Страница:
— Я не буду ждать тебя вечно.
— Очень хорошее вино. С твоих собственных виноградников?
— Да. Своим отказом ты ранишь мою гордость. Другие мужчины меня жаждут.
— И я тебя жажду. — Он улыбнулся ей. — Как могло бы быть иначе? Ты — воплощение всего, что мужчина хочет видеть в женщине.
— Тогда почему же ты… Нет, я больше так не унижусь!
Он хитро взглянул на нее:
— Да?
— Зачем это мне?
— Ты же знаешь, что никто не любит тебя так, как я. Тебе любопытно испытать, каково лечь в постель с мужчиной, любовь которого настолько велика? Она обольстительно улыбнулась:
— Если ты и правда меня любишь, ты придешь в мою постель.
— Я не приду именно потому, что люблю тебя. — В ответ на вопросительный взгляд Аны он лишь покачал головой: — Как это ни печально, но потакать твоим желаниям так же опасно, как желаниям Джордана.
— Я не Джордан.
Она не представляла себе, насколько в эту минуту походила на сына. Ее зеленые глаза сверкали досадой, прекрасные губы раздражительно сжались, под внешним самообладанием затаилась взрывная энергия. Единственным различием было то, что Джордан маскировал свои чувства напускным цинизмом, а Ана прятала свои за стеной гордости.
— Нет, Ана, — мягко сказал он.
На ее лице отразились гнев и разочарование.
— Я не монашка! Хочешь знать, сколько мужчин перебывало в моей постели со времени нашей последней встречи?
— Нет, я не хочу знать.
— Когда я сегодня вечером вернусь в свои апартаменты, я пошлю за мужчиной, который не считает меня…
— Нет, не пошлешь. — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Пока я здесь, ты этого не сделаешь.
— Ты не можешь требовать, чтобы я… — Она замолчала, а потом резко кивнула, и голос ее прозвучал прерывисто: — Пока ты здесь — нет. Никогда, если ты здесь. — Она быстро отвела взгляд. — Ты очень трудный человек, мадо.
— Я очень простой человек.
— Который всегда должен настоять на своем. — Она расправила плечи и бесшабашно улыбнулась. — Ну что ж, я не допущу поражения по всем фронтам. Я постараюсь сделать так, чтобы Джордан был счастлив, пусть даже я сама несчастлива.
Грегору следовало бы ожидать, что она вернется к бою.
— Ты отняла у него мать, а теперь хочешь дать ему любовницу, чтобы утишить боль? Такой обмен невозможен, Ана.
— Ты этого не допустишь?
Грегор кивком указал на Марианну:
— Она этого не допустит.
Безжалостный взгляд Аны скользнул по тонким чертам лица девушки и ее хрупкому телу.
— Сомневаюсь, чтобы она могла передо мной устоять, Думаю, мне надо сопровождать вас в вашей поездке в Монтавию. Небров не решится на нападение, если я буду присутствовать.
— Я не так в этом уверен.
Она сверкнула улыбкой:
— И потом — я должна охранять тебя на тот случай, если ты опять сглупишь. Да, я определенно еду в Монтавию!
Грегор открыл было рот, чтобы начать спорить, — и снова закрыл его. Может быть, Ане следует с ними ехать. У Марианны хватит воли, чтобы не уступить ее нажиму. И кто знает, возможно, участие и помощь Аны в их общем деле — спасении мальчика — помогут им с Джорданом преодолеть отчуждение и понять наконец друг друга.
— Почему ты со мной не споришь? — недоверчиво спросила Ана.
— Но ведь я же хочу, чтобы ты поехала в Монтавию. — Улыбнувшись ей, он совершенно правдиво добавил: — Я всегда хочу, чтобы ты была со мной, Ана.
И вот он появился: весь в черном, включая гладкий мех на воротнике дорожного плаща. В неярком утреннем свете он казался худым, строгим и даже несколько пугающим.
— Доброе утро. — Он сел верхом и подобрал поводья. — Сожалею, что заставил тебя ждать, но у меня был спор с воран. Оказывается, она едет с нами.
Марианна нахмурилась:
— Почему?
Джордан пожал плечами:
— Кто ее знает? Ее слова далеко не всегда соответствуют ее мыслям и намерениям. — Он обвел взглядом ожидающих верховых. — Но ее обещание придать нам большой отряд явно соответствовало реальности. Это — почти целая армия.
— И сколько мы должны будем ее ждать? — недовольно спросила Марианна.
— Недолго. — Он посмотрел в сторону дворца. — Вот она!
Сегодня, одетая в походный наряд, Ана Дворак еще больше походила на ту отважную воительницу, которая была изображена на витраже. На ней не было кольчуги, но спина ее была гордо выпрямлена, посадка в седле — безупречна, манера держаться — решительная и властная.
— Вы не изменили своего намерения? — спросил Джордан, когда Ана оказалась рядом с ним. — Вам нет смысла подвергать опасности и себя тоже.
— Я тронута твоей заботливостью. Но я считаю, что смысл есть, а правительница здесь — я, а не ты, Джордан. — Она знаком велела ему ехать вперед. — А теперь догони Грегора. Я желаю говорить с белой.
— О чем? — настороженно спросил Джордан.
— Почему это тебя беспокоит? Я просто хочу быть приветливой с гостьей. Вчера вечером ты не дал мне возможности познакомиться с ней.
Джордан помедлил, вопросительно глядя на Марианну.
Боже правый, подумала Марианна, он ведет себя так, словно боится, что эта женщина перережет ей горло. Она не испытывала особого желания близко познакомиться с воран, но и не видела причины опасаться этого.
— Поезжай, — коротко бросила она.
Джордан пожал плечами и пустил лошадь галопом.
— Он очень о вас заботится, — заметила воран, пуская своего жеребца рядом. — В мужчине это — прекрасное качество.
— Если нуждаешься в заботе.
— Не говорите глупостей. Женщине всегда нужно, чтобы о ней заботились и защищали ее.
— Вам это нужно?
— Я — воран. Обо мне заботятся мои подданные. У меня есть целая армия защитников.
— А до того, как вы стали воран?
Ана Дворак расхохоталась.
— Ну хорошо, признаюсь. Я подвесила бы за ноги мужчину, который предложил бы обо мне заботиться и меня защищать.
— Даже Грегора?
Голос воран смягчился:
— Грегор никого не слушает. Он никогда ничего не предлагает, он просто щедро дает. — Она нахмурилась. — Но я нахожусь здесь не для того, чтобы говорить о Грегоре, и не для того, чтобы отвечать на ваши вопросы.
— Вы сказали, что хотите познакомиться со мной поближе, Ваше Величество, — напомнила ей Марианна.
— Нет, я хочу другого: я хочу. чтобы вы стали любовницей Джордана.
Пораженная, Марианна широко открыла глаза:
— Извините? Я, кажется, вас не расслышала.
Ана пожала плечами:
— Я непохожа на Джордана: я не привыкла к дипломатии. Мужчинам свойственно ходить вокруг да около проблемы, хотя ее можно мгновенно решить, если действовать напрямик.
— Значит, я, по-вашему, лишь проблема, которую надо решить?
Если Ана и заметила, что голос девушки опасно дрогнул, она предпочла не обратить на это внимания и стремительно продолжала:
— Вы сердитесь на Джордана, но это легко уладить. Глупо портить себе будущее из-за мелочной ссоры в настоящем. Конечно, Джордан не может предложить вам брак, но вы найдете в нем очень щедрого покровителя.
— Ах вот как?
— А если вы не доверяете ему, я сама готова позаботиться о том, чтобы вы были обеспечены всем, когда он с вами расстанется. Я дам вам хороший доход и прекрасный дом здесь, в Кассане, Грегор говорит, что вы очень любите своего брата. Он получит прекрасное образование и возможность успешно заниматься любым делом по своему выбору, — Она встретилась взглядом с Марианной. — Может быть, вы хотите еще чего-то?
— Да. Я хочу задать вам один вопрос. — У Марианны от гнева прерывался голос. — Это он велел вам со мной поговорить?
— Джордан не может ничего мне велеть. Я сама принимаю все решения. — Она внимательно всмотрелась Марианне в лицо. — Вы очень рассердились. Кажется, вы не намерены прислушаться к разумным доводам.
— Разумным? Вы собираетесь попросту купить меня, чтобы я стала шлюхой. А если бы вам предложили такое?
— В вашей ситуации я сочла бы это прекрасным… — Она замолчала, а потом напрямик сказала: — Я не в вашей ситуации. Я хочу этого для Джордана!
— Вы совершенно такая же, как и он! — возмущенно сказала Марианна. — Для вас ничто не имеет значения, кроме ваших желаний! Все люди для вас — лишь игрушки. — Она глубоко вздохнула. — Нет, спасибо, Ваше Величество. Мне не нужен ни ваш прекрасный дом, ни ваш сын. Мне нужна только ваша помощь, чтобы вызволить Алекса, а потом — проститься с вами.
Ана взглянула на яростное лицо Марианны и сверкающие гневом глаза и подобрала поводья.
— Похоже, что тревога за брата несколько вас разволновала. Подумайте над моими словами. Я поговорю с вами позже. — Отведя взгляд, она добавила: — Я думаю, вам лучше было бы не рассказывать Джордану о нашем разговоре.
— Почему же? Он будет вам очень признателен, узнав, как вы пытались ему помочь, — прошипела Марианна.
— У меня это пока не вышло. Неудачами не хвастаются.
Воран пустила лошадь галопом и через несколько минут была уже во главе кавалькады.
Марианну так трясло, что она еле держалась в седле. Гнев. Да, это от гнева она чуть не теряет сознание. Какое ей дело до того, что воран не считает ее достойной занять постоянное место в жизни ее сына? Она, Марианна, не желает занимать в его жизни никакого места. Но как смела эта женщина разговаривать с ней в подобном тоне?
— Дыши глубже, — посоветовал ей подъехавший Грегор, — и думай о прохладной спокойной воде. Иногда помогает.
Марианна сделала долгий глубокий вдох. Но это ей не помогло.
— Что она тебе сказала?
— Она предложила мне прекрасное вознаграждение за то, что я стану любовницей ее сына.
Грегор вздохнул:
— Этого я и боялся. Ана всегда грешила чрезмерной прямотой.
— Ты называешь это прямотой? Не понимаю, как ее могли выбрать в качестве воран. Она вполне способна развязать войну, просто оказавшись в одной комнате с иностранным послом.
— Это правда, — улыбнулся он. — Но обычно она не ведет себя так прямолинейно. Сейчас ей мешают думать ее чувства. Она начинает отчаиваться.
Отчаяние. Это слово никак не подходило к той заносчивой высокомерной женщине, которая только что отъехала.
— Ты мне не веришь? Но она действительно отчаивается. — Грегор посмотрел в сторону Джордана, ехавшего впереди всех. — Она любит его. И всегда любила.
— Никто не бросает сына, если любит его по-настоящему.
— Ты такая же жестокая, как и он, — сказал Грегор. — Джордан никогда не мог ей этого простить. Когда он впервые приехал в Кассан, Ана надеялась, что со временем он смягчится, но Джордан воздвиг между ними стену отчуждения.
— И она надеялась ее сломать, используя меня? — жестко спросила Марианна. — Я не кость, чтобы швырять меня сыну как подачку.
— Ты сердишься на нее — и ты права, — сказал Грегор. — Но попытайся понять ее. Иногда она похожа на нетерпеливого ребенка. Ана прожила нелегкую жизнь и совершила много ошибок, но если понадобится, она может отдать все. Она всегда была моим другом, и лучшего я не знаю.
— Я не хочу ее понимать. Я не хочу, чтобы она была моим другом. И я не хочу стать ее очередной ошибкой, — ответила Марианна.
— Я вижу, у меня здесь ничего не получается, — печально улыбнулся Грегор. — Поеду и попробую поговорить с Аной: может, там дело пойдет лучше.
Марианна смотрела, как Грегор скачет к Ане Дворак. Что так обидело ее в словах воран? Она же всегда знала, что Джордан никогда не предложит жениться на ней! Всем известно, что герцоги должны заключать браки, достойные их высокого положения. Да она и сама не хочет быть женой такого человека, который постарается подчинить ее себе и посадить в клетку. Она гневается только потому, что эта женщина оскорбила ее сочтя не достойной быть ничем иным, кроме как игрушкой, которой сначала забавляются, а потом выбрасывают.
Она не игрушка. Она знает себе цену!
И сейчас она испытывает не боль и не обиду. Она испытывает только гнев!
— Ничего подобного. Я вообще сегодня тебя почти не видела. И, кроме того, мне совершенно безразлично, что ты делаешь, если только это не имеет отношения к Алексу.
Он демонстративно содрогнулся:
— Бр-р! Какой холодный ветер! Или это ты заморозила меня своим ледяным презрением. — Тут взгляд его упал на мать, сидевшую по другую сторону огня с Грегором, и лицо его помрачнело. — Если я не совершал никаких крупных преступлений, значит, дело в воран. Что она сегодня тебе сказала?
Вместе с ним Марианна посмотрела на Ану Дворак. Воран ответила ей гордо-вызывающим взглядом. Марианна знала, что та не слышит, о чем они говорят, но ей показалось, что под нарочитой гордостью скрывается страх. Ощущение своей власти наполнило ее необузданной радостью. Она знала, что Джордана рассердит попытка его матери вмешаться. Всего несколько слов — и она увеличит пропасть, разделяющую их с матерью. Она сможет залечить свою раненую гордость и даже отомстить воран.
— Наверное, что-то достаточно гадкое, — сказал Джордан. — Она рассказала тебе о моем беспутном прошлом?
Она все расскажет ему. С чего ей защищать эту женщину? Она не из тех мучеников, что готовы подставить другую щеку. Какое ей дело до того, что в воран сейчас заметно что-то детское и ранимое?
— Ну? — спросил Джордан.
Пресвятая Дева, она не может этого сделать, вдруг бессильно осознала Марианна.
— С чего она станет рассказывать мне о твоем прошлом? Всем известно, насколько плохо ты себя вел. И сейчас ведешь, — поправилась она. — Что за тщеславие — считать, что единственной темой нашего разговора мог быть ты сам?!
— Ты хочешь сказать, что это было не так? Марианна снова посмотрела на воран, а потом перевела взгляд на пламя костра.
— Она заносчивая и неприятная женщина, очень похожая на тебя. Меня раздосадовало, что она без уважения отнеслась к моей работе. Она не понимает, что создавать произведения искусства так же важно, как и управлять страной.
Лицо его просветлело:
— Серьезный проступок. Согласен, воран более высоко оценивает дисциплинированную армию, чем прекрасное полотно. Ты должна просветить Ану в отношении ее обязанностей как покровительницы изящных искусств.
— Я не собираюсь оставаться здесь. Занимайся этим сам. Она твоя мать.
— Вот как?
— Да. Ты не можешь этого отменить, даже если не называешь ее матерью. Или это просто еще один способ уколоть ее?
Джордан застыл:
— Ты только что сказала, что она заносчивая и неприятная. Почему же ты ее защищаешь?
— Я ее не защищаю. Я просто указываю на твою глупость. Меня не волнует ваш конфликт. Ты явно не простил ей того, что она тебя бросила. Возможно, ты прав. У меня была мать, которая любила и лелеяла меня. Я незнакома с холодными себялюбивыми женщинами вроде воран.
— У нее немало плохих качеств, но она не холодная, а что до себялюбия, то она любит Кассан и служит ему, зачастую жертвуя собой,
— Только что ты осуждал ее, теперь восхищаешься ею. Перестань бросаться из стороны в сторону и приди к окончательному решению. Ты простишь ее или нет? Она достойна твоей привязанности или нет?
— Это мое дело, Марианна! — Он нахмурился. — Тебя это не касается.
— Я и не собираюсь вмешиваться. Разбирайтесь сами!
И все же она вынуждена была признаться себе, что, к великому своему удивлению, пыталась-таки вмешаться в их отношения. Дав себе слово избегать каких-либо привязанностей или конфликтов, она ринулась в опасную зону. Осознав это, она поспешно переменила тему разговора:
— Сколько дней мы будем добираться до Монтавии:
— Через два дня мы достигнем северной границы, — рассеянно ответил он, продолжая хмуриться. — Земли Неброва расположены на северо-востоке Монтавии. Его главная резиденция — это Пекбрей, в двух днях езды от границы.
— Значит, через два дня мы сможем начать переговоры с Небровым, — с облегчением сказала она.
— Нет.
Марианна окаменела.
— Что ты хочешь сказать?
— Переговоры не начнутся, пока вы с Грегором не доберетесь до равнин. Он еще не знает, что ты сделала новый Джедалар. Вы устроитесь, и тогда Грегор пошлет в Пекбрей известие, что Небров может приехать к тебе. Он сообщит ему, что ты готова обменять Джедалар на Алекса.
— А что, если он не согласится?
— Я не думаю. Он использует этот шанс. Времени остается все меньше, и ему гораздо удобнее получить уже законченный Джедалар, чем мастера, который будет делать витраж долгое время. Пекбрей окружен гористой местностью. Когда он согласится на обмен, ты скажешь ему, что окно слишком большое и хрупкое, чтобы везти его через горы, так что ему надо приехать за ним в твой лагерь в степях. Ты особо оговоришь, что он должен привезти Алекса, чтобы обменять его на Джедалар.
— Ты же знаешь, что он не привезет Алекса.
— Да, но сам он приедет. Он не станет рисковать тем, что Джедалар снова будет разбит. А поскольку ему известно, что Грегор не так глуп, чтобы не взять с собой значительный отряд, ему придется вывести из Пекбрея большую часть собственной армии для отражения возможного сопротивления.
— Ты считаешь, что он украдет Джедалар и все равно оставит у себя Алекса?
— Я думаю, что он попробует украсть Джедалар и тебя вместе с ним. — Джордан помолчал. — Ему нужен не только сам Джедалар, но и женщина, которая все про него знает.
Марианна и сам думала так же.
— Значит, я буду приманкой, выманю его и его людей, а ты тем временем нападешь на Пекбрей и освободишь Алекса.
Джордан кивнул.
— Грегор возьмет половину нашего отряда, чтобы защищать тебя. Я возьму другую половину, отправлюсь в Пекбрей и заберу мальчика.
— Как?
— Имея такой отряд, можно действовать по-разному.
— Ты собираешься штурмовать замок? — Она покачала головой. — Мне кажется, это слишком опасно Для Алекса.
— Ты подвергаешься гораздо большей опасности, чем Алекс. Нам понадобится по крайней мере день, чтобы увезти Алекса и безопасно переправить через границу Кассана. А может, и больше. Если вам с Грегором удастся сделать так, чтобы Небров не заподозрил о нашем намерении, у нас будет больше шансов на успех.
Марианна кивнула:
— Хорошо.
— Ты принимаешь это слишком спокойно. — В его тоне заметна была тревога. — Все может оказаться гораздо сложнее. Мы по-прежнему не знаем, откуда Небров узнал о Джедаларе и что именно ему известно. Возможно, он даже знает, какой именно витраж содержит карту. — Он помолчал. — И мне нет нужды напоминать тебе, каким он может быть жестоким, если не сумеет добиться своего.
Да, ему не было нужды напоминать ей об этом, и она вовсе не была спокойна. При одной мысли о том что она скоро увидит Неброва, ее начинало трясти. Она будет от него так же близко, как сейчас от Джордана. Она с трудом заставила себя улыбнуться:
— Я не беспокоюсь. Со мной будет Грегор и целый отряд вооруженных воинов. Всего этого не было в нашу предыдущую встречу. — Она отвела глаза. — Но весь план кажется опасным. А что, если что-то разладится?
— Я не могу обещать тебе, что все пройдет так, как я задумал, — тихо ответил Джордан. — Но это — лучший план, который мне удалось придумать. Если у тебя есть более удачный, скажи. Можешь называть меня тщеславным, но я не дал бы Алексу погибнуть из-за моего самолюбия.
Марианна вдруг поняла, что он не отстраняет ее, что он позволяет ей принять участие в спасении Алекса, — и эта мысль согрела ее и немного рассеяла ее страх. Запинаясь, она проговорила:
— Я была тогда очень сердита. Может быть, ты и не тщеславен.
Уголки его рта чуть приподнялись:
— Я оценил эту нотку сомнения. — Легкая улыбка исчезла. — Ты согласна с моим планом?
— Если ты не можешь придумать ничего, что было бы для Алекса безопаснее.
— Я не могу придумать ничего, что было бы безопаснее для вас обоих. — Он резко добавил: — Ты что же, думаешь, что я хочу подвергать тебя опасности? Если бы у меня была надежда, что ты на это согласишься, я предложил бы Грегору одному встретиться с Небровым, а тебя отправил бы обратно в Ренгар.
— Ты же сказал, что Неброву нужен и Джедалар, и я сама. Только одна приманка была бы недостаточно аппетитной. — Она вздрогнула. — Нет, с ним должна встретиться я.
— Тогда мы встречаемся в бордлинских степях через четыре дня.
«Через четыре дня»…
Через четыре дня все уже решится — так или иначе.
Ее взгляд устремился к лиловым вершинам на юге, отмечавшим границу между Кассаном и Монтавией. В детстве она часто видела эти горы, но с другой стороны, со стороны своей родной Самды. Тогда эти горы манили ее, напоминая рассказы бабушки о таинственном и непохожем на Монтавию Кассане. Как она мечтала пересечь их и увидеть, что они скрывают!
Сейчас эти горы разделили ее и Алекса. Брат — это единственное, что осталось у нее от прошлой счастливой жизни, она дала маме слово всегда заботиться о нем.
Алекс у Неброва!
13.
— Очень хорошее вино. С твоих собственных виноградников?
— Да. Своим отказом ты ранишь мою гордость. Другие мужчины меня жаждут.
— И я тебя жажду. — Он улыбнулся ей. — Как могло бы быть иначе? Ты — воплощение всего, что мужчина хочет видеть в женщине.
— Тогда почему же ты… Нет, я больше так не унижусь!
Он хитро взглянул на нее:
— Да?
— Зачем это мне?
— Ты же знаешь, что никто не любит тебя так, как я. Тебе любопытно испытать, каково лечь в постель с мужчиной, любовь которого настолько велика? Она обольстительно улыбнулась:
— Если ты и правда меня любишь, ты придешь в мою постель.
— Я не приду именно потому, что люблю тебя. — В ответ на вопросительный взгляд Аны он лишь покачал головой: — Как это ни печально, но потакать твоим желаниям так же опасно, как желаниям Джордана.
— Я не Джордан.
Она не представляла себе, насколько в эту минуту походила на сына. Ее зеленые глаза сверкали досадой, прекрасные губы раздражительно сжались, под внешним самообладанием затаилась взрывная энергия. Единственным различием было то, что Джордан маскировал свои чувства напускным цинизмом, а Ана прятала свои за стеной гордости.
— Нет, Ана, — мягко сказал он.
На ее лице отразились гнев и разочарование.
— Я не монашка! Хочешь знать, сколько мужчин перебывало в моей постели со времени нашей последней встречи?
— Нет, я не хочу знать.
— Когда я сегодня вечером вернусь в свои апартаменты, я пошлю за мужчиной, который не считает меня…
— Нет, не пошлешь. — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Пока я здесь, ты этого не сделаешь.
— Ты не можешь требовать, чтобы я… — Она замолчала, а потом резко кивнула, и голос ее прозвучал прерывисто: — Пока ты здесь — нет. Никогда, если ты здесь. — Она быстро отвела взгляд. — Ты очень трудный человек, мадо.
— Я очень простой человек.
— Который всегда должен настоять на своем. — Она расправила плечи и бесшабашно улыбнулась. — Ну что ж, я не допущу поражения по всем фронтам. Я постараюсь сделать так, чтобы Джордан был счастлив, пусть даже я сама несчастлива.
Грегору следовало бы ожидать, что она вернется к бою.
— Ты отняла у него мать, а теперь хочешь дать ему любовницу, чтобы утишить боль? Такой обмен невозможен, Ана.
— Ты этого не допустишь?
Грегор кивком указал на Марианну:
— Она этого не допустит.
Безжалостный взгляд Аны скользнул по тонким чертам лица девушки и ее хрупкому телу.
— Сомневаюсь, чтобы она могла передо мной устоять, Думаю, мне надо сопровождать вас в вашей поездке в Монтавию. Небров не решится на нападение, если я буду присутствовать.
— Я не так в этом уверен.
Она сверкнула улыбкой:
— И потом — я должна охранять тебя на тот случай, если ты опять сглупишь. Да, я определенно еду в Монтавию!
Грегор открыл было рот, чтобы начать спорить, — и снова закрыл его. Может быть, Ане следует с ними ехать. У Марианны хватит воли, чтобы не уступить ее нажиму. И кто знает, возможно, участие и помощь Аны в их общем деле — спасении мальчика — помогут им с Джорданом преодолеть отчуждение и понять наконец друг друга.
— Почему ты со мной не споришь? — недоверчиво спросила Ана.
— Но ведь я же хочу, чтобы ты поехала в Монтавию. — Улыбнувшись ей, он совершенно правдиво добавил: — Я всегда хочу, чтобы ты была со мной, Ана.
* * *
Утро было просто ледяным, и морозный пар клубился в воздухе от теплого дыхания лошадей. Марианна уже сидела верхом и нетерпеливо ожидала, когда Джордан выйдет наконец из дворца, чтобы можно было трогаться в путь.И вот он появился: весь в черном, включая гладкий мех на воротнике дорожного плаща. В неярком утреннем свете он казался худым, строгим и даже несколько пугающим.
— Доброе утро. — Он сел верхом и подобрал поводья. — Сожалею, что заставил тебя ждать, но у меня был спор с воран. Оказывается, она едет с нами.
Марианна нахмурилась:
— Почему?
Джордан пожал плечами:
— Кто ее знает? Ее слова далеко не всегда соответствуют ее мыслям и намерениям. — Он обвел взглядом ожидающих верховых. — Но ее обещание придать нам большой отряд явно соответствовало реальности. Это — почти целая армия.
— И сколько мы должны будем ее ждать? — недовольно спросила Марианна.
— Недолго. — Он посмотрел в сторону дворца. — Вот она!
Сегодня, одетая в походный наряд, Ана Дворак еще больше походила на ту отважную воительницу, которая была изображена на витраже. На ней не было кольчуги, но спина ее была гордо выпрямлена, посадка в седле — безупречна, манера держаться — решительная и властная.
— Вы не изменили своего намерения? — спросил Джордан, когда Ана оказалась рядом с ним. — Вам нет смысла подвергать опасности и себя тоже.
— Я тронута твоей заботливостью. Но я считаю, что смысл есть, а правительница здесь — я, а не ты, Джордан. — Она знаком велела ему ехать вперед. — А теперь догони Грегора. Я желаю говорить с белой.
— О чем? — настороженно спросил Джордан.
— Почему это тебя беспокоит? Я просто хочу быть приветливой с гостьей. Вчера вечером ты не дал мне возможности познакомиться с ней.
Джордан помедлил, вопросительно глядя на Марианну.
Боже правый, подумала Марианна, он ведет себя так, словно боится, что эта женщина перережет ей горло. Она не испытывала особого желания близко познакомиться с воран, но и не видела причины опасаться этого.
— Поезжай, — коротко бросила она.
Джордан пожал плечами и пустил лошадь галопом.
— Он очень о вас заботится, — заметила воран, пуская своего жеребца рядом. — В мужчине это — прекрасное качество.
— Если нуждаешься в заботе.
— Не говорите глупостей. Женщине всегда нужно, чтобы о ней заботились и защищали ее.
— Вам это нужно?
— Я — воран. Обо мне заботятся мои подданные. У меня есть целая армия защитников.
— А до того, как вы стали воран?
Ана Дворак расхохоталась.
— Ну хорошо, признаюсь. Я подвесила бы за ноги мужчину, который предложил бы обо мне заботиться и меня защищать.
— Даже Грегора?
Голос воран смягчился:
— Грегор никого не слушает. Он никогда ничего не предлагает, он просто щедро дает. — Она нахмурилась. — Но я нахожусь здесь не для того, чтобы говорить о Грегоре, и не для того, чтобы отвечать на ваши вопросы.
— Вы сказали, что хотите познакомиться со мной поближе, Ваше Величество, — напомнила ей Марианна.
— Нет, я хочу другого: я хочу. чтобы вы стали любовницей Джордана.
Пораженная, Марианна широко открыла глаза:
— Извините? Я, кажется, вас не расслышала.
Ана пожала плечами:
— Я непохожа на Джордана: я не привыкла к дипломатии. Мужчинам свойственно ходить вокруг да около проблемы, хотя ее можно мгновенно решить, если действовать напрямик.
— Значит, я, по-вашему, лишь проблема, которую надо решить?
Если Ана и заметила, что голос девушки опасно дрогнул, она предпочла не обратить на это внимания и стремительно продолжала:
— Вы сердитесь на Джордана, но это легко уладить. Глупо портить себе будущее из-за мелочной ссоры в настоящем. Конечно, Джордан не может предложить вам брак, но вы найдете в нем очень щедрого покровителя.
— Ах вот как?
— А если вы не доверяете ему, я сама готова позаботиться о том, чтобы вы были обеспечены всем, когда он с вами расстанется. Я дам вам хороший доход и прекрасный дом здесь, в Кассане, Грегор говорит, что вы очень любите своего брата. Он получит прекрасное образование и возможность успешно заниматься любым делом по своему выбору, — Она встретилась взглядом с Марианной. — Может быть, вы хотите еще чего-то?
— Да. Я хочу задать вам один вопрос. — У Марианны от гнева прерывался голос. — Это он велел вам со мной поговорить?
— Джордан не может ничего мне велеть. Я сама принимаю все решения. — Она внимательно всмотрелась Марианне в лицо. — Вы очень рассердились. Кажется, вы не намерены прислушаться к разумным доводам.
— Разумным? Вы собираетесь попросту купить меня, чтобы я стала шлюхой. А если бы вам предложили такое?
— В вашей ситуации я сочла бы это прекрасным… — Она замолчала, а потом напрямик сказала: — Я не в вашей ситуации. Я хочу этого для Джордана!
— Вы совершенно такая же, как и он! — возмущенно сказала Марианна. — Для вас ничто не имеет значения, кроме ваших желаний! Все люди для вас — лишь игрушки. — Она глубоко вздохнула. — Нет, спасибо, Ваше Величество. Мне не нужен ни ваш прекрасный дом, ни ваш сын. Мне нужна только ваша помощь, чтобы вызволить Алекса, а потом — проститься с вами.
Ана взглянула на яростное лицо Марианны и сверкающие гневом глаза и подобрала поводья.
— Похоже, что тревога за брата несколько вас разволновала. Подумайте над моими словами. Я поговорю с вами позже. — Отведя взгляд, она добавила: — Я думаю, вам лучше было бы не рассказывать Джордану о нашем разговоре.
— Почему же? Он будет вам очень признателен, узнав, как вы пытались ему помочь, — прошипела Марианна.
— У меня это пока не вышло. Неудачами не хвастаются.
Воран пустила лошадь галопом и через несколько минут была уже во главе кавалькады.
Марианну так трясло, что она еле держалась в седле. Гнев. Да, это от гнева она чуть не теряет сознание. Какое ей дело до того, что воран не считает ее достойной занять постоянное место в жизни ее сына? Она, Марианна, не желает занимать в его жизни никакого места. Но как смела эта женщина разговаривать с ней в подобном тоне?
— Дыши глубже, — посоветовал ей подъехавший Грегор, — и думай о прохладной спокойной воде. Иногда помогает.
Марианна сделала долгий глубокий вдох. Но это ей не помогло.
— Что она тебе сказала?
— Она предложила мне прекрасное вознаграждение за то, что я стану любовницей ее сына.
Грегор вздохнул:
— Этого я и боялся. Ана всегда грешила чрезмерной прямотой.
— Ты называешь это прямотой? Не понимаю, как ее могли выбрать в качестве воран. Она вполне способна развязать войну, просто оказавшись в одной комнате с иностранным послом.
— Это правда, — улыбнулся он. — Но обычно она не ведет себя так прямолинейно. Сейчас ей мешают думать ее чувства. Она начинает отчаиваться.
Отчаяние. Это слово никак не подходило к той заносчивой высокомерной женщине, которая только что отъехала.
— Ты мне не веришь? Но она действительно отчаивается. — Грегор посмотрел в сторону Джордана, ехавшего впереди всех. — Она любит его. И всегда любила.
— Никто не бросает сына, если любит его по-настоящему.
— Ты такая же жестокая, как и он, — сказал Грегор. — Джордан никогда не мог ей этого простить. Когда он впервые приехал в Кассан, Ана надеялась, что со временем он смягчится, но Джордан воздвиг между ними стену отчуждения.
— И она надеялась ее сломать, используя меня? — жестко спросила Марианна. — Я не кость, чтобы швырять меня сыну как подачку.
— Ты сердишься на нее — и ты права, — сказал Грегор. — Но попытайся понять ее. Иногда она похожа на нетерпеливого ребенка. Ана прожила нелегкую жизнь и совершила много ошибок, но если понадобится, она может отдать все. Она всегда была моим другом, и лучшего я не знаю.
— Я не хочу ее понимать. Я не хочу, чтобы она была моим другом. И я не хочу стать ее очередной ошибкой, — ответила Марианна.
— Я вижу, у меня здесь ничего не получается, — печально улыбнулся Грегор. — Поеду и попробую поговорить с Аной: может, там дело пойдет лучше.
Марианна смотрела, как Грегор скачет к Ане Дворак. Что так обидело ее в словах воран? Она же всегда знала, что Джордан никогда не предложит жениться на ней! Всем известно, что герцоги должны заключать браки, достойные их высокого положения. Да она и сама не хочет быть женой такого человека, который постарается подчинить ее себе и посадить в клетку. Она гневается только потому, что эта женщина оскорбила ее сочтя не достойной быть ничем иным, кроме как игрушкой, которой сначала забавляются, а потом выбрасывают.
Она не игрушка. Она знает себе цену!
И сейчас она испытывает не боль и не обиду. Она испытывает только гнев!
* * *
— Ну и чем я на этот раз провинился? — спросил Джордан, опускаясь на овчину Марианны, расстеленную у костра. — Похоже, я совершил что-то совершенно ужасное. Ты весь день смотришь на меня как на злейшего врага.— Ничего подобного. Я вообще сегодня тебя почти не видела. И, кроме того, мне совершенно безразлично, что ты делаешь, если только это не имеет отношения к Алексу.
Он демонстративно содрогнулся:
— Бр-р! Какой холодный ветер! Или это ты заморозила меня своим ледяным презрением. — Тут взгляд его упал на мать, сидевшую по другую сторону огня с Грегором, и лицо его помрачнело. — Если я не совершал никаких крупных преступлений, значит, дело в воран. Что она сегодня тебе сказала?
Вместе с ним Марианна посмотрела на Ану Дворак. Воран ответила ей гордо-вызывающим взглядом. Марианна знала, что та не слышит, о чем они говорят, но ей показалось, что под нарочитой гордостью скрывается страх. Ощущение своей власти наполнило ее необузданной радостью. Она знала, что Джордана рассердит попытка его матери вмешаться. Всего несколько слов — и она увеличит пропасть, разделяющую их с матерью. Она сможет залечить свою раненую гордость и даже отомстить воран.
— Наверное, что-то достаточно гадкое, — сказал Джордан. — Она рассказала тебе о моем беспутном прошлом?
Она все расскажет ему. С чего ей защищать эту женщину? Она не из тех мучеников, что готовы подставить другую щеку. Какое ей дело до того, что в воран сейчас заметно что-то детское и ранимое?
— Ну? — спросил Джордан.
Пресвятая Дева, она не может этого сделать, вдруг бессильно осознала Марианна.
— С чего она станет рассказывать мне о твоем прошлом? Всем известно, насколько плохо ты себя вел. И сейчас ведешь, — поправилась она. — Что за тщеславие — считать, что единственной темой нашего разговора мог быть ты сам?!
— Ты хочешь сказать, что это было не так? Марианна снова посмотрела на воран, а потом перевела взгляд на пламя костра.
— Она заносчивая и неприятная женщина, очень похожая на тебя. Меня раздосадовало, что она без уважения отнеслась к моей работе. Она не понимает, что создавать произведения искусства так же важно, как и управлять страной.
Лицо его просветлело:
— Серьезный проступок. Согласен, воран более высоко оценивает дисциплинированную армию, чем прекрасное полотно. Ты должна просветить Ану в отношении ее обязанностей как покровительницы изящных искусств.
— Я не собираюсь оставаться здесь. Занимайся этим сам. Она твоя мать.
— Вот как?
— Да. Ты не можешь этого отменить, даже если не называешь ее матерью. Или это просто еще один способ уколоть ее?
Джордан застыл:
— Ты только что сказала, что она заносчивая и неприятная. Почему же ты ее защищаешь?
— Я ее не защищаю. Я просто указываю на твою глупость. Меня не волнует ваш конфликт. Ты явно не простил ей того, что она тебя бросила. Возможно, ты прав. У меня была мать, которая любила и лелеяла меня. Я незнакома с холодными себялюбивыми женщинами вроде воран.
— У нее немало плохих качеств, но она не холодная, а что до себялюбия, то она любит Кассан и служит ему, зачастую жертвуя собой,
— Только что ты осуждал ее, теперь восхищаешься ею. Перестань бросаться из стороны в сторону и приди к окончательному решению. Ты простишь ее или нет? Она достойна твоей привязанности или нет?
— Это мое дело, Марианна! — Он нахмурился. — Тебя это не касается.
— Я и не собираюсь вмешиваться. Разбирайтесь сами!
И все же она вынуждена была признаться себе, что, к великому своему удивлению, пыталась-таки вмешаться в их отношения. Дав себе слово избегать каких-либо привязанностей или конфликтов, она ринулась в опасную зону. Осознав это, она поспешно переменила тему разговора:
— Сколько дней мы будем добираться до Монтавии:
— Через два дня мы достигнем северной границы, — рассеянно ответил он, продолжая хмуриться. — Земли Неброва расположены на северо-востоке Монтавии. Его главная резиденция — это Пекбрей, в двух днях езды от границы.
— Значит, через два дня мы сможем начать переговоры с Небровым, — с облегчением сказала она.
— Нет.
Марианна окаменела.
— Что ты хочешь сказать?
— Переговоры не начнутся, пока вы с Грегором не доберетесь до равнин. Он еще не знает, что ты сделала новый Джедалар. Вы устроитесь, и тогда Грегор пошлет в Пекбрей известие, что Небров может приехать к тебе. Он сообщит ему, что ты готова обменять Джедалар на Алекса.
— А что, если он не согласится?
— Я не думаю. Он использует этот шанс. Времени остается все меньше, и ему гораздо удобнее получить уже законченный Джедалар, чем мастера, который будет делать витраж долгое время. Пекбрей окружен гористой местностью. Когда он согласится на обмен, ты скажешь ему, что окно слишком большое и хрупкое, чтобы везти его через горы, так что ему надо приехать за ним в твой лагерь в степях. Ты особо оговоришь, что он должен привезти Алекса, чтобы обменять его на Джедалар.
— Ты же знаешь, что он не привезет Алекса.
— Да, но сам он приедет. Он не станет рисковать тем, что Джедалар снова будет разбит. А поскольку ему известно, что Грегор не так глуп, чтобы не взять с собой значительный отряд, ему придется вывести из Пекбрея большую часть собственной армии для отражения возможного сопротивления.
— Ты считаешь, что он украдет Джедалар и все равно оставит у себя Алекса?
— Я думаю, что он попробует украсть Джедалар и тебя вместе с ним. — Джордан помолчал. — Ему нужен не только сам Джедалар, но и женщина, которая все про него знает.
Марианна и сам думала так же.
— Значит, я буду приманкой, выманю его и его людей, а ты тем временем нападешь на Пекбрей и освободишь Алекса.
Джордан кивнул.
— Грегор возьмет половину нашего отряда, чтобы защищать тебя. Я возьму другую половину, отправлюсь в Пекбрей и заберу мальчика.
— Как?
— Имея такой отряд, можно действовать по-разному.
— Ты собираешься штурмовать замок? — Она покачала головой. — Мне кажется, это слишком опасно Для Алекса.
— Ты подвергаешься гораздо большей опасности, чем Алекс. Нам понадобится по крайней мере день, чтобы увезти Алекса и безопасно переправить через границу Кассана. А может, и больше. Если вам с Грегором удастся сделать так, чтобы Небров не заподозрил о нашем намерении, у нас будет больше шансов на успех.
Марианна кивнула:
— Хорошо.
— Ты принимаешь это слишком спокойно. — В его тоне заметна была тревога. — Все может оказаться гораздо сложнее. Мы по-прежнему не знаем, откуда Небров узнал о Джедаларе и что именно ему известно. Возможно, он даже знает, какой именно витраж содержит карту. — Он помолчал. — И мне нет нужды напоминать тебе, каким он может быть жестоким, если не сумеет добиться своего.
Да, ему не было нужды напоминать ей об этом, и она вовсе не была спокойна. При одной мысли о том что она скоро увидит Неброва, ее начинало трясти. Она будет от него так же близко, как сейчас от Джордана. Она с трудом заставила себя улыбнуться:
— Я не беспокоюсь. Со мной будет Грегор и целый отряд вооруженных воинов. Всего этого не было в нашу предыдущую встречу. — Она отвела глаза. — Но весь план кажется опасным. А что, если что-то разладится?
— Я не могу обещать тебе, что все пройдет так, как я задумал, — тихо ответил Джордан. — Но это — лучший план, который мне удалось придумать. Если у тебя есть более удачный, скажи. Можешь называть меня тщеславным, но я не дал бы Алексу погибнуть из-за моего самолюбия.
Марианна вдруг поняла, что он не отстраняет ее, что он позволяет ей принять участие в спасении Алекса, — и эта мысль согрела ее и немного рассеяла ее страх. Запинаясь, она проговорила:
— Я была тогда очень сердита. Может быть, ты и не тщеславен.
Уголки его рта чуть приподнялись:
— Я оценил эту нотку сомнения. — Легкая улыбка исчезла. — Ты согласна с моим планом?
— Если ты не можешь придумать ничего, что было бы для Алекса безопаснее.
— Я не могу придумать ничего, что было бы безопаснее для вас обоих. — Он резко добавил: — Ты что же, думаешь, что я хочу подвергать тебя опасности? Если бы у меня была надежда, что ты на это согласишься, я предложил бы Грегору одному встретиться с Небровым, а тебя отправил бы обратно в Ренгар.
— Ты же сказал, что Неброву нужен и Джедалар, и я сама. Только одна приманка была бы недостаточно аппетитной. — Она вздрогнула. — Нет, с ним должна встретиться я.
— Тогда мы встречаемся в бордлинских степях через четыре дня.
«Через четыре дня»…
Через четыре дня все уже решится — так или иначе.
Ее взгляд устремился к лиловым вершинам на юге, отмечавшим границу между Кассаном и Монтавией. В детстве она часто видела эти горы, но с другой стороны, со стороны своей родной Самды. Тогда эти горы манили ее, напоминая рассказы бабушки о таинственном и непохожем на Монтавию Кассане. Как она мечтала пересечь их и увидеть, что они скрывают!
Сейчас эти горы разделили ее и Алекса. Брат — это единственное, что осталось у нее от прошлой счастливой жизни, она дала маме слово всегда заботиться о нем.
Алекс у Неброва!
13.
Пальцы Джордана судорожно сжали поводья: он смотрел, как вереница всадников спускается по извилистой горной дороге к дальним степям. Марианна повернулась сказать что-то Грегору, и золотые волосы сверкнули на солнце. Они были уже слишком далеко, так что Джордан не мог услышать ее слов, но он заметил, что на ее лице нет и тени улыбки. Он ни разу не видел ее улыбающейся с момента исчезновения Алекса. И в этом нет ничего удивительного: она боится, что ее брат может быть в любую минуту убит, а тут еще он сам прибавил ей новый страх, послав заманивать человека, которого она боится больше всех на свете, человека, убившего ее мать. Господи, как ему не хотелось ее отпускать! Ему пришлось преувеличить грозящую ей опасность, чтобы она не требовала взять ее с собой в Пекбрей. Но в то же время Небров везде опасен.
— Ты боишься за нее, — сказала Ана. — Тебе не следует тревожиться. Грегор о ней позаботится.
— Знаю, — повернулся к ней Джордан. — Грегор о всех нас заботится, так ведь? Я часто удивляюсь, зачем ему это. Мы ведь вовсе не стоим его усилий.
— Ты хочешь сказать, что я их не стою.
— Я этого не говорил.
— Но ты это имел в виду. — Ана пожала плечами. — Возможно, ты прав. Я женщина не добродетельная. Но я женщина сильная и теперь сама забочусь о своих людях. — Она улыбнулась. — Как ты думаешь, почему я настояла на том, чтобы ехать с вами? Я понимаю, что сейчас уже несколько поздновато, но мне надо доказать, что я больше не убегаю от ответственности.
— Вам нет нужды мне что-то доказывать.
— А я и не говорила, что хочу что-то доказать тебе. Я знаю, что ты отгородился от меня. Мне надо доказать это себе самой. — Она повернула свою лошадь. — Хватит болтовни. Едем в Пекбрей освобождать мальчика.
— Он едет? — спросила Марианна у Грегора, читавшего ответ.
— Едет, — подтвердил Грегор. Он взглянул на подножия холмов в нескольких милях от них. — Он должен появиться здесь к вечеру.
— Почему он не приехал сразу же? Может, это уловка? Если гонец мог ехать так быстро, то Небров должен был бы приехать следом за ним!
Грегор покачал головой:
— Я полагаю, он хочет появиться здесь после наступления темноты. Ночью бывает легче скрыть обман.
— Он будет нас атаковать?
— Конечно — если решит, что это может принести ему успех. — И он мягко ей улыбнулся. — Не хмурься. В мои обязанности входит сделать так, чтобы он не застал нас врасплох. — Повернувшись к Нико, Который стоял поблизости от них, он сказал: — Пора, мой друг. К подножиям.
Нико кивнул и поспешно ушел.
— К подножиям? — переспросила Марианна.
— Когда Небров приедет в наш лагерь, он возьмет с собой не весь отряд. Здесь местность слишком открытая, а он питает уважение к армии Кассана. Я считаю вероятным, что он оставит значительную часть своих людей у подножия холмов, чтобы они неожиданно скатились на нас.
— Как ты можешь быть в этом уверен?
— Я не могу быть абсолютно уверен, но в этой местности у него не такой уж большой выбор. Если я прав, то Нико спрячет своих людей на холмах и избавит нас от этой опасности.
— Кажется, ты не сомневаешься в победе.
— Границам Кассана всегда угрожала то одна армия, то другая, и мы знаем эти горы. Мы научились прятаться и наносить удар. А потом скрываться и снова наносить удар. Большинство вражеских военных отрядов слишком тяжело и неповоротливо, чтобы реагировать на такие атаки.
— Небров тоже живет в этих горах.
— Но его армия не проявила особой маневренности и умения быстро менять тактику сражения, когда он пытался завоевать Монтавию. Он полагался на численность и вооружение, считая, что этого будет достаточно, чтобы подавить противника. На мой взгляд, ему не хватает воображения.
Марианна вздрогнула:
— Надеюсь, что ты прав.
— Ты боишься. — Грегор покачал головой. — Ты так мало мне доверяешь? Я тебя не подведу.
— Я знаю. Просто… — Она замолчала, пытаясь найти слова, чтобы объяснить ему тот страх, который охватывал ее всякий раз, как она думала о предстоящей встрече. — Я понимаю, что ты считаешь меня трусихой. Это все из-за него. Он внушает мне чувство беспомощности.
— Ты боишься за нее, — сказала Ана. — Тебе не следует тревожиться. Грегор о ней позаботится.
— Знаю, — повернулся к ней Джордан. — Грегор о всех нас заботится, так ведь? Я часто удивляюсь, зачем ему это. Мы ведь вовсе не стоим его усилий.
— Ты хочешь сказать, что я их не стою.
— Я этого не говорил.
— Но ты это имел в виду. — Ана пожала плечами. — Возможно, ты прав. Я женщина не добродетельная. Но я женщина сильная и теперь сама забочусь о своих людях. — Она улыбнулась. — Как ты думаешь, почему я настояла на том, чтобы ехать с вами? Я понимаю, что сейчас уже несколько поздновато, но мне надо доказать, что я больше не убегаю от ответственности.
— Вам нет нужды мне что-то доказывать.
— А я и не говорила, что хочу что-то доказать тебе. Я знаю, что ты отгородился от меня. Мне надо доказать это себе самой. — Она повернула свою лошадь. — Хватит болтовни. Едем в Пекбрей освобождать мальчика.
* * *
Двумя днями позже Грегор и Марианна разбили свои палатки в степях, и Грегор сразу же отправил гонца в Пекбрей с заранее составленным посланием. Ответ от Неброва пришел на следующее утро.— Он едет? — спросила Марианна у Грегора, читавшего ответ.
— Едет, — подтвердил Грегор. Он взглянул на подножия холмов в нескольких милях от них. — Он должен появиться здесь к вечеру.
— Почему он не приехал сразу же? Может, это уловка? Если гонец мог ехать так быстро, то Небров должен был бы приехать следом за ним!
Грегор покачал головой:
— Я полагаю, он хочет появиться здесь после наступления темноты. Ночью бывает легче скрыть обман.
— Он будет нас атаковать?
— Конечно — если решит, что это может принести ему успех. — И он мягко ей улыбнулся. — Не хмурься. В мои обязанности входит сделать так, чтобы он не застал нас врасплох. — Повернувшись к Нико, Который стоял поблизости от них, он сказал: — Пора, мой друг. К подножиям.
Нико кивнул и поспешно ушел.
— К подножиям? — переспросила Марианна.
— Когда Небров приедет в наш лагерь, он возьмет с собой не весь отряд. Здесь местность слишком открытая, а он питает уважение к армии Кассана. Я считаю вероятным, что он оставит значительную часть своих людей у подножия холмов, чтобы они неожиданно скатились на нас.
— Как ты можешь быть в этом уверен?
— Я не могу быть абсолютно уверен, но в этой местности у него не такой уж большой выбор. Если я прав, то Нико спрячет своих людей на холмах и избавит нас от этой опасности.
— Кажется, ты не сомневаешься в победе.
— Границам Кассана всегда угрожала то одна армия, то другая, и мы знаем эти горы. Мы научились прятаться и наносить удар. А потом скрываться и снова наносить удар. Большинство вражеских военных отрядов слишком тяжело и неповоротливо, чтобы реагировать на такие атаки.
— Небров тоже живет в этих горах.
— Но его армия не проявила особой маневренности и умения быстро менять тактику сражения, когда он пытался завоевать Монтавию. Он полагался на численность и вооружение, считая, что этого будет достаточно, чтобы подавить противника. На мой взгляд, ему не хватает воображения.
Марианна вздрогнула:
— Надеюсь, что ты прав.
— Ты боишься. — Грегор покачал головой. — Ты так мало мне доверяешь? Я тебя не подведу.
— Я знаю. Просто… — Она замолчала, пытаясь найти слова, чтобы объяснить ему тот страх, который охватывал ее всякий раз, как она думала о предстоящей встрече. — Я понимаю, что ты считаешь меня трусихой. Это все из-за него. Он внушает мне чувство беспомощности.