Страница:
— Как происходит венчание в Кассане? w спросила она у него.
— В основном так же, как и везде. Церемония состоится в дворцовой церкви. Я выбрал Грегора своим вадсаром.
— Что такое «вадсар»?
— Покровитель невесты. Это — старинная традиция, оставшаяся с тех времен, когда вождь племени посылал гонца к другому предводителю, чтобы тот привез ему невесту. Им часто приходилось ехать по территории враждебных племен, а невеста считалась завидной добычей. Поэтому посланец должен быть самым мужественным и сильным.
— Грегор — вадсар, — улыбнулась Марианна. — Эта роль ему очень подходит.
— Он встретит тебя у входа в церковь и подведет ко мне. Мы встанем на колени лицом друг к другу, и священник произнесет слова обряда. Потом мы обменяемся клятвами в присутствии свидетелей. Я попросил Грегора найти тебе подходящее платье.
— А какое считается подходящим?
— В Кассане невесты надевают ярко-голубое. Этот цвет — символ радости.
— А что надевают женихи?
Он бросил на нее невинный взгляд:
— Белый, естественно. Цвет девственности. Все женихи в Кассане должны быть девственниками.
— Как! Но ведь тогда… — Она замолчала, услышав его смех, и состроила гримасу: — Твое счастье, что это только шутка. Нам не разрешили бы жениться на таких условиях. А на самом деле какой цвет положен женихам?
— Черный, в знак траура. — При виде обращенного к нему возмущенного лица он отступил на шаг. — Невинная шутка, любимая. Мужчинам никакого цвета не предписано. Мы надеваем то, что нам вздумается.
— Это несправедливо.
— Даже в Кассане жизнь иногда бывает несправедлива к женщинам. Хотя воран делает все, что может, чтобы это изменить. — Остановившись у ее двери, он наклонил голову в полупоклоне: — Доброй ночи, любимая. До завтра.
Марианна кинула на него неуверенный взгляд. В течение всего этого долгого и тяжелого переезда они не были вместе, но она знала, что Джордан все время хочет ее близости. Она считала, что его сдержанность вызвана отсутствием уединения в походных условиях, и решила, что сегодня они наконец утолят свою жажду.
Увидев ее лицо, Джордан улыбнулся и покачал головой:
— Разве ты не заметила? Я за тобой ухаживаю. Я решил, что еще одна ночь воздержания не будет для меня слишком тяжелой.
— Я не понимаю. Его улыбка погасла.
— Мы много времени будем проводить в Кассане. Я хотел показать членам двора воран, как я тебя почитаю. В Камбароне я уже опоздал и не смогу этого сделать, но не здесь.
Она вдруг почувствовала себя по-настоящему счастливой.
— Но для меня это не имеет значения.
— Имеет, — тихо возразил он. Лицо его осветилось озорной улыбкой. — Вместо этого я проведу ночь в размышлениях о моих грехах и заодно попытаюсь придумать новый и интересный способ сделать нашу брачную ночь незабываемой. Должна существовать возможность объединить и то, и другое.
Грех и чувственность, и жених, который преуспел и В том и в другом.
— Если такая возможность существует, то я не сомневаюсь, что ты ее найдешь.
— Я тоже не сомневаюсь.
Джордан собирается уйти, но она не хочет его отпускать. Завтра, кажется, настанет еще так не скоро!
— Как ты думаешь, воран придет?
— Сомневаюсь. — Он пожал плечами. — Это не имеет значения.
— Нет имеет, — нетерпеливо возразила она. — Зачем ты прикидываешься, будто тебе все равно? Она тебе не безразлична.
Лицо его посуровело и замкнулось.
— Это бессмысленный разговор.
— Я знаю, что права. Я видела твое лицо, когда подарила тебе витраж с ее изображением.
— Это была великолепная работа.
— Нет! Это была твоя мать. Ради Бога, признай это и прости ее.
— Ты что-то сама полна всепрощения. Я не забыл тебе сказать, что она подумывает, не засадить ли тебя в тюрьму?
— Меня это не удивляет. Она — женщина суровая.
— Тогда давай оставим эту тему.
— Не получится. Потому что вы никогда не сможете забыть друг о друге, а я не хочу, чтобы всю нашу оставшуюся жизнь она стояла где-то в тени. Лучше уж смотреть на нее при свете солнца.
Его лицо смягчилось.
— Ты переносишь солнце гораздо лучше, чем воран, любимая.
— Потому что я молодая и сильная и выйду замуж за сильного человека, а не за хлюпика, как она. Если не можешь простить, по крайней мере пойми ее. — Он начал было что-то возражать, но Марианна остановила его: — Давай на этом закончим наш разговор. Я сказала все, что хотела.
Но она сказала ему не все. Она не сказала, что, хотя воран и мечтала завоевать любовь Алекса, она не позволила мальчику плохо думать о Марианне. — Я бы предпочла видеть ее другом, а не врагом.
— Но за этим стоит и что-то еще, да?
Ей следовало бы знать, что Джордан почувствует недоговоренность и станет добиваться всей правды.
— Да. — Ее лицо осветилось улыбкой. — Она не обклевывает полей с зерном.
— Ты очень хороша, — сказал Грегор, встретивший ее у дверей дворцовой церкви. — Пошли, я отведу тебя к твоему будущему мужу.
К мужу! Он говорит о Джордане. Это ведь Джордан стоит у алтаря. Целая гамма необыкновенных ощущений охватила ее: восторг, легкое головокружение, изумление.
Потом, когда Грегор повел ее по церкви, изумление исчезло. На Джордане была надета тяжелая стеганая белая с золотом кассанская куртка и черные брюки, заправленные в высокие сапоги. Он был необыкновенно хорош, и — Господи! — он принадлежал ей!
Как в тумане, перед ней мелькали незнакомые лица, но вот она заметила Алекса, улыбающегося ей из первого ряда.
И рядом с ним — воран.
Марианна замедлила шаги. Она не надеялась, что мать Джордана все же придет сюда.
Но тут Джордан протянул ей руку, и она перестала замечать окружающих: это их минуты, это время принадлежит только им одним. Она радостно вложила свою руку в его и повернулась к священнику.
Нет, что-то не так. Это время принадлежит не только им. Кроме настоящего, всегда есть еще прошлое и будущее.
И она должна что-то сделать. Марианна прошептала священнику:
— Одну минуту.
Ощущая на себе удивленный взгляд Джордана, она быстро подошла к воран и посмотрела ей прямо в глаза.
— Алекс считает, что я должна просить у вас руки Джордана.
Воран на мгновение застыла в изумлении, но почти сразу же пришла в себя.
— Не говоря уже о том, что такой поступок крайне необычен, для формальностей несколько поздно.
— Алекс так не думает, и я — тоже. Мне можно выйти замуж за вашего сына?
— Его мои пожелания не волнуют.
— Напротив, я вдруг понял, что стремлюсь добиться одобрения от каждого встречного. — С этими небрежными словами Джордан присоединился к Марианне и снова взял ее за руку. — Женитьба — пугающий шаг. Я сомневался, что когда-нибудь его сделаю.
Воран неуверенно посмотрела на него:
— Ты хочешь получить мое согласие? Ты шутишь?
Марианна затаила дыхание. Она понимала, как силен будет для Джордана соблазн спрятаться за привычную насмешливость.
Улыбка Джордана погасла. Минуту помолчав, он негромко сказал:
— Я не шучу, Ана.
Ана. Не «мама». Марианна с трудом подавила нетерпеливый вздох. Ну что ж, хорошо еще, что не «Ваше Величество» или «воран». Чего она ожидала? Они оба — люди неуступчивые и упрямые, а раны в одну ночь не заживают. По крайней мере это начало.
Ана радостно улыбнулась, а потом резковато проговорила:
— Полагаю, этот брак не совсем уж неприемлем. — Она повернулась к Марианне. — Окна в моем дворце совершенно лишены стиля и цвета. Может быть, пока Джордан будет в России, ты останешься здесь и покажешь свое мастерство?
Уступка, хотя и не компромисс.
— С большим удовольствием. Джордан говорит, что мы должны будем жить здесь, пока Кассану не перестанет угрожать Наполеон, а я сошла бы с ума без работы. Может быть, потом вы приедете в Камбарон посмотреть на витражи, которые я выполнила там. Джордан говорил, что мой купол очень впечатляет. Может быть, вы увидите что-нибудь, что вам понравится.
— В Камбарон? — Глаза Аны расширились от ужаса. — Я никогда туда не вернусь! Там… — Она замолчала, встретившись взглядом с Грегором. — Это не исключено. — Она повернулась к Джордану, подняв голову. — Но не жди меня скоро. Я женщина занятая и не могу постоянно быть у тебя на побегушках. И, возможно, у меня есть другие планы на мою жизнь. Может быть, когда родится ваш первый ребенок, я приеду. — Она вызывающе посмотрела на Грегора: — Ну? Этого достаточно?
Он покачал головой:
— Мне нужны поступки, а не слова.
Досадливо вздохнув, Ана нетерпеливо махнула рукой Марианне:
— Так что же вы стоите? Невежливо заставлять священника дожидаться.
Марианна улыбнулась, а потом повернулась к Джордану и протянула ему руку.
— Твоя мать права. Нельзя заставлять священника так долго ждать.
Джордан повел ее к алтарю.
— Я рад, что ты наконец решила обратить на меня внимание, — пробормотал он. — Какие-то мгновения было непонятно, за кого ты выходишь замуж: за меня или за воран.
— Она теперь тоже член нашей семьи, — твердо ответила Марианна. Она понимала, как нелегко ей будет добиться того, чтобы Джордан с его сильно развитым чувством собственности, допустил других в их семейный круг. — Так же как и Алекс. И это хорошо. Мы оба слишком долго были одиноки. А теперь я хочу, чтобы мы соединились во всем.
— Похоже, будет тесновато. Надеюсь, нам не придется приглашать их обоих на наше брачное ложе?
— Джордан, я имела в виду… Тут она заметила осветившую его лицо улыбку и замолчала.
— Но в остальном я одобряю этот план. — Он опустился на колени перед алтарем. — Любовь моя, я ценю то, как ты деликатно даешь мне понять, что я должен делиться тобой, но в этом нет необходимости. Я уверен, что мы постоянно будем с тобой сражаться, но это не помешает нам любить и понимать друг друга. — Он поднял брови. — А теперь обряд может наконец начаться?
Да, в будущем их ждут сражения и трудности, столкновение характеров, неизбежность конфликтов.
Но в их жизни будут и любовь, и преданность, и взаимная поддержка. Они оставят память о себе, как она сделала это в Камбароне.
Марианна радостно улыбнулась, протянула руку и крепко сжала его пальцы.
— Да, теперь я готова.
ЭПИЛОГ
Наполеоновская армия двигалась по бескрайним просторам России. Ценою тысячных потерь в тяжелых сражениях Наполеон достиг наконец ворот Москвы. Генерал Милорадович, возглавлявший авангард русских войск, попросил о перемирии, чтобы вывести своих людей из города. Его просьба была выполнена. Вместе с войсками из Москвы ушли почти все жители. Наполеон вошел в мертвый, опустевший город, ожидая, что царь Александр обратится к нему с предложением мира.
Время шло. Над городом повисла угрожающая тишина. А к вечеру Москва запылала.
Наполеон арестовал четыреста местных жителей, заявивших, что они поджигали дома по приказу начальника полиции. Прежде чем пожары удалось погасить, выгорело примерно две трети города и почти все припасы.
В Кремле Наполеон напрасно прождал больше месяца: царь Александр не просил мира. Император наконец ушел из Москвы, чтобы искать продовольствие в Калуге, в девяноста милях к югу. После этого перехода началось кошмарное отступление французской армии — бегство по пустой замерзшей земле.
Это стало началом конца Наполеона Бонапарта.
— Он снова в Париже! — Воран вошла в кабинет Джордана, размахивая только что полученным письмом. — Но это не тот Париж, из которого он уехал. Империя Наполеона разваливается, французы утратили веру в своего героя.
— Давно пора, — пробормотал Грегор. Джордан быстро просмотрел письмо и улыбнулся;
— Это означает, что союзники скоро соберутся вместе нанести последний удар. — Он встал и пошел к дверям. — Грегор, распорядись, чтобы приготовили «Морскую бурю». Я пойду к Марианне в мастерскую и сообщу ей приятную весть. — Он поморщился: — И попробую оторвать ее от витража, который она делает Ане для дворцовой церкви. Правда, сомневаюсь, что судьба Европы и поездка во Францию для того, чтобы помочь нанести окончательное поражение императору, покажется ей важнее ее работы.
— В Париже есть собор Парижской богоматери, — подсказал ему Грегор.
Джордан мгновенно его понял. Закинув голову, он громко расхохотался.
— Превосходно. Марианна сама возглавит атаку на армию Наполеона, если это даст ей возможность увидеть знаменитый витраж Нотр-Дама.
— Вы действительно уезжаете? — изумленно спросила воран.
— Конечно. — Он посмотрел на нее через плечо. — И бам как верховному правителю Кассана тоже следует ехать, если вы хотите защитить его. Как только Наполеон падет, все страны Европы начнут делить территории.
— Никому не будет позволено захватить Кассан себе! — яростно воскликнула она.
— Тогда вам следует быть в Париже и помешать этому, мама, — бросил он, выходя из кабинета.
Он проговорил эти слова рассеянно: все мысли его были сосредоточены на грядущей победе. Он даже не заметил, как назвал ее.
— Мама, — прошептала она.
— За эти месяцы ты добилась немало, — сказал Грегор за ее спиной. — Вы уже начали понимать друг друга. Если ты сейчас с ним поедешь, вы сблизитесь окончательно. Если останешься, на это уйдет гораздо больше времени.
— А ты тоже поедешь?
— Нет.
Ана почувствовала, что он ей ответит именно так. Настал момент решительного объяснения. Она готовилась к нему со дня свадьбы Марианны и Джордана, которая была уже много месяцев тому назад,
«Мне нужны поступки, а не слова».
— Я нужна Кассану.
— У тебя есть сын, который защитит Кассан. Ты сомневаешься, что им с Марианной удастся разговаривать на равных с правителями Европы?
— Нет. Ты приготовил для меня испытание? Власть, любовь, сын…
— Это не испытание. Это выбор.
Ана повернулась к Грегору. Изборожденный шрамами и прекрасный. Безжалостный и добрый. Ее любовник, никогда не бывший ее любовником.
Но скоро это изменится.
Она пошла к нему:
— Я люблю тебя, мадо.
— Я знаю. — Он всмотрелся в ее лицо. — Но выбираешь ли ты меня?
— Как знать, может быть, тебе не понравится то, что ты получишь. Мы с Джорданом страшные собственники. Если я выберу тебя — это будет навсегда. Я никогда тебя не отпущу. Я буду покоряться и властвовать, беречь и угнетать. Я пообещаю кошелек золота за голову каждого, кто тебе хоть мизинец повредит.
Грегор рассмеялся:
— Тогда мне придется избегать рукопожатий сильных людей.
— Я не шучу. Я тебя предупреждаю.
— Думаю, что я смог бы это пережить. — Он перестал улыбаться. — Ты выбираешь меня, Ана?
Она не хотела видеть его таким серьезным и встревоженным. В прошлом она нанесла ему немало обид и огорчений и сейчас хотела дать только счастье и радость.
— О да, я тебя выбираю. Во всем. Всегда. — Ее лицо осветилось нежной улыбкой, она бросилась к нему и прижалась к его груди. Никогда она не чувствовала себя такой сильной и свободной, и будущее казалось ей прекрасным: сверкающим яркими красками и солнечным, как витраж Марианны. — Всем сердцем!
— В основном так же, как и везде. Церемония состоится в дворцовой церкви. Я выбрал Грегора своим вадсаром.
— Что такое «вадсар»?
— Покровитель невесты. Это — старинная традиция, оставшаяся с тех времен, когда вождь племени посылал гонца к другому предводителю, чтобы тот привез ему невесту. Им часто приходилось ехать по территории враждебных племен, а невеста считалась завидной добычей. Поэтому посланец должен быть самым мужественным и сильным.
— Грегор — вадсар, — улыбнулась Марианна. — Эта роль ему очень подходит.
— Он встретит тебя у входа в церковь и подведет ко мне. Мы встанем на колени лицом друг к другу, и священник произнесет слова обряда. Потом мы обменяемся клятвами в присутствии свидетелей. Я попросил Грегора найти тебе подходящее платье.
— А какое считается подходящим?
— В Кассане невесты надевают ярко-голубое. Этот цвет — символ радости.
— А что надевают женихи?
Он бросил на нее невинный взгляд:
— Белый, естественно. Цвет девственности. Все женихи в Кассане должны быть девственниками.
— Как! Но ведь тогда… — Она замолчала, услышав его смех, и состроила гримасу: — Твое счастье, что это только шутка. Нам не разрешили бы жениться на таких условиях. А на самом деле какой цвет положен женихам?
— Черный, в знак траура. — При виде обращенного к нему возмущенного лица он отступил на шаг. — Невинная шутка, любимая. Мужчинам никакого цвета не предписано. Мы надеваем то, что нам вздумается.
— Это несправедливо.
— Даже в Кассане жизнь иногда бывает несправедлива к женщинам. Хотя воран делает все, что может, чтобы это изменить. — Остановившись у ее двери, он наклонил голову в полупоклоне: — Доброй ночи, любимая. До завтра.
Марианна кинула на него неуверенный взгляд. В течение всего этого долгого и тяжелого переезда они не были вместе, но она знала, что Джордан все время хочет ее близости. Она считала, что его сдержанность вызвана отсутствием уединения в походных условиях, и решила, что сегодня они наконец утолят свою жажду.
Увидев ее лицо, Джордан улыбнулся и покачал головой:
— Разве ты не заметила? Я за тобой ухаживаю. Я решил, что еще одна ночь воздержания не будет для меня слишком тяжелой.
— Я не понимаю. Его улыбка погасла.
— Мы много времени будем проводить в Кассане. Я хотел показать членам двора воран, как я тебя почитаю. В Камбароне я уже опоздал и не смогу этого сделать, но не здесь.
Она вдруг почувствовала себя по-настоящему счастливой.
— Но для меня это не имеет значения.
— Имеет, — тихо возразил он. Лицо его осветилось озорной улыбкой. — Вместо этого я проведу ночь в размышлениях о моих грехах и заодно попытаюсь придумать новый и интересный способ сделать нашу брачную ночь незабываемой. Должна существовать возможность объединить и то, и другое.
Грех и чувственность, и жених, который преуспел и В том и в другом.
— Если такая возможность существует, то я не сомневаюсь, что ты ее найдешь.
— Я тоже не сомневаюсь.
Джордан собирается уйти, но она не хочет его отпускать. Завтра, кажется, настанет еще так не скоро!
— Как ты думаешь, воран придет?
— Сомневаюсь. — Он пожал плечами. — Это не имеет значения.
— Нет имеет, — нетерпеливо возразила она. — Зачем ты прикидываешься, будто тебе все равно? Она тебе не безразлична.
Лицо его посуровело и замкнулось.
— Это бессмысленный разговор.
— Я знаю, что права. Я видела твое лицо, когда подарила тебе витраж с ее изображением.
— Это была великолепная работа.
— Нет! Это была твоя мать. Ради Бога, признай это и прости ее.
— Ты что-то сама полна всепрощения. Я не забыл тебе сказать, что она подумывает, не засадить ли тебя в тюрьму?
— Меня это не удивляет. Она — женщина суровая.
— Тогда давай оставим эту тему.
— Не получится. Потому что вы никогда не сможете забыть друг о друге, а я не хочу, чтобы всю нашу оставшуюся жизнь она стояла где-то в тени. Лучше уж смотреть на нее при свете солнца.
Его лицо смягчилось.
— Ты переносишь солнце гораздо лучше, чем воран, любимая.
— Потому что я молодая и сильная и выйду замуж за сильного человека, а не за хлюпика, как она. Если не можешь простить, по крайней мере пойми ее. — Он начал было что-то возражать, но Марианна остановила его: — Давай на этом закончим наш разговор. Я сказала все, что хотела.
Но она сказала ему не все. Она не сказала, что, хотя воран и мечтала завоевать любовь Алекса, она не позволила мальчику плохо думать о Марианне. — Я бы предпочла видеть ее другом, а не врагом.
— Но за этим стоит и что-то еще, да?
Ей следовало бы знать, что Джордан почувствует недоговоренность и станет добиваться всей правды.
— Да. — Ее лицо осветилось улыбкой. — Она не обклевывает полей с зерном.
* * *
Платье, которое Грегор прислал в ее апартаменты, было из небесно-голубого шелка. Свет счел бы его нелепо-старомодным. Простой полукруглый вырез был расшит жемчугом, но вместо того, чтобы быть прихваченным по моде под самой грудью, оно ниспадало до пола, переливаясь и шурша. Оно немного напомнило Марианне наряды первых герцогинь Камбаронских с портретов из галереи.— Ты очень хороша, — сказал Грегор, встретивший ее у дверей дворцовой церкви. — Пошли, я отведу тебя к твоему будущему мужу.
К мужу! Он говорит о Джордане. Это ведь Джордан стоит у алтаря. Целая гамма необыкновенных ощущений охватила ее: восторг, легкое головокружение, изумление.
Потом, когда Грегор повел ее по церкви, изумление исчезло. На Джордане была надета тяжелая стеганая белая с золотом кассанская куртка и черные брюки, заправленные в высокие сапоги. Он был необыкновенно хорош, и — Господи! — он принадлежал ей!
Как в тумане, перед ней мелькали незнакомые лица, но вот она заметила Алекса, улыбающегося ей из первого ряда.
И рядом с ним — воран.
Марианна замедлила шаги. Она не надеялась, что мать Джордана все же придет сюда.
Но тут Джордан протянул ей руку, и она перестала замечать окружающих: это их минуты, это время принадлежит только им одним. Она радостно вложила свою руку в его и повернулась к священнику.
Нет, что-то не так. Это время принадлежит не только им. Кроме настоящего, всегда есть еще прошлое и будущее.
И она должна что-то сделать. Марианна прошептала священнику:
— Одну минуту.
Ощущая на себе удивленный взгляд Джордана, она быстро подошла к воран и посмотрела ей прямо в глаза.
— Алекс считает, что я должна просить у вас руки Джордана.
Воран на мгновение застыла в изумлении, но почти сразу же пришла в себя.
— Не говоря уже о том, что такой поступок крайне необычен, для формальностей несколько поздно.
— Алекс так не думает, и я — тоже. Мне можно выйти замуж за вашего сына?
— Его мои пожелания не волнуют.
— Напротив, я вдруг понял, что стремлюсь добиться одобрения от каждого встречного. — С этими небрежными словами Джордан присоединился к Марианне и снова взял ее за руку. — Женитьба — пугающий шаг. Я сомневался, что когда-нибудь его сделаю.
Воран неуверенно посмотрела на него:
— Ты хочешь получить мое согласие? Ты шутишь?
Марианна затаила дыхание. Она понимала, как силен будет для Джордана соблазн спрятаться за привычную насмешливость.
Улыбка Джордана погасла. Минуту помолчав, он негромко сказал:
— Я не шучу, Ана.
Ана. Не «мама». Марианна с трудом подавила нетерпеливый вздох. Ну что ж, хорошо еще, что не «Ваше Величество» или «воран». Чего она ожидала? Они оба — люди неуступчивые и упрямые, а раны в одну ночь не заживают. По крайней мере это начало.
Ана радостно улыбнулась, а потом резковато проговорила:
— Полагаю, этот брак не совсем уж неприемлем. — Она повернулась к Марианне. — Окна в моем дворце совершенно лишены стиля и цвета. Может быть, пока Джордан будет в России, ты останешься здесь и покажешь свое мастерство?
Уступка, хотя и не компромисс.
— С большим удовольствием. Джордан говорит, что мы должны будем жить здесь, пока Кассану не перестанет угрожать Наполеон, а я сошла бы с ума без работы. Может быть, потом вы приедете в Камбарон посмотреть на витражи, которые я выполнила там. Джордан говорил, что мой купол очень впечатляет. Может быть, вы увидите что-нибудь, что вам понравится.
— В Камбарон? — Глаза Аны расширились от ужаса. — Я никогда туда не вернусь! Там… — Она замолчала, встретившись взглядом с Грегором. — Это не исключено. — Она повернулась к Джордану, подняв голову. — Но не жди меня скоро. Я женщина занятая и не могу постоянно быть у тебя на побегушках. И, возможно, у меня есть другие планы на мою жизнь. Может быть, когда родится ваш первый ребенок, я приеду. — Она вызывающе посмотрела на Грегора: — Ну? Этого достаточно?
Он покачал головой:
— Мне нужны поступки, а не слова.
Досадливо вздохнув, Ана нетерпеливо махнула рукой Марианне:
— Так что же вы стоите? Невежливо заставлять священника дожидаться.
Марианна улыбнулась, а потом повернулась к Джордану и протянула ему руку.
— Твоя мать права. Нельзя заставлять священника так долго ждать.
Джордан повел ее к алтарю.
— Я рад, что ты наконец решила обратить на меня внимание, — пробормотал он. — Какие-то мгновения было непонятно, за кого ты выходишь замуж: за меня или за воран.
— Она теперь тоже член нашей семьи, — твердо ответила Марианна. Она понимала, как нелегко ей будет добиться того, чтобы Джордан с его сильно развитым чувством собственности, допустил других в их семейный круг. — Так же как и Алекс. И это хорошо. Мы оба слишком долго были одиноки. А теперь я хочу, чтобы мы соединились во всем.
— Похоже, будет тесновато. Надеюсь, нам не придется приглашать их обоих на наше брачное ложе?
— Джордан, я имела в виду… Тут она заметила осветившую его лицо улыбку и замолчала.
— Но в остальном я одобряю этот план. — Он опустился на колени перед алтарем. — Любовь моя, я ценю то, как ты деликатно даешь мне понять, что я должен делиться тобой, но в этом нет необходимости. Я уверен, что мы постоянно будем с тобой сражаться, но это не помешает нам любить и понимать друг друга. — Он поднял брови. — А теперь обряд может наконец начаться?
Да, в будущем их ждут сражения и трудности, столкновение характеров, неизбежность конфликтов.
Но в их жизни будут и любовь, и преданность, и взаимная поддержка. Они оставят память о себе, как она сделала это в Камбароне.
Марианна радостно улыбнулась, протянула руку и крепко сжала его пальцы.
— Да, теперь я готова.
ЭПИЛОГ
Москва, Россия.
15 сентября 1812 г.
Наполеоновская армия двигалась по бескрайним просторам России. Ценою тысячных потерь в тяжелых сражениях Наполеон достиг наконец ворот Москвы. Генерал Милорадович, возглавлявший авангард русских войск, попросил о перемирии, чтобы вывести своих людей из города. Его просьба была выполнена. Вместе с войсками из Москвы ушли почти все жители. Наполеон вошел в мертвый, опустевший город, ожидая, что царь Александр обратится к нему с предложением мира.
Время шло. Над городом повисла угрожающая тишина. А к вечеру Москва запылала.
Наполеон арестовал четыреста местных жителей, заявивших, что они поджигали дома по приказу начальника полиции. Прежде чем пожары удалось погасить, выгорело примерно две трети города и почти все припасы.
В Кремле Наполеон напрасно прождал больше месяца: царь Александр не просил мира. Император наконец ушел из Москвы, чтобы искать продовольствие в Калуге, в девяноста милях к югу. После этого перехода началось кошмарное отступление французской армии — бегство по пустой замерзшей земле.
Это стало началом конца Наполеона Бонапарта.
* * *
Ренгар, Кассан.
30 декабря 1812 г.
— Он снова в Париже! — Воран вошла в кабинет Джордана, размахивая только что полученным письмом. — Но это не тот Париж, из которого он уехал. Империя Наполеона разваливается, французы утратили веру в своего героя.
— Давно пора, — пробормотал Грегор. Джордан быстро просмотрел письмо и улыбнулся;
— Это означает, что союзники скоро соберутся вместе нанести последний удар. — Он встал и пошел к дверям. — Грегор, распорядись, чтобы приготовили «Морскую бурю». Я пойду к Марианне в мастерскую и сообщу ей приятную весть. — Он поморщился: — И попробую оторвать ее от витража, который она делает Ане для дворцовой церкви. Правда, сомневаюсь, что судьба Европы и поездка во Францию для того, чтобы помочь нанести окончательное поражение императору, покажется ей важнее ее работы.
— В Париже есть собор Парижской богоматери, — подсказал ему Грегор.
Джордан мгновенно его понял. Закинув голову, он громко расхохотался.
— Превосходно. Марианна сама возглавит атаку на армию Наполеона, если это даст ей возможность увидеть знаменитый витраж Нотр-Дама.
— Вы действительно уезжаете? — изумленно спросила воран.
— Конечно. — Он посмотрел на нее через плечо. — И бам как верховному правителю Кассана тоже следует ехать, если вы хотите защитить его. Как только Наполеон падет, все страны Европы начнут делить территории.
— Никому не будет позволено захватить Кассан себе! — яростно воскликнула она.
— Тогда вам следует быть в Париже и помешать этому, мама, — бросил он, выходя из кабинета.
Он проговорил эти слова рассеянно: все мысли его были сосредоточены на грядущей победе. Он даже не заметил, как назвал ее.
— Мама, — прошептала она.
— За эти месяцы ты добилась немало, — сказал Грегор за ее спиной. — Вы уже начали понимать друг друга. Если ты сейчас с ним поедешь, вы сблизитесь окончательно. Если останешься, на это уйдет гораздо больше времени.
— А ты тоже поедешь?
— Нет.
Ана почувствовала, что он ей ответит именно так. Настал момент решительного объяснения. Она готовилась к нему со дня свадьбы Марианны и Джордана, которая была уже много месяцев тому назад,
«Мне нужны поступки, а не слова».
— Я нужна Кассану.
— У тебя есть сын, который защитит Кассан. Ты сомневаешься, что им с Марианной удастся разговаривать на равных с правителями Европы?
— Нет. Ты приготовил для меня испытание? Власть, любовь, сын…
— Это не испытание. Это выбор.
Ана повернулась к Грегору. Изборожденный шрамами и прекрасный. Безжалостный и добрый. Ее любовник, никогда не бывший ее любовником.
Но скоро это изменится.
Она пошла к нему:
— Я люблю тебя, мадо.
— Я знаю. — Он всмотрелся в ее лицо. — Но выбираешь ли ты меня?
— Как знать, может быть, тебе не понравится то, что ты получишь. Мы с Джорданом страшные собственники. Если я выберу тебя — это будет навсегда. Я никогда тебя не отпущу. Я буду покоряться и властвовать, беречь и угнетать. Я пообещаю кошелек золота за голову каждого, кто тебе хоть мизинец повредит.
Грегор рассмеялся:
— Тогда мне придется избегать рукопожатий сильных людей.
— Я не шучу. Я тебя предупреждаю.
— Думаю, что я смог бы это пережить. — Он перестал улыбаться. — Ты выбираешь меня, Ана?
Она не хотела видеть его таким серьезным и встревоженным. В прошлом она нанесла ему немало обид и огорчений и сейчас хотела дать только счастье и радость.
— О да, я тебя выбираю. Во всем. Всегда. — Ее лицо осветилось нежной улыбкой, она бросилась к нему и прижалась к его груди. Никогда она не чувствовала себя такой сильной и свободной, и будущее казалось ей прекрасным: сверкающим яркими красками и солнечным, как витраж Марианны. — Всем сердцем!