обо мне.
   Кассандра не стала спорить: взрослые, как правило, никогда не обращали внимание на ее суждения.
   — Не его мне следует опасаться. Я должен избегать встречи с герцогом, — продолжал отец задумчиво.
   Кассандра знала о нем. Клара с большим воодушевлением перечисляла ей имена аристократов, которых обезглавила гильотина. Клара была англичанкой, как и мать Касси, и недолюбливала французов. Впрочем, Клара ненавидела всех. Так уж ее создал Бог, а может, сатана?
   — Ты говоришь о герцоге, погибшем во Дворце Согласия?
   — Нет, я имел в виду английского герцога. — Шарль отошел от поручней и опустил Касси на палубу. — А теперь возвращайся к Кларе и маме. Корабль сейчас отшвартуется.
   — Я останусь с тобой.
   — Мне бы еще хотелось побыть с тобой. Но Клара рассердится на нас обоих. — Его глаза озорно вспыхнули. — А где мы можем спрятаться?
   — Внизу, на грузовой палубе, — именно туда и направлялась Кассандра, когда столкнулась с отцом. — Среди лошадей.
   Он засмеялся.
   — Мне следовало догадаться, что ты отыщешь своих любимцев даже на корабле!
   — И знаешь, какие они красивые! Кларе не придет в голову искать нас там. Я достану из сундука твой мольберт, и ты сможешь нарисовать их.
   — Прекрасная идея! Ты предугадываешь все мои желания.
   Кассандра еще крепче сжала его руку. Как-то мама сказала, что их отец не похож на других мужчин. Он может рисовать свои красивые картины только тогда, когда все окружающие будут любить его и заботиться о нем. Его не должны обременять проблемы, лежащие на плечах обыкновенных людей. Значит, нельзя допускать, чтобы он волновался, расстраивался или бы его обуревал страх. Кассандра знала, что это такое. Ей уже приходилось испытывать леденящий ужас. Кларе удавалось запугивать ее почти до обморока, когда ей было лет пять.
   Она сумеет уберечь отца от любой напасти: будь то Клара, гадюка по имени Рауль или неизвестный ей английский герцог.

1

   4 апреля, 1806
   Залив Килакекуа. Гавайи
   — Поплывем с нами, Каноа, — позвала Лихуа, входя в воду. — У англичан на корабле ты получишь чудесные подарки, попробуешь необычные угощения. Да и любят они, как боги.
   Англичане. Касси вглядывалась в огни фонарей, что светились на борту «Жозефины». Хотя это судно намного меньше других, бросавших якорь в гавани, но это не значит, что оно не таит для отца опасности. Кассандре стало не по себе с того самого момента, как, придя вечером в деревню, она услышала от подруги рассказ про корабль: появился он в гавани два дня назад. Ей хотелось признаться Лихуа в своем страхе перед чужестранцами, но она знала, что та удивится и посмеется над ней. Поэтому Кассандра попыталась объяснять по-другому свое нежелание плыть на корабль:
   — Ты же знаешь, Лихуа, что я и без того задержалась слишком долго, — Касси стиснула пальцы, видя, как молодые женщины следом за ее подругой вошли в воду. — И тебе тоже не следовало бы покидать берег. Неужто ты так ничего и не поняла? Ты можешь заразиться от англичан и заболеть. Ни один из них тогда не станет заботиться о тебе. И как не противно тебе спать с ними!
   Лихуа усмехнулась.
   — Сегодня ночью они позаботятся о моем удовольствии. А разве женщина может мечтать о чем-то большем?
   Это единственное, что занимает смуглянку Лихуа, с горечью подумала Касси. Впрочем, как и всех остальных женщин. Для них главное — наслаждение.
   Они готовы все двадцать четыре часа заниматься любовью. Их совсем не волнует, что будет завтра. Обычно Касси не пыталась переубеждать их, но, видимо, ощущение разлитой в воздухе опасности обострило ее чувства.
   — Поплывем с нами! — Лихуа просто светилась, предвкушая удовольствие. — На корабле вождь и его дядя — капитан корабля. Так и быть, я уступлю тебе вождя, который применяет много способов, чтобы доставить женщине полное удовлетворение и насытить ее. Он очень красивый и неутомимый, может всю ночь не слезать с меня. За время плавания он так изголодался по женскому телу, что бьет копытом не хуже твоего жеребца. А еще он очень похотлив.
   — Вождь? Он из знатной семьи?
   — Моряки обращаются к нему со словами «ваша светлость».
   Герцог! Воспоминание о событиях одиннадцатилетней давности в Марселе вспыхнули в ее памяти со всей отчетливостью. Какая глупость. С чего это она всполошилась? Разве может между этими людьми существовать какая-то связь?
   — Как зовут англичанина?
   — Джаред.
   — А фамилия?
   — Ну какое мне дело до его фамилии? Думаешь, она заставляет кричать от удовольствия? Это его…
   — Лихуа! Хватит болтать! — раздался звонкий голос Калуа — сестры Лихуа. — Ты все равно не переубедишь ее. Мы снова поделим вождя с тобой, как и в прошлую ночь. И я не собираюсь уступать его девственнице. Она даже не знает, что с ним делать.
   — Это не ее вина, — заступилась за Касси Лихуа и громко крикнула ей: — Поплывем на корабль, и ты познаешь наслаждение. Такой жеребец, как англичанин Джаред — самый лучший любовник для той, что никогда не знала мужчины. Именно для тебя.
   — Нет, у него слишком большой для нее… — возразила Калуа. — Если бы у меня оказался такой первым, я бы ни за что потом не привыкла спать с другими.
   — Потому что тогда тебе исполнилось всего лишь тринадцать. А Касси все время катается на лошади, и ее розочка уже распустилась и ждет. Это не бутон…
   — Зачем они приплыли сюда? — перебила Касси, их болтовня обычно никак не задевала ее.
   — Плыви с нами и узнаешь.
   — Эти англичане здесь не для того, чтобы дарить вам всем удовольствие. Узнайте, чего они хотят?
   — Спроси сама, — Калуа снова повернулась к кораблю, фонари которого светились во мраке. Здесь почти не бывает сумерек. После яркого света дня без перехода наступает мрак ночи.
   — Сколько ему лет?
   — Он еще молод.
   — И все-таки? — допытывалась Касси.
   — Моложе своего дяди.
   — А тому сколько?
   — Разве так уж важно, сколько мужчине лет, если его жезл крепок, как бамбук?
   Отец ни разу не вспоминал герцога с тех пор, как они покинули Марсель. Но герцог, внушавший такой ужас ее отцу, должен быть, по крайней мере, его ровесником.
   — Этот англичанин сейчас у нас. Знает наш язык. Наверное, он хочет о чем-то договориться с королем Камахамехой, как и все остальные англичане. — Лихуа зашла в воду по грудь и пустилась вплавь, чтобы догнать остальных.
   — Узнай его фамилию! — крикнула ей вдогонку Касси, не очень-то надеясь, что Лихуа расслышала ее просьбу. Впрочем, все ее страхи, наверно, напрасны. Память о том дне так потускнела, что она наверняка не может сказать, упоминал ли отец фамилию герцога. Да и сама опасность, видимо, давно миновала. Английские корабли не раз бросали якорь в гавани, а потом плыли дальше. Вряд ли кто-либо решится отправиться на другой край света, чтобы уничтожить врага.
   Океан доносил до Касси смех женщин, она слышала, как они перекликаются и подшучивают друг над другом, рассекая черную гладь воды. Дольше ей нельзя задерживаться. Поездку в деревню няня Клара, теперь уже их домоправительница, считала серьезным проступком. И если она не явится вовремя, Клара дознается, где она пропадала. Тогда Касси придется распроститься с этими драгоценными минутами свободы.
   Глубоко вдохнув мягкий, солоноватый запах океана, девушка принялась вытряхивать из сандалий влажный песок.
   Она отчетливо расслышала серебристый смех подруги Лихуа. Скоро они все поднимутся на борт «Жозефины» и предадутся своей страсти с радостью и упоением.
   Неожиданно для Касси соски ее грудей затвердели и заныли. Снова тело, в который уже раз, предавало ее. Лани уверяла, что так и должно быть, оно вполне созрело и готово распуститься, как цветок. Но если это правда, то почему Лани возражает, чтобы она переспала с кем-нибудь из…
   — Ты и в самом деле девственница?
   Касси резко повернулась к ней приближался мужчина, видимо, скрывавшийся до этого за серым стволом кокосовой пальмы. Он говорил на полинезийском, но Касси ни на секунду не усомнилась, что это один из прибывших на корабле англичан. Он был высокий, стройный, двигался легко и уверенно, совсем не так, как быстрые, шустрые островитяне. И одет иначе. Ей сразу бросились в глаза, хотя и было темно, белоснежные кружева на обшлагах его рубашки и небрежно наброшенный на плечи плащ. Незнакомец подошел к ней поближе.
   «Он очень красивый… А еще он очень похотлив… бьет копытом не хуже твоего жеребца»…
   Лихуа права. Мужчина и в самом деле казался красавцем. Высокие скулы, резко очерченный чувственный рот и темные волосы, свободно падающие на плечи. Легкий ветерок слегка поигрывал ими. И ей стало трудно оторвать от него взгляд.
   Язычник.
   Это слово молнией прошило мозг. Касси тотчас попыталась отогнать его. Клара всегда называла так островитян. Непонятно, почему оно пришло Касси на ум при виде вполне цивилизованного и знатного иностранца. Может потому, что в его манере держать себя ощущалась та глубокая степень независимости, которую она не встречала у полинезийцев?
   Ну, конечно, это англичанин. Он пришел со стороны деревни, где жил король Камахамеха, догадалась Касси. Наверно, и в этом Лихуа права, ему необходимо пополнить припасы, как это обычно делают моряки. И ей не о чем беспокоиться.
   — Ну так как? — лениво спросил незнакомец, подходя к ней вплотную.
   — Нехорошо подслушивать чужие разговоры, — ответила Касси по-полинезийски, по-прежнему ощущая беспокойство.
   — Мне это и не потребовалось. Вы так громко изъяснялись, что и мертвого бы разбудили. — Его взгляд пробежал по ее лицу, по обнаженным грудям, по бедрам, туго обтянутым саронгом. — И предмет разговора меня чрезвычайно заинтересовал. Весьма… возбуждающе. Не каждый день тебя сравнивают с жеребцом.
   — Лихуа легко откликается на ласку мужчины.
   Он посмотрел на нее с удивлением, легкая улыбка осветила его лицо:
   — А ты нет, поскольку все еще девственница? До чего же это соблазнительно! Как тебя зовут?
   — А тебя?
   — Джаред.
   Герцог, а не его дядя. Ее последние сомнения отпали. Ему, видимо, около тридцати. Слишком молод, чтобы представлять угрозу для отца:
   — У англичан есть и другое имя.
   Он вскинул брови.
   — Но свое имя ты еще не назвала. — И поклонился. — Но если уж соблюсти все формальности, то меня зовут Джаред Бартон Дейнмаунт.
   — И ты тоже герцог?
   — Имею честь или… несчастье быть им. В зависимости от того, сколько я успел промотать. Это произвело на тебя впечатление?
   — Что уж тут такого особенного? У нас на острове очень много вождей.
   Он засмеялся.
   — Я окончательно разбит. И раз моя персона не представляет никакого интереса, то перейдем к тебе.
   — Каноа, — она не солгала иностранцу. Так назвала ее Лани, и оно значило много больше, чем имя, данное ей при рождении.
   — Что означает «свободная», — перевел англичанин. — Но ты не свободна. Почему что-то не позволяет тебе вкусить радость жизни?
   — Тебя это не касается.
   — Напротив. У меня хорошие новости, я доволен и счастлив. Мне хочется отпраздновать это событие. Ты разделишь эту радость со мной, Каноа?
   Его обаятельная улыбка притягивала. Ерунда. Он самый обыкновенный. И в нем нет ничего необычного.
   — С какой стати? Твои новости не имеют ко мне никакого отношения.
   — Но вечер так хорош! Я мужчина, а ты женщина. Разве этого недостаточно для настоящего праздника? Терпеть не могу, когда женщины начинают…
   Джаред замолчал, только сейчас всмотревшись в нее, он не без огорчения заметил:
   — Боже! Да ты совсем ребенок…
   — Я не ребенок! — Привычное заблуждение. Невысокая, узкокостная, с небольшой грудью, Касси отличалась от подруг-островитянок, и ей, как правило, давали намного меньше ее девятнадцати.
   — Тебе не больше четырнадцати или пятнадцати.
   — Нет, я старше…
   — Ну, конечно!
   Англичанин не поверил ей. Глупо спорить с человеком, которого больше никогда не увидишь.
   — Это не имеет значения.
   — Имеет, черт возьми! — грубо ответил он. — Я слышал, как одна из девушек говорила, что первого мужчину познала в тринадцать лет. Не слушай ее! Поверь мне. И не соглашайся плыть с ними на корабль.
   — И зачем же ты развлекаешься с ними?
   — Это совсем другое дело. Она фыркнула.
   — Ты не согласна со мной? — спросил он натянутым тоном.
   — Мужчины всюду изобретают удобные для себя законы. Что нечестно и несправедливо.
   — Ты права. Мы очень нечестны и несправедливы к женщинам.
   Касси удивилась. Она не ожидала, что он так легко сдастся. Даже отец упрямился, когда речь заходила о женском равноправии.
   — Тогда почему же ты не изменишь к ним своего отношения?
   — Потому что именно то, что мы одерживаем верх над слабым прекрасным полом, и делает этот мир удобным и приятным для нас, мужчин. И мы всегда будем победителями, пока нас силой не заставят поступать иначе…
   — Но так не должно продолжаться, Мэри Уолстоункрафт даже написала о том, что…
   — Мэри Уолстоункрафт? Откуда ты слышала о ней?!
   — Лани училась у английских миссионеров. Жена Реверенда Денсворта дала ей прочитать эту книгу, а Лани мне.
   Он хмыкнул.
   — Боже мой! Я, покинув Англию, надеялся, что идеи синечулочниц никогда больше не достигнут моих ушей.
   — Синечулочниц?
   — Так называют таких дам, как мисс Уолстоункрафт. Я и подумать не мог, что услышу ее имя в этом раю.
   — Правду не скроешь никаким расстоянием, — серьезно ответила Касси.
   — Вижу, — задумчиво проговорил Джаред. — Этому тебя тоже научила миссис Уолстоункрафт?
   Касси вспыхнула:
   — Ты смеешься надо мной? Он нахмурился.
   — Черт возьми, я совсем не хотел…
   — Не обманывай, ты хотел обидеть меня.
   — Ну хорошо, я и в самом деле немного подшучивал. Понимаешь, мне еще не доводилось разговаривать с такими маленькими девочками, как ты.
   — И больше не придется, — Касси намеревалась уйти. — Я не желаю слушать…
   — Подожди.
   — Зачем? Чтобы ты продолжал насмешничать?
   — Нет, — поморщился он, — но я хочу, чтобы ты простила меня, Каноа.
   Странное завораживающее ее выражение нежной грусти снова появилось в его глазах. Касси поймала себя на том, что ей захотелось ощутить тепло, исходящее от его тела.
   — Почему я должна… простить тебя?
   — Потому что на самом деле у меня доброе сердце, как и у тебя самой. Я слышал, ты заботишься о своих подругах, беспокоишься о них.
   — Кто же не думает о своих друзьях? Это естественно. А ты чужестранец.
   Улыбка сошла с его лица.
   — Да, — согласился он, глядя на море.
   Одиночество. Вот почему ему не хотелось отпускать ее, она почувствовала внутреннее родство с англичанином. Никто лучше ее не представлял, что это такое.
   Глупость! Он знатен и богат. Лихуа и в голову бы не пришло, что его следует пожалеть. Тем не менее Касси вдруг услышала, как губы ее сами выговорили:
   — Ну хорошо, если важно, чтобы я простила тебя, то мне не трудно забыть о своей обиде.
   Джаред снова повернулся к ней:
   — Правда? Как это великодушно. — Легкая тень сомнения вновь набежала на ее лицо. — Нет, нет! Я не иронизирую. В отличие от других женщин, с которыми мне приходилось иметь дело, тебе, наверно, и в самом деле не составило труда забыть про свою обиду и простить меня. — Он горько улыбнулся. — Правда, ты пока девочка. У тебя еще будет время выучиться их штучкам…
   Чувство жалости и сострадания отступило.
   — Ничего странного не вижу в том, что тебе приходится расплачиваться за удовольствие. С твоим языком, тем более…
   — Я умею не только жалить, — грубовато ответил он. — И мог бы показать тебе, на что способен мой шершавый юркий язык… Впрочем, я совсем забыл, что ты еще не сведуща в этой области. Лучше скажи, — он махнул рукой в сторону пальмовой рощи, — это твоя лошадь привязана там?
   — Да.
   — Отличный жеребец! Я не отказался бы купить его, но мне вначале надо посмотреть, как он двигается. Такого скакуна не часто увидишь.
   — Он не продается, — резко ответила Касси. — И второго такого не найдешь. Равного Капу нет во всем мире.
   Джаред искренне рассмеялся.
   — Ты меня не убедила, но твоя преданность вызывает восхищение. Как он у тебя оказался? Я слышал, островитяне не держат лошадей.
   — Ты пробыл здесь только несколько дней. Что ты можешь знать о здешних обычаях?
   — Кажется, я невольно опять обидел тебя?
   Чужестранец ошибался. Просто само его присутствие рядом вызывало внутреннее беспокойство и чувство неуверенности. До нее странным образом доносилось тепло, исходившее от его тела, и благоухание… непривычное, душистое. До чего же этот англичанин отличался от всех мужчин, которых она когда-либо видела в своей жизни. Да и пахли те по-другому: рыбой, морскими водорослями и пальмовым маслом. Но он ничем не напоминал и отца. От того исходил запах бренди и одеколона. Все в Джареде Дейнмаунте пугало своей необычностью. В его стройной фигуре Касси ощущала внутреннюю силу. Его блестящие в темноте глаза наверняка при свете дня оказались бы голубыми или серыми. Холодные… Нет, нет. Они опаляли ее жаром. Впрочем, они ее смущали. Единственное, что Касси знала со всей определенностью: ей нелегко было выдержать их взгляд. Вот почему она с таким пылом спросила:
   — Ты хочешь сказать, что у тебя конь лучше моего Капу?
   — Да, смею тебя уверить.
   Она почувствовала приступ досады.
   — Если бы ты разглядел его как следует, то не говорил бы таких глупостей.
   — Я никогда не делаю поспешных выводов в том, что касается лошадей. И у меня была возможность не спеша пообщаться с ним, пока вы тут спорили.
   — Ты подходил к нему?
   — Да, и видел, какие у него колени, зубы, холка…
   — Лжешь… — коротко бросила Касси. — Капу никому не позволяет подойти близко. Я бы услышала…
   — Не знаю…
   — И ты бы здесь не стоял, попробуй подойти к нему. В прошлый раз один человек попытался посмотреть, какие у него зубы, и остался без пальца.
   — Может, я понравился твоему Капу? Лошади обычно доверяют мне.
   — Лжешь, — повторила Касси. Такого просто не могло быть. Капу принадлежал только ей одной.
   Он улыбнулся.
   — Меня можно обвинить во многих грехах, но лжецом я еще никогда не был.
   — Докажи. Приведи его ко мне. Ты ни за что не посмеешь дотронуться до него, как и все остальные.
   — Ты выводишь меня из себя. — Тон англичанина изменился. — И я не боюсь твоего Капу.
   Она смотрела на него немигающим взглядом.
   — Докажи.
   Внимательно посмотрев на нее, он вдруг спросил:
   — Почему это тебя так волнует?
   — Потому что я не терплю обманщиков. Джаред усмехнулся, повернулся и скрылся в тени пальм.
   Ему ни за что не справиться с Капу, твердила себе Касси. Все, что у нее есть — только этот конь. И он никогда не предаст ее.
   До нее донеслось ласковое бормотание, в голосе чужестранца зазвучали бархатистые нотки, любящие и в то же время настойчивые и призывные. Вскоре пальмовые ветви раздвинулись, и он вышел к ней… ведя на поводу Капу.
   Касси испытала настоящее потрясение, боль пронзила ее. Капу шел послушно и спокойно, как если бы она сама была с ним.
   Джаред продолжал бормотать ласковые слова, обращенные к лошади, пока не остановился перед девушкой и не протянул ей поводья:
   — Надеюсь, это твоя лошадь?
   Касси не могла поверить своим глазам. Комок застрял у нее в горле, и ей никак не удавалось сглотнуть его. Но до чего же глупо: разреветься только из-за того, что кому-то еще, кроме нее, удалось дотронуться до ее Капу. Время от времени конь позволял и Лани вести его. Ничего не менялось. Все равно он оставался ее Капу.
   — Несложное задание.
   — Но ты считала его невыполнимым, когда отправила меня за жеребцом.
   Боже! Капу нежно потерся мордой о спину Джареда!
   — Попробуй проехать на нем верхом. Он покачал головой:
   — Я не одет для верховой езды.
   — Попробуй проехать на нем! — повторила Касси охрипшим голосом, не видя ничего перед Собой из-за навернувшихся на глаза слез.